Гражданское дело

-Ну, конечно! – заверила учительница. – Все теперь зависит от желания и воли вашей мамы. Впрочем, и теперь еще малюсенький шанс есть что-то изменить. Понимаешь, решение суда должно вступить в силу только по истечении десяти дней после его оглашения. А за эти десять дней можно решение обжаловать.

-Как это, обжаловать?

-Ну, подать жалобу в вышестоящий суд. То есть, в областной суд, который может решение районного суда отменить.

-А кто  эту жалобу должен посылать?

-Да мама твоя. Она же является ответчиком.

-Нет, она не сумеет! – поникла Лина. – Ничего она не сумеет. Её только и хватает на то, чтобы напиться до смерти. Потом, конечно, понимает, что  от  водки ничего хорошего. Ну, так это потом.

Лина  задумалась. Состояние задумчивости  мало знакомо было ей до сих пор. Поэтому мысли поворачивались  у нее  медленно и с большой неохотой. Но все-таки поворачивались.

-Ольга Николаевна, а я  могу отправить в областной суд эту самую жалобу? – спросила Лина, ухватившись за одну из наиболее толковых мыслей.

-Нет, - разочаровала Лину учительница. – Тебе нет еще восемнадцати лет. То есть, ты не можешь быть еще юридически ответственным лицом. Кстати, я тоже не имею права подавать апелляции как ваше доверенное лицо, поскольку на суде являлась  обвинительной стороной, а не стороной защиты.

Широченно распахнутые глаза девочки  тут же насквозь пронзили Ольгу Николаевну.

-Почему же вы не стали стороной защиты? – почти шепотом спросила она…

Ольга Николаевна порывисто спрятала лицо ладонями, словно хотела защититься от этого беспощадного взгляда. Она долго так сидела, застывши в одной позе. Потом, не отнимая от лица рук, умоляюще попросила:

-Не спрашивай меня ни о чем, Лина. Я все равно ничего не смогу тебе ответить. Понимаешь?

«Нет! Нет! Нет! Все не так! Все неправильно! – лихорадочно суетились в мозгу мысли. – Я не должна была обвинять! Я  обязана была защищать! Всеми фибрами души, до последнего. И дети, и мать должны были стоять у меня за спиной, а не напротив. Что я теперь могу сделать, чтобы не столкнуть окончательно в пропасть? Как я могу изменить ситуацию? У меня же нет никаких прав, никаких рычагов. Я ничего не могу! Стоп! У меня же есть телефон. Телефон прокурора района! Да, он, верно, сможет помочь мне! Да-да, я должна позвонить! Еще ничего не поздно… У меня есть еще девять дней!»

Ольга Николаевна вскочила с места и бросилась к телефону. (Вот, оно, чудесное преимущество «люкса»!)  Сердце лихорадочно колотилось от страха, пока набирала номер. («Господи! Сделай так, чтобы оказался дома!»)

-Слушаю! – долетело до слуха из трубки. – Я слушаю! Говорите же! – повторил знакомый бас.

-Здравствуйте, Федор Петрович! – наконец, пролепетала Ольга Николаевна

-Здравствуйте, здравствуйте, Ольга Николаевна! – радостно загремело  где-то на другом конце. – Как я рад, что вы позвонили! Вы даже не представляете, как я рад!

-Простите, Федор Петрович! Я хотела вас попросить… То есть, я прошу вас… Очень прошу! Я, конечно, не имею никакого права… но я, собственно, не за себя прошу! То есть, наоборот, это очень важно для меня…

-Ольга Николаевна, - поспешил на выручку прокурор, - я чувствую, что вы нуждаетесь в какой-то помощи. Где вы сейчас находитесь? В гостинице?

-Да! – выдохнула  Ольга Николаевна.

-Вот и находитесь там, пожалуйста! Я сейчас к вам в гостиницу подойду.

-Да, я именно об этом и хотела просить, - воспрянула с духом Ольга Николаевна.

-Все! Я уже иду! Мы все сейчас на месте совместно и уладим! – сказал прокурор и отключился.

12

Как оказалось, прокурор Федор Петрович обладал не только редким даром слушателя, но и способностью вникать в самые глубинные проявления души. Он внимательно выслушал печальную исповедь Ольги Николаевны и резюмировал:

-Честно говоря, не хотел бы я оказаться на вашем месте, Ольга Николаевна. Однако я постараюсь помочь вам, чем смогу. Но для начала мы с вами должны вычленить, что мы в настоящее время имеем в плюсе, а что – в минусе.

-В плюсе у нас имеется только девять дней. Да и то это, скорее, минус, чем плюс. Что мы можем успеть  только за девять дней, учитывая огромные расстояния нашей области? -  проговорила  Ольга Николаевна.

-Ну, не скажите! – возразил прокурор. – За десять дней можно много сделать, если грамотно этими днями  распорядиться. У меня есть очень толковый приятель в адвокатской коллегии. Я сегодня же с ним свяжусь и постараюсь уговорить его взять ваше дело. Не думаю, чтобы он мне отказал. И мы сегодня же составим документ для кассации. Но, согласится адвокат или нет вести дело, вам в любом случае, Ольга Николаевна, нужно будет привезти сюда ответчицу. Впрочем, если адвокат даст добро, то достаточно будет и одной подписи гражданки Закировой.

-А без этого нельзя? – спросила учительница.

-Нет, - ответил прокурор. – Это в уголовных делах обязательно присутствует адвокат. А в гражданских, как правило, свои дела ведет сам ответчик. Или его доверенное лицо, представившее доверенность на ведение дела. И доверенность, между прочим, заверяет нотариус, или ответственное лицо, имеющее право удостоверять законность документа. Вот так-то!

-Но ведь  я смогу привезти Закирову лишь к середине следующей недели. И то, если погода не испортится, - сказала Ольга Николаевна.

-Ну, это уж, как бог даст! – развел руками прокурор. – Середина недели – это еще не конец. Смотрите, в понедельник вы улетите в Талый. Следующий рейс оттуда когда?

-В среду.

-Прекрасно! В среду вы прилетаете вместе с Закировой. Мы тут же оформляем доверенность и отправляем доверенное лицо в Тюмень. В четверг жалоба уже будет в суде. Главное, уложиться в десять дней с моментом регистрации кассационной жалобы. А мы успеем! – уверенно заключил прокурор. Потом добавил задумчиво:

- Меня, Ольга Николаевна, больше беспокоит другой вопрос.

-Какой? – насторожилась учительница.

-Я не могу никак вникнуть: какого беса вы привезли сюда эту девчонку? Нет, нет, я не толкую сейчас о вас лично, - замахал прокурор руками. – Я знаю, что   это не ваша инициатива. Я сам говорил вашему директору, что он не вправе был предпринимать действия по изъятию детей до вступления решения суда в законную силу. И вообще это совсем не его дело. И даже судья не имела права что либо предпринимать в отношение ребенка. По крайней мере, она обязана была вынести специальное постановление. Или я имел право дать санкцию на арест, если бы в этом была необходимость. Но лично я ничего не давал. Да и, вообще, профукал, если честно сказать,  факт элементарного произвола. Ну, подумал, что у директора есть конкретное указание от комиссии по делам несовершеннолетних. Но в том-то и дело все, что никаких указаний не было, а была просто устная договоренность по телефону. Причем, по инициативе самого директора. Я  звонил, на всякий случай, вчера вечером Гущину. Тот сказал, что, действительно, слышал что-то об устройстве детей Закировой. Но заседания комиссии по этой семье не было. Более того, Гущин сам был жутко удивлен, когда  ему позвонили из РОНО о том, что уже состоялся суд, и что девочка отправлена в район. Ну, не мог же он поворачивать самолет обратно.

-Так что же вас беспокоит? – воскликнула Ольга Николаевна. – В понедельник я отвезу Лину обратно в поселок.  А старшую Закирову привезу сюда. И все дела.

-Да нет, тут что-то не то, - предположил прокурор. – Не мог директор просто так сам. А потому у вас будут неприятности, если вы привезете девчонку назад. Вас же специально командировали с тем, чтобы вы сюда её доставили. Так ведь?

-Ну, да! – согласилась учительница. – Но причем тут неприятности, если речь идет о судьбе человека?

-Ага! – расцвел Федор Петрович, - Именно это я и ожидал от вас услышать. Вы же девушка храбрая, и всякие мелкие неурядицы вам нипочем. Но, представьте себе, что, коль скоро ваш патрон отправил девчонку с вами, то ему ничего не стоит тем же макаром отправить её снова с кем-нибудь другим. И устроить, разумеется, вам отменный нагоняй.

