Специальный факультет

 Глава первая

  Урок подходил к концу. Владимир Ланин, преподаватель Балайского горного техникума, посмотрел на часы. Оставалось не более пяти минут.

- Какие будут вопросы? – обратился он к студентам, - Всё понятно?

- Владимир Максимович, а когда мы получим темы для дипломных работ? – спросил один из студентов, - механики то уже получили.

- Не волнуйтесь. Получите вовремя. Темы уже пришли и в ближайшее время вы их увидите.

- А вы их видели?

- Да видел.

- А Вы не можете нам сказать, хотя бы приблизительно, на какую тему эти темы, -    скаламбурил   остряк группы Сергей Чемезов.

- Эти темы, на разные темы, - в тон ему ответил преподаватель, - есть и по электрооборудованию, есть и по электроснабжению, есть и по автоматике. Потерпите. Завтра всё узнаете.

   Прозвенел звонок, Владимир взял журнал и вышел из класса. Он зашел в учительскую, оделся и собрался идти домой, но его  задержала Ирина Калашникова, молодая, стройная женщина с высокой причёской, секретарь директора.

- Владимир Максимович! – скороговоркой начала она, - Вас просил зайти директор.

- Зачем я ему понадобился?

- Чего не знаю, того не знаю.

- Ладно, зайду.

Владимир, не раздеваясь, пошёл за Ириной.

    Директор техникума, Михаил Петрович Кудашов, друг и приятель Владимира, встретил его весёлой улыбкой.

- Проходи, проходи, ведущий преподаватель. Ты что- то давно ко мне не заходил. А почему в пальто?

- Так я же домой собрался, а тут меня твоя Ирина изловила. У меня срочные дела, а ты задерживаешь, да ещё улыбаешься.

- Ну, положим, Ирина не моя, а улыбаюсь я потому, что у меня есть хорошая новость. Для тебя, - уточнил Михаил Петрович.

- Какая ещё новость? Может, зарплату добавишь?

- Добавлять зарплату не в моей власти. Для тебя есть нечто другое.

- Ты долго будешь говорить загадками? Что ты мне хочешь сказать?

- Не спеши, - директор пододвинул Владимиру стул,- садись и слушай. Ты в Ленинграде бывал?

- К сожалению, нет, - Владимир сел на предложенный ему стул, - а причем здесь Ленинград?

- А притом. Мы же с тобой технари. Наше дело – производство, а занимаемся обучением молодёжи. А молодёжь должны учить педагоги.

- Что ты мне мозги компостируешь? Какие могут быть педагоги в технических институтах, техникумах, училищах? Там нужны специалисты, инженеры.

- А специалисту, инженеру ещё бы добавить и педагогическое образование, то было бы совсем  неплохо. Короче. Мудрые начальники проявили о нас, бестолковых, заботу и организовали при Ленинградском пединституте факультет педагогической подготовки инженерно-технических работников, или, по-другому, специальный факультет. На наш техникум пришла разнарядка на одного человека. Вот и решили отправить тебя. Ты  же у нас самый продвинутый.

Владимир удивленно уставился на Михаила.

- Вы что же, без меня решили? Никуда не поеду. Я и без педагогического образования справляюсь со своей работой. Не так ли? Как я могу оставить семью на несколько лет?

- Да не шуми ты! – директор положил руку на плечо Владимира, - какие там несколько лет? Всего четыре месяца. Зарплата сохраняется, командировочные выплачиваются. Организуем еще и пособие на приобретение школьных принадлежностей, - директор засмеялся и сел за свой стол, - так, что не спорь с начальством. Начальству, как известно, виднее.

- Заманчивое предложение, - опять заговорил Владимир, - но ведь я пробуду в Ленинграде всю весну, а кто, же будет заниматься весенними работами на даче?

- Как кто? Жена с сыновьями.

- Сыновья ещё жидковаты, а жена   не сможет ни вскопать землю, ни устроить парник.

- Твоей жене мы обязательно поможем. Это я тебе обещаю.

- Но мне всё равно надо посоветоваться с Машей.

- Советуйся на здоровье, только я уже с ней говорил. Она согласна.

- Ну, вы даете! – опять возмутился Владимир,- Все   уже согласовали, не спросив меня.

- Ладно, не ерепенься. Я же для тебя старался. Поедешь в наш лучший город. Увидишь дворцы, музеи, парки… А что касается учебы, я думаю, она для тебя не составит труда. Ты же инженер.

- И когда же нужно ехать? – стал сдавать свои позиции Владимир.

- Ехать, или точнее лететь, нужно было еще вчера. Занятия начинаются с 1-го февраля, а у нас сегодня 30 января, но с приказом получилось какая-то заминка. Но ничего страшного. Поедешь послезавтра. Так что день тебе на сборы и на прощальный ужин. Не забудь только пригласить меня.

- Тебя забудешь! Как же!

  Сборы были не долгие, но прощальный вечер затянулся до поздней ночи. Много пожеланий, напутствий, советов выслушал будущий студент специального факультета.

- Будешь в Эрмитаже, обязательно посмотри   «Мадонну» Рафаэля , - советовал доморощенный знаток живописи.

- Обязательно съезди в Петергоф, - толковал любитель садово-парковой культуры, - там самые лучшие в мире фонтаны.

- В Мариинский театр сходи, - тянулся с рюмкой заядлый театрал, не видавший никого, кроме заезжих артистов.

Отъезжающий со всеми соглашался, все обещал   исполнить и не забывал   наполнять рюмки.

Сыновья хлопотали о своем.         

- Пап, а пап, - теребили они отца, - купи нам финские хоккейные клюшки и канадские коньки.

- А ты что молчишь? – спросил Владимир у загрустившей жены.

- Да ничего мне не надо, но если увидишь японский зонтик, то купи.

  Женская логика. Отъезжающий твердо обещал выполнить все наказы и пожелания и   опять   наполнил рюмки и фужеры. Фужеры вином, а рюмки водкой.

- Надо на прощание спеть хорошую песню, - предложил кто-то из мужчин, - Абитуриент, - обратился он к Владимиру, - начинай.

Владимир взял в руки гитару, подстроил её и, перебирая струны, запел,

                                            Последний  нонешний денёчек

                                            Гуляю с вами я друзья,

                                            А завтра рано, чуть светочик,

                                             Заплачет вся моя семья.

- Никто о тебе плакать не будет, - перебил песню директор техникума, - Маша, хоть отдохнет от тебя, изверга. Начинай хорошую песню

- Давайте споём о Ленинграде, - предложила Маша.                 

Все ее поддержали  и запели так, что гитарного  аккопанимента слышно не было.

                                                Город над вольной Невой,

                                                 Город нашей славы трудовой,

                                                 Слушай, Ленинград, я тебе спою

                                                 Задушевную песню мою.

    После «города над вольной Невой», пели ещё много песен, не таких патриотических, но душевных.

   На следующее утро нужно было ехать в аэропорт, садиться в самолёт и лететь до Красноярска. После прощальной вечеринки  болела голова, и никуда ехать не хотелось, но надо, значит надо.

   Владимир выпил стакан крепкого чая, что-то поел и заявил, что он готов к труду и обороне.

