Истоки Часть 7. Река жизни (Заключительная)

  Истоки Часть 7. Река жизни (Заключительная)

А жизнь идёт своим чередом. И наши года летят, как листочки с осенних деревьев. У многих из них совсем недавно голова была кучерява: завидная экзотическая шевелюра. А теперь ветер пустыми «граблями по воздуху машет», ему и зацепиться не за что. А это и на нас ведь похоже. Так мимоходом думает Гришка Распутин. И по устланной опавшей листвой земле спешит на своё болото. Болотные сапоги на ногах да короб за плечами, вот и вся его походная амуниция.

Но это не так, тут в общении дело. Он действительно много общается с природой. И как-то это само собой получается. Вот и сейчас уже по ходу Гришка снимает последнюю футболку с себя, так легче ему идти. И тело дышит «эликсиром молодости», таёжным воздухом, надышаться не может.

Ох, и силён же настой осеннего воздуха! Уже тело «горит» от могучего кровообращения организма. На всех жизненных оборотах, работает человеческий мотор. Не это ли счастье снова почувствовать самого себя, свою былую силу?!

А ведь было на службе, что ради хохмы. Он двух человек на себе по кубрику «катал». Один прыгает ему на спину. Гришка ни за что не держится. Потом с разбегу на спину первого товарища прыгает второй друг. И Распутин носит их по кубрику: была у них такая молодецкая забава. А это полтора центнера весом, если не больше.

Теперь у него появилась другая забава собирать и продавать ягоду, чтобы на вырученные деньги издать новую книгу. И совсем недавно вышла новая книга «Восток Дальний и Ближний». Расчёт шёл по своей отработанной системе: со своими родственниками всё согласовано. Те занимают ему нужную сумму, и он за несколько месяцев с ними рассчитывается. За счёт ягоды. Была голубица, теперь клюква.

Распутин уже погасил задолженность перед родственниками за эту изданную книгу. Казалось бы, что ему уже можно заслуженно отдохнуть. Но нет! Теперь у него совершенно другая цель: надо собрать деньги на хороший памятник дедушке Семёну Андреевичу, что был в своём саду похоронен.

Оградку с братьями они уже поставили. Осталось дело за памятником. Теперь там лес растёт и добираться туда сложно. Но это божье дело: надо делать.

Пока Распутин собирал ягоду, то и надпись на памятник придумал. Такая надпись - эпитафия обязательно нужна там, в лесу. Только редкий путник туда забредёт или родственники придут. Они прочитают её и душой проникнут в дедовскую мудрость. Пусть эта мудрость им будет подсказкой на всю их дальнейшую жизнь.

На свежем воздухе легко думается. Поэтому Распутин с этой задачей быстро справился. Тем более что был уже сон, дедушка просил его это сделать. Во сне говорил ему:

- Здесь был дом и пасека моя.

Всё тленно, как и я! - и дальше уже другое:

- Остановись и помолись,

И ты не вечен!

И пока он думал, то на горизонте заметил ещё одного ягодника. Тот в стороне держится, и это понятно, у него своё ягодное место. Но постепенно они сблизились. И он узнал таёжницу: да это же Инка!

Та радостно приветствует Распутина, потому что они редко встречаются. И всегда где-нибудь в далёких уголках болота. Они по большей части своей жизни всегда одиночки. Но это не говорит об их душе, она добрая. А больше говорит о мышлении человека.

- Опять мы с тобой встретились, Григорий, очень рада тебя видеть: всё бороздишь свой океан природы. Ведь ты моряк!

- Куда мне до тебя, Инка, я никогда за тобой не успеваю. Да и вряд ли кто за тобой угонится: ты у нас вездеход. Только глазом моргнул, и уж нет тебя, – смеются они!

Таёжница молодо выглядит: загорелое до черноты лицо. Сама невысокая ростом. Плотно сбитая фигура. Весёлые карие глаза. А ей уже под семьдесят лет. Но бегает она так, что среди женщин-ягодниц ей нет равных, это точно.

И Распутин никогда с ней наперегонки не ходит. Он уже пенсионер и не любит эти детские забавы. Всё это ушло в молодость и там растворилось. Или будет вернее сказать, что всё это осталось в его молодости. Всему есть строго отведённый ресурс, а как ты его выработаешь, это только от тебя зависит.

Хотя ради справедливости надо сказать, что тут характер человека играет. Пока его кровь будет бурлить в жилах, этот ресурс можно будет всегда продлить. Наглядное тому подтверждение, Инка. Её по-другому никто не называет.

- Я не один инфаркт пережила. Было такое, что врачи меня к смерти приговорили. А я думаю своё, что мне бы только снег в лесу растаял. Я на коленях туда уползу. И уползала.

Потом распрямлялась и шаг за шагом всё дальше в лес уходила. Так и учила себя ходить. И жить себя учила: ни капельки себя не жалела. Но что самое интересное, я сама научилась лечить других людей. Кое-что и предсказывать могу.

Если забегая наперёд, то можно сказать, что и сам Распутин в этом смог убедиться. Да ещё как. Хотя в душе к её словам всегда с лёгкой иронией относился. Всерьёз не думал об этом. И всё же.

Приезжает он из Израиля. И сразу же пошёл за клюквой: «Надо долги отдавать. И только вышел он из автобуса, как знакомые ягодницы его спрашивают: как ты съездил в Израиль, Гриша, как твой сын?»

- Откуда вы знаете? Ведь я никому и ничего не говорил про это?!

- А нам Инка сразу, как тебя не стало на болоте, сказала, что ты в Израиль улетел. Что у тебя болен сын, ты там долго будешь. Но всё будет хорошо, – Распутин онемел. – Да! Я там был, но сын ещё в реанимации лежит. И сам я толком ничего не знаю, что там дальше будет.

Через несколько дней он встречается с Инкой опять на болоте. Та сильно обрадовалась Распутину. Прямо вся сияет от счастья: «Твой сын будет здоров, Гриша. Я сильно за вас переживала и молилась за вас. Чуть ли не каждый день вас во сне видела». - Как тут можно не онеметь от услышанного.

- Но мы же тебе совершенно чужие люди, как такое может быть, Инна? – таёжница тоже растеряна. - Мне трудно всё это объяснить, Распутин, но я всё знала, что именно так будет. Хотя сама не хотела в это верить. И тебе ничего не говорила, чтобы тебя не беспокоить. Были у меня такие видения.  А как ты исчез с болота, то поняла, что все мои личные «выводы» с Израилем правильные. И Бога за вас просила. И молилась за вас. Всё будет у вас хорошо, сын у тебя выздоровеет. Не переживай, Гриша!

Вот такая эта лесная отшельница. Даже за чужих людей она молилась, есть же такие люди на свете! Хотя самой ей не сладко в жизни пришлось.

Был у неё сын, ему уже за сорок лет было. Видел его как-то на остановке Распутин. Она с ним за ягодой вместе ходила, работы у него не было. Тогда времена такие были. Много людей невольно спилось. И она своего сына от этой беды не спасла.

Сын все деньги пропивал, что были в доме, и что на ягоде зарабатывал. Мамину квартиру хотел продать, даже людей туда привёл жить. Кое-как она всех бичей выселила из дома. И сын с ними ушёл.

Потом она стала его искать: полгода прошло, если не больше, как он ушёл. И нашла его уже в морге: бесхозный он был. Так врачи ей говорили. И что в больнице он лежал, попал туда весь обмороженный, но почему-то ей никто не сообщил об этом.

Так получалось, что всем было лучше от него избавиться: и врачам, и милиции, и социальным службам, как от бича. В России есть такая незавидная практика. Но как это матери всё слышать?

Сын сам ей приснился. Жаловался, что ему холодно там, что у него пальцы отморожены. Просил у мамы прощения. И ещё просил похоронить его по-человечески. Все забыли его. И во сне он сильно плакал.

Нашла она сына, похоронила его и, конечно, простила. Мать она и есть мать, тут ничего не изменишь и душу не переделаешь. Теперь Инка хочет поставить хороший памятник своему сыну. Ей жалко его. Он и сейчас плачет во сне, всё прощения просит у мамы: «Ты же видишь, что я исправился, мама!»

В следующий раз Распутин взял с собой несколько своих книжек специально для таежницы. Спрятал их недалеко от остановки. Потому что чаще всего все ягодники встречались именно перед приходом автобуса. Довольные собой, умиротворённые люди, здесь уже можно было услышать смех, весёлые рассказы. И вот они встретились.

- Инка, я тебе свои книжки принёс. У тебя душа чистая, и я хочу, чтобы ты их обязательно прочитала и оценку дала. Мне это просто необходимо. Но главное, это тебе благодарность за твою добрую душу. За то, что ты за нас с сыном молилась, спасибо тебе!

- И тебе спасибо, Распутин. Книг мне никто не дарил, это точно. За всю мою жизнь ни разу такого не было. Поэтому это самый дорогой для меня подарок. И тем более там есть сказки. Я их с детства люблю.