-Да, пожалуй, вы правы. Стало быть, вы считаете, что Лину не следует отвозить домой?

-Да кто его знает, как лучше? Предположим, возвращается девчонка домой. Об этом событии сразу же весь поселок узнает. Но её же  по каким-то причинам спровадили поскорее с глаз долой. Не просто спровадили, а с целью  где-то поместить. Спрашивается: почему спровадили, и куда собираются поместить? Я говорю во множественном числе, потому что один директор сам по себе не мог взяться за такое гнилое дело. Скорее всего, из  РОНО  кто-то подсуетился  и директору указание спустил. А если из РОНО, то за девчонку тут на месте возьмутся серьезно. Это меня и настораживает.

-Меня тоже насторожило, - сказала Ольга Николаевна, – потому я и забрала Лину в гостиницу.

-У тебя есть здесь какие-нибудь родственники? – спросил прокурор у Лины. Все время  беседы учительницы с прокурором она тихой мышкой сидела на кровати, обхвативши колени руками.

-Нет! – отрицательно махнула головой. – Никаких.

-Ну, а знакомые? Такие, у которых можно  погостить?

-О знакомых, Федор Петрович, лучше не будем спрашивать, - заметила  учительница.

-Ну, понятно, - сказал прокурор. – Это я к тому, что идеальнейший вариант был бы, чтобы она погостила у своих. На это всякий гражданин имеет право.

-Моих знакомых мы, разумеется, отметаем сразу? – вставила Ольга Николаевна.

-Естественно! Похищение человека. Статья …     УК. Да и вы сами можете держать девчонку  возле себя только до понедельника. В понедельник вы должны будете сдать её в инспекцию, в РОНО, в комиссию по делам несовершеннолетних – неважно.

-Как чемодан, - усмехнулась Ольга Николаевна.

-Напрасно иронизируете! – заметил прокурор. Закон есть закон. И в данном случае он справедлив.

-А давайте, я лучше убегу! – неожиданно предложила Лина. – Где-нибудь перекантуюсь, а когда все утрясется, я домой  вернусь. И никому не будет никакого нагоняя.

Учительница вместе с прокурором дружно и от всей души  расхохотались. Лина обиделась. Чего смеяться-то? Дело стоящее. Главное, никому за это не влетит.

-Да ты не обижайся, - серьезно обратился к девочке прокурор. – Предложение, конечно, хорошее. Но побег – это дело серьезное. Статья, как-никак. Ты убежишь, милиция тут же предпримет по городу и району  розыск. Обшмонает  все углы и закоулки. Попутно  приберет  в ментовку  свободно болтающихся братанов, до которых раньше руки не доходили. И братаны, которые из-за тебя попухли, через своих малолеток серьезно  с тобой поговорят, когда тебя менты найдут и будут держать за решеткой. Ольгу Николаевну, естественно, привлекут к ответственности за халатность (есть такая уголовная статья).  Какой вывод?

-Так что же мы, все-таки предпримем? – спросила Ольга Николаевна.

-А предпримем мы вот, что, - подвел итог дискуссии прокурор. – До понедельника вы  находитесь  в гостинице. Ну, можете, конечно, ходить-бродить по городу, в гости, в кино и прочее. В понедельник утром вы идете  к инспектору детской комнаты, коль скоро к ней вас отправил Гущин. В детской комнате вы, Ольга Николаевна, ни за что не оставляете Лину, а добиваетесь, чтобы инспектор вместе с вами  и с имеющимися у неё документами проехала к директору детприемника. Если инспектор, начнет упираться, то звоните прямо мне. Что касается приемника, то это вполне приличное заведение. Плохо там  девчонке не будет. Я сам не раз посещал этот детприемник. Небольшой такой домик без всяких заборов и решеток. Обычный приют для детей. Малолетних правонарушителей там нет. Просто помещают на короткий срок сирот и маленьких бродяг. Сейчас там, кстати, почти и нет никого. По-моему, всего трое или четверо, которые потеряли родителей. Бродяг нет: зимой детки не пускаются в путешествия. Штат у них там маленький: директор (она же и воспитатель), нянечка, повар и сторож. А кормят там великолепно. В то время, когда в магазинах на полках одни консервы, хлеб и водка, в приюте  ребятишек не обижают. В общем, пожить там  несколько дней  можно. В отношение РОНО и комиссии по несовершеннолетним я учиню надзор. А вы, Ольга Николаевна, тем временем, в понедельник же, непременно отправляйтесь в Талый за ответчицей. В крайнем случае, если по каким-то причинам её приезд окажется невозможным, вы должны будете на месте сделать доверенность. Текст доверенности я вам дам. Закирова должна будет подписать его в присутствии ответственного руководителя и хотя бы одного свидетеля, которые собственноручно должны заверить её подпись. Доверенность вы привезете мне.  Ну, а дальнейшие действия позже мы  будем разрабатывать  конкретно. Проблемы надо решать по мере их поступления. Ну, что, все всем понятно? – поднялся с места прокурор.

-Да! – почти одновременно сказали обе его собеседницы.

-Тогда я предлагаю всем спуститься на обед! -  объявил он.

13

-Хочешь в кино? – спросила Ольга Николаевна у Лины, когда они, пообедав все в том же ресторане, распрощались до понедельника с прокурором Федором Петровичем.

-Не, не хочу, - ответила Лина.

По правде, она не прочь была бы прошвырнуться в кино. Но ей было боязно выползать куда-нибудь из гостиницы: перспектива нечаянно встретиться с кем-нибудь из бывших  знакомых, а тем более, знакомых Лыгарева,  не сулила ничего приятного. Еще не остыл страх от встречи в ресторане.

-Ну, тогда пойдем в книжный, - предложила учительница. – Это здесь недалеко, за углом. Надо же чем-то занять себя до понедельника.

Лина справедливо решила, что в книжном магазине она уж точно никого не встретит, и согласилась. Учительница навыбирала целую кучу книг. Пришлось даже их увязать в стопочку, чтобы удобней нести было.

-И что же, вы их все читать будете? – спросила Лина.

-Да это я не для себя взяла, а для школы, -  ответила Ольга Николаевна.

«Стала бы я для школы деньги тратить, - подумала девочка. – Все эти учителя совершенно ненормальные люди: другие обычно с работы что-нибудь прут в дом, а они, наоборот, все из дома на работу».

В номере Ольга Николаевна стала хвастать своими приобретениями. Одну книжку (не очень толстую) отложила в сторонку. Потом, опять увязавши остальные в стопку, взяла книжку в руки:

-Вот, смотри, Лина, какая замечательная книга. Её написал Борис Васильев.

Лина  приняла книжку из рук учительницы и прочитала название: «А зори здесь тихие».

-Про что она?

-Это повесть о   девушках-зенитчицах. Во время войны пять девушек вступили в неравный бой с фашистами и все погибли.

-И что, никак нельзя было спастись?

-Ну, можно было,   к примеру, не вступать в бой. Они были в лесу. Фашисты  никак не могли бы  их обнаружить. Более того, это девушки  обнаружили фашистов и вступили в бой. Но немцев было в три раза больше, и вооружены они были лучше.

-Зачем же тогда эти девушки  вступили в бой, если врагов больше было? Не могли, что ли, подождать подмогу?

-Да неоткуда было ждать  помощи. А пропустить врага нельзя было. Впрочем, хочешь, я почитаю тебе!

-Давайте! – согласилась Лина.

Читали до ужина. Книжка так увлекла, что Лина попросила даже не спускаться вниз в ресторан.

-Ладно, - согласилась Ольга Николаевна, - попробую принести что-нибудь сюда. Я пошла, а ты почитай пока сама.

Она придирчиво осмотрела себя в зеркало и, убедившись, что внешний вид её вполне соответствует мероприятию, вышла из комнаты. Возвратилась довольно быстро  с огромным бумажным пакетом. Поставила пакет на стол и принялась выгружать из него бутылки  с лимонадом и  тарелки с бутербродами и бифштексом. Поужинали славно.

-Давайте читать! – попросила Лина.

-А я предлагаю сделать перерыв, - сказала Ольга Николаевна.

-Но интересно же, что там дальше, - стала упрашивать Лина.

-Ну, вот, что дальше, сама и прочтешь. Тут уж не так много  осталось.

-А вы расскажите,  как там все закончилось!

-Расскажи лучше ты о себе, Лина! – неожиданно попросила Ольга Николаевна.

