Когда всё по-взрослому

Любовь – одна из самых глобальных иллюзий, которой с наслаждением во все времена забавляется человечество, самая хитроумная головоломка, распутать которую невозможно, потому что в ней сокрыта тайна самой жизни. Без этой прекрасной галлюцинации наше существование прекратилась бы.

Или вовсе не началось. Но это не так. Мы всё ещё любимы и любим!

Кому она нужна – жизнь без самого чистого, самого искреннего проявления бытия, если кроме этой удивительной сказки ничего по-настоящему стоящего в этом мире нет, и не предвидится?

Карина Витольдовна любила мечтать, глядя на звёзды. Луна, особенно полнолуние, лукавым взглядом и незримой связью с нежитью нагоняла на неё тоску. Зато россыпь оранжевых огоньков на чёрном фоне, увлекающих воображение вдаль, завораживала ритмичным мерцанием, манила желанием разгадать непроницаемую мистическую тайну.

Не менее интересно выдумывать фантастические миры и себя в них.

Очередная бессонная ночь просочилась сквозь окна, по-хозяйски устроилась на ночлег и затихла, настраивая изобретательную впечатлительность создать новую сказку.

Карина в расслабленной позе сидела на широком подоконнике, с наслаждением созерцая заселённое светлячками небо, представляя в мельчайших деталях, включая звуки и запахи, волшебное свидание с ним, мужчиной из снов.

Ничего удивительного: женщина в любом возрасте остаётся впечатлительным ребёнком, способным создавать в воображении затейливую вязь из мечты, помноженной на нереализованную нежность и личное представление о том, как выглядит реальное счастье.

Нежданно-негаданно к ней вернулось ощущение безмятежного благополучия, которое обитало совсем не там, куда женщина в данную минуту направляла пристальное внимание, гораздо ближе – в офисе, где она замещала должность главного бухгалтера.

И не беда, что источник вдохновения не ведал о том, что давно любим и уже дорог.

Карину Витольдовну с головой накрыла влюблённость: страстная, трогательно наивная, излишне впечатлительная для зрелого женского сознания, если не сказать больше – шальная.

На то она и любовь, чтобы соблазнять и дразнить, обещая много больше, чем готова позволить вкусить.

Состояние её напоминало возбуждение опаздывающего на последний рейс пассажира, на глазах которого отправляется поезд, на станции прибытия которого решается судьба: успеть бы, сориентировать её в правильном направлении!

Сомнения в реальности воплощения мечты были, но возбуждение от нахлынувших переживаний, взбодривших чувственные эмоции, и стремление  быть счастливой, перекрывали их немощный посыл.

В зрелом возрасте, когда любви уже не ждёшь, когда порядком изношены желания и чувства, эмоции выцвели и потускнели, сознание утратило способность искренне восхищаться, а выбора попросту нет, потому, что пережитые в прошлом и настоящем драматические ситуации породили выученную беспомощность, встретить того, кто разбудит страсть – подарок судьбы, особенно, если чувства взаимны.

Мужчины по большей части любят женщин молодых, желательно девушек без прошлого, поскольку в первую очередь доверяют визуальному источнику информации. Их привлекает младенческая кожа, грудь, не познавшая агрессивного давления бюстика, желательно размером с яблочко, спелые бёдра, не истерзанные родовыми растяжками, с обхватом талии, которую можно целиком объять распахнутыми ладонями, у которых глуповато-влюблённый взгляд по причине неопытности и избыточного любопытства излучает ослепительное сияние и готовность без страха лететь на яркий свет.

Карине тридцать пять – возраст, немилосердно названный бальзаковским, почти приговор, а в ней влюблённость взыграла, самая настоящая, от которой мурашки по коже, румянец на лице, головокружение, состояние невесомости и трепетного восторга. Как в забытые, но такие сладкие семнадцать лет.

Впрочем, Карине посчастливилось соприкоснуться с взаимным влечением не только в юности. Замужем она была дважды, оба раза по любви. Позднее что-то пошло не так: то ли чувства были незрелыми, то ли обманутый соблазнительно аппетитными галлюцинациями мозг что-то напутал, приняв за искреннюю взаимность обыкновенное любопытство.

