Бесконечная песня ветра

1

Машенька жила в маленьком доме на холме, где ветра пели свои бесконечные песни. Она знала их поимённо – южный ветер по имени Моисей шептал ей на языке раскалённого песка заповеди великих пророков, западный по имени Негоциант предлагал выпить пива и погулять под ручку у реки, восточный по имени Странник заманивал в кругосветное путешествие и навевал мысль о бесконечности вселенной, и только северный по имени Ё успокаивал и охлаждал мысли. Иногда Машеньке казалось, что это и есть гармония. Каждый раз она встречала дорогого гостя свежей выпечкой, а лучше всего у девушки получались пряники – такие вкусные и сладкие, что у муравьёв, которые жили в старом пне за десять метров от восточной стены её домика, текли слюни.

Машенька была богиней и выполняла в чреве мироздания очень сложные функции – она продавала людям судьбы, и каждая имела свою цену. Например, те, что стоили недорого, в пределах десяти белых отражений, имели максимальный спрос. А те, которые оценивались в сто, а то и сто шестьдесят – покупали редко. Это делали только самые решительные из людей, ведь если потратить все личные белые отраженья на одну яркую судьбу, что останется? Капсула безвременья? Так вот, многие люди всё же предпочитали покупать дешёвые, неяркие судьбы, но зато запаса их отражений хватало надолго, и можно было не заботиться о конечности перевоплощений. «И почему им так мало дают побыть в чреве мироздания?» – подумала девушка-богиня.

Старик очень удобно устроил время для Машеньки, так, что она принимала по человеку в час, но толпам желающих приобрести судьбу казалось, что очередь двигается с бешеной скоростью.

И вот в допотопную дверь из серого дерева постучали – это на холм поднялся очередной покупатель, на этот раз им оказался месье везунчик Шток 168. В прошлый раз он выбрал дешёвую судьбу талантливого человека и, представьте себе, хотел добиться славы! Но старика не обмануть – Шток 168 так и умер никому не известным автором, и его шедевры сгнили в чулане убогого домика на берегу залива. Машенька умилилась месье и предостерегла его: «Вы должны понимать, что заработали один реверанс». Это была не очень хорошая новость – про реверанс судьбы. Можно было смертельно заболеть, или попасть в катастрофу, или разориться. И ведь не знаешь наперёд, за каким углом тебя будет поджидать разочарование. Шток 168 задумался.

«Если бы в этот момент его горячую голову обдувал охлаждающий Ё, везунчик принял бы взвешенное решение», – подумала Машенька. Но месье и так не торопился, у Штока имелось 168 белых отражений, и он мог бы возжелать судьбу императора, но тогда в будущем остаётся лишь капсула, а оно того не стоит. К тому же реверанс – высоко взлетишь, далеко падать, как говаривал старик. Подумав пятьдесят шесть секунд, Шток извлёк из заплечного багажника всего десять белых отражений. Девушка посмотрела на него с сожалением, подложила в конверт хрусталик спасения и протянула Штоку. В тот же миг в семье Дружковых родился сын.

2

Иван Сергеевич не выпускал из рук телефона, он то сидел в кресле, подперев кулаками подбородок, то вдруг вскакивал и подходил к окну. И вот гаркнул звонок, и мужчина услышал далёкое: «У вас мальчик – три с половиной килограмма».

Мужчины обычно не сильно стремятся стать отцами, но Иван очень хотел ребёнка: мальчик, девочка – всё равно. Может, это потому, что он, как и его жена Тая, очень рано лишились родителей, благо их бабки, пока не поставили внуков на ноги, не ушли в мир иной. И поставили прочно – Иван и Тая стали высококлассными молодыми инженерами. Они познакомились в вузе, и похожие судьбы объединили их, дав повод к взаимопониманию. Пара вгрызлась в перестроечную кутерьму молодыми зубами.

Оба специалиста боролись за место под солнцем, за совместное счастье, но судьба регулярно подкидывала им коварные сюрпризы. Супруга лечилась, лежала на сохранении и вот, после пяти лет брака, небо наградило их наследником. Теперь, стоя у окна, главный инженер был уверен, что победил злодейку. К этому моменту тридцатилетний Иван Дружков стал Иваном Сергеевичем, построил хоть и деревянный, но довольно красивый, большой и функциональный дом, купил себе и жене по автомобилю и занял должность главного инженера завода. Приватизированные однушки, что достались им по наследству, супруги удачно продали.

Сына назвали Борисом. Когда мальчик пошёл в школу, Иван Сергеевич узнал, что болен. С каждым годом он всё больше уставал и всё глубже погружался в море обречённости, как будто не болезнь, а сама мысль о ней выпивала из него жизненные соки. Но неплохой доход и старательное посещение больницы год за годом откладывали кончину. И вот его единственному сыну исполнилось четырнадцать! Тут надо отметить, к этому возрасту личность Бори уже достаточно сформировалась, чтобы понять его характер и внутренний мир. Он был непрактичен, в нём не было целеустремлённости, скорее это был мечтатель и, более того, созерцатель. В общем, мальчик был равнодушен к победам, но и поражения воспринимал философски.

