Слава
Анастасия Денисова
Вадим Храбрых
ВЛАДИМИР ЖИТНИКОВ
«ДЛЯ ОСТАЛЬНЫХ Я УМЕР…»
Мистерия в 2 актах
Действующие лица:
Кристофер Марло, драматург
Джон Марло, его отец
Френсис Уолсингем, министр Ее Величества
Элеонора, его внучка
Томас Уолсингем, брат сэра Френсиса
Генри Райотли, граф Саутгемптон
Уильям Шекспир
Анна Хезевей, его жена
Конделл
Хаминдж, актеры
Томас Уотсон, поэт
Томас Кид, драматург
Уолтер Ралей, ученый и путешественник
Уильям Бредли, аристократ
Ричард Бейнс, агент Тайного Совета
АКТ 1
Голос за сценой
Когда в театре опустеет зал,
И сторож свет погасит в гулком зале,
Те души, что когда-то здесь бывали,
Начнут на сцене призрачный свой бал.
Звучит музыка. Появляются танцующие пары.
Затем освещаются одна из них.
К р и с т о ф е р
Мне жизнь моя напоминает танец:
Она мелькнула вихрем безвозвратным.
В ней многое осталось непонятным,
А так хотелось всю ее познать.
Д ж о н
О жизни можно только вспоминать…
Давным-давно ты умер, самозванец.
Да… Помнит изменяющийся мир,
Что жил когда-то драматург Шекспир.
О Марло же никто не вспоминает.
К р и с т о ф е р
Ну, не скажи. Хотя не каждый знает
Мои трагедии, но тот, кто прочитал
О Тамерлане, Фаусте, Дидоне,
Глубоким восторгается пером…
Король трагедии пока еще на троне!
Д ж о н
Ты все о том, мой сын, ты все о том…
К р и с т о ф е р
Что не сапожником родился, а поэтом,
Что восхищался не ботинком, а сонетом?
Д ж о н
Нет. Помнишь, я тебя предупреждал,
Что дело не закончится добром?
Когда же это было, подскажи.
Я слаб на даты.
К р и с т о ф е р
Год тысяча пятьсот восьмидесятый.
Я только что окончил школу в Кентербери.
Свет гаснет. Звучит музыка. Освещается угол сцены,
где устроено подобие мастерской. Джон прибивает каблук к сапогу.
Д ж о н
Как мудро все устроено в природе:
Созревший упадет на землю желудь, -
Присыпанный землею, по весне
Зазеленеет тонким он побегом .
Исхлестанный дождем, затем укрытый снегом,
Меняя зимний сон на пробужденье,
Кафтан зеленый одевая вновь,
А осенью снимая желтый саван,
Ствол рядом с предком поднимает крону –
Стремится к солнцу средь своих собратий.
Вот так на пустырях десятилетья
Выращивают пышные дубравы.
Стучит молотком.
А у людей бывает все не так:
В семье родится этакий чудак,
Ум воспалит свой несусветным бредом…
Отец – сапожник, сын мечтает стать поэтом.
Когда от книг душа воспламенится,
То человек становится, как птица:
За благо почитает он тогда
Быстрей подняться из родимого гнезда,
И нет ни тени у него сомненья,
Что соответствует полету оперение.
О, Крис! Мой Крис! Я Бога помолю,
Чтоб не достались крылышки огню.
Входит Кристофер с книгой в руках.
К р и с т о ф е р
Как жизнь, отец? Ты в праведных трудах?
Все о заказанных хлопочешь сапогах?
Д ж о н
Да, шью и шью… А людям их носить.
Но что читаешь ты, позволь тебя спросить?
К р и с т о ф е р
Я увлечен легендой древних греков
О том, как своенравный Фаэтон,
Сын бога-солнца, внук морской богини,
Но, как и все мы, смертный человек,
Дерзнул и бросил вызов смерти.
Д ж о н
Да, множество чудес на белом свете…
О мифе этом мне подробней расскажи.