Никогда бы не подумала, что ты писатель. Простой и добрый. Хотя уже больше двадцати лет мы встречаемся на болоте. Так получается, что ягода нас сводит, - и уже смеётся таёжница. Наверно, с лешим мне легче встретиться, чем с писателем. И вот такое для меня счастье. Я очень благодарна тебе!

Потом через год Распутин узнает свою оценку. Потому что когда ягода начинается, то читать книги просто нет сил и времени. Это Распутин по себе знает. Тут одна главная мысль: помыться, реализовать ягоду и спать, чтобы снова собраться в поход.

- Я несколько раз перечитала твои книги. И даже во многих рассказах себя узнавала. Так всё тонко там описано, что по-другому быть не может. И природа, как будто сама по лесу хожу. Я всё это прочувствовала. И с юмором всё написано, порой до слёз смеялась. И снова перечитывала. Ты настоящий самородок, Распутин. Ты такое огромное дело сделал, написал о нас, простых людях. Сейчас об этом не пишут. Но ты особенно это сделал, с душой! А душа у тебя чистая!

Засмущался Распутин, завздыхал.

- Спасибо на добром слове, Инка. А то порой всё бросить хочется. Мне такую травлю организовали в городе за мои книги. Столько грязи на меня вылили. Что ты просто не представляешь, как это трудно воспринимать. Особенно за сказки достаётся.

Как им всем объяснить, что это не «мутный стишок про розовые облака». А это свой былинный стиль сказания, уже давно забытый.  Это пересказ из уст в уста. Народное творчество. Тогда в старину именно так передавалась вся сложная информация. Там связь идёт на уровне чувств, души, её грубо не зарифмуешь. И конечно, весёлая это сказка.

- Я твои сказки, Гриша, всё время перечитываю. И ты знаешь, моя душа успокаивается. Там столько внутренней энергии заложено, что сама диву даюсь, жить хочется.

Завидуют они тебе, Распутин. Такой объем информации, что ты охватил, им не под силу. Там всё надо с чистой душой читать. Ты попадаешь в твоё течение мысли, и тебя уже несет река. Где-то медленно, где-то быстрее. Потом попадаешь в водоворот событий. Весь напрягаешься. Но это миг. И уже плавное течение мысли несёт тебя дальше. А природа какая?  И каждая сказка так написана, да ещё с юмором.

Скажи им всем негодникам, иначе я их не называю, что простой народ рад твоим сказкам. И что глупость говоривших сильнее их пустого разума. Тут хитрости больше. Кто из них что-то подобное написал?  И уже никогда не напишет. Он сам на обочине природы кому-то мешает: грязь или камень?

Инка приблизилась к Распутину и поцеловала его в щеку.

- Вот тебе наша благодарность, Гриша, здесь в лесу. За всех простых людей тебя поцеловала. Ты не обижайся на меня, это душа так велела.

- Спасибо тебе, Инка, и всем добрым людям за поддержку спасибо!

После такого откровения поневоле задумаешься. Теперь уже не кажется Распутину, правильно он идёт, надо ещё больше работать. И никуда со своего курса не сходить - только вперёд! Время на месте не стоит, будет и на нашей улице праздник. Земля круглая! Принято к сведению, Инка!

А дома Распутин приводит свои мысли в порядок. Это уже перед сном тренировка такая. Все анализирует. Сейчас у него всё именно так происходит. Так и тогда было. Сон - это уже новое энергетическое поле. И он там растворяется. Именно оттуда берутся всякие прозрения и предсказания. Но их надо опять же анализировать, чтобы разгадать их. Но это не всем дано, так же и Распутину. Он в этом направлении никогда не работал, не напрягал свои мысли в ту сторону. А тут нужна постоянная тренировка: анализ сна.

Снится Распутину страшный сон. Ураганный ветер дует с востока. Именно так, потому что Гришка хорошо знает это место. Знакомое место, и может он там хорошо ориентироваться. Но самое страшное снится, что там стоят огромные деревянные кресты. Там их никогда не было, а тут целое поле, одни кресты стоят, могил нет. И кладбищем это трудно назвать, не было там кладбища. Как будто выросли кресты в поле.

И вот этот ураганный ветер валит эти кресты, а многие с корнем вырывает. Распутин все это видит как бы со стороны. Но и ему становится страшно. Потом ветер немного стихает. И Гришка видит себя, что движется он коньковым ходом вдоль этого поля крестов. И все быстрее ускоряется его шаг. Теперь он видит у себя в руках то ли трос, то ли канат. Как уже раньше писал: буйреп, это по-флотски. Где-то наверху слышно лёгкое жужжание. Начинается лёгкое побрякивание о стенки переходной камеры. И подъём с остановками начинается. Так у него уже было при контакте с инопланетянами. Такая ассоциация всего происходящего.

Но тут Распутин просыпается и начинает анализировать свой сон. И понимает, что прямого контакта с иным разумом - инопланетянами - у него не получилось.  Именно так понимает, и не иначе. А что было на самом деле, он не знает. Всё лишнее стирается.

Но то, что он видел огромное кладбище и ураганный ветер, который валит и вырывает кресты, заставляет его крепко задуматься. Что это было на самом деле? Или не было?

Если не было, то как всё это Распутин прочувствовал каждой клеткой своего тела? До его мозга достали холод и страх увиденного.

Гришка себя успокаивает: сон есть сон, и не надо так на него реагировать. Мало ли, что тебе приснится. И никаких «указаний свыше на этот счёт не было». Он пытается все это перевести в шутку, таков уж его характер. Но где-то в глубине души беспокойство осталось. И не зря.

Проходит пару дней и происходит авария на атомной станции Фукусима. А это уже мировая трагедия, катастрофа. И не много не мало, а это всего полторы тысячи километров до Хабаровска. Вот тут-то и стало Распутину понятно, что за ураганный ветер дул с Востока, со стороны Японии. Авария там была. Или должна была быть, мы об этом мало знаем.

Может для нас он и невидимый, этот ветер, потому что это радиация. Но кресты, которые он валил и вырывал с корнем, свидетельствуют о его силе. И те невидимые нам силы, которые хотели нас предупредить, обмануть трудно. Они дали свою точную информацию. Вот тебе и ветер, и кладбище, предупреждение всему человечеству.

Получается, что Распутин уже второй раз, если не больше, получал во сне информацию об авариях. Уже была авария на химических заводах Китая и огромный сброс химических отходов в Амур.

Тогда снились Распутину берега реки, заваленные дохлой рыбой. И ещё полудохлые огромные рыбины ждали своей очереди. Почти полностью гнилые, все в противной слизи, они ещё шевелились. Только плакать они не могли. Или плакали, но мы не хотели их слышать.

Идёт работа на атомной станции. Устраняются очаги аварии. Вся Япония напряглась, в напряжённом ожидании. Да что там Япония, весь мир трепещет. Что будет дальше?!

Никто не может предугадать развития тех страшных событий. Люди приникли к экранам телевизоров, ждут хоть какой-то информации. Пришло время задуматься японцам, можно ли так жить дальше: «жить на огне», это вулканы, и управлять «огнём-атомом». Вряд ли такое возможно.

Это страшная стихия, и её обуздать пока невозможно. Тем более что вокруг этих атомных станций другой цветущий мир. И на всей земле это так: «атомные бомбы» замедленного действия уже запущены. Отсчёт пошёл! Когда рванёт, неизвестно.

Люди понимают это. И всё равно пробуют ужиться со смертью. И во всём мире так, учёные что-то пробуют, экспериментируют. И в итоге могут развалить нашу Землю, уничтожить свою планету. Неужели они сами выживут? Или они этого не понимают?!

Что их заставляет действовать помимо своего желания жить хорошо? И желания других людей – просто жить и любоваться красотою природы. И вот нам урок, и какой уже по счёту.

Наши корреспонденты беседуют с простыми японцами. Показывают всему миру, исход людей с места аварии. Там нет сильной паники, всё делается организованно. Правительством проделана большая работа в этом направлении. И это заметно.

И уже не невольно, а продуманно, честь и хвала ему за это. Наш корреспондент задаёт вопрос, самый актуальный для русских: «У нас уже была такая трагедия с атомной станцией в Чернобыле. У вас есть мародёры, которые воспользовались трагедией и попросту грабят бедных людей?

Японцы не понимают этого вопроса. И когда до них доходит весь смысл, то они удивлены: как можно грабить свой народ, если он и так в ужасной беде. Куда ему ещё хуже?

Это честь для нации так воспитать свой народ. Мы, русские люди, не можем этим гордиться. Наши пострадавшие города были бессовестно разграблены мародёрами. Люди оттуда бежали, спасали свои жизни, всё бросали. А кто-то наживался на этом. Грабил свой же народ. Не боясь смерти, заражал других её чёрный ворон. И он ведь умрёт! - как писал Распутин в своих стихах:

Нищий!  Не пред деньгами, а совестью своей!

