Привет, Свет! 45

16

Проснувшись утром, я обнаружил, что нахожусь дома один. Отец с матерью были на работе. Танюха - в школе; она уже училась в четвёртом классе. На кухонном столе меня ждала записка от матери: купи то-то, то-то и вот то-то, и рядом пять рублей.

 За покупками можно было сбегать и на Дальние Горы, но я решил ещё попутно подстричься, так как основательно оброс за последнее время, и потому двинулся через обвалы на Северный посёлок - на Дальних Горах парикмахерской не было.

Казавшийся вчера бесконечным, унылый дождик закончился, наверное, ещё ночью. Но по-прежнему было пасмурно. Небо хмурилось, спрятав солнце за серой пеленой, и грозилось снова разродиться занудной моросью. Под сапогами противно чавкала грязь и хлюпала вода. Осенний холод, пропитанный влагой, неприятно обжигал открытые участки тела, особенно шею.  В общем, погодка была ещё та. Но я думал о Светке, о её вчерашнем сюрпризе, и из-за одолевавших меня всю дорогу мыслей, я даже не заметил, как вернулся домой.

Освободившись от покупок,  сразу же побежал в гости к Саньке Маликову. Когда я не знал, чем себя занять, или попросту ничего не хотелось делать, я всегда шёл к нему. Мы могли с ним подолгу болтать на любую тему, переливая из пустого в порожнее, и при этом старались изъясняться витиевато, нахватавшись заумных слов из философских трактатов. В ограде столкнулся с его матерью, моложавой, красивой женщиной.

-   Здравствуйте, тёть Рай. Сашка дома? – спросил я сходу.

-   Здравствуй, Саша, - ответила она. – Дома, проходи.

Я проскочил мимо неё и услышал в спину.

-   Ты где пропадал-то?  Что-то тебя давно не было видно.

-   С группой на месяц в колхоз уезжал, - отозвался я, заскакивая на высокое крыльцо. – Вчера вечером только вернулся.

-   А, понятно, - кивнула она головой и что-то ещё сказала, но я уже заскочил в дом и потому не расслышал что.

Санька, покончив с домашними заданиями, как раз читал Жан Жака Руссо. Этот парень к своей философии шёл через трудности с самого детства. Поэтому его отношение к труду я одобрял. Но его изречения о науке, которая, якобы, как и искусство, обвивает гирляндами цветов оковывающие людей железные цепи, заглушает в них чувство свободы, заставляет любить своё рабство, и всё это из-за неё люди называют цивилизацией, я был категорически не согласен. Санька же был против моего мнения. Так что тема для разговора нашлась сама собой, и дискуссия наша была пылкой и жаркой.

На этот раз она закончилась ничем. И не потому, что мы не смогли доказать друг другу свою правоту, а потому что не успели. Настало время собираться Саньке в школу. Тетя Рая позвала его к столу пообедать перед учёбой. Пригласила и меня присоединиться. Она частенько это делала, когда я засиживался у них в гостях, и я не редко принимал её предложение. Но на этот раз, сославшись на занятость, отказался и ушёл.

Очутившись дома, засел за чтение «Квартеронки» Майн Рида. Эту книгу как-то давно я увидел у одного из своих знакомых и попросил дать мне её почитать. Тот пообещал. Сказал, мол, сам сначала прочитаю, а потом принесу тебе. Но я так и не дождался. Его старшая сестра отдала её кому-то, и та ушла с концами.

Майн Рид входил в список моих любимых писателей. Я прочитал не один том из его собрания сочинений. И потому желание прочитать «Квартеронку» с тех пор тлело во мне, как когда-то стремление найти «Оцеолу, вождя семинолов». Год назад, как-то роясь в библиотечке кабинета английского языка, я наткнулся на эту книжку. Разумеется, на английском языке.

