04.07.25

спите с теми, кто снится

спите там, где нож меж лопаток – норма человеческого быта

где кровь на паркете – завсегдатай

где лед не плавает в коктейлях, а служит заморозкой разлагающихся тел

мое место там, где вечная мерзлота метафоричная развилка увядших душ и моральных терний

ты толкаешь меня вниз, потом тянешь руку

как это расценить? возмездная помощь или безвозмездная смерть?

на твоей спине свежие раздоры, кажется, асфальт был сегодня явно недружелюбен 

сходи в душ

мне не жалко воды на выцветшую душу

мда 

венчание моего целлофанового рассудка с грубостью выражений

янтарь медовыми каплями падает на подол свадебной фаты

я заплевываю кровью весь фуршет – в монастыре сегодня несказанно тихо

только я и мое эго на фехтовальных мечах 

ничего нового.

а кровь все стекает по сколотым зубам

я сглатываю сахарные куски железа и чувствую как желудок кварцуется 

теперь на фате не только янтарь, но и мои внутренности – обязательный венчальный ритуал

я допиваю свой черный виски, вытираю рот рукавом и иду доказывать тебе, что мораль всего лишь убежище для ума и вне нашего сознания она ничего не значит

ты смотришь на меня, как на умалишенную и смеешься прямиком в стакан

боже правый, и откуда же в тебе столько хамства

для тебя все всегда «не так»

для меня ты тоже «не так», но это не мешает тебе снова назвать меня моралисткой

хорошо, что я есть

плохо, что тебя тошнит от благодарности

капли йода виснут на спине сталагмитами

в месте полном людей я социопатично вглядываюсь в осколки торфяных сооружений

ил расползается по полу вязкой жижей с пузырями – я лопаю их носами кед 

полупустой стакан, зажатый между бедер, медленно тяжелеет, наполняясь чем-то мутным и темным

лед кружится вертелом под песнь черной души

понятно, что ты вылил

непонятно только – зачем

я снова запираю двери на засов

ты снова куришь под окнами

кажется, мне чего-то не хватает

и это «что-то» по масштабам напоминает либо жилплощадь гренландии в двойном экземпляре, либо одну половину пятидесяти одного штата юэс 

тяжко

молчаливо-громко, поломанными пальцами, отколотыми ногтевыми пластинками, граммофонными песнями, металическими завываниями

любовь страдающая

отчаянье извне порождает желание

жизнь – старый стертый кусок наждачки – я все трусь об него и трусь, и все никак не могу стисать кожу, потому что нечем и потому что не за чем

наждачка затачивает волоски на спине в острые иглы

до смешного безобразно, до безобразия смешно — чувствую себя колючим ежом — нанизывай яблоки, да ходи по лесу, никто и слова не скажет

если только на ежином

кровь изнутри сворачивается пороховым клубком в дуле двухстволки

ты волочишь полуживой балласт of dreams and desires на своих двух мне навстречу 

асфальт сегодня куда более дружелюбен, так сточи об него хотя бы подошвы кед, пока наждачка жизни снова не начнет трель порочных кругов на полях неосознанного 

а привязанность есть отчаяние в меховой шубке морали и ценности

она выцарапывает гематомами имена под кожей, клянется в вечности и верности

если верность существенна, вечности точно нет

иллюзия самообмана и тщетных причин экзистенции – все крайне просто

и сущность ее самобытна, и проекция теней трехмерна

оксюморон, феноменальное пространство для мучений

еbала я все это в рот

в моей комнате пахнет вафлями с прослойками сгущенки, опуская глаза на кафель, кровяные лужи больше напоминают вишневый кисель с сахарозаменителем, чем прошлое наполнение человеческого тела

кусочки с предплечий висят на полотенцесушителе как свиные лодыжки – на холщовой веревочке

с них медленного стекают близкородственные души и капли скопившейся жидкости в межклеточном пространстве

нет смысла держать в себе влагу более, когда ты просто бесполезный кожаный лоскут

а души то все стекают, стираясь о скошенные края наждачной бумаги

спите с теми, кто снится

 eugensy