Кара ледоруба

   Зря Горностаев так опасался пика Коммунизма, в базовом лагере насчитал более двадцати палаток, нашлись такие же, как и он, одиночки. Ребята долго обсуждали тактику штурма, делились советами. Если не считать обмороженные ноги, гора отнеслась к Андрею по-родственному, как к сыну, который не ладит с головой. А вот одного из альпинистов, который штурмовал гору в сопровождении видавшего виды гида, не пожалела. Бедняга сорвался с гребня и упокоился на высоте семь тысяч метров. Этот случай в базовом лагере долго обсуждали и ожесточенно спорили. Куда смотрел гид, почему не страховал. Андрей в полемику не вмешивался, понимая, что никакой проводник, будь он десяти пядей во лбу, абсолютную безопасность в горах гарантировать не может. Это не Горностаев придумал, так сказано в правилах ассоциации международных гидов. Любое восхождение на семитысячник - риск вроде гусарской рулетки.

   На Тупунгато в Аргентине Андрей поднялся из принципа, все же самая высокая точка Южной Америки. Никаких промежуточных лагерей, по сравнению с пиком Коммунизма, пустячная прогулка. В Австралию, где главенствует гора Косцюшко, едва превышающая высотой два километра, решил не лететь, это уже пародия, а не альпинизм. Вместо нее поднялся на Монблан, не дотягивающий до пяти тысяч. В хорошую погоду на него забираются инвалиды и преклонные старики.

   В Гималаях Андрея интересовал только Эверест, его он оставил на закуску, а в качестве разминки решил подняться на Белуху: как ни крути, наивысшая вершина Алтая и Сибири. Знал бы, чем все закончится, лучше бы выбрал Урал, вскарабкался бы на гору Народная, выше которой в регионе нет, а заодно до отвала наелся бы хариуса и нельмы. 

   Горностаев усмехнулся, вспомнив Оксану, которая в присутствии коллег во время обеденного перекуса как-то заметила, что все страны мира он рассматривает только с одной точки зрения – наличия или отсутствия горных вершин. Андрей рассердился и начал доказывать, что это не так. Оксана ехидно улыбнулась и спросила:

   - Насколько мне известно, ты и на Монблане побывал?

   - Ну и что?

   - На Италию и Францию с верхотуры полюбовался?

   - А как же. 

   - Я тебя и не осуждаю, но по пути мог бы заглянуть в Рим или в Париж, посетить знаменитые музеи. Поверхностный у тебя кругозор, Андрюша, ограниченный, нельзя игнорировать духовные ценности. Считаешь, на Джоконду с ее неразгаданной улыбкой можно и в интернете поглазеть? Согласись, это все равно, что рассматривать фото Эвереста на экране компьютера.  

   - Не обращай на Ксюшу внимания, она просто завидует, - посоветовала Надежда Леонидовна.

   - Вовсе нет, - возразила Оксана. – Я считаю, что красоту природы в должной мере может оценить только просвещенный человек, и не обязательно переться к черту на рога.

   - Не знаю, насколько я просвещена, - с иронией прокомментировала Надежда Леонидовна. – Меня, например, ни на какую вершину не заманишь, а в Париж скаталась бы, да только не за что. Спасибо Союзу, успела по профсоюзным путевкам съездить в Москву и Ленинград, в Третьяковке и в Эрмитаже побывала.

   - Вот-вот, - подхватила Оксана. – А нашему Андрюше музеи по барабану. Не так ли, Горностаев? Чего молчишь?

   Андрей пожал плечами. Говорить не мастак, а банальностями Оксану не проймешь. Вряд ли он сумеет доходчиво объяснить, что такое риск, от которого покалывает сердце и бегают мураши по коже, и убедить ее, насколько это здорово - преодолевать самого себя, испытывая организм на разрыв.

   - Я собираюсь на Белуху сходить, почему бы тебе не составить компанию? - предложил он. - А там разберемся, кто из нас образован наилучшим образом.

   - Оно мне надо, - возразила Оксана. – Причем здесь образованность?

   - Сдрейфила! – возликовала Надежда Леонидовна. – Языком молоть - не ледорубом махать.

   Молчавшие во время разговора женщины весело расхохотались, чем привели Оксану в замешательство. Она зыркала по сторонам и о чем-то долго размышляла. Решившись, выпалила:

   - Не думайте, что взяли на слабо. Как бы тебе, Андрюша, пожалеть не пришлось.

   Но случилось так, что Оксана в разгар лета за две недели до отъезда подхватила двустороннее воспаление легких, чем удивила не только Андрея, но и всех сотрудниц лаборатории. На улице от зноя на деревьях листья вяли, а она угодила в больницу.  

***

   Горностаев сразу бы полез в бассейн Клеопатры, но оказалось, что совершать животворное омовение можно только в составе группы. Пришлось и ему побродить меж ослепительно белых травертин, наполненных поразительно прозрачной теплой водой. Многие туристы, раздевшись, перемещались от одного мелкого озерца к другому в плавках и купальниках. Пришедшие в умопомрачение молодожены тоже сняли верхнюю одежду, ахали и охали, с восторгом плескались под водопадами, призывали и спутника раздеться, но Андрей остался в футболке и шортах. На полдороги развернулся и направился к выходу. Обилие туристов его раздражало, да и ногу лучше приберечь для свидания с водицей Клеопатры.

   Экскурсоводша, раздававшая на лужайке билеты в бассейн, огорчила всю группу: встреча через час на этом же месте, опоздавшие вернутся в отель своим ходом. Оставив в камере хранения вещи, туристы ломанулись к турникету, будто поголовно страдали хроническими болячками. А, может, поверили, что омолодятся лет на десять. В бассейне, куда он добрался по дну канала, собралось человек сорок, включая детишек. Вода по пояс взрослому человеку, но с какого-то бодуна на дно свалили фрагменты античных колонн? Об одну из них Андрей, поскользнувшись, больно ушиб ногу. Хорошо хоть здоровую. Вода теплая, тело покалывало, на коже появились крохотные пузырьки. Поплескавшись, перебрался через колонну туда, где глубже. Молодой парень, плывший навстречу Андрею, в изумлении уставился на него. Горностаев вгляделся и тоже удивился. Славик, брат Лены.

   - Вот так встреча, - воскликнул Слава. – Глазам не верю. 

   Они вернулись в мелкую часть бассейна и расположились на торчащей из-под воды колонне.

   - Я с Машкой, подругой, - объяснил Слава и помахал девушке в бирюзовом купальнике. – А тебя какие черти сюда занесли?

   Горностаев объяснил. Погрустнев, Слава поведал, что Лена сейчас в Америке, в Лос-Анджелесе, вышла замуж за бывшего русского, переехавшего туда на ПМЖ еще в девяностые. Недавно побывала в Лас-Вегасе, прислала кучу фоток.

   - Может, расскажешь, какая кошка между вами прошмыгнула?

   - Долгий разговор, - нехотя произнес Горностаев, не расположенный откровенничать даже с братом Лены. – У меня время заканчивается, рад был тебя повидать.

