Свадьба в Бай - Тайге

                                                                                                                             Веселые  годы, 

                                                                                                                             Счастливые дни;

                                                                                                                             Как вешние воды

                                                                                                                             Промчались они.

                                                                                                                          (Из старинного романса)

    На берегу стоял зверь. Он широко расставил ноги, наклонил голову, а рога грозно нацелил на меня. Это был большой, пёстрый бык, но с лошадиной гривой и с конским хвостом. Весь его вид говорил об очень серьёзных намерениях. Ему нужно  было добраться до меня и показать – кто здесь хозяин,   а  я стоял по пояс в воде в протоке реки Хемчик, наблюдал за быком и старался сохранить равновесие – под ногами были скользкие камни. Приехал я сюда сегодня утром, не успел ещё ознакомиться и вот встретил такого серьёзного противника. Не очень приветливо встречает меня   Бай – Тайга. Как я здесь оказался?

                                                                               1

          Весна 1965-го года. Я – студент 5-го курса Красноярского сельхозинститута. Скоро лето, защита дипломного проекта, прощание с друзьями и преподавателями, а дальше долгая (о старости юность и молодость не думают), интересная и счастливая – мы в этом были уверены,  жизнь.

          Нам нужно было выбрать место будущей работы. В коридоре института вывешен список мест, куда требовались молодые специалисты. Работает комиссия по распределению выпускников. В то далёкое время все выпускники ВУЗ-ов и техникумов должны были отработать два года там, куда получали направление. С одной стороны это было как бы нарушение прав человека, а с другой – не нужно было думать о поисках работы, жилья и, кроме того, платили ещё подъёмные.

          В аудиторию, где заседает комиссия, студентов приглашают по одному, учитывая успехи в учёбе, или, как теперь говорят, рейтинг. У меня рейтинг высокий и я захожу одним из первых.

          - Куда Вы желаете поехать на работу? – спрашивает меня председатель комиссии.

          - В Туву, - отвечаю я.

          - Почему в Туву? Вам же можно остаться в институте и, кроме того, на Вас есть заявка от Н.И.И. в Солянке (я готовил дипломный проект по теме этого Н.И.И.).

         - Нет, поеду в Туву.

         - Ну, дело ваше.

         Почему я выбрал Туву? Сейчас, прожив большую жизнь, я не могу однозначно ответить на этот вопрос, а, может быть, и не помню мотивы того выбора. Думаю, что в то время от меня ещё не ушли романтические порывы. С Тувой я был знаком только по книгам и по рассказам людей, бывавших там. Я знал, что Тува – это горы, тайга, быстрые, чистые реки. В Туве начало моей любимой реки – Енисея.

          Защита дипломного проекта позади. Защитил я его на «отлично» и у меня была надежда на получение красного диплома, но мне припомнили старые грехи – несвоевременную сдачу отчёта по производственной практике, ссору с преподавателем технологии металлов – за это он снизил мне оценку, поход с Лёшей Орловым в рестораны и многое другое. Но главное, я думаю, было не в этом. Мы с моим другом, Владимиром   Устимец, числились в диссидентах. Нам были знакомы произведения А.Солженицына,  книги самиздата и мы не скрывали свои взгляды, за что нас неоднократно «прорабатывали» на различных собраниях.

          Красный диплом я не получил, также, как и мой друг, но меня это не очень расстроило. Главное то, что я уже инженер-механик, а впереди работа, жизнь и всё зависит от меня самого.

          Отметили окончание института, погуляли по городу; съездил я в деревню к родителям и вот уже в дороге – еду по Усинскому тракту в город Кызыл,  столицу Тувы.

                                                                              2

          Везёт меня венгерский «Икарус» - весьма комфортабельный по тем временам автобус. Из Абакана выехали ближе к вечеру, а ехать 450 километров. Я думал, что ночью ничего не увижу, но увидел, хоть и не всё, но многое – горы, тайгу, серпантины, горные речки и перевалы. К тому же моей соседкой-попутчицей оказалась девушка – выпускница Абаканского пединститута. Звали её – Галя. Она ехала домой, в западный район Тувы. Дорогу, тайгу, все интересные места она хорошо знала и обо всём рассказывала мне. С таким комментатором и экскурсоводом время в дороге проходило быстро и незаметно.

          Автобус останавливался на автостанциях – в Танзынбее, Арадане, Григорьевке и ещё в каких-то посёлках; пассажиры, уставшие от долгого сидения, выходили, разминались, перекусывали на скорую руку в маленьких столовых. Несмотря на позднее время, на каждой стоянке автобус ждали женщины с корзинами и вёдрами полными ягод – голубики, смородины, садовой земляники (виктории). Многие пассажиры покупали ягоду и в немалом количестве. Покупали и мы с Галей, но понемногу – на дорогу.

          Поздней  ночью автобус привёз нас к автовокзалу города Кызыла. Вышли мы из автобуса –что делать, куда идти? Для меня город совершенно незнакомый, а Галя хоть и бывала в нём, но ночь, автобусы уже не ходят, да и меня оставлять она не хотела. И решили мы остаться на автовокзале, но не то,   что прилечь, присесть было негде.

          Но нет худа без добра. Ушли мы от автовокзала и до утра бродили по городу. Прежде всего пошли к Енисею – он здесь называется Улуг-Хем (Великая река). Именно здесь и начинается Енисей от слияния двух рек – Бий-Хема (большая река) и Каа-Хема (малая река). На стрелке красуется гора – Воланы. Вид живописный и даже романтичный, но этому, конечно, способствовали ночь и девушка.

          Галя привела меня к обелиску – стела,  опирающаяся на шар.

          - Это «Центр Азии».

          - Что за центр?

          - Учёные утверждают, что именно в этом месте находится географический центр Азии.

          - Очень интересно.

          Посидели мы в сквере у обелиска, полюбовались Енисеем, послушали ночную тишину и пошли к парку, но он оказался, конечно, закрытым. Побродили ещё по улицам города. Начинался рассвет и нужно было идти к автовокзалу – Галин автобус уходил ранним утром.