- Не хорохорься, - одернула его жена, - не загуляй в Красноярске со своим братцем. Я вас, алкоголиков, знаю.

- Ну что ты Маша, какие мы алкоголики,  а в Красноярске мне пить нельзя. Перелет до Ленинграда долгий.

- Собирайся, - Маша падала ему рубашку, - вон уже кто-то звонит. Наверное, за тобой приехали.

     Приехал сам директор техникума, чтобы лично, как он выразился, отвезти абитуриента в аэропорт и посадить на самолёт.

- А ты Маша поедешь с нами? - спросил он, - машина у меня свободная. Можешь и детей взять с собой.

- Конечно, поеду, – отозвалась Маша, - спасибо Вам, Михаил Петрович.

      В аэропорт приехали за полчаса до прилета самолета. Уже шла регистрация. Владимир зарегистрировал свой билет, и вся компания по полю пошла к самолету. Порядки в Балайском  аэропорту  были патриархальные и провожающим  даже можно было заходить в самолёт.

   Но на этот раз заходить в самолет не стали. Владимир попрощался с женой, с детьми, с Михаилом  и стал подниматься по трапу.

                                            Глава вторая

    Продолжительность полета до Красноярска чуть больше часа, но Владимир успел всё - таки немного вздремнуть.

   В Красноярске сразу пошел к кассам.

- До Ленинграда есть билеты? – спросил он в одной из касс.

- Есть на сегодня. Самолет отправляется через три часа.

- Дайте мне билет, если можно, на завтра.

Кассир выдала билет, и он поехал на троллейбусе к сестре, но её дома не оказалось. Тогда решил ехать к двоюродному брату. Взял такси и через полчаса был уже у нужного дома.

   Поднялся по лестнице на четвертый этаж, подошел к двери квартиры и хотел уже нажимать на кнопку звонка, но вдруг услышал из-за двери громкие голоса, какой   гам и даже звуки не то гармони, не то баяна. Что такое? Что за праздник? Может квартирой ошибся? Посмотрел на номер – 18. Тот, что нужно.

    Постоял, послушал и нажал на кнопку звонка. Через некоторое время дверь открылась и на пороге показалась жена брата, Юля.

- Володя, ты! – удивленно воскликнула она,- откуда ты взялся?

- Откуда, откуда.… На самолете прилетел. Из дома.

- Михаил, - закричала Юля, повернув голову в сторону квартиры, - Иди сюда, встречай брата!

- Какого еще брата? – пробурчал Михаил, подходя к двери, - Во, Володька! Заходи, заходи!

- Здравствуй Юля, здорово Михаил. Что это у вас за шум?

- Никакого шума нет. У нас праздник.

- На календаре вроде бы никакого праздника нет.

- На календаре нет, а у нас есть. Юбилей  у нас,  десять  лет совместной жизни.

- В таком случае поздравляю и желаю всего, всего…

- Раздевайся и проходи, - Юля взяла у Владимира шапку и шарф, - пальто вешай в шкаф.

- Давай быстро за стол! – скомандовал Михаил, - Дорогие гости представляю вам своего двоюродного брата  Зовут Владимиром. Налейте – ка ему штрафную.

- Миша, мне нельзя пить.

- Это почему же? Жена запрещает?

- Причем здесь жена?  Я от вчерашних проводов еще не отошел, а мне завтра в Ленинград лететь.

-В  Ленинград? Это зачем?

-Учиться?

-Учиться?  Зачем и чему тебе учиться? Ты и так вон какой   ученый.

-Начальство думает по- другому.

-Ну и Бог с ними- и с начальством, и с учебой. Давай выпьем и за наш юбилей, и за Ленинград.

   И  понеслась гулянка дальше. Всё как положено. По-русски, по-сибирски. Михаил притащил откуда-то гитару и сунул её Владимиру.

- Ну-ка,   брательник, сыграй и спой что-нибудь такое, разэтакое…

- Что я один-то буду петь. Помогайте.

- Поможем, поможем, - заверили гости.

Владимир подстроил гитару, взял несколько аккордов и запел.

                                                        Сибирь, Сибирь люблю твои снега

                                                         Навек ты мне родная дорога;

                                                         Моей ты стала судьбой, нельзя расстаться с тобой, 

                                                          Мой милый край, моя тайга.   

Первый куплет Владимир пел один, но припев пели уже всем застольем.

                                                            Рек перекаты, ветер в соснах

                                                            Вольная ширь;

                                                             Край наш богатый, златоносный-

                                                               Сказка – Сибирь.    

     После «Сибири» пели еще песни, а потом, под гитарный перезвон, плясали «Цыганочку» и  «Барыню».

     Как закончилась  гулянка,  как легли спать, Владимир не помнил. Проснулся он с больной головой, с тошнотой, слабостью во всем теле.

- Ну что, братуха, живой? – услышал он голос Михаила, - Вставай, лечиться будем.

-Полечиться бы, конечно, не помешало, но мне, же нужно лететь в Ленинград, а это шесть часов полету. Тяжело будет.

- Я же не предлагаю тебе пить. Выпьем понемногу для здоровья, позавтракаем, а потом сходим в баню. Попаримся, выгоним винные пары. И, кроме того, у меня появилась идея. Тебе ведь не срочно? Никуда твоя учеба не уйдет. Она, я думаю, тебе и не нужна. Ты и  так вон, какой умный. Давай перенесем вылет на завтра или даже на послезавтра. Я сейчас позвоню, и мои помощники обменяют твой билет. Ты хорошо отдохнешь и со свежей головой полетишь в свой Ленинград.

- Ленинград не мой, а наш, но в твоих словах есть резон. Если можешь, обменяй билет, только на завтра.

- Хорошо договорились. Пошли за стол.

         Как договорились, так и сделали. Подкрепили угасающие силы водкой, поели и сходили в баню. После бани Владимир почувствовал себя значительно лучше. За обедом Михаил предложил ему выпить, но он отказался.

- Хватит. И так два дня сплошная пьянка.

- Ну, хорошо. Настаивать не буду. Тебе виднее.

После обеда Владимир погулял по городу, сходил в кино и рано улегся спать.

                                                       Глава третья

          На следующий день, в три часа, он уже сидел в самолете и ожидал взлета. Взревели турбины.            Самолет разбежался и взлетел. В иллюминатор Владимир видел знакомые места – улицы, горы, Енисей… Красноярск был для него почти родным городом – здесь он жил, дружил, учился…

Неожиданно у него в голове зазвучала песня.

                                      В далекий край товарищ улетает

                                      Родные ветры вслед за ним летят;

                                       Любимый город в синей дымке тает –

                                       Знакомый дом, зеленый сад и нежный взгляд.

       А город плавно уплывал  назад. Вот уже видны  корпуса и рощи студенческого городка. Сколько здесь  было и хорошего, и плохого, но больше, конечно, хорошего.  .

                                                      В нашем студгородке, где зеленые рощи

                                                       Под гитару мы пели в весенние ночи.

                                                        Мы ходили на берег, хоть тучи густели

                                                         И купались в холодной воде Енисея.