Настала прекрасная весенняя суббота. Всё вокруг искрилось, как будто город был из хрусталя. Проходя центром, у входа в рынок Иван Сергеевич увидел коробку со щенком. «Последний… от чемпионов» – молвил мужчина с портретами немецких овчарок на груди.

– И сколько стоит чемпион?

– Пятьдесят тысяч, но отдам за сорок.

Дружков вытащил наличные, которые Тая определила ему на «химию», и купил сыну щенка.

Жена не стала ругаться, просто тут же начала обзванивать друзей, чтобы перехватить недостающую сумму. «Всё равно умру», – пробурчал хозяин семьи.

Иван Сергеевич умер через три года. На похоронах присутствовало много народу, и матери с сыном было стыдно давать волю чувствам. Только когда они остались одни – принялись рыдать каждый в своей комнате. Оскар тоже скулил и несколько дней отказывался от еды.

Боря окончил школу, но в институт поступить не смог. Ждали призыва. И вот как-то вечером Оскар зычно залаял. Пса посадили на цепь, что практиковалось только в случае прихода гостей. Это были генеральный директор предприятия Арсений Робертович и его водитель – бывший спецназовец Сашка Пурик, который нёс в руках новенький чемоданчик. За воротами стоял их новый, начищенный до блеска «мерседес». Тая провела нежданных гостей в дом, и типичный красный директор Арсений Робертович начал свою трогательную речь, из которой блаженный Борька понял, что его покойный отец разработал какой-то продукт, и теперь директор дарит им этот новенький чемоданчик, в котором находится ровно двести тысяч долларов. Мать плакала. Арсений поклонился и вышел, водитель тенью испарился вслед за хозяином. Тая даже не притронулась к чемоданчику, а так и ревела весь вечер. Около двадцати двух часов Оскар снова залаял. Тая крикнула с порога: «Кто?!» – «Это снова мы, у вас всё в порядке?» – раздался голос водителя Сашки. Тая пристегнула пса, который не хотел униматься, и открыла калитку. Пурик заломил ей запястье и повёл в дом – в другой руке у него был топорик. Сашка понимал, что нужно срочно завладеть денежными средствами, иначе завтра они окажутся на банковском счёте Дружковой. Также он знал, что оставлять живых свидетелей нельзя, но продумать преступление до конца не успел. Ему виделось два выхода: поджечь дом и тем самым замести следы или скрыться навсегда из города, оставив своих брата и мать. Нетронутый чемодан лежал на том же месте, мерзавец кинул мать с сыном в угол: «Ничего личного, друзья, повернитесь к стене». Тая и Борька уткнулись лбами в деревянную стену, и тут лай за окном прекратился, и настала странная гробовая пауза, но разрешилась она не в пользу Сашки, который даже не закрыл входную дверь. Оскар ворвался в комнату и вцепился в руку, державшую топор. Кровь брызнула из кожаного рукава, и топорик упал на пол. Спецназовец откинул овчарку, но Оскар снова ринулся на врага и вцепился ему прямо в горло. Упав на пол, Сашка понял, что для него всё кончено: «Какая нехорошая смер…».

3

На пороге Машенькиного дома появилась сама муравьиная приживалка: «Я пришла спросить, когда великая угостит нас пряником». – «Ну, раз муравьи так возжелали моего угощения, что послали гонца, то так и быть, испеку пряник специально для них», – ответила богиня. Приживалка расплылась в улыбке предвкушения и с поклоном ответила: «Мы благодарны тебе, а поэтому сообщаем новость. Старик узнал про хрусталик счастья, что ты подложила в конверт везунчика, и послал ему на землю повторный реверанс. Ты же знаешь, мало кому из вечных удаётся обхитрить старика». Машенька вздохнула и принялась замешивать сладкое тесто…

4

Вслед за Борькиным спасением пришли новые невзгоды. Состоялся суд, который вынес решение – немецкую овчарку по кличке Оскар усыпить, а Бориной маме назначить наказание в виде лишения свободы сроком на два года за убийство, совершённое при превышении пределов необходимой обороны. Денежные средства были изъяты как вещественное доказательство, и Тая отправилась в тюрьму. Как-то ночью Борька проснулся от страха и жара – весь дом пылал – это была месть Сашкиного брата. Боря выбежал из дома, и переулки поглотили его, укрыв от мести родственников бывшего спецназовца.

В безлюдном пролеске за городом Борька соорудил себе незаметную добротную хижину: «Как я раньше не понял, что все мои беды от людей?! Ведь только теперь я свободен! Зачем телевизор, если есть небо?! Телевизор убивает душу, а небо и есть душа. Эти матрацы… их только называют ортопедическими! На самом деле только пахнущее сено даёт тебе отдых. Кто я – лиса или волк?! Нет, я определённо иной зверь, но только не человек. Люди – паразиты, а мы – сама природа!». Всё лето молодой бомж утеплял своё жилище тем, что подобрал на свалке и наломал в лесу. Он даже соорудил печку из камня. С одеждой пришлось труднее, но и в этом он преуспел, так что к осени стал похож на Робинзона из книги Дефо. Борис понимал, что мать вернётся через год, и ему нужно пережить всего одну зиму, а уж она что-нибудь придумает. Лучше будет, если они навсегда уедут в какую-нибудь деревню. Об этом мечтал Борька и был счастлив.