К р и с т о ф е р
Клименой, дочерью богини,
Был сын рожден – прекрасный Фаэтон.
Когда стал юношею возмужавшим он,
То родственник его, Эпаф противный,
Климену лгуньей захотел представить:
Он утверждал с намерением злым,
Что Фаэтон не чадо Гелиоса.
Смущенный подозрением таким,
Сын бога-солнца к матери явился,
Ее просил он правду рассказать.
Д ж о н
Наверное, ему сказала мать:
- Поди к отцу и получи ответ
На свой вопрос,
Чтоб не было сомнений.
К р и с т о ф е р
Да, ты силен в преданиях, отец!
Туда, где ослепительный дворец
Сверкал бриллиантами, и серебром, и златом,
С надеждой устремился Фаэтон.
Он там отца на троне увидал,
В пурпурных восседавшего одеждах.
И сразу в доказательство родства
Он попросил промчаться в колеснице…
Д ж о н
Подозреваю, с ним беда случится!
А сына Гелиос предупредил
Об опрометчивости этого деянья?
К р и с т о ф е р
Да, но Фаэтон его не слушал,
Вскочил на золотую колесницу
И в утреннее небо устремился,
Как только вожжи принял от отца.
И понесли безудержные кони.
То к звездам устремляются они,
То вдруг, как вихрь, несутся над Землею,
Все выжигая на своем пути
Огнем от раскаленной колесницы.
Вода вскипела в реках и ручьях,
Леса горели, ветер сыпал пеплом,
От жара стала трескаться земля…
В отчаянии кричала Гея Зевсу
О том, чтоб уничтожил наглеца.
Д ж о н
Услышав женщину, забудешь и отца…
К р и с т о ф е р
Внял Зевс мольбе прекрасной Геи,
В сердцах взмахнул разящею десницей,
И ломаными огненными стрелами,
Разбил он золотую колесницу.
Подобно угасающей звезде,
С горящими от жара волосами
По воздуху пронесся Фаэтон
И в бурной речке скрылся под волнами.
В глубокой скорби Гелиос свой лик
Закрыл и сутки не был в небе,
Но долг его заставил продолжать
Извечный путь на новой колеснице.
Климена, тело сына не найдя,
Рыдала горько над его гробницей.
Д ж о н
Да, очень поучительный урок
Для молодых. А в общем-то, сынок,
Какой мне прок, что где-то древний грек
Насочинял легенд, стихотворений –
От сшитых мной сапог остался след
У здравствующих ныне поколений.
И люди благодарны мне за это.
Вознагражденье - звонкая монета.
Ты, Кристофер, с иголочки одет
И в школе получил образованье…
Монеты – вот цена признанья,
Ты не был бы таким без золотых монет.
Сшить сапоги не просто – верх искусства:
Я заготовки делаю из кож,
Потом сшиваю их надежной дратвой –
И вот, глядишь, готовы голенища.
Подошвы – все равно, что днища
Фрегатов, быстроходных кораблей…
Когда же все соединяю вместе,
Мне воздают хвалы без всякой лести.
За сапогом точаю я сапог,
Чтоб человек в них выйти в люди смог.
А эти греки…
К р и с т о ф е р
Ничего плохого.
И чудаков на белом свете много.
Д ж о н
Я вижу: закусил ты удила.
Предчувствую печальные дела.
К р и с т о ф е р
Не говори так, а позволь уехать в Кембридж:
Там самый лучший университет.
Д ж о н
Я не могу сказать ни «да», ни «нет»,
Но быть с тобою мне всегда хотелось,
А пять сестер твоих, увы, не в счет.
К р и с т о ф е р
По окончанью Королевской школы
Здесь, в Кентербери, при соборе награжден
Стипендией архиепископа я. Разве
Мы вправе от награды отказаться,
Дарованной за труд и прилежанье ?