   Андрей слез с колонны и побрел к выходу.

   - Подожди, - крикнул вслед Слава. – Продиктуй номер мобильника.

   - Все равно забудешь, - обернувшись, ответил Горностаев. – Напиши в личку в «Фейсбуке».

   На обратном пути в автобусе Андрей, насупившись, молчал. Новобрачные, сидевшие спереди, несколько раз пытались его развлечь, но, убедившись, что спутник не расположен к разговорам, отстали. В номере он включил ноутбук, дважды щелкнул мышкой по папке «Белуха», пробежав глазами по содержимому, отыскал среди фотографий искомую, наделавшую много шума в социальных сетях, ее перепостили десятки тысяч человек, сопроводив фото восторженными комментариями. Снимок сделал альпинист Глеб Дворкин. Никакого чуда - профессиональная камера в умелых руках, помноженная на зоркий глаз и толику удачи. Он снял Лену со спины, когда она бежала навстречу Горностаеву, вернувшемуся с Белухи. Девушка парит в воздухе, широко разбросав руки, будто взлетает. Один из посетителей блога под заголовком «Вот это любовь» разместил клип группы «Иванушки» с припевом о самом лучшем парне на свете, в которого влюбиться очень легко.

   Влюбиться легко, а разлюбить еще легче, с горечью подумал Андрей. Воспоминания о Лене он загнал в потаенный уголок памяти, будто поместил в сейф с кодовым замком. Значит, Америка. Ничего удивительного, могла бы рвануть в Австралию или в Индонезию, с нее станется. Ну и ладно, недаром же говорят, кому многое дано, с того больше спросится. Хотя в Евангелии от Луки сказано несколько иначе: «И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут». Многие люди почему-то забыли продолжение: «А который не знал, и сделал достойное наказания, бит будет меньше». Это знамение нашего времени: подгонять под себя цитаты и поговорки, выдергивать из контекста мысли, удобные для употребления. Палец Андрея завис над клавишей Delete. Хорошая вещь компьютер, нажал на кнопку – и вся информация исчезнет, будто ее никогда не существовало. Жалко, что человеческий мозг устроен по-иному, волшебной кнопки не существует. А, может, и к лучшему. Расправиться с изображениями всегда успеет, да и зачем, если памятная фотография по-прежнему красуется на десятках сайтов. Андрей выключил ноутбук и отправился на пляж. 

Глава третья. Уйма вольт и зонтик в клочья

   Выбравшись из автобуса в селе Тюнгур, что на берегу Катуни, Горностаев впрягся в рюкзак, перебрался по подвесному мосту через реку и бодро зашагал по проселочной дороге. Согласно карте, скоро появится тропа, петляющая вдоль речки Аккем, которая вытекает из одноименного озера. Видел фотки в интернете, в солнечную погоду двуглавая вершина Белухи отражается в водоеме с такой убедительностью, что оторопь берет.

   Неожиданно небом начали овладевать аспидные тучи. Погода на Алтае такая же непредсказуемая, как и Оксана, подумал Горностаев. Ее внезапная хворь его озадачила: он не привык, чтобы в планы кто-то вмешивался. Ради Оксаны придирчиво изучил горный район вблизи Белухи, вручную нарисовал его на кальке, отметив все перевалы и озера, которые бы ей понравились. С дотошностью выписал ориентиры, подходы и ключевые точки. Для него восхождение на Белуху – пустяк, пара дней в худшем случае, оставшееся время планировал посвятить просветительскому горному туризму. В кои-то веки изменил своему правилу, надумал отправиться в горы не в одиночку. Ко всем восхождениям он готовился скрупулезно и дотошно. Пристрастие к мелочам порой принимало маниакальный характер. Иногда Андрей и сам над собой подсмеивался, но ни разу не пожалел о предусмотрительности. Можно порадоваться, что никто не будет надоедать, но в этот раз одиночество почему–то тяготило.

   Должно быть, природа почуяла его сумрачное настроение и ниспослала дождь. Андрей отстегнул палатку, притороченную к рюкзаку, споро установил ее на полянке близ дороги. Приоткрыв вход, улегся на полиуретановый коврик и безмятежно наблюдал за хмурым дождем. Раздался рокот дизеля, по дороге метрах в пяти от палатки неспешно проехал колесный трактор с прицепом, в котором, как грибы в лукошке, теснились туристы с разноцветным скарбом. Горностаев усмехнулся, таких хитрецов пруд пруди, туристы побогаче вообще используют для заброски вертолет. Андрей сознательно решил добираться до озера на своих двоих. Медленный подъем по тропе с рюкзаком зануден и уныл, но после освобождения от заплечной тяжести наступает такая легкость, будто переключился тумблер гравитации и ты оказался на Луне. А эти ребята, скорее всего, отдохнут на Аккеме, переберутся через перевал на Кучерлинское озеро и вернутся в Тюнгур. Самый популярный в здешних краях маршрут.

   Дождь закончился, но тучи и не думали разбегаться, висели над головой, сонно приклеившись к небосводу. Горностаев успел преодолеть еще километров пятнадцать, прежде чем окрестности накрыло белесым туманом, а пронзительная морось снова загнала его в палатку. Советские командирские часы с подзаводом, с которыми он не расставался, поскольку те не боялись ни воды, ни морозов, убедили, что пора устроить ночевку. Перекусил купленной в поселке колбасой, запил ледяной водой из фляжки, забрался в спальник и живо отрубился. Дома Андрей засыпал с трудом, завел моду читать книжки, чтобы заманить дремоту, а в походах будто таймер срабатывал: пара минут - и мозг отключается. 

   Утром следующего дня Горностаев надеялся дотопать до озера, но когда до перевала, с которого начинался спуск к Аккемскому озеру, оставалось часа четыре хода, опять зарядил обложной дождь, мелкий и ознобный. Андрей вытащил из бокового кармана рюкзака китайскую накидку и набросил на себя. Длиною до колен, она оберегала и тело, и рюкзак, но не спасала от взбесившихся ручьев, впадающих в реку из боковых расселин. Приходилось разуваться и подворачивать штаны. Если слякоть не прекратится, придется заночевать в тайге, отстраненно подумал Горностаев. Ни огорчения, ни разочарования он не испытывал. Торопиться все равно некуда, а если обращать внимание на каверзы природы, лучше дома киснуть. О, очередная засада. Путь преградила подмытая водой громадная лиственница. Растопырив ветки, валялась посреди впадающего в реку мутного стремительного ручья. Горностаев направился вверх по склону, надеясь найти более удобное место для переправы. Краем глаза зацепил странную фигуру. Вместо того чтобы установить палатку, горемычный турист сидел на камне, прижав колени к груди и обняв их руками. Лица под капюшоном ядовито-зеленой ветровки не разглядеть. Рядом неприкаянно валяется черный рюкзак. Горностаев давно перестал удивляться: в последние годы тяга к перемене мест переродилась в злокозненный вирус, поразивший все слои населения. В горы устремились бизнесмены и менеджеры, банковские клерки и офисный планктон,  разнокалиберные предприниматели, системные администраторы и таксисты, студенты, домохозяйки, инвалиды и пенсионеры. В отличие от советских времен, магазины ломятся от разнообразного туристического снаряжения на любой вкус и бумажник. Остается только выбрать нужную точку на глобусе и запастись GPS-навигатором. Эти путешественники считают, что в век глобального позиционирования маршрутные карты такой же анахронизм, как компас и умение ориентироваться по звездам. Некоторые изумляются, что в горах чаще всего отсутствует мобильная связь, по их мнению, операторы просто обязаны установить базовые станции на всех господствующих высотах. Многие туристы привыкли к той природе, которую им доставляют на дом National Geographic, BBC или Discovery, она такая же удобная и безопасная, как пикник с барбекю в городском парке. А когда горы оказываются куда менее дружелюбными, чем на экране, складывают лапки, как этот бедолага. Андрей приблизился к нему и потряс за плечо.