Лина откровенно сникла. Вот уж чего ей больше всего не хотелось, так это  говорить о себе и о своих близких. Не то, чтобы говорить, но даже и думать. Все это  слишком тяжело и неприятно, потому что ничего хорошего и примечательного в её малолетней жизни отродясь не было. Хотя сохранились у нее, конечно,  в памяти какие-то кусочки из той, прошлой жизни в городе, где они жили с мамой, отцом и маленькими сестренками. Мама работала в детском садике нянечкой. И детки её любили. У мамы в халате был «волшебный» карман, из которого она  частенько извлекала конфетку и одаривала малыша за хороший поступок. Лина уже ходила в школу, но к маме приходила в садик часто. Почти каждый день. И помогала прибираться, мыть посуду и ухаживать за детками.

-А что потом случилось? – спросила Ольга Николаевна. – Как вы попали в Талый?

-Это  отец попал сюда, - уточнила Лина. – Он сюда завербовался, чтобы заработать денег. Ну, пожил здесь, а потом написал маме, чтобы мы все вместе приехали к нему жить. Мама продала все в городе и приехала.

-А  город-то, в котором вы жили, далеко отсюда? -  опять спросила Ольга Николаевна.

-Угу!  На юге. Новочеркасск называется.

-Да, весьма не близко, - сказала Ольга Николаевна. – Что же это мама твоя не побоялась в такую даль с тремя детьми махнуть?

-Так ведь отец писал, что здесь хорошо, и что деньги большие получает. И что можно здесь жить припеваючи.

-Но припеваючи жить не получилось? А, кстати, куда отец-то ваш делся? Почему  вас только одна мать воспитывает? – поинтересовалась Ольга Николаевна.

-Так ведь он умотал  сразу после того, как мы приехали.

-Как умотал? Куда?

-Дык, в районе здесь  и живет. С  любовницей, навроде. Мы ж когда приехали сюда все, а  у него новая жена.

-Так-так, Лина! А ну-ка, давай отсюда все как можно подробнее и точнее, - воскликнула Ольга Николаевна. – Его новая жена была кто такая?

 -А фиг знает.  Молодая. В конторе работала.  Ну, они нам и говорят: мотайте, мол, назад, откуда приехали. А куда мотать, когда все продали, а денег только на дорогу хватило. А назад чтобы ехать, отец денег не дает. Ну, мама, конечно,  в контору пошла, ругаться стала, заявление написала, чтобы его заставили  с семьей жить. А он взял, да и умотал. А потом и она уехала. Ну, маме комнату дали и на работу приняли. Но денег все равно мало было. Соседи нам помогали, да в школе одежду покупали. А потом мама пить начала.

«Вот когда надо было еще руководству сплавучастка, школы и местного совета заняться проблемой этой семьи и  помочь несчастной женщине, - подумала Ольга Николаевна. – И материально помочь, и морально». Учительница живо представила себе, в каком бедственном и униженном положении оказалась Закирова, когда она с тремя маленькими детьми, преодолев огромное расстояние и лишившись практически всего  нажитого, оказалась выброшенной на улицу собственным мужем. А руководство не только ничем не помогло в разрешении ситуации, но даже позволило проходимцу бросить семью и скрыться. Да и потом, вероятно, отмахивалось, кидая время от времени подачки. Было, отчего запить! А  любовница?  Что она  за штучка была, хотелось бы знать? Лина  говорит, что работала в конторе. Кем?... Стало быть, отец у девочек имеется. А его, между прочим, никто не лишал родительских прав. И получается, что ни одна собака не имеет права  отправить  кого-нибудь из детей в какой-нибудь казенный дом до тех пор, пока суд не лишит родительских прав отца. Его обязаны заставить их содержать и воспитывать. Если, конечно, Закирова жила со своим мужем в законном браке.

-Лина, - обратилась Ольга Николаевна к девочке, - скажи, а у отца такая же была фамилия, как и у вас?

-Конечно! – кивнула Лина.- Он же нашим отцом был.

-Прекрасно! -  обрадовалась учительница. – Ты, случаем, не знаешь, кем работал здесь твой отец?

-Не-а.

-Ну, хотя бы, чем занимался?

-Да в лесу работал с лесорубами. Еще бумажки всякие в конторе заполнял.

-Ладно. Все это, в общем-то, несложно узнать.  Хватит болтать! Сейчас дуй в ванную, а потом в постель. А я попробую звякнуть нашему общему другу.

Ольга Николаевна подошла к телефону и сняла трубку.

14

Ночью Лине приснилась мать. Будто она совсем старенькая и больная. И лежит она, будто, на льду, на речке, где зимой всегда каток устраивают. Силится мать подняться на ноги, а лед скользкий-прескользкий. Ноги скользят и подворачиваются.  Вот мать приподнимется, вроде, привстанет, а ноги – в разные стороны. И она опять падает. А кругом люди на коньках и санках катаются, и мимо пролетают. Мать плачет, к людям тянется, просит, чтобы помогли встать, а никто не слышит. А сама Лина на берегу в сугробе застряла. Хочется ей к матери побежать, чтобы помочь подняться, но никак Лина не может из сугроба выбраться. Крутится, барахтается, но только еще глубже в сугроб проваливается. И чувствует, как из сугроба пробирается холод. Сначала к ногам, потом  по телу, и уже к самой груди подступил – все, замерзает уже окончательно. Да только плевать Лине на то, что замерзает. Она от матери глаз оторвать не может, видит, как та мучается на льду: подняться не может и кричит Лине, обливаясь слезами: «Доченька, помоги подняться! Я тебе конфетку из «волшебного» кармана дам, только помоги!» «Мама! – отчаянно кричит Лина, - Мамочка-а-а!!! Подожди-и-и! Я сейчас! Мама-а!»…

Тут она и проснулась. Ольга Николаевна  тоже проснулась. Встала и включила свет.

-Ты на другой бок повернись, Лина, - посоветовала она. Потом спросила:

-Свет оставлять или выключить?

-Мне все равно! – отозвалась Лина, отвернулась к стенке и беззвучно заплакала.

Ольга Николаевна посидела на своей кровати, потом поднялась, подошла к столу и налила из графина воды в стакан. Принесла  девочке:

-Попей водички! Легче станет.

-Отстаньте! – огрызнулась Лина и стала реветь  не таясь.

Ольга Николаевна молча подала  Лине полотенце. Постояла еще немного со стаканом в руке, потом опять протянула:

-Все-таки выпей воды! – сказала. – А то истерика будет. И успокойся, пожалуйста! Я обещаю тебе, что мы с Федором Петровичем все уладим.  Он же  районный прокурор, а не какой-нибудь там директор школы.

Лина приняла из рук учительницы стакан, отпила несколько глотков и, действительно, успокоилась. Потом  выбралась из постели и отнесла на стол стакан.

-Вы на самом деле нам  поможете? – спросила у Ольги Николаевны, вернувшись к кровати.

-Непременно! – уверенно ответила учительница. – Предпримем все меры, чтобы и решение суда обжаловали, и вас из семьи никуда не увезли. Тем более, что у вас, оказывается, имеется отец, которого никто  от родительских прав и обязанностей не освобождал. Завтра же его начнут искать, и разбираться с ним. А на это уйдет не один день. И это хорошо, потому что сейчас очень важно выиграть время.

-И что же, в понедельник мне не надо будет идти в ментовку?

-Нет, надо! – сказала Ольга Николаевна. – Очень даже надо. И бояться ментовки тебе сейчас не нужно. К тому же, инспекция по делам несовершеннолетних – это далеко не то, что представляет собой настоящая милиция. Да и никто не будет тебя держать в детской комнате. Тебя отведут в детприемник, о котором говорил Федор Петрович. К понедельнику он  подготовит  на этот счет прокурорское предписание. Так что здесь все у нас будет в ажуре. Нам сейчас главное – успеть с кассацией. Так что, не волнуйся, пожалуйста! Ложись и спи! Отдыхай, пока есть возможность.

Ольга Николаевна выключила свет и прошла к своей постели. Сон у неё, конечно, пропал окончательно. Однако  нужно было  хотя бы делать вид, что спишь, чтоб не тревожить понапрасну ребенка. Но и ребенок, по всему видать,  не в состоянии был успокоиться. Вон, как  вертится с боку на бок: вся кровать ходуном ходит. Видать, родные приснились девчонке, вот и убивается. Ох, как ей сейчас должно быть муторно! Не приведи господь! Тоска, обида и страх перед неизвестным будущим  - это не самые лучшие попутчики на пути к самостоятельности. А тут еще и мрачные воспоминания, небось,  камнем давят. Кстати, очень важно  было бы знать, что у неё там с этим Лыгаревым произошло? Что-то плохо верится в ту версию, что она сама  напросилась в постель к этому  отвратительному бугаю. Никак не похожа девчонка на дешевую профурсетку. Спросить, что ли, её? Все равно ведь не спит.