Думал, что он вечный, и ему всё дозволено: грабить, грабить и грабить. Смерти он не боится.

Именно этими нелюдями всё до последней тряпочки было оттуда вывезено и распродано. Даже землю вывозили: хорошие всходы даёт, и ею торговали. Это что, шутка?

Цены росли, начиная с такси, продуктов питания, воды и так далее. Это ли не грабёж своего народа? Но нашим властям не было до этого дела. На всё были закрыты глаза. Их одно беспокоило, что о них, чиновниках, подумают в мире уже «мировое правительство». И не думали они, что подумают о них в России свои люди. Как такое можно было допустить?

Пока собираешь ягоду, о многом передумаешь. И мысли летят вперёд без всякой череды. И это хорошо, что они так легки и свободны, даже во Вселенной парят. И Гришка это понимает: пора остудить свой пыл. Нужен небольшой отдых. И на природе это легко делается.

Снимает он свой короб. Достаёт пластмассовый стаканчик. У него во мху раскопан свой маленький родничок, небольшое оконце. И Гришка всегда рядом с этим местом, как зверь, держится. Вот и сейчас он с наслаждением пьёт холодную настоянную на травах воду. Она настолько холодная, что начинает ломить в голове.

- Не торопись, бродяга, - успокаивает он себя. – Тут все твое. - А потом сам понимает, что это не так. Хуже нет врага человеку, чем он сам. И это начиная с правительства, оттуда идёт вся эта чехарда. Там всё воруют и приватизируют. И уже голытьба, свободные люди, брошенные нашим правительством, этим бизнесом занимаются.

Им тоже хочется что-то приватизировать, почувствовать себя настоящим хозяином в этой жизни. А это уже настоящая утопия: при таких мировых акулах так наивно думать. Кто тебе позволит быть хозяином? Но они этого не понимают. У них уже появилась мания величия.

- Ты здесь не собирай ягоду, это мой участок! И это на всём серьёзе сказано.

Как вам это нравится?  Уже болото поделили.  Делёж произошёл, но кто там присутствовал? Может, сам господин Медведев?

Оказывается, что его там не было, без него всё болото поделили. Беда такая!  Новые хозяева сами так решили и забыли поставить его в известность: голь перекатная, и так далее.

Голытьба! Быдло! Как они смели? - это не Распутин так думает. А там в нашем правительстве. Гришка проще думает, от всего сердца его мысли.  Это несчастный наш народ! Его опять обманули.  «Новые хозяева» появились!

Но не это волнует Распутина. Господин Медведев и сам за себя постоит, он глава правительства, одна фамилия чего стоит! Ему только хорошо рявкнуть надо, и порядок будет обеспечен. В тайге всегда испокон веков так было: покажи, что ты сильный хозяин, можно поднатужиться.

Гришка собирает деньги на памятник своему дедушке. И Инка тоже собирает на памятник деньги, только своему сыну. Какая-то поразительная тенденция: одни собирают ягоду на бутылку, чтобы выпить потом, а непьющие люди на простые и небогатые памятники своим родным.

Но это легко можно объяснить логически: смерть в нашей стране превышает рождаемость. И Владимир Владимирович Путин всенародно обращал на это внимание политиков и чиновников. Но что из этого изменилось, ничего!

И мысли таёжника уже понесли его рассуждения в другом направлении. Так уже устроен русский народ, он добрый по своей натуре. Старается жить хорошо и быть весёлым. И у него даже есть шутливое предложение к Президенту, все равно до него ничего не доходит, сколько не пиши.

- Может лично вам, Владимир Владимирович, пора кого-то из этих ослушников на Красной площади всенародно высечь! Снять им, их подмоченные штанишки. И всыпать чиновнику столько, сколько он сам того заслужил.

Как Гришку его дед спрашивал: «На что ты домашнее задание выполнил, внучок?»

– Да троечка будет.

– Вот и получи свои заработанные три раза.

А их работу можно оценивать по десятибалльной системе, как в Европе, они ведь туда метят. На Европу равняются.

- С трёх раз вы этих боровов не убьёте, Владимир Владимирович, это точно, хотя у вас и рука тяжёлая. Но народ ещё больше поверит вам. И дело рождаемости с мёртвой точки легко сдвинется.

Со смехом супруги будут в постелях миловаться. И потом женщины будут больше детишек рожать. Уже без всяких кесаревых сечений. А естественным путём, как в природе положено.

А чиновники будут бояться всенародной экзекуции: раз обещал народу что-то сделать, то надо ему это делать. Знать будут, что над ними всегда висит «плеть Путина».

На болоте чего не передумаешь, тут простор человеку. И дышится ему хорошо, и работается, и думается. Вот и сейчас: смех смехом, а надо работать.

Уже насобирал Распутин пятьдесят тысяч рублей. Теперь ему на памятник хватит, а на дорогу, на самолёт не хватает. Можно было бы ему туда самому и не лететь, накладно это для Распутина.

- Дело это трудное, поставить дедушке памятник, дорог там нет, - и братья по-своему правы: им нельзя не верить. - Здоровье уже не то, чтобы что-то там поодиночке делать. Приедешь, Гриша, с тобой мы всё это и сделаем, – таков их ответ.

Ничего Распутину не остаётся, как дальше работать, другого выхода нет. И он старается, всё на болоте трудится. А Елена на даче урожай собирает да дома консервирует. Больше не на чём ты денег не сэкономишь, а покупать всё дорого.

Вечером звонит ему дочь Татьяна из Израиля. Жена с Распутиным ещё двадцать лет назад развелась, и вся семья без Распутина на ПМЖ в Израиль уехала. Ясно, что не смог бы он там жить без своей тайги и болот. Но его и не приглашали. Там всё уже было продумано женой и ее старшей дочкой. Детям обещали, что они будут там жить хорошо, те согласились. И естественно, что и о себе Мария подумала.

- Папа, ты знаешь, наш Миша в реанимации лежит в Тель-Авиве. Его на улице подобрали прохожие. Он в коме сейчас.

Конечно, это был колоссальный удар для Распутина. Его сыну Мише тяжело пришлось в жизни. С самого детства он много переболел. Красивый, русоволосый и голубоглазый мальчишка. Весёлый и добрый. Потом он серьёзно занялся боксом и поправил своё здоровье. Сейчас ему уже тридцать лет: рослый, сильный, настоящий русский мужичок. Чуть не на голову выше папы.

Но тут такое услышать. Долго приходит в себя Распутин. Пока не нашёлся, что ответить Татьяне:

- Доченька, спасибо, что ты мне позвонила. Я теперь буду думать и Бога просить, чтобы он помог Мише. Больше мне здесь надеяться не на кого. Мы сейчас всё хуже живём. Не оставляйте Мишу одного, поддержите его. Ему это очень надо.

И всё же Распутин надеялся, что у Миши всё ещё обойдётся. В их роду все сильными людьми были, сама природа о том позаботилась. А гены здесь тоже немаловажную роль играют.

- Подожду! - думает он. - Срываться с места тоже глупо, не надо пороть горячку.

И чтобы ему не метаться в сетях своих мыслей, что уже опутали его, тут всякое передумаешь, уж очень много негатива. А утром Распутин снова уходит своей тропой на болото. Там ему легче будет: это он точно знает. И сыну всё это передаётся, так устроен человек. Надо себя держать в руках, другого выхода нет, и только так, тогда и Мише легче будет.

А тут Распутину такое красивое место попалось, что ягода ковром на мху лежит. Залюбуешься ею. Только ему не до этого сейчас.

- Вот бы с Мишей сюда прийти, посмотрел бы он на это диво, - думает таёжник. – Конечно, удивился бы сын, с детства Мишанька всякую ягодку любил.

Надо брать клюкву и не думать о плохом. Не волновать сына. И он работает дальше, чисто автоматически гребёт ягоду. И уже почти два ведра набрал. Но тут опять звонок, сестра Валя звонит:

- Гриша, звонила Таня. Говорит, что Миша всё в коме находится. И врачи говорят, что шансов мало его спасти. Надо тебе туда лететь, если хочешь его живым увидеть.

Плачет Валя в телефоне, и у Распутина тоже непроизвольно слёзы текут по щекам, он их не замечает.

- Передай Тане, пусть мне вышлют справку по Интернету, что Миша в тяжелом состоянии. Это чтобы мне на работе отпуск дали. Сейчас людей и так не хватает, все в отпусках. Я решил лететь в Израиль. Буду звонить на свою работу.

- Командир! – У меня сын в коме в Израиле уже не один день лежит. Надо лететь туда.

Я знаю Марат Сарвартдинович, что это трудно сделать. Но у меня нет другого выхода. Справку я заказал через Интернет, пришлют.

- Ты что там плачешь, Распутин? У тебя совсем голоса нет, – это Зиганшин, начальник охраны, тоже беспокоится за Гришку. - Стараюсь не плакать, командир, но что-то плохо у меня получается.

