Возвращение.

                                                           ВОЗВРАЩЕНИЕ.

                                               (из ранних произведений)

                                                           1

Смолкли последние звуки оркестра, но стройная шеренга увольняющихся в запас все еще стояла,  молча, неподвижно, словно не веря в то, что закончились два года службы, что скоро они оставят родной полк и разлетятся по своим родным, милым сердцу деревенькам, селам и городам.

Виктор стоял первым, он был самым высоким в роте, и с волнением смотрел на своего ротного, недавнего выпускника военного училища. Да и не только он, а все «дембеля» замерли, с трепетом ожидая, что будет дальше. Тот словно почувствовал всю важность и ответственность момента – это были его первые проводы в запас, подтянулся и скомандовал высоким фальцетом:

-Ра-а-вняйсь! Сми-и-рно! Напра-во! На посадку шагом  ма-а-арш!

Под звуки ожившего оркестра, который заиграл «Прощание славянки» первая шеренга, а затем и вторая шагнули в самолет. Когда последний голубой берет скрылся за дверцей «Ила», командир штурмовой бригады, присутствующий на проводах, вытер платком вспотевший лоб и снова, искренне и от души позавидовал этим загорелым парням, которые через несколько часов будут на родине, а он останется на этой хотя и привычной, но все же чужой, афганской земле.

                                                           2

Валентина Сергеевна не спала. В эти неяркие дни поздней осени, когда светает довольно поздно и рано опускается на слегка подмороженную землю темнота, она потеряла покой. Ожидание. Что может быть томительнее этого? Мать ждала сына, последыша, Витюшку, который со дня на день должен был вернуться из армии.

Женщина зажгла ночник и посмотрела на мерно тикающий будильник. Полдвенадцатого ночи. Погасив свет, она закрыла глаза и вновь сделала безуспешную попытку уснуть, но внезапно перед глазами поплыли воспоминания…. Некстати вспомнился муж, умерший пять лет назад. Когда она хоронила своего Петра, собрался почти весь городок, где все знали друг друга если не по имени, то в лицо уж точно! Пришло начальство с завода, где он проработал всю жизнь, говорили о покойном хорошие, теплые слова, а она стояла и думала: «Зачем, зачем это нужно? Господи, скорее бы уже все закончилось». Да, ее мужа уважали, она это хорошо знала и все полученные  Петром грамоты, Валентина Сергеевна выучила наизусть.

-Эх, Петя, Петя, - прошептала женщина, не открывая глаз. – Рано ты нас оставил. Затем вспомнила своих пятерых детей, вроде бы и одинаковых, а на самом деле – таких разных. Прямая и простодушная Верка, тихоня и льстица Катерина. Вспыльчивый и задиристый Колька и хитрец Васька. И любимчик, последышек Витюшка…. Жили, как и все, весело, дружно, а теперь…. Верка с Васькой на чужбине, Катерина разошлась с мужиком со своим, а Колька – спивается напрочь. Вся надежда на Витьку осталась, на младшенького….

Текли и текли тяжелые мысли, а сон все не шел. Снова посмотрела на часы. Полпервого. Встала, пройдя на кухню, напилась воды и вышла во двор. Тишина. Где-то вдалеке гавкают собаки и, монотонно гудит в проводах осенний ветер. Улеглась, положив себе под бок старую кошку, с которой коротала долгие вечера и наконец, крепко уснула.

                                                           3.

Задремавший было Виктор открыл глаза и глянул в иллюминатор.  Внизу, род крылом самолета расстилались огни большого города. Мягкий толчок, самолет пробежал некоторое время по взлетной полосе и плавно развернувшись, замер у освещенного аэровокзала. При выходе из самолета, в лицо ударил резкий, осенний ветер с редкими снежинками.

- Да, это не «афган», - пошутил кто-то из ребят, и у всех перед глазами поплыли угрюмые горы, пыльные бури и невозмутимые ишаки – постоянные спутники этой неприветливой страны.  Дойдя до здания аэропорта, они в нерешительности остановились, не зная, что делать дальше. Они – двадцать два рослых парня в форме ВДВ, на груди у которых поблескивали боевые награды, молча,  смотрели друг на друга. Так же молча, обнялись и замерли, минуты на две.

- Ну, все, мужики, - дрогнувшим голосом произнес самый старший из них, сержант Самойленко. – Пора по хатам! - и все встрепенулись, начали обниматься, прощаться, одновременно,  ощущая в сердцах оглушительную пустоту. И как то сразу, все разошлись. Виктор остался один. До райцентра, где он жил, ходил пригородный поезд, но успеет ли он на него…. Доехав до вокзала на такси и мельком глянув на расписание, Виктор бросился к кассе.

