Роковой сентябрь

Основано на реальных событиях

Роковой сентябрь

Мотор иномарки гудел сыто и довольно. За окном и в машине было тепло, придорожные леса, покрытые красивыми осенними листьями, проносились мимо, давно не ремонтированная дорога наматывалась на колеса. На этот раз радио работало прекрасно, изливая на Ирину и Алексея поток ритмичной иностранной музыки.

Отработав рабочую неделю, они успели отдохнуть и в девять часов утра субботы выехали из города, ухитрившись миновать пробки. Светлое и теплоё сентябрьское утро поднимало настроение ещё больше. Им предстояло проехать сто километров, чтобы достичь деревни, где жили родители Ирины. И миссия у супружеской четы была очень ответственной – помочь выкопать картошку.

Всю дорогу Ира и Алексей весело переговаривались, много шутили, и время пролетало незаметно. Правда, асфальт перед деревней Горюновка, куда они направлялись, был старым и достаточно разбитым – никто его давно не ремонтировал. Пришлось сбросить скорость, чтобы не бить «Хонду Фит». Медленно, словно черепаха, она объезжала колдобины, выискивая ровные участки. Но Горюновка была небольшой деревней – всего-то две улицы, так что уже через несколько минут Ира и Алексей подъехали к дому родителей.

Как и положено, в деревнях, где происходит мало событий, все соседи заметили, что к Соколовым приехала дочка с мужем. Замелькали их любопытные лица в окнах окрестных домов. Соколовы тоже были не промах – едва только иномарка Иры с Алексеем на борту подъехала к воротам, как они начали высыпаться со двора, словно горох.

Это была большая и дружная семья, через чур эмоциональная и шумная. Для Алексея, при первом знакомстве, это показалось непривычным и странным, так как его воспитала спокойная и логичная мать-одиночка, которая не привыкла много разговаривать. Соколовы любили общаться, говоря все одновременно и, постоянно, перебивая друг друга.

Первой, навстречу любимому зятю, выскочила старшая сестра Елена, одновременно, являвшаяся вторым ребёнком в семье. Деловая и предприимчивая, она иногда раздражала окружающих людей тем, что постоянно совала свой нос туда, куда не следует. Но сердце у неё было доброе, и она многое делала хорошего в своей жизни. За ней, как обычно, хвостом шёл её сын, племянник Ирины, Игорь – высокий нервный подросток пятнадцати лет, с постоянно сутулыми плечами и мрачным взглядом на жизнь.

- Сестрёнка родная, и зять любимый, - распахнула свои объятья Елена. Девчонки расцеловались.

- Здравствуйте, дядя Лёша, - уже басом прогудел Игорь, чинно пожимая руку приезжему гостю.

Едва Ира открыла вверх багажник иномарки, чтобы достать многочисленные купленные припасы, из ворот выплыл, именно выплыл, её брат Андрей. Высокий и широкий, он любил все прелести обыденной жизни, так что с каждым годом полнел всё больше и больше. Алексей, по сравнению с ним, казался, чуть ли не подростком, и ладонь его просто утонула в огромной лапище Андрея.

- Ну вот, приехали, наконец-то! – так же как и Игорь, прогудел Андрей. – А то батя уже рвёт и мечет! Погода хорошая, картошку копать надо!

Андрей был тоже разговорчивым и общительным, но, в отличие от своих родственников, спокоен был до полной флегматичности и поэтому когда он говорил, слова его, как казалось, были наполнены глубоким смыслом.

- А Катька то где? – звонко спросила Ирина о своей младшей сестре, навешивая неподъёмные баулы на своего мужа.

- Там, - махнул рукой старший брат, - с матерью и дочкой!

И тут произошло явление Христа народу.

- Ёб твою мать, чё так долго! Погоду хорошую всю пропустим!