Я сейчас на болоте, пока выберусь, уже поздно будет. Вы позвоните в Хабаровск в управление, объясните там всю мою ситуацию. Мне по-любому туда надо лететь. А завтра в восемь утра я буду на работе, напишу заявление.

И уже жене звонит Распутин:

- Лена, Мише лучше не становится, мне надо лететь в Израиль. Подъезжай сюда, на трассе встретимся, заберёшь меня. Я на выход пошёл.

На трассе его ждала Елена. Она ничего не спрашивает Распутина. Ждёт, пока он сам с ней заговорит. Но Гришка молча ставит короб на сиденье салона, потом сам садится. Лицо его потное, глаза завалились. Он не замечает этого, и вообще ничего не замечает.

- Надо лететь в Израиль. Звонил на работу Марату Сарвартдиновичу, он обещал помочь с Хабаровском. Завтра с утра пишу заявление и надо ехать за билетами. А сегодня надо чемодан собирать. Снять все деньги, что дедушке собирал на памятник.

Попрошу у него прощения, по-другому у меня ничего не получится, и всё равно будет мало денег. Надо ещё где-то занимать. Потому что надо хоть что-то внукам купить.

- Мы тебе с Валерией займём двадцать тысяч, у нас больше ничего нет. Потом отдашь, когда сможешь, – это Елена.

Дома сели перебирать ягоду. По японской методике, это занятие хорошо успокаивает нервы. Иначе голова трещит от напряжения: что там и как там в Израиле? Как Миша?

Елена Распутина не трогает, сама понимает, как ему тяжело сейчас. У него свои думы. Но тут позвонила сестра Валя, сказала, что прислали справку из Израиля, надо её копию забрать. Там всё без изменений: Мише плохо.

Утром Распутин уже был на работе. Принёс справку. Ребята хотят с ним поговорить, но увидев состояние товарища, его не трогают. Вместо слов у Гришки вырываются глухие хрипы, видно, что он не о том сейчас думает.

- Езжай, Гриша, может там всё и обойдётся. С работой всё улажено, не переживай. Бери билеты, позвони, когда улетишь, – это командир. – Сколько надо, столько и будь там, у тебя очередной отпуск. Так что думай сам.

- Билет взяли только на завтра, по-другому никак не получалось.

И утром Распутин с чемоданом ехал на вокзал. Затем на электричке до Хабаровска. И дальше в аэропорт.

- Не переживай, Распутин, всё будет хорошо. Я в церковь схожу, помолюсь за вас обоих: Мишу и тебя, – Лена сама шмыгает носом, но она не плачет. Таков у неё характер.

- Не переживай, Лена, в Хабаровске встретит Толик Прокудин. Он настоящий друг. Никогда в беде не оставит. Вчера я с ним разговаривал.

В Хабаровске встречает электричку Анатолий Петрович Прокудин. Мечется вдоль состава. Увидел Распутина и бегом к нему бежит: «Что случилось, дружище? Объясни толком!» Лицо его встревожено. Он как никто другой понимает Распутина, у самого совсем недавно погиб сын. И вся его семейная жизнь сложилась неудачно. И только теперь вроде стала налаживаться.

Но Анатолий Петрович, всеми уважаемый человек, где бы он не жил и не работал, таких людей мало на свете. Весёлый, добрый, таёжник, оптимист, с повышенным чувством юмора. Это, скорее всего, его вынужденная защита, чтобы совсем не упасть духом. Не хочет он людям плакаться: такой он человек. Старается Анатолий в себе всё держать.

- Вот, Гриша, возьми от меня помощь, там тебе пригодится. Больше пока не могу, сам знаешь, как мы живём. Не обессудь, дружище! И протягивает ему пятитысячную купюру.

- Спасибо, Толя! Ты не обижайся, пожалуйста, но денег я не возьму. Я думаю, что мне хватит своих денег. Если совсем будет трудно, то тогда я сам займу у тебя, пока хватит.

Посидели друзья ещё немного на остановке, пока не подошёл автобус до аэропорта. Обнялись на прощание - держись, Григорий, всё хорошо будет! Я в это верю.

А дальше всё как-то серо было. Распутин пришёл в себя только тогда, когда самолёт приземлился в Тель-Авиве. Тут чужое государство, нельзя ему расслабляться.

На паспортном контроле он протянул свой паспорт и справку из больницы. Лишних вопросов ему не задавали. Делали то, что надо было делать, и только. Тут своя отработанная система: его ничем не обидели. Проявили законность, и только.

На выходе его встречали дочь Татьяна с мужем Аси и внучкой Офир. Тут уже за полночь, и внучка спит. Рядом с ними сын Дмитрий. Распутин всех расцеловал, и первый вопрос был: как Миша!

- Всё то же самое, папа, что и было, из комы он не выходит.

Что-то надо было говорить, чтобы всем не расплакаться. Обстановка совсем невесёлая.

- Я там два ведра клюквы вам привёз, что на болоте собрал, и ещё кое-что из подарков. Поделите сами и про Мишу не забудьте. Ему ягода очень будет нужна, когда дело пойдёт на поправку.

Богаче витаминами ягоды нет, ни одна ягода не может соперничать с нашей клюквой. Она входит в рацион космонавтов. А это уже о чём-то говорит. Скоро машина приехала до дома, где Дима живёт.

- Папа, поживи пока у Димы, мы так решили. Потом видно будет. У него больше времени, мы всё время на связи будем, – это Таня успокаивает отца. Тот не спорит, он согласен.

- Папа, иди, мойся, попьёшь чаю и спать ляжешь. Тебе отдохнуть надо. А завтра к Мише в больницу поедем. Ты должен хорошо дорогу запомнить. Я не смогу туда каждый день ездить. А ты дома не усидишь, я тебя знаю.

Дима расплакался.

- Ты знаешь, папа, как я тебя люблю. Я так скучал без тебя всё время, ведь я один здесь живу. Так наработаюсь, что покушать забываю, только спать хочу. Тяжело мне здесь жить и дома в России не сладко. Там всё хуже жизнь и с работой проблемы. Но это дом, и могила там бабушки. Я бабушку никогда не забуду.

- Не знаю, сынок, что тебе посоветовать. Простому человеку везде тяжело жить. И это везде одинаково. Но прежде всего надо самому иметь трезвую голову и сохранить хорошее здоровье. Тогда ты сможешь принять правильное решение. Иначе здесь не выжить. Это чужбина!

Чужие бьют, в русском языке всё переводится. Так можно перевести «чужбина» до полного понятия слова.

Ты уже сам, сынок, понял смысл этого слова на своей шкуре. Тут никто тебя жалеть не будет, ты здесь чужой. И это страшно понимать. Захочешь вернуться домой, всегда буду рад тебя видеть, у тебя есть дом.

Лёг Распутин спать, а ему не спится, хотя он сильно переутомился. И так ведь бывает в нашей жизни. А ему есть о чём подумать: снова закрутила его река жизни и на другой континент забросила. Она и здесь течёт, далеко от своих истоков. И на Дальнем Востоке, и на Ближнем Востоке, чуть ли не весь мир охватила. Кто бы мог подумать, что так всё получится. Уже внуки здесь родились.

А утром они попили чай и спешат на остановку. Им с Димой надо успеть к семи часам в Тель-Авив, в главную больницу Израиля. Там можно находиться строго в определённое время. Потом всех посетителей вежливо выпроваживают. Это реанимация, по-другому там быть не может, и все это понимают.

Сели в автобус, пассажиры все разные: всех цветов и национальностей. И разговаривают на разных языках, но похоже, что все понимают друг друга. И русский язык можно услышать.

- Папа, хорошо запоминай дорогу. Сам будешь ехать, запоминай ориентиры. Тут трудно без этого, это тебе не тайга. Вот краны стоят, дома строят. Это моя работа. А справа уже больницу видать. Видишь, огромное здание с вертолётной площадкой на крыше. Это и есть главная больница. Через остановку надо выходить.

Идут они с сыном по улицам, вымощенным брусчаткой. По обочинам пальмы растут. Благоухают цветы после утреннего полива. Тут всё поливается, каждый кустик, дерево, травинка. Вода по трубкам никого не обходит: всё продумано до мелочей. И природа радуется такому вниманию. Чем они не люди, только в другом облике. И сказать нам не могут.

Распутин всё запоминает, куда идти и как идти. Хоть и утро здесь раннее и жары нет, но вспотел он -  надо торопиться. А подошли к самой больнице и совсем растерялся Распутин. Это целый многоэтажный город. Вот там у него точно будут проблемы.

Прошли центральную проходную мимо вооружённой охраны. Там производится досмотр вещей, но у них ничего нет. А ещё дальше стоят различные корпуса больницы.

- Запоминай, папа, куда заходить будешь, - говорит сын.

