День сегодня – замечательный. Исключительный, московский денёк…

Это когда сухо, солнечно и не жарко.  А не жарко потому, что по широким нашим улицам-трубам сквознячки гуляют. И не петербургские, промозглые и сырые, от которых можно на всю жизнь подхватить ненависть ко всему городскому и столичному, а тихие и неторопливые, от которых, однако, в тени чуть поёживаешься.

А ещё московские сквозняки хороши тем, что несут с собой запахи, как в огромной коммунальной квартире, где из-под дверей каждой комнаты своим ароматом тянет. На Тверской, например, веет ароматами «Елисеевского» и «Булочной Филиппова», от которых всегда чуть-чуть есть начинает хотеться.

«ЧайхОна №1»… Орфография, прямо скажем, вызывает сомнения. Всё равно – заходите: уж очень симпатично притаилась входная дверь здесь в толще стены.

Внутри сначала всё почти стандартно. И начинаю немного жалеть, что вошёл. Но подходит ко мне Лиана – и я сдаюсь. Лиана – невысокая девочка с чуть великоватым прямым носом, который удивительно точно вписан в интерьер её лица. И чёрные недлинные волосы заплетены сзади в простую косичку. Отказать такой не могу, а потому послушно следую за нею и сажусь в углу довольно просторного зала. Устраиваюсь на диване, подвешенном к потолку толстыми канатами. Ах, нет, не подвешен, стоит на полу, но всё равно с канатами идея остроумная.

В январе, наверное, хорошо здесь посидеть. Но и сейчас, в мае, - славно, когда косыми потоками из больших окон изливается внутрь жёлтый свет.

Пока жду свой заказ, начинаю смотреть на довольно многочисленных для этого часа посетителей.

У противоположной стены –  многочисленная компания. Исключительно мужская. Из несколько громких выкриков, чтобы принадлежать трезвым людям, понимаю: выпускники какого-то специального военного училища.  Двадцать лет  как окончили. Они кажутся несколько удивлёнными от того, что стали такими разными за эти годы. Жёны их сидели в сторонке, пили водку и удивлены не были, хотя видели друг друга впервые…

Принесли и мне коктейль. Подали его в стеклянной банке из-под консервированных овощей. Забавно. Как та компанию у стены.

А за соседним столиком чуть справа два плешивых кавалера «окучивали» одну даму… кажется, «даму полусвета». Была она даже не второй свежести: плохо окрашенные волосы, обкусанные ногти. Но кавалеры старались. Обслуживал их какой-то очень «придуманный» мальчик: бритая голова с чубчиком и хохолком странно прилажена к приземистому и щуплому тельцу.

И вдруг кавалеры встали и отошли немножко  в сторону. А дама засуетилась, отдала какие-то распоряжения, и вскоре ей принесли большой бумажный пакет, куда упаковали всё недоеденное. Вот и всё – финал празднику. Она пошла жить дальше, неся в пакете свой «гонорар».

А вдоль зала брёл человек с кривыми ногами, одна из которых ещё и немного косолапила. Лица его видно не было, но по спине, по тому, как ступали его странные ноги, было понятно, что он абсолютно несчастен. И было это несчастье не сиюминутным, родившимся в нём от нехватки ли денег или от нехватки любви. Оно было внутри этого человека – навсегда. Какое-то судьбоносное несчастье, которое текло в его жилах, притворяясь кровью.

Лиана перехватила мой взгляд и тоже посмотрела в удаляющуюся спину.

- Он каждый день к нам приходит. Сидит и чай пьёт. Без сахара. И уходит всегда ещё более несчастным, чем пришёл. Я не знаю, как ему помочь, но помочь хочется…

А человека и нет уже в проходе между столиками…

Только лёгкий сквознячок остался, который потащил по полу белую бумажную салфетку…

Может, и в самом деле город любить не надо? Никакой. Даже Москву. Потому что все мы здесь какие-то … отдельные друг от друга…  неживые…  бумажные. И в жилах непонятно что у нас течёт…

29.05.2018

 Олег Букач