ПРОМО АВТОРА
Иван Соболев
 Иван Соболев

хотите заявить о себе?

АВТОРЫ ПРИГЛАШАЮТ

Серго - приглашает вас на свою авторскую страницу Серго: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Борис Лебедев - приглашает вас на свою авторскую страницу Борис Лебедев: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
kapral55 - приглашает вас на свою авторскую страницу kapral55: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»

МЕЦЕНАТЫ САЙТА

Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»



ПОПУЛЯРНАЯ ПРОЗА
за 2019 год

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать День накануне развода

Автор иконка Сандра Сонер
Стоит почитать Никто не узнает

Автор иконка Редактор
Стоит почитать Новые жанры в прозе и еще поиск

Автор иконка генрих кранц 
Стоит почитать В объятиях Золушки

Автор иконка Андрей Штин
Стоит почитать Подлая провокация

ПОПУЛЯРНЫЕ СТИХИ
за 2019 год

Автор иконка Сергей Елецкий
Стоит почитать ЧИТАЯ Б.ПАСТЕРНАКА "ЗИМНЯЯ НОЧЬ"

Автор иконка Мария Сухарева
Стоит почитать Из песни не можем мы выкинуть слово...

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Рок-опера жалкой души

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Было скучно, но в конце недели...

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Эль чокло

БЛОГ РЕДАКТОРА

ПоследнееПомочь сайту
ПоследнееПроблемы с сайтом?
ПоследнееОбращение президента 2 апреля 2020
ПоследнееПечать книги в типографии
ПоследнееСвинья прощай!
ПоследнееОшибки в защите комментирования
ПоследнееНовые жанры в прозе и еще поиск

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К ПРОЗЕ

Вова РельефныйВова Рельефный: "Это про вашего дядю рассказ?" к произведению Дядя Виталик

СлаваСлава: "Животные, неважно какие, всегда делают людей лучше и отзывчивей." к произведению Скованные для жизни

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Ночные тревоги жаркого лета

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Тамара Габриэлова. Своеобразный, но весьма необходимый урок.

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "Не просто "учиться-учиться-учиться" самим, но "учить-учить-учить"" к рецензии на

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "ахха.. хм... вот ведь как..." к рецензии на

Еще комментарии...

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К СТИХАМ

ЦементЦемент: "Вам спасибо и удачи!" к рецензии на Хамасовы слезы

СлаваСлава: "Этих героев никогда не забудут!" к стихотворению Шахтер

СлаваСлава: "Спасибо за эти нужные стихи!" к стихотворению Хамасовы слезы

VG36VG36: "Великолепно просто!" к стихотворению Захлопни дверь, за ней седая пелена

СлаваСлава: "Красиво написано." к стихотворению Не боюсь ужастиков

VG34VG34: " Очень интересно! " к рецензии на В моём шкафу есть маленькая полка

Еще комментарии...

Полезные ссылки

Что такое проза в интернете?

"Прошли те времена, когда бумажная книга была единственным вариантом для распространения своего творчества. Теперь любой автор, который хочет явить миру свою прозу может разместить её в интернете. Найти читателей и стать известным сегодня просто, как никогда. Для этого нужно лишь зарегистрироваться на любом из более менее известных литературных сайтов и выложить свой труд на суд людям. Миллионы потенциальных читателей не идут ни в какое сравнение с тиражами современных книг (2-5 тысяч экземпляров)".

Мы в соцсетях



Группа РУИЗДАТа вконтакте Группа РУИЗДАТа в Одноклассниках Группа РУИЗДАТа в твиттере Группа РУИЗДАТа в фейсбуке Ютуб канал Руиздата

Современная литература

"Автор хочет разместить свои стихи или прозу в интернете и получить читателей. Читатель хочет читать бесплатно и без регистрации книги современных авторов. Литературный сайт руиздат.ру предоставляет им эту возможность. Кроме этого, наш сайт позволяет читателям после регистрации: использовать закладки, книжную полку, следить за новостями избранных авторов и более комфортно писать комментарии".




Тайная любовь моя


Анатолий Зарецкий Анатолий Зарецкий Жанр прозы:

Жанр прозы Драма
1252 просмотров
0 рекомендуют
0 лайки
Возможно, вам будет удобней читать это произведение в виде для чтения. Нажмите сюда.
Тайная любовь мояЖизнь – это непрерывная цепь событий, так или иначе определяющих судьбу. Но, как часто бывает, лишь по прошествии времени вдруг схватишься за голову – боже мой, что же я наделал! Почему не послушал тогда голоса – нет, не разума – сердца. Вся моя жизнь сложилась бы по-иному. Хуже, лучше, – не знаю, но несомненно ярче, насыщенней, потому что та любовь была искренней, настоящей.

>

– Здравствуйте, ваше величество.

– Толик, а если без шуток? Хочешь, поговорим? Или оставим все, как есть, без объяснений?

– Валечка, мне не до шуток. Вчера, когда услышал о жене Саши, которую зовут Валя, и которая знает меня по Бердянску, чуть с ума не сошел. Я не знал, как себя вести, когда увижу тебя.

– Неужели совесть замучила? Не хочешь, не отвечай. Я не обижусь. Но, пожалуйста, расскажи все, как есть. Мне бы хотелось понять. Я уже не та девочка, что три года назад. Но, знаешь, как гадко себя чувствовала тогда? Ты даже не представляешь. Идет?

 

– Идет, Валечка. Мне скрывать нечего. Хотя, мне почему-то показалось, ты сразу разобралась во мне, в первый же вечер. И совесть моя чиста. Я ни в чем тебя не обидел ни тогда, ни сейчас. Задавай вопросы. Готов ответить. Заодно и сам постараюсь понять.

– У меня всего три вопроса. Что ты хотел мне тогда сказать? Почему вы не вернулись в город, как собирались? Почему не ответил на мою записку, которую передала с Сашей? Вот и все, пожалуй.

– Валечка, я полюбил тебя с первого взгляда. Это же очевидно. Моё сходство с твоим парнем, которого ты любила, давало надежду. А когда ты сказала, только позови, сомнений не осталось. Ты нужна мне, Валя-Валентина. Я люблю тебя. Стань моей королевой. Вот что хотел сказать тебе тогда, в наш четвертый вечер, который , к сожалению, так и не настал.

Валя слушала с напряженным вниманием, серьезно и сосредоточенно. Я видел, какие сильные чувства бушуют в ней. И когда произнес слова любви, из ее глаз потоком хлынули слезы. Она закрыла лицо руками и быстрым шагом ушла в сторону вагонного туалета. Я, было, ринулся за ней, но понял, что лучше остаться на месте.

 

Минут через пятнадцать Валя вернулась. От слез не осталось следов, но, похоже, волнение ее так и не покинуло.

– Толик, а почему Люда тебя не провожала? – вдруг задала она вопрос, который шокировал. Откуда она узнала, что мы с Людочкой восстановили отношения? Она не знает, что Людочки давно нет. Не логично.

– С Людочкой, Валя, я попрощался вчера. На кладбище.

– Почему на кладбище?

– Она умерла два года назад.

– Толик, прости, я не знала.  Саша сказал, что у вас все в порядке. Я и подумала, что именно это ты хотел мне тогда сказать. Но это уже было после Сашиного письма. А в те дни я так ждала именно тех слов, которые ты сказал сейчас. Любая девушка их ждет. А потом, представь мое состояние, когда получила назад свою записку и Сашино сообщение.

– Валечка, давай по порядку. Ты меня запутала с этими записками. Давай я спрошу, а ты ответишь. Идет?

– Ты прав, Толик. Я уже ничего не понимаю. И мне жаль Людочку.

– Валечка, скажи, в тот день, когда я уехал, Саша передал тебе мою записку с извинениями и моим адресом?

– Никакой записки он не передавал. Когда встретила его вечером и спросила о тебе, сказал, что с трудом отправили домой и теперь волнуются, потому что ты так и не протрезвел. Я удивилась, но расспрашивать не стала. Думала, напишешь и объяснишь, что у вас случилось, но письма не было.

 

– Валечка, а кому и куда писать? Ведь, кроме того, что ты Валя из Тульской области, я о тебе до сих пор ничего не знаю. Кстати, домой уезжал таким же, каким стою перед тобой сейчас, моя королева. А перед отъездом мы с Сашей подошли к вашей квартире, но у вас никого не было, и тогда написал и отдал Саше записку для тебя.

Валя напряженно слушала и, похоже, делала какие-то выводы.