Вышел, наконец-то, на свет божий глава славной семьи Соколовых Иван Васильевич – невысокий и крепкий мужчина 60 лет, с задорными и весёлыми глазами. За ним по пятам, покусывая друг друга и рыча, выскочили две собаки невообразимой породы и окраса. Присеменил самоуверенный и наглый рыжий кот. С диким визгом прискакала Оля – шестилетняя племянница Ирины, отмахиваясь от своей матери, пытавшейся надеть на неё тёплую кофточку. Алексей вновь оказался в центре шумной и разговорчивой семьи Соколовых. У него начало закладывать уши и кружиться голова. Очередная эпопея по выкапыванию картофеля, можно сказать, началась.

*****

Именно тот августовский вечер остался в памяти Ирины на всю жизнь. С утра в Горюновке прошёл унылый дождь, принесший было прохладу, но выскочившее из-за туч солнце быстро её разогнало. Весь день стояла жара, и даже вечер был тёплым. Девятилетняя Ира визжала от восторга, когда тринадцатилетняя Лена, устав её крутить за подмышки вокруг себя, опускала её на сухую траву.

- Ещё, ещё – просила Ира, не давая отдохнуть уставшей соседке. Лена тихо и скромно улыбалась, и, едва отдышавшись, уступала энергичной и активной девчонке. Начинала крутить её вокруг себя, а та начинала орать. Когда её опускали на тёплую землю – начинала визжать.

Прохожие снисходительно улыбались: «Балуются, девчонки!». Рядом с ними, подпирая оградку палисадника, высунув языки и лениво подметая хвостом уличную пыль, сидели две собаки семьи Соколовых – здоровый Барбос и мелкий Шурик. Они всегда сопровождали Ирину в её прогулках по деревне, а теперь терпеливо ждали, когда хозяйка навеселиться.

Для Иры соседка Лена была самой красивой девочкой на свете. Она восхищалась ею. Ире казалось, что у неё самые чудесные волосы, искрящиеся на солнце, самый чудесный смех и самый ласковый взгляд. Лена ещё была подростком, но уже начала приобретать женственность и тело её начало взрослеть. И Ира жгуче хотела поскорее вырастить, чтобы стать такой же, как она.

Вдали раздалось мычание коров. «Семь часов вечера!» - мелькнуло в голове у обеих девчонок. Люди стали выходить со своих подворий на главную улицу Горюновки – пастух гнал стадо быков, коров и телят с лугов. Вышла, через два двора, матушка Ирины – начала крутить головой и подпёрла бока руками.

- Девчонки, - зычно крикнула она. – Держите коров, а то разбегутся! Особенно Манька наша!

Приходилось бежать. Ирина заканючила.

- А ты завтра придёшь?

Елена спокойно улыбнулась.

- Завтра же 1 сентября! Мы в школе увидимся!

- Ну, это не то! – протянула младшая.

И тут же спросила:

- А ты придёшь в красивом переднике, который тебе родители купили?

- Ну, конечно, - Лена погладила её по голове. – Мне же его на День Знаний купили.

Ира бредила школьным передником своей старшей подруги уже третий день – когда впервые его увидела. Он был кружевным, красивым и до хруста накрахмаленным. Елена надела его, и Ира завизжала от восхищения – насколько передник ей шёл.

- А мне не купили! – вздохнула огорчённо она.

Семья Соколовых не могла себе позволить наряжать своих четверых детей – одежда и обувь у них была добротной, но простой.

- Ладно, завтра встретимся, - стремительно поскакала Ира к своей матушке, которая безуспешно пыталась загнать хитрую корову Маньку на двор.

Лена посмотрела ей вслед, опять скромно улыбнулась и повернула к себе. Дел дома ещё было много, а завтра начиналась школьная жизнь – соседка шла в седьмой класс.

*****

Участковый Богданов вернулся домой лишь в два часа ночи, поэтому, когда его старый будильник противно задребезжал в шесть утра, первым его желанием было запустить его в стену. Он служил участковым уполномоченным уже почти пятнадцать лет, последние десять – в Клюквенском сельском поселении и прилегающим к нему деревням. Самый опытный участковый в милиции при местном райисполкоме. Но утром Богданов всегда вставал тяжело, и никакой опыт и привычка не могли это изменить. Он лучше согласился бы работать до глубокой ночи, а это также часто бывало, работали участковые уполномоченные почти круглосуточно, если бы разрешили вставать не раньше девяти утра.