- Вот здесь пианино стоит. Большой зал. Площадка. Больные могут здесь играть, если он того хочет. Так ученые решили. Это помогает больному выздороветь, даже обречённому на смерть. Есть такие исследования. И другим больным легче становится, когда они слышат музыку самих больных людей, таких же, как они сами.

Дальше идут лифты, их много: и грузовые, и пассажирские. Нажимаешь третий этаж, и тебе на табло высвечивается номер лифта, на котором ты должен ехать, – запоминай, батя.

Но у Распутина уже другие мысли в голове: как там сын Миша? Он не может уже ни о чём другом думать. Кругом люди, все движутся. И всё просто плывёт перед глазами. Большой город со множеством ходов и переходов. В тайге всё проще, всё родное, тёплое. А тут холодом тянет.

Автоматически открылась последняя дверь, и вот уже реанимационные палаты. Прошли мимо поста дежурной сестры. Назвали свою фамилию. Затем специальным раствором вымыли руки. Надели халаты и зашли к Мише в палату.

Большая каталка посреди просторной комнаты. Вокруг множество различной аппаратуры. И все их прозрачные трубочки тянутся к Мише. У него ничего не работает, практически ни один орган. Всё на искусственном снабжении.

Не знает Распутин, что сказать сыну. Миша сильно распухший: не работали почки. Руки закреплены бинтами к каталке. И нужно себя сдерживать, чтобы не расплакаться.

- Сынок, я уже приехал к тебе, ты только держись! Ты знаешь нашу породу: мы очень сильные люди. Ты сам знаешь.

- Батя! Ты можешь положить свою руку ему на голову. Это здесь не запрещено, – Дима уже плачет, слёзы текут по его щекам. Вся его жизнь сложилась так, что его лучшим другом был брат Миша с самого раннего детства.

Миша на два года младше Димы. Но его всегда можно было обидеть. Он танцор с детства, утончённая натура. И его восприятие всего происходящего вокруг него было всегда сложным. Миша на многие вещи смотрел проще.

- Не плачь, Дима! Сейчас пойдём разбираться. Берёт он за руку своего старшего брата, и мальчишки идут на улицу. Что там Миша говорил обидчику Димы, Распутин не слышал. Но видел, как Миша с хода бьёт тяжёлым кулачком в грудь старше себя мальчишку. Тот плачет и уходит жаловаться своим родителям.

- Зачем ты дерёшься, Мишанька, это не хорошо, - учит Мишу Распутин. – Так не надо делать, хоть он и старше тебя.

- Я ему объяснил, что это ему за Диму, ты же знаешь, папка, что он у нас драться не умеет. Значит, так получается, что его все бить могут? А он мой брат.

Чем Миша отличался от остальных детей, так это логикой мышления. Тут он мог кого хочешь удивить.

- Ну, раз ты Диму защищал, то так и скажи родителям того мальчишки. Пусть и они знают, чем их сын занимается: сам хулиганит. А потом к нам ходят жаловаться.

И Миша идёт к родителям и тем объясняет, что у них случилось с их сыном. Чужие родители сильно удивлены всем увиденным и услышанным. Конфликт исчерпан.

Вот такой Миша был всегда: с самого детства защищал слабых людей. И Дима искренне любил его за это, за его принципиальность и удалую бесшабашность.

Распутин положил свою ладонь на голову сына. Короткие и русые его волосы сейчас очень жесткие. В детстве они были светлыми, мягкими и кучерявыми.

Так же его самого маленького ласкала бабушка. Вымоет его, переоденет в чистую одежду, посадит внучонка себе на колени  и по голове гладит своей натруженной рукой. С детства она на чужих людей работала. И приговаривает:

- Волос у тебя, Гришенька, мягонький, значит, ты добрым будешь, расти внучек. Два завитка на темени, значит, две жены у тебя будет. И от этого весело бабушке, легонько посмеивается она, и непонятно карапузу, где правда, а где выдумка.

И тут Миша открыл свои глаза. Мутный взор его ищет Распутина. Во рту Миши загубник от дыхательного аппарата, как у аквалангиста. Распутин сам проходил водолазную подготовку. Не раз выходил через торпедный аппарат: свободным всплытием и по буйрепу. И только смог сказать сыну!

- Мишанька, надо выходить на поверхность. Не торопись, родной, не волнуйся, сынок, всё будет нормально у нас!

Потихонечку всплывай, не надо волноваться! Я рядом с тобой, помогу тебе выйти на поверхность. Миша прикрыл глаза, в знак согласия или от усталости. Наверно, сильно устал.

- Батя! Он тебя сразу почувствовал, как ты руку ему положил на голову. В тебе столько энергии, что на расстоянии тепло чувствуешь.

- Не чужой я ему, Дима, и, наверно, он ждал меня.

Так оно и было на самом деле. Как потом сам Миша рассказывал своему отцу:

- Я был у нас дома в Биробиджане, видел, как ты собираешь свой чемодан в дорогу. И в аэропорту я был с тобой, папка. Хотя всё время мне кто-то мешал, куда-то тянул в сторону. А моя бабушка меня от них забирала, к тебе тянула.

Лечащий врач хорошо говорил по-русски. И немного разъяснил ситуацию: «Подобрали Мишу на улице. Он шёл, потом побежал и упал. У него было воспаление лёгких. Началось осложнение. Температура была до сорока двух градусов. А это уже распад начинается. Пошла цепная реакция, всё решали минуты.

Мы всё попробуем сделать, что в наших силах. Но никто не даст вам гарантии, только от него всё зависит. И хорошо, что вы сюда прилетели, больной должен знать это. Уже почти неделя прошла. А это уже стабильно тяжёлое состояние, не критическое. Как было написано в заключение, что вам прислали, можно надеяться на улучшение его общего состояния».

Отведённое время пролетело быстро и родных попросили выйти из реанимационной палаты. Дальше будет ренген лёгких и дальнейшие процедуры.

- Пойдём, батя, я тебя к морю свожу. Здесь всего минут двадцать хода. Раз ты приехал сюда, то грех к морю не сходить. Тем более что у тебя нога больная, соляные ванны примешь. Хоть подлечишься чуть-чуть.

Жары ещё нет, только девять часов утра. Но уже на подходе чувствуется свежее дыхание Средиземного моря, его лёгкий бриз. И роскошные пальмы нежатся от этого животворного дыхания моря. Им расти надо. Влаги надо. И вместе с тем, солнца. Мы все его дети.

Песок белый и мелкозернистый слегка шуршит под ногами. Он с готовностью оставляет на память любой человеческий след. Но вот накатилась с моря его запоздалая и тяжелая волна и всё смыла. Обидно! Страница нашей жизни перевёрнута. Тут своя точная картотека ведётся уже тысячелетиями. И мы теперь в неё попали.

Заплыл Распутин подальше от берега и понял, что не надо так волноваться. Сыну лучше будет, когда ему самому хорошо будет. Он сам тот источник, который может пополнить его организм. Надо и ему самому подзарядиться. Снять с себя усталость за все последние дни. Очистить ауру.

Рыбки, похожие на наших скалярий, довольно таки крупные, есть и с ладонь величиной. «Бомбят» тело Распутина, что-то «шамкают» своими беззубыми ртами. И Димка тоже подпрыгивает от щекотки. Но те не унимаются, работают дальше. Что они там нашли вкусного на человеческих ногах, непонятно. Пловцы пробовали поймать этих рыбок руками, но ничего из этой затеи не получается. А ведь Распутин дома руками не по одному ведру карасей ловил. Да и Дима ловкий парень.

– Надо приспособиться! - имено об этом и думают наши отдыхающие здесь русские люди, у них фантазия очень развитая. И быстрое мышление, как у кота, цап! И всё. А тут не получается цап! Ничего, что-нибудь другое всё равно придумаем.

Жара усилилась, и надо ехать домой, чтобы там немного отдохнуть. И снова автобус, снова незнакомые люди, пальмы. Кругом снуют велосипедисты на моторчиках и без них. Совершенно другая жизнь. И по понятиям Путина, ему влиться туда невозможно.

Дома мужики хорошо поели и прилегли отдохнуть, до вечера ещё много времени. Потом звонит Татьяна, сказала, что в обед она будет у Миши в больнице. А вечером туда поедет мама со своей дочерью. И они решили, что Распутину лучше там быть утром. Завтра все будут работать и некому у Миши дежурить.

Хоть и зло берёт Распутина: они там всё решают за него!? Но с одной стороны, это правильно. Если все они там в палате соберутся, то толку от этого будет мало. А так Миша не один будет, поддержка ему будет в течение всего дня.

Вечером звонит одноклассник Фима Кельман. Дима даёт отцу телефон: «На! Поговори с другом».

- Ты уже прилетел, Гриша! Как там Миша? Что с ним?

- Недавно пришли от него. Ничего хорошего там нет, без сознания он. Завтра с утра сам к нему поеду.

- Жди меня, Григорий, сейчас я к вам подойду. Так проще будет разговаривать.