          Проводил я Галю, позавтракал в какой-то столовой и пошёл искать министерство сельского хозяйства. В Кызыле чего-чего, а министерств хватает. Иду я по главной дороге, ищу своё министерство и мне вспомнился анекдот, слышанный  в Абакане: Хакасия запросила у Москвы министерство морского флота, а Москва резонно спрашивает:

          - Зачем вам такое министерство, у вас же нет морей?

          -  А вот в Туве есть министерство культуры. А где у них культура?

          И вот я в кабинете министра. Министр благообразный, представительный мужчина, тувинец, дотошно расспрашивает меня – кто я, откуда, где  учился и как доехал? Он явно никуда не спешит и рад поговорить со мной, свежим человеком. Наконец   берёт телефонную трубку и вызывает главного инженера:

          - Вот молодой специалист, инженер-механик. Куда мы его направим?

          - А куда он сам хочет? Можно оставить в министерстве, работы у нас много.

          - Нет, здесь оставаться я не хочу. Направляйте в какое-нибудь хозяйство поближе к горам и тайге.

          - Ну, хорошо. Вот в Барун-Хемчикском управлении плачут, работать у них некому. Поедешь?

          - Конечно, поеду.

          На том и порешили.

                                                                                             3

          И опять автобус, пыль, попутчики. Еду в неизвестный мне Барун, а в билете написано – Кызыл-Мажалык. Почему у одного посёлка два названия? Не знаю. Ехать  300 километров. Дорога до города Шагонар идёт вдоль берега Енисея. Начало августа, жарко, душно. Подъезжаем к заливу реки. Скалы, утёсы, деревья и кустарники, чистая, голубая вода. Люди зашевелились и заговорили:         

- Летний ресторан, летний ресторан, - слышу я. Не могу ничего понять – вокруг не видно ни дома, ни павильона, ни, тем более, ресторана.

          Автобус останавливается, и люди выходят, выхожу и я. Все идут к берегу; у многих в руках сумки. Народ рассаживается на каменных плитах, валунах, на траве; открываются сумки, достаются продукты – летний ресторан начинает работать. Ресторанного комфорта, конечно, маловато, но природного великолепия много: горы, лес, скалы и красавец Енисей. Наши водители, а  их было двое, разрешили даже искупаться. Многие, в том числе и я, этим воспользовались.

          Отдохнувшие и освежённые, поехали дальше. Вот и город Шагонар. На город он, как и все тувинские города, мало похож – кривые улицы, неказистые, сельские дома и даже юрты; небоскрёбами высятся двухэтажные здания.

          Того Шагонара уже нет – он затоплен Саяно-Шушенским водохранилищем. Возник новый Шагонар в степи, далеко от воды. Лучше ли он старого? Трудно сказать, но зелени в нём почти нет и нет около него Енисея.

          Автобус подходит к автостанции. Рядом с ней магазин и пассажиры направляются к нему. Захожу в магазин и я. Грустное впечатление производили в те времена магазины, особенно сельские, - полупустые полки, длинные очереди, раздражённые и даже  злые продавцы, но люди всё-же что-то покупают. И вот заходит ещё один покупатель. Это мужчина лет 60-ти, крупный и импозантный. Одежда на нём какая-то непонятная – не то шабур, не то армяк, на голове – картуз с голубым   околышем, на ногах сапоги с высокими голенищами, но главное   его украшение-  большая рыжая борода. Это тоже  пассажир нашего автобуса, но я почему-то до сих пор не замечал его.

          Идёт этот богатырь к прилавку и люди невольно расступаются перед ним.

          - Барышня, я хочу пить, - обращается он к продавцу.

          - У нас ничего нет.

          - Как нет? А вон стоят бутылки.

          - Так это же водка.

          - Как раз то, что нужно.

          Продавец подаёт ему водку. Мужчина берёт бутылку, открывает её и пьёт из горлышка. Бутылка опорожнена. Все молча смотрят на него.

          - Дорога дальняя, надо загодя напиться. Дай мне ещё одну, - обращается он к продавцу. Берёт вторую бутылку, выпивает её прежним манером, спокойно рассчитывается и выходит из магазина.

          - Вот это тип! – произносит кто-то, не то удивлённо, не то восхищённо.

          Поехали дальше. Все посматривают на нашего героя, а он спокойно сидит на своём месте и, видимо, дремлет.

          Енисей уходит направо, в Саянские горы, а перед нами Атартуш – перевал. Вокруг горы и тайга. Автобус долго и трудно поднимается на вершину перевала. Поднялись, остановились и все вышли из автобуса передохнуть и размяться. С высоты перевала хорошо видны таёжные и горные дали. Видна и река Хемчик. Не мог я тогда знать, что возле этой реки мне предстоит прожить долгие годы.

          Внизу, у подножия горной гряды раскинулся город Чадан. Через короткое время мы уже въезжаем в него. Он мало чем отличается от Шагонара – те же узкие улицы, неказистые дома и юрты. Нет только Енисея, но есть речка Чаданка, через которую перекинут старый деревянный мост.

          Дальше дорога идёт вдоль Хемчика. Встречаются и небольшие речки, и горы, и перевалы. Но вот, наконец, и Барун – конечная станция.     Вместе с другими пассажирами выхожу из автобуса, осматриваюсь – куда же идти? В управление сельского хозяйства? Но уже поздно, рабочий день закончился. Нужно где-то ночевать. На моё счастье в посёлке оказалась гостиница и искать её долго не пришлось- двухэтажное здание было видно издалека.

          Свободные номера в гостинице были, буфет тоже имелся. Поужинав и отдохнув, я хотел было побродить по посёлку, познакомиться с местом, где мне предстояло жить и работать, но решил отложить знакомство на завтра и улёгся спать.

                                                                                        4

          Утром быстро нашёл нужное мне управление, оно оказалось рядом с гостиницей в большом, но ветхом доме. Секретарь проводила меня к начальнику. Начальник – мужчина средних лет, тувинец, хорошо говорящий по – русски, встретил меня доброжелательно, вызвал главного инженера и они стали соображать - на какую должность меня определить.

          - В совхоз я его не отдам, - заявил Иван Петрович Силкин, главный инженер, - у нас в управлении некому работать.

          - А куда ты его хочешь поставить?

          - Пусть поработает инженером по эксплуатации, а там видно будет.