Первый брак распался спустя год, когда рассеялся флёр сентиментальной романтики. Неожиданно супруги обнаружили себя на берегу житейского моря с разбитым корытом.

Когда растворился в непостижимо прекрасном прошлом туманный флёр безмятежной сентиментальности, Карина начала замечать, что Гена совсем не тот, кому она искренне доверяла, что он способен быть грубым, раздражённым, скупым, порой циничным и агрессивным.
У мужа появилась тайная личная жизнь, в которую она не была допущена, индивидуальные планы на своё и её свободное время, на весь без остатка семейный бюджет, на обязательства и бытовые обязанности, обсуждать которые с женой  совсем не намерен, поскольку не допустит в семье матриархат.

И вообще, он устал от неправильных отношений, потому, что Карина ему надоела.

Расставание с иллюзией поначалу казалось  трагедией, но молодость склонна к парадоксальному мышлению и мгновенной переоценке ценностей.

После развода Карина зависла, перестала общаться. Привычный ритм жизни сбился, появилась склонность к безмолвному созерцанию.

Именно тогда она полюбила ночные бдения на подоконнике с путешествиями в далёкие от реальности звёздные миры, где нет предательства, обмана, коварства и лицемерия, где миром правит исключительно любовь, от веры в которую женщина не собиралась отрекаться.

Осознание того, что ничего, в сущности, не потеряно, пришло осенью, через два месяца после расставания.

Погода была мерзкая: дождь со снегом, порывистый ветер. Ни единой звёздочки на небе, даже пожаловаться на судьбу горемычную некому. Совладать с возмущёнными эмоциями, не было сил.

Наревелась до одури, сотрясаясь в конвульсиях, шмыгая опухшим носом, жалея себя и неотвратимый рок, пока не осознала, что всё это: и капризная погода, и ужасное настроение, и развод, и осень – полнейшая ерунда. Разве можно оплакивать, тем более осуждать то, что от тебя не зависит, тем более что это неприглядное обстоятельство безвозвратно ушло в небытие.

Может, её и не было, той любви, может быть, сама себя обманула через возбуждение и увлечение созданием миражей?

С тех пор её стали раздражать дамы, художественно изображающие страстную влюблённость, которым как воздух необходимо публичное обсуждение своей невинной чистоты на фоне не менее впечатляющих интимных побед, что выглядело надуманно, абсурдно.

Карина усвоила, что для путешествия в настоящее и будущее годится не всё. Много чего приходится отпускать: от болезненных и унизительных впечатлений решительно избавляться, выбрасывать на свалку бесполезные вещи и сувениры, хранящие тягостные воспоминания, чтобы не осложнять жизнь искажёнными смыслами и неприятными переживаниями, которые лучше забыть.

Так она и сделала. Сознание некоторое время бунтовало, но утомившись, решило капитулировать.

В конце концов, в жизни столько интересных вещей и событий.

Например, первый снег.

Карина купила лыжи, с пылом начала осваивать новое увлечение.

На лыжне познакомилась с Виктором Сомовым, который заметил, что она не умеет правильно дышать на дистанции.

И вообще, много чего делает не так.

– Вдвоём кататься куда веселее, – лукаво предложил новый знакомый, – я много чему могу научить.

И ведь не обманул.

А как ловко Виктор целовался!

Следующие несколько дней женщина не могла думать ни о чём, кроме новых ощущений, которые разбудили буйную фантазию.

Снова жить в мареве романтической мечты было увлекательно до такой степени, что даже работа, которой она спасалась от мрачного сплина,  перестала казаться увлекательной.

Мироздание замерло в искреннем изумлении: неужели опять влюбилась!

Именно так! Имен-но!!!

Окрылённые и счастливые, потрясённые неожиданными открытиями влюблённые улетали множество раз далеко-далеко, в затерянный на просторах вселенной изумительный чувственный мир, наивный и трогательный.

Прошло совсем немного времени: остывающая от недавнего интимного марафона парочка возлежала на сохраняющем аромат близости ложе, обнявшись, дыша в унисон. Мечтали, с надеждой глядя на звёзды, о тихом семейном счастье, о милых малютках, которые будут похожи на кого-то из них или на того и другого сразу.