Чтобы продолжил я образованье,
Она дана. Пусть будут испытанья –
Я к ним готов, а коли суждено
В борьбе с судьбой погибнуть –
Все равно.
Д ж о н
Но жизнь жестока. Молод ты, сынок.
К р и с т о ф е р
Ты за меня молись почаще Богу.
Я через Рубикон сыскал дорогу –
Она дороже мне наезженных дорог.
Поверь, что мыслями я в Кембридже.
Предпочитаю бедность
Набитым кошелькам,
А умных – дуракам.
Д ж о н
Тогда ступай. Я переубедить
Тебя не в силах. Если ты рожден,
Чтоб доставлять отцу одни страданья, -
Езжай в свой Кембридж, получай образованье.
Я денег сверху дам.
Я вовсе не скупец.
К р и с т о ф е р
Спасибо, и прощай. Прощай, отец!
Уходит.
Д ж о н
Храни тебя Господь, мой Фаэтон!
Звучит музыка. Опять танцующие пары. Вперед выходят
Анна и Уильям. Он пытается освободиться от партнерши, но та крепко держит его за рукав.
А н н а
Танцуй, мой милый! Некуда бежать –
Моя душа навек к твоей пристала.
Увидев танец наш, все примутся шептать:
«Какая восхитительная пара!»
У и л ь я м
Ревнивица! Прошу я вновь, уймись:
Тебя одну никто не оставляет.
А н н а
Кто был мошенником всю жизнь,
Едва ли честным умирает!
Как хорошо, что были мы
С тобой обвенчаны, молились –
Вот души наши среди тьмы
Теперь опять соединились.
Когда-то ты пытался улизнуть
И говорил, что в Лондон путь
Семье готовишь.
Год тысяча пятьсот восемьдесят пятый помнишь?
Свет гаснет. Музыка звучит громче. Освещается тахта,
на ней лежит Уильям. Подходит Анна.
А н н а
Очнись, Уильям! Утро на дворе,
А ты все спишь, и видишь сны, наверно,
В которых ты актер, а может быть, поэт.
И так приятны эти сновиденья,
Что до семьи тебе и дела нет.
( Подходит к нему.)
Вставай, бездельник! Подогретый элем,
Вчера ты тут выкидывал коленца,
От коих чуть не разорвалось сердце…
Когда и чем я Бога прогневила,
Что он послал такого муженька?
Ш е к с п и р
Упоминая всуе имя Бога,
Ты о делах житейских судишь строго.
( Приподнимаясь на локте )
И вечно ты меж пьянкой и похмельем
Суешь свой длинный нос в мои дела.
Распалишься, закусишь удила –
Кого угодно можешь сжить со света.
Раздвоенный язык и ткань разрежет,
А, помнится, невестою была –
Тогда молчать ты сутками могла,
Сжимала зубы – не слыхал их скрежет.
Поднимается.
С такой притворщицей нет смысла больше жить.
Сейчас оденусь и пойду топиться…
Хотя… повременю. Могу еще напиться.
Вопрос серьезный: пить или не пить?
А н н а
Иди топиться. Если б можно было,
Тебя сама давно бы удавила.
Детей мне жаль. Ты помнишь – у тебя их трое?
Старухой стала с ними в тридцать лет…
Ш е к с п и р
Был грех: в тебя влюбился, как поэт,
А дети… Дети – дело наживное.
Пять лет назад и ты была моложе –
Я ж отмечал свои шестнадцать лет.
Ты юношу легко околдовала,
Хмельное зелье в чашу подливала…
Теперь я понял: поступала ты негоже.
Некстати разорился мой отец.
Хотя мечтал я о достойной паре,
Но оказался, как баран в отаре –
Бесправный молодец среди овец.
А н н а
( с иронией)
Конечно, сэр Уильям, было лучше
К прилавку подносить свиные туши
И быть слугой, рабом у мясника.