          - Хорошо, - согласился начальник, - а где же он жить будет?

          - А пусть живёт там, где сегодня ночевал. Я думаю, управление сможет платить за гостиницу.

          - Правильно, договорились, - утвердил начальник и обратился ко мне, - завтра на работу, а сегодня отдыхай.

          Впереди у меня был целый день, и я отправился знакомиться с посёлком и окрестностями. В посёлке ничего интересного не было и меня потянуло к Хемчику. Хемчик – это горная, быстрая и очень чистая река. Течёт он с запада на восток и впадает в Енисей. У Хемчика много притоков: Барлык, Алаш, Аянгаты и другие. И Хемчик, и притоки текут по живописным долинам, среди гор, тайги, причудливых скал и утёсов. Не зря, видимо, эти места приглянулись нашему президенту В.В.Путину и он отдыхал здесь вместе с С.К.Шойгу.

         Шёл я, шёл по берегу, смотрел на скалы, утёсы, протоки и незаметно дошёл до моста. Перешёл по мосту на другую сторону и за поворотом дороги увидел большой посёлок или, точнее, небольшой город. За городом, в горах виднелись трубы, эстакады, недостроенные производственные корпуса. Позднее я узнал, что город называется Ак-Довурак и что около него возводится комбинат «Туваасбест». Смотрел я на высокие трубы, на длинные эстакады, на кирпичные здания городка и, конечно, не знал, что в этом городе мне вскоре предстоит жить, а в строящихся цехах работать. А прожил я там ни много, ни мало – 20 лет. Прожил не один, а с женой Машей. В этом городе у нас родились и выросли наши сыновья.

          На следующий день началась моя работа. Началась она так, как я не мог ожидать. Утром у начальника управления была планёрка, присутствовал на ней и я. После планёрки начальник попросил задержаться инженера-строителя – Поспелова Анатолия и меня.

          - Что я хочу сказать? Вы видите, что наша контора разваливается – я имею в виду здание. Райисполком отдал нам дом большой, крестовый, но он находится в тайге, в верховьях Барлыка. Вот я и думаю поручить вам это дело. В помощь дадим двух рабочих. Берите мою машину и поезжайте.

         Возражать я не стал.

         И вот мы в тайге. Наша задача – разобрать дом, уложить брёвна, доски, плахи в штабели, а перевозкой займутся другие. Дом большой, старинный, сложенный из толстых, лиственных брёвен. Кто его строил? И почему именно здесь, вдалеке от поселений?  На эти вопросы ответов ни у кого не было. Я думаю, что   строили переселенцы – староверы. Они уходили в глухие места от преследования властей и церкви. А место для жизни здесь очень хорошее. Долины позволяют заниматься земледелием, пастбищ достаточно, в реке рыба, в тайге зверь. В верховьях Барлыка в старое время даже добывали золото. Мы видели и лотки, и эстакады, и шурфы. Русские люди умели и жить, и работать.

          Глядим мы на дом и думаем – с чего начинать, но с нами инженер-строитель и он говорит, что нужно вначале разметить все брёвна, чтобы потом, при сборке не путаться. Краска у нас была и мы принялись за дело. Под руководством Анатолия разметили брёвна, написали номера и указали стороны дома.

          Подошло время обеда. Наши рабочие, тувинцы – Монгуш и Седип, быстро наловили в Барлыке хариусов и ленков, развели костёр и сварили уху. У запасливого Толи в сумке нашлась бутылка водки. Мы хорошо пообедали и хорошо выпили за начало нашей работы. Поговорили, отдохнули и даже поспали, а день, между тем, клонился к вечеру и мы решили работу продолжить завтра.

          На следующий день приехали довольно рано и взялись за разборку крыши. Провозились с ней целый день, но разобрали, сбросили доски и стропила на землю и уложили в штабели. Успели ещё и потолок разобрать. Нужно было приниматься за сруб, но брёвна толстые, тяжёлые и прочно связанные между собой – умели строить наши деды.

          - Завтра что-нибудь придумаем, - сказал наш прораб.

          Утром третьего дня мы сидели у костра и соображали – как же подступиться к срубу дома. Вдруг Монгуш повернул голову в сторону верховьев Барлыка и говорит:

          - Трактор идёт.

         Прислушались и мы – над водой разносился какой-то гул.

         - Трактор это, трактор, - заявил Монгуш.

         Гул усиливался и вскоре из-за поворота показался С-100.

         - А не поможет ли он нам? – спросил я у Толи.

         - Надо подумать.

         Трактор подошёл к нам, мы его остановили и пригласили тракториста к костру. Седип предложил ему поесть. А Монгуш налил полстакана водки.Когда тракторист выпил и закусил, мы его попросили:

          - Помоги нам дом развалить.

          - А как?

          - У тебя же вон висит трос. Зацепим дом и ты его дёрнешь.

          - Ну, давайте.

          Трос был длинный и его вполне хватило чтобы обвести вокруг сруба. Зацепили мы тросом сруб, трактор дёрнул и дом развалился. Ну а дальше уже было проще. За два дня мы разобрали брёвна и уложили их в штабели. Закончили работу; Монгуш с Седипом  порыбачили; мы с Анатолием  побродили по тайге; приехали домой и доложили начальству:

         - Дом разобрали и подготовили к перевозке.

         - Молодцы! – похвалил нас начальник, - даю вам день отдыха.

         Но мне отдохнуть не пришлось. Приехал министр сельского хозяйства Тувы и меня вызвали на работу. Захожу в кабинет начальника и вижу у него и нашего главного инженера, и министра.

         - Чем занимается у вас молодой специалист? – спрашивает министр.

         - Он инженер по эксплуатации машинно-тракторного парка.

         - Я уже знаю какие тракторы он эксплуатирует. Старые дома разваливает. Немедленно отправьте в совхоз.

         - Но ведь в управлении то же нужны специалисты.

         - Обойдётесь. В совхозе он нужнее.

         Моего мнения никто не спрашивает.

                                                                                5

        И поехал я дальше в Бай-Тайгинский район, в совхоз Тээли. Маленький автобус ПАЗ-651  отходил из Баруна  утром. В нём почему-то было много девчат – и тувинок, и русских. Они всю дорогу пели песни Настроение моё, испорченное разговором с министром, постепенно поднималось и в Тээли я приехал бодрым и уверенным в себе.