По этому, и многим другим животрепещущим вопросам прийти к однозначному согласию было сложно, но ведь это мелочи, когда миром правит неодолимое влечение, так удивительно похожее на любовь, а сознание и тело переполнено оптимизмом и желанием превратить вселенную в рай для всех.

Виктор оказался натурой уверенной в себе, цельной, последовательной: он знал куда, как и зачем идти, к чему стремиться.

Карина растворилась в любви как сахарный песок в кипятке: забылась, расслабилась, увлеклась. Даже тот факт, что Виктор сознательно откладывал рождение детей, объясняя это желанием обеспечить оптимальный семейный бюджет и стремительный карьерный рост, не напрягали: впереди целая жизнь, до краёв наполненная мечтами о счастье.

Напрасно все думают, что время лечит. Чаще калечит.

Это она поняла, когда решила погладить мужу брюки. В кармане лежали до невменяемости сексуальные трусики микроскопического размера.

До этого случая Карина безоговорочно доверяла мужу: ведь они счастливо  прожили вместе целых семь лет, пережили сумасшедшую влюблённость, научились взаимодействовать, откровенно обмениваться впечатлениями, уступать, принимать решения.

И вдруг такое!

Случайность?

Нет! Трусики, хоть и казались новыми, сохранили явственно различимый пряный аромат женской страсти.

Память мгновенно подбросила дров в топку эмоциональной памяти: смазанные следы губной помады, которые супруг с лёгкостью объяснял случайным рабочим моментом, въевшийся в одежду запах чужих духов, поздние возвращения, чересчур сытое выражение лица, никак не вяжущееся с усталостью, исключающей интимное единение.

Находка вызвала шок, парализовала волю.

Карину накрыло состояние дежа-вю.

Нечто подобное с ней уже происходило. Ощущения знакомые до боли в сердце.

Снова остаться одной казалось немыслимым бедствием.

Одиночество! Ей ли не знать, как тягостно ощущение неполноценности, беспомощности, бессмысленности существования, некого непреодолимого вакуума, разделяющего тебя с остальным миром.

Терпеть унижение – ещё хуже.

– Делать-то что! Почему! Если нам так долго было хорошо вдвоём, почему теперь он не со мной, а с глупой куклой, которая в сладком безумстве даже про трусы не вспомнила? Или это презент от конкурентки, весточка для меня,  чтобы не расслаблялась?

Поделиться мучительными переживаниями абсолютно не с кем. Виктор был ей мужем, любовником и другом одновременно. Не было нужды искать поддержки у подруг, тем более теперь, когда реальность показала на примере окружающих пар, что близкие отношения с другими женщинами  – самая грозная опасность для семейного благополучия.

Но советники нашлись, потому, что не было сил держать в себе мину замедленного действия. Нужно что-то решать, что-то делать.

Или расставаться.

– Заскучал как-то мой козлик, – в порыве откровенности исповедалась под бокал шампанского разговорчивая сотрудница, – включил автопилот на хроническую меланхолию после неудачного похода налево, который я пресекла твёрдой рукой. Лежит, бездельем мается. Ни тпру, ни ну. А я-то, я живая, здоровая. Кровь с молоком. Мне жить хочется, дышать полной грудью, живительную энергию впитывать, своей щедро делиться. Про любовь вообще молчу: не до жиру. Хоть бы простенькое что-то: прикосновения там, поцелуйчики, трали-вали. Зачем я тебе объясняю, сама знаешь: нам, бабам, тактильный голод и интимная диета категорически противопоказаны. Я так на третий день воздержания с ума сходить начинаю. Даже покусать могу.

– Не тяни! Можно без интимной детализации и предисловий?

– Ато! Решила я у опытных подружек разведать, как мужика сделать счастливым, но так, чтобы ему в голову не пришло, что ты его как бы сама имеешь. Много чепухи разной наслушалась, да всё не в тему. Но одна дело присоветовала. Только эта метода не для скромниц. Слышала чего-нибудь про фелляцию?

– Фе чего?