   Всё это было совсем недавно, но в тоже время, кажется, что это было очень давно. Давно или недавно, но всё это было. Были друзья, были подруги, были праздники и студенческие будни.

                                                   Мы. конечно же, грызли граниты науки,

                                                    Над чертежными досками двигались руки

                                                     За кефиром и хлебом неслись в гастрономы,

                                                      Мы любили   наш город, до боли знакомый.

     Пока Владимир предавался воспоминаниям, самолёт улетел далеко и от Красноярска, и от студгородка, и от Енисея.

      Владимир   достал книгу и попробовал читать, но почему-то не читалось. Тогда он поудобнее  устроился в кресле и попробовал задремать. Это у него получилось. Он не просто задремал, а уснул, и причем крепко. Проснулся от того, что кто-то пошевелил его за плечо.

- Ремни нужно пристегивать. Посадка, - сосед показал на горящее табло.

- Что, уже в Ленинград прилетели? Здорово я поспал.

- Да нет, - улыбнулся сосед,- промежуточная посадка в Тюмени.

      Самолет вскоре приземлился в Тюменском аэропорту. По селектору объявили – стоянка самолета 40 минут. Пассажирам можно выйти.

  Владимир вместе с другими пассажирами спустился по трапу  и направился в аэровокзал. Там он нашел буфет, выпил стакан кофе и съел бутерброд. Делать больше было  нечего  и он вернулся в самолет. Вернулись и остальные пассажиры. Вслед за    ними появился и экипаж. Пассажиры стали готовится к взлёту. Прошло довольно много времени, но двигатели не запускались.

     Открылась дверь кабины, и пассажиры первого салона увидели, что летчики   копаются в панели приборов. Видно было, что у них в руках отвертки и ещё какие-то инструменты, а на креслах лежат мелкие детали.

      По самолету зашелестел шепот,- самолет не исправен, летчики занимаются ремонтом. Вышла стюардесса и объявила.

- Все нормально, скоро полетим.

Но полетели не скоро. Самолет простоял около двух часов и все это время пассажиры находились в нем.   Все порядочно переволновались и устали.

Наконец зарокотали двигатели. Самолет вырулил на взлетную полосу и вскоре взлетел. Никто не знал, что ремонтировали летчики, но предположений было много и они не способствовали спокойствию пассажиров.

             Владимир больше не спал. Слушал разговоры, смотрел в иллюминатор и думал о том, что из-за задержки самолет прилетит в Ленинград вечером, а ему нужно найти институт и определится с ночевкой.

- Через 30 минут прибудем в Ленинград, - объявила стюардесса, - прошу пристигнуть ремни.

Владимир посмотрел в иллюминатор, но ничего не увидел. Самолет летел в сплошной, густой мгле.

- Как же в таком тумане самолет садиться будет? – подумал Владимир и невольно поежился.

    Несмотря на опасения Владимира и других пассажиров, самолет благополучно приземлился, пробежал по взлетной полосе, взревел моторами и остановился. Открылись люки и люди стали подниматься с кресел и пробираться  к выходам.

Поднялся и Владимир. Спустился по трапу и вместе с другими направился к какой-то галерее. Внутри неё оказался эскалатор. Он быстро довез пассажиров до аэровокзала.

    Вскоре прибыли вещи. Владимир взял свой чемодан и вышел на привокзальную площадь. На автобус он садиться не стал. Решил взять такси.

- Придется, наверное, выстоять немалую очередь, - подумал Владимир, но оказалось, что никакой очереди нет, да ещё и какие-то пронырливые мужички предлагали свои услуги.

- Садись ко мне! У меня дешевле, чем на такси, - кричал один.

- Сибиряк! – призывал другой, - Поехали со мной. Покажу город-герой Ленинград.

Не внял Владимир призывам и обещаниям крутых мужиков. Поехал на обычном такси.

                                                        Глава четвертая

           От аэропорта до института путь неблизкий и можно было насмотреться и на Пулковские высоты с обсерваторий, и  на пригороды, и на улицы самого Ленинграда, но ничего это Владимир не увидел. Всё закрывал туман.

- Туман, сырость, слякоть – вот чем меня встречает Ленинград, - подумал Владимир, - как бы ни заболеть.

Машина остановилась, около какого - то большого здания.

- Приехали, - сказал водитель, - вот вам институт.

Владимир вышел из такси и направился к проходной.

- Вот сейчас устроюсь на ночлег, схожу  в какую – ни будь столовую или кафе и завалюсь спать, - такие приятные мысли вертелись в голове Владимира, но его ждало разочарование.

       Женщина, дежурившая в проходной, объяснила ему, что это, конечно, институт, но не педагогический, а физический и называется он ИФЛИ, а нужный ему институт им. Герцена находится на Мойке.

- А далеко до него? – спросил Владимир.

- Нет, не далеко, - ответила женщина, - перейдешь, мостик через канал Грибоедова и пойдешь в сторону адмиралтейства. Дойдешь до речки. Это и есть Мойка. Повернешь налево и увидишь в глубине ограды красивый дом. Это дворец Разумовского. В нем и расположен твой институт.

Владимир поблагодарил привратницу и пошел на поиски нужного ему учреждения.

     Между тем наступал вечер. Уличные фонари тусклыми пятнами светили сквозь туман. Где мостик? Где адмиралтейство? Где Мойка? Ничего не видно и ничего не понятно. Нужно еще раз подробно расспросить.

- Вы не подскажете мне, как пройти к Мойке? – обратился Владимир к женщине средних лет, с небольшой сумкой в руках, - мне нужен институт имени Герцена.

- Институт имени Герцена? – переспросила женщина, - Педагогический?

- Да, педагогический. Я только что приехал и не знаю, в какую сторону идти .

- Понятно, понятно… - женщина оглядела Владимира, - Вы, наверное, впервые в Ленинграде?

- Да, впервые.

- До Мойки и до института не далеко, но… - женщина еще раз посмотрела на Владимира, - Будет лучше, если я Вас провожу.

       Она взяла Владимира за руку и повела за собой. Прошли мостик со львами, прошли какую-то площадь, прошли арку и вскоре подошли  к реке.

- Вот это и есть Мойка, - женщина отпустила руку Владимира, - а вон то большое здание в глубине ограды- нужный Вам институт.

- Огромное Вам спасибо! – Владимир тронул женщину за руку, - без Вас я бы, наверное, долго плутал по городу.

- Не за что, не за что. Будьте здоровы.

     Женщина ушла, а Владимир долго стоял и смотрел ей вслед. Он был наслышан о характерных чертах  ленинградцев, - мягкости , вежливости , готовности  прийти на помощь, и вот сам убедился в этом.

  В проходной дежурная объяснила, что в институте уже никого нет и нужно идти в общежитие.

- Вон направо, видите дома, - показала она на здание внутри ограды, - вот туда и идите. Там Вас встретят и устроят.  Владимир взял в руки чемодан и отправился в указанном направлении.

   В общежитии ему объяснили, что для студентов специального факультета, есть другое общежитие, где – то на Выборгской стороне и значит нужно добираться туда.

- Я с дороги, устал и должен опять плутать по городу в поисках нужного общежития? – Владимир стал уже возмущаться, - а вы даже и адреса точного не знаете.