- Все билеты проданы, - не поднимая головы, сухим голосом отчеканила билетерша, но соизволила поднять глаза и, увидав перед собой симпатичного парня в военной форме, смягчилась:

- Беги на перрон, может проводники возьмут, - окончания фразы он не расслышал и опрометью выскочил на платформу. Ну не любил Витька ездить зайцем и прятать голову в песок. На его счастье, по соседнему залу проходил воинский патруль и Виктор бросился туда.

- Товарищ майор, разрешите обратиться? Младший сержант Егоров.

- Обращайтесь, - майор небрежно приложил руку к козырьку, а Витька задыхаясь, в двух словах объяснил ситуацию.

- Афганец? – с уважением спросил старший патруля.

- Так точно!

- Пошли.

Подведя Виктора к последнему вагону, он тоном, не терпящим возражений,  приказал проводнице, молоденькой девушке с испуганным лицом:

- Довезете, куда требуется! Ясно?

- Ясно, - пролепетала девчушка и испугалась еще больше.

- Ну, поезжай, сержант. Счастливо! – майор крепко пожал Виктору руку и скрылся в дождливой пелене, а Егоров прошел в вагон, нашел свое купе и, бросив тренированное тело на вторую полку, крепко уснул.

Витьку разбудила тишина.  Он по привычке посмотрел на часы. «Ого! Два часа проспал» - он вышел в тамбур и закурил, рассеянно глядя в окно, забрызганное дождевыми каплями. Поезд стоял на полустанке, разбитые посадочные платформы которого тускло, освещались станционными фонарями. Хлопнула дверь и в проеме вагона показалась девчушка-проводница, держа в руках веник с совком. Приблизившись к Виктору, она недовольно пробурчала:

- Спал бы, да спал…. Курит, тута…. Два часа еще ехать, - Витька невольно улыбнулся, сравнив девушку со зловредной старушонкой.

- Слушаюсь, товарищ командир, - бодро ответил он и пройдя в купе, снова завалился на полку и прикрыл глаза, представляя скорую встречу с мамой. Неожиданно раздались громкие голоса, послышалась грязная брань и в купе ввалились трое мужиков в сильном подпитии. В руке одного из них была сумка, из которой красноречиво выглядывали три горлышка.

« Вот, черт принес!», - с досадой подумал Виктор, но, тем не менее, с интересом принялся разглядывать нежданных попутчиков. Первым, вальяжно рухнул на жалобно-скрипнувшую полку здоровенный мужик, в потрепанном ватнике и кирзовых сапогах, заляпанных грязью. Заросшее рыжеватой щетиной лицо и маленькие злобные глазки, настороженно выглядывающие из-под нависших бровей. Второй – полная противоположность – худенький, суетливый, со сморщенным, похожим на печеное яблоко личиком. Одет он был в замызганный серый плащ, а на ногах – стоптанные туфли. «Лапша» - пренебрежительно обращался к нему рыжий. Третий был одет даже шикарно и выглядел гораздо лучше своих попутчиков. Роскошное осеннее пальто, кожаная шляпа…. Гладко выбритое, светящееся свежестью и достоинством лицо….

Все это Егоров разглядел в течение нескольких минут и, хотя у него не было особого, житейского опыта, Витька догадался, что едут они из мест заключения. Лапша суетливо принялся доставать из сумки пакеты, открывать бутылки и вскоре стол был готов. Виктор отвернулся к переборке.

- Вставай, служивый! – он почувствовал толчок в бок и резко повернулся. – Отметим твой «дембель» и наше освобождение, - перед ним стоял рыжий верзила и пьяно улыбался.

- Спасибо, - Витька спрыгнул вниз и одел сапоги. – Я лучше пойду, покурю.

- Кури здесь, - «кожаная шляпа» достал из кармана пачку «Примы» и по-хозяйски закурил прямо в купе.

- Нет, - Виктор упрямо качнул головой и вышел.

Он стоял в холодном тамбуре и,  прижавшись лбом к влажному стеклу, задумчиво  курил сигарету. Неожиданно он почувствовал, как его плеча коснулась чья-то рука и, резко обернулся, услышав за спиной умоляющий голос:

- Помогите,  пожалуйста. Там, в вашем купе безобразничают и ко мне уже приходили жаловаться. Я не знаю, что мне делать, - Витька внимательно посмотрел на девушку-проводницу. Огромные, голубые глаза, с надеждой смотрящие на него, маленький носик, белоснежная полоска зубов, россыпь веснушек на смущенном и взволнованном лице, а в довершение ко всему – две косички, как рожки молодой козочки, торчащие из-под беретика.

- Как тебя звать, пичуга? – Виктор с улыбкой смотрел на девушку.

- Иринка, - еле слышно пролепетала она. – Помогите, пожалуйста, - она с мольбой смотрела на него. Егоров молча повернулся и направился к своему купе, которое находилось в противоположном конце вагона, возле комнаты проводников. Из раскрытой двери купе валили клубы табачного дыма, и слышалась разухабистая, блатная песня.