-Лина, - всколыхнул мрачную тишину голос учительницы, - ты же все равно сейчас не спишь. Расскажи, пожалуйста, как это у тебя вышло… ну,  каким образом ты с этим…

-Да уж так прямо и спросите, как я с этим  козлом  трахалась, – зло выкрикнула Лина. – Не буду я ничего рассказывать! И вообще, чего вы ко мне пристали? Расскажи да расскажи! Чего в душу-то лезть? Мое это дело! И никого это не касается.

Добавив к этому еще пару непечатных ругательств, Лина  поглубже втиснулась в постель и  натянула на голову одеяло.

-Ты прости меня, Лина! – попросила учительница. – Я понимаю, что тебе тяжело об этом говорить. Но, пойми меня, пожалуйста: я не  от праздного любопытства спрашиваю. Чтобы тебе помочь, нужно знать правду, а не то, что придумали люди в своих версиях. Ты же сама слышала, что говорил на суде адвокат Лыгарева. Он же выставил его этакой невинной жертвой. А я не верю тому,  что он сказал на суде. А когда я буду знать правду, мне и Федору Петровичу легче будет вести дело.

-Да к мамке он моей приходил, - отозвалась Лина. – Ну, жил с ней. Деньги приносил, всякие гостинцы. Он даже никогда не обижал. Другие напьются, и давай кулаками размахивать. А этот ничего. Даже не матерится. Ну, а потом, как-то мамки не было, а он пришел. Стал ко мне подлизываться. Конфетами угощал. И даже вина дал попробовать. Я сначала не хотела. А он сказал, что вино – не водка. И что хорошее вино пользу приносит. А я уже совсем взрослая. Ну, чтоб его уважить, я выпила немножко. Тут он и стал ко мне лезть. Противно так было!

-Зачем же ты  потом снова позволила ему над тобой издеваться? Почему никому ничего не рассказала?

-Не знаю, - простодушно призналась Лина.

-А зачем на суде сказала, что тебе нравилось то, что он делал?  Ведь не нравилось же на самом деле? – продолжала допытываться учительница.

-Не знаю, -  повторила Лина. И заплакала.

-А вот теперь ты зря плачешь, - сказала Ольга Николаевна. – Я, вообще, на твоем месте сейчас даже порадовалась бы.

-Почему? – удивилась Лина. Слезы у неё мгновенно высохли.

-Да потому, что, во-первых, ты, наконец, сказала правду. И теперь тебе станет легче. Во-вторых, все это уже в прошлом. Все ушло. Ничего нет, и подобного больше не будет, если этот опыт научил тебя чему-нибудь. Разве не смешно печалиться о том, чего нет? В-третьих, за все свое безобразие этот человек получил возмездие, пусть небольшое, но все-таки. Тебе стало легче, а ему  намного труднее. Кто много страдал, может получить наслаждение. А кто много наслаждался за чужой счет, получает страдания. Вот как! А ты ревешь. Ей-богу, зря.

-И вправду зря, - повеселела Лина.  Потом добавила:

-А все-таки очень жаль.

-Чего?

-Ну, что вы раньше нам не встретились, чтобы все вот так растолковать.

«И опять ты права, девочка, - подумала Ольга Николаевна. – Почему раньше не обратила внимания на эту семью?»

15

На следующий день утром  проснулись обе довольно поздно. Ольга Николаевна взглянула на часы и воскликнула:

-Ого, сударыня! Да мы с тобой  слишком припозднились с завтраком. Боюсь, что нам предложат  подождать до обеда.

-Да мы, вообще, можем не ходить на завтрак, - спокойно  отозвалась Лина. – У нас  же с вечера еще столько жратвы осталось!

-Лина! – укоризненно заметила Ольга Николаевна. – Как вульгарно ты выражаешься! Ну, и каково мне,  филологу, ты думаешь, слушать всякие эти твои выражения? Я не говорю уж о ненормативной лексике.

-Ну, простите! – искренне повинилась Лина. – Думаете, легко прямо сразу выучиться по-вашему выражаться? Я хотела сказать, что еще много осталось еды.

-Вот это уже другое дело! – похвалила Ольга Николаевна.

-Ага, а вы сами как с этими в ресторане как  говорили! – сказала Лина. – У меня челюсть отвисла.

-Ну, сравнила! Там ситуация требовала, - объяснила учительница. - Если бы я стала расшаркиваться перед ними, изъясняясь на высоком литературном, наверняка, они размазали бы нас на столе. С людьми следует разговаривать на понятном им языке. Не опускаясь, разумеется, до положения ниже пояса, и не выходя за рамки дозволенного. Но ты права. Бутербродов у нас предостаточно. Пожалуй, только следует сходить в магазин и купить молока. Так что ты сиди, а я мигом в магазин смотаюсь.

Мигом,  естественно, не получилось, потому что полчаса еще Ольга Николаевна приводила себя в порядок. Но в магазине она, действительно, долго не задержалась.

-Ольга Николаевна, представляете! -  диким воплем встретила её Лина. – Представляете,  завтра у нас будет буран!

-Что такое? Какой буран? – ничего не смогла понять учительница.

-Да по радио только что передали, что назавтра ожидается буран, и  штормовое предупреждение завтра ожидается.

-Как предупреждение? – испугалась Ольга Николаевна. – Ты серьезно, что ли, говоришь?

-Да уж куда серьезнее! Как же вы завтра полетите?

Только теперь окончательно дошел до учительницы весь ужас положения: аэропорт завтра будет закрыт. Ни один воздушный аппарат не поднимется в воздух. И когда поднимется, никто не знает. А это значит, что не полетит Ольга Николаевна в Талый и не привезет к сроку Закирову. А поэтому невозможно будет в срок отправить в область кассацию. Все, так прекрасно задуманное, теперь летит к  черту! И все из-за какого-то бурана! Господи! Как непрочен этот мир, и как беззащитно в нем человеческое существо, судьба которого так сильно зависит от природной стихии.

Ольга Николаевна подскочила к телефонному аппарату и лихорадочно принялась накручивать его диск.

-Федор Петрович! – крикнула она в трубку. – Вы слышали сводку погоды?

-Да слышал, слышал, -  пробурчал голос  на другом конце. – Этого нам еще не хватало! Вы сейчас, что, в гостинице сидите?

-А где же нам еще быть? – едва  не плача ответила Ольга Николаевна.

-Ладно, подождите минут пять-десять. Я позвоню вам, - сказал Федор Петрович и отсоединился.

Ольга  Николаевна положила трубку и задумалась.

-А мы завтракать сегодня будем? – услышала она за спиной.

-Будем, будем, - машинально ответила она. Так же машинально отломила от бутерброда кусок и сунула в рот.

-Перед едой следует мыть руки, - заметила Лина. – Вы сами это говорили.

«Действительно,  сейчас не нужно впадать в панику. Надо взять себя в руки и сосредоточиться. Верно, и Федор Петрович что-нибудь придумает».

Федор Петрович оказался легким на поминки. Стоило Ольге Николаевне подумать о нем, как раздался телефонный звонок.

-Вот что, дорогая Ольга Николаевна, - услышала она  спокойный  миротворящий  бас, -  только что я  связался с диспетчерской службой аэрофлота и узнал, что сегодня на Талый полетит вертолет с оборудованием. Я  договорился с начальником отдела перевозок, что летчики возьмут вас  на борт. Короче, вам  следует  немедленно собираться и ехать в аэропорт. Нужно, чтобы вы приехали туда до 12-00. В двенадцать они будут загружать вертолет. В аэропорту сразу же идите к начальнику перевозок. Он вас и отправит. Все понятно?

-Нет, - ответила Ольга Николаевна.

-Что непонятно?

-Как быть с Линой? Завтра же я должна её доставить в инспекцию.

-Ну, за это вы не беспокойтесь. Девчонка  вполне может самостоятельно явиться по указанному адресу. Надеюсь, дорогу-то она запомнила?

-Да что её запоминать?

-Ну, вот. Сама явится. Инспектор  отведет её потом  в приемник.  И все дела. А я передам инспектору свое предписание. Если получится, то постараюсь и сам подойти к РОВД.