- Успокойтесь, успокойтесь, - миролюбиво заговорила дежурившая в общежитии женщина, - я все понимаю, и постараюсь Вам помочь.

Она куда-то позвонила, встала и пригласила Владимира.

- Пойдемте. Комендант разрешила временно Вас поселить в этом общежитии. Только на одну ночь, - добавила она.

- И на этом спасибо, - сдержанно поблагодарил Владимир.

    Дежурная провела его в комнату на втором этаже, где он увидел две заправленные кровати, стол и несколько стульев.

- Располагайтесь, - женщина, сопроводившая Владимира, указала на одну из кроватей и ушла.

   Не успел Владимир оглядеться и одуматься, как в комнату вбежал молодой человек, явно кавказской национальности.

- Привет, привет, - протянул он руку, - Тимур Ахметов, аспирант. Приехал сдавать экзамен. Ты тоже аспирант?

- Нет. Я инженер. Приехал учиться на факультете педагогической подготовки.

- А… - разочарованно протянул Тимур, - но ничего. Будешь и ты аспирантом. Давай сходим в ресторан, выпьем, познакомимся поближе.

- Нет. Спасибо. Я устал с дороги и хочу отдохнуть.

   Шустрый аспирант убежал, а Владимир посидел еще немного и тоже вышел. У дежурной он узнал, что Невский проспект совсем рядом и там можно поужинать хоть в столовой, хоть в кафе, хоть в ресторане.

    Выйдя на Невский, он повернул налево и вскоре увидел арку главного штаба, а за ней и Александровскую колонну, и Зимний дворец, но поворачивать на Дворцовую площадь не стал. Дошел до конца Невского проспекта и только тогда повернул к Эрмитажу.

  На Дворцовой площади он был впервые, но чувствовал, что здесь ему все знакомо до мелочей. Все он это видел на сотнях фотографий, в десятках фильмов; читал во множестве книг.

   На Владимира как бы  дохнула история, а тут еще мимо него пролетели машины начала век.    На одной из  них  стояли матросы. Было ясно, что снимался какой-то исторический фильм. Владимир подумал, что, возможно, и он попал в кадр, но, сколько он позже не  присматривался к похожим кадрам,  себя так и не увидел.

   Через арку Главного штаба он вернулся на Невский и зашел в какое-то кафе. Перекусил, почувствовал себя бодрее и решил еще немного погулять. Прошел до Аничкова моста, посидел в сквере у Александровского театра и направился в обратную сторону.

    На следующее утро Владимир Ланин проснулся довольно рано. Сказывалась разница во времени. Кавказский джигит похрапывал на соседней койке.

- Когда он пришел? – удивился Владимир, - Как этот я его не услышал?

   Он решил пойти в какую-нибудь забегаловку в магазине, а они открывались рано, попить чаю или кофе, а потом уже отправляться в институт.

    Нашел открытый магазин, нашел кафетерий, попил кофе, съел бутерброд и в девять часов уже входил в здание института.

   Он знал, что это дворец гетмана Украины, князя Разумовского, фаворита императрицы Елизаветы Петровны и поэтому не был удивлен  ни внешней красотой здания, ни роскошностью его интерьеров. Умели красиво жить и императоры, и императрицы, и их приближенные.

    В канцелярии он объяснил служащей кто он такой и показал документы.

- Документы мне ваши не нужны, да и Вы сами тоже не нужны, - ошарашила его раскрашенная девица.

- Как так? У меня направление в институт имени Герцена. Я приехал учиться на факультете инженерно-технических работников, а Вы мне заявляете, что я Вам не нужен. Мне что, назад ехать?

- Вы меня не правильно поняли, - заговорила другим, более мягким голосом девица, - дело в том, что специальный факультет образован действительно при  институте имени Герцена, но расположен в другом месте, по Лиговскому проспекту, за обводным каналом. Вот туда и нужно ехать. Вот адрес. – барышня подала листок.

    Ланин взял листок, и хотел было уже уходить, но в это время к нему подошли двое – мужчина и женщина. Мужчине было лет сорок. Он, по  всей вероятности, был якут или бурят, а женщина русская, лет тридцати, высокая и симпатичная. Во время беседы Владимира с институтской барышней они стояли неподалеку и прислушивались к разговору.

- Простите, - обратилась женщина к Владимиру, - мы услышали ваш разговор и поняли, что мы с Вами коллеги. Нам тоже нужно где – то устраиваться. Давайте объединимся в ударную группу и будем действовать сообща.

  Голос женщины был глубокий и какой-то музыкальный. На Владимира пахнуло чем-то близким, знакомым и хорошим. Не успел Владимир ответить, как она опять заговорила.

- Для начала, я думаю, нужно познакомиться, - женщина протянула руку Владимиру, - Свешникова Раиса  Антоновна, а это мой товарищ и земляк.

- Семен Тагирович Аскаров, - мужчина в свою очередь тоже подал руку, - мы из столицы Башкирии, города Уфы. Живем в одном городе, но познакомились только сегодня.

- А я из Сибири,- наконец-то заговорил и Владимир,- Ланин Владимир Максимович.

- Я думаю, - женщина продолжила  владеть инициативой, - мы можем называть друг друга по имени, без отчества. Мы же теперь вновь студенты.

- Я абсолютно согласен, - улыбнулся Владимир. У него на душе стало и теплее, и светлее. Общение с Раисой доставляло ему удовольствие.

- Ну а я тем более, - кивнул   головой Семен, - пойдемте ловить такси.

   Тройка новоиспеченных студентов, а может пока еще и абитуриентов, вышли на улицу в надежде быстро поймать такси. Поймали, но не быстро. Таксист, через короткое время,  нашел нужное им здание. Оно совершенно не было похоже на дворец Разумовского. Старый, обшарпанное  дом, с какими-то  флигелями и пристройками. Справа от главного входа висела табличка,-«Факультет переподготовки ИТР института им. Герцена. Четвертый этаж». Раиса, Семен и Владимир поднялись по лестнице и  зашли в широкий коридор. Нашли канцелярию. Встретили их не очень приветливо.

- Что же вы, уважаемые товарищи, опаздываете? Занятия идут уже третий день, а вы только появились. Раздевайтесь и проходите в аудиторию.

- Как раздевайтесь? – возмутился Семен, - нам же нужно где-то устроиться, побриться, помыться.

- Так вы еще и в общежитии не были?

- Конечно, не были.

- Ну, так идите, устраивайтесь, а завтра к девяти приезжайте на занятия.

- А где же искать это общежитие?

- На Выборгской стороне. Улица Смолячкова 14. Это угол улицы Смолячкова     и Лесного проспекта.

    Тройка студентов или пока еще абитуриентов, вышла на улицу и стала совещаться.

- На трамваях или автобусах мы, наверное, полдня будем кружить по городу, - Владимир посмотрел на своих новых друзей.

- Нужно ловить такси, - заявил Семен, - ведь надо еще и вещи собрать. Твои где? – спросил он у Владимира?

- В общежитии на Мойке.

- А твои, землячка, где?

- На Васильевском острове, шестая линия.