В паре километров от хижины начинались первые городские пятиэтажки. Пользуясь тем, что за ними ничейная земля, жители этих домов разбили в пригородных полях огороды. Все выходные напролёт полные мужчины и женщины торчали кверху задницами, фанатично возделывая свои грядки. Настала осень, и Борька решился на грех. По ночам с мешком он шастал в огороды, выкапывая чужой урожай. Он успокаивал себя тем, что если одолжит с каждой грядки понемногу картофеля, ничего плохого у хозяев не случится, и вообще это не их земля. Хищение моркови и картофеля было обнаружено, и бабы стали заставлять своих мужиков дежурить по ночам, так что на работу те приходили совершенно убитые, но урожай важнее! И вот ночью сантехник Василий Фролов, прячась в росистой траве, как Иванушка-дурачок, всё же заметил вора! Василий прокрался за ним и узнал, где обитает проклятый бомж.

Боря проснулся счастливым, потягиваясь, он вышел навстречу тёплому осеннему утру. Зачерпнув из маленького лесного озерца воды, он заварил трав и с ароматным отваром в руках вышел на опушку. Тут он увидел в некошеном поле людей. Искажённые от злобы, похожие одна на другую рожи, гонимые южным ветром, плыли в потоках осеннего воздуха, неминуемо перемещаясь в сторону его жилища. Периодически над морем пожухлой травы вздымались вверх руки-вёсла, удлинённые палками и лопатами. И вот корявый рот вия Васи громогласно объявил: «Вот он!». Борьку окружили и стали бить. Когда по голове ударяют чем-то тяжелым, вся она превращается в один короткий «ДЗУМ!». Пара таких «ДЗУМ!» – и ты уже ничего не чувствуешь. Поэтому только первые удары доставили Борису боль. Теряя сознание, он подумал: «Какая хорошая смер…»

Почему люди обвиняют диктаторов? Это слабые существа – они идут на поводу у злобной людской массы, давая ей шанс реализовать право на ненависть. На самом деле тиран лишь одно из отражений этого мира. Страшное, беспощадное, взрывное, неуправляемое отражение толпы.

5

Муравьи опять разорили Машин палисадник. Она была уверена, что их снова подбила приживалка, только не могла понять: зачем ей это нужно? Разве что обратить на себя внимание, ведь ей так не хватало этого в остаточной жизни, где её звали Эливира Николаевна. Маша была уверена, что приживалка не достойна перейти в категорию вечных, и единственный её удел по окончании всех сроков – капсула безвременья, но разве поспоришь со стариком: его, видите ли, тронуло последнее воплощение приживалки. Маша прекрасно помнила эту историю одинокой женщины.

Прежде чем отправиться в дом престарелых, Эльвира Николаевна вырезала из советского журнала фото молодого спортсмена и вставила в рамку. Пожилая женщина отказалась от сиделки – она устала от одиночества, а там и общество, и уход. По прибытии в пансионат она поставила фото на тумбочку и постоянно всем говорила: «Это портрет моего внука!», рассказывала о его достижениях в спорте, которые сама же и придумывала.

Эльвира никогда не была замужем, не имела друзей даже по работе. Единственным её увлечением было сочинение стихов, коих накопился целый чемодан. Так совпало, что главный врач пансионата Тимофей Тимофеевич Звиглов имел то же хобби, но, в отличие от старушки, был бездарен, хоть и разбирался в поэзии. Звиглов безуспешно рассылал свои стишки в редакции журналов и литературных газет.

Спустя год соседи, поняв наконец, что у Эльвиры никакого внука нет, начали подтрунивать над старушкой. Звиглов пожалел бабушку и доходчиво объяснил обществу, что все они здесь, чтобы поддерживать друг друга в старости, а негатив должно оставить за стенами пансионата. Эльвира Николаевна купилась на красноречие и духовность врача и показала ему свои рукописи. То, что прочёл Звиглов, повергло его в шок. Это была настоящая поэзия – сильная и красочная. Причем её нельзя было назвать женской, видимо, потому что у поэтессы не было опыта в отношениях. Он попросил у старушки её чемодан и с тех пор почти не выходил из кабинета. Исподволь он выведал у Эльвиры Николаевны историю её жизни и почему-то возрадовался тому факту, что женщина писала в стол: «Как же много странностей у людей».

Наконец бес попутал главврача отправить одно из старухиных стихотворений в литературный журнал от своего имени. Это естественно для человека – говорить «бес попутал», на самом же деле попутала его внутренняя духовная гнилость.

Стихотворение тут же напечатали. Главный редактор лично позвонил «поэту» и выразил восторг. И вот Звиглов стал регулярно посылать в редакцию бабкины стихи. Уже через год Тимофей Звиглов прослыл известным поэтом и его стали приглашать на конференции и встречи, где он с воодушевлением читал старухины стихи. Несчастье случилось, когда Эльвира Николаевна случайно увидела его по старенькому телевизору и узнала один из своих опусов десятилетней давности. Она ничуть не возмутилась, наоборот, была даже рада: «Считайте, Тимофей Тимофеевич, что я вам их подарила. Будьте за это моим другом и позаботьтесь обо мне, пожалуйста». В ту же ночь Эльвира Николаевна скончалась от остановки сердца, и только вечные знали, кто на самом деле оборвал жизнь одинокой женщины.