– А теперь отвечу на второй вопрос, – продолжил я, – Я не смог вернуться, потому что на море был шторм, и мне сказали, пока волнение не стихнет, катер в море спускать нельзя. Что еще я мог сделать? Разве только броситься вплавь.

– Толик, а ты знал, что на берег давно проложена тропинка, по которой можно ездить на велосипеде, а не только ходить пешком?

– Откуда? Меня доставили на катере. И никто не сказал, что есть другой путь из той морской ловушки. Ведь когда уговаривал дать лодку, могли бы сказать, что можно просто уйти. Не сказали.

 

– Толик, в принципе, все ясно. Пожалуйста, последний вопрос, хотя и здесь, мне кажется, полная ясность.

– Валечка, твою записку Саша мне не только не передал, но и вообще о ней ни разу не упоминал. Кстати, когда он сообщил тебе, что у нас с Людочкой наладились отношения?

– Кажется, в конце года. Он написал, что ты даже не взял мое письмо, потому что у тебя восстановились отношения с твоей девушкой.

– Валечка, но ведь я его спрашивал о тебе в конце августа, когда он вернулся из Бердянска. Он мог ничего не рассказывать, а просто передать твою записку. Но не передал. А потом, очевидно, не знал, что с ней делать. И когда через три месяца узнал мою новость, его осенило. Его можно понять. Он боролся за твою любовь.

– Толик, я думаю, любовь была у нас. Настоящая. А здесь все как-то так. Годы идут, а ничего не меняется. Провинциальный городок. Одни и те же пьяные морды. А тут зимой приезжает принц в лётной форме и предлагает руку и сердце. Кстати, я спросила о тебе. У меня еще теплилась надежда. Но, он сказал, у тебя все в порядке. И я приняла его предложение. А теперь, перед отъездом, расписались.

– Значит, он был у тебя зимой? – спросил ее с удивлением, вспомнив, что в разгар зимней сессии Саша действительно куда-то уезжал. Когда спросил, он отмахнулся. Сказал, очень надо. Как ни странно, его тогда отпустили, – Валечка, но ведь он знал, что Людочки давно нет. Я тогда у него и у ребят занимал деньги на похороны. Потом целый год отдавал.

Валя вдруг снова заплакала и ушла в туалет. Из купе выглянул Саша.

– Ты один? А где Валя?

– Наверно, в туалет пошла. А там очередь, – ответил ему. На душе было гадко.

 

Вернулась Валя. Она была какая-то потухшая Она молчала. Молчал и я. Вот, придурок, ты и получил свою правду. Выяснил детали. Было плохо только тебе. Теперь плохо человеку, которого любишь. И это еще не конец приключений. Вот она, голая правда.

– Толик, а ты любил Людочку, когда вы снова встретились?

– Валечка, я любил ее всегда. Это же так очевидно из стихов, которые тебе читал. Кстати, именно они вернули нашу любовь. А ее подруга сама призналась в том, что разрушила наши отношения, – и я рассказал Вале ту историю, подчеркнув, что и наша оказалась точно такой. Валя слушала внимательно, не перебивая. Но чувствовалось, ей хочется задать какой-то очень волнующий ее вопрос. Наконец, я замолчал.

– Толик, а меня ты и вправду любил, когда хотел сказать те слова? Где любовь, а где одни слова?

– Валечка, это же так очевидно. Людочка – моя первая и самая большая любовь на всю жизнь. Она мечта. Она невеста из любимой песни о Родине. Она самое святое, что у меня было и есть. А ты, Валечка, мой первый поцелуй. Ты – мои первые объятия с девушкой, созревшей для любви. Ты – русалочка в лунном свете. Ты – наши игры дельфинов на лунной дорожке моря. Ты – реальность, которая могла бы осветить всю мою жизнь. Вспомни, мои стихи, а особенно их скрытый смысл. И если бы сказал тебе те слова, я сказал бы их искренне, потому что любил только тебя. Но все равно Людочка осталась для меня первой любовью. А ты знаешь, что такое первая любовь.

– Толик, а ты разве никогда не целовал Людочку?

– Только однажды, когда простился с ней навсегда.

– Толик, прости. Мне очень жаль эту девочку.

 

Мы молчали, утомленные трудным разговором, прояснившим, наконец, все, что мучило нас обоих долгих три года.

– Толик, давай сбежим. Просто сойдем на ближайшей станции, и вернемся домой, – вдруг предложила Валя.

– Куда мы сбежим, Валечка? Нас отловят. Тебя вернут в горницу хозяину, а меня отправят пороть на конюшню. А вообще, Валечка, мне кажется, нам обоим место в психушке, – ответил ей, даже не подозревая правильность диагноза.

– А если серьезно?

– Валечка, всерьез этот вопрос даже рассматривать бессмысленно. Мой долг прибыть на место службы. У тебя такая же обязанность – прибыть туда же с мужем. Решения можно принимать после того, как устроишься на новом месте. Все остальное – авантюра.

– Толик, я жду от него ребенка, но ты знаешь, я уже этого не хочу.  Я ему еще не говорила, и сделаю все, чтоб он ничего не узнал.

– Валечка, по-моему, ты поступаешь плохо. Подумай сто раз, прежде чем принять решение. Не обостряй отношений. Время само расставит все на свои места. Не надо торопить события. Я всегда буду рядом. Рассчитывай на меня. Но я никогда не встану между вами. Я приду к тебе, моя королева, только когда станешь свободной, какой была, когда мы встретились. Если, конечно, к тому времени захочешь быть со мной.

Валя вдруг обняла меня и крепко-крепко поцеловала. Похоже, она только что простилась со мной. Моя королева. Моя Валя-Валентина, потерянная и вновь обретенная тайная любовь моя. Мы были с ней одни в длинном коридоре купейного вагона, и никто не мог нас видеть в тот момент. Но, мне кажется, если бы он был полон людей, ничего не изменилось. Потому что мы видели только друг друга и наши глаза, полные слез.

“Я мужем ей не был. Я другом ей не был. Я только ходил по следам”, – крутилась в голове строчка из какой-то забытой песни.

 

***

Колеса застучали на входных стрелках – мы подъезжали к какой-то станции. Немного успокоившись, Валя вернулась в купе, а я прошел в тамбур. Едва поезд остановился, вышел из вагона и немного прогулялся по перрону. Похоже, мы уже в России. Вроде бы все, как у нас, но изменился людской говор. От женщин, закутанных в платки и одетых в те же бархатные зипуны и широкие темные юбки, уже не слышалось призывное: “Йды но сюды, хлопче. Ды, який гарный кавун. Бач, вин хоче стрыбнуты до тэбэ. А твойи гроши до мэнэ”. Точно такие женщины уже хвалили свой товар на чистом русском языке. Мне, всю жизнь прожившему на Украине, это резануло слух.

“Куда и зачем я еду? Может, и в самом деле, отстать от поезда и вернуться домой?” – мелькнула шальная мысль.

 

В нашем купе появился новый пассажир – мужчина чуть старше нас. Он не сводил глаз с Валентины, и тарахтел без умолку. Постепенно выяснилось, что он возвращается в Ленинск из отпуска. Мы “признались”, что едем туда же, по распределению. Он несказанно обрадовался, словно выиграл в лотерею, и сообщил, что его будут встречать друзья, так что они доставят всех нас в город и помогут устроиться в гостиницу. Приедем поздно, и в незнакомом городе это будет нелишним. В общем, я видел, как безотказно действовали женские чары уже не моей королевы.

Мне вдруг снова стало грустно и одиноко. Впрочем, это было обычное состояние с тех пор, как потерял Людочку. Я забрался на верхнюю полку и постарался уснуть.

На какое-то время впал в забытье. Неожиданно увидел Людочку. Она смотрела на меня, счастливо улыбаясь, как в тот самый день, когда назвал ее своей невестой. Мы сидели рядышком, держась за руки.

– Любимый, – обернулась ко мне Людочка. Я насторожился, потому что между нами никогда не было такого обращения. В повседневной жизни мы не бросались словами, которые были святы для обоих, – Я спасла тебя от этой женщины. Держись от нее подальше. Она опасна.

Я вскочил, едва не свалившись с полки. Сердце колотилось так, что, казалось, выскочит из груди.

 

Я никогда не верил ни в какие приметы. Точно также не верил и в вещие сны. Я знал, что они – продукт моего воображения, воспаленного переживаниями последних дней, связанных с отъездом, и сегодняшним, точнее вчерашним, непростым разговором с Валей.

Но почему мое воображение разыгралось именно в этом направлении? Значит, именно так подсознательно воспринимал все, что со мной происходило в последнее время. И мне надо в этом непременно разобраться.

