Привет, Свет! 60

  22

Мы ехали двое суток, а на третий прибыли в Свердловск. Пересели там на электричку и за два часа добрались до места нашей практики - Каменск-Уральского. Расстояние от вокзала до нашего предполагаемого местожительства мы преодолели пёхом. Благо это было недалеко, каких-то минут сорок хода. И когда, наконец-то, добрались до конечного пункта нашего трёхдневного путешествия, то оказалось, что нас здесь никто не ждал.

Геннадий Андреевич тут же побежал куда-то звонить. Через час он вернулся. Рядом с ним властно вышагивала толстая тётка с сердитым лицом и властными замашками. Мы, было, обрадовались – закончилось наше ожидание, - но зря. Тётка с недовольным видом осмотрела нас, пересчитала, а потом забрала девчонок и увела их в другое общежитие.

Геннадий Андреевич опять куда-то убежал. А мы снова расположились на своих чемоданах прямо посреди двора общежития и стали ждать. Чтобы не скучно было, Серёга Брижий достал гитару. Он ещё толком не умел играть и правильно ставить аккорды, но он старался. К тому же, голос у него был приятным. И мы его с удовольствием слушали. Это было лучше, чем делать вид, что мы не замечаем недоумённые взгляды прохожих.

Уже давно стемнело, когда вернулся Геннадий Андреевич. И опять с той же сердитой тёткой. Та, не останавливаясь, повела нас в общежитие, возле которого мы сидели. С комендантом этого заведения, моложавой, лет под сорок бабёнкой, она даже разговаривать не стала. Рявкнула что-то пару раз и, растолкав нас, гордо удалилась с чувством выполненного долга.

Комендантша растерянно пожала плечами и повела нас на второй этаж распределять по комнатам. Меня с Серёгой Брижим поместили в комнату, где из шести кроватей была свободна только одна. Правда в этот момент пустовали ещё две, но нам объяснили, что их владельцы либо на работе, либо просто где-то шляются, а, значит, скоро должны вернуться.

Время было позднее, и жильцы этой комнаты уже спали. Поэтому мы не стали привередничать, а быстренько разделись и растянулись вдвоём на односпальной кровати.

Но не успели мы заснуть на новом незнакомом месте, как нас разбудил яркий свет и громкий голос: «Всем привет»! я посмотрел на часы: время было половина пятого утра. Посреди комнаты стоял здоровенный детина в матросской тельняшке. Под мышкой он держал радиолу. Это вернулся один из хозяев пустовавших коек. Он был изрядно навеселе, и ему было пофигу, что своим поведением он не даёт никому спать. Впрочем, кроме нас на него никто не обратил внимания. Наверное, уже привыкли к его выходкам.

-   О, да у нас пополнение! – громогласно удивился он, заметив нас. – Привет, парни! Давайте знакомится!

Его звали Толян. У него было приподнятое настроение, и его душа, опьянённая радостью и алкоголем, требовала музыки и простора. Взгромоздив радиолу на свою прикроватную тумбочку, он подключил её к розетке и, поставив пластинку, вывел её на полную мощность. А потом пошёл и распахнул окно, возле которого спали мы. Оглушающая музыка, заполнившая комнату, тут же выплеснулась через окно наружу и растворилась в предрассветном небе.

Он постоял некоторое время у окна, наслаждаясь утренней прохладой и, упиваясь музыкой, притоптывал и мотал головой в такт ей. Потом сел на свою кровать, стоявшую в углу напротив нашей, и спросил:

-    Вы откуда, парни?

Мы ответили. Наш город он не знал, но о Кузбассе вроде как слышал.

-   Там шахтёры, да? - сказал он после некоторого раздумья.

-   Да, - подтвердили мы.

Сам он был местным, то бишь, уральским. С Нижнего Тагила. Сюда приехал после армии заработать деньжат. Жил здесь уже пять лет, но денег так и не скопил.

Мы проговорили с ним до семи утра, а потом собрались и пошли вместе с группой под предводительством Геннадия Андреевича на завод устаиваться на работу. У ворот нас встретил представитель завода и повёл в отдел кадров. По дороге он рассказал нам, что Каменск-Уральский является старейшим металлургическим центром на Урале. Здесь 89 лет назад на Каменском казённом заводе были отлиты впервые в здешних краях чугунные трубы для строительства железной дороги Екатеринбург – Тюмень. Поэтому считается, что  Синарский трубный завод является полноправным наследником Каменских литейщиков.  И в будущем году у завода будет юбилей – сорок пять лет со дня основания. А выпускал завод широкий спектр труб для народного хозяйства, как нам потом сказали сами рабочие, от миллиметра до двух метров в диаметре.

Завод был огромным. Своими размерами он был не меньше нашего КМК, а, может быть, даже и больше. Но в отличие от Кузнецкого комбината  я не увидел над ним ни одного чёрного или иного цвета дыма. Только белые клубы, вырывающиеся из множества труб.

Всех нас устроили в трубопрокатный цех, где изготавливали трубы диаметром от полудюймовых до двухдюймовых, и распределили по участкам по четыре человека на каждый. Показали, как добраться до рабочего места и отпустили домой.