-А что, может и не получиться? – забеспокоилась Ольга Николаевна.

-У меня завтра с десяти процесс. И как долго он пройдет, никто не знает. Но вы не беспокойтесь: наше дело я буду держать на контроле. А вы непременно поезжайте! К среде синоптики   обещают открыть аэропорт, и вы вместе с Закировой вернетесь. Или привезите доверенность.

-Хорошо, я поеду! – согласилась Ольга Николаевна

-К половине двенадцатого будьте уже готовы. Я заеду за вами на машине. Заодно привезу вам текст доверенности.  Так вернее будет, - сказал прокурор и отключился.

-Что он сказал? – спросила Лина.

-Что я могу сегодня улететь вертолетом. Надо быстренько завтракать и собираться.  У меня всего один час на все про все. В половине двенадцатого он приедет на машине и отвезет меня в аэропорт.

-А я? – Лина испуганно вытаращилась на Ольгу Николаевну.

-А ты до завтра посидишь здесь. Денег на еду я тебе оставлю и заплачу за проживание. Завтра ты сама отправишься в инспекцию по делам несовершеннолетних.  Она находится в здании РОВД. Это которое возле книжного магазина. Я тебе показывала вчера. Инспектор отведет тебя в приют, и ты поживешь там до среды, пока я приеду. Федор Петрович будет контролировать, чтобы тебя никто не обидел. А инспектору он выдаст прокурорское предписание, которому обязан подчиниться любой сотрудник РОВД. Ну, все! Давай завтракать!

-А книжка?

-Что книжка? – не поняла Ольга Николаевна.

-Когда мы будем книжку дочитывать?

-Книжку ты дочитаешь сама, - сказала учительница.

16

Собирать Ольге Николаевне, в общем-то, нечего было. Все вещи у нее давно уложены были в саквояж. Продукты она оставляла Лине. На всякий случай, она  выдала Лине еще 50 рублей. Потом она спустилась к администратору, чтобы уладить проблему Лининого  проживания до понедельника. Заодно завернула в ресторан, чтобы отдать  посуду, в  которой накануне  приносила продукты, и прихватила для Лины на  обед и вечер еще немного съестных припасов.

-Да зачем мне столько всего? -  удивилась Лина. - Тут и так достаточно.

-Ничего, если останется, возьмешь с собой, когда пойдешь в инспекцию, - посоветовала Ольга Николаевна. – А то они, еще чего доброго, и покормить забудут. С них это станется.

Теперь, кажется, все было готово. Оставалось еще 15 минут.

-Ну, что, сударыня, давай пока попрощаемся! – предложила Ольга Николаевна. А то в спешке потом не получится. А мне хочется тебе еще кое-что сказать. Ну, и услышать от тебя что-нибудь позитивное.

-Это как?

-Ну, положительное. К примеру, что, несмотря на все трудности в жизни и обиды, ты все-таки не держишь зла на всех людей.

-Что же, по-вашему, нужно всем прощать?

-Лина, гадов, подлецов и прочих всяких отморозков, к сожалению, среди нас еще достаточно. Но это не значит, что все люди такие. Надо просто учиться различать: кто есть кто. От скотов следует держаться подальше, а нормальным и порядочным людям нужно доверять. И прощать им их проступки. Идеальных людей нет. У всех нас имеются какие-то недостатки. А человека надо ценить  не за то, какое количество у него достоинств и недостатков, а за то, как он проявляет себя по отношению ко всем и всему, что его окружает.  Внимательно приглядывайся к людям – вот, что. А еще  знай цену: себе, окружающим, вещам, словам – всему на свете. Ну, вот, в общем-то, и все. Уже время. Мне надо идти.

-Я поеду с вами! – сказала Лина.

-Это исключено!

Лина поспешно принялась натягивать на себя пальто и валенки:

-Я поеду проводить вас. Только до вокзала. Вы же на машине поедете. На этой же машине я и вернусь.

-Ну, ладно! – согласилась Ольга Николаевна. – Ничего страшного, пожалуй, в том нет, если ты прокатишься туда и обратно.

Они заперли на ключ дверь и пошли.

17

-Да не беспокойтесь вы, пожалуйста, за девочку. Все будет в порядке, - в который раз повторял Федор Петрович на всем пути, пока они все вместе пересекали огромное летное поле от здания вокзала к вертолету.

Вертолетная площадка находилась далеко в стороне от летного поля и  взлетной полосы. Где-то в самом конце, у черта на куличках. Следовавший вместе с ними летчик всю дорогу торопил их и объяснял, что вертолет должен вылететь точно в 13-00, чтобы засветло успеть туда и обратно. А там  (то есть, в Талом) нужно будет еще загружаться. А на погрузку уйдет не меньше часа. В общем, бежать надо скорее, бежать! И они бежали,  сколько хватало сил.

Подоспели, когда вертолет уже разносил по полю снежные вихри, взорванные вращающимися винтами. Летчик, высунувшийся из дверного проема, что-то отчаянно им кричал и размахивал руками, словно вертолет крыльями. Сопровождавший их летчик резко остановился и загородил дорогу.

-Провожающие должны остаться здесь! – прокричал он, -  Дальше мы пойдем сами.

Он взял у прокурора из рук саквояж и  книжную стопку и пошел к вертолету.

- Ну, что, счастливо вам долететь! – сказал прокурор, обращаясь к Ольге Николаевне. – Возвращайтесь сразу же первым рейсом.

А Лина заплакала.

-Ну, что ты, девка,  сырость-то разводишь, - усмехнулся прокурор. – За твоей же матерью отправляется. В среду вдвоем и приедут. А ты ревешь.

-Приедем, приедем! – пообещала Ольга Николаевна. – Ты только хорошо себя веди и верь себе и хорошим людям. Ну,  до встречи! Махнула рукой на прощанье  и побежала к вертолету.

Когда вертолет уже высоко поднялся над летным полем, Ольга Николаевна  глянула через иллюминатор вниз. На ослепительно белом поле четко просматривались две маленькие  черные черточки. «Странно все в жизни: всего только за два дня абсолютно чужие люди стали  невероятно близкими».

                                                               18

Вертолет приземлился прямо в  центре поселка, на школьном стадионе. Ольга Николаевна только на одну минуту заскочила в свой дом, прямо  у входной двери поставила саквояж и  книги. И тут же направилась к дому, где жила семья Закировых.

 Войдя в дом, состоящий всего из двух смежных комнатушек, одна из которых служила кухней, она мгновенно оценила обстановку   домашней атмосферы и невероятные перемены, произошедшие в доме после того  дня, когда  последний раз посещала  этот дом. Никакого свидетельства  неряшливости, грязи, и всех прочих признаков  запойной  жизни в интерьере дома абсолютно не наблюдалось. В комнатах царила чистота, аккуратность и порядок, хотя убогость и беднота сквозила во всем. 

Мать и обе младшие дочери её мирно сидели за столом и занимались уроками, о чем свидетельствовали разложенные на столе тетрадки, учебники и другие школьные принадлежности. Увидев на пороге незваную гостью, все трое жутко испугались: Ольга Николаевна    была для них олицетворением власти.  Той власти, которая была к ним жестока и немилосердна.  Испуг, ужас и, вместе с тем, ненависть настолько явственно сквозили на их физиономиях, что  Ольга  Николаевна всем своим нутром почувствовала щемящую тоску и жалость к этим людям.

-Здравствуйте! – негромко поздоровалась она. И не услышала в ответ ничего. Только  немой вопрос.

-Простите, пожалуйста,  за вторжение! – мягко продолжила учительница. – Но я пришла к вам с хорошими вестями и с огромным  стремлением помочь вам  выпутаться из кошмарной ситуации.

Хозяйка медленно поднялась со стула. Она выглядела совсем   по-домашнему, и всем своим видом  демонстрировала  совершенно  трезвое и благопристойное состояние.

 -Проходите, чего там! – глухо  отозвалась, наконец, она.

-Я только что прилетела из города, - сообщила учительница. – Вертолетом. Лина сейчас в гостинице.

-Почему в гостинице? -  опять испугалась  хозяйка. – С нею что-нибудь плохо?

-Нет, нет! – поспешила успокоить Ольга Николаевна. – С нею все очень хорошо. Я не стала  везти её в инспекцию, а до понедельника оставила с собой в гостинице. В гостинице все-таки лучше, чем в детской комнате. А в понедельник Лина пойдет во временный  детский приют. Она поживет там, пока  будет решаться ваше дело.