Почему Людочка хотела спасти меня от Вали, которая ничем не угрожала и не могла угрожать? Мы всего лишь, спустя три года, выяснили, наконец, причины, которые разрушили наши отношения, едва возникшие, но, несомненно, дорогие для нас обоих. И все.

Это ничего не изменит в моей жизни, за исключением того, что больше никогда не смогу доверять Саше, которого все годы нашей учебы считал другом. Нет, я не порву с ним отношений, поскольку будет страдать Валя, а мне этого не хотелось. В этой семье моим настоящим другом будет только она. Но, с данного момента только другом, без всяких “если”. Она, похоже, это представляет точно также. Вчера она простилась со мной, как с прошлым, которое ей дорого, но которое нельзя нести в будущее, не рискуя потерять настоящее.

Когда Валя спросила, кого же все-таки любил, ее или Людочку, я сходу очень убедительно и, по-моему, даже красиво, ответил на вопрос. А как на тот же вопрос отвечу себе?

Может, именно здесь истина, которая ржавым гвоздем засела в моем подсознании, а я ничего не замечаю? Может, потому и совершаю нелепые поступки, вопреки своей натуре? А ведь это действительно путь к саморазрушению.

 

Людочка, любимая. Кто же окружал нас с тобой, называясь друзьями и подругами, которым мы доверяли сокровенное?

Твоя подруга украла у нас пять с половиной лет нашего счастья. Взамен мы получили разочарование и ровно столько же лет душевной боли и страданий.

Наша любовь возникла из взаимной симпатии и многолетней дружбы. Она была логическим продолжением чистых и ясных отношений детских и юношеских лет. Мы знали друг о друге все. Мы оба были разговорчивыми и любознательными. Мы обсудили столько всего, спорили, соглашались или не соглашались, но в этих спорах научились главному – находить взаимопонимание.

Наша размолвка была ловко подстроена твоей подругой, оклеветавшей меня. Но любовь была такой неизменной, что и ты, и я хранили ее столько лет, как святыню. И стоило развеяться туману непонимания, мы без колебаний и сомнений устремились друг к другу, готовые вместе преодолеть все трудности, в том числе и твою болезнь.

Наша первая любовь стала большой любовью навсегда. И только смерть разлучила нас. Прощаясь, ты оставляла меня жить. Ты уже чувствовала, и, возможно, даже знала, что видишь меня в последний раз, и благословила пройти мой жизненный путь без тебя. И я должен прожить эту жизнь за нас двоих, оставив светлую память о тебе.

Но были годы нелепой размолвки, а отсюда – годы невыразимой тоски одиночества и отчаяния от невозможности что-либо исправить. Не месяцы, а годы. Годы взросления. Годы стремительного развития. Мы менялись внешне и внутренне, сохраняя неизменной только песню первой любви. Нам было плохо в эти годы. И чем дальше, тем хуже. Мое состояние отражено в моих стихах. Ты сразу все поняла, едва прочла:

 

Все ушло вместе с первой любовью.

В жизни радости нет давно.

Но теперь мне уж все равно –

Свыкся я с постоянною болью.

 

Все равно мне теперь, как жить.

Не могу ни к чему стремиться.

Никогда мне уже не влюбиться –

Я тебя не могу забыть.

 

И со временем боль и страдание

Тихая грусть заменила

По любви, что когда-то остыла,

И обманутым ожиданиям.

 

На душе лишь тоска и холод.

Мне весна не приносит счастья.

Мне по сердцу теперь ненастье

И отчаянный зимний холод.

 

Ну, зачем ты, весна, разбудила

Чувства уже уснувшие.

Вспомнил я дни давно минувшие,

Дни, когда ты со мной дружила.

 

Как легко тогда было дышать,

Как манила вдаль жизнь неизвестная.

Где ты, юность моя беспечная,

О которой теперь лишь мечтать.

 

А сейчас на душе и тоска, и смятение.

Отчего-то ночами не спится.

Нет, не хочет с тем сердце смириться,

Что потеряна радость весенняя.

 

Верить хочется, время придет,

Снова радостно сердце забьется.

Только нет. Никогда не придет.

Что прошло – никогда не вернется.

 

Людочка, ты искала похожего на меня. И не нашла. Я не искал никого. Валя сама нашла меня, когда я был на самом дне отчаяния от безответной любви моей. Ведь я не знал, что ты страдала не меньше. Я не мог об этом узнать, потому что сначала ты просто избегала меня, а потом оказалась в другом конце города, а я в казарме.

Мы уже не могли встретиться случайно. И все эти годы в нас обоих жила обида и боль потери. Без тебя, любовь моя, я чувствовал себя на краю бездны, разделившей нас:

 

Бездна страшная передо мной –

В жизни себе места не найду,

Потому что верен лишь одной,

Лишь одну тебя люблю, одну.

 

Хочется забыть тебя, забыть,

Чтобы сердцу стало все равно.

Как эту любовь к тебе убить,

Все забыть, что было так давно?

 

Для чего я мучаю себя,

Столько лет страдаю и грущу?

Все равно мне не вернуть тебя,

Светлых дней уже не возвращу.

 

Валя сделала невозможное – она вселила надежду. И я бросился в этот омут головой. За два дня нашего бурного романа я излил на нее всю ласку и нежность, которая по праву должна была достаться тебе, первая любовь моя.

Я обнимал и целовал ее так, как хотел обнимать и целовать тебя. Я был искренен в своих чувствах, потому что видел в ней человека, пережившего горе безвозвратной потери и страдающего от одиночества, как я.

До нашей встречи оставались какие-то три месяца – ничто, в сравнении с пятью годами страданий. Но если всего три дня моего заточения на острове полностью разрушили наши с Валей отношения, то три месяца это достаточно большой срок, чтобы найти выход.

Ехать в Бердянск к Валиным родственникам, и просить их связать нас, – это, пожалуй, единственное разумное решение из тех, что приходили в голову. Но, мог ли я уехать куда-либо на несколько дней, связанный по рукам и ногам воинской службой? Нет, конечно. Разве что самовольно.

А в ноябре месяце я стал самым счастливым человеком, потому что мы вновь обрели друг друга, первая любовь моя. И если в это время в моей жизни вдруг появились три Вали, они были бы мне безразличны.

А после того, как потерял тебя навсегда, я духовно умер вместе с тобой. Мне уже не нужен никто.

 

Твоя подруга Ирочка оказалась на моем пути очень вовремя. Иначе, не зная ничего о тебе, уже в зимние каникулы наверняка предпринял бы попытки поиска Вали. И, думаю, непременно нашел, и в Тульской области оказался бы за год до появления там Саши.

Но все сложилось, как сложилось. Изменить ничего нельзя. Тогда где же опасность, о которой ты предупреждаешь? Я ничего не могу понять.

Устав от бесплодных размышлений, снова провалился в сон. Не знаю, сколько спал, но думаю, не более получаса, а может, и всего-то пару минут. И снова видел сон с Людочкой.

– Любимый, я не знаю, почему ты не догадался, – глядя в глаза, сказала она тревожным тоном, – Всё просто. Отвергнутая женщина опасна. Она готова убить не родившегося ребенка. Она точно также может убить тебя.

 

Я мгновенно проснулся. Сердце било в набат.

Какую чушь подсказывает мне мое подсознание! А здоров ли я? С высоты своей полки долго пристально вглядывался в спящую Валю. Уже рассвело, и в купе установился полумрак. Лицо Вали-Валентины, как всегда, красивое и умиротворенное, словно и не было у нас никакого разговора вчерашним вечером.

“Она уже выяснила все, что ее мучило эти годы. Теперь она успокоилась. Успокоилась ли? Или, как и я, просто устала от этой бесконечной дороги? И почему она – отвергнутая женщина? Может, потому, что не захотел с ней бежать, когда предложила? Но ведь я правильно все разъяснил. А может, она не понимает, что правильно, а что нет? Для нее правильно, это когда поступают, как хочет она. А чего, собственно, она хочет? И хочу ли этого я, любовь моя?”, – как в какой-то лихорадке или в полубреду размышлял, трясясь на верхней полке купейного вагона, неотвратимо влекущего навстречу неизвестности.

 

После Саратова поезд свернул на юг. Потянулись незнакомые места. Я покинул спальное место, умылся, пока не проснулся вагонный народ, и снова встал у окошка, где вчера вечером мы с Валей-Валентиной вели трудный разговор.