Тебя он не держал и за ученика –
Ты был ничтожеством, когда мы повстречались,
И вызывал, поверь мне, только жалость.
Сочувствие – вот вся моя вина.
Ты за него мне отплатил сполна
Неблагодарностью. Какой же ты мерзавец!
Ш е к с п и р
А раньше говорила, что красавец.
А н н а
Которому, по сути, грош – цена.
Отец твой, незадачливый торговец,
Наследство сына продал с молотка
И упросил соседа-мясника
В прислуги взять тебя за пропитанье…
Ш е к с п и р
У нас была прекрасная семья.
А н н а
Ты нищенствовал. Если бы не я,-
На паперти просил бы подаянье.
Ш е к с п и р
А может быть, питался б только мясом
И запивал бы элем, а не квасом…
А н н а
Все знающие люди говорят:
Что пища одному, то для другого – яд.
Бессовестный! Ты хочешь жить красиво,
А жизнь – не только пироги да пиво.
Ш е к с п и р
Не раздробить костей жестоким словом…
Ты злей становишься день ото дня
И, как волчица, смотришь на меня,
Уже и горло перегрызть готова!
А н н а
Красавец мой, скажи еще хоть слово –
И я не отвечаю за себя!
Ш е к с п и р
( в сторону)
Она права. И прежде, чем напиться,
Мне надобно тихонько удалиться.
Уходит.
А н н а
Каков наглец! Ведь все пять лет
Он сыт и пьян, обут, одет,
А проку никакого от него…
Я прогнала бы изверга давно,
Да дети повзраслеют, наконец,
И спросят у меня: где наш отец?
Но можно ли отцом его назвать?
Я год назад безрогую скотину
Отправила с малюткою гулять,
Пришла на крик – увидела картину:
Упал ребенок носом прямо в грязь,
В которой мирно хрюшка улеглась.
Уильям же валяет дурака:
Стоит столбом и смотрит в облака.
А ты возьми да поиграй с ребенком,
Коли за дело взялся – делай с толком.
С тех пор от полоумного папаши
Своих детей держу как можно дальше.
Входят Хаминдж и Конделл.
Х а м и н д ж
Мое почтенье, миссис.
К о н д е л л
И мое.
Вас поздравляет Конделл с добрым утром!
Раскланиваются.
А н н а
(Кричит Уильяму)
А вот и собутыльники явились!
(Тише)
К несчастью моему, не заблудились.
Нечистый их принес с утра пораньше…
Вбегает Шекспир.
Ш е к с п и р
Друзья мои! Был труден день вчерашний!
Х а м и н д ж и К о н д е л л
(Вместе)
Идущие на смерть приветствуют тебя!
Ш е к с п и р
Я то же самое скажу вам про себя.
Мужчины отходят от Анны.
Х а м и н д ж
Увы, Шекспир, мы без гроша в кармане.
С утра несносно головы трещат.
Узнав до срока, как нас примет ад,
Решили заглянуть к тебе и к Анне:
Коли нам ты не поднесешь вина,
Возможно, это сделает она.
А н н а
О чем вы шепчетесь?
К о н д е л л
Конечно же, о пьесе.
А н н а
Условие я своему повесе
Выставила: я или друзья.
Х а м и н д ж
Но без искусства нам никак нельзя.
А н н а
Вам? Да-а… Щебечите искусно,
Но в кошельках от этого не густо.
Не зря вас к нищим приравнял закон.
Кочуя по приличным городам,
Являете зевакам представленья –
В их душах зарождаете сомненья
В устоях жизни. Вас послушать – срам.
И где бы ни скитались вы, - за плату
Способствуете пьянству и разврату…
Вы позабыть готовы даже Бога
От вольнодумства, ереси и грога.
Ш е к с п и р
(Анне)
Просил тебя я – Господа не трожь.
А н н а
Ведь только покровительство вельмож
Спасает вас от праведного гнева
Людей простых.
К о н д е л л
Нас любит королева!
