Сергей Чекунов Жанр прозы:

20 декабря 2018 Драма

. Но ведь и у таких субчиков есть жены, сёстры, братья, дети… Понятно, что его какая – то женщина должна была ещё и родить. Но скорее всего у неё уже давно закончился «срок годности». Такую старую «курицу» и не разваришь как ни старайся. А ведь самым смаком будет именно сожрать особенно близкого для этого Мухина человека. «Что ж, господин Мухин… Вы сами напросились. И на вас начата охота. Точнее сказать на вашу семью.» Сам Мухин Горшкову не был нужен, не представляя для него особого интереса. Его убийство лишало смысла всю игру. Хотя, скорее всего, это привлекло бы сюда краевых следователей. А то может, и москвичи бы приехали разбираться, что случилось с их коллегой – алкашом. Может быть, даже было бы и интереснее. Кто знает? Надо подумать. Ну а пока нужно выяснить всё про Мухина. Он раздевался и уже строил планы на завтрашний день. Для начала нужно выяснить, где живёт объект. «Да, узнав, что он стал для кого – то объектом, Мухин бы изрядно удивился. Всё – таки привык, наверно, считать объектами других людей.»

 

Уже на следующий день после встречи с Мухиным Алексей Петрович примостился на скамеечке метрах в пятнадцати от Следственного комитета. Было ещё рано. Он ненавидел шляпы. Но сейчас посчитал нужным надеть именно этот головной убор, потому что он закрывал значительную часть лица. «Когда же приедет этот длиннобудылый?..» Мухина пока не было. Уже скоро должно было быть восемь часов. Он вообще собирается сегодня работать?!  Когда – то за пять минут опоздания расстреливали… В Алексее Петровиче заговорило искреннее негодование человека, выросшего в Советском Союзе.  «Ага… Вот и он! Откуда он вышел?» Горшков увидел серебристую мухинскую девятку и по достоинству оценил её затрапезный вид. И вот на этом он ездит? Уж лучше как я – пешеходом… Но это всё ненужные мысли. Как узнать, где он живёт? Вот задачка на миллион… Не сядешь ведь в такси и не скажешь: «Езжай за ним!». Тем более, любой таксист пошлёт подальше, когда увидит, за кем надо ехать.

 

 

Прошло ещё три дня. А Горшков всё ещё не знал, как же ему вычислить адрес Мухина. Хотя мало вычислить его адрес. Нужно, чтобы ещё и его семья жила там. Он бросил свои бесполезные посиделки возле здания Следственного комитета. Тем более, это могло быть и опасным. Ни к чему было засвечивать свою физиономию лишний раз. Да и вообще весь этот антураж: шляпа, низко надвинутая на глаза, газета… Всё это больше подходило скорее для какого – нибудь советского фильма про шпионов. Нужно было какое – то другое решение. И его вдруг осенило. Ему помог слепой случай. Он всегда следил за своим здоровьем и регулярно проходил осмотры у врачей. Сказать эскулапы ему ничего особенно интересного не могли. Кроме болевших время от времени суставов и спины, ему было не на что жаловаться. И это его чрезвычайно радовало. Но он всё равно ходил к врачам, делая это скорее для очистки совести, чем из желания что – то лечить. Алексей Петрович всегда заказывал талоны на приём по телефону. И когда он открыл телефонный справочник и начал листать его в поисках нужного номера, его глазам предстали не только организации города, но и обычные жители. И рядом с номер телефона был указан адрес. Правда, там не были указаны номера квартир…  Если эта тварь живёт в многоквартирном доме, это несколько осложнит  задачу. Но какая это мелочь. Ну – ка. Он поискал нужную фамилию. И чуть не подпрыгнул от радости. Вот он – Мухин В.М. «Теперь ты мой, дорогуша…» Горшков как – то сразу позабыл, зачем вообще взял это справочник. Через полчаса он был уже во дворе нужного дома. Морозова, 30. От увиденной пятиэтажки у него всё же немного поубавилось энтузиазма. «Ну, ничего, подождём!». Он поискал глазами серебристую машину, на которой в прошлый раз видел Мухина. Её нигде не было. Ну это и понятно. Мухин же работает. «Ну, ничего, ничего… Я буду приходить сюда каждый день и найду тебя и твой выводок. Надеюсь, что он у тебя есть». Он понял, что пока здесь ловить нечего, и решил прийти ближе к вечеру. «Главное, чтобы он никуда не съехал. Всё – таки справочник был издан четыре года назад, и сведения, указанные в нём, могли устареть».

Но и к вечеру – ничего. «Неужели всё это дохлый номер?» Он пришёл и на следующий день, и потом. Не было ни Мухина, ни его колымаги! Он ходил сюда уже две недели, садился с утра где – нибудь на лавочке с газетой и время от времени поглядывал на тех, кто выходил из подъездов. И сидел так до вечера. С ним уже начинали здороваться, принимая за нового жильца. Алексею Петровичу это не нравилось. Могли возникнуть ненужные вопросы. «А вы откуда?», «А вас как зовут?»  Он начинал нервничать, и нужно было срочно что – то решать. К тому же он понимал всю бесплодность этой своей идеи, вначале казавшейся такой прекрасной. Ведь он считал дело уже сделанным. «Да, не говори гоп…». Но он всё равно продолжал ходить к тому дому. Так прошли почти две недели. И за это время он обратил внимание на одну девочку - подростка. По виду это было исчадие ада. Она явна была подвержена влиянию молодёжных субкультур. Как они там себя величают? Алексей Петрович вечно забывал эти западные словечки… У неё были насыщенный тёмный макияж, одежда в тон ему, кольца, пронзавшие уши, нос… Гадость какая… Словно обезьяна! Печальная обезьяна. Да, у неё были грустные глаза. Впрочем, это вполне соответствовало всему её образу. Но было видно, что эта грусть не наигранная. Ну сколько ей? Шестнадцать? Семнадцать? Неудачная первая любовь? В общем – то она и не девочка вовсе. Девушка! И в ней было что – то такое… Она удивительным образом напоминала ему Мухина. Неужели это след? Она была такой же высокой и худой. У неё было такое же слегка вытянутое лицо. Но это не главное. Выражение лица! Вот что их объединяло. Или ему это только кажется? И он выдаёт желаемое за действительное? Нужно с ней как – то наладить контакт. Хотя что может объединять её, такую молодую, и его, старика. Ну вот опять! Он вовсе не старик! Сколько раз он будет это себе говорить? И когда он увидел её в очередной раз, то ноги сами подняли его со скамьи. Он пошёл за ней следом. Нужно узнать, как её зовут. Что делать? И Алексей Петрович вдруг в одну секунду решил разыграть целый спектакль перед этой девчонкой. Так как захватить её и тащить к себе в берлогу среди бела дня он остерегался, считая это в высшей мере безрассудным и даже опасным, то решил узнать о ней всё хитростью. Его план был примитивен, но казался Алексею Петровичу действенным. Он просто упадёт перед ней в обморок, словно от сердечного приступа. Она, если не имеет камень вместо сердца, просто не может ему не помочь. Главное, чтобы рядом никого не было… Тогда у неё не было оправдания для того, чтобы пройти мимо несчастного старика. Кроме неё помочь больше некому. Он шёл за девушкой следом. И вскоре они оказались на малолюдной улице. Вокруг были сплошь частные дома.  Всё залито солнцем. Ни сзади, ни спереди никого не было. Эх – х… Была бы это ночь… Тогда можно было бы действовать совсем по – другому. Но… Нет – так нет. Зато самое время для маленького театрализованного представления. И плевать, что зритель у него только один. Горшков обогнал девушку и прошёл вперёд ещё несколько метров. Пора! Он остановился, картинно охнул и, прислонившись к чьему – то деревянному забору, сполз по нему. Зелёная краска на его досках выгорела на солнце и облупилась. Засохшие кусочки попали за шиворот рубахи и теперь противно кололи кожу на вспотевшей спине. Вообще в такую погоду и в самом деле можно рухнуть от приступа или солнечного удара. Он, поморщившись, приложил правую руку к сердцу. Другой же рукой шарил вокруг будто в поисках чего – то.

Горшков наблюдал за девушкой краешком глаза и видел, что та по инерции сделала ещё несколько шагов, покачивая головой в такт тому, что лилось у неё из наушников. Но потом она остановилась и замерла. Испуг? Нерешительность? Незнание, что нужно делать в подобной ситуации? Алексей Петрович не ожидал такой реакции. Эта девка, видимо и хочет помочь, но не знает, как это сделать. Что ж? Тогда нужно помочь ей самой!

- Воды! – Он постарался придать голосу как можно более страдальческий тон и прохрипел это так, что, наверно, сумел бы выдавить слёзы из глаз каменной статуи, а не то что этой юной особы. Теперь уж она всё – таки подбежала к нему и присела рядом на корточки.