   - Уважаемый.

   Тот правой рукой смахнул с головы капюшон и угрожающе предупредил хрипловатым женским голосом:

   - Убери руки, дядя!

   Отступив на пару шагов, Горностаев с интересом уставился на девицу, не отличающую деревянную скамейку во дворе родного дома от скользкого стылого камня в глухомани. Мокрая копна пшеничных волос, диковинные глаза: левый - голубой, правый – зеленый. Оба буровят его вроде сторожевых прожекторов стражей границы. Миловидное личико прямо таки пышет негодованием, будто он оторвал кралю от важных размышлений. Андрей подивился самоуверенности мокрой курицы, он бы на ее месте коней попридержал. Призадумался, предложить ли ей помощь или убраться подобру-поздорову. Разноцветные глаза будто принадлежали разным людям: зеленый равнодушно мерцал, а голубой взирал на него с откровенным презрением. 

   Андрею припомнилась странная черно-белая собака, встреченная на бульваре пару месяцев назад. Поразили разноцветные глаза: небесно-голубой и карий. Хозяин, немолодой крепыш в очках, хмурый и сердитый, держал ее на коротком кожаном поводке, беспрестанно одергивал и чертыхался. Андрей поинтересовался, что за порода. Мужчина, будто оправдываясь, виновато объяснил, что это сибирская хаска по кличке Найда. Вообще-то эти собаки ездовые, а тем, кто начал их завозить в центральное Черноземье, следовало бы не только руки оторвать, но и ноги. Хаскам здесь не место, они любят холод, привычны к большим нагрузкам, выгуливать надо по два-три часа в день.

   - Эта сука меня достала! Мало того, что сбежать норовит, так еще и на кинолога пришлось раскошелиться.

   - Зачем тогда заводили?

   - Я? – еще больше вспылил мужчина. – Сдалась она мне, как свинье седло. Нашлись благодетели, пятилетней дочке на день рождения подарили. Вот скажите, о чем эти идиоты думали?

   Горностаев пожал плечами. Как пить дать, наболело у мужика, дома, небось, не больно заругаешься, а на ком-то оторваться хочется.

   Искоса взглянув на мокрую туристку, Андрей подумал, что она в компании с Найдой смотрелась бы органично. Представив живописную картинку, он поежился. Нетушки, пусть лучше живут по отдельности.

   Андрей встряхнулся, избавляясь от наваждения.

   - Мне показалось, - с трудом проговорил он и замолчал.

   Левый глаз девушки расширился, а правый, напротив, сузился. Горностаев поневоле отвернулся.

   - Отдыхайте, - милостиво разрешил он и направился к строптивому ручью.

   Переправившись по трухлявому стволу, зашагал по тропе, но от былой безмятежности не осталось и следа. Сколько ни пытался представить дальнейший маршрут, пред взором неизменно всплывала скрюченная женская фигурка. Он досадовал и на себя, и на девушку.

   - Тормозни!

   Горностаев повиновался. Оглянувшись, досадливо поморщился. Таки прицепилась. Найда, как он мысленно стал именовать девушку, так тяжело передвигала ноги, будто к трековым ботинкам пристегнули свинцовые подметки, капюшон на голову не набросила, а рюкзак навесила на грудь, низко склонялась под его тяжестью, будто клала поклоны. Не дойдя до него, споткнулась, обессилено свалилась на рюкзак, растопырив руки. Глядя на нее сверху вниз, Горностаев с удивлением отметил, что росту в ней о-го-го, ему под стать, натуральная каланча. Ветровка и свитер при падении задрались, обнажив белую поясницу, на которую равнодушно сыпался дождь. Горностаев  присел рядом с девушкой.

   - Ты откуда?

   Барышня со стоном освободилась от лямок рюкзака, перевернулась на спину и притихла. Взирала в хмурое небо, осыпающее ее холодными каплями, и не моргала. Андрей поежился. Пару раз махнул рукой над лицом девушки. Никакой реакции. Отрубилась. И что прикажете делать? Андрей осторожно прикоснулся пальцами ко лбу. К бабке не ходи, у девицы жар. Освободившись от накидки и рюкзака, поднялся выше по склону горы, нашел свободное место под сенью разлапистой лиственницы. Перетащил оба рюкзака, установил палатку. Внутри раскатал коврики – свой и девицы. Перенес ее на руках во временное убежище, отметив, что она куда легче, чем ожидал. Включив налобный фонарик, распотрошил ее рюкзак, с облегчением обнаружил пуховую австрийскую безрукавку, спальник и шерстяной спортивный костюм. Стащил с девушки ботинки и носки. Понятно, почему тащилась за ним враскорячку. Надо крепко постараться, чтобы за столь короткое время обзавестись такими натертостями и волдырями. Андрей осмотрел новенькую обувь девушки. Hanwag. Немцы веники не вяжут, классные кожаные ботинки, очень дорогие и практичные, для гор в самый раз. Девчонка не пожадничала, разорилась, но никто ей не подсказал, что такие «чуни» нужно долго разнашивать. Горностаев обработал ступни девушки ватой, обильно смоченной перекисью водорода, смазал их медвежьим жиром. Шерстяные носки, купленные у старушки на рынке, оказались как нельзя кстати. Переодевал девушку с равнодушием санитара, хотя машинально отметил, что грудь у нее высокая, с крупными сосками. Запихнув девицу в спальник, застегнул молнию до подбородка.

   У штурмовой итальянской палатки Ferrino имелся небольшой тамбур, где он разжег примус и приготовил чай, не пожалев два пакетика. Прихлебывая горячий напиток, отвлеченно размышлял о случайностях. Разумеется, простуженную дуреху на его голову никто не посылал, но если вспомнить сошедшую с дистанции Оксану, трудно отделаться от мысли, что нынешняя встреча на подходе к Белухе чем-то обусловлена. Как только он изменил своему правилу, сразу нарисовалась нежданная спутница. Придется вернуться в Тюнгур и отправить ее к родителям, не уследившим за взбалмошной дочуркой. Андрея от такой перспективы передернуло, в лучшем случае сутки в минус. А ведь еще надо поставить больную на ноги. Простуда – бронхит – воспаление легких. Мысленно перебрал содержимое аптечки. Парацетамол Аспирин и аскорбинка имеются, когда девица оклемается, напичкает ее лекарствами и напоит чаем. А там как получится, барышня хоть и субтильная, но упертая, другая бы свалилась от зашкаливающей температуры, а эта преследовала его, пока не догнала.