6

В какие далёкие страны зовёшь ты меня, восточный ветер? Я прикована к вечности, и все они уже давно в кармане моего передника. Донеси лучше тем, кто населяет обдуваемый тобой шарик, что и они запросто могут прикоснуться к ней. Шепни им – время остановилось, когда они лакомятся мороженым в летней тени, навей им минуты отдохновения, когда слышат шелест волн, увлеки их рассказами о дальних странах и берегах, чтобы не тратили время на суету, а постигали этот удивительный мир, обдуваемый четырьмя моими друзьями – ведь всё видимое всего лишь иллюзия, и только чувства научат, как не растратить себя на примусы, декольте и термометры. Пусть через тебя, о Странник, научатся они слушать эхо моих слов и поймут, что такое Вечность.

Вот в серую дверь снова постучали – на холм поднялся очередной покупатель судьбы. «Как же сильно сегодня задувает с Востока!» – молвил сэр на букву «А».

В наличии у гостя было 136 белых отражений, каждому понятно, что это весьма не дурно. Машенька вопросительно посмотрела на него.

– Мэм, вы обратили внимание, что зачастую писатели рассказывают про совершенно обыкновенных людей, но, тем не менее, многие подобные книжки безумно интересно читать! Вот что я вам скажу – со стороны любая жизнь интересна! Можно данное понимание оставить со мной? Я готов пожертвовать ради этого парой отражений! Не хочу прийти туда слепым котёнком и со временем превратиться в усталого кота.

– Сэр на букву «А», вы прекрасно знаете, что это не запрещено законами мироздания. Куда вы хотите записаться – опять в Соединенное Королевство?

– Мэм, я говорил про интерес, но какой же это интерес – снова видеть эти чопорные рожи? Я приобретаю место в самой непредсказуемой державе!

– Сэр, вы должны понимать, что далеко мы не отматываем, участились случаи проникновения в основную память, это всё тамошняя мода на медиумов и предсказателей. Могу встроить ваше пребывание…

– О богиня, не стоит оправдываться, из основной памяти мне нужно только стремление напиться жизнью до самых краёв!

«А» протянул богине необходимое количество отражений, и у главного инспектора ОСВОД РСФСР Матвея Скурпулёзова родился сын Ванька! Мальчик блестел глазами и жадно всматривался в окружающий мир.

7

Если вы не застали ту эпоху, вам не понять, что такое гитара! Это не просто музыкальный инструмент, это – всё, особенно для молодого пацана! Разве о славе он думает? Да нет же, он желает держать её в руках, мечтает научиться играть, как взрослые парни из ВИА.

Ваня догадывался, что родители готовят ему на день рождения особый подарок. А Матвей Иванович и Тамара Сергеевна залезли в долги и познакомились со всеми спекулянтами и перекупщиками города. И вот они вручили сыну «Орфей»! Как же приятно быть родителями и видеть, насколько счастлив сын, в этот момент любой человек ощущает себя могущественным добрым волшебником, богом для созданного тобой и зависимого от тебя существа. Это один из самых приятных моментов в жизни – когда ты балуешь свою кровинку. Каждый родитель надеется, что его сын вырастет великим музыкантом, художником, космонавтом: у него не вышло, получится у сына. Как жаль, что мечты эти у большинства так и остаются лишь мечтами. А ещё мы ждём, что они – дети – будут заботиться о нас в преклонном возрасте. А ещё… в конце концов, большинство из нас, глядя в глаза старости, спрашивает себя: зачем нужно было создавать эту человеческую единицу и переживать за неё столько лет?

Но вернёмся к счастливому обладателю гитары «Орфей», простому советскому парню Ивану Скурпулёзову. Как только взял Ваня в руки инструмент, для него открылся информационный канал, и пришло понимание того, как теперь следует жить. Но нельзя выходить в этот мир неподготовленным. Ваня взял рубль и отправился к большому парню из ВИА, который обучал его аккордам. Но цель на этот раз была другая – на этот рубль Иван выкупил у парня тетрадь с репертуаром и таблицу аккордов. Теперь учитель ему не нужен. И вот, когда через несколько дней наступили каникулы, Ванька, подобно Моисею или Иисусу, удалился от людей, а вернувшись, представил не скрижали и нагорную проповедь, а довольно приличный репертуар из песен известных западных артистов, переложенных на русский язык, и популярных шлягеров, которые пели в то время парни с гитарами. Он неплохо распелся, применил свою манеру аккомпанемента и весьма артистичную подачу материала. Блатных песен наш музыкант старался избегать. С тех пор на рельсе (так называлось место, где тусовалась молодежь), будучи ещё школьником, он стал одним из самых авторитетных «чуваков». Как-то на глаза ему попалась книжка известного поэта Тимофея Звиглова, и парень написал песню на его стихи. В тот год началась настоящая звигломания, и Ванька настолько проникся удивительным поэтическим миром поэта, что потихоньку сам стал писать тексты.