Хмуро вставал, хмуро оделся, хмуро умылся. Хмуро заварил себе чаю и хмуро посёрбал его. Есть не хотелось, почему-то начинала болеть голова, хотя Богданов не пил уже три недели. «Накатить, что ли, сегодня пару стаканов водки, - подумал он, - как-никак праздник, 1 сентября. День Знаний!». Усмехнулся и сам себя одёрнул - «Тоже мне школьник нашёлся. В почти сорок лет».

Вчера вечером его вызвали на место происшествия – старший сын его друга, беспутный Юрка Кожинов, слетел на мопеде с трассы в кювет. Железный конь был разбит и юноша тоже, судя по тому, как он истошно кричал, видимо, ни одной косточки целой не осталось, и настроение у Богданова Степана Ивановича было отвратительным.

Кто-то начал бешено колотиться в калитку. «Да кто там?» - раздражённо подумал участковый, - «и чаю спокойно не дают попить!».

Вышел на крыльцо и никого не увидел, - и забор, и калитка были выше человеческого роста. А вот голос был знакомым.

- Иваныч, Иваныч! – завывал голос. – Беда случилась!

Застёгивая на ходу тёплую рубаху, Богданов подошёл к калитке и распахнул её. По правде, она и не запиралась, но никто не смел, зайти на двор к участковому без его разрешения. А тот человек, которого Богданов увидел за калиткой, и вовсе никогда не посмел бы это сделать.

- Чего тебе? – спросил он местного алкоголика по кличке Радист, который когда-то жил в Клюквинке, а несколько лет назад перебрался подальше от местной власти в окрестную деревню Горюновку. Фамилию и имя участковый вспомнил не сразу и с трудом – Серёга Филатов, точно.

- Ой, Иваныч, - запричитал Радист, и слёзы катились по его испитому лицу. – Смертоубийство страшное в Горюновке случилось – всю семью Приваловых зарезали.

- Чего несёшь, - одёрнул его Богданов, до которого спросоня слова доходили медленнее обычного. – Какое ещё убийство?

И тут участковый увидел велосипед, приваленный к его забору, на котором, по-видимому, Радист и проехал семь километров от Горюновки до его дома в Клюквинке.

- А велосипед где взял? – строго спросил алкаша участковый, знавший, что у того из всего имущества в собственности один полудохлый кот.

Радист вытер грязными руками лицо.

- Так бабка Ева мне дала! Она же и прибежала на мой двор с криками, мол, Приваловых всех убили! Езжай быстро за участковым!

- Смотри, не продай его за бутылку. Я прослежу! – строго сказал ему Богданов, быстрыми шагами направляясь к своему дому, чтобы переодеться. Всё это могло быть выдумкой выжившей из ума горюновской старухи. Но внутри Степан Иванович почувствовал неприятный холодок и какую-то дрожь. Это было ощущение случившейся беды, которое ни разу не подводило его за все годы многолетней службы.

*****

Тёплое сентябрьское солнце уже садилось за опушкой леса, своими косыми лучами освещая, напоследок, перед тем как уйти на покой, перепаханное и выкопанное картофельное поле, на котором кое-где валялись неиспользованные мешки и перевёрнутые вверх дном вёдра. Алексей и Ирина сидели на досках вначале этой плантации и с чувством выполненного долга не спеша потягивали холодное пиво из стеклянных бутылок. Они вновь сделали это. Вновь был совершён подвиг по выкапыванию картошки – почти сто пятьдесят мешков.

Мышцы и руки у Алексея болели, а голова была пуста. Зато на душе было ликование и радость – ненавистная работа сделана за два дня. Наверное, то же самое чувствовала и Ирина – супруги довольно переглядывались и улыбались друг другу.

Они были одни на поле – все остальные родственники ушли убираться по хозяйству и накрывать на стол. Первым громогласно удалился глава клана – Иван Васильевич, человек непьющий, поскольку ему всегда своей дури хватало. В его отсутствии и в отсутствии других шаловливые супруги и позволили себе припасть к хмельному солодовому напитку, который был у них спрятан в бочке с холодной водой.