В свете разгорающегося дня все выглядело не столь бесперспективным. В конце концов, мы едем не в строевую часть, несущую боевое дежурство, а туда, где творится история. Мы сможем не только наблюдать запуски ракет, о которых сразу становится известно во всем мире, но и участвовать в них. А это, безусловно, вдохновляет.

Вышла Валя-Валентина.

– Доброе утро, королева.

– Доброе утро, Толик, – подчеркнуто вежливо ответила Валя.

Что ж, больше я не профессор. Понятно, что королевой ее звать тоже не следует. Барьер установлен. А может это видимость барьера? Пока не знаю. Но шутить не буду.

– Как спалось во время форсирования Волги?

– А что, уже проехали?

– Да, Валечка. Ехали минут пятнадцать по мосту. Зрелище потрясающее, особенно для тех, кто впервые пересекает такие мощные преграды. Обь и Енисей, конечно, более серьезные реки, из тех, что видел, но и Волга под Саратовом впечатляет.

– Жаль, не удалось посмотреть.

 

Уже во второй половине дня добрались до Аральского моря. Поезд остановился на станции с таким же названием. А море заглядывало даже в окна вагонов. Торговля шла с размахом. Рыбы видимо-невидимо – и свежей, и вяленой. А главное, относительно дешевой. Вот только, зачем она мне, если ни к чему не лежит скорбящая душа.

Лишь море не смогло оставить равнодушным. Казалось, до него можно добежать, броситься в его волны и плыть-плыть-плыть, пока хватит сил. Чёрт с ней, с воинской службой. Но, нет же – отыщут, накажут, заставят служить дальше. Или не отыщут? Ласковое море скроет меня навсегда, а его обитатели помогут исчезнуть так, что ни за что не отыщут, даже косточек.

– Толик, садись скорей, а то без тебя уедем! – вдруг крикнул с подножки человек, которого все пять лет учебы считал своим другом, а оказалось, как в песне, “и не друг, и не враг, а так”.

В последний раз взглянул на море, даже не подозревая, что вижу его таким действительно в последний раз. Что, проезжая эту станцию через два года, вместо морской глади обнаружу все те же приаральские Кара-Кумы, да остовы ржавых морских посудин, которым до воды уже не добраться никогда.

 

Поздним вечером высадились на станции Тюра-Там. Темень непроглядная. Освещено лишь неказистое приземистое здание станции. Нашего попутчика действительно встречали. В кузове грузовика, крытого тентом, поместились все, вместе с вещами.

Ехали недолго. Минут двадцать езды, и нас выгрузили на главной площади у центральной гостиницы.

Выходной провели, изучая город и его достопримечательности. Одного дня хватило на все. Город Ленинск понравился. Тогда он еще строился, причем, бурными темпами. То был город молодежи и детей. Стоял август, и было жарко, как в печке. Повсюду продавали газированную воду и не только в стаканах, но и в пивных кружках, и мы ходили от одной точки к другой. Позже узнал, что в жару лучше поменьше пить, да и то желательно подсоленную воду.

 

Наконец, получил назначение. Завтра с утра должен быть на службе. Жить буду при части, то есть, увы, не в Ленинске, а на площадке 113, почтовый ящик Ленинск-8. А в городе останутся только женатые офицеры с семьями. Валя с Сашей тут же получили ордер на однокомнатную квартиру в новом доме.

Помог молодоженам перевезти вещи в их новое жилище. Они там и остались, а я вернулся в гостиницу, где предстояла еще одна, последняя ночь на пути к новой жизни.

Наутро отправился к месту назначения – на площадку 113. Это в тридцати-сорока километрах от города. Площадка выглядела странно: все здания были, как после мощного урагана. Повсюду кучи битого стекла, пустые глазницы окон. На мой вопрос о причине погрома, попутчики ответили, что это результат недавнего взрыва ракеты на стартовом комплексе, что в четырех километрах отсюда. Я присмотрелся к башням и увидел, что одна из них действительно искорежена и покрыта копотью. Около второй башни белела гигантская ракета.

Меня распределили в часть, которая проводила летные испытания ракеты Н1. Это была самая мощная космическая ракета-носитель страны – аналог американской ракеты “Сатурн 5”, обеспечившей высадку космонавтов на Луну. К сожалению, Главный конструктор Королев С.П. не успел довести проект до этапа летных испытаний. А без него работа шла трудно, если не сказать больше – безнадежно плохо.

Часть уже провела два аварийных пуска. Вторая запущенная ракета взорвалась прямо на стартовом сооружении. И “правый старт” потом восстанавливали несколько лет.

Меня назначили начальником бортового расчета и поселили в гостинице части прямо на площадке. И завертелась карусель бесконечных нарядов. Я бы навсегда утонул в том водовороте, если бы не моя специальность.

 

***

Трудно быть женой ракетчика —

Жизнь ракетчика не сладка —

Каждый день с утра до вечера

Муж на стартовой площадке.

 

Еще бы не трудно! А если сутками, неделями, месяцами? Да и не только на стартовой площадке.

Прошло больше двух недель, а я так ни разу и не попал в Ленинск, или, как здесь говорят, «на десятку». Меня, молодого офицера, не обремененного семьей, старались определить в самые непопулярные наряды — в выходные. Так случилось и в тот раз.

В пятницу объявили наряд на патрулирование улиц Ленинска.

И вот нас, несколько офицеров части и вдвое больше бойцов, автобусом доставили в комендатуру. Мне достался самый удаленный маршрут — в районе, где жили Валя и Саша. Тогда же узнал, что этот район из-за отдаленности называют «Даманский» — по имени острова на Амуре, где произошел известный пограничный конфликт с китайцами.

Меня так и подмывало сразу же навестить молодых. Узнать, как устроились на новом месте. Но, подумав, отложил визит на вечернее время. В светлое время суток патруль виден издалека, но точно также заметно и его отсутствие на маршруте.

Когда стемнело, проинструктировал бойцов, и направился в знакомый подъезд. Дверь открыла Валя. Она радостно бросилась на шею и крепко расцеловала, словно долгожданного любовника. Сердце вдруг съежилось от невыносимой тоски.

Валя впервые видела меня в форме, да еще в парадной и с оружием, и теперь критически оглядывала с ног до головы.

— Тебе очень идет форма, — отметила она. Меня, как кнутом, хлестнула эта фраза. Три года назад то же самое сказала Людочка. От горестных воспоминаний едва не расплакался. Весёленькая бы вышла картина — мне сказали комплимент, а я в ответ пустил слезу.

— А где Саша? Что-то он не спешит меня встречать.

— А он сегодня на дежурстве. Вернется завтра после обеда. Раздевайся и проходи.

«Да, теперь понятно, почему ты так бурно встретила. Пора бежать, а то мало ли что. От тебя теперь можно всего ожидать, тайная любовь моя», — размышлял, припомнив свои недавние сны и пророческие предупреждения Людочки.

— Валечка, я на минутку. Меня бойцы ждут в вашем подъезде. Хочу только узнать, как вы устроились. И все.

— Ну, вот. А я тебя так ждала, Толик. Ничего, подождут. Проходи, сам увидишь. Вот мебель купили. Здесь это, оказывается, не проблема. Пришли и сразу всё купили, без всякой очереди, — сыпала Валя своими новостями, — Я тебя без ужина не отпущу, — вдруг заявила она.

Пришлось снять портупею с оружием, китель и сапоги. Вешая портупею, рефлекторно вынул из пистолета обойму и сунул в карман. Пока раздевался, Валя ушла на кухню. Раздевшись, прошел в комнату. Комната уже выглядела по-иному. Не то, что в первый день, когда мы с Сашей благоустроили её самодельным столом и стульями, наспех сколоченными из каких-то ящиков, которые нашли у ближайшего магазина. Осмотрев комнату, прошел на кухню.

— Валя, только чай. Я поужинал в комендатуре, — соврал ей, с тем, чтобы сократить визит в столь неподходящей обстановке. Меня давило смутное предчувствие беды. А вдруг кто-нибудь из офицеров обратит внимание на моих бесхозных бойцов? А вдруг они сами что-нибудь замыслят? Да мало ли, чего можно ждать от малознакомых людей. И это ожидание фатальных неприятностей не давало покоя.

— Знаешь, Толик, а я тебя сегодня не отпущу, — вдруг безапелляционно заявила Валентина.

— Ну, Валька, ты выдумщица. Долго думала? Я же на службе. Меня мои бойцы ждут в подъезде. И что это тебе в голову пришло? — негодовал, вдруг почувствовав себя заложником какой-то бредовой идеи.

— Толик, я хочу, чтоб у нас с тобой был ребенок, — прояснила, наконец, свой замысел Валя.