- Что с вами? Вам помочь?

- Воды! У меня лекарство в кармане…

Алексею Петровичу крупно повезло, что всё получилось именно так. У него действительно было лекарство в кармане. И действительно оно было предназначено для сердца. Обыкновенный панангин. Это не то, что принимают при острых сердечных приступах. Но откуда этой малолетней девахе знать такие подробности? Итак, у него был панангин, а у неё была вода. Девушка порылась в сумочке, достала начатую полулитровую бутылку минералки. Затем склонилась к нему и начала обшаривать его карманы в поисках таблеток. Горшков успел почувствовать запах её волос, нежность кожи. Да, она не успела ещё себя испортить до конца. Она не чета своему папашке. Он почему – то был уверен в этом, хотя даже не знал её имени. К сожалению, прикосновение было слишком недолгим. Да и всё испортил скулящий из её наушников «Сплин»… «Выхода нет…». «Да идите вы к черту, уроды! Вас вот такие малолетки только и слушают… У вас выхода нет, зато у меня есть!». Девушка очень волновалась и, откупорив тюбик, чуть не рассыпала таблетки на тротуар. Наконец он принял лекарство, вздохнул и прикрыл глаза. Но даже с закрытыми глазами он чувствовал на своём лице её беспокойный взгляд. «Если это даже действительно дочка Мухина… Может не стоит её… как всех? Жалко…» Вопрос возник у Алексея Петровича внезапно и он был к нему совсем не готов. Убить того, кто тебе помог? Это было слишком сложно даже для него. Он решал эту сложную дилемму, девушка же думала, что он отходит после приступа.

- Вам получше? Давайте «скорую» вызовем! – Она тронула его за плечо.

Нет!.. Вот как раз «скорая» здесь была бы совсем лишней.

- Не надо «скорой», дочка!.. Не надо. Спасибо тебе, дочка! Я сейчас посижу чуток. Лекарство подействует, и мне станет лучше… Всё будет хоро – шооо… - Он шумно вздохнул. Но не от сердечной боли, а оттого, что не знал, как ему быть. Это было нечто новое для него. Ему никогда до этого момента не было жаль своих будущих жертв. Чёрт побери! Что с ним такое происходит? Он стал старым сентиментальным хлюпиком? Он не смог ответить и на этот вопрос. Сейчас они разойдутся, и Алексей Петрович никогда не узнает, дочь ли она Мухина. Горшков мысленно сжал себя в один кулак. Может, она просто чем – то похожа. Конечно, это осложнит ему жизнь, и тогда весь этот спектакль был разыгран зря. Но… Его сердце будет спокойно. А даже если это и его дочь… Ведь это просто один из вариантов. Не обязательно же её… Так! Всё! К черты эти самокопания. Много мыслей только мешает!

- Дочка, а тебя как зовут – то?

- Олеся.

-Олеся, Олеся, Олеся… Живёт в белорусском Полесье… - Он вполголоса напел слова старой песни.

- Да… А вас как зовут?

- Алексей Пе… - Он осёкся. «А что если она скажет своему длиннобудылому папаше? Можно ведь было назваться просто дядей Лёшей…» Как это смешно прозвучало в его мозгу. Да и слишком сильна была привычка представляться по имени и отчеству. Но, как бы там ни было, а заднюю включать было уже слишком поздно. – Алексей Петрович.

- А фамилия твоя как? Я о тебе заметку хочу в газете написать. О том какая у нас в городе молодёжь. Всё пеняют на вас, молодых. Что, мол, и такие, и сякие… Да, в семье не без урода, как говорится. Но есть и вот такие славные детки…

- Да какая ж я детка? Я уже в одиннадцатый класс перешла…

- Умница… И что ж потом будешь делать?

- Не знаю… Наверно, выберу что – нибудь связанное с компьютерами.

- Да… Компьютеры сейчас наше всё… Так как же тебя по фамилии – то?

- Олеся Мухина! Поэмы только про меня не пишите. А то ещё в школе засмеют.–Девушка весело рассмеялась.

Алексей Петрович ей улыбнулся. Но внутри себя не знал, радоваться ли ему или печалиться. Значит, это действительно она. Что делать с  этим знанием, было ему непонятно. Опершись на забор, он встал на ноги.

- Спасибо тебе, моя дорогая!.. Спасла старику жизнь… - Горшков снова вздохнул.

- Давайте я вас провожу! – Она отряхнула его задницу от придорожной пыли, в которой старик вывозился, когда симулировал приступ.

- Не – ет, дочка… Спасибо тебе! Мне уже лучше стало… Ступай с Богом! Ты золотой человечек, помни… У тебя душа добрая.

Олеся наконец оставила Горшкова в покое и пошла дальше. Алексей Петрович смотрел ей вслед. Она, видимо, почувствовала этот взгляд и, оглянувшись, улыбнулась и помахала рукой. Он улыбнулся в ответ. Всё получилось. Горшков не только вычислил семью следователя, но и то, где она живёт. Да вот только радости ему от этого не было никакой. Это чувство было для Алексея Петровича совершенно новым в его жизни похитителя и убийцы. Что же теперь делать? С одной стороны можно начинать готовить атаку на гнёздышко это любопытного ищейки. А с другой…  Кого он там может найти? Жену? Скорее всего. И вот эту девчурку. Хотя самого Мухина он там ни разу не видел. О чём это может говорить? О том, что он с женой в разводе? Да… Скорее всего. Этим можно объяснить его отсутствие по этому адресу. Он мог уйти из семьи и… благородно оставить квартиру своей бывшей и дочери. Что же тогда получается? Благоверная – то ему не особенно и дорога. Мать, отец… Ну их он может искать до скончания века… Если они вообще живы. Ах… Чёрт побери! Всё опять сходится на этой девочке. Он размышлял обо всём этом, шагая к себе домой. Ему было стыдно носить брюки, в которых он валялся на тротуаре. Да и  вообще… Теперь можно было взять маленький тайм – аут, чтобы хорошенько подумать и принять решение. Но чем больше Алексей Петрович думал об этом, тем решимости у него становилось всё меньше. Эххх… Горе от ума! Классический случай… Хотя зачем вообще ввязывать в это дело девчонку? Только для того, чтобы потешить собственное самолюбие и показать Мухину, что такое душевная боль? Он постарался вспомнить поточнее слова, сказанные тем во время интервью, как тот тыкал пальцем в объектив камеры. Злоба всколыхнулась в нём с новой силой. Он будет сильным и сделает всё как задумал. Несмотря ни на что!

 

 

Олеся много где успела побывать, прежде чем попала домой. Сидя вместе с Алёной за ужином она вдруг рассмеялась.

- Представляешь, мам… Сегодня жизнь одному деду спасла!..

-Это как? – Алёна удивлённо, погружённая в просмотр ленты новостей социальной сети, подняла на неё удивлённые глаза.

- А вот так!.. Иду по Пушкина. Ему плохо стало. Вокруг никого. Ну я ему помогла.

- Как?

Олеся задумалась.

- Да в общем – то ничего особенного. У него таблетки были от сердца. Я ему воды дала. И посидела с ним, пока ему лучше не стало.

Алёна задумчиво сделала глоток и чая и после паузы снова обратилась к дочери.

- Ты потом сама хоть не пила из этой бутылки?

- Да пила… А что такого – то?

- Ну как что? Вот дурочка малолетняя… Дылда выросла здоровая… А мозгов…

Олеся смотрела на неё обиженно – вопросительно.

- Ну чего ты на меня смотришь как Ленин на буржуазию? Может он туберкулёзник какой? Или сифилитик… Попробуй потом выведи эту дрянь… Ох…

- Да обычный дед, мам… И одет прилично.

- Ага… Конечно.

Алёна помолчала, а затем, полистав записную книжку смартфона, начала звонить какой – то знакомой.

- Светик! Привет, моя зайка… - Голосок Алёны ещё полминуты назад бывший язвительным теперь словно сочился елеем. Она объяснила Светику проблему, которую по её мнению поставила перед ней дочь. – Ага! Ага… Хорошо! Завтра она подойдёт. Целую в щёчку, милая. – Алёна умышленно громко чмокнула своими полными губами в динамик гаджета и нажала кнопку отбоя.

- Завтра в восемь утра подойдёшь к Светке… Ну ты её помнишь. Работает медсестрой в регистратуре в городской поликлинике. Рыжая… - Елей снова куда – то исчез.