А н н а
Выказывая видом полупьяным
Неуважение к почтенным горожанам,
Вы оскорбляете тем самым горожан.
(Указывая на Уильяма .)
А те, чей мозг усох, а нрав не кроток,
Заглядываются на иных красоток –
Я намекаю на Шекспира моего.
Х а м и н д ж
А может, он нас, а не мы – его,
С ума сведет медлительностью.
(Берется за голову)
Ой-те…
К о н д е л л
О, если б, миссис, нам кувшин вина,
Мы бы оставили Уильяма в покое.
А н н а
Ха-ха! Поверь мне, старина,
Глоток вина – ему достойная цена.
(Показывает на Уильяма)
Ну-у, два глотка… Даю вам откупного.
Х а м и н д ж
Две кружки – и подводим мы итог.
Ш е к с п и р
(Тихо Конделлу)
Проси кувшин.
К о н д е л л
Три! Прекращаем торг!
А н н а
(Уильяму)
Вот, я тебе твержу давным-давно:
Уильямов таких на ярмарке полно,
Поэтому цена невелика. Я правду говорила –
Есть в лицедеях дьявольская сила:
Актеры, как и моего супруга,
Готовы запродать лукавому друг друга.
Уходит.
К о н д е л л
(Уильяму)
Жизнь – как игра на сцене, научись
Играть свою в ней роль.
Х а м и н д ж
Да, с женщинами надобно уменье –
Тут главное не ум, а обхожденье.
К о н д е л л
Признать, что в споре одержала верх,
На милость победительнице сдаться –
Глядишь, и перестанет волноваться,
А если грешен был ты, то простит и грех.
Ш е к с п и р
Друзья! Конечно же, вы правы,
Но может в наш кувшин добавить и отравы.
К о н д е л л
Тогда ты выпьешь первым – не до дна.
Ш е к с п и р
На это, господа, и намекаю.
Отравлено – по вкусу яд узнаю,
А если нет – то наслажусь сполна.
Появляется Анна с кувшином и кружками.
Скорее, Анна, кружки им налей!
Х а м и н д ж
Мы услаждаем уши королей
И лордов знатных. Можем спеть для кошек.
К о н д е л л
Когда найдутся деньги у котов.
Х а м и н д ж
Любая кошка может видеть королеву,
А юноша – сыграть на сцене деву.
Ш е к с п и р
Народ вас слушать сутками готов!
А н н а
Они готовы пить, не просыхая.
Ш е к с п и р
Какая ты циничная! Какая!
А н н а
А ты молчи! Башку побереги,
Коли Господь бараньи дал мозги!
Ш е к с п и р
Ты – фермерская дочь, тебе по нраву
К супругу относиться, как к барану.
К о н д е л л
А ну-ка, подержи!
Отдает свою кружку Уильяму и берет кувшин.
Я посмотрю, в кувшине что осталось.
Быть может, по дороге расплескалась
Обещанная кружка.
(Заглядывая в кувшин)
Так и есть!
На дне всего один глоток остался.
Давно я каплей не опохмелялся!
Одним глотком я выпью все на спор…
Нарушили вы, миссис, договор.
А мы вам верили. Такие вот дела.
А н н а
Но я в кувшин три кружки налила…
К о н д е л л
К чему слова? Наш договор расторгнут!
И пусть уста мои без пития иссохнут,
Но я не трону вашего вина!
А н н а
Я принесу еще.
Ш е к с п и р
Неси, жена!
Анна уходит, Уильям берет кувшин.
Ш е к с п и р
Смотрите же, я пью! Здоровье ваше!
Пусть будет слаще жизнь, а девы - краше.
Х а м и н д ж
Да, кстати, - мы пришли опохмелиться,
И в путь - нас ждет столица.
Конделл
А если ты не с нами – то проститься.
Входит Анна и слышит последнюю фразу.
Анна
&nb... Читать следующую страницу »
Частный вебмастер