Но постепенно блаженство отступало, и начал подниматься прохладный ветерок. Алексей очнулся от своих раздумий и стал разглядывать окрестности.

- Что это за дом? – внезапно спросил он Ирину, указывая на полуразвалившуюся хату без крыши, забора и окружённую бурьяном.

Ирина грустно усмехнулась.

- Это дом Приваловых. Давно это было, - и, выпив глоток пива, добавила. – В 1987 году их всех убили. Я ещё тогда ребёнком была!

*****

Участковых почти всегда первыми вызывают на место преступления, и Богданов много чего повидал в своей жизни, но такого зверства – никогда. Он только зашёл на двор Приваловых, и его поразила мёртвая тишина, стоящая в доме, не смотря на то, что визжали некормленые свиньи и мычали недоеные коровы.

Дверь дома была распахнута настежь, и холод шёл из тёмного проёма. Холод и какое-то жестокое зло.

Богданов на негнущихся ногах осторожно поднялся на крыльцо и зашёл в дом. Деревянный дом был небольшим – сенцы, кухня, две комнатки и зал. И жила в нём семья Приваловых – муж с женой, её престарелые родители, её младшая сестра и их новорождённый сын. Первыми убитыми, которых увидел участковый, были родители Евгении Приваловой – Николай Иванович и Анастасия Ефимовна Комаровы. Они лежали в кровати под одеялами и их головы были размозжены каким-то тяжелым тупым предметом. Тела их лежали естественно – убили их во сне.

На ватных ногах участковый прошёл дальше. Евгения лежала в зале. Хотя и была она в ночной сорочке, но, похоже, смерть она встретила с открытыми глазами. Рядом лежал труп её маленького сына. Половина его черепа была снесена.

Богданов наклонился над их трупами и почувствовал рвотные позывы. По трупу уже ползали мухи. «Какой же зверь это сделал?» - с содроганием подумал он.

Труп Лены, младшей сестры Евгении Приваловой, Степан Иванович нашёл в последней, дальней комнате. Первое, что он увидел – красивый кружевной передник, аккуратно развешанный на стуле у порога, весь в пятнах крови. Девочка должна была его надеть на праздник 1 сентября, чтобы удивить своих одноклассников, предвкушала этот момент, но все её мечты были разрушены каким-то зверем. Сама она лежала около кровати с запрокинутой головой и перерезанным горлом. Рот был широко раскрыт в немом крике. Ночнушка была задрана, ноги широко раздвинуты и на бёдрах была кровь.

У Богданова закружилась голова. Он встал на одно колено и наклонился над погибшей девчонкой. Её глаза, широко раскрытые, смотрели в потолок и спрашивали – «За что?».

*****

Степан Иванович Богданов попросил закурить у дежурного милиционера. Он старался не смотреть на его зелёное лицо и дрожащие губы – сержанту и так было стыдно. Его два раза вырвало около бочки на выходе из двора, после того как он увидел тела убитых в доме. Участковый его прекрасно понимал – его также мутило от изувеченных трупов.

На крыльце появился Соловьёв, капитан милиции, начальник районного отделения уголовного розыска. Он был долговязым и худощавым, что ещё больше подчеркивало его рост, с испитым лицом, хотя лет десять уже спиртного в рот не брал.

- Иваныч! – зычно позвал он опытного участкового. – Привалов очухался!

- Что говорит? – поинтересовался Иваныч.

Начальник угрозыска пожал плечами.

- Что убийца пырнул его ножом и убежал! А он упал и потерял сознание – подумал, что умирает!

Главу растерзанной семьи – Романа Привалова – нашли у забора позади дома с разбитой головой и с ножевым ранением под ребром. Сейчас над ним колдовал местный фельдшер – вот-вот должен был подъехать экипаж скорой помощи из районного центра.

- Допрашивать где будешь? – прямо спросил участковый начальника угрозыска – они давно были на ты, с того момента, как одновременно пришли стажёрами в один отдел полиции.

- В районной больнице! – вздохнул Соловьёв. – Что мог, он мне рассказал, а допрашивать подробнее – не дай Бог кони двинет, потеряем единственного свидетеля!