***

   До чего же приятно, открыв глаза, зажмуриться от затопившего палатку сияния. Повернув голову, Андрей покосился на девушку: лицо осунулось, в губах ни кровинки, рот приоткрыт, дыхание ровное, волосы слиплись от пота. Осторожно прикоснулся ладонью ко лбу. Прохладный. Вот и славно. От мысли, что до вечера успеет отконвоировать девушку в поселок и вернуться обратно, Андрей повеселел. Рюкзак спрячет, таскать его туда и обратно нет резона. Выбравшись наружу, осмотрелся. От набивших оскомину туч не осталось и следа, солнце, несмотря на раннее утро, надув щеки, изо всех сил пригревало, от мокрого валежника валил пар, внизу глухо и неумолчно гудела река. На полянку ворвалась буро-коричневая бархатка, пятна на концах ее крыльев походили на черные маленькие глазки с ослепительно белыми зрачками посредине. Горностаев протянул руку, бабочка уселась на ладонь, настороженно поводя усиками, ощупывала пространство, убеждаясь в своей безопасности. Упорхнула. Проводив ее взглядом, он подумал, что это добрый знак.

   Содрав с упавшей березы бересту и насобирав под лиственницами сушняк, развел костер. На рогатину подвесил советский армейский котелок. Андрей привык обходиться одной посудиной, вторую считал излишней. Как только вода закипела, высыпал в нее две пригоршни пшенной крупы и отставил котелок в сторону.

   Чтобы не застудить пятую точку, Андрей расположился на маленьком коврике, который крепился к поясу резинкой. Туристы эту удобную и практичную штуковину называют по-разному: сидушка, пенка, хоба, пендаль, поджопник и даже геморройник. Кто первым додумался использовать ее в походах, неизвестно, Горностаев наградил бы его орденом за спасение репродуктивной функции мужчин и женщин.

   Увидев девушку, выползшую на карачках из палатки, Андрей поневоле улыбнулся, что не укрылось от ее глаз. Она вскочила на ноги, будто узрела под носом гадюку, приблизилась и долго рассматривала его с таким видом, будто изучала ядовитое насекомое. Горностаев выдержал ее взгляд, отметив про себя, что благодарности от девицы не дождется.

   - Это ты меня раздевал?

   Горностаев демонстративно оглядел окружающее пространство, будто выискивал того, кто осмелился на такое надругательство, кивнул и картинно развел руками. У Найды, как он понял, начисто отшибло память. Забыла, как он вечером насильно поил ее таблетками и чаем.

   - Куда белье дел?

   Быстро оклемалась. Остались еще в русских селениях женщины, которых никакая лихоманка не берет. Ишь как бровки насупила. Из-за чего, спрашивается? Если бы не промокла до нитки, стал бы он ее раздевать.

Белье и остальные вещички Андрей еще до завтрака прополоскал в ручье, тщательно выжал и повесил сушиться на реп-шнуре, который натянул между двумя лиственницами ниже по склону.

   Горностаев указал пальцем на сушившееся имущество. Девица негодующе фыркнула и рысью устремилась к нему. Стащив штормовку, долго шарила по карманам. К бабке не ходи, искала паспорт и обратный билет на самолет. Документы она упаковала в толстый целлофановый пакет и обмотала скотчем. Горностаев за многие годы холостяцкой жизни приобрел привычку перед стиркой проверять карманы. Однажды не доглядел и лишился пропуска в лабораторию, который в стиральной машинке превратился в лохмотья. Найденные в штормовке девицы документы он внимательно изучил. Елена Евлампиевна Забруйская, весной исполнилось двадцать четыре года, согласно прописке, живет в областном городе. Название улицы и номер квартиры он запомнил. Интересно, чем руководствовались дедушка с бабушкой Лены, назвав сына столь редкостным именем?

   Лена вернулась со штормовкой в руке. Потрясая ею, негодующе потребовала:

   - Верни то, что тебе не принадлежит!

   - Для начала носки сними.

   - Что?

   Девушка недоуменно уставилась на собеседника. Сообразив, уселась на траву, стянула носки и бросила их Андрею под ноги.

   Он подобрал их и с подчеркнутой горестью заключил:

   - Измазюкала.

   Лена вырвала носки, опрометью устремилась к ручью. Вернувшись, протянула Андрею:

   - Возвращаю в целости и сохранности. Где пакет?

   - Давай поедим, - миролюбиво предложил Андрей.

   - Издеваешься?

   - Жрать хочется, сил нет.

   - Не буду, пока не вернешь документы.

   - Как хочешь.

   Сняв крышку с котелка, Горностаев начал сосредоточенно поглощать кашу. Девушка демонстративно уселась напротив него, сжав колени и положив на них подбородок. Опорожнив котелок наполовину, Андрей протянул его Лене. Выхватив посудину, она отправилась в палатку и вскоре вернула пустой котелок. Андрей сходил с ним к ручью, вымыл, наполнил водой и повесил на рогатину, подбросив в костер дров. Чай пили вдвоем, девушка смоталась в палатку и притащила кружку. Она, как показалось Андрею, успокоилась и в знак примирения даже предложила открыть банку сгущенки, но он отказался. Поставив опорожненную кружку на траву, девушка попросила:

   - Ну, пожалуйста, верни паспорт.

   - Провожу до Тюнгура и адью.

   Девушка, стащив пуховую безрукавку, уселась на нее и с интересом уставилась на собеседника.

   - Я отстала от группы, девчонки будут ждать меня на Аккемском озере.

   - Сегодня буду там, скажу, что ты сошла с маршрута.

   - Нетушки.

   - Посмотри на ноги, - мягко укорил Андрей. – Далеко уйдешь?

   Девушка долго изучала поврежденные ступни, пошевелив пальчиками с каплями волдырей, призналась:

   - Паша, наш руководитель, сказал, что мне лучше вернуться в Тюнгур, потому что я буду тормозить всю группу.

   - Что за группа?

   - Чисто женская.

   Заметив, что Лена донельзя огорчена, Андрей поспешил ее успокоить:

   - Елена Евлампиевна, у вас впереди столько гор, сколько пожелаете.

   - Это ты нарочно?

   - Не понял.

   - Именуешь по отчеству.

   - Да я так, - смутился Горностаев.

   - Папа иногда иронизирует: «Иван, Егор, Михаил, таких имен до черта, а я - Евлампий». У него автосервис. Половина станций техобслуживания в городе так и называются: «Евламп». 

   - Нормально, - одобрил Андрей. - А то повадились называть фирмы на американский манер.

   - Если вернусь восвояси, больше всех обрадуется мама.