— Ну, ты даешь! У тебя же будет ребенок. Что ты выдумала?

— Того ребенка уже не будет.

— Как это?!

— Ты что, маленький? Мне надо тебе объяснять? Я твоего друга еле выношу после того, как узнала правду. Меня ничто не радует. Ни эта мебель, ни тряпки, ни золотые побрякушки. Я все решила.

— Валя, я не столь стремительный, как ты. А потом мы уже все обсудили в поезде. Если все так, как ты сказала, подай на развод. Но я буду с тобой только, когда ты снова станешь свободной. Роль твоего любовника не для меня. Я уважать себя перестану, если приму твое предложение, — объяснил ей свою позицию. И вдруг с ужасом осознал, что, отказывая Вале-Валентине, только что поставил ее в положение отвергнутой женщины, которую следует опасаться.

 

— Напрасно ты так, — сказала она отрешенно, словно внезапно ушла в себя, сосредоточившись на какой-то важной мысли. На нее было больно смотреть — бессильно опустив руки, она мрачно смотрела в одну точку. Ее побледневшее лицо стало каким-то чужим, неузнаваемым. Я никогда не видел ее такой и поскорее прошел в комнату, чтобы прекратить неприятный разговор.

Минут через десять почти неслышно вошла Валя. В руке у нее был мой пистолет. Даже не взглянув на меня, она встала в дверях и молча разглядывала оружие.

Еще не успев оценить ситуацию, интуитивно почувствовал опасность и быстро ощупал карман. Обойма на месте. Но она могла взять ту, что в кобуре. «Если она не знает, как обращаться с оружием, вряд ли догадалась. А вдруг, знает. Что предпринять? А может, это моя судьба — выход из моего тупика?» — лихорадочно соображал, не двигаясь, и стараясь не выдать волнения.

Может это ее успокоит? В ее намерениях уже не сомневался.

А Валя умело передернула затвор и направила пистолет прямо в грудь. Она стояла напротив, метрах в трех. Промахнуться невозможно. Дальнейшие события развивались, словно в замедленном кино. Я отчетливо видел, как палец начал нажимать спусковой крючок. Мельком глянул в глаза. Они не выражали ничего. Впечатление, что спит с открытыми глазами, а мысли где-то далеко-далеко. Сообразив, что выстрел неизбежен, резко крутнулся, интуитивно уменьшив размер мишени. В тот же миг услышал металлический щелчок, который показался выстрелом. Прыжком бросился вперед и едва успел подхватить Валентину — она рухнула, как подкошенная.

 

Я положил ее на кровать и принялся искать аптечку. Мы покупали ее здесь, в Ленинске, когда меня искусали комары. Я знал, что там должен быть нашатырный спирт. Точно, есть. Увы, она не реагировала даже на нашатырь.

Быстро привел все в порядок. Отыскал ключ от квартиры, захлопнул дверь и спустился к бойцам.

— Вот незадача, — сказал им, — Пришел в гости, а хозяйке стало плохо. Придется подождать, пока придет в себя. Пойдемте со мной.

Я открыл дверь, повесил ключ на место, провел бойцов на кухню, и предложил пока выпить чаю. Благо все было готово.

Прошел в комнату к Вале. Она по-прежнему находилась в забытьи. Снова попробовал нашатырь. Она отшатнулась, но не проснулась. Примерно через час мне, наконец, удалось ее разбудить.

— Толик? — как ни в чем не бывало, спросила Валя, — Почему ты здесь? Что случилось? — удивилась она. Я удивился не меньше. Похоже, она ничего не помнила.

— Ничего не случилось, — ответил, соображая, как себя вести. Начал смутно догадываться, что с ней не все в порядке. Но что это болезнь, мне и в голову не могло прийти, — Ты пригласила меня в гости, а сама неожиданно уснула.

— Давно? — спросила она с интересом, из чего сделал вывод, что ничего не помнит о своих проделках с оружием. Похоже, в тот момент действовала на автопилоте.

«Совершенная машина для убийства, или самоуничтожения», — мелькнуло в голове.

— Да уже больше часа, пожалуй, — ответил ей. Валя встала, было, с кровати, но тут же снова села, постепенно приходя в себя.

— А кто там, на кухне? — вдруг спросила, очевидно, услышав какие-то звуки.

— Мои бойцы. Привел сюда, чтоб не обнаружили на улице. Ты как себя чувствуешь?

— Нормально, — неуверенно ответила Валя.

— Тебе что-нибудь нужно? А то нам пора на службу.

— У меня все в порядке, — вяло ответила Валя, — Раз надо, идите.

Мы распрощались, и я на несколько месяцев исчез из этого райского уголка, где в тот вечер меня могли бы запросто прихлопнуть, как какого-то комара, даже не заметив.

 

Ночью, лежа на жестком топчане комнаты отдыха, размышлял обо всем случившемся. И не мог понять, что произошло с Валей. Неужели мой вполне разумный ответ мог вызвать у нее шоковое состояние? Как мне теперь к ней относиться? Что еще можно от нее ждать? Надо ли мне все это?

Три года назад, когда мы только познакомились, все было иначе. Мы оба страдали от одиночества. Я от неразделенной любви. Она от своей потери. И нас обоих тянуло друг к другу. Но тогда мы оба были свободными.

Остались ли у меня какие-то чувства к Вале сейчас, спустя три года после нашего романа? На этот вопрос у меня не было твердого ответа. Она мне, несомненно, нравилась. Она привлекательна. Но любить ее так, как любил Людочку, не смогу никогда. Не смогу даже так, как любил ее три года назад. Потому что потом была наша с Людочкой большая любовь и большая трагедия. Моя душа опустела, умерла со смертью Людочки. Ее еще долго надо возвращать к жизни, если это вообще возможно. И, мне кажется, это сможет сделать только девушка, которая хоть чем-то напомнит мне Людочку. Валя другая. Она, как я. А сейчас ее просто не понимаю. И она не свободна. А то, что предложила, выходило за рамки моего представления о морали. Тайная любовь это не любовь, а нечто иное. Очень верно предупредила Людочка: «Держись от нее подальше».

 

***

Уже через месяц меня освободили от всех нарядов и приставили к ракете. Я оказался на виду – в эпицентре событий. Как губка впитывал все, что узнавал в процессе круглосуточной посменной работы, и через два месяца уже ничем не отличался от моих сменщиков. Но глубокой осенью макет сняли со старта и вернули в МИК для доработок.

Мне удалось удержаться в составе технической элиты – отныне я вел все занятия по специальной подготовке.

Напряженная работа не давала расслабиться, но в номере гостиницы, где оставался наедине с собой, на меня тяжким грузом наваливалась тоска одиночества. В конце концов, поступил как все – присоединился к одной из многочисленных пьющих компаний.

Зиму почти не заметил – она пролетела в тщетной суете бесконечных нарядов и в пьяном угаре однообразных вечеров и выходных дней.

А на излете зимы у меня появилось свое дело. Мне поручили сделать спецкласс с тренажерами для подготовки боевого расчета. В той работе почувствовал себя главным конструктором. Да собственно так оно и было – я руководил коллективом единомышленников, и все мои решения были окончательными. В сжатые сроки мне пришлось разобраться с алгоритмом работы всех бортовых и наземных систем и создать имитаторы этих систем. Это творчество увлекло настолько, что отдавал ему все мое время и всю душу. И все получилось. Системы и агрегаты работали, как часы.

– Так бы настоящие функционировали. Ракета давно бы летала, – заявил командир части полковник Ширшов, председатель конкурсной комиссии.

В конкурсе к 100-летию со дня рождения В.И. Ленина мы заняли первое место. Меня, как победителя конкурса, наградили юбилейной медалью.

 

А потом произошли события, которые радикально изменили мое представление о работе и, соответственно, мое к ней отношение. Мы уже с месяц работали с макетом на старте, когда узнал, что наш спецкласс полностью уничтожен. Оказалось, накануне прибытия какой-то комиссии командование решило скрыть следы воровства, которое велось в части с размахом. Списанным имуществом, якобы уничтоженным при взрыве ракеты, нагло торговали. В Куйбышеве был пойман и изобличен некий начальник цеха. А потому командование приказало срочно закопать в степи все, что сохранилось с правого старта и было припрятано для продажи. Никто не стал разбираться в происхождении деталей электроники, и нашу самодельную аппаратуру спецкласса сломали и выбросили заодно. Я был морально раздавлен.

 

По рекомендации командира части взял отпуск. Мне действительно нужен был отдых от всего этого идиотизма армейской жизни.