– С ума с вами, овечками простодушными, сойдёшь. Всё на пальцах объяснять нужно. Про минет слышала?

– За кого ты меня принимаешь, – обиделась Карина.

– Мужика вернуть хочешь? Вот. Не стану утверждать, что это панацея. Мне помогло. Думаешь, я не сомневалась? Ага, ещё как. Это тебе не конфетку облизывать, с собой договориться, чувство брезгливости преодолеть, не так просто. Сразу скажу – ничего непристойного и противного в этом нет, я у сексопатолога консультировалась.  Это классика. А муженёк тебе в благодарность такое блаженство похожим методом устроит – маму забудешь. Попробуй, сама поймёшь.

– Хочешь сказать…

– Ничего я не хочу. Опытом делюсь. Так вот, для начала я дурочкой прикинулась, слезу пустила, потом задержала дыхание и под одеяло. А ему понравилось. Ага, думаю, должен будешь. Я тоже не кукла. Получил – верни с процентом. Не поверишь – иной раз теперь отбиваться приходится. Теперь до меня дошло, чем они думают, где у них главный мозг. Если не глупая – можно за это самое место его как телка, куда тебе надо водить.

– Если бы ты те трусики видела. Мне на одну ногу. Как с молодостью конкурировать, чем!

– Сказала уже. Дальше сама думай. Или мне предлагаешь за себя твою работу сделать? Так я не королевна, могу оказать услугу. Смеюсь! Глупая ты, Каринка. На небо глядеть любишь, звёздочки пересчитывать? Вот! Для мужика эта лечебная процедура как интимная магия. Он не тебя при приближении оргазма видит – небо в звёздах.

Карине очень хотелось, чтобы всё было как раньше.

Одного не удержала, второго рискует, непонятно кому подарить. Самой-то чего останется?

Потому и решилась на неприятный эксперимент.

– Да я! Да ты, даже не вздумай после этого ко мне приближаться – орал как потерпевший муж, оделся второпях, с обиженной физиономией хлопнул дверью и ушёл.

Навсегда.

Явно не к звёздам.

Похоже, давно повод искал. Слишком уж спешно покинул обжитую территорию. И физиономия была ужас какая хитрая.

Как дальше жить, Карина не знала, потому и сидела по ночам на окне, посылая звёздам тщетные молитвы.  

И вдруг её вновь посетила любовь, к сожалению пока безответная.

Но надежда есть.

Иногда Юрий Игоревич, генеральный директор (разведённый), Карина точно знает, слишком долго задерживал на ней неравнодушный взгляд.

Возможно, это ничего не значит, но если постараться, показать себя с самых лучших сторон, кто знает.

Конечно он не красавец, но обаятелен до безумия. Что-то в нём такое, необъяснимое, отчего рождаются причудливые, на удивление приятные фантазии, настолько правдоподобные, что мозг отказывается отличать иллюзии от реальности.

Карина пыталась угадать его мысли, наблюдая за реакцией: улыбнётся или нет.

Юрий Игоревич был непроницаем.

Но однажды:

– Сегодня вы будете мне нужны. Состоится деловая встреча, весьма судьбоносная, на которой нельзя появляться без женского сопровождения. Я выбрал вас. Надеюсь, не откажетесь.

 – Но у меня для светского раута нечего одеть. Я ведь затворница, на приёмы и банкеты не хожу. Если вас устроит строгий деловой костюм…

– Это моя головная боль. У подъезда ждёт автомобиль. Консультанты в салоне знают, какой наряд необходим. Там же парикмахер и визажист. Счёт будет выставлен фирме. Через два часа я за вами заеду.

Карина Витольдовна не могла взять в толк, что это – романтический интерес или производственная необходимость. Судя по бесстрастному лицу начальника, скорее второе.

– Ну и ладно, – с долей искреннего разочарования подумала она, – зато я целый вечер проведу с ним. Поробую произвести впечатление, познакомлюсь, попытаюсь по запаху, по поведению и мимике понять, мой это мужчина или нет.