   - Пытаешься разжалобить?

   - Все равно дойду до озера.

   - Доковыляешь. Что дальше?

   - Не знаю.

   Лена впервые взглянула на Горностаева с тайной надеждой. Андрей скривился от досады: желание избавиться от девушки ослабело. Настырная, такие редко встречаются. Довести ее до Аккема ничего не стоит, но стремно передавать на руки дуролому Паше. Бросил девицу на маршруте, как кутенка. Ее товарки тоже хороши, интересно, сколько им лет, неужели все бабы с мозгами не дружат?

   Девушка, будто разгадав его мысли, обиженно проговорила:

   - Не бойся, навязываться в попутчицы не собираюсь.

   Горностаев обозлился.

   - Насколько понимаю, горы для тебя – темный лес?

   Лена обиженно засопела. На щеках проступил румянец, каша и горячий чай явно пошли ей на пользу.

   Андрей достал из кармана штанов пакет и вручил упрямице.

   - Счастливого пути.

   - И тебе не кашлять! – выпалила девушка, гневно сверкнув глазами.

   Упаковывая вещи в рюкзаки, они не разговаривали. Искоса наблюдая за норовистой девицей, Андрей окончательно убедился, что в горах ей делать нечего, при такой укладке рюкзака через десяток километров натрет себе и плечи, и спину. Да и с ногами швах. Лейкопластырями, видать, не запаслась. Доплетется до озера и надолго застрянет. Если верить интернету, на берегу есть метеостанция и временная база МЧС. Да только вызовут ли они вертолет по такому пустяшному поводу? Скорее всего, отвезут девушку в Тюнгур на лошади, за извоз придется раскошелиться. Учитывая бизнес папаши, это мелочь. Вот и ладненько. Он не инструктор, да и в проводники не нанимался.

   Горностаев поймал себя на мысли, что слишком озабочен судьбой Найды. Это его слегка озадачило. Какая разница, что с нею случится? Разумеется, жалко дуреху. Женская группа! От негодования Андрей так дернул ремешок на рюкзаке, что прищемил палец. Неплохо бы взглянуть на Павлушу. Ни один разумный мужик на бабскую компанию не подписался бы. Набросив рюкзак на плечи, Горностаев бросил прощальный взгляд на девицу, все еще копошащуюся над пожитками, глубоко вздохнул и направился к весело гомонящей реке. 

   Карабкаясь по тропе, ведущей на перевал, за которым начинался спуск к озеру, Горностаев то и дело останавливался, чтобы перевести дух. Вроде бы пустяшный подъем, но дыхалки почему-то не хватало. Хотелось оглянуться, но он себя одергивал. Задумался о финальной точке своего масштабного проекта. На одном из сайтов опубликовали тягостный репортаж, снабдив его фотографиями трупов, лежащих на подступах к Эвересту. Стаскивать их к подножию горы, чтобы похоронить по-людски, никто не собирается. Автор бесстрастно рассказал, как альпинисты, поднимающиеся на вершину, равнодушно проходят мимо тех, кто, обессилев, валяется на снегу, и не предпринимают никаких попыток им помочь. С юридической точки зрения, какие могут быть претензии к фирмам, организовавшим восхождение? Клиенты сами подписали договор и знали, чем рискуют. Может, когда-нибудь их тела и снимут с верхотуры, предадут земле, но пока что никто не хочет тратить на это деньги. О чем думают те, кто хладнокровно проходит мимо впавших в беспамятство от мороза и кислородного голодания восходителей? Ну да, денежки, причем немалые, заплатили. Так ведь не бедняки на Эверест поднимаются. Да и престиж сомнителен. Это как с советскими космонавтами. Гагарина с Леоновым еще помнят, а остальных, кроме Терешковой, могут назвать только специалисты.

   Размышляя о запредельной жестокости коммерческого альпинизма, Горностаев мысленно переключился на российские реалии. Однажды добирался на работу на троллейбусе, из окна увидел, как пятерка малолеток не старше четырнадцати лет пинает ногами девочку. Та валяется на асфальте, сжавшись в комок и обхватив голову руками. Одна из нападавших пинком перевернула ее на спину, подпрыгнув, приземлилась обеими ногами на грудь жертвы, но, потеряв равновесие, под дружный хохот подружек свалилась на асфальт. Неподалеку торчал рослый парень и хладнокровно снимал происходящее на камеру мобильного телефона. Двое мужиков, остановившись, с интересом наблюдали за происходящим. Двери открылись. Андрей вылетел из салона, бегом преодолел десяток метров и с ходу врезал в подбородок оператору. Схватив за шкирку акробатку, поднял ее пред собой на вытянутой руке. Задравшаяся футболка удавкой сжала ей горло. Она захрипела и засучила ногами. Перепуганные товарки истошно завизжали. Андрей разжал пальцы. Какая-то сердобольная прохожая завопила, обращаясь к мужчинам, которые негромко переговаривались и вмешиваться явно не собирались.

   - Караул! Детей убивают! Вызовите полицию! Он же маньяк, неужели не видите?

   Те, переглянувшись, поспешили к троллейбусной остановке. Побитая девочка встала на ноги и, прихрамывая, поплелась прочь.

   - Гадина, - с ненавистью выпалила ей вслед одна из нападавших.

   - Почему?

   - Отбила парня, - кивнула она на валявшегося без чувств оператора.

   Горностаев растерялся. Куда мир катится? Пацанки распределяют парней промеж собой, как  законную добычу.

   Андрей остановился и присел, упершись рюкзаком в скалу. С досадой поймал себя на мысли, что ищет повод устроить большой перекур. Свалил в кучу Эверест и малолеток, какая связь? Девчонки вырастут, обзаведутся такими же отмороженными детишками, а на вершине мира по-прежнему будут множиться трупы.

   Лена поднималась по-черепашьи, с тягостной настойчивостью. Добравшись до него, свалилась спиной на рюкзак. Андрей вздрогнул. Ему показалось, что зеленый глаз впился в него с ненавистью, а голубой вопрошающе. У него неожиданно появилось желание перекреститься.

   - Тебе не кажется, что упорство и упёртость - немножко разные понятия?

   - Слушай, отвали, - огрызнулась девушка. – Тоже мне, проповедник выискался. Обзаведись женой и морочь ей голову.

   - С чего решила, что я холостяк?

   - Сам догадайся, если такой умный.

   ***

   Пожалуй, не найдется ни одного человека, который хотя бы иногда не вспоминал детство. Неважно, какое. Пусть даже горькое, как воды Мертвого моря. У детства имеется особенность: оно хоть и чувствительно к неприятностям взрослых, однако воспринимает действительность не совсем так, как они. Лена, вспоминая отрочество, недоумевала: радоваться ей или огорчаться. У младшего братика, когда он еще находился во чреве матери, врачи заподозрили страшное генетическое заболевание, лет пять после  рождения мальчика родители тряслись над ним, пока окончательно не выяснилось, что диагноз оказался ошибочным. После этого папеньку и накрыло, причем основательно и надолго. Он вдруг заподозрил, что дочка, в отличие от сына, не от него. Были ли для этого основания, Лене выяснить не удалось, родители в присутствии детей избегали любых разговоров на эту тему, но о тяжелых семейных ссорах красноречиво свидетельствовали мамины слезы и нервные срывы, когда она запиралась в спальне и никого не хотела видеть.