Назавтра поехал на десятку с тем, чтобы купить подарки родителям, братьям, друзьям. Ближе к вечеру зашел на Даманский – к Вале с Сашей. Я не видел их вместе почти девять месяцев.

Встретили хорошо. Валя уже откровенно ждала ребенка. Она сказала, что собирается ехать домой, и вернется назад уже с малышом. Когда сообщил, что собираюсь в отпуск, вопрос ее отъезда был решен моментально. Но у Вали возникла очередная бредовая идея – женить меня на своей подруге.

– Все складывается замечательно, – заявила она, – Ты доставляешь меня в Тульскую область, а я тут же знакомлю тебя с ней.

– Валя, ну нет у меня никакого интереса знакомиться. Я домой хочу. Я просто устал.

– Я тоже устала, но готова приложить все усилия, чтобы вас поженить.

– Не хочу жениться, а хочу учиться, – выдал ей негатив известной “мудрости”.

– Не спорь со мной, я лучше знаю, что ты хочешь, – нахально заявил домашний деспот.

– Да, с тобой спорить бесполезно, – отметил, вспомнив ее агрессию, – Валя, а как ты себя чувствуешь после нашей последней встречи? – спросил ее, вдруг поняв, что задал глупейший вопрос. Саша, к счастью, даже не обратил на него внимания, очевидно, думая, что наша последняя встреча была, когда я помогал их переселению.

– Нормально, – ответила Валя, – Это, когда ты заходил со своими солдатиками, а я уснула? – спросила она. Я облегченно вздохнул. Во-первых, о своих художествах она, похоже, ничего не помнит. Во-вторых, она рассказала Саше, что я заходил. И не один. Значит, мне теперь нечего опасаться – ни Валиных очередных выходок, ни Сашиных подозрений.

“Пожалуй, поеду с ней. По крайней мере, до Москвы. А значит, лучше лететь самолетом”, – решил я.

Мое предложение лететь самолетом до Москвы, было принято с энтузиазмом.

 

Через три дня снова оказался на Даманском с вещами. Как ни странно, Валя, хоть и была собрана в дорогу, отнюдь не торопилась. Она с поразительным спокойствием намеревалась еще распивать чаи.

– Валя, пора выходить, а то нам еще надо доехать до центра и пересесть в автобус, который идет в аэропорт. Он нас ждать не будет, и рейс у него всего один – к нашему самолету.

– Ничего, успеем. Сейчас только попьем чаю, тогда поедем.

Естественно, мне было не до чая. Потом долго ждали автобус до центра. Нервничал, похоже, только я. Сладкая парочка была спокойна, как удав.

Ну, и, конечно же, когда добрались до места пересадки, нам сказали, что автобус в аэропорт только что ушел. Площадь была запружена людьми. Был какой-то местный праздник. Мы с чемоданами и сумками наперевес бросились через толпу с тем, чтобы попробовать поймать попутку в сторону аэропорта.

И, о счастье, увидели, что где-то вдали медленно движется наш автобус, пытаясь, как и мы, пробиться.

Все завершилось благополучно. Саше удалось, бросив вещи, перехватить автобус, и вскоре мы с Валей, загруженные, как верблюды, добрались до заветной цели. В аэропорт попали вовремя.

 

И вот уже самолет пошел на посадку. Как всегда, при взлете и посадке, смотрел в иллюминатор. Лишь Вале было не до хорошего. Поразило обилие зеленого цвета. Только после пустыни осознаешь, в какой же красоте мы живем! Кое-где в лесных массивах еще виднелись островки снега. Все это было так удивительно для нас, уже месяц пребывавших в лете.

И вот мы с Валей в аэропорту Внуково. Ждем выдачи багажа. На нас все обращают внимание. Понятно, этому мы обязаны только Вале. Даже в ее положении она выглядела великолепно. В руках у нее был огромный букет необычных тюльпанов. И еще мы резко диссонировали своей летней одеждой и великолепным, не по сезону, загаром на фоне массы бледных, одетых в мрачные куртки и плащи людей.

– Откуда вы? – с таким вопросом к нам обращались десятки любопытных, – Какие яркие цветы! Где вы так успели загореть?

Валя с удовольствием купалась в эпицентре всеобщего внимания.

– Какая прекрасная пара! – громом прозвучало где-то позади нас. Моя спутница обернулась и вдруг прямо в людном зале расцеловала меня так, словно я действительно был ее любимым мужем. За что мне всё это, тайная любовь моя?!

 

Получив багаж, мы с Валей поскорее утеплились. Оба чувствовали легкий озноб, попав через три часа полета из тридцатиградусной жары весенней пустыни, в московскую весну с ее относительно теплым, но влажным воздухом. По небу плыли белые облака. Периодически проглядывало солнышко. Московская весна нам нравилась. Оказывается, постоянное голубое небо может так же сильно надоесть, как и постоянная серость без проблесков солнца.

Мы взяли такси до вокзала, и вот уже мчались по шоссе, наслаждаясь видами весеннего подмосковного леса. Кое-где белели кучки бело-серого тающего снега. Особенно нравились белые березки. Они нас просто умиляли.

Валя охала и ахала, любуясь мелькающими красотами. Водитель же посмеивался над ее восторгами, откровенно любуясь симпатичным личиком моей возлюбленной.

 

И вот мы на вокзале. Мы уже так отвыкли от такой гигантской толпы, от всей этой вокзальной сутолоки, что чувствовали какую-то усталость.

Вскоре электричка доставила нас в Тулу. Теперь предстояло несколько часов ждать автобуса до Валиного городка. А Валя вдруг обнаружила каких-то знакомых, которые ехали домой из Москвы. Знакомые, оказывается, жили в соседнем доме. Валя тут же стала расспрашивать их о своих родителях и знакомых, включая подругу.

Выяснилось, что подруга неделю назад уехала в какой-то городок. Валя, конечно же, расстроилась. Я же, наоборот, облегченно вздохнул. В конце концов, мы с Валей пришли к выводу, что не судьба. Соседи клятвенно пообещали, что доставят Валю прямо ее родителям. Я распрощался с Валей и ее новыми попутчиками, потому что хотел попасть в Харьков хотя бы поздним вечером, а не ночью.

 

В отпуске и сразу после него долго и мучительно размышлял о будущем. Было очевидно, что спецкласс – это самое большое мое техническое достижение. Другой такой случай, вряд ли представится. Остальная моя работа – это выполнение несложных операций по обслуживанию ракеты. В перспективе – контроль выполнения подобных операций, а в более отдаленной – организация обслуживания в целом. И это все?! Скорее всего, да.

Вывод был очевидным. Армия – основное препятствие на пути к моей цели. И я сделал решительный шаг – подал рапорт об увольнении.

В один из выходных съездил на десятку, чтобы встретиться с Сашей. Он работал в главном управлении и мог дать кое-какую информацию. А заодно хотел узнать, как дела у Вали.

Оказалось, совсем недавно у Вали родилась дочь. Саша собрался в отпуск, а после отпуска привезет Валю с дочерью сюда. Он попросил меня на время его отпуска пожить в их квартире и заодно поухаживать за цветами. Согласился. Через неделю проводил Сашу в аэропорт и взял ключи от квартиры. Как же измучился в тот месяц. Приходилось вставать намного раньше, чем обычно. Потом долго стоять в очереди, чтобы позавтракать. Потом – целый час езды в мотовозе. Вечером все в обратном порядке.

 

Наконец, пришла телеграмма от Саши. Он сообщил дату приезда семьи. Просил встретить. Моя каторга подходила к концу. И вот я на станции Тюра-Там в ожидании поезда.

Подошел поезд. Открылась дверь вагона. На площадке стояла улыбающаяся Валя со свертком в руках. Сзади выглядывал озабоченный чемоданами Саша, и суетилась проводница, безуспешно пытающаяся поднять площадку, на которой уже стояла Валя.

– Лови! – неожиданно крикнула та и бросила мне сверток. Все видевшие это ахнули. Мне удалось поймать ребенка достаточно мягко. Девочка даже не проснулась.

– Валька, ты сумасшедшая. А если бы я случайно отвернулся в это время?

– Не отвернулся бы, – самоуверенно заявила Валя, спускаясь из вагона. Я подхватил ее одной рукой, потому что было высоковато до низенькой платформы, где стоял. Она тут же ловко поцеловала меня в щеку.

– Поздравляю, – передал ей девочку.

– Спасибо. Могла быть твоей дочкой, – негромко сказала Валя, наклонившись ко мне и по-прежнему радостно глядя мне в глаза и улыбаясь. Что-то екнуло, но взял себя в руки, вспомнив тревожные предупреждения Людочки.