Изучая английский в школе, я относился к нему, как к любому другому предмету, предназначенного для общего образования. Но к концу восьмого класса у меня вдруг проявился к нему интерес. Как-то я обнаружил у Саньки Маликова толстенную книгу англо-русского словаря, а в одном из случайных посещений книжного магазина увидел тонюсенькую книжицу на английском языке, предназначенную для третьих-четвёртых классов. Я выпросил у Саньки словарь, купил эту книжку и засел за перевод. Увлекательнейшее занятие! Из абракадабры непонятных букв и слов, благодаря тебе, появляется осмыслённый текст на понятном тебе языке. С этой книжонкой я промучился несколько дней и перевёл её от корки до корки.

Поступив в техникум, я уже на первой лекции английского обнаружил в кабинете небольшую библиотечку. С тех пор я частенько копался в ней, выискивая себе что-нибудь для чтения. Сначала брал книжечки для младших классов и переводил их со словарём. Затем старался прочитать их без его помощи. Когда это удавалось, переходил на книги, предназначенные для старших классов. Однажды я на спор перевёл одну из них за один вечер. Поспорил на ящик газировки с Вовкой Райковским, для которого английский язык был дремучим лесом. Мне понадобилось три часа, чтобы прочитать её.

На следующий день Вовка наугад открывал страничку и тыкал пальцем в первый попавший абзац, а я переводил.

-   Нет, так не пойдёт, - заявил вдруг он, когда я перевёл ему очередное предложение, - так можно что попало наговорить. Ты мне вот конкретно скажи, что означает это слово?

Он указал на слово, состоящее из более десяти букв. Вот, подлец! Специально выбрал такое длиннющее. Ведь знает, гад, что я не настолько силён в английском. Разумеется, я не знал, что оно означает.

-   Ну, вот! – радостно воскликнул Вовка.

-   Пойдём к англичанке, - предложил тогда я. – Я буду переводить, а она тебе скажет, правильно или нет.

-   Зачем мне англичанка? – хмыкнул тот, смекнув, что нашёл лазейку для того, чтобы улизнуть от проигрыша. – Ты лучше мне вот это переведи.

И опять ткнул в слово, нисколько не короче первого. Я отлично знал текст перевода этого абзаца, но что конкретно означает это слово не смог вспомнить. Тогда я попытался объяснить ему, что тексты так не переводятся, потому что тогда получается просто набор слов, не связанных между собой, а переводить надо предложениями, а то и сразу абзацами.

-   И вообще, - в конце добавил я, - мы с тобой спорили, что я переведу полностью книжку, а не отдельные слова.

-    Ничего не знаю! – заявил на это Вовка.

Короче, газировку я так и не получил. Но и проигравшим меня никто не назвал. Поняв, что ничего не добьюсь, я не стал настаивать на выигрыше, а Райковский удовлетворился тем, что ему удалось отбрехаться от проигрыша. На том наше с ним пари и закончилось.

Поэтому, когда я нашёл «Квартеронку» на английском языке, меня это не испугало. Наоборот, я с энтузиазмом принялся за её перевод. Правда, текст предназначался для студентов первого-второго курса иняза, но это меня не остановило. Я решил прочитать её в оригинале, раз до сих пор мне не удалось найти её в русском варианте. Это давалось нелегко. До летних каникул я смог перевести чуть больше половины книги. А потом мать принесла из городской библиотеки очередной томик Майн Рида, где среди прочих романов была и «Квартеронка».  Но прочитать сразу мне её не удалось. Всё-таки было лето, хотя и скучное. И когда до неё дошла очередь, меня отправили  в колхоз. И вот теперь, чтобы с пользой провести время до встречи со Светкой, я взялся за эту книгу. Читая, временами сравнивал её со своим переводом и всякий раз убеждался, что он мало чем отличался от профессионального. И это тешило моё самолюбие.

В семь часов я бросил чтение, оделся и побежал в школу. Торопился, чтобы не опоздать, а, оказалось, что пришёл раньше времени на десять минут. Ну, десять минут, это всё-таки не десять часов, можно и подождать. Но в сырость и слякоть это было как-то не очень-то приятно делать. Небо, хмурившееся весь день, под вечер поднатужилось и выдавило из себя какую-то пародию на дождик - противный и мелкий вялотекущий каплепад.

 Александр БЕЛКА