*****

Уже под утро Рома Привалов по кличке Жлоб заплетающимися ногами зашёл на двор своего дома. Пьян он был в дымину. «Хорошо посидели с Серёгой!» - туго соображая и, стараясь не закрыть глаза, думал Привалов. Спать хотелось неимоверно. Зашёл на крыльцо, прижался к столбику, удерживающему крышу над крыльцом. И тут распахнулась дверь, из дома выскочил мужчина, толкнул Привалова в грудь, так что тот кубарем полетел с крыльца, и убежал за дом в сторону огорода. Но пьяному же везёт. Будь он трезв – сломал бы шею, а тут просто уткнулся головой в грязь. Быстро очухался и побежал за ним – ни черта себе, любовник жены обнаружился. Роман Привалов бежал медленно, но любовник не знал их огород, запутался в ботве картошки и ползучих стеблях тыквы и кабачков, и поэтому упал несколько раз.

Жлоб догнал его у низкого забора и хотел ударить по загривку, но внезапно беглец обернулся, ощерился и из-под ватника пошла рука. Что-то впилось в бок. Потом ничего не помнит.

*****

- Что за бред? – взорвался Богданов Степан Иванович. – Не смог бы он бежать за любовником своей жены! Если он был настолько пьян, как он говорит, он бы лежал в грязи, и только бы мычал, пытаясь подняться.

Соловьёв Андрей Егорович пропустил это мимо ушей. Вообще-то Богданов был спокойным человеком, флегматичным, только иногда грубым. Но взрывался он крайне редко. А тут-то самое оно.

Убили всю семью. Убийца зашёл в открытый дом, сроду никто в Горюновке не запирался. Обухом топора, скорее всего, он убил родителей Жени Приваловой. Их дочь услышала шаги и вскочила с кровати в ночной сорочке. Она видела убийцу, который шёл на неё, и получила удар. Малолетний сын был беззащитным – за ноги и об стену, так что у него не было шансов выжить.

Лена Комарова спряталась под кровать. Она всё слышала и выбрала самый худший вариант. Вместо того чтобы попытаться найти окно и выскочить во двор, Лена решила не рисковать. Убийца вытащил её за ноги. Она пыталась цепляться – остатки ногтей нашли в деревянном полу. Её изнасиловали и убили – кровь от размозжённой головы попала на парадный передник. И крик так и застрял в её горле – никто её не услышал.

Богданов был жёстким человеком. И суровым он был с виду. Но жёсткость его была к людям, которые преступили закон, либо повели себя некрасиво. Так в своё время он выгнал жену со двора в одной ночной сорочке за измену. Но никогда и пальцем её не тронул. Участковый ненавидел, когда издеваются над животными, и когда бьют беззащитных.

В доме Приваловых все стены были в крови. И для Богданова убийца не был человеком – он был бешеным зверем, которого надо пристрелить.

*****

- Ирка, - зычно крикнул Иван Васильевич своей дочке, - подтащи аппарат к воротам, а то кабеля не хватает!

Десятилетняя Ирина, случайно попавшая под командный взгляд отца, обречённо вздохнула и покорно потащила сварочный аппарат. Тот был чрезвычайно тяжёлым, но девчонка своей цели достигла. Замазюкав в грязи, всё-таки подтащила его куда надо.

Отец что-то буркнул и продолжил своё дело. После тяжёлого дня бригадира трактористов на поле, он выкроил время, чтобы наварить петли на левый столб калитки. Затем Иван Васильевич наварил большой металлический крюк на правый столб калитки. Теперь она надёжно закрывалась от злых людей.

Тогда же были наварены замки на входную дверь в дом. Семья Соколовых могла чувствовать себя в безопасности. То же самоё творилось по всей деревне. Люди ставили замки, засовы, крюки. Искры от сварки летели почти из всех дворов. Всю жизнь калитки и входные двери не закрывались. Теперь всё изменилось. В Горюновке поселился страх.

*****

Над головой участкового на низкой высоте, тяжело гудя, пролетел милицейский вертолёт. Богданов так высоко задрал голову, наблюдая за его полётом, что фуражка чуть не слетела с головы на землю.