– Саша, бросай чемоданы! Я теперь все смогу поймать, – крикнул ему.

Меня оставили переночевать, тем более что утром Саша собирался ехать на нашу площадку.

Ночь выдалась жаркая. Девочка, непривычная к таким условиям, периодически плакала. Валя всю ночь громко разговаривала, пыталась встать и куда-то идти. Саша ее успокаивал. Что у них там было, так и не понял. Понял только, что не выспался. Хорошо, что с сегодняшнего дня снова буду жить на площадке.

– Что вы там с Валей выясняли всю ночь? – спросил у Саши по дороге на мотовоз.

– А ты слышал? – испуганно спросил Саша.

– Больше, когда девочка плакала. Такую перемену климата взрослому тяжело перенести, а ребенку и подавно. Кстати, как дочку решили назвать? – перевел разговор на другую тему.

– Валя хочет назвать Олей.

– Хорошее имя. Оля. Коротко и ясно, – прокомментировал я.

 

***

С подачи рапорта об увольнении началась моя многолетняя борьба с бездушной бюрократической машиной государства. Куда только ни писал свои просьбы и жалобы – главкому ракетных войск, министру обороны, главе государства – стандартный ответ с отказом получал от одного и того же виртуального лейтенанта Макарова. Все эти годы он так и оставался все в том же скромном звании. И ничего не происходило. Ничего. Это убивало.

 

Все лето и осень прошли в бесконечных работах с макетом. А зимой вновь вереницей потянулись тоскливые вечера и выходные дни.

И лишь с приходом весны часть зашевелилась. Начались бесконечные смотры и проверки. Но я так и не дождался их завершения – меня направили в МИК для приемки летного изделия. Вскоре ракету вывезли на старт, но вместо подготовки к пуску начались ее доработки прямо на стартовом сооружении. Для меня это мало чем отличалось от привычных работ с макетом. Через полтора месяца таких работ мы уже забыли, для чего в конечном итоге вывезли ракету. Казалось, что ее, как и макет, вскоре снимут и увезут в МИК.

Но доработки все же провели, и начались контрольные проверки систем ракеты. Шли недели, а проверки упорно “не шли”. “Управленцы” тихо сходили с ума от бесчисленных отказов электроаппаратуры. Но всему приходит конец. Началась подготовка к пуску. В тот раз мне пришлось устранять неисправность во время заправки ракеты. За двенадцать минут до пуска мы с коллегой и приданным нам для связи радистом последними покинули старт.

Увы. И этот пуск оказался аварийным. Ракета ушла со старта, но через несколько секунд полета развалилась. Зрелище аварийного пуска было впечатляющим. Но это была картина гибели того, что многим из нас уже представлялось почти живым существом, с которым за время работы сроднились и которому сочувствовали. А потому в тот день у многих ракетчиков на душе было тяжело.

 

В июне семьдесят первого года я женился, что еще больше осложнило мне жизнь. К счастью, жена разделяла мои устремления, иначе с мыслями об увольнении из армии пришлось бы расстаться. Ведь семья – это ответственность не только перед самим собой, но и перед теми, кто тебе дорог.

К моему удивлению, естественные изменения в моей личной жизни были восприняты родителями “в штыки”. Им не понравился мой выбор. Но они не одобряли и дружбы с Людочкой, которая была для меня всем. Мне кажется, родителям не подошла бы никакая невестка. Но Татьяна уже стала моей женой и ждала нашего ребенка. Тем не менее, наш отпуск был превращен ими в ад. Неожиданно “масла в огонь подлила” Валя, которая появилась в Харькове, когда огонь уже затухал.

Это произошло за три дня до нашего отъезда. Утром проснулся оттого, что неожиданно услышал знакомый голос Вали-Валентины.

“А она здесь, откуда?” – успел подумать, прежде чем с нас с Таней вдруг бесцеремонно было сорвано одеяло.

– Вот они, голубчики. Спят еще, – зазвучал ее колокольчик прямо надо мной.

– Валя, ты, с ума сошла? Так недолго инфаркт имени миокарда получить. Какими судьбами в наших краях?

– Решила поступать в юридический на заочный. Надо же хоть чем-то полезным заниматься. Не все же мне в детском садике работать. Можно будет у вас остановиться на время экзаменов?

– Валя, это не ко мне вопрос. Ты маму видела? Кстати, кто тебе дверь открыл?

– Твой брат, а мама уже в сад уехала. Но, думаю, уговорю ее без проблем. Так что теперь буду жить с вами под одной крышей.

Я и не сомневался, что Валя уговорит, кого хочет. Говорила она только со мной, причем так, будто рядом с нами больше никого не было. Таня от такого внимания к своей особе просто сделала вид, что спит.

 

Валя еще пощебетала, потом взяла какие-то документы и попросила Володю показать ей, где расположен ее будущий институт. Володя, похоже, был доволен возможностью прогуляться с симпатичной дамой. Наконец, красивая парочка нас покинула.

– Что это за нахальная особа? – спросила Таня.

– Жена Саши, который был на нашей свадьбе.

– У него такая красивая жена? – удивилась Таня.

– Ты считаешь ее красивой?

– Очень красивая. А красивым все прощается, даже нахальство.

Вечером красота Вали начала порядком надоедать. Мать крутилась только около нее. Они разговаривали, как старые подруги. Конечно же, Валю пригласили всегда останавливаться только у нас. Всякий раз, когда будет сдавать сессию. В том, что Валя поступит, никто не сомневался.

– На тебя только посмотрят, сразу примут, – восторгалась мама, – А дочку куда дела?

– К матери отвезла. Пусть пока с бабушкой побудет. А то сейчас в Казахстане самая жара.

Я чувствовал, что Таня понемногу выходит из себя. Она попыталась поучаствовать в женских разговорах, но подруги не обратили на нее никакого внимания. Это было похоже на заговор. Вот о ком, оказывается, предупреждало меня подсознание. Вот она – отвергнутая женщина, которую мне надо опасаться. Похоже, этот союз подруг, ведущих борьбу за меня, может действительно сыграть против меня.

– Вот бы мне такую невестку. Красивая, умная, все при ней. И высшее образование обязательно получит. Не сомневаюсь, – уколола мать.

– Могла бы и заполучить. Интересно, что бы ты тогда говорила? И при ней действительно все, включая мужа и ребенка. Но, у всех свои недостатки, – выдал загадочную фразу, из которой мать, похоже, ничего не поняла.

 

Знала бы мама, что еще пять лет назад ее мечта могла бы легко осуществиться, не сложись обстоятельства моей судьбы так, как они сложились. Я вышел на крылечко немного подышать остывающим после жаркого дня воздухом. Неожиданно почувствовал, что рядом кто-то стоит, и этот кто-то явно не Таня.

– Размышляешь? Раньше надо было думать. Предлагала тебе познакомиться с подругой, а ты скорее в Харьков, – напомнила мне события годичной давности Валя.

– Валечка, зачем мне твоя подруга? Да и тебе все это зачем? Я и тогда не понимал твою блажь, а сейчас тем более не понимаю.

– А я сдам экзамены и махну недели на две в Бердянск. Очень хочу к морю, – мгновенно сменила тему будущая студентка, – А ты помнишь наше море? – взглянув на меня в упор, вдруг спросила Валя-Валентина.

– Я все помню, Валечка. Эти наши дни не забуду никогда, – искренне ответил ей. Наши взгляды встретились.

– Толик, бросай все. Поехали в Бердянск. Я готова бросить все, чтобы начать сначала, – очень искренне и эмоционально вдруг сказала Валя-Валентина.

– Валечка, ты упустила свое время. Я все тебе сказал, когда мы ехали в Казахстан. Ты была не свободна. А сейчас мы оба не свободны. У тебя муж и ребенок. У меня жена и мы ждем ребенка. Сколько людей мы сразу сделаем несчастными, если вдруг забудем о них. Не надо ничего менять. Останемся друзьями. И не будем грустить о прошлом. Оно в нашей памяти и в моих стихах. Ты их еще не забыла?

– Я их всегда вспоминаю, когда мне грустно. Ладно, иди, а то тебя там хватятся. Будут неприятности. А я еще немного постою.

О чем в тот вечер думала отвергнутая женщина, не знаю, но уже на следующий день и до самого отъезда для всех нас начались кошмарные денечки.

 

Утром подозвал испуганный отец и предложил выйти поговорить на крыльцо.

– Слушай, ты не знаешь, что с Валей? – спросил он, едва вышли из квартиры.

