Тишина на взлетке. Глава 1. Дальше едешь, тише будет.

Т И Ш И Н А    Н А    В З Л Е Т К Е.  

Повесть.

Памяти моих  друзей посвящается!

Глава 1.

Дальше едешь, тише будет.

Было жарко. Сняв шляпы и галантно раскланявшись, отбросив плащи, дуэлянты расстегнули и аккуратно положили у ближайшего дерева камзолы. Оставшись в белоснежных, обильно сдобренных прованскими кружевами рубашках, граф Рокфор и барон де Колон достали шпаги из ножен, встали в позицию и приготовились к поединку.

- По моей команде, на счет три начнете, товарищи, - сказал третий участник дуэли сэр Джон Бранс- Бойнд.

 Раз..., два..., три!

 И пошла заруба...

Внезапно с неба обрушились потоки воды, прервав дуэль и легкую дрему тринадцатилетнего мальчишки Лешки Кожуры. Он лежал голым торсом  на, мокрой теперь рубашке, а головой на раскрытом еще дореволюционном журнале с ятями в словах и нарисованными гвардейцами кардинала в иллюстрациях к тексту.

Лешка вскочил на ноги и, сбросив последние остатки сна, увидел русоволосую с рыжинкой кудрявую шевелюру и круглое, слегка посыпанное первыми мальчишескими прыщиками,  ухмыляющееся лицо одноклассника и друга Вовки Савельева. Тот держал в руке  свою  майку, с одной стороны завязанную узлом, из которой на сонное тело Лешки только что хлынул освежающий ливень из набранной в реке воды. Через секунду, отдыхающая  последний летний месяц на берегу дальневосточной реки Уссури детвора могла наблюдать, как двое мальчишек, сцепившись мертвой хваткой друг в друга катались по берегу, молотя противника, чем попало. Выдержав некоторое время, их третий закадычный друг Женька Старостин, плотный паренек, с не по годам развитой мускулатурой, сказал:

- Брэк! Брысь друг от друга в разные стороны, а то щелбан дам, носы штопором закручу.

И, как по команде, пара поединщиков распалась.

- Ты что, с дуба рухнул, обливаться - сказал Лешка, отряхиваясь и потирая ушибы.

- Журнал намочил. А, между прочим, он не мой. Твоя любимая Елена Владимировна дала почитать.

- Ничего, на солнце быстро высохнет. Попробовал, какая вода теплая! Пошли купаться!

- Ребята, смотрите, что я надыбал, - Женька держал в руке толстую веревку, свернутую в небольшую бухту.

- Недалеко от школы валялась. Можно к одному концу палку привязать, а другой конец вон к тому дереву,- он показал рукой на толстую иву, склонившуюся над водой.

- Здорово, - подхватил мысль Вовка.

- Хорошо раскачаться и в воду прыгнуть, кто дальше. Лешка,  кончай читать, глаза сломаешь.  Побежали веревку привязывать.

Скинув верхнюю одежду, вся троица помчалась наперегонки к виднеющемуся неподалеку и, будто созданному для прыжков в воду, дереву.

А в это время, далеко, далеко на западе была ночь, и  на окраине большого города, в деревянном, двухэтажном бараке спали люди.

Было жарко. Солнце, хоть и скрывалось за пеленой облаков, но  спрятаться от этого желтого, размазанного облаками, стоящего в зените и создающего, при полном безветрии, тропический зной пятна, было не куда.  В уютной бухте небольшого кораллового острова на зеркальной бирюзовой глади замерла пиратская бригантина. Двое вахтенных матросов слонялись по палубе, ища хоть какую-то тень. Остальная команда собралась на белоснежном песчаном берегу, окруженном рощей кокосовых пальм, усыпавших прибрежный песок своими зелено - коричневыми плодами.

К одной из пальм была привязана молодая, стройная, светловолосая девушка. Ее лицо с огромными серыми глазами, слегка вздернутым тонким носиком, неожиданно темными  бровями и яркими, влекущими губами было белее мела и искажено страхом. Прекрасную пленницу окружала полупьяная толпа пиратов, которые, все, как на подбор, были с черными повязками на одном глазу, железным крюком, вместо одной руки и деревяшкой, вместо одной ноги. Они то и дело доставали ножи, изрыгали проклятия и дрались, деля награбленное.