          Вот и контора – длинное, приземистое здание. Захожу, спрашиваю директора. Мне показывают его кабинет. Открываю дверь и вижу за столом грузного мужчину в чёрном костюме, белой рубашке и с красным галстуком. На лацкане пиджака золотая медаль Героя Соц.труда.

         - Ты, парень, ко мне? – спрашивает он.

         - Да, у меня направление в ваш совхоз.

         - Ну, показывай.

         Достаю из кармана направление и подаю ему.

         - О, инженер-механик! Очень хорошо. Из каких краёв, где родился?

         Объясняю ему, что учился в Красноярске, а родился и вырос в деревне.

         - Ажербас, ажербас, очень хорошо.

          Директор тувинец, по русски говорит без акцента, но часто вставляет тувинские слова.

          - У нас нет заведующего ремонтными мастерскими, вернее  есть, но пьяница. Мы его уберём, а тебя поставим. Сейчас решим вопрос с жильём.

         - Клара, зайди ко мне! – кричит он секретарше.

         Она заходит.

         - Вызовите срочно Иваниху.

         Через некоторое время заходит пожилая, русская женщина.

         - Вызывали, Александр Карамаич?       

         - Да, да. Садись, Никитишна. Вот, встречай сына.

         - Какого сына? У меня дочь, но она живёт далеко.

         - Да шучу я, Евдокия Никитишна. Этот парень приехал к нам на работу. Возьми его к себе на квартиру, пои и корми, а он будет тебе платить, сколько скажешь.

        - Я готовить-то  по городскому не умею.

        - Деревенский он. Идите и устраивайтесь.  .

        - А ты, - обращается директор ко мне, - сегодня отдыхай, а завтра утром зайдёшь и мы всё обсудим.

        Пошли мы с Никитишной к ней домой. Дом у неё большой, просторный, усадьба тоже не маленькая, но живёт одна, мужа нет, а где он и что с ним я так и не узнал. Показала она моё место в доме, объяснила порядки, заведённые ею и, в заключение, сказала, что готовить обеды мне не будет. Выслушав её, оглядев дом, хозяйство, злую собаку, я понял, что долго здесь не проживу. Так оно и случилось. Видимо не зря мою хозяйку звали в посёлке Иванихой.

          Нужно было где-то позавтракать. Нашёл я столовую, перекусил и пошёл к знакомому уже  Хемчику. Около него я и встретил «зверя», который проявил очень агрессивные намерения и загнал меня в воду.

                                                                                        6

          Я, конечно, понял, что это як, но откуда он взялся здесь, мне было непонятно. Яки,  как я знал, водятся на Памире, в Тибете, в Гималаях. Нужно было как-то выбираться из воды, я уже замёрз – вода в Хемчике очень холодная. Попробовал отогнать его камнями, но он только сильнее ярился и уходить не собирался.

          И тут ко мне неожиданно подоспела помощь – из-за угла какого-то строения появился молодой мужчина, тувинец с палкой и остановился недалеко от быка.

         - А, новый орус (русский) приехал! – закричал он, - нечего тебе здесь делать. Вот постоишь в воде, замёрзнешь и убежишь отсюда.

          По голосу я чувствую, что он смеётся надо мной.

         - Ты, герой, прогони сначала быка, а потом мы с тобой поговорим.

         - Ха, ха! Буду я тебя спасать.

         Тем не менее, быка он всё-таки прогнал.

         - Адыг-оол Вася, - представился он мне.

         Я назвал себя.

         - Что это за зверь? – спросил я его.

         - Это сарлык. Очень полезное животное. У нас в Туве их много. У нас ещё  есть и олени, и верблюды – Тува богатая республика. Пойдём ко мне в гости.

        Я подумал и согласился. Интересно было посмотреть на то, как живут тувинцы.

          Василий привёл меня к обычному, типовому двухквартирному дому. Вошли в квартиру. Ничего необычного или экзотического я не увидел. Всё было то же, что и в русских домах – стол, стулья, шкаф, сервант, железная кровать с панцирной сеткой. Василий познакомил меня со своей женой – Алчимой. Детей дома не было.

          - Ну вот дарга (начальник), так мы и живём. Я – механизатор, Алчима – учительница.

         - Вася, я хотел посмотреть на тувинское жильё, а ты меня привёл в русскую квартиру.

        - Ха, ты думал, что мы живём в юрте и у нас нет ни радио, ни книг, ни чистой постели, но юрту я тебе покажу. Пойдём.

       Алчима принялась накрывать на стол, а мы вышли во двор. За домом, среди деревьев я увидел юрту.

       - Вася, зачем вам юрта?

       - Нам она не нужна, но наши родители не хотят спать в квартире и, когда приезжают к нам, то располагаются в юрте. Так они привыкли, в доме им душно.

       Осмотрел я юрту. Устройство её довольно простое – деревянный каркас, обтянутый войлоком. Вход закрывается тоже войлоком. Зашли внутрь. Прежде всего бросилась в глаза пирамида из сундуков. Внизу большой, а выше всё меньше и меньше. Посредине юрты очаг – железная печка; вверху, в конусе юрты, дымовое отверстие. Нет ни стола, ни стульев, ни кровати.

          - А где же спят люди? – спросил я.

          - На полу.

          - Но, ведь зимой холодно.

          - Конечно, холодно, но мы привычные.

          Вернулись мы в дом, сели за стол. На столе появились и хан – кровяная колбаса, и тара – жареное просо со сливочным маслом, и баурсаки – что-то вроде нашего хвороста.

         - Ну, давай инженер, выпьем за знакомство, - он подал мне пиалу с какой-то беловатой и довольно горячей жидкостью.

        - Что это такое? – спрашиваю я.

        - Тувинская водка – арака. Её приготавливают из кислого молока. Пить нужно горячей.

       Выпили мы с Василием, закусили и хорошо поговорили. Многое он мне рассказал и о совхозе, и о людях, и о здешних порядках. После такого знакомства мы с Василием Адыг-оолом стали почти друзьями, он постоянно оказывал мне внимание, порой несколько оригинальное.