- Ха – ра – шо!.. Только зря ты это всё… Он ещё всё фамилию мою спрашивал, да как зовут… Говорит, в газете про тебя напишу…

 

 

 

Алексей Петрович продолжил свои дежурства у дома, где жила Олеся Мухина. Правда, с учётом личного знакомства с девушкой, теперь ему приходилось хорониться в стороне. Но в то же время нужно было наблюдать за подъездом. Нужно было, чтобы она оказалась здесь вечером, в тёмное время суток. Поэтому и приходил сюда уже после семи - восьми часов вечера. Он успел неплохо изучить распорядок её дня. 

Так снова прошёл не один день. Алексей Петрович снова начал нервничать. У него уже не было сомнений в том, стоит ли ему  похищать Олесю. Она была ему нужна. Но она не гуляет вечерами, чёрт возьми… Что за молодёжь пошла. Видимо, у неё нет парня. Впрочем, в этом он её понимал и даже несколько жалел. В томительном ожидании прошли ещё три дня. Он даже не знал, здесь ли Олеся. Но какое – то шестое… Или двадцать шестое чувство подсказывало ему, что зде - есь! Здесь она, птичка его… И вдруг, на исходе четвёртого дня, когда Алексей Петрович сидел на выбивалке для ковров, установленной в глубине двора, скрипнула дверь нужного подъезда. Со своего места, Горшков прекрасно её видел. Олеся! А ведь он уже сидел здесь сегодня просто так, уже почти ни на что не надеясь. Ну почему этот день должен быть удачливее других? Он даже не знал, дома ли его объект, потому что приходил, когда уже темнело, чтобы не привлекать к себе лишние взгляды. Было начало десятого вечера. И сквозь лёгкие сумерки Горшков видел, что девушка что – то несёт в руке. Это был какой – то чёрный пакет. Когда она свернула к огороженной площадке с мусорными баками, он всё понял. Девушка сама того не зная, решила ему помочь. Всё – таки! И подождав, пока Олеся зайдёт за загородку, он двинулся следом, впопыхах доставая кастет из кармана джинсов. Надо же! Столько просидеть тут и не сделать это раньше. Проклятая железяка зацепилась острым уголком за ткань кармана и никак не хотела вылезать наружу. Алексей Петрович со злостью рванул оружие на себя. Раздался отчётливый треск тонкой ткани. Чё – ёрт!.. Это длилось доли секунды, но они показались Горшкову вечностью.  Но вот он вплотную приблизился к помойке, стоявшей в десяти - двенадцати метрах от его наблюдательного пункта. Амбре здесь стояло просто дьявольское… Удивительно, что девка там так долго возится. Выйдя из – за угла, Алексей Петрович понял, ему просто очень крупно повезло. Олеся сидела на корточках и листала какую – то книжку. Так, она ещё и книгоманка!.. Это и вправду удивительно для Алексея Петровича. Подсматривая за девицей, он пришёл к выводу, что она кроме своего смартфона в руках больше ничего, наверно, и не держит.  А вот на тебе! Книжки она читать любит. Только этим можно объяснить то, что человек берёт руками то, что другие выкинули на помойку. Горшкову было это знакомо. Он сам не раз, проходя мимо помоек, обращал внимание на книги, которые за ненадобностью кто – то выносил к мусорным бакам. Невысокая стопка какого – то книжного старья стояла на краешке бетонного основания, на котором помещались баки. Что – то Олеся отложила в сторонку. А что – то листала. При свете уличного фонаря, конечно, читать ей было не слишком удобно. Но название на обложке можно было разглядеть вполне. Да и понять содержание, если слегка напрячь глаза. Глаза – то молодые, не то, что у него. Пойдут в его коллекцию… У Алексея Петровича в подвале среди маринадов стояла банка с заспиртованными глазами. Их белки так интересно отражали солнечный свет, когда он открывал ляду. Хотя сколько раз давал себе зарок убрать их подальше?.. Мало ли кто может зайти в тот, верхний подвал… Ну да ладно… Это всё потом! Горшков тихонько подходил к девушке. Ему удалось приблизиться почти на расстояние руки. Так она была поглощена изучением «макулатуры». Но Горшков не заметил яичную скорлупку. Она на удивление оказалась целой. Её никто не растоптал. Зато она предательски хрустнула под его правой ногой. Алексей Петрович замер, впал в некое подобие ступора. Хотя самое время было действовать. Олеся повернула голову в его сторону и молча смотрела. Он встретился с ней взглядом.

- А – алексей… э – э… Петров – в – вич?! Вы?.. – У неё как будто пропал голос, и она могла только шептать.

Наконец  Горшков очнулся и бросился к ней. Он одним махом оказался рядом и, повалив её на землю одной рукой, другой закрыл ей рот. Но она всё равно успела вскрикнуть.

- Узнала? Молчи! Сука малолетняя…  - Олеся расширенными от испуга глазами смотрела на спасённого ею старика. Теперь он, конечно, утратил былое обаяние. Девушка ровным счётом ничего не понимала.

Алексей Петрович несколько раз ударил девушку головой об асфальт помойки и торопливо оглянулся. Кастет – то и не пригодился. Зря только суету навёл. Никого… Где – то далеко в вечернем полумраке были слышны голоса детей, игравших в «войнушку». Среди этого многоголосья выделялись несколько взрослых голосов.

- Глеб! Не бери эту гадость в руки! Она же укусить может! А ну брось, скотина малолетняя!.. – Это прозвучало требовательно. В ответ было слышно что – то нечленораздельное. Затем – несколько шлепков. И – душераздирающее «уууаааааааааааааааа»!..

-Вот суки! Детям давно уже спать пора… А их всё выгуливают. Что за воспитание? Что за родители пошли, твою мать?! – Алексей Петрович пытался успокоиться. Рядом были люди, и он не знал, как ему выбираться из центра города с телом девушки. Оставалось надеяться, что Олеся пришла сюда последней. Хотя время было ещё не слишком поздним. Может, кому – то и ещё приспичит? Он вновь глянул на девушку. Не зря ли он затеял эти игрушки? Всё – таки дочь следователя… Тут уж Мухин будет стараться на всю катушку… Но… пути назад уже не было. Нельзя же теперь её просто вот так взять и отпустить? Она тут же всё расскажет папочке. Горшкова волновало, успела ли она с ним поделиться мыслями о том, как спасла милого старичка от смерти и как потом он всё выпытывал у неё фамилию… «Хотя даже если сказала, то мало ли у нас в городе Алексеев Петровичей? Ой… Да она и не запомнила, наверно, ничего. А если и запомнила, то уже через полчаса забыла. Это же современная молодёжь…» Алексей Петрович словно от назойливой мухи отмахивался от мысли о ниточке, которая может к нему потянуться.

Тем временем он перетащил тело Олеси в самый тёмный угол этого закутка и сидел там с ней в молчаливом ожидании. Сколько оно продлится, это самое ожидание? Вот в чём вопрос!.. Лишь бы никто из БОМЖей сюда не припёрся…  А то ещё примут за конкурента, начнут территорию делить. Это будет совсем некстати. Алексей Петрович поступил очень предусмотрительно, перебравшись с  Олесей поглубже. За три часа, которые он тут проторчал, мусор принесли несколько человек. Последним  даже приехал один автомобиль, из которого выгрузили несколько больших чёрных мешков, забитых под завязку, судя по тому, как тяжело они бухались в мусорные контейнеры. Когда верх стены здания котельной, стоявшей здесь же, рядом, под которой примостился Горшков, осветили автомобильные фары, у него душа ушла в пятки. Он уже даже успел представить себе, что скажет отцу похищенной девушки. Ведь это же он приехал. Кто ещё? Да, скорее всего вместе с семьёй он не живёт. Но ведь есть же её мать, которая обеспокоилась долгим отсутствием дочери и… позвонила этому длиннобудылому. По - другому быть не могло. Но… Автомобиль подъехал и, скользнув желтизной света прямо по месту, где был Горшков, развернулась багажником к помойке. Так, видимо, хозяину авто было сподручнее выгружать то, что он там привёз. Алексея Петровича спасло то, что он прятался за кучей здоровенных диванных подушек. Наконец, последний мешок был выгружен. И машина умчалась, громко газанув на прощание. Видимо, ночной автомобилист был весьма доволен. За вывоз мусора – то будут платить жильцы этого дома. Так решил Алексей Петрович. Главным было другое. Наконец вокруг воцарилась тишина. Где – то вдалеке на улице был слышен шум машин. Но здесь было тихо. Можно было попробовать выходить из укрытия. Идти – то было вовсе и не далеко, если сравнить с другими его мероприятиями. По сравнению с этим парнишкой из спорткомплекса Олеся досталась ему малой кровью. Можно и так сказать. Хотя, конечно, нужно было ещё попасть домой. Но он прошёл эти четыре квартала, отделявшие его от безопасности действительно быстро. Ха! Не зря он прогуливал свои дежурства… Да и сейчас, освободившись от свое ноши, он шёл в школу. Настроение было хорошим. И даже очень. Пришлось, правда, просто связать Олесю по рукам и ногам. Не было свободных ошейников. Вот ведь как постояльцам в его гостинице не хватает мест. И какие постояльцы?! Интересно, что теперь запоёт этот Мухин… Наверно, теперь его отстранят от дела. Да, обычно так поступают с сотрудниками органов, которые могут относиться пристрастно к делу, которым они занимаются. Во всяком случае, так бывает в кино. Как бывает в жизни, Алексею Петровичу было сложно судить. Хотя логичен именно такой ход событий. Интересно, кто же тогда будет заниматься этим делом? Вообще для Горшкова была удивительна вся эта ситуация…  Интервью… Не скрывая лиц и фамилий… Если бы не оно, Алексей Петрович ничего бы не знал. И Олеська спокойно бы жила себе и, возможно окончила школу... Ну и что там дальше обычно по сценарию… А так… Они же натурально подставились. Интересно, для чего они это делали? Что это было? Бравада? Голыми руками возьмём этого сумасшедшего придурка, да шапками закидаем? Так? Или они просто хотели этим показать, что всё под контролем? Это действительно говорит о том, что они не знают, что им делать дальше. «Это у меня всё под контролем…» Алексей Петрович окончательно успокоился.