   Когда у папы появился собственный бизнес, Лена предложила ему провести генетическую экспертизу. Он переменился в лице. «Ты – моя дочь. Если тебе интересно, возись. Тест я сдам. Но о результатах знать ничего не хочу».

   Как вспоминал отец, новорожденную девочку молодые родители привезли в общежитие, где главе семейства завод выделил комнату. Мать выдвигала другую версию, дескать, этот убогий угол она выбила сама, а муж ни при чем. Во всяком случае, предки единодушно соглашались, что лучше бы сняли квартиру, правда, непонятно, на какие шиши. Построенный еще в пятидесятые годы одноэтажный деревянный барак, покрытый шифером, собирались снести и соорудить на его месте жилую пятиэтажку, но город и завод затеяли судебную тяжбу за землю, в которой победителей не оказалось. В неказистом бараке имелось центральное отопление, горячая и холодная вода. Кухня, туалет и душевая – общие, на весь этаж. Кухня огромная, с высоким окном посредине, распахнутым даже зимой, потому что обитательницы постоянно что-то готовили на трех газовых плитках. Конфорок не хватало, образовывались очереди и возникали свары. Все свободное пространство заполонили холодильники, женщины ожесточенно ругались, когда из них бесследно исчезали продукты. Кто занимался воровством, неизвестно, ведь в общежитие мог войти кто угодно, в том числе и ночью. Отец, смеясь, вспоминал, что первым додумался обмотать холодильник тонкой металлической цепочкой, заведя ее под ручку, и повесить замок. Вскоре аналогичные запоры появились на всех холодильниках, тогда кражи прекратились.

   В отличие от родителей, Лена вспоминала барак с неизменной теплотой и не сильно обрадовалась, когда отцу, занявшему пост главного инженера, выделили отдельную двухкомнатную квартиру. В интерпретации мамы, работавшей инженером по изобретательству и рационализации, это случилось после того, как она на седьмом месяце беременности записалась на прием к директору и бросила ему на стол список тех, кто получил квартиру вне очереди. «Твой папаша палец о палец не ударил, - много лет спустя объясняла мама дочке, - ему, видите ли, совесть не позволяла лезть впереди тех, кто проработал на заводе по двадцать и более лет». 

   Неустроенность общежитского быта Лена воспринимала как само собой разумеющееся, ее в ту пору нисколько не огорчали житейские неудобства. В каждой семье имелись дети, в одной насчитывалось трое пацанят. Расхристанная и чумазая ребятня носилась по длинному широкому коридору, натыкаясь на взрослых, получала безобидные подзатыльники, во дворе устраивала игры в прятки и салочки, ловила шпионов в глубоком глинистом овраге, метрах в ста от общежития. Заросший шиповником и терном, он притягивал к себе не только детвору, туда часто наведывались добытчики глины, ярко-оранжевой и податливой, как пластилин. Из нее получались красивые игрушки и горшки.

   Повзрослев, Лена невольно задавалась вопросом, почему проживание в бараке врезалось в память. Казалось бы, чего хорошего в темных клетушках? Сквозь тонкие стены пробивались любые звуки: и храп, и осторожный ночной скрип панцирных кроватей, и перебранки, и негромкие разговоры, в которых сначала упоминался некий «меченый», а потом иуда по имени Борис. Родители спали на узкой солдатской кровати, впоследствии Лена удивлялась, как они на ней помещались. Зато скудная жизнь нараспашку имела свои преимущества. Проживая на виду, обитатели барака если и ругались, то вполголоса.

   Лена не считала, что братику, родившемуся в благоустроенной квартире, повезло больше, чем ей. Надеялась, что родители, избавившись от раздражающей тесноты, наконец-то перестанут ссориться. Тогда она еще не понимала причину раздора, но догадывалась, что это неспроста. Пока братик умиротворенно сосал материнскую грудь и радостно гукал, а потом, набравшись силенок, взялся топотать по квартире, суя свой очаровательный носик во все дырки, родители, как показалось Лене, полностью переключились на него. Но затем глухая вражда между ними, о которой Лена, проживая в бараке, только догадывалась, обострилась настолько, что взрослые не разговаривали неделями. Они, вероятно, чувствовали вину перед дочкой, воспитанием которой ранее занимались спустя рукава, и решили наверстать упущенное. Папа задаривал ее куклами, при этом придирчиво проверял дневник. Поднаторев, Лена без труда научилась подделывать записи учителей. Мама не скупилась на обновы для дочурки, хотя работающий на оборонку завод, захирев, задерживал зарплаты. Повзрослев, Лена обратила внимание на одежду папы. Он не походил на главного инженера, и сам не замечал, насколько нелепо выглядит в потрепанном костюме.

   Борьба за любовь дочки закончилась неожиданно. Восьмой класс, октябрь. С небес сыпется мелкий нудный дождик. Выходя из дома, Лена прихватила зонтик. По тротуарам семенят озабоченные горожане, по дороге, разбрызгивая лужи, снуют автомобили. Никто не обращает внимания на редкие раскаты грома. Лена не поняла, что случилось: от непереносимого шума заложило уши, глаза ослепли, она потеряла сознание. Пришла в себя в больнице. Оказалось, что молния угодила прямо в зонт, тот разлетелся на клочки. Женщина, работающая в школьном буфете, подбежала к девушке, приподняла ей голову и стала звать на помощь. По улице проезжал автомобиль с парнями из отдела государственной службы охраны. Несмотря на шум дождя, водитель услышал женский крик и остановил машину. Ребята затащили девушку в автомобиль и помчались в отделение скорой помощи, откуда ее сразу перевели в реанимацию.

   Позднее появилась статья в местной газете, в которой мама вспоминала: «Я грозу очень боюсь. Если в это время нахожусь дома, отбегаю от окна и прячусь в темный угол. А ночью, когда гром гремит, всегда просыпаюсь. Обычный рабочий день, сижу в своем кабинете. Звонит телефон. Врач скорой помощи говорит: «Не волнуйтесь, ваша дочь жива». Сижу и не могу встать. Девочки меня карвалолом напоили. Вместе с ними побежала в больницу. Девочка вся синяя, одежда разорвана. Одна туфля целая, а другая будто под танком побывала. Юбка сбоку изодрана, на одном только поясе держится. Блузка на левой стороне груди вроде как прожжена. Очень сильно помогли сослуживцы, нашли деньги и купили лекарства для реанимации».