        Как-то, вскоре после нашего знакомства, встаю я ранним утром и собираюсь идти на работу. Жил я уже в отдельной квартире, от Иванихи пришлось уйти. Подхожу к двери, но открыть её не могу – заложена снаружи. Нажимаю посильнее, дверь открывается, я выхожу на крыльцо и спотыкаюсь о какой-то мешок. В мешке оказалось свежее мясо – задняя нога большого барана. Кто мог мне подкинуть мясо? Сосед объяснил, что это дело Васи Адыг-оола. Он и позднее постоянно снабжал сначала меня одного, а потом, когда я женился, и мою жену всем, что было у него – рыбой, ягодами, орехами, мясом.

          У тувинцев в то время было принято иметь при себе кинжал. Изготавливали их тувинские мастера. Однажды из стойбища приехал пожилой чабан и зашёл по какому-то делу ко мне в кабинет. На поясе у него висели ножны с кинжалом. И кинжал, и ножны были с великолепной отделкой. Чабан ушёл, а вскоре после него заявился Вася.

          - Вася, мы с тобой друзья?

          - Ну, конечно, а что нужно?

          - Кинжал мне нужно. У всех есть, а у меня нет.

          - Маскимыч (вместо Максимович ), кинжал будет.

          В тот же день, к вечеру, он принёс мне кинжал, с обрезанным ремешком.

          - Вася, ты его где-то карамчил (украл). Мне кажется, что это кинжал того мужика, который приходил сегодня утром.

         - Что ты, что ты?

         - Ладно, не ври. Возьми кинжал и отнеси хозяину.

         - А он уже давно уехал.

         Так и остался этот кинжал у меня.

         Василий был и трактористом, и комбайнёром, и шофёром. Часто мы с ним ездили по разным делам. Как-то нужно было ехать на комбинат «Туваасбест».

         - Вася заводи грузовую машину, поедем в Ак-Довурак.

         - Чаа (ладно), дарга.

         Не успел я подготовить необходимые документы, как Василий подъехал к конторе и взялся непрерывно сигналить.

         - Ты что, Вася людей пугаешь? – шумнул я на него, выходя из конторы, - мог бы зайти и сказать.

        - Бездельники они все там, - указал он на контору.

        - Ну, а ты, конечно, великий работник.

        - Да, и об этом все знают.

        - Хвастун ты.

        Сел я в машину. Поехали. До Ак-Довурака около 40- а километров. Едем, любуемся природой, Вася рассказывает забавные истории. Вот и Барлык – быстрая, каменистая и своенравная река. Переезжать её нужно вброд – моста в то время не было. В сухую погоду переезд больших затруднений не представлял, но если в горах шёл дождь, то форсировать Барлык можно было только с помощью трактора.

          - Вася, посмотри, дождь вроде собирается? Как же мы обратно поедем?

          - Ничего, Маскимыч, не волнуйся. Всё будет ажербас (хорошо).

          Съездили в город, сделали свои дела, пообедали в столовой, походили по магазинам, и вот мы снова около реки. Но Барлык стал далеко не таким, каким был утром. Это уже почти Енисей. На берегу стоят два трактора; трактористы высунули головы из кабин и ждут клиентов. Такса за перевоз – бутылка водки.

          - Ну и что, Вася, будем делать? Водки у нас нет, а деньги мы истратили в городе.

          - Всё в порядке. Эй, эштер (товарищ), цепляй нашу машину.

          - Давай бутылку.

          - Перевезёшь, тогда и отдам.

          Прицепили нашу машину тросом к трактору и потащили через реку. Сидим мы, переговариваемся, а вода уже в кабине под ногами.

          - Так чем же будем платить за перевоз?

          - Заплатим.

          Достаёт Адыг-оол из-за спинки сиденья пустую бутылку, наполняет её водой и затыкает пробкой. Вот и берег. Тракторист отцепляет трос, а Вася подаёт ему бутылку, включает скорость и нажимает на акселератор – мы убегаем от опасного места. Истории, подобные этой, случались не один раз.

          Засиделся я в гостях у Адыг-оола, но нужно и честь знать. Попрощался с хозяином и пошёл на свою новую квартиру, но там меня ждал сюрприз – калитка оказалась на запоре. Долго я стучал, пока не вышла Никитишна.

          - Что-то ты парень загулялся. Я рано закрываюсь.

          - Ну, а если с работы буду поздно возвращаться – ведь уборка идёт.

          - Ничего не знаю.

          Я окончательно понял, что нужно искать другую квартиру.

                                                                            7

          Со следующего дня началась моя нелёгкая работа в совхозе. Принял я машинно-тракторные мастерские, а моего предшественника – Сергея Панкратова перевели на другую работу. Он стал инженером-контролёром, то есть остался в тех же мастерских. Немало он попортил мне крови.

          Ремонтные мастерские, которыми мне предстояло заведовать, были по тому времени очень хорошими. Они достались совхозу от «Сельхозтехники». Были в них специализированные цеха: токарный, слесарный, кузнечный, цех по обкатке двигателей с различными стендами, электроцех и другие. Людей в этих цехах работало много – профессионалы и новички, старые и молодые, женщины и мужчины. Окунулся я с головой во всякие проблемы. А тут ещё инженер-контролёр, недалёкий человек, да к тому же ещё и пьяница, старался мне напакостить. Да и с главным инженером – Михаилом Пироговым отношения не заладились. Был он маленького роста, лысый, малообразованный, но вредный и въедливый. Всё боялся, как бы я не заплатил рабочим лишнего. Все мои наряды проверял и подписывал сам. На этой почве у нас и начались разногласия. Я видел, что многие хорошие и грамотные специалисты очень мало зарабатывают и старался как-то это исправить, а Пирогов всегда уменьшал заработки – всё боялся, как бы люди не получили лишнего.

          Работал в мастерских токарь – Вуличенко Слава, женатый уже человек, к тому же студент-заочник Томского университета. Токарным делом он владел отлично, мог выточить любую деталь, но разряд у него был только третий (всего их было 7) и зарплату получал соответственно этому разряду.

          - Михаил Михайлович, - обратился я к главному инженеру, - это ведь несправедливо.

         - Он не может делать работы по пятому или шестому разряду.