 

В тот вечер, когда Горшков похитил Олесю, Алёна была в гостях со своим молодым другом. И дома она появилась далеко после полуночи. Алёна пришла домой одна. Будучи слегка под шофе, она не обратила внимания на необычайную тишину, царившую в квартире. Ночью и должно быть тихо. Но не было слышно даже дыхания обычно спящей в это время дочери.

Утром Алёна проснулась как обычно. В соседней комнате зазвонил будильник дочери. Алёна всегда вставала раньше дочери. Но сегодняшнее небольшое опоздание ведь было простительно… 

- Олесь! Поставь чайник! Пожалуйста…  - Был уже восьмой час, и давно нужно было собираться на работу, а она всё отлёживала бока. Так не хотелось вставать, и голова немного побаливала. «Может, стоит даже посочувствовать Мухину… Он – то её, горькую, лакает изо дня в день…». Она уткнулась лицом в подушку. Та была такой манящей… Но нужно было вставать, красить глазки, пить чай и… вперёд. Кстати, чай… Где там чай? – Олесь! Ты встала уже? Чего молчишь? Чего будильник не выключаешь?

Звон продолжался. В ответ было молчание.

-Олеся, ну что ты молчишь? «Где она есть? Всё ещё спит что ли?» - Она недовольно подняла голову и, помотав ею из стороны в сторону, попыталась сбросить с себя пелену сна. Спустив ноги на холодный ламинат пола, она накинула короткий шёлковый халатик, попутно бросив взгляд на большое трельяжное зеркало. На голове, конечно, черт – те что…  И следа не осталось от вчерашней пышной причёски… Но фигура… Фигура в её почти сорок всё ещё ого - го! Попа, ножки… Была бы мужиком, сама бы себя захотела. Ах! Женщина шлёпнула саму себя по ягодице. И, взбодрившись таким нехитрым образом, вышла из спальни.

- Олеся… - Она заглянула в гостиную, где на диванчике обычно спала дочь. Но и там её не было. Выключила будильник. «В кухне может быть?» Но оттуда не было слышно звуков закипающего чайника. «Ушла? А куда в такую рань?»

«Так… Где телефон?» - Алёна была не слишком беспокойной матерью, но решила, что мухинское «помешательство» на вездесущем похитителе взрастило свои побеги и в её сознании. Поэтому в последнее время дочь обычно не уходила из дому без предупреждения. «Параноик чёртов!.. Начнёшь тут собственной тени бояться!..» Она негодовала, но машинально продолжала искать свой телефон. «Вот! Наконец…» Женщина нашла нужный контакт и послала кнопку вызова. «Ну и…». Она звонила дочери, сидя на тумбочке в прихожей. И её даже слегка подкинуло, когда сзади на полированной деревянной поверхности вдруг заёрзало что – то и послышалась какая – то готическая мелодия. Телефон Олеси был здесь. А с ним она была почти неразлучна. Без него она могла разве что выскочить с пакетом мусора на помойку, да и то не всегда. Значит она всё – таки здесь? Это становилось загадочным. А загадок Алёна не любила. Меньше чем за полминуты она обошла всю квартиру. Дочери не было. Ну может, она действительно вышла вынести мусор? Хотя чего бы в такую рань? А вот захотелось! Сейчас придёт. Её ключей от квартиры тоже не было. Успокоившись, Алёна сама пошла на кухню ставить чайник на огонь. «Это ж надо! Мелочь просто вышла с мусором. А она тут уже чуть ли не в розыск решила подавать! Ха!.. Вот дур - ра старая. Истинная правда – блондинка!»

В ожидании прошли пятнадцать минут. «Ну сколько ты там ходить – то будешь? Ёклмн…» Алёна снова начинала нервничать. Чайник уже закипел. Она налила кипятка в кружку, бросила в него пакетик чая. Сев на табурет, она машинально подёргивала за ниточку. Отхлебнула, но сделав первый небольшой глоток скривилась в гримасе отвращения. Горький. Это был не чай, а что – то подобное тому, что пьют зэки – ей Мухин рассказывал, давно, ещё в молодости. «Так! – Алёна хлопнула ладонью по столу. – Где она может быть? Телефон на месте, вещи для выхода в город тоже вроде бы… Значит, она вышла куда – то недалеко.» Алёна как была, в халате, бросилась в подъезд. «Здесь нет! Ну я тебе покажу… Попадись, зараза мелкая.» 

Алёна мысленно подбирала слова, которые хотела сказать дочери. Но выскочив из подъезда, она её не увидела. «Мусорка? А ведь в помойное ведро так и не додумалась заглянуть…» Крутя головой во все стороны, она дошла до огороженной листами ребристого металлического профиля площадки, где стояли баки. «Никого… И что это значит? Может она просто вышла погулять… Хотя Мухин же с неё сто раз обещание взял не выходить из дому, не предупредив меня…» Она торопливо пошла назад. Вернувшись в кухню, Алёна первым делом пошла к мусорному ведру. Оно действительно было пустым. Значит, Олеся действительно вышла вынести мусор. И… пропала. Да что за бред она несёт? Мелкой – Алёна так часто называла дочь – нет всего… А кто знает, сколько её действительно нет дома? Может, она и дома не ночевала…  «Ах, что за…» Нужно было звонить Мухину и рассказать ему всё как есть. Но как это сделать? Бывший за дочь просто порвёт её на кусочки. Собравшись с духом, она всё же позвонила Мухину.

- Да! – Голос Виктора звучал не слишком приветливо. Впрочем, это ей было и понятно. У него – то, наверно, голова болит посильнее, чем у неё самой. Он ведь тоже вчера не чай пил… - Ну говори! Чего в трубку сопишь? Что – то случилось?

- Слу – училось? – Алёна сумела наконец проблеять.

- Что? Олеся?

- Да – а…

- Ну что ты там резину тянешь?! Что с Олесей?

- Пропала… - Виктор ни разу за всё время, что знал Алёну, не слышал её голос таким жалобным – «Значит, что – то действительно стряслось. Эта сучка просто неспособна чувствовать себя виноватой, а тут такой тон…» Он как был в домашней футболке и спортивных штанах помчался к Алёне. Уже через двадцать минут он знал всё, что могла сказать бывшая жена. Это было сильным ударом для него. Мухин на несколько минут даже растерялся, и Алёна это заметила.

-Мухин! Витечка, миленький! – Она опустилась на колени и так подползла к Виктору. – Найди её, пожалуйста! Ты ведь найдёшь её, да? – Алёна с надеждой заглядывала ему в глаза. Мухин сомневался в том, что это её естественная реакция. Может Алёна ползает на коленях и льёт слёзы только потому, что это ожидаемо в подобной ситуации… Но сейчас некогда было об этом думать.

- Смотреть за ней надо было лучше! А не с молодыми мальчиками трахаться… - Он сбросил её руки со своих колен, в которые женщина уцепилась так, как будто это могло что – то решить. – Нам ничего не известно! Когда она вышла из дома, куда… Если бы ты была внимательной матерью, - на последних словах он сделал акцент, - может вообще бы ничего не произошло… Но раз так…

- Работать надо лучше! И отцом, мужем нормальным быть… - Она бросила ему в лицо эти слова упрямо посмотрела снизу вверх, но потом, осёкшись, замолчала.

- Живо вспоминай, не видели ли вы кого – то подозрительного. Может лицо какое – то слишком часто мелькало рядом… Я не знаю, что это могло быть. На улице, может, к вам кто – то подходил…

Мухин наконец совладал со своими эмоциями и пытался наметить хотя бы мало – мальский план действий. Он выжидательно смотрел на Алёну.