В окрестностях Клюквинского сельского поселения, Горюновки, Штамовки и других деревнях района шли масштабные поиски преступников, совершивших убийство семьи Приваловых. Преступление было настолько кровавым и ужасным, что руководство местной милиции не поверило, что это могли совершить местные жители. Сделали запросы в зоны и действительно – неделю назад из Дзержинской колонии соседнего района сбежали два преступника-рецедивиста, осуждённые за грабежи и тяжкие телесные повреждения. Их путь мог лежать через Клюквинку и Горюновку, на юг, в Новосибирск, чтобы затеряться в большом и многолюдном городе. Могли они с целью грабежа забраться в дом и порешить семью Приваловых? Вполне возможно!

Так же думал начальник местного отделения угрозыска Соловьёв. А вот Богданов в этом очень сильно сомневался. Ну не шёл у него из головы Роман Привалов – единственный оставшийся в живых. Что-то не нравилось ему его поведение. Хотя и местных начальников можно было понять – отродясь в районе не было таких кровавых убийств.

Деревни, просёлки, дороги, охотничьи домики и хутора прочёсывались не только милиционерами и солдатами внутренних войск, но и местными жителями. После тяжелого трудового дня, когда руки и ноги трясутся от тракторов, кормёжки скотины и рубки дров люди шли к лесу, строились в цепочки и прочёсывали кустарник и деревья, чуть не падая и спотыкаясь. Оружие им запретили брать категорически – кроме нескольких деревенских, кому местное начальство доверяло безраздельно.

А было это зря! Ира, засыпая, слышала разговор своего отца с матерью:

- Таких зверей убивать надо, а не судить!

- Ваня, - всплеснула руками Мария Харитоновна, - ты что удумал? Ведь посадят тебя!

- Не посадят! – упрямо мотнул головой Иван Васильевич. – Мы с мужиками договорились! Если что, скажем, что они на нас накинулись и попытались отобрать ружья! Оно и выстрелило! – и осторожно повернул голову.

- Только не проболтайся никому! – сурово предупредил Соколов свою супругу.

Но время шло, а результаты были нулевыми. Это всё лишь изматывало людей. Тепло ушло, ночи становились всё холоднее. По утрам уже стояла изморозь, а грязь была каменной. И вот 10 октября выпал первый снег. Он растаял медленно. Просёлки развезло, на шоссе стояли лужи.

Богданов Степан Иванович разбрызгал их своим мотоциклом, когда ехал в местный РОВД. В коридоры он вступил, заляпанный грязью с головы до ног.

Его встретил мрачный Соловьёв Андрей Егорович.

- Пошли ко мне в кабинет! – сказал он, едва завидев участкового.

У Богданова заныло на сердце, а, точнее, на душе. Капитан закрыл дверь и вновь взял в пальцы тлевшую в консервной банке папиросу.

- Начинаем всё сначала! – выпуская клуб дыма в форточку, сказал начальник отделения.

У участкового было много служебных дел и задач, которые каждый день нарезало ему начальство. Но вот убийство семьи Приваловых никак не выходило у него из головы. И он понял, что Егорыч говорил именно о нём.

- Их поймали? – скорее утвердил, чем спросил Богданов.

- Поймали! – кивнул начальник угрозыска.

Вчера на станции Тайга-I транспортная милиция задержала двух сбежавших из Дзержинской колонии рецидивистов. Они пытались оказать сопротивление, поэтому были немного побиты. Но показания они начали давать сразу, наверное, всё-таки, не из-за синяков, а потому что терять и скрывать им было нечего.

Уголовников не было в их районе, они не знали, где находится Клюквинка и Горюновка, и даже названия эти для них были незнакомы. Почти полтора месяца они скрывались в опустевших дачах, вагончиках и гаражах под Ромском. Потом им повезло – обчистили какого-то лошка в интеллигентных очках – и рванули на Транссиб, что в этом транспортном тупике, в Ромске делать. И на станции Тайга их повязали.

Андрей Егорович Соловьёв выглядел уставшим и постаревшим. И подавленным – своим же упрямством и верой в то, что растерзал семью Приваловых не местный, а кто-то из пришлых. Даже голос его был подавленным.