- Ну а мои на Петроградской стороне, недалеко от мечети. Покатаемся по городу.

   Поймали такси и поехали. Сначала на Мойку, затем на Васильевский остров и наконец на Петроградскую сторону. Пока Семен ходил за вещами, Владимир спросил у водителя, -Далеко еще до улицы Смолячкова и в честь кого она так называется?

- Ехать совсем недалеко, - ответил водитель,- а называется в честь снайпера – героя войны.

   Выехали на Лесной проспект и вскоре были у нужного угла.

- Вот ваш дом, - показал рукой водитель, - всего доброго.

    Он развернулся и опять по Лесному проспекту поехал в сторону Невы, а Семен Владимир и Раиса выйдя из такси, остановились пред домом, в котором им предстояло жить четыре месяца.

Г                                                 Глава пятая

              Да, в этом доме им предстояло прожить немалое время, вдали от семьи, от друзей, от привычной работы. А дом был большой, но неказистый. Со стороны Лесного проспекта в нем располагался большой магазин, а со стороны улицы Смолячкова, во внутренний двор приглашала большая арка.

- Ну что, друзья, студенты, коллеги, - Семен даже снял шапку, - пойдемте занимать апартаменты.

             Прошли через арку, зашли в подъезд и поднялись на четвертый этаж. Их встретила пожилая женщина – комендант общежития.

- Проходите, проходите, товарищи студенты, - она повела их по коридору, - вот здесь у нас красный уголок, - она показала рукой на двухстворчатую дверь, - заходите.

    В красном уголке стоял большой стол, было около десятка стульев и диван. На тумбочке, в углу, шумел маленький телевизор – «Родина».

Комендант села за стол и достала толстую, амбарную книжку.

- Так. Что у нас осталось. Вы, - обратилась она к Раисе, поднимайтесь на пятый этаж, в комнату номер  двкнадцать. Там уже живут женщины, но одна койка свободная. А вы, - она подняла глаза на мужчин, - будете жить на этом этаже в комнате номер семь. В неё только что вселился мужчина из Кисловодска. Жить будете втроем. Комната хорошая. Кухня рядом. Устраивайтесь.

  Раиса кивнула головой и ушла. Семен и Владимир тоже пошли в назначенную им комнату. Их встретил пожилой, довольно импозантный мужчина в каком-то толстом халате.

- Проходите, проходите. Рад видеть своих сожителей, - приветствовал он Владимира и Семена, - зовут меня Василий Петрович. Фамилия- Романов, но к царской династии никакого отношения не имею.

   Семен и Владимир назвали себя. Пришла женщина – комендант и принесла постельное белье.

- Вам мужички постелить, или сами справитесь?

- Конечно, справимся.

- И вот еще что. Выберите кого-нибудь старостой комнаты.

- Какой еще староста? – возмутился Семен,- нас всего трое. Над кем командовать?

- Такой порядок. В каждой комнате должен быть староста. Выберите и сообщите мне.

- А мы сейчас выберем, - Владимир повернулся к Романову, - Василий Петрович, Вы у нас самый старший, Вам и быть старостой. Семен, ты согласен?

- Обеими руками за.

- Да Вы что? – Василий Петрович возмущенно махнул рукой, - Какой я вам начальник?

- Никакой, но, как говорит товарищ комендант, так положено, - успокоил его Владимир, - Вы у нас будете почетным старостой. Товарищ комендант записывайте – Романов Василий Петрович, староста комнаты номер семь. Ещё есть вопросы?

- Смотрите, чтобы в комнате был порядок.

-  Не волнуйтесь. Порядок будет обеспечен.

   Комендант ушла, а жильцы стали соображать, что делать дальше.

- Мужики, - обратился староста к своим подчиненным, - надо пообедать, да и отметить наш союз на целых четыре месяца тоже желательно. Как вы думаете?

- Предложение дельное, - поддержал Владимир,- Я, разумеется, за, а ты Семен?

- Ну как я могу быть против такого полезного мероприятия. Может в ресторан пойдем?

- Ресторан нужно еще найти, - резонно выразил Василий Петрович, - да и, честно говоря, не хочется мне в ресторан. Устал я с этой поездкой. В нашем доме, вы же видели, есть гастроном. Давайте спустимся, купим чего-нибудь съестного и горячительного, да и посидим в тесном кругу.

   Так и сделали. Сходили в магазин, купили водку, закуску. Накрыли в своей комнате стол и уселись вокруг него по-домашнему.

    Выпили по первой, по второй и постепенно разговорились. Водка она, конечно, зеленый змий, враг здоровья и так далее, но она же, в разумных, конечно, дозах, снимает присуще русскому человеку зажатость, делает его добрее и общительнее.

  Разговорились члены студенческой коммуны. Каждый рассказал кое  что о себе. Семен сообщил, что он по специальности строитель, но работает преподавателем в профтехучилище, учит уму разуму будущих столяров-плотников.

   Василий Петрович – экономист, но в последнее время тоже работает в профтехучилище, готовит бухгалтеров. Он фронтовик, артиллерист. Воевал в Прибалтике и в Восточной Пруссии. Участвовал в штурме Кенигсберга.

Рассказал о себе и Владимир.

- Мужики, а в каком звании мы теперь   состоим?-спросил Семен, подливая всем водки.

- А черт его знает, - отозвался Василий, - еще вчера были служащими, преподавателями, а сегодня студенты, не студенты,  абитуриенты, не абитуриенты и слушателями не назовешь. Слушатели обучаются на курсах, а у нас все-таки факультет, к тому же еще и специальный. Да и какая нам разница?

С этими словами согласились все.

- Вы - то вот молодые, - продолжил Василий Петрович, - вам это учеба к делу, а мне зачем? Скоро уходить на пенсию.

- Так почему же Вы согласились поехать? – спросил Владимир.

- Почему, почему…- директор уговорил. Съезди Петрович, отдохни, посмотри на красоты Ленинграда.  А я, старый дурак, и уши развесил.

- Ничего, Петрович, - Семен, выполняя роль тамады, опять налил водку в стаканы (рюмок у них, конечно, не было), - поучимся. Поглядим, может, и поумнеем, -   он поднял свой стакан, - Будем здоровы!

За столом сидели долго. Говорили обо всем: о работе, о семьях, о политике.

- Ребята, - наконец сказал Василий,- а не пора ли нам на боковую? Ведь завтра вставать рано – добираться-то до нашей академии далеко.

                                         Глава шестая 

     Добираться от улицы Смолячкова до улицы Новгородской было действительно далеко; да, к тому же, приходилось делать две пересадки. Позднее купили карту маршрутов общественного транспорта, и нашли более  подходящий вариант, с одной пересадкой, но все равно на дорогу уходило очень много времени.

    Владимир привык дома, пред работой, проходить пешком два, три километра. Решил он это проделывать и здесь, в Ленинграде. Но как это сделать? Он нашел оптимальный вариант. Самый быстрый вид транспорта в городе – метро. На схеме линий метро он увидел, что самая близкая от места учебы  станция «Пушкинская», около  Витебского вокзала, а садится на поезд можно на  Финляндском.