– Банкет состоится в загородном пансионате. Сегодня домой не вернёмся. Для вас заказан номер. Не смотрите на меня так, это не интимное предложение. Потраченное время будет щедро оплачено. Ваша задача – выглядеть лучше всех. От этого много чего зависит. Возьмите вот эти духи, они непростые – с секретом. Запомните – одну капельку приблизительно за час до приёма, не переусердствуйте. Украшения наденете позднее, когда будете готовы.

– Значит, рабочий момент, – повторно расстроилась Карина, – но почему я, в офисе достаточно длинноногих прелестниц?

Встреча, по всей видимости, была успешной: начальник выглядел бодрым и довольным.

Мужчины провожали её похотливыми взглядами, несмотря на сопровождение юных особ с модельными данными. Значит, не всем по вкусу профессиональная манерность, смазливые мордашки и безукоризненно фирменная внешность.

У Карины кружилась голова, с ног валила усталость. Оказывается, выглядеть лучше всех довольно утомительно.

– Я в вас не ошибся, – сказал Юрий Игоревич, провожая Карину в гостиничный номер, – мои апартаменты рядом, номер шестнадцать. Нам есть, что обсудить. Надеюсь, часа достаточно, чтобы привести себя в порядок. Поговорим в баре на этом этаже. Там нет необходимости рекламировать компанию, можно одеться удобно и просто. С нетерпением жду, когда сможем поговорить о самом главном с глазу на глаз.

– Что он имеет в виду, – спасовала женщина, настолько неожиданным выглядело сказанное.

Сердце Карины затрепетало, заметалось, словно искало повод отказаться от дальнейшего продолжения игры, правила которой ей неизвестны.

Судя по выражению лица генерального, он не был расположен к сентиментальности.

– Тогда что, чего ему надо? Хоть бы улыбнулся. За кого он меня принимает, неужели считает, что достаточно щёлкнуть пальцами, чтобы я раздвинула ноги? А любовь, я ведь совсем не этого хотела!

Однако ослушаться не решилась.

На постели лежала объёмная коробка с платьями, туфельками и бельём. Эти вещи Карина примеряла в бутике, но брать их не стала. Видно у продавцов-консультантов были чёткие указания.

– Чем же за всё это великолепие придётся расплачиваться, – откровенно расстроилась она, – мне всё меньше и меньше нравится роль послушной девочки из эскорта. Поздно учиться на даму по вызову. В бар я, конечно, схожу, но выскажу всё, что думаю. Жаль! Так замечательно всё начиналось. Лишний раз убеждаюсь – чудес не бывает. Ну и пусть. Мечтать никто не запретит. Подоконник и звёзды всегда в моём распоряжении. Уж они-то не подведут.

Юрий Игоревич был одет по-простому, в джинсы и свитер домашней вязки.

– Так нечестно, – сделала вид, что капризничает, Карина, – рядом с вами я в этом изысканном наряде буду выглядеть нелепо, словно наряженная ради забавы кукла.

– Красивая женщина, особенно такая потрясающая, всегда эффектна, даже в одеянии крестьянки. Вы к себе несправедливы. Разрешите угостить вином, или шампанского выпьем?

– Зависит от цели встречи. Хотелось бы определённо знать свой статус на данный момент.

– Ах, вот оно что, – улыбнулся шеф, – вы настолько впечатлительны, что вообразили, будто я нанял вас в качестве наложницы. Рабочий день закончился час назад. Я уже не директор, вы не подчинённая. Если приглашение в бар показалось вам бестактным, можете вернуться в номер.

– Я остаюсь. Но как быть с оплатой всей этой роскоши? Мне не по карману подобный сервис,  влезать в долги боязно.

– Хотите получить гонорар за сопровождение немедленно, чтобы внести свою долю расходов? Смешно же! Я кавалер, вы гостья. Я со стыда застрелюсь, если придётся делить стоимость счёта. У меня другое предложение. Раз мы не собираемся меряться статусами, пора перейти на “ты”, так будет правильно.

– Принято. Чем же вы… ты собираешься меня развлекать?

– Честно говоря, устал от карнавала и масок. Хочется просто отдохнуть, побыть собой. Рядом с удивительной женщиной… которая ох как давно строит мне глазки. А я не могу ответить тем же, потому, что порицаю служебные романы. Согласись, это неправильно.