– В каком смысле? – не понял вопроса.

– Знаешь, она нас с матерью сегодня ночью так напугала. Вдруг встала и начала ходить по комнате, а глаза закрытые. Мы ее окликаем, а она не отвечает, или отвечает невпопад, будто сама с собой разговаривает. Мы ее с большим трудом уложили. А через некоторое время снова начала ходить. Мы перепугались ни на шутку. Мало ли что ей в голову взбредет. Так всю ночь и не спали с матерью. А вы ничего не слышали?

– Ничего. Но у меня был случай, похлеще ваших ночных приключений, – ответил отцу и рассказал, опуская ненужные подробности, как Валя чуть было не воспользовалась моим пистолетом. Отец был потрясен, – Слушай, а ты зайди на работе к вашим медикам. У вас же есть психиатры. Может, что узнаешь, – посоветовал отцу. Неожиданно вышла Валя и вежливо поприветствовала нас.

– Я вас сегодня ночью не беспокоила? – спросила она.

– Чем? – выразил недоумение отец, – Ничего, мы давно привыкли к гостям. В тесноте, не в обиде. Это тебе, может, неудобно спать в таком большом коллективе?

– Да нет, что вы, я выспалась нормально, – успокоено ответила Валя.

Вечером отец сказал мне, что, по мнению медиков, Валя очень серьезно больна. И во время обострения болезни она может быть опасна как для себя, так и для окружающих.

 

А еще днем я стал невольным свидетелем нелепых поступков, а затем и предметом нападок уже двух “сумасшедших”. Стоя на крыльце, вдруг услышал разговор матери с любопытствующими соседями, происходивший в присутствии Вали.

– Моя невестка, – представила она Валю соседям, – Собирается в институт поступать. Умница, красавица, – расхваливала мать достоинства своей лженевестки. Валя молча улыбалась очаровательной улыбкой, ничем не опровергая этот несусветный бред.

– Гарна жинка, – восторгались соседи, – Щастя, та диток побильше, – желали “нам” всего хорошего добрые люди.

– Она уже ждет ребенка, – сообщила мать новость, не имевшую к Вале никакого отношения, а та продолжала смущенно улыбаться, изображая святую невинность.

Я был взбешен беспардонным враньем матери, не терпящей, по ее словам, любой лжи, даже в мелочах. Интересно, в качестве кого мать представила соседям Таню? Конечно же, в качестве подруги лженевестки. Но, кому и зачем это нужно?

Я намеренно остался на крыльце и всем видом дал понять, что слышал их бредовый разговор с соседями. И они это поняли. И приняли вызов.

– Я хотела его с такой девушкой познакомить. А он не захотел. Да я бы сама за него пошла. Хоть сейчас. Бросила бы все. А он не захотел, – проходя мимо меня, как мимо пустого места, жаловалась матери лженевестка.

– Ничего. Я все усилия приложу, чтобы их развести. Чем она его околдовала? Да и ребенок наверняка не его. Она сама сказала, что у нее жених был. Видно сделал ребенка и бросил, а этот дурак подобрал по наивности, – вторила ей мать, стараясь побольнее задеть меня за живое.

“Какие дикари. Какая больная фантазия. И как быстро спелись. Какой слаженный дуэт получился. А для чего? Чтобы портить мне жизнь? И это родная мать. И это женщина, которая чуть ни стала моей женой. И обе вроде бы любят, но готовы уничтожить меня и морально, и физически. Бред. Полный бред”, – думал, стоя на крыльце старенького домика в родном городе.

 

***

После отпуска выяснилось, что квартиру в Ленинске мы сможем получить только в порядке общей очереди. А пока нам разрешили поселиться в гостинице части, но в платном “элитном” номере. В декабре проводил Таню в аэропорт. Она улетела домой в Москву, а я снова остался один, наедине со своими невеселыми мыслями.

Мое одиночество скрасил мой новый сослуживец Саша Дудеев, с которым мы постепенно сблизились, интуитивно ощущая родство душ.

В январе семьдесят второго года родилась дочь Светлана, а в марте я впервые увидел наше сокровище. Было известно, что жить с ребенком в гостинице части запрещено, поскольку она находится в опасной зоне. Но в предоставлении квартиры нам окончательно отказали. И я с новой энергией продолжил безнадежную борьбу за увольнение из армии.

Очевидно по команде сверху, ко мне, наконец, проявили интерес спецслужбы и политорганы. Меня начали вызывать в свои кабинеты эти странные люди и информировать, какие кары меня ждут, если буду настаивать на своей вполне законной просьбе.

И накануне праздников нежданно-негаданно получил свое первое взыскание. Так уж случилось, что после возвращения из Москвы, так ни разу и не попал на десятку. Зачем?

А в конце апреля, в перерыве очередного собрания офицеров подошел к командиру части. Просто хотел спросить, на что надеяться, когда отказали в главном – в праве на жилище.

Но, едва произнес первую фразу, новоиспеченный полковник Ананич вышел из себя. Сделав вид, что не расслышал вопроса, заявил, что я одет не по форме: у меня отсутствует знак об окончании училища и вызывающая прическа.

– Знак утерян на маневрах. Дубликаты не выдают, – пояснил ему, – А прическа сформировалась из-за беспрерывных дежурств. Я уже месяц не могу попасть в парикмахерскую.

– Меня ваши объяснения не интересуют. Трое суток ареста за плохой внешний вид. Доложите начальнику группы, – выдал свой вердикт Ананич.

 

“Да-а-а... полковник Ширшов, хоть и мучил нас плоскопараллельными брюками, но до причесок и значков не опускался. Да и с офицерами так не разговаривал. Мог выслушать объяснения”, – думал, отходя от злополучного места.

– Что случилось? – подошел майор Суворов.

– Да вот, напросился на взыскание. Хотел спросить у Ананича насчет жилья, а получил трое суток ареста за плохой внешний вид.

– За какой такой вид?! – искренне рассмеялся Суворов.

– За плохой.

– Да, формулировочка, – заключил Суворов, – Ведь смеяться будут. Ладно, не расстраивайся. Не бери в голову, – посоветовал он.

 

И вот уже тепло распрощался с сокамерниками, и вышел, наконец, из тесного полуподвала на волю – в пыльный и раскаленный на солнце город Ленинск. Но душевное состояние было таким, словно у меня выросли крылья. Только ради этого, хоть и короткого ощущения свободы стоило отсидеть мой маленький срок. И я живо представил, что чувствуют, выходя на волю, люди, отсидевшие в заключении не сутки, а годы...

Денег на рейсовый автобус не было, а мотовоз на площадку шел лишь через три часа. Решил сходить на Даманский, не особо надеясь застать дома Валю или Сашу. Просто надо было как-то скоротать время.

Валя оказалась дома. Я не видел ее почти год. Внешне она совсем не изменилась. Выяснилось, она недавно сдала сессию и перешла на второй курс. Проездом была в Москве, где останавливалась у Тани.

– Видела твою королеву. Уже сидит на подушке. Взгляд серьезный-серьезный. На тебя маленького похожа. Я в Харькове у твоей мамы видела фотографию. Один к одному.

Рассказал Вале о своих текущих делах и планах, связанных с моим увольнением из армии. Удивил ее, когда сообщил, где находился еще этим утром. Мы разговаривали, как старинные друзья. Словно не было между нами ничего такого, что когда-то заставляло трепетать наши сердца и совершать нелепые поступки. Мы ни словом не обмолвились о ее странном поведении в Харькове, когда она так откровенно поддержала бескомпромиссную позицию моей матери в отношении себя и Тани.

 

Что ж, Валя-Валентина, похоже, ты переменилась за этот год. Ты стала прохладней ко мне. Вот только стала ли, или это лишь ловкая маскировка с тем, чтобы усыпить бдительность? Ведь, конечно же, ты понимаешь, почему я не был у вас целый год.

Но, так ли это, или эти предположения – лишь плод моего воображения, воспаленного мимолетным ощущением... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4


27 февраля 2019

0 лайки
0 рекомендуют

Понравилось произведение? Расскажи друзьям!

Последние отзывы и рецензии на
«Тайная любовь моя»

Нет отзывов и рецензий
Хотите стать первым?


Просмотр всех рецензий и отзывов (0) | Добавить свою рецензию

Добавить закладку | Просмотр закладок | Добавить на полку

Вернуться назад








© 2014-2019 Сайт, где можно почитать прозу 18+
Правила пользования сайтом :: Договор с сайтом
Рейтинг@Mail.ru Частный вебмастерЧастный вебмастер