- Сейчас к тебе в Горюновку выезжает группа! Опять надо всё перелопатить!

Снова дым в форточку.

- Опять походите по дворам! Надо снова всех опросить!

- А Рома Привалов? – прямо спросил Богданов.

- Что Привалов? – внезапно разозлился Соловьёв.

- Его поспрашивать и дружка, с которым он тогда бухал! – прямо сказал участковый.

- Так и спрашивайте! Я же сказал – всех!

*****

Когда он начал их ненавидеть? Не помню, совсем не помню! Женька то, какая была красавицей! Все трактористы деревни на неё засматривались, да не только засматривались – пытались заигрывать!

А она ответила на его ухаживания. Высокая, грудастая, талия – одной рукой обнимешь, а бёдра широкие, красивые! Да оно и понятно – он же человек образованный. Как ни как, окончил сельскохозяйственное училище в Городе.

Вернулся в родную деревню – в никто этого и не заметил. Хозяин он был никудышный, в моторах и технике не разбирался, на сенокосе уставал первым. Да и руки у него у него росли из одного места – об этом ему говорили мужики прямо в глаза. Устроился учетчиком на свиноферму, так оказывается цифры – это не его. Постоянно всё путал, и заведующий его часто ругал на глазах других. Да и пришибленный он какой-то, даже друзей настоящих нет. Так, скорешился с Серёгой Поляковым, который работать не хотел, а хотел постоянно выпить. Вот и выпивали иногда!

Но она то выбрала его! Значит, было в нём что-то!

Так сначала как всё было хорошо! Аж слёзы на глаза наворачиваются, как всё было хорошо! Он даже вырвался из своей меланхолии, чего-то начал двигаться, почувствовал себя мужиком.

А потом заполыхала соседняя деревня под названием Текка. Глупость одного определённого человека, который пустил пал, чтобы выжечь сухую траву. Сухую траву он выжег, и из 100 домов сгорело 90.

И приехали родители Женьки! В общем-то, они были неплохими людьми, когда жили в 20 километрах от Горюновки. Но некоторым людям нельзя общаться постоянно.

В семье нарастало напряжение! Он и, правда, хозяйственник был никакой. И он смотрел, как всё горит в руках у тестя. Старый, но ещё энергичный мужик варил, строгал, ремонтировал, чинил всё в их доме и дворе. А Анастасия Ефимовна не уставала повторять:

- Вот это мужик у меня муж! Ты бы зять помог, что ли!

Может, он тогда начал ненавидеть? Нет, наверное, нет!

А взгляд у жены становился всё задумчивее. Она перестала доверять ему ответственные задачи.

По вечерам под окнами раздавался её чудный смех! Она же родила ребёнка! Ещё кормила его грудью! А эти трактористы смотрели на неё волчьими взглядами. А она была не против!

Боже, как он всё это ненавидел! И выскакивал из двора с грозным видом, хотя, скорее всего, производил жалкое впечатление! Трактористы скалились, лениво уходили, плюя сквозь зубы, и оборачиваясь – мол, вернёмся ещё!

Если бы взгляд мог убивать, он бы их расстрелял! Но он был беспомощен и полон злобы!

*****

- А твоя-то блядует! – сказал Сергей Поляков, опрокинув рюмку самогона. Он уже был сильно пьян, и не сразу понял, что сказал его приятель.

- Чего?

Они сидели отдельно от компании, и лохмотья костра у Лучининского пруда лишь бросал блики на лицо Полякова, когда-то красивое, нравящееся бабам, но уже становящееся одутловатым от постоянного пьянства.

- Блядует с трактористами! – спокойно сказал Серёга. – Что не знал?

Он не предполагал, что ему станет так больно. Резанёт! Казалось, даже сердце остановилось. Может, так и лучше, чтобы остановилось. Но, поди, опять задышал!

- С кем? – просипел он.

- Да с тем же Ванькой Соколовым! – Серёга Поляков скалил зубы. – Мощный мужик, бригадир трактористов, ему-то самоё оно!