Фима недалеко живёт, на параллельной улице, минут десять ходу. Он друг детства, с первого класса они дружили. Ему есть что с Распутиным вспомнить.

Прошло немного времени, и на пороге Диминой квартиры появляется Ефим. Кареглазый, седеющий, подвижный, он мало изменился. Друзья обнимаются, они искренне рады встрече. Год прошёл, как они расстались. Так быстро пролетело время. И если бы не беда с Мишей, то вряд ли бы они сейчас встретились.

Дима уже ставит на стол печенье, конфеты, приглашает дядю Фиму к столу выпить чаю. Тот не отказывается, они уже знакомы с Дмитрием. И вот они уже сидят за одним столом.

- В тот день, когда Миша попал в больницу, на территории Израиля в отдельных местах бушевали огромные бури. Для Израиля это аномальное явление. Очень много людей тогда попало в больницу. Были большие сбои в работе человеческого организма. Это пока мало изученное явление. Может, и Миша попал в эту когорту людей?

- Не знаю, Фима, врач тоже что-то говорил про бури. Но тут, наверно, главную роль играет то, что у сына уже было воспаление лёгких. От этого недуга всё и пошло плясать, и в итоге весь организм отказал.

В тот раз я, как приехал домой, так привет передал всем нашим одноклассникам. Вам тоже привет от них. А сейчас не до этого было, даже местами вообще ничего не помню, как сюда добирался. Только в Тель-Авиве пришёл в себя. Вот такие дела, Фима.

Завтра с утра сам поеду к Мише в больницу. Дима мне сегодня показал, как туда добираться. Документы у меня есть, телефон тоже. И ещё адрес в кармане лежит, так что не пропаду. Тут каждый третий по-русски говорит. Другого выхода у нас нет.

- Я звонил Лёне Крепаку и Саше Портному. Они тоже сильно обеспокоены здоровьем твоего сына. Конечно, хотели бы увидеться с тобой, но тут не прикажешь. Очень сложная обстановка.

Потом Распутин пошёл провожать Ефима, ему хотелось немного проветриться. Зной уже спал, дышать стало легче. Пальмы и прочая зелень радовались жизни. А у друзей только грусть на лице.

- Никогда бы я не подумал, Фима, что нам с тобой в Израиле придётся встречаться. Так быстро время пролетело, и кажется мне, что мы только вчера в школу бегали. А уже к закату катится наша жизнь.

Я сейчас о себе не думаю, Фима, лишь бы у детей все ладилось. А тут видишь, что творится. Можно сказать, что прямо с болота сюда прилетел. Но по-другому нельзя было поступить.

- Гришка, будь на связи. Я буду тебе сам звонить. Может, что-то и придумаем. И Мише как-то поможем. Иди домой, а то мало ли что бывает. За тебя переживать буду.

Обнялись друзья и разошлись в разные стороны. А на скамеечках, как у нас раньше в старой и доброй России, пожилые люди сидят, дышат свежим воздухом. Наверно, Россия -  их Родина, только там всё по-другому сейчас. А раньше все одной семьёй жили, все были русские и гордились этим.

Возле дома Распутина встретил большой серый кот. Он уже старый и сам подошёл к Гришке.

- Что, Вася, кушать хочешь?

Тот не отказывается: мяу да мяу. Но не тощий кот, тут что-то другое.

- Посиди здесь, я тебе сейчас вынесу что-нибудь покушать, только никуда не уходи. Погладил кота Распутин, а тот за ним к подъезду бежит. Сел и ждёт там человека.

- На, Вася, кушай, - кормит кота Распутин. А тот к нему ласкается как к родному. Ему больше ласка нужна да чтобы с ним по-человечески поговорили. Вот и вся коту радость.

- Кто бы моему сыну помог, Василий, ему тоже поддержка нужна.

А тот трётся о ноги Распутина. И хотел уже Гришка уходить, а кот его за штанину зубами держит. Кто бы мог подумать, что такое возможно.

- Василий! Ты бы не хулиганил, не голодный ты. И погладил я тебя хорошо и поговорил с тобой. А может ты сам из наших краёв будешь? Только сказать ничего не можешь. Тяжело тебе здесь.

Кот ничего не отвечает Распутину, а только петли вьёт возле ног. Что он там мурлычет, Гришка его не понимает.

- Ты бы Мише моему помог, сказку ему рассказал, как в детстве это было. Говорят, что коты так лечат. И в ответ кот пронзительно мяукнул.

Рассказал Распутин всё Димке, тот посмеивается.

- Да он возле нашего магазина прописан, это его территория. До перекрёстка он ходит, а дальше у него граница. Умный кот, ничего не скажешь.

Утром Дима, ещё только светало, ушёл на работу. За ним потянулся Распутин. Сегодня у него серьёзное испытание. Надо пораньше пройти эту дорогу, чтобы всё лучше рассмотреть. И опаздывать в больницу нельзя. Миша там один лежит.

- Василий! – зовёт он кота. - Ты где?

И кот уже стоит перед Распутиным, свои желтые глаза на него пялит. Всё получается, как в сказке Ершова «Конёк-Горбунок». Распутин невольно улыбается: – «Сивка-бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой».. Кушай, Василий, а мне к Мише надо идти, тяжело там ему одному, очень тяжело, помочь ему надо». Кот все понимает, трётся о ноги человека, успокаивает его: всё хорошо будет, не переживай, человек.

Кот провожает Распутина до большой улицы, здесь граница его участка. Дальше он идти не имеет права. И он не нарушает «кошачью конвенцию». Запрыгнул повыше на какой-то кирпичный колодец и мяукнул: «Я на месте, хозяин, буду ждать, удачи тебе!»

Город только просыпается, спешат редкие прохожие, им не до Распутина. И тот идёт по памяти, находит знакомые дома, прошёл фонтан. Так и до остановки добрался. Народу там мало, наверно, это будет первый автобус. Шофера сидят в кружочке и беседуют между собой в прохладной утренней свежести. Всё, как у нас происходит. Только все они, похоже, разных национальностей, даже африканец есть.

И в микроавтобусе едут люди разных национальностей. О чём они толкуют, ему не понятно. Но кое-где слышна русская речь. И уже на подъезде, когда стала видна сама больница с вертолётной площадкой на крыше, Распутин говорит шофёру: «Ихелово госпиталь», - тот согласно кивает головой, понял, где надо ему остановиться.

А дальше автобус ушёл в сторону от видимого здания больницы и затерялся среди высотных зданий. Понял Гришка, что не туда его везут. И опять повторяет: надо Ихелово, госпиталь.

Теперь уже все пассажиры стали между собой разговаривать и что-то на иврите объяснять шофёру. Тот понял, сам он похож на араба. И показывает Распутину жестами: сиди, не надо выходить. И уже на обратном пути останавливается автобус в нужном месте: «Ихелово госпиталь». И показывает направление, куда ему надо идти. Денег водитель не взял: вроде его ошибка была.

Тут развилка двух дорог, многополосное движение. Так что сразу на другую сторону не перейдёшь: сложный переход. Хорошо, что на улице прохладно и машин мало. А так совсем бы взмок от пота Распутин. Хорошо, что есть у него запас времени. Он это учёл заранее, предположил, что может такое случиться: не у себя дома.

И в самой больнице он искал нужный ему корпус, где стоит пианино. Ошибался, возвращался и все же нашёл. Это верная для него примета. Но главное, что он всё ближе к своему сыну.

Так он добирался до реанимационной палаты. И когда прошёл комнату отдыха для приезжих людей, там и сейчас много людей ночевало, то понял, что следующая дверь его. Он уже на месте.

Дежурила миловидная медсестра, зовут её Анжела. Раньше жила она в России, где-то на юге страны. А потом волею судьбы переехала на ПМЖ в Израиль. По-русски говорит чисто, это её родной язык.

Она знала маму Саши, Диму, Таню, всегда была с ними искренна. Держалась, как со своими добрыми знакомыми, земляками. Дима уже говорил отцу о ней: он очень быстро с людьми сходится. И хвалил Анжелу: хорошо, что есть такие люди. Без них тяжело было бы жить на свете!

- Это очень хорошо, что вы приехали к Мише. Теперь ему легче будет. Он у вас наверно очень добрый, как и вы. Распутин удивлён: – А откуда ты, Анжела, это знаешь?

Миша лежит под наркозом, опутанный различными проводами и трубками, глаза его закрыты.

- Я уже не один год здесь работаю и столько людей видела на краю гибели, что сама удивляюсь, как моё сердце выдерживает. Тут оно должно быть каменным.

Мишу мне очень жалко. Я начинаю говорить, и он слышит меня. Из всех сестёр мой голос различает. Все врачи это заметили. А начинает шевелиться ему тяжело на одном месте лежать, могут пролежни быть, я с ним разговариваю, успокаиваю его. Говорю, что всё будет хорошо, что он в больнице находится и не надо ему волноваться. Сначала он не понимал, где находится. Наверно, думал, что на улице потерялся. И Миша успокаивается, слушается меня.