Карина покраснела до кончиков волос, – тебе не кажется, что намёки на то, что я сама напросилась – запрещённый приём?

– Вот оказывается, как это выглядит со стороны. Не учёл. Я про то, что вести откровенные разговоры с сотрудницей – признак дурного поведения. Именно потому производственные отношения между нами аннулированы. Ты уволена.

Юрий Игоревич многозначительно выдержал паузу, наблюдая за реакцией собеседницы, у которой округлились глаза, – это не повод расстраиваться, – запоздало попытался он исправить впечатление от сказанного.

– Тебе выплатят компенсацию, которая позволит долго-долго не работать. Или помогут устроиться на оптимально соответствующую статусу должность в другую кампанию. На твой выбор.

– Меня это предложение не устраивает. Я привыкла работать здесь, в этом коллективе. Что я сделала не так!

– Да, переговорщик из меня никакой. Дело в том, что я не могу обсуждать интимные вопросы с подчинённой, только и всего. Ты мне нужна, необходима… в качестве члена семьи.

– Это похоже на собеседование при приёме на работу. А про любовь, Юрий Игоревич, вы чего-нибудь слышали? Нормальные пары сначала знакомятся, потом…

– Договорились ведь не выкать. Не силён я в интимной арифметике. Ты мне симпатична, то есть очень нравишься. Деловые качества и характеры друг друга не секрет, несколько лет бок о бок. Ты удивительно прелестна, я чертовски хорош. Смеюсь! Если хочешь, можем сколько-то времени поиграть в пылких, но очень неопытных любовников. Будем вместе учиться доверять, долго-долго не решимся на первый поцелуй, сделаем вид, что никогда, ни с кем, и всё такое. Тебе не кажется утомительный процесс конфетно-букетного окучивания нудным, скучным и необязательным? Предлагаю поступить по-взрослому, опираясь на предыдущий жизненный опыт и интуицию: исключить  лицемерие, рекламные манёвры, хитроумные комбинации, ложный стыд. Попробуем представить, что всё друг о друге знаем, что давным-давно определились, притёрлись. Это не про интимную гимнастику, про попытку понравиться друг другу всерьёз, научиться взаимодействовать, соприкасаться. У Цветаевой, помнишь – “мне нравится, что можно быть смешной, распущенной, и не играть словами, и не краснеть удушливой волной, слегка соприкоснувшись рукавами”. Обязуюсь отнестись к семейным ценностям с максимальной ответственностью.

– Очень странные мысли, до крайности диковинное предложение, Юрий Игоревич, нестандартное, что ли. Пугает меня такая поспешность.

– Зато откровенно, искренне и честно.

– Это похоже на капкан. На лабиринт, хитроумную головоломку. Настолько замысловато, что хочется взять паузу, подумать в тишине. Со звёздами посоветоваться. То, что ты мне нравишься, верно. Сложно скрыть очевидное. Но семья, тем более, настолько неравноценная по целому списку материальных и социальных параметров, это неподъёмная ответственность. Не хочу оказаться в роли бесправной золушки или домработницы. Золотая клетка тоже не для меня. Я детей захочу? И вообще! Как ты себе представляешь отношения, начатые в обратном направлении – от конца к началу? Так не бывает. Два раза обожглась, третий не осилю. Поиграешь, положим, и выбросишь, когда поймёшь, что начинка у конфетки совсем не та, которую заказывал. У вас ведь, господ с возможностями, всё просто: разонравилась – с вещами на выход. И куда я, в петлю?

Карина расплакалась.

Юрий Игоревич выразил желание приласкать, успокоить, но не знал, как его выполнить, чтобы в очередной раз не обидеть.

– Почему вы развелись, только честно, – не поднимая глаз, спросила она.

– Я жену отпустил. Сам. Лида это заслужила. Мы ещё на берегу, в студенчестве, обсудили условия, потому что не были уверены, что сумеем сохранить чувства на всю жизнь. Молодость, любопытство, влюблённость, а что потом? Ты ведь сама обожглась о конфликт интересов. Мы с женой были честны по отношению друг к другу, и теперь встречаемся, даже дружим. У неё замечательный муж. Дети, у нас две девочки, не испытывают дискомфорта. Я тебя с ними познакомлю. С женой тоже.