-А разве вы  еще не все решили с нами? – лицо Закировой–старшей мгновенно стало стальным и непроницаемым.

-Нет,  Роза Михайловна!  Ваше дело будет пересматриваться в вышестоящем суде. Решение, которое вынес  районный суд в пятницу 11 ноября, было неправомерным. Его следует обжаловать и отменить.

-Что это значит?! – воскликнула Закирова.

-Это значит, что решение районного суда о лишении вас родительских прав следует отменить,  - заявила Ольга Николаевна.

-Кто это сказал? – не поверила Закирова..

-Это я вам говорю.  Так считает прокурор района. Мы уже нашли хорошего адвоката, который взялся   вести дело. Но для того, чтобы адвокат мог от вашего имени  и в ваших интересах работать, для этого вам следует поехать в город, чтобы дать согласие на  это.

Закирова опустилась на стул. Так и сидела, склонивши голову и сложивши на коленях руки. Девчонки молчали, испуганно переводя взгляды с матери на учительницу.

-Я никуда не поеду, - наконец, выдавила из себя Закирова. – И не надо ничего, - упрямо добавила она.

-Но почему?! – воскликнула Ольга Николаевна. – Если вы не дадите согласие на пересмотр дела, у вас отберут детей, а Лину отправят в спецучилище.

-Все равно отберут, - сказала Закирова. – Хватит мне  уже судов! – Она стыдливо закрыла лицо ладонями и отвернулась от учительницы.

-Да нет же, не отберут! – заверила Ольга Николаевна. – Обнаружилось очень много новых обстоятельств, которые доказывают, что решение суда было неправомерным.

-Мамочка, соглашайся! – подсказала старшая из девочек. – Хуже не будет.

-Я ей не верю! – ответила ей мать. – Ты же слышала, что она говорила про нас.

-Елки-палки! – не  сдержалась Ольга Николаевна. – Ну, если не верите, пойдемте со мной!

-Куда!? – отпрянула Закирова.

-Куда-нибудь, где телефон. Вы сами поговорите с дочерью. И она вам скажет, верить мне или нет.

-А где она?

-Да я же  сказала вам, что в гостинице. Вы пойдете звонить, или нет?

Закирова в нерешительности перекинула взгляд на дочерей, потом опять на учительницу.

-Соглашайся, - опять повторила старшая.

-Мамочка, пойдем  с Линой говорить по телефону! Я так соскучилась, - ухватилась младшая за мать.

Женщина встала из-за стола и направилась  к двери, возле которой была приспособлена вешалка. Девчонки тоже выскочили из-за стола и рванули одеваться.

Ольга Николаевна решила звонить из медпункта. Фельдшерица дружила с Ольгой Николаевной и  всегда позволяла ей звонить в район, и даже в область, если по каким-то причинам Ольга Николаевна не могла пользоваться школьным телефоном. Школьный телефон находился в кабинете директора. А с директором Ольга Николаевна сейчас не хотела встречаться. Тем более, в компании с Закировыми. Можно было бы позвонить на почте. Но почта сейчас не работала. В общем,  телефон медпункта  был самый удобный и доступный.

Как и ожидала Ольга Николаевна, фельдшерица без всяких возражений предоставила  компании телефон. И хотя она очень удивилась появлению  Ольги Николаевны, да еще в  подобном обществе, все-таки из деликатности не стала соваться со своими допросами.

Ольга Николаевна набрала гостиничный номер и попросила дежурную администраторшу соединить её с «люксом». «Люкс» не отвечал. Только  противный долгий  гудок. «Ну, где же ты, девочка? Куда запропастилась? Отвечай же, елки-палки!» - нервничала Ольга Николаевна.

-Номер не отвечает, - услышала Ольга Николаевна голос администраторши.

-Девчонка в номере сейчас, или вышла? – спросила Ольга Николаевна.

-Должна быть в номере. И ключ на месте.

-Тогда не отключайтесь. Возможно, спит уже, или в ванной сидит.

-А вот я сейчас пошлю туда горничную. Пусть кликнет, - сказала администраторша.

Телефон еще какое-то время отвечал длинным гудком. Наконец, Ольга Николаевна услышала Линин голос:

-Кто со мной говорит?

-Здравствуй, Лина! Это я, Ольга Николаевна! Ты узнала мой голос?

-Да, узнала! – обрадовалась Лина.

-Почему ты не брала трубку? – спросила Ольга Николаевна.

-Боялась. Думала, что какие-нибудь бандиты звонят. Мне тут одной страшно и тоскливо.

-А ты книжку читай, тогда не будет тоскливо, - посоветовала Ольга Николаевна.

-Ладно, - ответила Лина.

-Лина, - продолжила Ольга Николаевна, - сейчас я передам трубку твоей маме. Она не верит, что ты мне доверяешь, и что я  не обманываю в том, что хочу помочь вам. Ты поговоришь с мамой?

-Конечно! – воскликнула Лина.

Ольга Николаевна передала трубку Закировой. Потом трубка перешла в руки старшей девочки, затем младшей. Наконец, опять вернулась к Закировой-старшей, пока фельдшерица не напомнила, что пора закругляться с переговорами, поскольку междугородние звонки  оплачиваются, и ей может нагореть за большие телефонные траты.

-Ну, дык, я поеду, ежели что надо, - согласилась Закирова, когда они вышли из медпункта. – Чё делать-то надо?

-Быть готовой к поездке, - ответила Ольга Николаевна. – Отправимся первым же рейсом, как только в  районе  наладится погода.

19

В понедельник утром Ольгу Николаевну ожидал в школе  грандиозный скандал.  Во-первых, за то, что еще в пятницу не сдала девчонку  в инспекцию, как было велено. Во-вторых, за то, что бросила подопечную в гостинице одну без всякого надзора. И это преступление может быть стократно отягощено, если девчонка убежит.

-Вас привлекут к уголовной ответственности! – орал директор, эмоционально жестикулируя руками.

-Да бросьте мне мозги пудрить, - спокойно остудила его учительница. – Какая уголовная  ответственность? Самое большее, что мне грозит, так это административное  взыскание, которое вы можете мне наложить. Да и не убежит она. Завтра самостоятельно явится  к инспектору. К чему разводить бурю в стакане?

-С какой целью вчера  вы посещали Закирову? – спросил директор.

-А вам уже доложили об этом? – усмехнулась Ольга Николаевна. – Филерская служба у вас работает отменно. Я не вправе, что ли, перемещаться по поселку по своему усмотрению?

-Эх, как вы умеете свободно разговаривать! – зло процедил директор.

-Разговаривать – моя профессия! – с достоинством отпарировала Ольга Николаевна.

-Я  объявлю вам выговор! – пригрозил директор.

-Да уж сделайте, пожалуйста, милость! – спокойно ответила учительница.

-Вон из моего кабинета! – не сдержавшись,  в бешенстве крикнул директор.

-А вот кричать на подчиненных  аморально. Вы же учитель! –  заметила Ольга Николаевна и вышла из кабинета.

После уроков Ольга Николаевна отправилась в контору сплавучастка, чтобы записаться на  ближайший рейс. А заодно и узнать насчет прогнозов погоды.

По прогнозам в районе города и окрестностях действительно сегодня бушевал буран. Его отголоски отметились небольшой метелью  и в Талом. По заверениям синоптиков буран продлится два дня, то есть к вечеру вторника должен утихнуть, хотя, возможно, небольшие осадки не прекратятся и до среды. Что касается мест на ближайший рейс, то таковых не оказалось, поскольку на среду переписались те, кто не улетел сегодня, да еще добавились новые желающие. Впрочем, до среды, может быть, кто-нибудь откажется от полета. Ольга Николаевна вписала свою фамилию и фамилию Закировой в список пассажирской очереди.  Вписывая  на листочке фамилии, Ольга Николаевна внимательно изучила список, запоминая фамилии всех двенадцати человек. Она решила переговорить с людьми на предмет того, чтобы кто-нибудь  отказался от поездки в город.