- Мужики, успокойтесь, - Виктор попытался угомонить загулявшую троицу.

- О, служивый явился, - с ехидным смешком пискнул Лапша. – А кому мы мешаем? Пусть выскажется. В лицо!

- Вы всем мешаете, - из-под руки Егорова выскользнула маленькая Иринка и,  уперев руки в бока, встала перед Лапшой. Тот опешил и неуверенно оглянулся на приятелей, с интересом наблюдавших за перепалкой. Горой поднялся Рыжий.

- Ну, вы, что, не поняли, - рыкнул он. – Убирайся, солдат, вместе со своей кралей и займитесь делом. Изголодал, небось, после двух лет службы, - он смачно загоготал, обдав их водочно-чесночным перегаром.

- Как вы смеете, - плачущим голосом выкрикнула девушка, а у Виктора горячо стукнуло в висках.

- Я не только смею, я еще и могу, - он положил свою грязную лапищу на лицо девушки и сильно толкнул ее. Та отлетела назад, стукнулась обо что-то и затихла в проходе, а Витьку охватила ярость. Все происходило в считанные секунды. Вспомнился друг, Серега, погибший прошлым летом на Саланге, его слова перед смертью: « Вернемся домой, будем жить честно, по закону». Он подпрыгнул и его кулак, как расправленная пружина врезался Рыжему в переносицу, прямо между злобных глазок.  Тот удивленно хрюкнул и рухнул на пол.

- Ах ты паскуда, - прошипела кожаная шляпа и в руке у него сверкнул нож. – Да меня вся «зона» уважала.

Шаг назад. Молоденький лейтенант, хоть и пробыл у них всего полгода, но многому научил. Схватив уголовника за запястье, Виктор резко рванул его на себя, одновременно выставив вперед колено. Послышался хруст зубов и, обливаясь кровью,  бандит сполз вниз.

« Дохлый,  не в счет, да и не видать его что-то», - мелькнуло в мозгу Егорова. Поезд останавливался на какой-то большой станции. Подхватив невесомое тело девушки на руки и, не дожидаясь полной остановки состава, Виктор спрыгнул на перрон и столкнулся с нарядом милиции.

- В вагоне…. Трое, - прохрипел он. – Вызовите скорую помощь, - милиционеры, доставая на ходу рацию бросились в вагон, а Витька, с девушкой на руках прислонился к столбу.

Ирину увезли, а Виктор, оглядевшись вокруг, с удивлением узнал знакомые, пристанционные дома.

« Я дома», - мысль о том, что он приехал домой, не принесла ему никакой радости.

                                                           4.

Забрав из вагона чемодан, Виктор направился в город, по пути припоминая то, что успел подзабыть за два года службы и удивляясь произошедшим,  за время его отсутствия, переменам. Светало.

Вот и родная улица, виден отчий дом, с так и не отремонтированным палисадником, старенькая скамейка у крыльца, на которую Витька присел и закурил. Раздалось мелодичное позвякивание. Виктор поднял голову. Вишенка. Он посадил ее  осенним, дождливым днем, а на следующий день ему принесли повестку из военкомата. Невысокое деревце, словно радуясь его возвращенью, протягивало к нему обледеневшие ветки и покачивалось в такт порывам легкого ветерка. Он решительно затоптал окурок и, отчего-то зажмурив глаза, решительно вдавил кнопку звонка. Почти сразу послышались тихие шаги, и послышался родной, до щемящей боли, голос:

- Кто тама?

- Мама, это я, Витька, - дрожащим голосом ответил солдат и привалился к дверному косяку. Лязгнула задвижка и мать с плачем повисла на шее сына.

- Вернулся, сынок, - бормотала она, заливаясь слезами счастья. – Радость-то какая, - а Витька, с трудом проглотив непрошенный комок в горле, гладил худенькие мамины лопатки и, с упоением вдыхал любимый запах горячих пирогов и парного молока, который постоянно  исходил от матери.

Они долго разговаривали, перескакивая с одного на другое, а, когда неласковое солнышко обагрило всходящими лучами унылый осенний пейзаж, Витька натянул на себя старую куртку, из которой порядком успел вырасти.

- Куда ты, сынок? – ошеломленно спросила мать, за разговорами хлопотавшая на кухне. – Успеешь еще, увидишься со своими друзьями-шалопаями.

- Мам, я скоро! – в дверях выкрикнул Витька и выскочил на улицу. Он бежал в районную больницу, к манящим озерам голубых, зовущих глаз, торопился, с хрустом разламывая тонкий ледок на застывших лужицах и чувствовал, что никуда ему не деться от двух косичек, торчащих, « как рожки молодой козочки», в разные стороны и, слегка покрытых беретиком…   

 Геннадий Перминов