Случайный поцелуй

Машенька испугалась, неловко побежала на высоченных, по последней моде тонюсеньких каблучках, боясь, что сейчас этот страшный мужчина, с грубым шрамом через всю щёку, догонит её.
Сердце девушки трепетало, сама она задыхалась. Хорошо, что дальше улица ярко освещена, возле витрин с разноцветной иллюминацией тут и там стояли люди. Если что, она будет сопротивляться, громко кричать.
Она сама не знала, зачем пришла в этот поздний час в центр города. Какое-то неясное томление, ощущение одиночества и ненужности вот уже несколько дней не давало покоя.
Девушке не спалось. Она пребывала в состоянии беспросветной меланхолии, чувствуя пустоту в душе и гнетущие вибрации в теле.
Хотелось, чтобы хоть кто-нибудь развеял её тоскливое настроение, помог преодолеть гнетущую безысходность.
Наверно поэтому она и пришла сюда, где в любое время суток было полно людей, где резвились кампании молодёжи и влюблённые парочки.
Удивительно, но вид оживлённых, со счастливыми лицами людей, сделал многократно больнее.
Зачем она так нелепо вырядилась?
Этот, со шрамом, словно следил за Машей, повторяя маршрут её движения по улице.
Неожиданно он догнал девушку. Подкрался совершенно беззвучно, бесцеремонно взял за запястье, довольно больно, отчего её сердце сразу провалилось в чёрную бездну страха, развернул к себе и спросил, – сколько стоишь, малышка? За любовь такой красотки я готов отслюнявить, сколько скажешь.
Маша попыталась вырваться.
Мужчина был сильный. Стоял и улыбался, отчего ужасный шрам становился белым, заглядывал в глаза, не отпуская её руку.
Машенька от такого вопроса, обхождения и настойчивости, чуть не лишилась сознания.
Ситуацию  усугубляла темнота именно в этом месте.
По её телу пробегали волны дрожи, по позвоночнику тёк холодный пот, в ушах шумело, ноги подкашивались, отказываясь держать вертикально.
Мужчина довольно хмыкнул, перехватил запястье другой рукой, подзывая правой рукой такси.
– Уверяю – тебе понравится. Я умею доводить симпатичных малышек до точки кипения. Ещё добавки попросишь.
Машенька от отчаяния сделала единственно правильное в таком положении действие: ударила его носком туфли по голени, затем вонзила острый каблук в стопу.
Мужчина перенёс болезненные удары молча, но руку девушки отпустил.
Этого оказалось достаточно, чтобы добежать до громко веселящейся компании, а затем скрыться в магазине, откуда Маша принялась звонить Ромке.
Друг долго не брал трубку, что было не удивительно. В два часа ночи нормальные люди обычно спят.
Ромка ответил сонным голосом, в явно недовольной интонации.
– Алё!
– Ромочка, миленький, забери меня отсюда, пожалуйста! Мне так страшно.
– Машка, это ты? На часы смотрела?
– Не нужно ничего спрашивать, Ромочка. Он может меня отыскать. Тогда, не знаю, что со мной будет. Поторопись, он такой страшный!
– Машка, ты чокнутая. Два часа ночи. Два! Кто страшный, почему? Ладно, жди. Куда подъехать-то?
Они дружили с начальных классов. За это время Маша сближалась и расставалась с кучей друзей и подруг. Каждый из них в своё время оставил на душе шрам предательства, подлости или коварства.