- Ну что ты на меня вылупился? Не было ничего такого… Да мы и бываем – то где - то с ней вместе очень редко…

- Может она что – то рассказывала…

- Рассказывала, рассказывала… - Алёна морщила лоб. – Да не было ничего такого! Ну разве что был какой – то дед…

Виктор оживился.

-Что за дед?

- Да не знаю я толком ничего… Просто она шла за каким – то дедом. У того сердце, вроде, прихватило. Олеська ему помогла, лекарство ему из кармана вытащила, дала воды из своей бутылки. Я больше об этом беспокоилась. Вдруг он «тубик» какой – нибудь… Ну или ещё что – нибудь в таком духе… Я её даже анализы заставила сдать. Ну там всё в порядке оказалось. Да там ничего такого – то и не было… И прошло уже несколько дней.

- Ага… Как выглядел дед? Что он ей говорил?

- Да дед как дед, обычный в общем, с бородкой… И одет прилично. Всё, говорит, фамилию и имя у неё спрашивал… Хотел в газете о ней написать. Кто у нас их сейчас читает?..

- Она сказала ему фамилию?

- Не знаю, Витя… Наверно, сказала. Ну я бы сказала… Жалко что ли?

- Да, не жалко… А он ей себя назвал?

- Ну не знаю. Она мне толком ничего не рассказывала. Так, посмеялась… Да и всё.

- Ну а ты, наверно, не особенно – то и слушала…

- Ой, ладно… Только не начинай. Сам – то отец с большой буквы! Всем папашам пример… - Агрессия Алёны то угасала, то вспыхивала с новой силой. – Иди к чёрту, козёл… Дочку лучше найди… - Последние слова прозвучали уже почти просительно.

- Ладно! Мне ехать нужно… - Резко повернувшись, Мухин вышел из квартиры. Разве мог он всего лишь несколько лет назад представить себе, что эта квартира будет ему чужой? Что любимая женщина станет врагом? Что, наконец, ему придётся бегать по всему городу в поисках дочери, попавшей в лапы… «В чьи же лапы ты попала, девочка? Если бы знать…» Мухин быстро спустился и сел в машину, но не знал, куда ему ехать. Ему не было видно, но Алёна стояла за занавеской и наблюдала за ним. А он прокручивал мысленно их диалог. «Дед… Дед… Снова какой – то дед. Надо найти того… спортсмена и наведаться к нему… Ну а дальше – то что? Вряд ли стоит ожидать, что, даже если это он, то похищенные сидят у него где – нибудь на виду и пьют на кухне чай. Что ему предъявлять – то? Ему никто даже постановление на обыск не даст… Это возможно только после суда. И то – под вопросом. А пока всё это будет происходить… За это время можно много всего сделать. Хотя не факт, что дед держит людей у себя дома. Вообще как это возможно? Он же не на острове живёт?» Мухин рассуждал о старике как о преступнике словно для него этот вопрос был уже решённым. «А если это не так?» Просто имея даже слабенькую иллюзию уверенности, было как будто  легче продолжать работу. 

Тем не менее, Мухин всё же решил сосредоточиться на таинственном старике и разыскать его. Заведя автомобиль, он поехал домой. Нужно было её заехать домой, переодеться…  Он чувствовал, что нужно торопиться. «Кто знает, где сейчас Олесёнок? И что с ней там делают?»

Войдя в здание Следственного комитета, он сразу же услышал от дежурного: «Товарищ майор, вас товарищ полковник искал».

- Да, спасибо! «Удивительно, что Потапенко ещё не позвонил ему ни разу». Мухин заглянул в телефон. Он ошибся: Потапенко звонил, и не один раз. Но все пропущенные звонки приходились как раз на время, когда он слушал, что ему рассказывала Алёна. Телефон остался дома. «Потапенко… Может он как – то повлияет на получение постановления? Хотя, конечно, это полный беспредел. Я сам им возмущался. Да… Пока жареный петух в жопу не клюнул…» Ему в пору было хоть монетку бросать. Он не знал, как войти к начальнику. Он вошёл в приёмную и спросил у секретарши: «У себя?».

- Ага.

Но в следующую секунду Виктор понял, что вопрос был лишним. Из – за закрытых дверей послышались вопли Потапенко.

«Он психопат. И ему нужно лечиться.» Мухин ждал, когда крики закончатся. Наконец всё стихло, слышно было только какое – то невнятное бурчание. Открылась дверь. Большая голова с буравчиками глаз высунулась наружу.

- О!.. Милостивый сударь!.. А вы никак на службу надумали явиться? Твою мать, ты почему на звонки не отвечаешь?! Я тебе битый час пытаюсь дозвониться. Оглох что ли? Или ещё и ослеп вдобавок? Почему на совещании не был? Опять вчера бухал?.. Как ты мне уже надоел, если бы ты только знал, Мухин… - Всё это говорилось уже наедине, когда они прошли в кабинет, и Мухин прикрыл за собой дверь.

Потапенко уселся в своё кресло.

- Чего молчишь? Что по похищениям? Что по твоему деду?

На последнем разносе, который ему устроил Потапенко, Мухин только пообещал ему и себе вплотную заняться тем стариком. Это было несколько дней назад. Но дело мало сдвинулось с места. Через администрацию спорткомплекса он узнал данные этого человека, потом послал запрос уже в информационную базу МВД. Но оттуда ничего интересного не пришло: родился, окончил школу, институт, работал учителем в местной школе… заурядный в общем – то человек. Да и возраст… Куда такому похищать молодых сильных парней? Мухин закинул справку в ящик стола и стал тогда в тупик, не зная, куда ему двигаться дальше.

- Да нет ничего по деду… И тут ещё одна проблема.

- Что ещё?

Виктор молчал.

- Что ты стоишь как в штаны насрал, Витя?

- Олеся пропала.

- Э – э – э… Твоя Олеська?! – Потапенко вытянул руку в сторону на уровне высоты столешницы, обозначив рост Олеси.

- Да… Только она уже не такая, - Мухин повторил жест Потапенко и поднял руку на уровень своего плеча.

- Эге – ге… - Было видно, что для Потапенко это сильный удар. Мало того, что его самый башковитый следователь не может поймать тех, кто похищает людей, так ещё и у него самого похищают дочь. Это уже, откровенно говоря, был перебор. – Сдавай дело…

- Что? - Виктор не сразу понял смысл того, что ему сказал начальник.

- Дело, говорю, сдавай… Садись вот, пиши заявление на отпуск… Ну сам знаешь. Чай не маленькая деточка… Что ж мы делать – то будем? – Этот вопрос полковник пробубнил уже себе под нос.

- В -лерий Петрович! А кому я дело – то сдам? Вы смеётесь что ли? Кто тут этим будет заниматься? Вы что ли? – Мухину сейчас было всё равно, и он даже не заметил своей дерзости по отношению к шефу.

- Валерий Петрович, Валерий Петрович! – Потапенко передразнил Мухина. - Кому надо, тот и будет заниматься! В край буду звонить! Тут всё слишком далеко зашло. Пускай приезжают и помогают. Ну что ж? Может уволят, может посадят… Но дочку твою мы должны вытащить. – Для Мухина было неожиданностью слышать подобные слова от начальника.

- Да, - Мухин печально вздохнул. – Если она жива ещё.

- Стоп, Витя, стоп! Вот этого уж точно сейчас не нужно… Может ты слишком близко подошёл к ним… Ну к этим упырям. И это попытка на тебя воздействовать? А что такого? Способ стар как мир, но в действенности ему не откажешь. Да… Подумай.

- Не знаю… К чему я подошёл…Требований – то мне никто не предъявлял, так что…

Мухин ушёл, оставив Потапенко в задумчивости.