Во времена песенного голода и безумной страсти к гитарному аккомпанементу произведения неизвестных авторов моментально разлетались по городу, а потом по всей стране. И вот уже Ванькину «Черепашку» пели во всех школах: «Кроко, кроко, кроко, крокодильчики, беге, беге, беге, беге, бегемотики, кроко, кроко, кроко, крокодильчики, мочат в море животики». А его «Снегурка» моментально стала хитом и зазвучала из каждой подворотни: «Слепил Снегурочку однажды я зимой, такая девушка, что хоть веди домой, я б и остался с ней, но вот беда – замерз, и стало грустно мне, что я не Дед Мороз».

Народных песен не существует, ибо у любой песни есть автор, только он по какой-то причине остался неизвестным.

Тогда же Ваня стал независимым и отказался выстаивать дикую очередь в коопторг за мясом и колбасой. К мясу обязательно прилагался довесок – кость, а колбаса была в два раза дороже, чем в Москве, и многие в складчину ездили в столицу за продуктами на длинном зелёном пахнущем колбасой поезде. Но Ваню житейские проблемы перестали интересовать, большую часть времени он проводил на рельсе.

Как-то вечером он лежал на тёплой земле и наблюдал за плывущими облаками. Вокруг никого не было, но вдруг боковым зрением он заметил Раису – местную хиппи, которую можно было назвать поклонницей его творчества. Песенник присмотрелся – что-то странное было во взгляде этой взрослой девушки. С грацией пантеры она подползла вплотную к нашему романтику и уткнулась лицом в его джинсы. Ваня собирался сбросить с себя молодую горячую бабёнку, но понял, что тело перестало ему подчиняться. Раиса стащила с парня штаны и сделала с ним все, что хотела. Ещё с полчаса после соития, когда Ваня лежал без штанов, опытная нимфоманка вертела его по земле, залезая языком в самые интимные места, которые, казалось бы, предназначены совсем для других целей. Ивану было стыдно и приятно одновременно – все тело дрожало в экстазе. Он почему-то подумал: а ведь потом она наденет белое платье, и фату, и выйдет замуж.

Ваня оканчивал школу, и Раиса потащила его в Ленинград – случилось пыльное лето в большом и красивом городе, обдуваемом ветрами. Впрочем, Ивану понравился не столько сам город, у которого, казалось, только один минус – запах мочи в подворотнях и арках, сколько неформальная молодежь, островки которой располагались в разных частях каменного пространства.

Ване и Рае было легко существовать в этом необычном сообществе – Ивана кормили за песни, пускали на ночлег, чтобы переписать текст и аккорды. А Раиса попросту отдавалась всем и поэтому тоже ни в чём не нуждалась.

Запомни, читатель – б…дь и артист всегда найдут и хлеб, и кров.

На флэту он держал в руках и даже слушал настоящие пластинки известных зарубежных рок-групп, читал перепечатанную на машинке запрещенную литературу и приходил от всего этого в восторг. Молодёжь тогда жила запретными вещами, это была их религия, тайна притягивала и засасывала навсегда. До конца жизни, уже став взрослыми дядями, пережив перестройку, 90-е, многие из них продолжали молиться на фетиши их молодости, следуя железному правилу – «Рок навсегда». Но постепенно адептов становилось всё меньше – время пожирало романтиков.

Ваню и Раису водили на квартирники. В какой-нибудь типично ленинградской прокуренной хате со старыми обоями, скатёрками и полочками, за малые деньги перед неформалами пели те, кого не пускали на эстраду. Впрочем, некоторые из них состояли в так называемом Ленинградском рок-клубе и имели возможность выступить перед залом. Конечно, музыканты косили под западные группы, но всё же это были странные и очень необычные люди. К примеру, запомнился тихий парень восточной внешности с накрашенным лицом. По его разговору можно было сказать, что он ещё и умственно отсталый, поскольку всё время мямлил и как-то странно улыбался. Песни у него были наивные, и Ваня почувствовал некоторое превосходство, но Ивану петь не предлагали. Ещё они ходили на концерт группы, играющей металл – Иван не мог понять: как гитара может издавать такой необычный звук? В этом мире они наслаждались ровно месяц – пришлось вернуться, потому что Раиса подхватила гонорею.

Осенью старшие классы снова погнали в колхоз – нужно было убирать картошку, турнепс, морковь. На полях трудились дети, научные работники, преподаватели. Самих колхозников видно не было. Лишь единожды появился какой-то мужик в фуфайке, и то для того, чтобы обложить всех трёхэтажным матом без всякого на то основания.

Иван не стал поступать в институт, и его призвали в армию – учебка, присяга, и… издевательство одних над другими, вечное желание чего-нибудь пожрать, странные понятия, которых нет на гражданке, самоубийство «духа», грязная работа за «дедов» и «черпаков», переход в категорию «дедов» и «черпаков», вонь портянок... Впрочем, кто знает, что такое портянки, никогда не скажет про них плохо!

Но как же приятно возвращаться домой! Какое наслаждение просто идти по улице твоего города в дурацком аксельбанте, сделанном своими руками из белых верёвок. Как светло и радостно вокруг! Как необыкновенно хорошо на душе!

