Привет, Свет! 52

*  *  *

Это случилось в конце мая. Я уже не раз подумывал о том, что пора бросить этот ОКО. Мне не нравилось, что творилось в стенах горотдела, не нравилось то, что порой вынужден был делать я сам. К тому же, сессия была не за горами – нужно было готовиться к ней. Честно говоря, то я давно бы бросил эти дежурства, если бы не спорт. Но регулярно, три раза в неделю мы приходили в спортивную школу и с шести до восьми занимались боксом или боевым самбо. Бокс был уже не спортивный. Там не было правил. Нам показывали болевые точки и учили, как по ним бить. Как защищаться от нападения двух, а то и трёх хулиганов одновременно. В самбо мы изучали болевые приемы и болевые захваты. Всё это очень могло пригодиться в жизни, особенно карламарксовцу, и я с удовольствием занимался этим до изнеможения. Ради этого я, наверное, готов был терпеть всё, что угодно, творящее в милицейском учреждении. Но, в конце концов, произошло то, из-за чего я навсегда порвал и с ОКО и  с милицией.

Как-то из Зенковского района в горотдел привезли одного парнишку, которого обвиняли в воровстве вещей из мужской шахтёрской мойки. Мы, как всегда сидели в дежурке и ждали, когда соберутся все наши опера, как мы сами себя называли. Паренька завели в дежурку и усадили перед столом, за которым гордо восседал старший лейтенант Козлов. Пареньку было лет пятнадцать. Черноволосый. Над верхней губой пробивались усики. Он был явно напуган и затравлено смотрел себе под ноги. Видно,  в Зенковском отделении милиции с ним неплохо поработали, и теперь, может быть,  он думал, что здесь будет продолжение.

Высокомерно глянув на задержанного, дежурный усмехнулся и приступил к допросу.

-   Ну, и зачем ты это сделал?

-   Что?

-    Что ты там украл? – старлей повысил голос.

Парень сжался, словно ожидал удара, но ответил твёрдо:

-   Ничего я не крал.

-   А что ты делал тогда в мойке, а?

-    Да ничего я не делал, - парнишку начало легонько трясти.

-   Хватит! – заорал вдруг милиционер и как ударит со всего маху кулаком по столу.

От такой неожиданности вздрогнул не только паренёк, но и мы все, здесь присутствующие.

-    Хватит мне тут сказки плести! Понятно?! – продолжал орать дежурный. – Ты их потом своей бабушке будешь рассказывать! А мне говори правду! Отвечай, что ты делал в мойке?

Паренька заколотило.

-   Ничего я там не делал, - заикаясь, ответил он. – Я мимо проходил. А тут вышла тётка с мужиками и показала на меня. Вот двое меня и схватили.

-    Значит, мимо проходил?

-   Да…

Он не успел закончить ответ, как старлей опять хрясть кулаком по столу. Похоже, ему понравилось, как мы на это в первый раз среагировали. Ну, мы, как по команде, опять все дружно вздрогнули.

-   Выходит, банщица от нечего делать на тебя показала, да?

-   Д-да, - парень задрожал всем телом. – Я же говорю, я проходил мимо. Домой шёл. И никуда я не заходил и ничего не брал.

В памяти моей тут же всплыл седьмой класс, когда меня обвинили в том, чего я не делал лишь на основании того, что кто-то сказал, что это сделал я.

-   Ах, ты домой шёл, - протянул старлей и опять как рявкнет. – А где ты живёшь! Говори адрес! Какая улица!

Тот назвал. Дежурный достал какую-то книгу, полистал её, поводил пальцем по странице, а потом с шумом захлопнул её и с маху ударил ею по столу.

-    Так, где ты живёшь? – заорал он, как потерпевший.

Пацан ответил.

-    Здесь нет такой улицы! – дежурный помахал перед его носом книгой.

-   К-к-как нет? – удивился тот. – Я же т-там живу.

На ум мне сразу пришла история моей родной улицы. У нас частенько отсутствовала вода. В автобазе она была, а вот до нас почему-то не доходила. Воду приходилось носить с Ачинского посёлка, и из Северного. А это почти километр. А сколько раз нужно было сходить, чтобы натаскать воду в баню или для стирки? Поэтому жители, устав ругаться с водоканалом, отвечавшим за водоснабжение, постоянно ходили в горисполком жаловаться. Тогда приезжали ребята из водоканала, что-то там делали, и мы месяца три-четыре жили с водой. А потом всё начиналось сначала. Последний раз мы не знали горя с водой года полтора. Прошлой весной она опять куда-то пропала. Подумали, что временно. Весна ведь. Земля оттаяла после морозов, и где-то, наверное, прорвало трубу. Но наступило лето, а воды как не было, так и нет. Тогда пошла тётя Лида Мосеева, вдова дяди Бори, в горисполком разбираться. А там тоже посмотрели в книгу и сказали ей:

-   А такой улицы в нашем городе нет.