С этой минуты он официально был в отпуске без содержания. Отпуск был на неопределённый срок. Идя по коридору, он размышлял: что дальше? Куда идти? За кем гнаться? К чему он мог близко подойти? У него в голове была пустота. Не о чем было даже думать. Никаких зацепок, конкретных подозреваемых. Мысленно он уже в миллионный раз перебрал все возможные варианты. Ничего! Последним, кого он рассматривал, был тот дед. Дед… А что, если он всё – таки как – то связан с этим делом? В спортзале был дед. И С Олесей контактировал дед. Седой, с бородкой… Описание совпадает… Ну а дальше то что? Он придёт к этому старпёру и попросит его показать, где у него похищенные? Идиотизм! В таких случаях можно просто послать человека куда подальше и тем закончить разговор. Так – то! «А какой другой выход?» Ну просто поговорить – то с ним можно. Мухин зашёл к себе в кабинет и достал справку о старике. Потапенко потребовал сдать все материалы по этому делу ему, но Виктор успел сделать копии всех документов – так, на всякий случай. «Алексей Петрович Горшков. Шестьдесят четыре года. Так – так… Всю жизнь проработал в школе учителем русского языка и литературы… Ага… Наверно, книжки читать любит дедуля… Женат не был. Странно. Весь такой из себя положительный. А чего ж с бабами не сложилось? Ладно, скоро мы с тобой побеседуем, наш дорогой спортсмен…» Виктор снова кинул взгляд в ящик и увидел протокол опроса, который проводил участковый с собачником, который притащил в ветеринарку псину с «предположительно человеческими останками». Фамилия собачника была Горшков. Документы были получены им в разное время, и он не связал их. Да и вообще заключение судмедэксперта и протокол он проглядел так, мельком. Но теперь… Мухин уточнил адрес, по которому был прописан Горшков и словно на крыльях полетел туда. «Что ему сказать? Наверно, можно попробовать ещё раз расспросить его о Клименко. А если эта тварь действительно похитила Олеську… Должен же он чем – то себя выдать. Сомнительно, что он не знает, чья Олеся дочь».

 

 

Алексей Петрович спускался в подвал, на ходу проговаривая то, что он скажет Олесе. Ему было очень тяжело. Он сумел её похитить и притащить сюда. Но как её теперь есть, он не имел ни малейшего понятия. Она спасла ему жизнь. Да, это было всего лишь спектаклем, который он для неё разыграл. Но она – то об этом не знала… И сжалилась. Тьфу! К черту все эти сопли!

Спуск в подвал представлял собой обычную лестницу, состоящую из одного, но достаточно длинного марша. Горшков до самой смерти, наверно, не смог бы забыть, сколько крови и пота она ему стоила. Чтобы соорудить эту лестницу, по которой можно было бы нормально ходить, не держась ни за что руками, пришлось сам подвал сдвинуть немного от места будущей ляды, прорубить проход к нему в толще земли, обложить его тонким слоем кирпича, установить деревянную опалубку, укрепить конструкцию арматурой и уже только после всего этого заливать формы для ступеней бетоном. Одно только это позволяло Алексею Петровичу гордиться собой. Всё было сделано топорно, но прочно. Горшков по пути ощупывал стены вокруг себя. Он смог сделать вот это всё! И что? Разве всё это было зря? Всё сломает какая – то банальная жалость? Хрен уж там! Он сожрёт эту девку и даже не поморщится! А то, что она ему помогла… Это вполне ожидаемый поступок заурядного человека. Он на секунду остановился в темноте перед входом в подвал, где лежали трое пленников. Тихо. Не слышно даже ничьего дыхания. Уж не поубивали ли они там друг дружку, чтобы избавиться от мук телесных?! Горшков нащупал выключатель справа от входа и заглянул внутрь помещения. Если бы сюда заглянул кто – нибудь посторонний, то его, наверно, вырвало бы прямо на пол. В этом можно было не сомневаться. Но Алексей Петрович отреагировал более спокойно. Хотя картина напоминала кадры из самых жутких голливудских триллеров. В каждом из углов было по пленнику, сидящему на цепи. А у верстака лежала Олеся. Руки её были туго связаны за спиной, а потом притянуты к связанным же ногам.  Девушке в таком положении было очень тяжело дышать. Но Алексей Петрович об этом не задумывался. Не хватало ещё, чтобы она поднялась наверх и навела там шороху. Она – то и была сегодня его главным блюдом. Точнее её нежные бархатистые щёчки. Это было довольно удобно. Хотя бы сегодня можно будет обойтись без большой кровопотери и работы с обжигающей паяльной лампой. Олеся поняла его намерения и замычала, начала крутиться и бросать молящие взгляды по сторонам. Но помощи – то ждать было неоткуда. Такая глубокая тишина в подвале и царила, потому что пленники услышали его шаги и молили Бога только об одном: НЕ МЕНЯ, ГОСПОДИ!!! Поэтому они чуть дышали, боясь своим дыханием привлечь взгляд мучителя к себе. Они понимали полную собственное бессилие и безнадёжность положения, в котором оказались волею судьбы. Олеся же ещё надеялась на чудо. Ведь это она помогла деду тогда, несколько дней назад, когда ему стало плохо. Неужели он её не узнаёт? Так ведь нет! Он сам спросил её, узнала ли она его. Но зачем она ему? Это какой – то кошмарный сон! Ведь наяву такого быть просто не могло! Она верила в то, что люди не могут быть настолько жестоки. Тем более к тем, кто сделал им добро. Поэтому она билась как рыбка, надеялась на… Он не могла чётко сформулировать, на что же конкретно надеялась, лёжа связанной по руками и ногам в этой злополучной холодной яме. Олеся пыталась уверить себя, что стала для этого сумасшедшего старика кем – то более близким, чем все. Более близким, чем вот эти люди, закованные в цепи. У девушки вообще нет ни рук, ни ног. У парня всё вроде бы было на месте. Ведь со своими так не поступают? Это было для неё одним из жизненных аксиом, в которые она верила с детства. И так – это как? Отрезать от человека по куску… И что потом? Старик что, людоед? Это вообще никак не укладывалось в голове? Он сумасшедший? Как видно так…    

Алексей Петрович  перешагнул через лежащую на полу Олесю к верстаку, где у него лежали инструменты и небольшой запас обезболивающих.  И уже поставив вторую ногу на пол, подумал, о том, что нарушает свои же правил. «Что если бы он сейчас извернулась как – то и сшибла меня с ног? Я бы грохнулся на пол. Может разбил бы голову… Что тогда? Она могла бы подползти к Игорю или Кристине… Кристина ей мало чем могла помочь, а вот Игорь сумел бы развязать. И тогда сме- ерть! Им терять нечего. Тьфу, чёрт. Привидится же всякое…» Он живо представил себе картину собственного убийства. От этого ему стало страшно. Алексей Петрович понимал, что люди вокруг испытывают к нему сильнейшую ненависть, но до него это всё равно не доходило полностью. Как так? Это же он! Алексей Петрович Горшков, добропорядочный гражданин, он помогает бедным, подаёт нищим… Он, чёрт побери, бездомных собак и кошек кормит, а на уколы для одной бродячей псины целых восемь тысяч извёл. Хотя эта зараза всё равно подохла… Бес с ней! Как его можно ненавидеть?.. Ну да, он их ест, конечно… Но ведь у него просто нет другого выхода… Если не они, то другие должны будут умирать. «Слишком много мыслей!» Горшков приготовил укол обезболивающего для Олеси. Щёки! Сегодня он возьмёт её щёки. За столько времени своего человекоедения он так и не удосужился их попробовать, отдавал Карату и Альфе. Брезговал, хотя и не мог, взять в толк почему. А ведь мясо там должно быть нежным. Конечно, это доставит Олесе одну большую проблему. Она не сможет нормально питаться. Как можно есть, например, суп, когда он просто выливается у тебя изо рта. Может, у Кристинки отрезать? Всё равно скоро её убивать придётся. Горшков задумчиво посмотрел на Кристину. Та, заметив пристальный взгляд Алексея Петровича, в сильнейшем приступе страха задрожала. Её тело после нескольких недель пребывания в этой камере пыток превратилось в куцый обрубок. Не было больше ни тонких рук, ни длинных ног. Мышцы на спине были срезаны. Тело превратилось в сплошной комок постоянной дикой боли. Это боль не прекращалась. Хотя бывали и вспышки, когда старик отрезал от неё новый кусок. Она понимала, что смерть была бы для неё избавлением от мук и единственным выходом. Понимала, что это, наверно, произойдёт очень скоро. На ней просто осталось слишком мало мяса. И просто… этот ад продолжался слишком долго – она, не видя солнца, потеряла счёт дням, проведённым здесь. Кристина даже желала себе смерти. Но вот сейчас, когда Алексей Петрович взглянул на неё, она оцепенела от ужаса в ожидании новой крови, новых ожогов. Чёртов сумасшедший не мог придумать ничего умнее, чем просто прижигать кровоточащие раны. Горшков отвернулся от нее и, взглянув на Олесю, кивнул сам себе, словно подтверждая что – то. Кристина в этот момент испытала смешанное чувство облегчения от того, что сегодня её не будут резать, и сожаление от того, что мучения продолжатся.  

Алексей Петрович не знал, почему решил резать всех подряд, а не ел одну жертву до конца. Он испытывал странное возбуждение, когда понимал, что может сегодня отрезать кусок от одного человека, а завтра от другого. Он король над ними, их пастух, а они всего лишь его безропотные овцы. Они не могут ему сделать ровным счётом ничего. А то, что они мучаются от боли?.. Ну что ж поделаешь? Им просто не повезло. Когда – то не везло ему, а теперь им. Хотя сам себе объяснял это просто нежеланием есть лежалое мясо.