Вечер Ольга Николаевна посвятила этим самым переговорам. Это было отнюдь не простое дело, поскольку требовалось посетить людей на дому. И с каждым следовало разговаривать по-разному, для того чтобы убедить человека пойти ей навстречу и уступить очередь. Одно место (для себя) Ольга Николаевна выхлопотала довольно быстро. Уже в третьем доме родительница одной из учениц Ольги Николаевны, намеревавшаяся посетить в районе поликлинику, без всяких уговоров согласилась отложить  свой визит к врачу. Что касается второго места, то тут, к огромному огорчению Ольги Николаевны, ничего не получилось. Десятерым из одиннадцати  по разным причинам  позарез нужно было лететь. И Ольга Николаевна нисколько не сомневалась, что действительно нужно, потому что жители поселка отправлялись, обычно, на большую землю только по важным делам, а не их любви к путешествиям. Одиннадцатый пассажир, рабочий сплавучастка (из бичей), не хотел уступить место Ольге Николаевны из вредности. В район он летел, чтобы красиво использовать отгулы. Но еще, оказывается, он был  приятелем  осужденного Лыгарева и держал зуб на всю судейскую толпу, в том числе и на Ольгу Николаевну.

В общем, перед Ольгой Николаевной нарисовалась такая картина, что  доставить Закирову-старшую в город  в срок не представляется возможным. Тогда она решила осуществить тот самый, крайний, вариант, который был предусмотрен для ведения дела. Доверенность. Получить заверенную подпись на документе, в действительности, было совсем не простым предприятием. Только три человека в поселке  были ответственными лицами, имеющими право заверять документы: председатель поселкового совета, начальник сплавучастка и директор школы. Но ни один из них, как справедливо полагала Ольга Николаевна, не согласится заверять подпись на доверенности, поскольку все трое были заинтересованными  в том, чтобы  совершенное уже деяние над Закировыми как можно скорее было закрыто и вычеркнуто вон из памяти. Уговорить этих людей не представлялось никакой возможности. Да они и слушать ничего не станут. Рассмеются в глаза и попрут Ольгу Николаевну вместе с Закировой  вон. Один уже попёр. Стало быть, кого-то из них следует как-то заставить это сделать. Вопрос в том: как заставить, и на ком остановить выбор?

Ольга Николаевна  принялась основательно прикидывать, как  благополучно решить эту нелегкую проблему. Сначала следовало остановить свой выбор на том, кого легче всего  было бы  склонить к действию. Наконец, Ольга Николаевна остановила свой выбор на председателе совета. Во-первых, председатель совета здесь – полноправный представитель власти, более других имеющий право такого полномочия. Во-вторых, это лицо менее всего  имеет возможность  репрессировать неугодную личность. Кроме того, на председателя совета вполне может «нажать»  прокурор района.

Теперь для осуществления предстоящей затеи Ольге Николаевне следовало провести еще пару мероприятий. Рано утром, до начала уроков, она смоталась на почту и позвонила  в район прокурору. Первым делом, конечно, выяснила, что в понедельник Лина благополучно явилась в инспекцию. Сам прокурор не смог девочку  сопроводить, поскольку готовился к процессу. Однако сразу же после суда позвонил инспектору, которая  сообщила, что девочка на месте. Потом Ольга Николаевна посвятила прокурора в курс дела. Заканчивая разговор, Ольга Николаевна спросила, имеет ли она право заставить председателя поселкового совета заверить доверенность?

-Такое право имеет каждый гражданин, - усмехнулся прокурор. – Другое дело, как им воспользоваться. Постарайтесь, пожалуйста, действовать в рамках закона. Надеюсь, вы не собираетесь держать человека на мушке?

-Да боже упаси! Разве я похожа на гангстера?

-Ну что вы! – отозвался прокурор. – Вы похожи на очень милую, красивую и добрую девушку. Звоните, если что.

20

После школы Ольга Николаевна сразу же отправилась домой к Закировым. Прихватив всех троих, заглянула еще в несколько домов. К дому, в котором размещались поселковый совет, почта и общественный пункт правопорядка, она подошла уже в сопровождении внушительной толпы  весьма взволнованных граждан.

-Очень прошу, граждане: ни в коем случае не  проявлять никакой самодеятельности. Я объявлю вам, если понадобится ваша помощь, - обратилась учительница к  присутствующим.

 Отобрав из толпы двух представительных женщин, Ольга Николаевна вместе с ними и семьей Закировых  прошла в кабинет к председателю местного совета. Поздоровались.

-Будьте добры, уважаемая Валентина Кирилловна, удостоверить подпись вот этого документа! – с этими словами Ольга Николаевна положила перед председателем отпечатанный на машинке  готовый текст доверенности.

Председатель взяла в руки лист и внимательно ознакомилась с его содержанием.

-Такие документы может удостоверять только лишь нотариус, а я не вправе брать на себя такие функции, - спокойно ответила она и вернула листок  Ольге Николаевне.

-Имеете право, имеете! – уверенно заявила учительница, не принимая из рук председателя документ. – И вы прекрасно  знаете, что  не просто имеете право, но даже обязаны осуществлять эту функцию, поскольку в  пределах вашего совета не имеется нотариальной конторы. Удостоверьте документ в присутствии  свидетелей, которые под присягой  согласны свидетельствовать, что доверитель находится в здравом, дееспособном и трезвом состоянии.

-Да не буду я ничего заверять! – тупо заупрямилась председатель. – Да и, вообще, покиньте, пожалуйста,  кабинет!  Вы мешаете мне работать.

-И вы ничего не хотите к этому добавить? – спросила учительница.

-Нет!  Не мешайте мне работать!

-О-о! Валентина Кирилловна,  раньше мне представлялось, что у вас имеется здравый смысл. Теперь я в этом сомневаюсь. – Ольга Николаевна подошла к окну и отдернула занавеску:

-Взгляните! Там за окном толпятся люди, которые очень даже недовольны политикой местной власти. То есть, вашей политикой. Я могла бы привести сюда гораздо больше народа, но, думаю, что для наглядности достаточно и такого количества. Вы не хотите исполнить свой долг. Мы  найдем хорошие аргументы, чтобы заставить вас.

-Да что вы такое себе позволяете, Ольга Николаевна! – закричала  председатель. – Вы мне угрожаете? Да я сейчас же позвоню  в прокуратуру, чтобы вас призвали к ответственности за  самоуправство и подстрекательство к бунту!

Ольга Николаевна улыбнулась многозначительно:

-Да, уж, сделайте, пожалуйста, милость! Позвоните прокурору!

-Конечно, позвоню! – Валентина Кирилловна дрожащими  от гнева и волнения руками придвинула к себе телефонный аппарат, сняла трубку и принялась накручивать диск.

-Девушка, эт я куда сейчас попала? – срывающимся  голосом пролепетала председатель. – Прокуратура, что ли?

Ольга Николаевна молча подошла к председательнице  вплотную и спокойно взяла у нее трубку:

-Скажите, пожалуйста, я могу сейчас поговорить с Федором Петровичем? – спросила она в трубку. – Кто  говорит? Скажите ему, что звонит Ольга Николаевна. Он знает. Спасибо! Здравствуйте, Федор Петрович!  - сказала она через секунду. – Простите, бога ради, что я отвлекла вас от дел! Но с вами желает поговорить председатель Таловского местного совета. Я передаю ей трубку.

Валентина Кирилловна не успела сказать ни одного слова. Она только  слушала. Потом мрачно положила трубку на телефон и недовольно придвинула к себе листок с текстом доверенности.

-Ставьте здесь свою подпись! – грубо приказала она Закировой.

-Закирова  недоверчиво  посмотрела на Ольгу Николаевну.

-Не волнуйтесь, Роза Михайловна! – успокоила её учительница. – Вот  здесь, на этой строчке, пожалуйста, распишитесь!

Закирова расписалась и опять посмотрела на Ольгу Михайловну. – И все?

-Все, -  кивнула головой Ольга Михайловна. – Спасибо! Теперь, пожалуйста, подойдите сюда граждане свидетели! – обратилась она к стоящим поодаль женщинам. – Вам тоже следует расписаться. Валентина  Кирилловна, будьте добры, зачитайте, пожалуйста, документ вслух и укажите, где нужно свидетелям поставить свои подписи.

Председатель безропотно  повиновалась.

По окончании всей процедуры Ольга Николаевна бережно взяла в руки документ и, проверивши еще раз его содержание,  уложила его в свой портфель. Теперь все могли быть свободны.

21

Весть о беспрецедентном  «подвиге» учительницы Весниной Ольги Николаевны  по поводу её героического  способа «добывания» нужных документов разлетелась по поселку мгновенно. Всевозможные толки и пересуды, естественно, разделили общество на её  сторонников и противников. Больше, конечно, было сторонников.  Однако в числе  ярых противников оказались представители поселковой «элиты». И в первую очередь, конечно, директор школы. Узнавши о произошедшем в поселковом совете, он немедленно отправил  техничку  школы за учительницей.

-Что вы себе позволяете! – набросился директор  на Ольгу Николаевну.

