Старуха

 Она била старуху. Била всякий раз, когда приходила. А приходила каждый день, примерно в одно и то же время. И к этому времени сердце у Розы Моисеевны начинало сжиматься и ныть от страха, потому что уже с порога Наташа начинала кричать на неё.

Кричала за то, что старуха не смыла после себя унитаз – забыла; не закрыла холодильник – опять забыла, и он разморозился, а на полу была лужа талой воды.

Наташа была беженкой из Донецка и решительно не могла понять, «ну как же это можно, не беречь добро!» Наташины нервы, истерзанные войной и постоянным страхом, всё время напряжены. Она была озлоблена на всех тех, кто войны этой не видел и на своей шкуре не испытал. Особенно её почему-то злили московские благополучные обыватели, «которые всю жизнь как сыр в масле катались».

А тут ещё Яша, сын Розы Моисеевны, уже полгода не присылал ей денег за заботу о матери и на телефонные звонки тоже не отвечал.

Вот за всё за это и кидалась Наташа на старуху: била её по голове, царапала лицо и пинала ногами. Чувство при этом было странным: и жаль было полуслепую «бабулю», но было в этом и какое-то странное наслаждение. Потом Наташа начинала плакать в ванной, шумно включив воду.

Через некоторое время Роза Моисеевна скреблась в двери:

- Наташа, девочка, не надо плакать… Казнить себя тоже не надо. Я ведь всё понимаю: трудно тебе, больно и горько, а тут ещё я со своим склерозом и прочими проблемами. Прости ты меня, я больше так не буду. Если хочешь, я вообще до твоего прихода вставать с кровати не стану, чтобы ничего не сломать. А когда Яшенька… придёт, я его попрошу, чтобы он… выдал тебе премиальные за причинённые неприятности и неудобства…

Наташа зло кричала, перекрикивая хлеставшую водяную струю:

- Чёрта с два ваш Яшенька объявится! Бросил восьмидесятипятилетнюю мать на чужого человека, мерзавец, - и в ус не дует. Вы что же думаете, что брату своему вы нужны? Ага, как же! Я звонила ему, так у него разговор короткий: «У неё сын есть, а мне и со своей семьёй проблем хватает». И весь разговор, и трубку лОжит. Я опять звоню, а он снова лОжит. Ложит и лОжит, лОжит и лОжит…

Это Розу Моисеевну обижало по-настоящему. Даже больше, чем побои. Она, опираясь на палку и хромая больше, чем обычно, отходила от двери, уходила к себе в комнату и там тихо плакала, свернувшись на кровати калачиком.

Яшенька всегда был её гордостью и надеждой. Он ведь и школу почти с медалью закончил – всего четыре четвёрки были лишние. И в университете блестяще учился – его даже чуть не оставили в аспирантуре. Но – интриги, завистники. Пришлось идти в НИИ младшим научным сотрудником к бездарному завлабу, который никак не давал дорогу молодым даровитым учёным.

А потом эти два неудачных брака. Эти скверные женщины, которым только и нужно от её сына было, что прописку – обе были из провинции. Но Яшенька – дивный мальчик! Он не сломался, а продолжал надеяться и себя искать…

… Тут в комнату входила Наташа, протирала перекисью водорода свежие ссадины на лице Розы Моисеевны, причёсывала её. Потом как-то убирала в доме, готовила немудрящую еду, кормила старуху и уходила, крикнув из прихожей:

- Роз Моисевна! Я ушла, завтра приду!!.

И Роза Моисеевна была почти счастлива, потому что оставалась одна в доме, и никто не мешал ей рассматривать старые фотографии, перебирать жёлтые письма и рассаживать на диване Яшенькины игрушки, чтобы рассказать им, каким славным и добрым был их бывший владелец, и как ему трудно сейчас, вдали от дома и мамы. Но должен же он, в конце концов, обрести и личные покой и счастье хоть с этой Лидой, которая уволокла его в Ленинград, то есть, теперь в Санкт-Петербург, чтобы там, вместе с ним, построить бизнес по доставке продуктов из Финляндии в нашу страну. А это ведь ужасно трудно, особенно сейчас. И у Яшеньки решительно нет времени, чтобы позвонить и узнать, как у мамы дела.

Но Роза Моисеевна уверена, просто решительно не сомневается, что он постоянно думает о ней, тоскует и волнуется... Конечно, и брата, Лёвушку, давно не видела. Хотелось бы знать, как живёт он, как его нога, которую повредил ещё в молодости, и всю жизнь прихрамывал из-за этого. Но его Таня никогда с Розой Моисеевной особенно не ладила, за глаза называла её «старой жидовкой», хотя сама была старше Лёвушки и моложе Розы Моисеевны всего на три года. Она-то и сделала всё для того, чтобы отношения брата и сестры постепенно сошли на нет. И последние пять лет старшая сестра совершенно не имела известий о брате, хоть жили они всего в двух станциях метро друг от друга. С тех пор как провожали Яшеньку в Ленинград, так больше и не виделись…

Ах, Яшенька, Яшенька! Как же всё-таки хорошо, что он у неё есть. Такого замечательного сына ещё поискать. Он ведь постоянно заботится о ней. Когда совсем уж стала неходячая, он нашёл для неё помощницу по хозяйству, потом вот, - Наташу… Только бы у него всё было в порядке, только бы не болел. Только бы не забывал, что у него есть мама…

… А Яша тоже вспоминал мать. В последнее время всё чаще. Бизнес у них с Лидой окончательно развалился. Теперь они торговали вместе на одном из вещевых рынков на окраине Петербурга. Совсем недавно жена сказала ему, что хватит работать на этого Давида, нужно попробовать открыть собственную палатку.

- Ну, и где же мы возьмём стартовый капитал?- пытался образумить её Яша

. - Так ведь у матери твоей квартира огромная в Москве. Продадим её – вот тебе и стартовый капитал.

- Подожди, а куда же мать денется?..

- Успокойся, найдём порядочного покупателя и продадим… вместе со старухой…

- И что?..

- Ничего, не выкинет же он её на улицу. Пристроит куда-нибудь. А - нет, попросишь своего дядю Лёву…

… Роза Моисеевна открыла глаза. За окном уже начинало сереть. Значит, скоро утро. Скоро придёт Наташа. И снова будет бить старуху…

22.01.2015

 Олег Букач