И злоба хлынула. Хотел ли он убивать Женю? Нет, не хотел. И сына не хотел. Зачем она выбежала с криком? Отсиделась бы где-нибудь – он бы всё равно её простил! А вот Лена, младшая сестра, - другоё дело, - с ней можно делать всё, что угодно. И убить, потому что Он так решил!

*****

Почему на него смотрят с таким сочувствием? Ах да, он же потерял семью, и теперь ищет возможных убийц по каким-то буеракам, кустам и оврагам. Как ему всё надоело! Оставили бы его в покое! Что он им сделал?

Я хочу домой!!!

*****

Сергей Георгиевич Поляков сломался за полчаса. Из этих тридцати, он говорил двадцать пять минут. Говорил обо всём, что угодно и нёс всякую ересь. Потому что капитан милиции Соловьёв Андрей Егорович просто молчал и курил. И даже иногда кивал! И смотрел! Да, смотрел немигающим взглядом!

- А теперь рассказывай! – предложил начальник угрозыска, когда подозреваемый выдохся.

- Он ушёл на два часа раньше!

*****

За последние пятнадцать с половиной лет у участкового уполномоченного милиции Богданова были разные случаи, но этот был первым.

В ворота постучались! Когда Степан Иванович вышел в домашних подштанниках, то понял, что дело серьёзно.

Пять человек – самые авторитетные люди Горюновки стояли перед ним. И с охотничьими ружьями на плече. И даже семидесятилетний Андрей Муценик, глава местной общины прибалтов, сосланных давным-давно, был здесь. Дело реально было серьёзно!

- Иваныч, мы тебя уважаем!

- И?

- Народ требует суда над Приваловым!

*****

Пожилая и уже подслеповатая баба Ева с недоумением вертела в руках письмо и справку, выпавшую из него. Откуда пришло-то накануне нового 1989 года? Напрягая глаза, читая почти по слогам, она увидела: «Во исполнение приговора Верховного Суда РСФСР сообщаем, что Ваш родственник Привалов Роман Васильевич приговорен к высшей мере наказания по ст. 102 и ч. 4 ст. 117 УК РСФСР. Приговор приведен в исполнение 5 ноября 1988 года».

Бабушка неудомённо повертела в руках маленькие бумажки. «Зачем они это мне прислали?».

*****

Шёл сентябрь 2018 года. В конце Черемошек города Ромска на одинокой остановке сидели двое – старик с подрагивающей головой и девица с длинными ногами в юбке короче некуда. Старик бросал на неё заинтересованные взгляды, а девица скучно жевала жвачку.

«Не везёт!» - с сожалением подумал постаревший Поляков Сергей Георгиевич, давным-давно перебравшийся из захудалой Горюновки в областной Ромск.

- Чё, старик, смотришь? – крикнула задорная девица.

- Деньги есть! – задорно ответил старик.

Ну, посмеялись. Она поломалась, но не сильно! В постели у Сергея ничего не получалось. Инструмент был вялым и бессильным. Девушка, давно ставшая женщиной, раздвинула длинные красивые ноги в грязных туфлях, и лениво жевала жвачку в потолок.

Всё равно ничего не получалось.

- А можно я потрусь о тебя? – уныло попросил старик.

- Да, пожалуйста! – сказала случайная знакомая. И вдруг встрепенулась.

- А три тысячи заплатишь? Как обещал?

*****

10 ноября 2018 года в областную больницу города Ромска доставили больного для проведения операции на сердце. Усталый хирург, проведший уже пять сложных операций, инструктировал хирургических медсестёр, врача-анастезиолога и медсестру-анастезиста.

- Девчонки и мальчишки! Сами разберётесь кто вы! Больной болен Спидом! Двойные перчатки, очки на глаза! Все салфетки, катетеры и бинты в специальные мешки! Не хватало ещё чего!

- Как его фамилия то! – спросила самая активная из бригады медсестра-анастезистка. Красивая, одинокая женщина, до недавнего времени. Сейчас вышла замуж, и даже вроде любит мужа! К сожалению!

- Поляков Сергей Георгиевич!

 Дмитрий Алексеев

x

Иллюстрация к: Роковой сентябрь