Но вот, свара стихла, добро поделено, и осталось разделить главный трофей, ее,- юную красавицу. И тут, расталкивая толпу одноногих, одноруких и одноглазых бандитов вышли двое, по всей видимости, главарей, резко отличающихся от окружающей девушку шайки. Ничего инородного: железного, деревянного или стеклянного в них не было. Походка , несмотря на глубокий песок, была легка, осанка благородна, а лица красивы. Один был немного повыше, со слегка кудрявыми рыжеватыми волосами и смеющимися  ярко-голубыми глазами на курносом, круглом лице. Другой, чуть пониже, чуть плотнее, с темными волосами, с крупным прямым носом и серо-зелено-карими с глазами на лице, выражающим волю и упорство.

Главари подошли к пленнице, окинули ее долгим оценивающим взглядом и посмотрели друг на друга. В выразительных глазах главарей вспыхнул огонь соперничества.

- Пока я жив, ты ее не получишь,-  сказал один.

- Тогда это будет после твоей смерти, - ответил другой.

Вежливость их покинула, клинки шпаг блеснули на солнце и со звоном скрестились.

Удивляясь своему неожиданно возникшему спокойствию и интересу к их бандитским персонам, девушка с любопытством следила за поединком.

Вдруг послышался какой- то гром, а может и не гром, а  удары. Но этих звуков никто, кроме нее, судя по всему, не слышал. Поединок продолжался. Опять раздался звук ударов и на место схватки стал наползать туман. В последний момент Таня,  оказывается, девушку звали Таня Кудрявцева, успела заметить, как соперники отбросили в сторону шпаги и метнули друг в друга ножи. Чем закончилось дело, Таня так и не увидела. Настойчивый стук в дребезжащее оконное стекло  окончательно ее разбудил.

Открыв глаза, она некоторое время лежала в темноте, потом закинула руку за голову, нащупывая выключатель настольной лампы, и смахнула с этажерки книгу о пиратах Мексиканского залива, которую читала перед сном. Книжка упала. Стук упавшей у кровати книжки и осторожное, странно чередующееся, вновь повторившееся постукивание в окно, напоминающее какую-то знакомую мелодию, стряхнули последние остатки сна. Она тихонечко встала и прошла на цыпочках в смежную комнату, где спали родители.

- Пап, а пап! - шепотом позвала Таня отца и тронула его за плечо.

Тот, будто ждал этого момента и сразу проснулся.

- Чего не спишь? Ночь на дворе.

- Там кто-то в окно стучит.

- Сейчас разберемся.

Отец встал и с опаской подошел к окну. Отодвинув край занавески, внимательно оглядел двор. Убедившись, что того, чего он ожидал, не видно, облегченно вздохнул и, уже смелее, откинул шпингалет и открыл окно. В темноте виднелась маячившая на фоне поникших от вечернего дождя кустов акации фигура.

- Чего надо? - окликнул он незнакомца. Тот обернулся, и отец узнал своего друга детства Жорика. Послав дочку досыпать, он опять высунулся в окно.

- Чего в окно стучишь, а не в дверь с понятыми. Машину за углом поставил?

Тихо! не кричи. Ты что, наш стук условный забыл? Посторонись!

Жорик еще раз огляделся по сторонам и одним махом через окно оказался в просторной квартире Кудрявцевых. Простор, которому в округе многие могли позавидовать, заключался в проживании трех человек в двух смежных небольших комнатах в деревянном двухэтажном бараке. Двери всех восьми комнат первого этажа выходили в длинный коридор. В одном его конце был общий вход, в другом коммунальная кухня, которую приходилось делить еще с двадцатью соседями. Остальные необходимые удобства были во дворе рядом с сараями для дров. Как правило, раз в год Большая Невка выходила из берегов, заливая подвалы и подходы к дому. А раза два вода поднималась на столько, что,  жителям первого этажа приходилось перебираться на чердак, где в обычное время все сушили постиранное белье. Но сейчас был август. До осенних сильных западных ветров, нагонявших волну, переполняющую русло реки, было далеко, наоборот,  к ночи ветер совсем стих. Но что-то заставило, сначала вздрогнуть ветки кустов, а потом и пошевелить листву старого клена стоящего метрах в десяти от окна, куда только что запрыгнул человек.