-Извольте разговаривать со мной уважительно! – потребовала учительница.  – А в таком тоне разговаривайте со своей женой, если она вам позволит.

-Да ладно, ладно! Подумаешь, какие мы впечатлительные! -  заметно понизив тон, примирительно  сказал директор.

-Вы обязаны разговаривать со мной корректно! – опять заявила Ольга Николаевна.

-Ну, чего вы добиваетесь, не могу понять? -  совсем уже нормально поинтересовался директор.

-Я добиваюсь  истины и  справедливости, - ответила Ольга Николаевна. – И поэтому прошу предоставить мне отпуск за свой счет сроком на три дня. Конкретно,  с  четверга до понедельника, поскольку в среду мне необходимо вылететь в районный центр.

-Да вы соображаете, о чем вы меня просите? – опять взорвался директор. Но  тут же сбавил тон. – Не могу я вам предоставить отпуск в учебное время. И не надейтесь. А уедете самовольно, уволю за прогулы.

-Ну,  положим, не уволите, - уверенно возразила Ольга Николаевна. – Я знаю свои права. В общем, я предупредила о своем отъезде, чтобы поставили замену.  – С этими словами Ольга Николаевна и покинула директорский кабинет.

Потом  отправилась  в медпункт к свой приятельнице,  единственной в поселке представительнице самой гуманной профессии на земле.

-Кира, дай мне, пожалуйста, больничный лист! – сходу попросила Ольга Николаевна.

-Что тебя беспокоит? – спросила  фельдшерица.

-Я умираю от боли в поджелудке. Просто спасу нет! – болезненно поморщилась.

-Ой, Олька, сколько раз я тебе говорила, чтобы ты досконально  обследовалась! – принялась  Кира укорять. – Так, нет же, все нам некогда!  Загнешься ты когда-нибудь на своей работе. А у тебя, я считаю, не только поджелудка  не в порядке. Там еще, наверняка,  и с желчным у тебя проблемы, и с желудком.

-Ну, ты лекции мне не читай, - перебила  Ольга Николаевна. -  Больничный дашь?

-Да дам, конечно! Но  только  вместе с направлением в поликлинику на обследование. Дай мне слово, что на этот раз ты точно поедешь в район!

-Даю самое честное слово! Завтра же обязательно поеду в район! Давай больничный и  что-нибудь обезболивающее.

В среду утром Ольга Николаевна показала больничный и направление в поликлинику завучу школы.

-А директор сказал, что вы  прогуливать собираетесь, чтобы Закировых вытаскивать - удивилась завуч.

-У него богатая фантазия, - сказала Ольга Николаевна. – Своих проблем у меня, что ли, нет?

22

Очень удивилась Ольга Николаевна, когда, выйдя из  аэровокзала, она увидела Федора Петровича.

-Я беспокоился, что вы не приедете! – сказал он, явно обнаруживая признаки чрезвычайного волнения.

-Что-нибудь случилось? – встревожилась Ольга Николаевна.

-Пройдемте в машину, - предложил он. – Я смотрю, что вы уже основательно промерзли.

-Да, есть немного, - согласилась Ольга Николаевна. – Похоже, что мороз крепчает.

-Вы сделали документ? – спросил прокурор, когда они уселись на заднем сидении «Волги», обслуживающей районную прокуратуру.

-Да, - ответила Ольга Николаевна. И вдруг почувствовала что-то неладное. – Что-нибудь случилось, Федор Петрович?

-Видите ли, Ольга Николаевна, дело в том, что Закирова Лина сбежала.

-Как сбежала! – воскликнула Ольга Николаевна так громко, что даже шофер машинально тормознул. – Вы же  сказали мне по телефону, что она явилась в инспекцию.

-Совершенно верно, явилась! – подтвердил прокурор. – Инспектор её встретила. И потом сообщила мне, что девочка на месте. Я-то, дурак, решил, что на месте – это значит, в детском приюте. Я же  прямо в руки инспектрисе выдал предписание, чтобы она отправила девочку в приют. Мне бы в понедельник сразу же  надо было проверить исполнение предписания, а я все спустил на тормоза. Знаете ли, процесс нелегкий был. Потом, после суда поехал на происшествие. В общем, устал, как собака. Во вторник после  разговора с вашей председательницей позвонил  инспектору, чтобы та доложила о положении дел. Тут она и созналась, что девчонка сбежала от неё.

-Что же, она сразу  не отвела Закирову Лину в приют?

-В том-то и дело, что не отвела.  Сама она ничего вразумительное не говорит, кроме того, что не успела отвести. Но вместе с Закировой в тот день в детской комнате находились трое малолетних пацанов. Они рассказали, что  инспектор продержала Закирову  у себя больше полдня. Сначала о чем-то говорила с ней в кабинете. Потом отправила в детскую предвариловку,  где эти пацаны и познакомились с Закировой. Между прочим, они сказали, что вела себя Лина спокойно, угощала  подростков бутербродами и конфетами. А к вечеру инспектриса опять  увела девчонку  к себе в кабинет. Из этого кабинета Закирова и рванула.

-Как?

-Через окно. Эта дура заперла девчонку в кабинете, а сама пошла ужинать.  Вернулась, а кабинет пустой.

-Нашли  девочку-то? – спросила Ольга Николаевна.

-В том-то и дело, что еще не нашли. Подняли, конечно, на уши все службы. Но пока безрезультатно.

-Что же, ребенок – иголка в стоге сена? За два дня в таком маленьком городе, не имеющем практически никаких транспортных связей с большой землей, да еще зимой не найти человека? Чем эти ваши службы занимаются? Да ведь за это время ребенок погибнуть может! – отчаянно  возмущалась  Ольга Николаевна.

Прокурор тяжело вздохнул. Потом взял в свои ладони кисть руки Ольги Николаевны::

-Успокойтесь, пожалуйста, Оленька! Ну, найдем мы вашу девочку! Непременно найдем! И с инспектором разберемся. Не волнуйтесь! Очень прошу!

Машина подрулила к гостинице. Прокурор помог Ольге Николаевне выйти из машины и проводил ее в гостиницу.

-Прокуратура бронировала «люкс» на имя этой дамы, - сказал прокурор администратору.

-Только не тот, в котором мы были! – воскликнула Ольга Николаевна.

-Ну, естественно! – согласился прокурор. – Одноместный с телефоном  свободен?

-Да-да, -  поспешила сообщить администратор. – Надолго?

-Пока до понедельника, - прикинул прокурор.

Ольга Николаевна удивленно уставилась на своего покровителя. Но прокурор не обратил особого внимания на этот взгляд. Взял ключ, подхватил саквояж своей спутницы и понес его к  гостиничной лестнице, ведущей на второй этаж.

23

В четверг, 18 ноября 197… года, кассационная жалоба  на решение районного суда по делу о лишении родительских прав гр-ки Закировой Р.М. была принята в Тюменском областном суде.

В понедельник, утром  22 ноября, провожая Ольгу Николаевну в аэропорт, прокурор  рассказал ей о том, что только что ему сообщили: разыскали беглого отца Закировых. А вместе с ним нашлась и его дочь Лина. Она у него же и оказалась. Короче,  выбравшись через окно из кабинета инспектрисы, Лина прямым ходом двинула искать отца по адресу, который мать  сунула ей перед отъездом в город.

Через месяц,  а точнее, 17 декабря 197… года Тюменский областной суд отменил решение районного суда о лишении гр-ки Закировой  родительских прав и направил представление в районную комиссию по делам несовершеннолетних, чтобы означенная комиссия рассмотрела вопрос о воспитании и содержании детей. Комиссия во главе с председателем Гущиным П.О. на своем  последнем заседании в этом году рассмотрела этот вопрос с участием всех заинтересованных сторон и в присутствии прокурора района и учительницы Весниной Ольги Николаевны, и пришла к выводу, что гражданка Закирова Р.М. пошла на путь исправления, что в настоящее время  условия для воспитания и содержания детей в семье являются удовлетворительными, а потому нет никаких оснований  дело направлять  в суд. Кстати, на этом же заседании  заведующему РОНО было предъявлено предложение о наложении административной ответственности директору Таловской 8-летней школы за самоуправство и превышение полномочий.

А через семь месяцев, то есть летом следующего года, районный прокурор принес домой сильно потрепанную и заштампованную со всех сторон почтовыми штемпелями небольшую бандероль.

Федор Петрович долго топтался у порога, не решаясь вручить эту бандероль жене, которая, встретивши его, радостно целовала его и что-то та... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3