Он снова отправился в Ленинград, на этот раз один, и обнаружил, что звук тамошних групп здорово изменился. Неформалы носили перчатки с обрезанными пальцами, очки-«лисички» – это было невероятно! В первый же день на флэту ему завели очень крутую песню – он слушал и не мог понять: как можно сочинить и записать такую модную и сильную музыку?! Электронные барабаны, шумы, необычное звучание инструментов… Голос исполнителя показался знакомым, Ваня вспомнил тихого, туповатого парня восточной внешности и не поверил, что человек может так измениться в личностном и творческом плане – был чмо, стал герой, пел глупые песенки, а теперь сверхмощные гимны! Кто-то явно над ним поработал… возможно, помог и в сочинительстве. Но это было неважно, Иван продолжал по возможности наслаждаться жизнью. А в скором времени была отменена уголовная ответственность за тунеядство.

8

Многие считают, что ОСВОД (общество спасания на водах) – детище советского строя. Ничего подобного, эта организация была основана ещё в конце девятнадцатого века. Тогда же были созданы окружные общества, построено почти двести спасательных станций, а председателем был избран достойнейший человек – ученый, путешественник, географ, государственный деятель Константин Николаевич Посьет. В те годы организация предотвратила около тысячи крушений судов! После революции все имущество общества перешло Главному управлению водного транспорта РСФСР. Многие помнят советский ОСВОД по агитационным плакатам и буффонадам, показательным выступлениям и обучению приемам спасания на водах. Это была целая эпоха в рамках одного явления под названием ОСВОД. Менялось население страны вместе с приоритетами, культурой и модой, менялся и ОСВОД. И вот настали лихие девяностые – в это время многие объекты организации были захвачены бандитами и дельцами. Спасательные базы, которыми руководил Матвей Скурпулёзов, превратились в рестораны на живописном берегу родной, и уже не совсем родной реки. В них стала прожигать жизнь местная элита – бандиты, мошенники, работники администрации. И места, созданные для спасения людей, превратились в злачные притоны. Так жизненный путь Матвея – от детдомовца, где он и получил смешную фамилию, до уважаемого человека, и от уважаемого человека до «пошёл вон» окончился на дне стакана. С горя он запил и отравился так называемой палёной водкой, которую большими партиями разливали на одном из складов бывшей его организации.

9

Иван схоронил отца, пожил дома месяц и, как только мать немного свыклась с утратой, отправился к Белому морю. Попутками через Архангельск добрался он до заветного песчаного берега. Огромные сосны охраняли подход к морской воде. Необыкновенный солёный запах, который запоминается на всю жизнь, и шелест волн наполняли всё пространство вокруг. Приятный морской ветер обдувал душу, очищая от города и дорог, сдувая усталость со всего тела. Ваня наслаждался всем, что окружало его в данный момент. Было тепло, он разбил между сосен палатку и уснул, растворившись в несказанном блаженстве.

Вообще, если у тебя имеется палатка, то ты уже не бомж. Твой статус другой – турист, путешественник. Даже милиция тебя не арестует. Иван пробыл на берегу Белого моря несколько дней – он просто сидел на песке, дышал солёным ветром и смотрел на море. Тушёнка кончалась, и ему полагалось придумать, как добыть немного еды, но время как будто остановилось, уступив место бесконечному наслаждению жизнью на краю земли.

Однажды ночью он услышал звук двигателя – в ста метрах от него две старые иномарки выехали на песчаную прибрежную полосу. Люди в модных, вроде даже малиновых пиджаках принялись копать яму – вырыть её в песке можно за считанные секунды. Было темно, но Иван сразу понял – то, что они вытащили из багажника и хотели зарыть – не что иное, как труп человека. Бандиты закидали могилу песком, развернулись прямо на ней и скрылись на своих иностранных развалюхах в неизвестном направлении. Иван приблизился к страшному месту и сел на песок: наверняка у человека есть родственники, которые не понимают, почему он не вернулся домой. И тут в ночной тиши сквозь шелест волн он услышал слабый стон. Сомнений не было, человек ещё жив! Наш герой кинулся копать песок руками и, выбившись из сил, отрыл мужчину средних лет. Он очистил его лицо от мокрого песка, чтобы несчастный смог дышать, потом отрыл туловище, ноги и вытащил пострадавшего из ямы. На раненом были джинсы «Мальвины» и рубашка «Лакоста» с крокодильчиком, а на ногах – мокасины. Ваня потащил стонущего мужчину к палатке. Осмотрев его с фонариком, Иван обнаружил и перевязал огнестрельное ранение на плече – пуля, что называется, прошла навылет. Ещё бедняга получил сильный удар по голове – возможно, черепно-мозговая травма. Ваня смыл с головы спасённого кровь и затащил в палатку, потом вернулся к яме и заровнял её. Он решил оставить человека в своей палатке и уйти прочь, вызвав раненому скорую помощь, но утром пострадавший очнулся и уехал на попутке в неизвестном направлении. На всякий случай Иван решил сменить местоположение своего лагеря, но не успел собраться, как вернулся спасённый. На зелёном «зубиле» он подрулил к Ивану и протянул целую пачку денег. Рука спасителя машинально потянулась за вознаграждением, и доллары перекочевали к новому хозяину, который распорядился ими абсолютно правильно – отправился в увлекательное путешествие по миру.