   Интервью дал и лечащий врач, заведующий кардиологическим отделением больницы. «Я сразу обратил внимание на то, что молния вошла ей прямо в сердце - четыре ожоговых пятна на коже диаметром более сантиметра каждое, они выделялись даже через три недели после происшествия. Сотни тысяч вольт по четырем каналам в мгновение ока прошли через ее сердце, и вышли через левую пятку. Весь металл, который был на девушке (браслет от часов, «косточки» бюстгальтера), моментально раскалился - остались следы ожогов третьей степени. Хорошо, что не было сережек. Лена держала зонтик в левой руке, прижимая его к груди. Он сыграл с нею злую шутку - притянул молнию, но частично рассеял искру и в какой-то мере погасил напряжение. Поэтому и разлетелся вдребезги. Так же, как и туфелька. Елене невероятно повезло - молния пронизала левую часть ее тела. Если бы мощный разряд изменил свое направление и вышел через правую ногу, последствия могли бы быть намного хуже. Еще одно счастливое обстоятельство - Лену быстро доставили в больницу. Как известно, мозг после того, как сердце остановилось, живет не более пяти минут. Если бы сердце за это время не успели запустить, девушка бы погибла. Кстати сказать, сердце - очень надежный и долговечный прибор. Молния оставила следы не только на коже Лены. Ее сердце претерпело изменения наподобие инфаркта. Мы провели метаболическую терапию, состояние больной нормализовалось. Сыграла свою роль и молодость - у девушки высокий автоматизм сердца. Если не вдаваться в медицинскую терминологию, в сердце есть участок, вызывающий электрические разряды и заставляющий сокращаться мышцы всех четырех камер. Чем моложе человек, тем надежнее автоматика. Яркий пример высокого автоматизма сердца - советский разведчик Рихард Зорге, которого казнили в Японии в ноябре 1944 года. Его сердце работало двадцать девять минут после повешенья».

   В школе, куда Лена пришла через месяц после происшествия, к ней отнеслись по-разному. Одноклассники с горящими от любопытства глазами допытывались, что она почувствовала, когда молния вонзилась в зонт. А что она могла рассказать? Все случилось так быстро. Цокала каблучками по асфальту, радовалась отсутствию ветра. Не зырила по сторонам, глядела под ноги, чтобы в колдобину не угодить. Рассмотрела впереди большую лужу, прикидывала, как ее ловчее обойти. Вот и все подробности. Разочарованные школьники потеряли к ней интерес. Учителя, наоборот, с вопросами не приставали, зато, сочувствуя, не проверяли домашние задания, считали, что девочке требуется время для адаптации. О такой расслабухе Лена даже не мечтала. Переменились и мать с отцом. Ошеломленные чудесным спасением дочки, перестали ругаться, наперебой начали ей потакать, чем она незамедлительно воспользовалась. Ей давно хотелось проучить братика. Всеобщий любимчик, он по мере взросления упивался своей исключительностью. Леной начал командовать года в три. Принеси, подними, подай. Если она отказывалась, орал, будто его кололи шилом. Родители почему-то возомнили, что у мальчика талант, определили его в музыкальную школу. Для пианино места в квартире не нашлось, купили скрипку. Мальчик с остервенением елозил смычком по струнам, извлекая из инструмента отчаянные звуки. По мнению Лены, у него после двухгодичных занятий слух атрофировался окончательно. Месяца через два после возвращения из больницы она разнесла вдребезги скрипку и выбросила щепки во двор. Туда же последовал и смычок, который Лена демонстративно переломила через колено. Она ожидала, что Славик, как обычно, разревется и бросится к родителям, но он сначала высунулся из окна, а затем с довольным видом выбросил на улицу опротивевший футляр.

   - Хоть раз помогла, - довольно проворчал мальчик.

   Лена с интересом взглянула на брата. Надо же, характер прорезался. К скрипке он не вернулся, родители, молчаливо смирившись с диковатым поступком дочери, о музыкальном образовании сына больше не заикались. Лене показалось, что они начали ее побаиваться. Однажды случайно подслушала, как отец на кухне вполголоса посоветовал матери: «Ты к ней не приставай, я читал, что после удара молнии у людей могут открыться уникальные способности. Обозлится и такое учудит, что мало нам не покажется». На самом деле никаких дарований у Лены не проклюнулось, хотя она поначалу прислушивалась к себе. Зато появился повод покомандовать. Если еда не нравилась, капризно поджав губы, отставляла тарелку в сторону. Потребовала незамедлительно перегородить комнату ширмой, сославшись на то, что ей надоело переодеваться в ванной. Добилась, что и тройкам в ее дневнике родители радовались, как некогда пятеркам. Правда, позднее одумалась, взялась за учебу с прежним рвением, ибо решила поступать в университет. Выбрала факультет общественного питания и товароведения с прицелом на туризм. Узнав, чем дочка хочет заняться, родители недоуменно переглянулись, у них, прожженных технарей, вероятно, сложилось мнение, что молния таки кое-что повредила в организме дочки. Глупые. Лучшая подружка Лены, мать которой преподавала в университете экономику, безапелляционно заявила: «Технический вуз – полный отстой. Неужели ты собираешься гробиться на заводе, как твои предки? Юристов и экономистов столько, что ими можно мести асфальт. Даже не сомневайся, обзаведешься дипломом, устроишься в турфирму, будешь кататься по всему шарику».

   У родителей никакой тяги к дальним путешествиям не наблюдалось, в командировки катались только в силу служебной необходимости. Домоседы. Откуда в ней столь внезапно вспыхнула страсть к путешествиям, Лена не понимала. Ей нестерпимо хотелось увидеть дальние страны. Девушка вспомнила Маяковского: «Я родился, рос, кормили соскою. Жил, работал, стал староват. Вот и жизнь пройдет, как прошли Азорские острова». Нетушки, на Азорских островах она непременно побывает. Обучаясь в университете, зарегистрировалась на куче туристических сайтов, просматривала видео отъявленных бродяг на канале YouTube и каждый раз со злостью обращалась к самой себе: «Так и будешь, курица, сиднем сидеть?».

   Поначалу Лена оправдывалась пред собой: с доходами родителей далеко не уедешь. Но отец неожиданно для домочадцев бросил завод и занялся автосервисом, хотя даже собственного автомобиля не имел. Позднее Лена узнала, что предка сманил бывший главный конструктор завода, организовавший несколько СТО и предложивший ему должность зама. У мамы случилась истерика, она вспомнила цитату из фильма «Берегись автомобиля»: «Тебя посодют, а ты не воруй». Отец отмахнулся и сказал, что лучше сидеть в тюрьме, чем так жить. Папенька удивил Лену, создалось впечатление, что это его долбанула молния. Он дневал и ночевал на фирме, появляясь дома, рассеянно поглощал еду, занятый какими-то размышлениями. Позднее выяснилось, что мозгами он не зря раскидывал: расстался с приятелем и организовал собственную фирму под названием «Евламп». Папуля к немалому удивлению мамочки оказался деятельным и пробивным, его СТО, с годом гарантии после ремонта, вытеснили конкурентов. На краю города отец построил двухэтажный особняк, в котором у членов семейства появились собственные покои, причем с примыкающими ванными комнатами. Как поняла Лена, проживание в общежитии не прошло для предка бесследно. Девушка по турпутевке скаталась в Шарм-эль-Шейх, вернувшись, долго и рьяно описывала подводные красоты Красного моря, но домочадцы диковинными рыбками не заинтересовались. Главное, в чем убедилась: турфирмы живут припеваючи, так что с выбором профессии не прошиблась.