– Что люди скажут, сотрудники? Такая спешка как минимум выглядит странно. Появятся щекотливые вопросы, досужие домыслы. Мне все косточки перемоют. Скажи, какая разница между нашими с тобой незрелыми отношениями и теми, которые не сложились у тебя и у меня ранее? Раз мы не смогли удержать любовь, значит, с нами что-то не так, верно?

– Отвечу за себя. Повзрослел, научился разбираться в людях, контролировать эмоции, искать и обсуждать компромиссы. Ты же не думаешь, что решение сделать предложение пришло спонтанно, потому, что наши гостиничные номера оказались рядом, ты вся такая волшебная, а у меня гормональный шок и дурь, которой необходима немедленная реализация через секс?

– Это бы многое объяснило, было бы логичнее. А так… не могу отделаться от ощущения, что надо мной посмеяться хотят, испытание устроили. Хочу понять, что не так, в чём подвох. Ведь он есть, сознайся? У меня папа рыбак, я кое что смыслю в приманках и снастях. В толк не возьму, на что ловишь. Или у меня паранойя? Не представляешь, как хочется верить в сказку. А там, внутри, бунт, словно съела чего-то несъедобное. Ты меня хитришь, да?

– Нисколечко. Серьёзен как никогда. Именно поэтому предварительно уволил, чтобы судачили не о нас с тобой, а обо мне, какой я нехороший. Одна новость камуфлирует другую. Пока сотрудники забавляются сплетнями, мы тихим сапом скрепим союз державным благоволением и бинго, нет повода не выпить. Ну…ты ведь ничем не рискуешь, кроме собственного одиночества.

– Удивил. Чувствую себя мелочной, меркантильной, неправильной. Ты даже согласия не получил, но уже как бы доверяешь: на, бери, мне не жалко! А я до того цинична и мнительна, что даже в интимных вопросах пытаюсь получить дополнительные бонусы. Чудеса! Не пожалеешь? Я ведь кем угодно могу оказаться: авантюристкой, охотницей за бриллиантами, брачной аферисткой, искательницей приключений. Вот возьму и соглашусь, пока ты на крючке!

– Стоп, ты запуталась! Кто из нас охотник, кто жертва? Правовые вопросы гарантирует брачный контракт, если ты об этом. Я тебе хоть немножечко нравлюсь? Зачем искать чёрную кошку в тёмной комнате? Странный подход к решению задачки для первоклашек для финансового специалиста твоего уровня. Не находишь?

– Допустим, предложение реальное. Но сыр, который всегда кладут в мышеловку, хоть капелюшечку, малюсенький такой ломтик, чисто для запаха…

– Всё, я выдохся! Нет, так нет. Я спать. С тобой невозможно договориться.

– Вот! Лиса и виноград. Да он не созрел… и вообще кислый. Не больно надо, обойдусь. Это сейчас. А потом!

– Шантаж. На пустом месте. Объясни, в чём моя выгода?

– Откуда мне знать? Собственность, обладание, власть.

– Склонность к насилию, патологическое влечение к женщинам бальзаковского возраста, страсть к извращённому сексу. Продолжай! Это ты обо мне, серьёзно?

– Ты сердишься, Брут, значит, неправ. Прости. Нервы. Не обижайся. Пожалуйста. У меня остался шанс реабилитироваться, или я наговорила на реальный срок? Ты тоже… как кавалерист. Шашку наголо – уря-а-а!!! Напугал. Можно я подумаю?

– Я тоже… перестарался. Серьёзное дело в балаган превратил. Как мальчишка. Если хочешь, отложим разговор до завтра. А сегодня потанцуем.

– И помолчим. Ты мне, правда, нравишься. Танцевать люблю! Прижми покрепче, знобит что-то. Вот так. Скажи, жениться обязательно? Мы ведь с тобой даже не целовались.

– А можно!

– Куда же деваться, когда всё по-взрослому! Голова кружится. Хорошо-то как!

 Валерий Столыпин

x

Иллюстрация к: Когда всё по-взрослому