         - А если я дам ему работу седьмого разряда и он ее сделает? 

         - Где ты найдёшь такую работу?

         - Найду.

         - Ладно, посмотрим.

         Сел я за чертёжную доску, начертил сложный, токарный центр, указал размеры, допуски, посадки, чистоту обработки. Показал Славе.

         - Сделаешь?

         - Попробую.

         - Нужно не пробовать, а сделать. Подготовься, почитай литературу, что не ясно – спрашивай.

        Приказом директора была создана комиссия: экономист, бухгалтер, представитель профкома, я и главный инженер – председатель комиссии.

        В  назначенный день комиссия собралась в токарном цехе. Я ознакомил всех с техническим заданием, долго и очень серьёзно говорил о допусках и посадках, о классах точности и о расчёте времени. Меня глубокомысленно слушали, но ничего не понимали.

          - Слава, начинай! – дал я команду.

          - Есть!

          У меня в руках секундомер, остальные смотрят на часы. Слава, проинструктированный мной, виртуозно пользуется штангенциркулем, микрометром, глубиномером. Никто из членов комиссии, за исключением, главного инженера, не знает эти инструменты, да и главный инженер не очень-то понимает действия токаря.

          Токарный центр готов. В расчётное время Слава уложился. Нужно проверить соответствие изделия чертежу. Предлагаю сделать это членам комиссии. Все отказываются. Тогда я беру инструменты, проверяю размеры, чистоту обработки, глубокомысленно сверяясь с чертежом.

          - Все параметры выдержаны, отклонений нет, - говорю я, хотя, конечно, погрешности были, но я об этом дипломатично умолчал. Разряд токарю повысили, а я использовал комиссию для повышения разрядов и другим рабочим. Всё это не способствовало улучшению наших отношений с главным инженером, но он вскоре был переведён на другую работу, а я занял его место. Дел и забот прибавилось.

                                                                                 8

          Проблем хватало: обеспечение бесперебойной работы комбайнов – шла уборка, ремонт техники, снабжение запчастями, топливом и прочее, и прочее… Много было забот с котельной. Она согревала и мастерские, и контору совхоза, и жилые дома. Котлы были устаревшие, персонал мало квалифицированным. Аварии случались почти каждую неделю. Труба давно проржавела и грозилась упасть. Новая лежала около котельной, её нужно было поставить, но никто не знал, как это сделать. Я с опаской поглядывал на неё, но понимал, что кроме меня никто не возьмётся за её установку. Сел за справочники, сконструировал специальный шарнир, продумал способ подъёма. И вот три трактора – один впереди, два с боков, приступили к подъёму. Передний за трос поднимает трубу, а боковые её поддерживают  тоже за тросы. Народ собрался со всего посёлка – глазеют, смеются, дают советы. Я, конечно, волновался, но всё обошлось благополучно – трубу поставили, закрепили и на ней победно затрепетал флаг.

          Объектом особого внимания была электростанция. Дело в том, что к ней были подключены здания, в которых располагалась наша районная власть. Попробуй-ка оставь без света райком КПСС – голову снимут. Но такое всё-таки случилось в новогоднюю ночь.

          У нас были два дизельных электрогенератора: советский и чехословацкий. Один работал, другой был в резерве. Перед Новым годом советский вышел из строя и мы его ремонтировали. Чехословацкий был новый и я надеялся, что проблем с ним не будет.

         Накануне Нового года проверил я работу котельной, электростанции, поговорил с дежурным мотористом и пошёл домой. Умылся, переоделся, немного перекусил и улёгся с книгой на кровать – диванов, кушеток и кресел у меня не было. Лежу, читаю и думаю о том, как и где встретить Новый год. Приглашений получил много – куда пойти? Решил, что пойду в общежитие молодых учителей. Можно пойти к  девчонкам-метеорологам, но они живут на другом конце посёлка, а я боюсь далеко уходить от электростанции и котельной – вдруг что-нибудь случится. Настроение хорошее – впереди новогодний вечер и завтрашний выходной. Вдруг слышу стук в дверь. Открываю и вижу – на крыльце стоит взволнованный моторист электростанции.

          - Что случилось?

          - Беда, дарга. Дизель застучал.

          - Как застучал?

          - Да, видно, коренные подшипники.

          Вот это новогодний подарок! Новый год, а посёлок остался без света. Меня же власти в порошок сотрут. Лихорадочно соображаю – что делать?

          - Ладно, Баянды, иди в цех, сливай масло, отсоединяй генератор, откручивай фундаментные болты дизеля. Я скоро приду. Да ещё вот что – прихвати электрика, пусть сделает свет от аккумулятора.

         - Чаа, дарга.

         Смотрю на часы – до Нового года чуть больше 10 часов. Очень мало, едва ли успеем заменить вал. Быстро одеваюсь, закрываю дверь и бегу на электростанцию, но по пути забегаю к Василию Адыг-оолу.

          - Вася, у нас авария.

          - Что такое?

          - Дизель на электростанции застучал.

          - Вот это да! Что я должен сделать?

          - Найди Хомушку, Вуличенко, Неверова и приходите на электростанцию. Только побыстрей.

          - Чаа.

          И вот наша бригада окружила дизель-генератор. Народ собрался знающий и умелый. Работа закипела. Никого подгонять не надо. Вскоре подошли и главные специалисты: агроном, зоотехник, мелиоратор. Они тоже недавние выпускники вузов, в технике не очень разбираются, но тем не менее стараются хоть чем-нибудь помочь. Пришёл и директор совхоза.

          - Что тут у вас случилось?

          - Да вот авария.

          - Как  вы допустили? Ведь Новый год, праздник, люди за столы садятся. Уже звонили из райкома и райисполкома – ругают и грозятся. Сможете сделать к 12-  и часам?

          - Не обещаем, но постараемся.

           - Если нужна какая-нибудь помощь – говорите.

          - Нам пока ничего не нужно. Единственная просьба – не пускайте никого на территорию, а то набегут разные крикуны и будут нам мешать.

          - Хорошо, я скажу завхозу, чтобы закрыл ворота на замок и предупредил сторожа.