Потом Миша скажет отцу: «Меня всё время разрывали на части, тащили в разные стороны. Черные люди упорно цеплялись за меня. А Анжелка, она светлая была, меня им не отдавала. Там целая война была. Потом ты был со мной, и нам легче стало отбиваться. Я тебя всё время видел, папа.»

- Анжела, возьми шоколадку «Алёнка», это тебе из России подарок. Пусть тебе наша Родина сладкой покажется, как твои мечты, силы тебе добавит и счастья. За Мишу спасибо!

И книжку я тебе хочу подарить, что сам написал. Это моя девятая книга. Там и о Саше есть немного, и о Диме. Есть и о нашем далёком для вас Биробиджане, и об Израиле: я уже был здесь один раз.

Книга так и называется «Восток Дальний и Ближний». О нашей жизни и о наших людях там много чего написано. Сама почитаешь!

А вот эту мою книгу сказок «Сорок сороков» передай от меня Наталье Шапиро. Она заведующая этой больницей, или исполняет такие обязанности. Я плохо в этом разбираюсь, но не это главное.

Я ей многим обязан. Именно она прислала мне справку, что Миша находится в критическом состоянии. Сделала всё это быстро, без всяких чиновничьих проволочек. Понимала, как дорого время: сутки, часы, минуты. Когда никто этого не знает. И она тоже, что будет дальше?

Спасибо ей за её доброе сердце. Ещё ей низкий поклон от меня: здоровья и счастья желаю!

- Её на работе сегодня не будет, но я всё сделаю, как вы просите, обязательно передам.

Миша не шевелился, был под наркозом. Распутин подошёл к нему, погладил его голову. Задержал чуть руку. Пусть сын подпитается его чистой энергией. Он за всё лето и начало осени немало по тайге побродил. Как бы уже сжился с ней, и он мысленно просит её:

- Мама-природа, помоги моему сыну Мише, как мне всегда помогала. Дай ему силы выздороветь, как меня этой силой щедро оделяла. И не раз спасала меня от погибели. Спасибо тебе! Не обдели и сына моего Мишу своей щедростью и вниманием.

Распутин в церкви очень редко бывает. И не знает он молитв. Но тайга его другой мудрости научила: надо с душой всё говорить, если ты просишь без всякого обмана, тогда Господь Бог поможет тебе обязательно. И Распутин в это верит.

Два часа пролетело быстро. Миша так и не открыл глаза. А в большом коридоре уже подкатили новый аппарат. Как понял Распутин, будут подключать к Мише: помогать ему жить.

Идёт Распутин к морю. Идёт автоматически, как у нас говорится, лишь бы идти. Мысли его где-то зависли в каком-то вакууме. Надо как-то самому выходить из этого состояния. Сейчас он передал свою энергию Саше. И завтра будет то же самое, надо будет много энергии.

Разделся Распутин и полез в море. Заплыл он подальше от берега. И на волнах качается. Но мысли его совсем о другом.

- Я сейчас весь в твоей власти, стихия, как уже не раз это было в моей жизни. Если я в чём-то виновен, то готов за это понести заслуженное наказание. Сейчас это возможно.

Мне надо себя испытать, нужна уверенность в себе. Прости, если что-то не так сказал. Ты мне всегда была как мать родная на протяжении всей моей жизни, стихия-вода.

Солнце греет Распутина, вода ласкает его тело и слышен шёпот моря: ты ещё долго будешь жить. А пока ты должен пройти свой путь, и Миша тоже. Это ваше испытание в жизни.

Добрался он до Диминого дома, попил чаю и прилёг отдохнуть. Полуденная жара уже даёт о себе знать. Да и вся обстановка не радостная. Хотя кот Василий встретил его у подъезда дома. И с ходу вцепился зубами в штанину, не пускает Гришку домой.

- Что, Василий, и тебе ласки хочется? - гладит он «продуманного» кота. – Ты действительно бесподобный кот, сам о себе беспокоишься. Но душа у тебя всё равно не на месте, и у меня тоже.

А кот всё трется о ноги Распутина, что-то своё говорит Распутину, успокаивает его: всё будет хорошо, добрый человек.

Потом позвонила Таня.

- Папа, я в обед буду у Миши и мама тоже. А вечером некому там быть. Что будем делать?

- Не переживай, Таня, я к Мише поеду. Дорогу я уже знаю, так что прогуляюсь под пальмами.

- Папа, ты смеёшься, но это же другой город, и даже другое государство. Я за тебя сильно переживаю. Но у меня работа, дом, семья. Ты сам всё понимаешь.

- Всё нормально, дочка, за меня не переживай. Я буду у Миши.

И он поехал туда вечером.

У Миши хорошего ничего не было, никаких перемен. Пробовали его выводить из наркоза и, похоже, что лёгкие отказывают, не справляются они. Опять он под наркозом лежит. Распутин погладил сына по голове. Подпитал его своей энергией. И в детстве он также возился с Мишей. Кормил, если надо было, мог и постирать одежду, если была такая необходимость. Никогда не разделял работу на мужскую и женскую. Нянчился, если была такая необходимость.

А сейчас надо просто сидеть возле Миши. Ничем он не может сыну помочь, и это для него самое обидное состояние. Так и сидел он возле Миши в своих раздумьях, пока его не попросила медсестра выйти из палаты: «Ваше время закончилось».

А на улице уже темнело. Огромные многоэтажные дома стали преображаться в каких-то монстров с выпученными огненными глазами, в любой момент готовых надвинуться на человека, раздавить его. Всё, что стало уже известным ему, переходы, дома, улицы, снова чужие для него и враждебные.

И даже дома Распутин не любил это сумрачное время. Тут надо или раньше выбираться из тайги, а если уж так получилось, что не успеваешь это сделать, то без всякой спешки надо готовиться к ночёвке. Запастись дровами, водой, устроить лежанку у костра. И самому смешно стало: Гриша, ты где?

Дома его встретил встревоженный Дима.

- Я весь испереживался, уже думал, что ты где-то потерялся. Звонил тебе, ты не отвечаешь. И кот твой возле подъезда всё сидел, ждал тебя. Тоже переживает, а увидел меня и о тебе спрашивает. Ты не поверишь, в лицо смотрит своими зелёными фарами и громко мяукает: папку зови. Прямо чудеса творятся с этим котом.

Сели кушать борщ, что наварил Распутин. Сын кушает и нахваливает: «Я сейчас, как дома побывал. Тут борщей никто не варит. Да и вообще это трата времени, а его тут и так мало».

Потом позвонил Фима Кельман.

- Как там дела у Миши? Моя Сафана уже все своих знакомых подняла на ноги. Всех объездила, хочет помочь Мише. Всё что в её силах, она делает, старается. И сказала, что будет рада, если мы с тобой встретимся у нас дома. Ещё звонили друзья про тебя спрашивали. Хотят видеть твои книги, что ты им передал. Спрашивали, чем они могут помочь тебе.

- Спасибо, Фима, завтра с утра я в больницу поеду, а что дальше будет, я и сам не знаю. Завтра будет видно. Что-то планировать невозможно, - так они и распрощались.

Утром сначала уходит на работу Дима, отец ему собирает обед. Затем сам Распутин движется к остановке автобуса. И далее в Тель-Авив к Мише в больницу. Там всё без изменения, хотя врач успокаивает отца:

- Не переживайте, состояние тяжёлое, но оно стабилизировалось. Скоро надо будет ему делать небольшую операцию. Сделать так, чтобы ваш сын дышал напрямую через трубку. Нельзя чтобы он дальше дышал через рот, это чревато негативными последствиями. Так что надо всё решать, и все родные должны подписать необходимые бумаги. Потом надо в суде их заверить, и только тогда будет операция. Главное, не упустить время.

И хоть врач убеждал, что всё будет хорошо, Таня сразу отказалась: я не буду подписывать никаких бумаг. Отключат аппарат и всё, плачет она.

- Танечка, доченька! И я боюсь, что такое может быть. Но вдруг это необходимо делать, скоро две недели будет, как Миша таким путём дышит. Может, врач правду говорит, и нам надо помочь Саше. Без бумаг операцию никто делать не будет, это точно.

Вечером звонит Таня: Я всё в Интернете перевернула. И нашла то, что нам надо: это необходимо делать. Так что я подпишу все бумаги. Этим уже занялась мама. И вы с Димой подпишите.

В обед возле Миши собрались Дима, Таня и отец. Миша лежал с закрытыми глазами. Дима и Таня держат Мишу за руки. Отец гладит голову сына. Все они думают о том, чтобы Миша выздоровел. Просят его подпитаться их энергией. И Миша открывает мутные глаза. В упор смотрит на отца и уже пытается подняться.