Алексей Петрович прыснул струйкой ультракаина и повернулся к Олесе. Зря он боялся. Девчонка была крепко связана. Он наклонился и вонзил укол ей в скулу. Да, было бы неплохо иметь под рукой нормальный наркоз, какой дают при операциях, а не заниматься этими извращениями. Да только кто ж ему даст такие возможности? В каком – то смысле бутылка водки может считаться даже куда более лучшим анестетиком, чем все эти хитрые придумки. Придётся снять у неё с лица липкую ленту. Как он сразу об этом не подумал? Хотя можно и так! Алексей Петрович так и оставил Олесю со ртом, заклеенным скотчем, под которым в рот был воткнут кляп из тряпки. Он не знал где проходят лицевые нервы и потому вонзил иглу шприца наугад.

Алексей Петрович мысленно укорил себя за то, что не удосужился заглянуть в интернет и найти там хотя бы общее понятие о том, куда нужно колоть. «Ай… Была – не была! Авось получится». Но не получилось. К его превеликому сожалению. Он не учел ещё одного фактора – психологического. Когда Олеся поняла, что с ней сейчас будут делать, она завопила так, Горшков чуть не оглох. И ведь это с кляпом во рту! Что ж тогда будет, если его снять? Но, подумав немного, он всё же решил, что освободить рот девушке всё же придётся. Он напоит её спиртом как всех остальных.

- Подожди чуть –чуть, милая… Сейчас всё сделаем… -  Алексей Петрович поднялся в верхний подвал за бутылкой спирта.

У Олеси от собственного крика так заложило уши, что она какое – то время ничего не слышала. Иначе ей было бы слышно, что слабым голосом проговорила из своего угла Кристина.

- Сейчас вернётся… Наверно, за пойлом пошёл. – Её Алексей Петрович часто поил, даже когда не занимался ею. Он делал это просто для того, чтобы она не кричала от боли. Горшков уже не задумывался о том, сколько в ней алкоголя, как это было с Вовой, которого он решил не есть.  Игорь, сидевший у противоположной стены подвала, был цел. Алексей Петрович ещё не трогал его. Но пленник понимал, для чего он здесь, понимал, что его ждёт и со страхом смотрел на Горшкова, когда тот входил в подвал. Но нет, и сегодня снова не он. Игорь с облегчением выдохнул, когда увидел, что Алексей Петрович занялся Олесей. Ему было искренне жаль молоденькую девушку. Но страх убивает в людях всё самое лучшее: гордость, сострадание, человеколюбие. Поэтому он порадовался, когда Горшков склонился со шприцем над Олесей. Но вот что – то явно пошло не так, как задумывал Алексей Петрович. «Только не ко мне!!!!!» Игорь понимал, что не может приказывать хозяину дома, но пытался сделать это хотя бы мысленно. Алексей Петрович снова спустился в подвал. Уже с бутылкой. Нет, сегодня он будет резать именно Олесю.

 

Олеся появилась здесь несколько дней назад. Точно Игорь не мог знать, потому что утратил чувство времени. - Кто здесь? – Подал голос Игорь, когда за Алексеем Петровичем, только что притащившим девушку, захлопнулась ляда.

В ответ было раздалось только нечленораздельное мычание. «Наверно, девушка. Судя по голосу так.» Чуть дальше был слышен ещё один слабый голос. Это была Кристина. Её Игорь уже узнавал в темноте. Темнота была их теперь постоянным спутником. Это раньше Игорь не любил темноту. Но теперь, после пребывания в этих застенках, он поменял к ней своё отношение. Потому что когда здесь зажигался яркий свет, приходил чёртов старик. Он доставал свои жуткие инструменты. И тогда начинался ад. Кровь! Она брызгала, натекала целыми лужами. Старик их затирал. Пытки сопровождались криками. Его самого Алексей Петрович не трогал, зато отрезал руку и ногу у Кристины. Это было настолько ужасно, что в это было невозможно поверить. Но в это нельзя было не верить. Игорь видел всё своими глазами. Это не кошмарный сон. Всё происходит наяву. И это ждало его. Но вот старик приволок кого – то ещё. Это давало какой – то шанс… Шанс на что? На то, что его оставят в живых? Нет, на это надеяться не приходилось. Была просто возможность пожить на несколько дней подольше. Может даже на несколько недель больше. Хотя что это могло изменить? Может разогнаться и треснуться об стену головой со всей дури? Игорь не знал, что ему пришла в голову мысль, когда – то посетившая и Дениса, также находившегося здесь. Он не мог знать, как сильно это огорчило Алексея Петровича. Но у Игоря не было решимости, которую имел его предшественник. Тот уже понял, что не увидит солнца своими глазами и что терять уже нечего. Игорь же ещё на что – то надеялся. Но новая жертва этого старика… Может он отвлечётся на неё? Он не знал, что Алексей Петрович действительно решил доесть Кристину, а уже потом приступить и к нему. Ну а олесины щёчки… Горшков хотел себя немного побаловать. Их кожа показалась ему такой нежной… Как можно угадать ход мыслей маньяка? Игорь успокоился, только когда увидел, что Алексей Петрович сдирает с лица Олеси скотч, вынимает изо рта кляп, а затем пытается разжать её рот, чтобы влить в неё порцию спирта.

Алексей Петрович опрометчиво засунул в рот девушки указательный палец, желая оттянуть хотя бы кожу губ, но та укусила его до крови.

- Вот ведь зараза!.. Сучка малолетняя… Ишь ты… Что за девки пошли? Чуть что, так сразу кусаться! Ну я тебе покажу как меня кусать. – Олеся зря укусила Горшкова. До её укуса остатки собственной совести не позволяли ему действовать с полной отдачей. Но своим укусом девушка словно убила всю его жалость по отношению к ней. В один миг. Она это поняла уже в следующую  секунду. Потому что Горшков отвесил ей увесистую пощёчину. Затем он открыл бутылку, из которой пахнуло спиртом, сел на неё сверху и зажал голову коленями.

- Ну как? Теперь тоже попробуешь укусить, а? Жри, тварь! Ментовское отродье… - Он уже отработанным движением зажал ей нос и начал заливать в рот алкоголь. Девушка начала кашлять, когда огненная жидкость пошла не в то горло. Лицо покраснело, а на глазах выступили слёзы. Алексей Петрович понял их по - своему.

- А… Образумилась? Делаешь вид, что стала хорошей девочкой? И чего я вечно с вами цацкаюсь? Жёстче с вами всеми надо, жёстче…  - Он вспомнил процесс откармливания гусей на французской ферме. Там их готовили специально для приготовления фуа – гра – особого блюда из гусиной печёнки… Так вот там с пернатыми особо не церемонятся. Берут его, понимаешь ли, и засовывают в горло трубку. И через неё заправляют гуся кормом. Прямо как машину на заправке!.. Вот как надо… Пока Алексей Петрович размышлял о прелестях французской кулинарии, Олеся продышалась и настороженно смотрела на него, обездвиженная его коленями. Он опустил на неё глаза. – Ну что? Получше стало? Продолжаем?

Не дожидаясь ответа, он снова зажал девушке нос в ожидании момента, когда она откроет рот для вдоха. Но та сквозь зубы процедила вопрос.

- За что вы меня мучаете? Что я вам сделала плохого?

«Ну вот, опять сбила мне весь настрой». Он отставил бутылку, даже забыв её закрутить крышкой.

- Я вам помогла, когда вам стало плохо… Может, нужно было сделать что – то ещё? А я не… И вы обиделись? – Олеся допускала даже самые нелепые гипотезы и тыкалась наугад. Ответа повелителя судеб, которым он здесь был для всех, ждала не только Олеся. В слух и зрение целиком превратились Игорь и Кристина, точнее тот кусок, что от неё остался. Повисла тяжёлая тишина.

- Понимаешь… деточка? Твой папа меня очень сильно обидел. – Горшков задумался и не сразу расслышал, что ему задали вопрос.

- Папа? А что вам сделал мой папа? Он следователь… - Олесю упоминание об отце озадачило, и перед ней сразу возникла тысяча предположений, кому и как мог насолить её отец. Это не казалось чем – то сверхъестественным. Всё – таки профессия её отца предполагала появление у человека недругов. – Он преступников ловит…

Последняя фраза была сказана зря. Потому что Горшков вновь начал собираться с силами.

- Он меня оскорбил. Бросил мне вызов. Я его принял. – Он постарался сказать это максимально твёрдым голосом.