Но перед тем как погожим осенним днём Иван с набитыми валютой карманами сел на дальневосточный поезд, случилось вот что. Наш путешественник оказался на окраине одного пыльного городка, где вынужденно менял транспортное средство. Вдали у леса он увидел группу людей, которые напомнили ему первобытных охотников, загоняющих зверя. Какое-то нехорошее предчувствие кольнуло в грудь. Через минуту неандертальцы выбежали из леса и устремились к своим пятиэтажным пещерам. Подождав, пока странные охотники скроются, наш герой быстрым шагом направился в то самое место. На мху весь в крови и без сознания лежал молодой парень.

Порой человек возвращается в состояние, когда он, ещё не отведав предложенного змеёй яблока, не познав разницу между добром и злом, бегал по Эдему в первобытной вседозволенности. И не было для него преград, пока мудрый змей не вложил в него искру божественного. Только в толпе возникает то самое – эдемское чувство вседозволенности!

И мы пытаемся слить в одно то, что соединить невозможно – божью смертельную месть миллионам людей в Ветхом Завете и всепрощение – в Новом. И говорим: это один и тот же Бог! Может быть, ведь те люди, что почти убили несчастного бомжа, вернутся к своим близким и будут с любовью кормить их картошкой, которую не только вырастили, но и смогли защитить. Как говорится, слава богу!

Спрятав рюкзак под ветками, Ваня потащил раненого к дороге. Никто из водителей не останавливался, время было на исходе, ведь парень истекал кровью. Но тут на дороге появился безумный «запорожец». Колымага резко затормозила. За рулём сидела молодая женщина в интересной косынке, на её шее красовалась маленькая и очень красивая татуировка в виде розы.

– Что же вы за люди такие?! Человек умирает!

– Грузи на покрывало, – выпалила гонщица.

Маленькая машинка пукнула, рванулась с места и понеслась по направлению к 1-й городской больнице.

Иван и Таня стояли на улице в ожидании заключения врача. Тогда мода на тату ещё не дошла до России, и женщины ещё не сели за руль, поэтому Танюха казалась реально крутой. Сами понимаете, главное – снять сливки. И вообще, только зачинатели чего-то нового в моде и поп-культуре становятся героями.

Врач вышел только через два часа: «Жить будет». Иван дал ему двести долларов на расходы – по тем временам серьёзная сумма, попрощался с Таней и вернулся в злосчастный лес за рюкзаком.

Через несколько дней нашего доброго героя встретили сопки и киты… там, усердно объедаясь икрой-пятиминуткой, он и пережил смутное время 90-х.

10

Чувствуешь, как подуло с юга? Это очередной мошенник изобрёл новое счастье для человечества. Ни золото, ни произведения искусства не являются и никогда не являлись самым дорогим товаром, а единственно пресловутые учения, что загоняют человека в удобные рамки всевозможных табу. И вот потянулась вереница адептов узкими коридорами запретов и правил прямо в рай, которого нет. И рабами их не назвать, ибо освободились от самого главного гнёта – страха смерти, и свободными тоже. Они готовы объявить болтуна и мошенника богом, лишь бы получить нелепую инструкцию и, предъявив старику отчёт, заявить: «Нас не волнует, что это не та инструкция, там ничего не было сказано о пользе, мы её получили, выполнили, изволь предоставить рай для дальнейшего проживания». Но их ставят в длинную очередь и они угрюмо смотрят на допотопную дверь из серого дерева, ожидая очереди: «И зачем они вышли из дома в тот момент, когда южный ветер пролетал над их крышей…»

Тимофей Звиглов отложил в сторону религиозную книжку, и ему снова показалось, что он слышит голос Эльвиры Николаевны. На старинной этажерке зазвонил телефон – опять редактор. Тимофей не сдвинулся с места. И зачем только он взял отпуск? Для того, кто всю жизнь работал, отпуск – наиболее непривычное из состояний. Отдых таким людям противопоказан. Человек не знает, куда себя деть, начинает заниматься самокопанием, как раз в этот момент по закону вселенной ему под руку попадается книжка, которая и доводит до полного исступления. Как говорится – каждому своя книжка, каждому своя крышка. В момент совершения рокового проступка человек не испытывает мучений совести, ибо всесильный азарт застит ему глаза. Но чем больше времени проходит с момента проступка, тем напористее становятся муки совести. «И зачем только я взял отпуск?» – Тимофей свернулся клубком на кожаном диване и замычал.

Если бы в ту минуту подул северный ветер и остудил его душу, возможно, Тимофей выбрал правильный путь. Но ветер дул с юга, и Звиглову становилось всё больнее – Эльвира Николаевна смотрела из каждого угла. Рыча как загнанный зверь известный поэт затянул на шее петлю и повис между полом и потолком. Глаза полезли из орбит, лёгкие надрывались без воздуха: «Почему так долго не приходит забытьё?!». Но даже после того, как он потерял сознание, его тело ещё долго конвульсировало и дёргалось, сопротивляясь смерти.

В это же момент в одной из типовых пятиэтажек пьяный сантехник Василий Фролов зарезал свою жену.