    От улицы Смолячякова до  Финляндского вокзала примерно три километра. Как раз то, что нужно. Правда,  от  Витеьского вокзала до Новгородской улицы тоже немалое  расстояние, но это не пугало Владимира.

  Он быстро освоил свой маршрут, а через некоторое время к нему присоединились и многие другие слушатели спецфакультета, но Семен и Василий составить ему компанию не захотели.

   В первый день, придя в здание своего факультета, Владимир и его сожители долго изучали расписание занятий. Чего в нем только не было! И методика, и педагогика, и психология и еще множество предметов малознакомых инженерам.

- Скучно нам ребята будет, - заметил Василий, прочитав расписание.

- Хорошо хоть истории КПСС и марксистко-ленинской философии нет, - отозвался Владимир.

- Наверное, учли, что эти предметы нам еще в институте надоели до чертиков, - засмеялся Семен.

- Вы, друзья, сильно-то не болтайте, а то не ровен час…- урезонил своих друзей Василий.

- Все-то мы боимся и оглядываемся, - удрученно сказал Владимир, - пойдемте в аудиторию.

   Первый день занятий показался Владимиру и его друзьям долгим и утомительным. Непривычно было им чувствовать себя в роли учеников и отвечать на вопросы преподавателей, многие из которых были моложе своих слушателей.

   Занятия, наконец, закончились. Жильцы седьмой комнаты пообедали в ближайшей столовой, и вышли на  Лиговский  проспект.

- Ну что, студенты-абитуриенты, куда пойдем? – спросил Василий, - Домой вроде бы рано, да и что там делать?

- Давайте погуляем по городу, - предложил Семен, - только вот куда пойти? Город то мы не знаем.

- Я коммунист, - вдруг заявил Василий,- и хочу, прежде всего, посмотреть Смольный – штаб революции.

- Ну что же, Смольный, так Смольный, - поддержал его Семен, - только как же до него добираться?

- Нужно доехать до Московского вокзала, - заговорил Владимир, - а дальше можно пешком.

     Доехали друзья до Московского вокзала, посмотрели карту, которую купили в  киоске, и подались далее по Ленинградским улицам, дошли до Таврического дворца.

- Надо зайти, - сказал Василий, - это же историческое здание. В нем заседала Государственная дума, а матрос Железняк с красногвардейцами разгонял здесь Учредиловку.

- Да, Учредительное собрание разгоняли по указанию Ленина и лишали народ России надежды на достойную жизнь, - заметил Владимир, - а строила этот дворец Екатерина вторая для своего фаворита, Григория Потемкина.

- У тебя, Володя, какие - то не совсем советские взгляды, - заметил Василий, - ты, наверное, диссидент?  

- Никакой я не  диссидент. Пойдемте.

   Они направились к входу. Но, во-первых, увидели надпись «Посторонним вход  воспрещен», а во-вторых, дорогу им преградил охранник.

- Сюда нельзя,- заявил он.

- Почему нельзя? – взъерошился Петрович.

- Здесь расположена высшая партийная школа, - пояснил ему охранник.

- Ну  и что? Мы иностранцы что ли?

- Я же вам русским языком говорю, нельзя.

- Пойдем Петрович, - Владимир взял Василия за руку, - нельзя значит, нельзя. Пойдем хоть Таврический сад посмотрим. Я читал, что он очень красивый.

Но в сад их тоже не пустили.

- Посторонним не положено, - объяснили им стоящие в воротах солдаты.

Спорить с ними было бесполезно.

   И пошли они дальше «солнцем палимые», как шли крестьяне в известном стихотворении А. Некрасова. Но и солнца не было. Был туман, было пронизывающая сырость и было, соответствующее такой погоде, настроение.

Подошли к  пропиллеям Смольного. Сквозь туман вырисовывались очертания большого здания.

- Вот он  штаб революции, - почти умиленно заговорил Василий Петрович, - Отсюда Ленин руководил Октябрьской революцией, отсюда уходили отряды красногвардейцев на штурм Зимнего дворца, на захват банков, телефонных станций и мостов.

- Да не руководил Ленин революцией, - возразил Владимир, - Он в то время находился на конспиративной квартире, недалеко от нашего общежития. Заправлял всем Троцкий, бывший в то время председателем революционного комитета. А что касается штурма Зимнего, то его по большому счету, и не было. Там и войск то не было. Был женский батальон и кадеты. Их арестовали и увели в казармы, а революционеры стали грабить дворец и пьянствовать. Да и революции то, таковой не было. Был обыкновенный, причем почти бескровный переворот. Власть  валялась под ногами и большевики её схватили.

- Да как ты можешь так говорить? – возмутился Василий, - Это знаешь, чем попахивает?

- Догадываюсь, но, я надеюсь, вы не побежите на меня доносить.

- Не побежим, но ты немного думай, прежде чем такое говорить.

- Я, уважаемый Василий Степанович, имею привычку думать, прежде чем что либо говорить, но в данном случае я еще и полагал, что разговариваю с   образованными людьми,  а не с оболваненными сталинско-брежневской пропагандой роботами. Может быть, я ошибаюсь?

Семен, до этого молчавший, не вытерпел.

- Мужики, да вы что! Давайте этот разговор продолжим дома. Пойдемте смотреть Смольный.

    Мужики притихли  и пошли за Семеном. Василий, с большевистской решимостью опередил всех и направился к входу в Смольный.

- Степаныч, ты, куда это торопишься? – поинтересовался Семен.

- Хочу посмотреть кабинет Ленина.

- Вряд ли нас туда пустят, - заметил Владимир.

- Как это не пустят? Я коммунист. У меня в кармане партийный билет.

   Но правоверного коммуниста в здание не пустили. Дорогу ему заступили два высоких охранника с пистолетами на боку.

- Посторонним вход воспрещен, - прозвучала привычная фраза.

- Я не посторонний, - гордо заявил Василий Степанович, - я коммунист. Вот мой партийный билет, - он вытащил из кармана красную книжицу и протянул одному из охранников, но тот даже не взглянул на него.

- Прошу отойти от дверей, - заявил охранник.

Семен и Владимир поспешили увести разгневанного большевика. Он еще долго ворчал и возмущался.

     Друзья обошли Смольный и оказались на берегу Невы. От исторического объекта их отделяла   внушительная, кирпичная ограда, или вернее, стена.

- Посмотрю-ка я на Смольный с этой стороны, - заявил Василий.

    Он взобрался на камень и приподнял голову над оградой. В ту же минуту с внутренней стороны ограды появились две головы в солдатских ушанках.

- Куда лезешь? Что тебе нужно?

Василий резво отскочил от забора. Владимир и Семен  засмеялись.

- Что Степаныч? Неласково тебя встречают твои однопартийцы?

- А пошли они все на…

- Вот это другой разговор, вот это по-нашему, по-русски, - засмеялись мужики.

- Поехали домой, - решительно заявил Василий, - от такой погоды, да от таких встреч можно и заболеть.

- Поехали, поехали, - поддержал его Семен, - возьмем бутылку, что-нибудь сварим и посидим, как люди.

Владимиру ничего не оставалось, как согласиться с ними.

Разговор  начатый у Смольного, продолжили за столом, в общежитии.