          Директор ушёл, а мы продолжали работу. Нужно было заменить вал – растачивать и шлифовать коренные шейки времени не было. Работали мы дружно, измазались в масле и солярке, но к половине 12-го дизель-генератор заработал – в посёлке загорелся электрический свет. Пора было и нам  идти встречать Новый год, а куда мы пойдём усталые и чумазые? 

         - Пойдёмте ко мне, - предложил я.

         Агроном и мелиоратор согласились, у остальных были семьи и они пошли по домам.

         Я тоже пошёл домой, а мои товарищи куда-то сбегали и вскоре пришли ко мне с бутылками шампанского и водки. Новый год мы встретили в холостяцкой компании, как в недавние, студенческие годы. Да и говорили больше о тех весёлых годах. И не только говорили, но и пели студенческие песни. Одна из них, немного нами изменённая, как раз соответствовала нашему положению и нашему настроению:

                    Вы не ищите нас в далёких странах

                    И в жарких странах не ищите нас,

                    А вы ищите нас за тем меридианом,

                    Где Макар своих телят не пас.

                    В Туву заброшены судьбой суровою,

                    Вдали от бани и пивной,

                    Давно не бритые, давно не мытые

                    Сидим в халупе мы сырой.

 Посидели мы, поговорили, попели песни, хорошо выпили, не очень хорошо, но закусили и разошлись.

                                                                                 9

          Заботы, тревоги, волнения были постоянными спутниками моей тогдашней жизни. А к ним добавлялись ещё и общественные нагрузки. Зима – время учёбы. Мне приходилось вести различные курсы – трактористов, комбайнёров, токарей, а тут ещё и райком КПСС обязал меня участвовать в политзанятиях при райкоме, хотя коммунистом и в то время и позже я не был. Читал я лекции на различные темы – о войне, о космосе, о международном положении. Но, всё-таки были и отдых, и концерты, навещал и молодых учителей и девчат-метеорологов, принимал участие в различных вечеринках.

          Однажды, осенью, подходит ко мне кузнец – Михаил Неверов, классный мастер своего дела:

          - Инженер, поедем с нами на рыбалку.

          - А кто ещё поедет?

          - Никола Лямкин.

          Никола работал помощником у Михаила. Это был здоровый мужик, увалень и выпивоха.

          - А куда вы собрались ехать?

          - За Бай-Тал, в верховья Хемчика. Там интересные места, да и рыба хорошо ловится.

          - Поеду. Что брать с собой?

          - Ничего не нужно, у нас всё есть. Только оденься потеплее и сапоги резиновые возьми.

          И вот мы на мотоцикле «Урал» едем вдоль Хемчика. За рулём Михаил, на заднем сиденье – Лямкин, в коляске – я. Дорога трудная, извилистая, каменистая – трясёт ужасно, но надо терпеть. Я никогда не рыбачил в горных речках,   не ловил ленков и хариусов, а тем более тайменей; в моих родных местах я знал только карасей, ершей и сорожек, иногда, правда, попадались и щуки.  Какие снасти нужны для ловли хариусов и ленков я понятия не имел.   Все они  лежали в багажнике мотоцикла.

          На место приехали вечером. Остановились на поляне, около реки. Здесь были удобные для рыбалки плеса, а вокруг горы, тайга и скалы. Между скал вилась тропа, по которой даже на мотоцикле проехать было невозможно. Посмотрел я на эти скалы, утёсы, на беснующийся Хемчик и мне неожиданно вспомнился рассказ В. Шишкова «Алые сугробы». Ведь где-то здесь, может даже по этой самой тропе шли герои этого рассказа в поисках сказочно богатого Беловодья, а я живу в этом Беловодье и ничего сказочного не вижу. Земля здесь довольно скудная.

          Поставили мы палатку, развели костёр, приготовили нехитрый ужин и хорошо выпили  за удачу и за всё хорошее. Рыбалку отложили на завтра. Завтра наступило  быстро – мы путём не выспались.

          - Ну, чем, Максимович, будешь рыбачить? – спросил меня Михаил, - удочкой, торпедой или режёвкой.

         Ни торпеду, ни режёвку я не знал.

         - Я умею рыбачить только удочкой.

         - Давайте попробуем режёвкой, - предложил Лямкин.

         - Ну, давайте, - согласился Михаил.

         Я, конечно, не возражал. Оказалось, что режёвка – это трёхстенная сеть. С одного конца к ней привязываются санки – две небольшие, аккуратные доски, скреплённые поперечинами, а с другого – длинная верёвка. Санки вместе с сетью забрасываются в воду – санки плывут и тянут за собой сеть, а верёвка нужна для управления снастью и для вытаскивания сети из воды.

          Плывёт режёвка вниз по течению, ныряют санки, видно, как прыгает рыба, а мы идём по берегу, переговариваемся и наблюдаем за снастью. Но вдруг сетка за что-то зацепилась. Я, недолго думая, кинулся в воду и стал отцеплять её. Но забежал-то я снизу, а нужно было сверху – сетка отцепилась и сбила меня с ног. Я упал в воду, да к тому-же, запутался в сетке. Встать не могу, захлёбываюсь водой, но мужики не растерялись, вытянули на берег режёвку, а вместе с нею и меня.   Отделался я купанием и испугом, а могло быть и хуже.

          - Ну, кто так делает? – зашумел на меня Михаил, - сетку можно было и с берега отцепить.

         - Ну ладно. Никола, беги за бутылкой, а ты раздевайся.

          Пока я раздевался и отжимал одежду, Михаил развёл костёр, а Николай принёс водку. Налил мне почти полный стакан.

          - Пей.

          - Куда мне столько?

          - Пей, а то простынешь.

          Выпил я водку, согрелся у костра; одежда моя высохла и можно было продолжать рыбалку.

          За этими хлопотами и заботами обо мне все забыли про режёвку, а из воды, оказывается выловили не только меня, но ещё и рыбу – больше десятка хариусов и несколько ленков. Мне предложили другую снасть – торпеду. Торпеда – это тоже нечто вроде салазок. К ней привязывается толстая леска, а к леске  подвязаны несколько поводков с крючками и мушками. Торпеда вместе с леской плывёт по реке, а другой конец   лески держит рыбак. Крючки и мошки висят над водой. Ленки и хариусы выпрыгивают и стараются схватить мошку. При этом они, хоть и далеко не всегда, цепляются за крючок. Рыбалка на торпеду мне понравилась и я сумел поймать и хариусов, и ленков. Рыбак я не азартный и поэтому часа через два мой пыл остыл. Отнёс я рыбу и торпеду к палатке и пошёл вверх по тропе.