   Весной на одном из форумов ее заинтересовал пост москвича Павла Кирилова. «Имею опыт восхождений и туристических походов любой сложности. Предлагаю амбициозным девушкам, уставшим от тупого времяпрепровождения, принять участие в походе на Аккемское и Кучерлинское озера. Вы увидите непревзойденную Белуху и красивейшие пейзажи, побываете на знаменитом Аккемском леднике, преодолеете несколько перевалов. Незабываемые впечатления обеспечены. Длина маршрута – более ста километров, поход намечается на середину июля, продлится двенадцать-четырнадцать дней. Требования к претенденткам: возраст - от восемнадцати до двадцати пяти лет, отсутствие хронических заболеваний и огромное желание погрузиться в дикую природу».

   Подкупило и то, что Кирилов подробно расписал, что нужно взять с собой, подчеркнув, что спальники должны выдерживать минусовую температуру в тридцать градусов, указал примерную стоимость похода. На всю группу есть палатки и кухонная утварь. Всем желающим Павел предложил писать в личку. Лена поинтересовалась, почему он хочет взять с собой только девушек, да еще и не старше двадцати пяти лет. И что означают слова «имею опыт восхождений», о каких именно вершинах идет речь. Ответ ее ошеломил: «Я уже отобрал пять девушек, ты вряд ли нам подойдешь - сидя на диване, подвергаешь сомнению мою квалификацию. Как я написал, мне нужны амбициозные девушки, а не зануды». Оскорбленная Лена поначалу решила отказаться от затеи, с таким грубияном лучше не связываться. Но, поразмыслив, пришла к выводу, что, вероятно, претендентки так достали Кирилова, что он озверел. Да и что плохого в том, что в группе не будет мужчин, это удобно даже с физиологической точки зрения, а Павла, если он будет зарываться, они сообща поставят на место. В ответном послании Лена, переступив через обиду, извинилась за бестактность, написала, что жаждет увидеть Белуху и приложила свое фото, сделанное в Египте. Поступила так не без умысла. Она сидит на шезлонге в ярко-желтом купальнике, чуть откинувшись назад и выставив пред собой длинные стройные ноги. Оба глаза – голубой и зеленый – взирают в объектив камеры лукаво и зазывно. Трудно сказать, что возымело действие, показное смирение или фото, но Кирилов долго не размышлял, минут через пять ответил: «Беру».

   Первое разочарование настигло Лену в аэропорту Домодедово, где девушки собрались задолго до отлета, чтобы распределить групповое снаряжение по рюкзакам. Кирилов ей виделся бородатым матерым альпинистом, уверенным в себе, суровым и властным, лет под тридцать, может, чуть старше. Увидев Пашу, она растерялась: престарелый лысый мужичонка, на полголовы ниже ее, не то, чтобы толстый, но упитанный, с круглым лицом, на котором едва проглядывают белесые бровки, а глазки бегают, будто тараканы. У Кирилова обнаружился командный, хотя и слегка писклявый голос. Он уверенно различал девушек, хотя вживую видел их впервые. Лена догадалась, что не только она прислала фото. Паша с охотничьим азартом проинспектировал их рюкзаки, умело и быстро распределил имущество группы, а затем представил девушек друг другу, указывая на каждую толстым пальцем. Их имена она не запомнила. Обратила внимание только на Татьяну из Мурманска, тоже блондинку. В отличие от Лены, версты коломенской, девушка в рост не ударилась, зато взяла свое отменной фигурой. Окинув взглядом остальных членов группы, Лена отметила, что при отборе претенденток Кирилов руководствовался симпатичными мордашками, но почему-то сделал исключение для Леры. Большие оттопыренные уши, будто специально сотворенные, чтобы улавливать шепотки и шорохи, черные глазенки так глубоко прячутся под надбровными дугами, словно их загнали в норки,  жиденькие волосики подстрижены под мальчика. Однако Леру, как показалось Лене, это нисколько не беспокоило. Она с ходу присвоила себе полномочия помощницы Кирилова, которого почтительно именовала шефом, и начала покрикивать на девчонок.

   Из Барнаула они на автобусе переместились в Бийск, там пересели на другой, проехав по Чуйскому тракту, свернули на дорогу, ведущую через Усть-Коксу в село Тюнгур. После того, как девушки изъяли пожитки из автобуса, Кирилов неожиданно закатал речь.

   - Я благодарен каждой из вас за то, что доверились мне. Это большая ответственность, я ее осознаю. Но и вы должны уяснить, что дальше никакой сотовой связи не будет. Так что еще раз подумайте, готовы ли к походу.

   Его неожиданный спич не вызвал замешательства. Лера саркастически высказалась насчет бабы, которую зря пугают, при этом, нисколько не стесняясь, употребила матерное слово, а остальные девушки, набросив рюкзаки на плечи, уверенно потопали по каменистой дороге. Километров через пять до Лены дошло, какую грандиозную глупость она сотворила. Новые ботинки, которые в магазине сидели на ногах, как влитые, оказались с сюрпризом. Такие удобные в начале пути, по мере продвижения они начали проявлять подлый норов. Лена старалась не обращать внимания на боль, но не смогла скрыть от группы прихрамывание. Когда она далеко отставала, Кирилов останавливал девушек, поглядывал на нее сначала с удивлением, а потом и с явным осуждением. Лена вымученно улыбалась, хотя натертые ступни горели, хотелось немедля стащить ботинки и дальше идти босиком. На одном из привалов Павел поинтересовался, прихватила ли она сменную обувь. Лена отрицательно покачала головой. Она не призналась, что босоножки, в которых приехала в Тюнгур, по дурости оставила в селе, чтобы облегчить ношу. Круглое лицо Кирилова исказилось.

   - Я снимаю с себя всякую ответственность за тебя, - громогласно провозгласил он, обращаясь к девушкам. - Катись в Тюнгур, купи подходящую обувь. На северной оконечности озера запланирована трехдневная стоянка. Это место так и называется - «верхние стоянки». Но запомни, из состава группы ты исключена.

   Лена обиделась. Кирилов мог бы отвести ее в сторону, а не распекать прилюдно. Возвращаться в Тюнгур не хотелось. Когда группа удалилась, Лена, разувшись, долго остужала ноги в ледяной воде, пока они не утратили чувствительность.

Конец ознакомительного фрагмента.

ISBN

978-5-0051-2962-8

Издатель:

«Издательские решения»

ЛитРес

https://www.litres.ru/vladimir-senchihin/kara-ledoruba/chitat-onlayn/

Амазон

https://www.amazon.com/dp/B08FRFTVDB

Озон

https://www.ozon.ru/context/detail/id/185579205/

 Speleo

x

Иллюстрация к: Кара ледоруба