Лишь  Ромка неизменно был предан, честен и верен. Он умел дружить как никто другой. На него можно было положиться в чём угодно, кроме любви, в которой ни грамма не смыслил.
Маша всегда пользовалась этой дружбой, особенно не задумываясь о том, что не очень-то балует его взаимностью. Его присутствие и участие были привычными, обыденными, само собой разумеющимся обстоятельством.
Девочка звонила ему в любое время. Знала, что отказа не последует.
Ромка выручал всегда, порой ввязывался ради неё в опасные и весьма сложные ситуации. На этот раз он захватил с собой баллончик с перцовым газом и миниатюрный электрошокер.
Мали ли что там произошло, рассуждал юноша? На всякий случай.
Бледную как полотно подругу он отыскал в подсобке магазина.
Маша обхватила Ромку руками, зарыв лицо в ворот рубашки, завыла, расслабившись в его присутствии.
Никогда ещё она не была ему настолько рада.
Девушку лихорадило и знобило. Однако в присутствии друга к ней медленно возвращалось самообладание.
Юноша прижимал её щуплое тельце, гладил по головке, шептал что-то дружелюбное, почти сюсюкал.
Вдыхая аромат Машиных волос, ощущая всем телом родное тепло, Ромка разволновался не на шутку.
В юношу вливался поток неведомых до сих пор энергий, будоражащих кровь, заставляющих как можно дольше продлить состояние этого невероятного единства.
Его тоже трясло, хотя было совсем не холодно. Он был счастлив, не понимая, откуда и почему его накрывает волной нежности, желанием защитить, успокоить.
От невероятной близости с телом девочки у него перехватило дыхание. Сердце застучало, выбивая чечётку.
Машенька успокоилась, затихла, уютно устроившись лицом на его шее. Ромка напрягся, с силой прижимая девочку.
В этот момент она очнулась, резко отстранилась.
– Я хочу домой. Отвези.
В машине Маша рассказала, что Андрей, её парень, когда они в субботу были в ночном клубе, положил глаз на яркую девицу довольно вольного поведения.
Несколько раз он приглашал её на танец, забывая про Машу, потом целовал в шею, нагло лапал за грудь и попу.
В завершение жуткого предательства, он помахал Машке рукой и ушёл с этой девицей совсем. Мало того, не заплатил за заказанные напитки и закуски. А ведь они были так близки, даже собирались пожениться.
Маша опять разревелась.
Когда подъехали  к её подъезду, Ромка открыл дверь машины, подал девочке руку.
Она упала в его объятия, во второй раз за короткий промежуток времени.
Этот запах, это тепло, эта неведомая энергия, заставляющая чувствовать немыслимое блаженство.
Ромка не удержался, взял Машенькино лицо в ладони, притянул к себе и поцеловал.
Реакция подруги была неожиданной, и резкой: она залепила ему звонкую пощёчину.
– Ромка, идиот, ты что, совсем ополоумел? Мы же с тобой друзья! Как ты мог!
Машка отскочила на пару шагов, присела и зарыдала в голос.
Ситуация резко изменилась. Теперь он боялся подойти к подруге, не понимал, как дальше себя вести.
Ему было больно, обидно, стыдно: за глупый поцелуй, за Машкину странную реакцию, за то, что впредь не сможет относиться к ней, как к обыкновенной подруге. В нём проснулось иное чувство. Оно захватило целиком и полностью Ромкину мужскую сущность.
Неожиданно и вдруг он увидел в ней девушку, которая не просто близка, необходима, как объект обожания, как любимая.
Это что, всё, конец их дружеским отношениям? Почему?
Машка встала, злобно посмотрела в Ромкины глаза, махнула рукой и скрылась за дверью подъезда.
Руки и ноги юноши дрожали, в голове стало мутно и муторно.
Он почувствовал резкое опустошение, словно шарик, который перекачали и лопнули.
Оставив машину прямо здесь, под Машкиными окнами, Ромка, шатаясь, пошёл в сторону своего дома.
Хотелось напиться до состояния обморока, стереть из памяти умопомрачительной притягательности запах подруги, от которого по телу распространялся жар. Сладкий вкус поцелуя, ощущения от прикосновений, всё это было несостоявшейся мечтой.
Какой же я дурак, – думал Ромка, – Дон Жуан, ловелас. Машка, она такая ранимая. Разве можно было с ней так? А как, как? Да люблю я её. Если бы она знала, как мне больно от её любовных похождений, от откровенных рассказов. И что теперь?
Вопреки желанию всё забыть, эмоции юноши нарастали, становились ярче. Он представлял Машу в своих объятиях, чувствовал вкус поцелуев, объяснялся в любви.
Увы, ему оставалось об этом только мечтать.
Ромка невыносимо страдал.
Неожиданно в дверь забарабанили. Так могла стучать только Машка.
Ромка сник, на глаза навернулись слёзы, которые невозможно было остановить.
Он открыл дверь. Это была она, Мария Леонидовна Коршун, его единственная подруга.
– Извини, Машка. Я не хотел тебя обидеть.
– Какого чёрта! Можешь ты мне объяснить, что это было. Я должна знать. Понимаешь, должна! Что это было?
Ромка, молча, пропустил девочку в квартиру, понурив голову. Лучше бы она сейчас не приходила. Как это невыносимо больно, объясняться и объяснять.
Маша скинула туфли, прошла в его комнату, уверенно уселась в кресло.
– Машенька, у меня нет сил на разборки. Извини! Конечно, я неправ. Только вернуть всё, как было раньше, не могу. Давай выясним этот неприятный инцидент в другой раз. Лучше уйди сейчас. Я должен переболеть.
– Так уж, и неприятный! И почему в другой раз? Я хочу знать правду немедленно. Отвечай, что это было?
– Полагаю, это любовь, Машенька.
– Так я и поверила! Тогда объясни – почему раньше молчал?
– Мы же друзья, как я мог?
– Вот и я о том же. Как, почему, зачем? Смог же, смог! Зачем?
– Я тебя люблю!
– И давно?
– С тех самых пор, как ты стала девушкой.
– Забавно. Ты уверен в том, что говоришь?
– Не пытай меня, Машенька. Мне без этого больно. Твои многочисленные влюблённости заставляли меня болеть и мучиться. Видно сегодня наступил предел моему терпению. Прости.
Маша вскочила на ноги, заглянула Ромке в глаза.
– А ещё, ещё раз поцеловать меня хочешь?
Ромка застенчиво воткнул взгляд в пол, сжал кулаки до хруста. Ему было настолько лихо, что смысла её слов юноша не понимал.
Ему было ясно одно: Машка пришла окончательно рвать отношения, что было для него подобно смерти.
– Не слышу ответа, Ромик. Да или нет?
Парень очнулся, с мольбой во взоре посмотрел на любимую, прижимая ладони к груди.
– Машенька, не мучай. Больше я не смогу называть тебя подругой. Я тебя люблю. Понимаешь, люблю! А это совсем другое.
– Вот как! Любишь, а целоваться не желаешь!
– Что? Целоваться? С тобой! 

Ромка застыл в нерешительности, не понимая, что происходит.
– Какие же вы, мужики, трусы. Придётся самой.
Машка притянула его лицо к себе, впилась в его рот, отлетая, теряя сознание от блаженства.
Они простояли, слившись в поцелуе, не меньше часа.
Утром Ромка никак не мог собраться на работу. То и дело подходил к кровати, где раскидав звездой руки и ноги, потешно посапывала любимая.
Она была так прекрасна в своей наготе, что Ромка не мог оторвать взгляд.
Несколько раз он накрывал Машеньку простынёй, она тут же сбрасывала её, обнажаясь для него, для Ромки, но делала вид, что спит.
Он был предельно счастлив. Наконец-то исполнилась самая большая мечта его жизни.

Для того, чтобы тебе ответили взаимностью, нужно, по крайней мере, сделать первый шаг – не молчать о том, что тебя волнует. Молчание – не всегда золото.

 Валерий Столыпин

x

Иллюстрация к: Случайный поцелуй