- Ты, Владимир, всё-таки диссидент, - начал Василий, - твои речи прямо таки  антисоветские.   Где ты всего этого нахватался?

- Где, где… кое - что читал, кое - что слышал, и не кое - что, а многое видел своими глазами. Да и вы все это видели. Сегодняшний день является тому примером.

- Верно, верно, - заговорил Семен, - до чертиков надоели лозунги, демагогия  и  болтовня. А на работе, бардак, а в магазинах дефицит, а партийные боссы жируют. А у вас, Степаныч, не так что ли?

- Да, конечно, так, но, я думаю нельзя в одну кучу валить глупости сегодняшних партийных деятелей, различные недостатки  и  идеи Ленина.

- А какие вели кие идеи были у Ленина? - спросил Семен.

- Нет, нет. Что не говорите, а Ленин великий человек. Он  из  простого народа, наш русский, написал десятки томов сочинений и совершил такую революцию.

-Он  далеко не из простого народа и   никакой революции, как я уже говорил , он не совершал. Это была не революция, а обыкновенный переворот и сами большевики долгое время это откровенно признавали,  То,что ты, Степаныч, говоришь о Ленине, это легенда, которую создал Сталин и которую десятилетиями вдалбливали в головы народа. Согласно этой легенде Ленин с детства знал, что нужно делать. Помните знаменитое,- «мы пойдем другим путем».

- Конечно, этого не могло быть, - согласился Василий.

- Вот, вот. Сколько музеев Ленина в нашей стране? Сотни, а может тысячи. И в каждом из них есть его личные вещи, в том числе и знаменитая кепка. Так сколько же вещей было у него?

- А ведь, правда, - засмеялся Семен.

Василий молчал.

- Что касается его происхождения. Отец его выходец из калмыков, а со стороны матери были, и евреи и датчане и бог знает кто еще.

- Об этом я слышал, - заметил Семен, - но как  то не предал этому значение.

- Вы, ребята, не коммунисты что ли? - удивленно спросил Василий.

- Я в партию не вступал, хотя на меня и нажимали, - ответил Владимир.

- Я тоже никогда коммунистом не был, - сказал и Семен, - меня как-то не тянуло в партию.

- Вот поэтому вы так вольно и рассуждаете. Ну а то, что Ленин написал гениальные работы, вы же не будете отрицать?

- А ты, Василий Степаныч, читал его гениальные работы?

- Нет, как-то не пришлось.

- Ну, а я читал. Не все, конечно, но такие как «Материализм и  эмпириокритцизм» и «Государство и революция» читал. Ничего гениального в них нет. В первой он разносит всех философов, и не просто разносит, а ругает их площадными словами. Все они, по его разумению, неправильные, плохие, только он один и правильный и хороший. Ну а в «Государство и революция» он сделал е т действительно   «гениальные открытия». При социализме, как он полагал , каждая кухарка сможет управлять государством и не будет ни армии, ни полиции, ни судов. И что же сбылось из его гениальных предвидений? Да ничего. И армия осталась и суды и полиция (милиция). Кроме того появились и трибуналы. и В.Ч.К. А кого допускают к управлению государством, вам рассказывать не надо.

- Максимыч, - заговорил Василий, - ты же не будешь отрицать преимуществ социализма перед коммунизмом?

- А ты полагаешь,  что у нас социализм? Я в этом очень сомневаюсь. В Швеции действительно социализм, а у нас не что иное, как махровый тоталитаризм. Вся власть у партийных чинов.

- Ну как же? Мы уже вторая экономика мира. У нас бесплатное образование, бесплатная медицина, у нас свобода.

- Правильно, правильно Василий Степаныч.

                                                  Еще мы делаем ракеты

                                                   И перекрыли Енисей,

                                                   И  даже в области балета

                                                  Мы впереди планеты всей.

                  Все это так. Только все эти достижения нисколько не улучшили жизнь людей. По уровню жизни отсталая, царская Россия входила в пятерку самых передовых стран, а сейчас мы  находили в середине седьмого десятка вместе с самыми отсталыми странами Африки. Ладно, мужики. Эта тема болезненная и нескончаемая, но, говоря высокими словами, Россия наша Родина и другой у нас нет, и не будет. Давайте ложится спать. Утром ехать на учебу.

                                                      Глава седьмая

            Утром на учебу Владимир не поехал. Он заболел. Поднялась температура, появился кашель, болела голова.… Да и как было не заболеть. Из холодной, но сухой Сибири он окунулся в ленинградскую сырость. На дворе был февраль,  в Сибири трещали морозы, а в Ленинграде стоял такой туман, что не было видно домов противоположной стороны улицы.Под ногами хлюпала слякоть, а по Неве,  Фонтанке, Мойке, по другим рекам и каналам плыли льдины.

    Комендант общежития вызвала врача. Он приехал после обеда и диагностировал ОРЗ. Выписал лекарства и велел несколько дней лежать в постели.

- Хорошо бы вам поставить банки, - сказал он на прощание, - поговорите с комендантом.

    Коменданта Владимир просить не стал, но Семену и Василию рассказал о совете врача. Друзья посочувствовали больному, сходили в аптеку за лекарствами и попутно купили бутылку водки.

- Вот самое лучшее лекарство, - заявил Семен, показывая бутылку, - выпей стакан с перцем и все пройдет.

Он сходил на кухню, принес пачку молотого перца и быстро приготовил снадобье.

- Пей, - протянул он стакан Владимиру.

Но Владимир выпить не смог. Он почувствовал отвращение к водке. Его тошнило.

- Да, дела неважные, - загорюнился  Семен, - надо ставить банки.

Но ставить банки, ни он, ни Василий не умели.

- Надо искать знающего человека, - вынес решение староста комнаты. И он нашел.

На следующий день, к вечеру, когда Владимир лежал в каком-то забытье, раздался стук в дверь.

- Войдите, - отозвался Семен.

Дверь открылась, и Владимир услышал или скорее почувствовал, что в комнату вошла женщина.

- Здравствуйте, - раздался очень знакомый голос,- показывайте больного.

Владимир почувствовал, что все в нем как-то радостно встрепенулось.

- Больной лежит справа от тебя, землячка, - суетливо заговорил Семен, -   пользуйте его в меру своих способностей.

- А ты иди на кухню и проследи за банками, - в свою очередь сказала она ему, - они кипятятся в кастрюле.

    Владимир открыл глаза и увидел женщину, с которой он познакомился в канцелярии института имени Герцена, на другой день после приезда.

- Раиса  Антоновна? - удивленно сказал Владимир, - Что Вы здесь делаете?

- Вы не очень - то вежливы Владимир Максимович, но Вам простительно, Вы же больной. Снимайте майку и ложитесь на живот.

- Это зачем же?

- Так мне удобнее будет Вас  лечить.

- Я ничего не понимаю. Что это за лечение, когда я буду лежать вниз лицом.

- Банки тебе будут на спину лепить,- засмеялся Семен, только что вернувшийся из кухни, - давай не спорь, делай то, что тебе говорят. С каких это пор больные стали перечить врачу?

Делать нечего. Владимир снял майку и лег так, как ему велели.