11

Наш путешественник Ваня Скурпулёзов возвращался домой модным в то время автостопом. Мало того, он вел записи и планировал издать книжку под названием «Дневник автостопщика». Он очень долго не видел свою маму Тамару Сергеевну и невероятно соскучился. Иван был отлично упакован – фирменная походная одежда и обувь, дорогой рюкзак, но оказавшись декабрьским вечером на безлюдной обочине (машина, что его подвозила, отправилась по другой дороге) понял, что погорячился. Иван не успел закончить путешествие ноябрём, и разумнее было проехать остаток пути на поезде, но на что не пойдёшь ради книги! Машин не было. Стали мёрзнуть пальцы ног. Запас тепла, накопленного телом в последней попутке, стал улетучиваться.

Первые минуты пребывания на холоде человек не особо страдает – ведь организм не успел остыть. Но через час начинаешь понимать, нужен костёр, иначе всё – конец. Набрав бересты и елового пороху, Ваня обнаружил, что дешёвая зажигалка сломана: «Вот тебе и походник! Ладно, есть спички». Ивану вспомнился фильм «Кин-дза-дза», где спички были самым дорогим товаром. Только с последнего «кэ-цэ» ему удалось поджечь бересту и сухие еловые веточки. Костёр занялся – спасён! Но надо срочно подложить палочек потолще… пока ещё они просохнут, чтобы заняться. Ваня встал, чтобы собрать хворост, и в этот момент шапка снега с еловой ветки упала прямо на его костерок. Всё! Нужно идти, попытаться согреться в движении, иначе смерть.

Возвращаясь из командировки, Борис Иванович Дружков заметил на обочине скрючившеюся фигуру замершего автостопщика. Молодой человек стоял на коленях, готовясь отправиться в страну вечного сна. Конечно же, он решил спасти человека и стал затаскивать его в тёплый джип. Сам Борис при этом даже не успел накинуть пальто, и северный ветер больно хлестал его по лицу и шее. Теперь рюкзак… ну всё, погнали. Через пять минут парень закричал – стали оттаивать пальцы рук и ног – невыносимая боль. Боря нащупал на заднем сиденье бутылку виски и протянул бедолаге – Ваня отхлебнул дорогого напитка, и ему стало легче.

– Тебе куда?

Скурпулёзов сообщил спасителю конечную точку своего маршрута.

– Через час будем у меня дома, переночуешь, жена не будет против. Утром в больницу, понял?! И если у тебя всё нормально, посажу тебя на поезд.

«Договорились», – согласился Иван. Лицо спасителя показалось ему знакомым.

Зазвонил телефон Бориса:

– Да, Арсений Робертович… и что?.. Вам нужен этот завод?.. Арсений Робертович, победителей не судят... мне кажется, вы до сих пор верите, что Рюрика наши предки добровольно призвали: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет: приходите княжить и владеть нами»… я просто провожу историческое сравнение… ничего подобного… и название предприятия поменяем. Если уж на то пошло, Русь – отряд Рюрика, наша страна вообще носит название поработившего её отряда и с радостью верит, что мы этих рэкетиров добровольно призвали…  я ни на что не намекаю… давно бы так. У нас всё получится, до свидания, Арсений Робертович.

По радио заиграла его песня: «Слепил Снегурочку однажды я зимой, такая девушка, что хоть веди домой, я б и остался с ней, но вот беда – замерз, и стало грустно мне, что я не Дед Мороз»… Ваня улыбнулся: какому-то эстрадному певцу пришло в голову вытащить на белый свет старую дворовую песню неизвестного автора.

Не существует народных песен, потому что у каждой песни есть автор, просто он неизвестен.

Через два часа они подъехали к довольно симпатичному двухэтажному особнячку. Ваня Скурпулёзов выполз из джипа и поковылял за своим спасителем. Дверь открыла молодая женщина – на её шее красовалось тату в виде розочки. И тогда Иван и Таня узнали друг друга.

12

«Боги не имеют права быть добрыми! Это непозволительная роскошь! Ещё одна такая выходка, и будешь разжалована в ангела! Их сотни шатаются подле людишек, постоянно стараясь чем-нибудь помочь!» – распинался старик, заглядывая к Машеньке через крышу.

Сегодня он был особенно красив. Машеньке нравился этот тип высших существ, северный ветер Ё был из той же серии… харизматичные старики. Правда, повелитель мироздания всё же частенько менял внешность, и некоторые его явления, мягко скажем, не вдохновляли. К примеру, облик юного акробата ну никак не соответствовал его сущности.

«Как можно не любить того, кого сам же создал», – думала Машенька, выслушивая громогласного зануду.

Наблюдая стариков беспредел, я понимал, что лучше быть ангелом и «шататься возле людишек», чем трудиться вечность в этой нелепой канцелярии, где даже у старика сдают нервы. Я сбежал с машенькиного холма и, взмахнув крыльями, вылетел в сто шестьдесят шестой изумрудный рукав. А когда облака рассеялись, я снова увидел под собой этот удивительный мир, где каждый проживает потрясающую судьбу, не догадываясь об этом, где ветра поют свою бесконечную песню, где любому человеку так нужна моя помощь.

 Владимир Шамов