- Мишенька, не надо этого делать, ты в больнице. Всё будет хорошо. И папа приехал. Тебе плохо лежать.

Таня плачет. Она самая добрая и умная. И больше всех ей в жизни досталось несправедливости. Но она выдержала все испытания.

С пятнадцати лет Таня жила в Израиле. Работала и сама себе зарабатывала деньги на учёбу. Училась сама без всякой помощи. Окончила университет. Теперь работает на престижной работе. Вышла замуж, родила дочку. Всего достигла своим трудом и умом. Она с детства была талантливой девочкой. Хотя и других детей Распутина Бог не обделил талантами.

Миша пытается что-то сказать, но ничего не слышно, только шевелятся его иссохшие губы. Что он там видит вокруг себя, непонятно. Скорее всего, та же самая борьба белого с чёрным продолжается.

На выходных Дима уехал в больницу с ночёвкой:

- Я Мишу одного не оставлю. У меня есть время, и я буду возле своего брата. А ты, папа, будь дома, ты и так по два раза в день ездишь туда.

Не стал Распутин спорить с сыном. Тот уже сам взрослый, пусть сам думает. Собрали они с сыном еду ему на вечер в больнице. И на завтра обед на работу. И Дима вечером уехал к Мише в больницу. Но была и другая причина.

Там будет его мама, и не хочется Распутину с ней видеться. Их самих уже ничего не связывает: это уже окончательно решённый вопрос. И если бы не случай с Мишей, то вряд ли бы и сейчас они увиделись. Мельком видел её в больнице, и всё. Считает, что этого достаточно.

Потом позвонил Дима: я уже в больнице у Миши. В комнате отдыха занял себе место, как кот утепляю его. Так что, папа, ты сильно не переживай. У меня всё нормально.

- Сынок, звонил дядя Фима, зовёт в гости, там тётя Сафана ждёт уже, не знаю, что делать?

- Папа, тут думать не надо, иди и всё! Ты у Миши уже был. И так по два раза в день бываешь. Сейчас я возле него. Надо и тебе немного развеяться. Послушайся меня, батя!

Так его только Дима зовёт, он с детства папу считает героем. Для него батя - это героический образ, скорее всего, собирательный. И то, что семья уехала в Израиль, только укрепила этот смысл слова: папа-герой!

Распутин собрался к друзьям. Во дворе погладил кота, тот к нему галопом бежит, через весь двор скачет. Люди смеются, не часто увидишь такое чудо: всё, как в цирке. А Василию и еда не нужна, просит, чтобы его серую спинку погладил Распутин да за ушком почесал. Для него самое главное, это их общение, а так он к магазину прописан, не бедствует.

По дороге его встретил Ефим, и они пошли к нему домой. Там их уже ждали Сафана и накрытый стол.

- Я же ей говорил, что не надо ничего готовить. Но разве ты её остановишь, она всё по-своему делает. А вообще, она умница у меня. И хозяйка, что надо. Повезло мне с ней, ничего не скажешь.

- Я рад за вас! Слава Богу, Ефим, что у вас всё хорошо. Так и должно быть.

- Как там сынок Миша? Мы с Фимой уже всех своих знакомых подняли, делаем, что можем.

И Распутин видит, что они искренние, добрые и честные люди. В чем он никогда не сомневался и только ещё раз убедился в этом. А Сафана своё продолжает:

- Гриша, я знаю, что ты дома кушал. Но если ты не съешь этот кусок курицы, что я приготовила специально для вас с Димой, то я на тебя сильно обижусь! Тем более что мы уже знаем друг друга.

И действительно, нельзя отказываться. Сафана очень ранимый, добрый человек. Она артистка театра. Белокурая красавица. Мастер-художник по куклам, их в доме и сейчас предостаточно. И что странным покажется, чудесный резчик по дереву. Вся квартира в её работах, и многие из них призовые. А это уже о многом говорит: о её душе, о полёте её мысли.

И даже по её эскизам есть литьё. А это очень трудная и впечатляющая работа. Одним словом, мастер.

- Также и приготовленная курица. С какими там специями она её жарила, никому это неизвестно. Но раз попробовав, отказаться от неё уже не было сил.

И Ефим посмеивается над Распутиным.

- На это и был весь расчёт. Не ты один такой, со всеми так бывает.

И Сафана сияет от счастья, это её заслуженная оценка. Тут она тоже мастер. Надо добавить, непревзойденный.

- Спасибо, хозяюшка, ничего подобного я в своей жизни не кушал, не заметил, как съел чуть ли не всю курицу.

Ефим включил компьютер и вышел на Сашу Портного, их общего друга.

- Ты знаешь, кто у меня в гостях?

- Да что там гадать, раз Гришка приехал, то только он мог тебя так обрадовать. Где он, давай его быстрее сюда. Как я хочу его увидеть, если бы только знал. Прости, Гриша, я очень рад тебя увидеть, поэтому и не спросил сразу, как там дела у твоего сына Миши. Я знаю, что он в больнице лежит. Всё будет хорошо, Гриша, ты не расстраивайся, главное, что держится он и ты здесь. А поддержка многое значит, тем более родителей. А ты сам не изменился, старость тебя не берёт, такой же мощный остался. Всё по тайге бродишь?

- Наверно, Саша, я так устроен, что мне куда-то идти надо. Но это хорошо, как там сказано: «Старость меня дома не застанет, я в дороге, я в пути». И я такой же.

А с Мишей пока ничего хорошего нет, состояние его стабильно тяжёлое. Но перелом, так врачи говорят, уже произошёл, и в лучшую сторону. Пробовали его выводить из наркоза, но что-нибудь да отказывает. Опять дают наркоз. Вот и всё, что я знаю. Там сейчас Дима дежурит.

- Держись, Гришка, ты у нас за атамана был.

- Был да весь сплыл, - усмехается Распутин. – Жизнь настолько сложная, что ошибок не избежать. И оправдать себя уже невозможно.

У наших одноклассников всё нормально, живём по-старому. Я улетал хаотично, ни с кем не встречался. Но каких-то изменений там нет. И Яша Ворновицкий, и Толя Кесельман, и Рая Вайсман - авторитетные в городе люди. И Гена Коржов - гренадёр, герой хлопец. Тоже изредка видимся. Тот специалист в своей работе наивысшего класса. Авторитетный товарищ.  У нас все одноклассники по-своему герои, о каждом можно книгу написать. Что я и пытаюсь делать.

У Фимы твоя книга лежит, там и о тебе немного есть. Так что я никого не забыл. Тем более вас.

Напрасно Фима пытался связаться с Лёней Крепаком, тот на связь не выходит.

Посидели ещё немного друзья, и Гришка засобирался домой. Поблагодарил хозяйку за гостеприимство, и Распутин с Ефимом вышли на улицу. Темная тропическая ночь прочно укутала город. Дома и улицы ярко освещены, а за ними вакуум космоса. Иначе всё Распутиным не воспринимается, настолько всё там черно. Совершенно другое небо, какое-то для Распутина чужое.

А сам город из какой-то восточной сказки: пальмы растут, кругом фонтаны. Исходят теплом мощённые цветной плиткой улицы. И у Распутина такая ассоциация чувств, что всё это сон, а не явь. Не может он в это поверить. Но это не сказка.

- Теперь иди прямо, Гришка, мимо своего дома не пройдёшь. Там, наверно, кот тебя встречает, - посмеивается Ефим. – Твой лучший друг.

И действительно, кот встречает Распутина, да так ловко лежит, что мимо него трудно пройти по тротуару: всё под его контролем. Развалился, как в своей квартире. И люди обходят его, тут котов все уважают. Везде их полно: и в городе, и даже возле моря по скалам сидят, всех мастей. Там у них курорт, не иначе. Совсем как люди устроились. Хотя купаться не могут: разве что погреться.

А через пару дней звонит Фима: – Я тут разговаривал с Лёней Крепаком. Так он завтра в восемь вечера будет в Тель-Авиве. Он там на какие-то курсы приехал учиться и завтра домой поедет. Давай мы тебя встретим возле больницы у центрального входа. Только жди нас, в больницу нас не пустят.

Распутин посоветовался с Димой: «Да что там думать, батя! Так ты один ночью оттуда поедешь, а так с дядей Фимой. И мне спокойнее будет. Это всё нормально: и у Миши побудешь, и с друзьями встретишься.»

Ефим ждал Распутина. Он специально приехал в Тель-Авив. Привёз книги Распутина для Саши Портного и для Лёни Крепака. Тот опаздывал, но скоро и он показался. Сухопарый, в очках, на встечу со своими друзьями несётся галопом.

- Привет, Григорий, рад тебя видеть. Одна беда, я на автобус опаздываю. Иначе здесь ночевать придётся. Надо бежать на остановку.

И вот они все вместе бегут к автобусной остановке. А там что-то перепутали друзья. Потом сориентировались. И снова они несутся вперёд. Автобус, как говорится, стоял уже на всех парах, жда... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2