- Несите банки, - услышал он голос Раисы.

Через некоторое время Владимир почувствовал, что ему на спину ставят что-то очень горячее.

- Ой-е-ей, - невольно воскликнул он, - спину-то мне сожжете.

- Ничего, ничего, - вежливым голосом сказала ему Раиса, - нужно немного потерпеть.

Она быстро прилепила банки и села на стул рядом с Владимиром.

- Вы спокойно лежите, а я Вам спою песню.

И она запела.

                                  Видишь, вон там журавли пролетели,

                                  За горизонтом растаял их крик;

                                  Если ты болен, прикован к постели,

                                  Пусть тебе снится целебный родник.

               Голос Раисы был очень мелодичный  и Владимиру казалось, что он проникает ему в душу. А песня продолжилась.

                                                          За родником белый храм,

                                                          Кладбище старое.

                                                          Этот забытый край

                                                           Русь нам оставила.

   Закончилась песня, закончилась и лечебная процедура. Целительница собралась уходить.

- Рая, Раиса  Антоновна, спойте еще что-нибудь, - тихим голосом попросил Владимир.

- Ну, что Вы, - засмущалась Раиса, - я ведь спела для того, чтобы облегчить Вам боль.

- Спойте, Раиса  Антоновна,- попросил и Василий Степанович, - очень Вас просим.

- Проходи, землячка к столу, - заговорил Семен, - попей с нами чаю. У нас есть печенье и конфеты. А, ты, пожалуйста, спой.

    Накрыли мужики стол, усадили гостью, подали ей стакан с чаем, пододвинули печенье и конфеты, и притихли в ожидании песни.

Раиса отхлебнула чай, откусила конфетку, посмотрела на лежащего Владимира и запела.

                                                       Позарастали стежки-дорожки,

                                                       Где проходили милого ножки;

                                                        Позарастали мохом, травою,

                                                        Где мы гуляли милый с тобою.

     Пела она с такой грустью, с такой душевной болью, что мужчины поняли, в жизни этой женщины что-то не ладно. А, Раиса, прикрыв глаза, продолжала петь.

                                                 Птички певуньи, правду скажите,

                                                  Весть про милого мне принесите;

                                                  Где милый ходит, где пропадает ?

                                                  Девичье сердце плачет, страдает.

            Владимир лежал под одеялом и чувствовал, как от Раисы к нему протягивается какая-то ниточка. Ему было тревожно и сладостно.

       Песня закончилась. Раиса встала, поблагодарила за угощение и ушла, а трое оставшихся мужчин еще долго говорили о гостье. Она всем пришлась по душе.

    Или банки помогли, или лекарство, а может быть вылечили болящего песни домашнего врача, но на следующее утро Владимир почувствовал себя лучше и решил ехать на занятия.

- Какие тебе занятия? - заворчал Василий,- отлеживайся.

- Нет, друзья мои. В нашей комнатушке одному с ума можно сойти от скуки. У нас даже книг нет.

- Книги я тебе найду, - заявил Семен, - возьму у женщин. Я видел у них. Какие не знаю, но, то, что есть- это точно.

- Нет, мужики, поеду с вами.

                                                        Глава восьмая

            И окунулся Владимир, а вместе с ним и другие мужчины и женщины в учебу, от которой  давно отвыкли. Они уже немалое время учили других, а тут на тебе…. Сами стали учениками.

   Это было как-то непривычно и как будто даже унизительно, но со временем и привыкли, и втянулись. Все пришло в свою норму.

              Занятия проводились либо в здании на Новгородской улице, либо в  инстигуте им. Герцена. Предметы были разные и преподаватели разные - от молодых  до убеленных сединой корифеев.

     Слушателей специального факультета несколько удивляла какая-то  несерьезность предметов. Они, в большинстве своем, окончили технические ВУЗы и помнили очень трудные предметы - сопромат, начертательную геометрию, теорию вероятности и прочее, а тут педагогика, методика, социология…. Как общаться с учениками, как писать планы уроков, как говорить и как ходить.

     Все это они постигли на своей работе и писали на разные темы методические разработки, готовили доклады, а тут с ними зачастую обращаются как с какими-то несмышленышами  и тривиальную истину преподносят, как великое открытие. Это приводило к стычкам между слушателями и преподавателями.

     Историю педагогики вела молодая, но самоуверенная и экстравагантная женщина,  Наина Павловна Остроумова. Свой предмет она считала самым главным, а себя чуть ли не академиком. К слушателям относилась с долей пренебрежительности.

      Шло очередное занятие.   Наина Павловна с пафосом рассказывала о каком-то очередном, педагогическом гении. Мало кто из слушателей внимал её речам.  Одни дремали, другие смотрели в окно, третьи думали о чем-то своем.

   Владимир читал какую-то книгу. Книга оказалась интересной, он увлекся и совсем забыл о Наине Павловне. Вдруг слышит не то крик, не то визг .

- Встаньте.

Владимир приподнял голову и увидел разъяренную Наину Павловну.

- Вы это мне кричите?

- Да, да! Именно Вам. Встаньте и повторите то, о чем я сейчас говорила.

Владимир встал, и хотел было, что - то сказать, но она не дала ему и слова произнести.

- Лучше помолчите. Я знаю, что Вы меня не слушали и читали книгу. Что я плохо рассказываю?

Владимиру надоело это раскрашенное лицо, он чувствовал неловкость своего положения, видел, что все повернулись в их сторону, и он не выдержал.

- Вы не просто плохо рассказываете, вы не умеете  вести занятия   и не умеете разговаривать  со  взрослыми людьми, многие из которых, в том числе и я, старше Вас.

   Наина Павловна удивленно расширила глаза,   что-то забормотала, у неё изо рта брызнула слюна и  попала  на пиджак Владимира. Слушатели затаили дыхание.

- Да ты, ты…. Ты знаешь…

- Что я должен знать?

- Да ты знаешь что-либо о настоящих великих педагогах?

   Владимир вытер носовым платком пиджак, вышел из-за стола, поставил перед собой стул и оперся на него руками.

- Во-первых, не «ты», а «Вы». Педагог должен быть вежливым, чего не скажешь о вас, а во-вторых, я знаю имена многих известных педагогов. Могу специально для вас назвать  Каменского, Ушинского, Локка. Педагогами были и Платон, и Руссо, и Лев Толстой.

- А вы знаете великого педагога Песталоцци ?

- Знаю, и даже что-то читал из его сочинений, а вот вы едва-ли.

- Может быть, Вы на мое место встанете?

- У меня есть свое место, чужого мне не надо, а вот Вы, любезная Наина Павловна, явно не на своем месте. Вы не понимаете, что перед вами сидят люди с высшим образованием, их кругозор значительно выше вашего и, кроме того, все они преподаватели и могут вести уроки значительно лучше и интереснее, чем Вы.

- Я на Вас напишу докладную ректору института и сообщу на вашу работу.

- Пишите и сообщайте, но помните, что я тоже умею и писать, и говорить, да и мои сокурсники меня поддержат, в чем я совершенно уверен.

- Правильно, - раздался, чей - то голос, - непременно поддержим.

- Вам, уважаемая, лучше отказаться о... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4