-   Как нет? – возмутилась тётя Лида. – А я, по-вашему, где живу?

-   Но у нас такая улица не записана…

Но тётя Лида была боевой женщиной. От неё просто так не отделаешься. Она достала паспорт и сунула в нос канцелярской крысе свою прописку.

-   А это тогда что?

Та сразу же куда-то убежала и через минут пять пришла с какой-то женщиной, скорее всего, начальницей. Та внимательно прочитала прописку и сказала:

-   Не может быть. По бумагам, вашу улицу снесли ещё два года назад.

Здорово! Если бы не вода, я до сих пор жил бы на несуществующей улице! Воду тогда нам сделали, а улицу срочно переименовали в Коксовую.

И вот, глядя на парнишку, которого товарищ Козлов буквально морально замордовал, я подумал, что, возможно, и у него такая история с улицей. Но промолчал. Может, дежурный специально так сказал, чтобы нагнести обстановку и, как говориться, расколоть подозреваемого.

Мне, да и не только мне, не нравилось, как старлей вёл себя с подростком. И парнишку было жалко. Но в допрос с пристрастием никто из нас не вмешивался. Речь шла о краже, а это уже уголовная статья. А в этом милиция разбиралась гораздо лучше нас. Пойманный на месте кражи, этот парнишка мог просто прикинуться испуганным простачком, чтобы избежать наказания. В этих стенах мы и не такое видели.

-   А фамилия твоя как? – вывел меня из раздумья рёв старлея.

-   Чебыш.

Услышав это, я даже вздрогнул. Почти однофамилец. За семнадцать лет жизни я ни разу не встречал однофамильцев, кроме родственников, разумеется. Уж думал, что у нас очень редкая фамилия, а тут оказывается…

-    Это что ещё за фамилия такая? – снова заорал дежурный. – Что ты тут плетёшь? Да таких идиотских фамилий не бывает!

Тут я не выдержал. Пусть я буду не правым, но поносить свою фамилию ни кому не позволю. Даже милиции.

-   Как это не бывает? – поднялся я с места. – Моя фамилия – Чебышев. А у него Чебыш. Почему не бывает-то? И почему идиотская?

Козёл посмотрел на меня так, как будто я его холодной водой облил. Он, видно, ещё хотел что-то сказать, но в этот момент я его перебил. И он, как открыл рот, так с открытым ртом на меня и уставился. Наконец до него дошло, что он, оскорбив мою фамилию, оскорбил и меня.

-   Хорошо, - согласился он со мной, ловко выкрутившись из возникшей ситуации, и повернулся к подростку. -  А имя, отчество твоё как, а? Год рождения?

Восстановив справедливость, я сел, но не успокоился. Во мне продолжали бушевать страсти. Разумеется, я понимал, что сюда приводят много плохих ребят и что с этими подонками, отморозками и прочей мразью иначе вести себя нельзя. Сам не раз видел, как  они своим взывающим поведением выпрашивают такого обращения. Но ведь бывает и так, что человек попадает сюда по ошибке.  Кто-то обознался, а, может,  и по злому умыслу оговорил. Всякое же случается. Так почему с одним мерилом-то ко всем? Почему этот парнишка должен терпеть нападки, унижающие его достоинство,  со стороны милицейского офицера из-за того, что банщица ткнула в него пальцем и сказала, что он вор?  А что если она просто ткнула в него, потому что на кого-то нужно было указать? Мол, она не зря зарплату получает, бдила и вот углядела. Ну, а отбрехается парнишка, скажет, что   перепутала. Что тут такого? Кто не ошибается? А что парнишка этот переживёт за то время, пока всё образуется, так ей на это, судя по всему, наплевать. Главное, с неё, как с гуся вода.

А Козлов старался, прямо из кожи вон лез. И словом и жестом, и ором показывал нам своё превосходство над подростком. Вот, мол, какого прохиндея раскалываю! Как же он меня достал своим идиотизмом! И я твёрдо решил завязать с  ОКО. Жаль, конечно, бросать бокс с боевым самбо, но терпеть дальше уже было некуда.

Я встал и, молча,  ушёл.

На следующий день Вася с Грихой попытались меня образумить, но я не поддался.

Вот так, живя от воскресения до воскресения, днём учась, а вечером дежуря в ОКО или занимаясь в спортивных секциях, я и не заметил, как пролетела  зима с весною и наступила сессия, а у Светки выпускные экзамены.

 Александр БЕЛКА