- А… Так это ты тот самый… Который похищает…

- Угу… - Это неловко сформулированное Олесей определение, данное ему, окончательно восстановило силы Алексею Петровичу. – Ну теперь, когда ты всё поняла, хватит трепаться. Спирт выдыхается. – Он с новой силой зажал голову девушки коленями. Та попыталась взбрыкнуть. Отчаяние придало её движениям мощи. Но Горшков держал крепко. Он снова захватил пальцами тонкий девичий нос. Но Олеся опять только растянула губы и дышала сквозь зубы. Они мешали ему просунуть горлышко бутылки в рот девчонки.

«Зубы! Я тебе покажу зубы!» Он опять поставил бутылку на пол и потянулся к верстаку. Было неудобно, но всё же сумел достать молоток.

- Открывай рот! – Это прозвучало ультимативно.

В ответ Олеся попыталась отрицательно помотать головой. Получилось не очень, но Горшков всё понял. Олеся крепко сжала веки. До неё не доходило понимание того, что с человеком могут обращаться настолько жестоко.

- Ну как знаешь. – Он коротко тюкнул.

Удар был слабым, но причинил девушке дикую боль, расплющил губы. Раздался стон. Но злополучные зубы были на месте. Алексей Петрович стукнул в то же место по центру рта, но уже чуть сильнее.  Раздался хруст.  Такой не спутаешь ни с чем. Горшков пальцами очистил образовавшееся отверстие от осколков зубов.

У Олеси сквозь сжатые веки выступили слёзы. Ей было больно не столько от ударов, сколько от понимания того, что с ней смогли обойтись вот так, как с… Она даже не могла дать этому определения. По её мнению, так нельзя было поступать даже с животными, не то что с людьми. Алексей Петрович, впрочем, понял её слёзы по – своему.

- Ну – ну… Милая, не плачь!.. Сейчас тебе полегчает… - Он сунул ей в рот всё ту же бутылку. Олеся не сопротивлялась. Поэтому он больше сосредоточился на том, чтобы девушка не захлебнулась. Наконец она отключилась, и можно было резать. Но как? Он наметил остриём ножа первый контур. Получается что – то слишком маловато. И чего их так нахваливают? Когда Алексей Петрович стал углубляться в тему каннибализма, он изучил много соответствующих материалов на просторах интернета. Там часто попадались рассказы людоедов именно о щеках и о том, как они нежны.

- Ну может и нежны… Кто ж спорит? Но мяса здесь явно маловато будет. Может ещё что - нибудь у кого – нибудь оттяпать? – Алексей Петрович беседовал сам с собой вслух. За ним водилась такая привычка. Поэтому его рассуждения слышали Кристина и Игорь и при словах «ещё что - нибудь» постарались вжаться в бетон подвала. – Ай… Ладно, настроя нет.

Он вернулся к щёкам и взрезал кожу лица. Резать по кругу было довольно неудобно. Он этого никогда не делал. Голову целиком отдавал на растерзание собакам, оставляя себе на память только лишь глаза жертв. Да и то иногда. Их и так набралось уже больше половины трёхлитровой банки.

- Гм… А ведь ещё и язык есть… Конечно, не говяжий. Но всё же… Значит, надо будет попробовать. – Алексей Петрович пожалел, что нельзя сделать этого прямо сейчас – он слышал о том, что в языке сходятся крупные артерии. Но как останавливать сильное кровотечение во рту, не представлял. Тут паяльной лампой не обойдёшься. Ну и ладно… Кристинку будет забивать, тогда и попробует её язычок. А сейчас – щёки…

Он с усилием протащил по молодой коже лезвие. Она сразу развалилась.

- Хорошо идёт! Нож здорово наточил…

Алексей Петрович поднялся с олесиными щеками в одной руке и ножом  в другой, взвесил полученные кругляши и покачал головой. Он глядел на безобразные окровавленные раны, сделанные им на молодом девичьем лице, но сожалел совсем не о них.

- Ну, этого не хватит даже на один зуб. Придётся и вам немножко расщедриться, мои дорогие… Он по очереди посмотрел на Кристину и Игоря. Положив щеки и снова взяв бутылку, он перешагнул через слабо стонущую Олесю и направился к Игорю.

- Ну что, дружочек… Ты понимаешь, чего я от тебя хочу?

Игорь, в страхе вжавшись в угол, отрицательно помотал головой.

- Игорёк! Как же ты можешь не понимать? Ты же всё сам только что видел. Мне нужны твои щёки. А ещё вот той молодой дамы… - Он ткнул пальцем в сторону Кристины. Алексей Петрович разговаривал с парнем, стоя пока в отдалении, опасаясь удара ногой снизу. – Ты ведь не будешь капризничать?

Игорь снова помотал головой.

- Вообще невежливо это… С тобой разговаривает человек намного старше тебя, а ты слова сказать не можешь… Ну, видно, молодёжь вся такая сейчас. Ладно, открывай рот. Для тебя ж стараюсь… Чтобы тебе не больно было.

Он подошёл ещё чуть ближе. Игорь не проявлял признаков опасности. Взгляд был всё таким же затравленным. Горшков подумал, что парень сейчас был похож на него самого в школьные годы. Он также надеется обойтись малой кровью. «Но на самом деле сейчас я отрежу от тебя один кусок мяса, потом ещё, ещё… И так до конца. А вот если бы ты сейчас попытался вцепиться мне в глотку… Может быть что – то и вышло бы. Но, видимо, не один я слабак, а есть и другие. От этого не легче. Но задачу для меня уж точно упрощает».

Горшков подошёл к лежащему Игорю вплотную и сел перед ним на корточки, выставив вперёд нож. Он был и без того сильнее парня и знал это. Но как знать? Отчаяние иногда придаёт сил.

- Пей! – Игорь взял бутылку и начал поглощать оставшийся там спирт. Тогда Алексей Петрович понял, что молодой человек сломлен и для него абсолютно безопасен. А вот спирта не хватило. Игоря основательно развезло. Но он был всё ещё в сознании. Пришлось сходить за новой бутылкой.

- А – атпууу – стит – тттии меня… В Гималаи! Ха – ха – ха!.. Ой… Плохо как!.. – От уже принятого алкоголя Игоря мутило. - Ну что я вам сделал? Зачем я вам? Жрите кого – нибудь другого… Вы ведь для этого похищаете людей, режете их… ик… то есть нас… - Алкоголь не усыпил Игоря, зато развязал ему язык. У него прибавилось смелости. Алексей Петрович на это не обращал внимания – телом Игорь уже не владел, а это было главным. Горшков усадил парня на бетонный пол и сунул ему открытую бутылку в руки.

- Давай, пей Игорёк! Ещё немножко…

- Н – не хочу!.. Ну, пожалуйста… Ну что вы такой приставучий?

Вместо ответа Алексей Петрович прижал его голову к стене и сам влил в Игоря новую порцию алкоголя. В конце концов тот всё – таки потерял сознание. И можно было приступить к работе. Алексей Петрович уже опытной рукой срезал у парня щёки. «Да, у него – то они были помясистее, чем у этой девки. Так… Теперь очередь Кристины…» Кристина сразу поняла его замысел и ждала, когда он к ней подойдёт, слушая пьяный бред Игоря.

- Что, милая? Дождалась? Я видел, что ты меня ждёшь… - На самом деле Алексей Петрович скорее чувствовал спиной её взгляд. – Пей!

Кристина не могла сесть, встать. Ей нечем было взять эту проклятую бутылку. Поэтому Алексей Петрович мягко приподнял её голову и поднёс горлышко бутылки к губам. Кристина открыла рот.

- Да… Ты хорошая девочка. Скажу тебе честно… Я тяну тебя больше всех. Ты, наверно, это поняла.

У Кристины при этих словах из глаз потели слёзы.

- Ну!.. Мы так не договаривались! Что вы всё сырость разводите?.. – Он погладил девушку по когда – то красивым волосам. Когда Алексей Петрович её похитил, они были чёрными, пышными. Но за несколько недель плена они где – то поседели, а где – то вообще выпали. А остатки даже помыть негде было. Поэтому от них шёл своеобразный душок, почувствовав который Алексей Петрович поморщился и отвернулся на секунду. Кристина тем временем опьянела. Горшков уложил её на пол и завершил начатое.

- Всё! Отдыхайте, милые… А я пошёл.

Он сложил мерзкие кругляши вместе. Всё равно получилась совсем тоненькая стопочка.

- Как оладушки… - Горшков рассмеялся сам себе и вспомнил, как мать жарила оладьи. Они действительно были вкусными. Хотя Алексей Петрович уже и забыл, когда ел их в последний раз. «Жареное! Да ещё с таким количеством масла… Такая еда забирает слишком много здоровья…» Мысли Алексея Петровича переключились на другое. Как жарить оладьи из теста, он знал. А вот что делать с этим… - поднимаясь по лестнице из подвала, он снова глянул на человеческое мясо – он не знал. «Потушить… Главное же – не ис... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7