         Иду, любуюсь скалами и утёсами, слушаю шум Хемчика и вдруг за поворотом тропы

вижу мужчину, немногим старше меня. Он держит в руках удочку и внимательно наблюдает за крючками и мошками. Подошёл я к нему, поздоровался. Перекинулись несколькими фразами и незаметно разговорились. Он тоже приехал на мотоцикле, оставил его внизу, а сюда пришёл пешком. Живёт в Ак-Довураке, работает в госбанке. Из разговора выяснилось, что он любит гитару, и  не просто любит, а окончил консерваторию по классу гитары. И ещё он сказал, что учился у знаменитого гитариста – Иванова-Крамского.

          Иванова-Крамского знал и я, так как в то время тоже увлекался гитарой и осваивал её как раз по самоучителю этого гитариста. Знакомство с человеком, окончившим консерваторию по классу гитары, было для меня подарком судьбы. Мы с Таралло Геннадием – так звали моего нового знакомого, стали друзьями, тем более, что я вскоре тоже оказался в Ак-Довураке. Гена не только помогал мне овладевать приёмами игры, но и подарил мне гитару, изготовленную каким-то мастером. Это была гитара! Много она доставила удовольствия мне и моим друзьям, но, к сожалению, её у меня украли. Сколько я не покупал после гитар, всё это было не то – играть на них я не мог.

          Пока я ходил по тайге и беседовал с Геннадием, рыбаки и рыбы наловили, и уху сварили. Выпили мы ещё понемногу, съели уху и поехали домой. А дома меня ждал сюрприз – я не узнал своё жильё. Мои соседки побелили квартиру, всё перемыли и даже приготовили ужин. В благодарность я отдал им всю рыбу.

                                                                                   10

          Я уже говорил, что у меня были знакомые девушки и среди учителей и на метеостанции. Знал я и молодых врачей. Хоть изредка, но я всё-таки общался с ними, но близких отношений не завязывалось - сердцу не прикажешь. И вот, однажды иду я в столовую на обед. Прохожу мимо дома наших бухгалтеров – Дмитрия и Екатерины Зрюкиных  и вижу – на крыльце сидит девушка, зажав босую ногу руками и плачет, а под ногой кровь.

          - Что случилось? – спросил я, заходя в калитку.

          - Ногу порубила.

          - Как ты сумела?

          - Дрова колола.

          Вижу, что ступня разрублена глубоко.

          - Где найти бинт или какую-нибудь чистую тряпку?    

          - В доме.

          Забегаю в квартиру, схватываю с постели простыню и отрываю изрядный лоскут.

          - Давай перевяжу.

          - Перевязывай.

          Намотал на ногу самодельный бинт, завязал узлом  и говорю:

          - Сиди здесь и жди меня.

          Побежал на машинный двор, схватил первую попавшуюся машину и назад.

          Подхожу к девушке, беру её за руку.

          - Поехали.

          - Куда?

          - В больницу.

          Усадил я девушку в кабину, сам – за руль, нажимаю на газ и – вперёд.

          В больнице мою раненую куда-то увели, а я уселся на скамейку – ждать. Ждал долго, но, наконец, дождался. Выходит моя пострадавшая, хромает, но её поддерживает медсестра.

          - Рана опасная? – спрашиваю медсестру.

          - Рубанула по ноге хорошо, но рана не опасная. Заживёт быстро. Завтра привозите на перевязку.

          - Хорошо, привезу.

          Помог я раненой забраться в машину, разместился сам и мы, не торопясь поехали. Кручу я баранку, а сам посматриваю на девушку. В суматохе я не рассмотрел, кому оказывал помощь и только сейчас после всех треволнений увидел, что она заслуживает внимания. Не высокая, стройная, привлекательная. Особенно поразили меня, её глаза – тёмные, глубокие; в них были и озорство, и нежность, и пронзительная внимательность, и какая-то тайна.

          - Как тебя зовут?

          - Маша.

          - А как ты попала к нашим бухгалтерам?

          - Я – Катина сестра. Приехала из Кызыла – там учусь в техникуме.

          - Всё понятно. Зачем брала топор, если не умеешь им пользоваться?

          - Я умею, но так получилось.

          Ехал я на грузовой машине по нашему посёлку, спокойно разговаривал с девушкой и не мог я тогда знать, что рядом со мной сидит моя главная женщина, мать моих будущих детей, моя судьба, но случилось именно так. С этого дня я почувствовал, что меня тянет к Маше. Чем она привлекала меня? Трудно сказать, да, наверное, невозможно объяснить словами, житейскими и научными критериями взаимное влечение.

          Я чувствовал какое-то притягательное обаяние Маши и, должен сказать, что это обаяние чувствовал не только я. Его она сохранила на всю жизнь. Везде и всегда она притягивала к себе людей; была в центре внимания в любом месте: за праздничным столом и в магазинной очереди, в вагоне поезда и в салоне самолёта, на городском пляже и у таёжного костра.

          Вспоминается такой эпизод. В 80-х годах поехали мы с ней в Ленинград, точнее, не поехали, а полетели на самолёте, но не сразу в Ленинград, а решили сначала побывать в Москве – она до этого ни разу не была в нашей столице. Показал я ей Москву; ездили мы на метро и на экскурсионном автобусе, много ходили пешком. Побывали и на Красной площади, и в Кремле, успели посетить и несколько музеев; в Мавзолей Ленина она не захотела пойти, да и я, бывая в Москве, ни разу не посетил Мавзолей – не было желания смотреть на забальзамированный труп. Москва Маше не понравилась, и мы уехали на поезде в Ленинград.

          Приехали утром на Московский вокзал, сдали вещи в камеру хранения, вышли на Лиговский проспект и я говорю:

          - Ну, Маша, Москва тебе не понравилась, надеюсь, о Ленинграде у тебя будет другое мнение.

&nb... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2