Жорик ушел от Кудрявцевых , что бы не быть замеченным соседями, тем же путем, каким приходил, через окно. Выскочив, огляделся, успокоился, уже ни от кого не скрываясь, пошел к берегу покурить, подумать. Под ногами зашуршала прибрежная мелкая галька. Он различил силуэт перевернутой рыбацкой лодки, присел на ее нос, лежащий почти у самой воды. Открыв пачку "Казбека", медленно, глядя на, иногда мерцающую на воде, серебряную дорожку от, играющей в прятки с облаками, луны, достал папиросу, машинально подул в нее, размял  и, не раскуривая, задумался.

Жорик, или по взрослому, Георгий и глава семьи Кудрявцевых Сергей, дворовое прозвище Сёга, были друзьями с детства.  Вместе играли в "чижика", в " казаков разбойников", тряпичным мячом  в футбол между сараями. Оба любили кидать в костер найденные в лесу неподалеку от Серафимовского кладбища, патроны.  Плечом к плечу стояли в дурной и опасной игре, когда две команды пацанов, став друг напротив друга, кидали в противника камнями. Те, кто пускал слезу или кровь, это, как договоришься, выбывали, кто последний оставался, становился победителем. С тех пор у одного друга остался шрам на виске, у другого прямо посередине лба. Оба после школы пошли в авиаклуб. Только Сёга стал летчиком и теперь служил пилотом - инструктором на Корпусном аэродроме, а Жорик ушел, не доучившись, и через некоторое время оказался сотрудником НКВД.

И вот теперь Георгий, сам никогда не сомневающийся в правильности и необходимости уничтожения всяческих "гадов" побежал предупреждать "шпиона и врага народа". Он сидел ночью на берегу реки и клял себя "последними" словами за то, что, увидев фамилию друга в очередном списке подлежащих аресту, рассиропился и поддался чувствам.  Ведь, если тот исчезнет накануне ареста, то копанут глубже. Пройдутся по всем друзьям, приятелям, знакомым и, хотя они не виделись уже "сто лет", дороются и до него. Успокаивало только то, что Сёга не собирался никуда убегать. Он считал себя настолько очевидно чистым перед страной и органами, что сможет доказать свою невиновность в любом случае, при любом обвинении. И это не глядя на то, что совсем недавно был арестован и осужден на длительный срок "без права переписки" его двоюродный брат Василий, который был хорошим инженером-химиком и изобретателем в области железнодорожного транспорта и тоже не верил в возможность своего ареста.

Единственно, с чем Сергей согласился, это с советом срочно отправить куда-нибудь подальше свою дочь Татьяну.

- Ладно, пусть едет к моей двоюродной сестре на Дальний Восток,- подумав, сказал он.

- Правильно! Дальше едешь, тише будет! Где-нибудь в глуши закончит спокойно школу, поступит, куда захочет. А я постараюсь, что бы тут о ней не вспомнили, - облегченно пообещал другу Георгий.

Георгий машинально размял папиросу, посмотрел на нее и спрятал обратно в пачку.

- Всё, больше никаких расслабонов,- сказав самому себе эти слова, он поднялся и пошел, было к дороге, как вдруг ему загородил путь  человек в форме НКВД. Приглядевшись, Георгий узнал  Журавченко, сделавшего карьеру от сексота до следователя, строча доносы на соседей и своих же сотрудников. Это в его кабинете  Жорик видел списки с фамилией Кудрявцева.

- Ну, вот, проверка сразу и подтвердила, что Кудрявцев твой дружок и сообщник. Что, побежал предупрежда..., - Журавченко не договорив закатил глаза, обмяк и упал на песок.

Не меняя ни темпа движения, ни выражения лица, и будто не слыша, что ему говорят, Георгий ткнул средним пальцем в горло говорившему и когда тот стал падать, дернул с поворотом его голову. Раздался тихий хруст, и все было кончено.

Георгий поволок тело обратно к берегу. Он перевернул лодку, на которой только что сидел, погрузил туда труп, оттолкнулся шестом, на его удачу оказавшимся в лодке, и, отплыв на всю длину цепи, которой лодка была привязана ко вкопанной в берег сваи, перекинул труп через борт. Быстрое течение подхватило тело и, через полчаса оно было уже в Финском заливе, где вскоре бесследно исчезло.

Продолжение следует.

 Шенгер Алексей Алексеевич

x

Иллюстрация к: Тишина на взлетке. Глава 1. Дальше едешь, тише будет.