Я, Серёга Брижий и ещё две девчонки с нашей группы попали на участок, обслуживающий машинный зал, который автоматически управлял трубопрокатными станами и технологическим процессом. Машзал был настолько велик, что в нём без труда мог поместиться один из боксов нашей автобазы, возле которой я жил. Он был весь заставлен шкафами. Каждый шкаф состоял из множества выдвижных блоков, а сами блоки – из ячеек с электросхемами. Наша задача заключалась в том, чтобы содержать эти ячейки в исправном состоянии. Утром мы получали наряд на обслуживание шкафов под определёнными номерами и шли в машзал. Там открывали нужный шкаф, выдвигали блок, затем поочерёдно вынимали из него ячейки и чистили контакты зубными щётками, смоченных в спирте, тем самым предотвращая их окисление, а значит и сбой в работе трубопрокатных станов. Покончив с блоком, мы задвигали его на место и брались за другой. И так весь рабочий день. За смену мы обслуживали четыре шкафа. А их в машзале были сотни. Так что работы у нас было непочатый край.

На второй или на третий день мы узнали, почему произошла заминка с нашим расселением в общаге. Недели за две до нашего приезда в машзале произошёл сильный пожар, который вывел из строя больше половины шкафов, и теперь наш цех выпускал только полуторадюймовые и дюймовые трубы, то есть работал в полсилы. Кто говорил, что замкнул один из силовых кабелей – а это шесть тысяч вольт,- кто говорил о небрежности рабочих при ремонтных работах. Поговаривали и о диверсии. Я сам не раз видел людей в военной форме, прибывших сюда для разбирательства обстоятельств этого случая. Поэтому со всех уголков Союза на завод была направлена целая армия электромонтёров для быстрого восстановления работоспособности цеха. Конечно, столько командировочных трудно было сразу расселить, а тут ещё мы, двадцать шесть человек, свалились на их голову.

Но, несмотря на это обстоятельство, нам с Серёгой, когда укладывали на одну кровать, обещали на завтра создать более удобные условия. Но мы проспали ещё пять ночей на этой койке, прежде чем смогли перебраться в комнату, где уже успели скучковаться остальные ребята из нашей группы.

Конечно, для меня,  человека, впервые покинувшего так надолго  отчий дом, впечатлений было очень много. Особенно, попервости. Поэтому о Светке я вспомнил только в первый выходной, когда мы устроили пирушку у девчонок в общежитии, чтобы отметить свое прибытие в Каменск-Уральский, устройство на работу и поздравить себя с первыми трудовыми буднями.

Глядя на наших довольных и весёлых девчонок, я вдруг отчётливо увидел перед собой Светкино лицо. Два её изумруда смотрели на меня с укором: неужели ты так быстро меня забыл? И я стушевался, не зная, что ответить - какие тут могут быть оправдания, если так оно и случилось? – и почувствовал, как чёрный дёготь вины стал заволакивать мою душу. Мне стало не по себе. Я уж хотел выйти из-за стола, чтобы остаться наедине с угрызениями совести, но тут меня в бок толкнул Серёга Брижий, сидевший от меня по правую руку.

-   Ты чего, Санёк, скис? – весело спросил он меня. – Давай, бери свой стакан. Васька будет тост произносить.

Васька Полыник, из-за чёрных кудрявых волос больше смахивающий на цыгана, чем на хохла, соскочил с места и, погладив свои роскошные усы, дав тем самым  себе время на раздумье, провозгласил:

-   За наш большой и дружный коллектив!

Мы выпили. Не успел я толком закусить, а закуску девчонки  сварганили на славу, как Серёга снова толкнул меня в бок.

-   Вставай, давай, - сказал он мне, разливая водку по стаканам. – Теперь твоя очередь речь толкать.

Я замялся, хотел отвертеться от такой обязанности, но со всех сторон понеслось нетерпеливое:

-   Ну, давай скорее, Санёк, а то водка скоро вскипит!

-   Смелее, Саш!

-   Ну, давай, чего ломаешься?

Я поднялся, нельзя же народу отказывать-то.  Хмель вовсю уже гуляла у меня в голове, поэтому,  подняв стакан, я, не раздумывая, ляпнул первое, что пришло на ум:

-   Выпьем за наших девчонок! Они сегодня такие красивые, что любо-дорого посмотреть. Девчонки, будьте такими всегда! За вас!

Я выпил стоя и, сев на место, сразу же накинулся на закуску.

Потом были танцы. Танцевали мы в другой комнате, которую специально освободили от кроватей. Серёга без всяких разговоров уволок меня туда и там не давал покоя. Если был шейк, то он обязательно тащил меня в круг. А когда звучало танго, ко мне тут же подскакивал кто-нибудь из девчонок, не давая мне возможности самому выбрать себе партнёршу. Не то, чтобы я был самым красивым и привлекательным из парней. Просто, как признались некоторые, им очень понравился мой тост в их честь, и за это они решили меня отблагодарить. А одна проговорилась, что своими длинными, не стриженными с весны волосами и усами я очень похож на артиста Боярского

 Александр БЕЛКА