Байки после баньки. 2 Русские бани

Байки после баньки  

2 часть

Банька в палатке

В этом году Борисыч отпустил нас в ущелье на целых 10 дней. А вместе с выходными две недели получается. Правда, с условием отпустил, что, может быть, через неделю  на работу отзовет. Ну и ладно! Отзовет, так и отзовет. Мы люди не гордые: нам и недели хватит в море поплескаться да в баньке на берегу попариться.

Вот прошла неделя.   Суббота.   В 6 часов вечера ужин у нас по расписанию. Дежурный по кухне - Майор Вихрь. Ну, то есть, Димка Вихров, наш редактор информационных программ. Кашевар из него неважнецкий. Прямо сказать, на всякие разносолы он не мастер. Но каша гречневая со шкварками получилась у него отменная.

Сидим, значит, мы за столом, кашу уплетаем. Вдруг между деревьями на фоне заходящего солнца Степка собственной персоной вырисовывается.  Степка – это внук нашего шефа Степана Борисыча. В этом году Степка окончил, наконец, журфак, и дед взял его к себе в ТРК репортером. Ничего, неплохо справляется с работой. И вообще, Степка – парень свойский.

Ну, вот этот Степка и вырос на горизонте.

- О! – говорю. – Явление Христа народу!

Парни чуть ложки не проглотили.

- А как ты нас нашел? – спрашивает Медведь.

- Очень просто. Приехал в Архипку, пошел на пляж, нашел лодочника и говорю:

- Мне нужно к Генералу Корнилову в ущелье. Знаете такого?

- Как не знать? Иван Алексаныч здесь личность известная. Они каждый год по осени у нас отдыхают.

 Ну, мы сторговались с лодочником на «пятак», он меня прямо сюда и доставил.

- Дороговато взял – 500 рублей.

- Так ведь за оба конца. Лодочник сказал, что бензин нынче дорогой, а лодку надо гнать сюда и обратно. Сюда он меня привез, а обратно пустой пошел.

- Что-то мы моторку не услышали, - сказал Вихров.

- Это потому, что море слегка разыгралось, - объяснил  Вадик. – Вон, видите: приличная волна поднялась.

-Ну да! Удивительно, как это Васильич проскочил по такой волне?

- Ладно, - говорю Степке, - мой руки и садись ужинать. Сегодня у нас каша гречневая со шкварками.

- Что это такое: со шкварками?

- А попробуй, и сам узнаешь.

Каша гречневая (перловая, рисовая, пшенная, пшеничная) со шкварками – это значит, заправленная жареным салом с луком и всякими специями. Вкусно, знаете ли!

Степка миску каши умял и добавку съел. Вообще, все, что в котелке оставалось, доел. Вихрь чайник на стол поставил.

- Вот! - вскочил  Степка. – Я забыл сказать, что дед велел Дмитрию Николаевичу передать, чтоб он в понедельник на работу вышел. В командировку надо будет отправиться.

- Интересно девки пляшут! – воскликнул я. – На работу?! В понедельник?! Мы все должны приехать или один только Вихров?

- Только  Дмитрий Николаич. А меня он вместо него отправил.

- Это, Жанно, чтоб нам  не скучно было, - догадался Медведь.

- Да уж со Степаном Борисычем-младшим нам точно скучно не будет, - заверил я, вспомнив, как однажды  по его милости под Красной Поляной я неделю по горам болтался.

- Эх, - обреченно вздохнул Вихрь. – Жаль, что в последний вечер не получится в баньке попариться!

- Какая там банька? – добавил  Медведь. – Ветерок на берегу приличный задувает. Костра не разведешь.

- Костер-то можно развести, - сказал Димка. – Но не нужно. Упаси бог, еще пожару наделать!

- Кто сказал, что мы сегодня в баньке не попаримся? – воскликнул я. – Еще как попаримся! Здесь-то ветра вовсе почти нет.

- А баньку где мы тут сварганим? В палатке, что ли?

- Именно в палатке. В продуктовой.

Надо сказать, что у нас на поляне в кустарнике между высоченными соснами  стоят две палатки. Одна спальная, в которой мы с парнями живем, а другая – продуктовая. Мы в ней продукты храним, ну, и всякие хозяйственные вещи. Это старая брезентовая  палатка, которая досталась мне от отца. От старости палатка изрядно поседела, потеряла свой военный защитный цвет. А дно так сильно продырявилось, что я вовсе его вырезал.

Лет пять назад поставил я эту палатку на деревянный щит. А под щитом предварительно вырыл яму под железную бочку. Посредине щита выпилил дырку по диаметру бочки наподобие «очка» в сортире. Потом поставил палатку. А бочку накрыл жестью. И камнем придавил. И получился у нас отменный холодильник. Погреб, иными словами. И в этом погребе мы  храним всякие скоропортящиеся продукты.

А палатку как поставил в первый год, так она и стоит постоянно от осени до осени. Никто её не снимает, никто на неё не зарится. Кому нужна старая дырявая палатка?

Вот в этой палатке и решил я сварганить баньку, чтоб проводить на большую землю  нашего Вихря честь по чести.

- Все, братцы! Хватит балясничать! Надо слегка поработать! – сказал я.

И мы вытащили из ямы бочку с продуктами, накидали в яму дровишек и запалили в ней костер. Потом Вадик, Димка и Степка прикатили  бочку, которая находилась  в баньке на берегу, взяли решетку, на которой бочка стояла,  а также бак для холодной воды. Когда костер изрядно разгорелся, на яму положили решетку, а на решетку поставили банную бочку и наполнили её водой, которую натаскали с моря. А в последнюю очередь я заставил Степку сгонять к ручью и принести два ведра воды. Этой водой наполнили бак. Мы поставили его в углу палатки, чтоб не путался под ногами. И все. Осталось только подождать, когда наша баня хорошенько прогреется.

***

…И вот сидим мы вчетвером  после баньки  на камешках возле палатки, чаёк травяной, на можжевеловых ветках вскипяченный, попиваем. Смотрим на волнующееся море, слушаем шум прибоя. Красота!

- Надо бы в палатке костер залить, - сказал я.

- Залил уже, - отозвался Медведь. – Бочку-то будем вытаскивать, или как?

- Зачем? -  говорю. – Пусть все так останется. Теперь у нас баня тут будет. Прямо на дому. А холодильник мы в кустах соорудим. Долго, что ли, новую яму выкопать?

- И то правда, - согласился Вадим. – Погода, вишь ли, с каждым часом портится. Надо бы с берега полиэтилен принести, а то унесет его ветер.

- Какие дела? Вон, Степка сейчас сгоняет и принесет. Нынче полиэтилены просто так под кустами  не валяются.

Степка сгонял и принес.

- По всему видать, завтра придется тебе, Дима, пешком до Архипки шлепать. Волна не уляжется, и катер по такой воде не пройдет, - рассуждаю.

- Подумаешь, пешком! Всего-то пять километров. Первый раз, что ли? Налегке пойду. Возьму сумку с ноутбуком. А барахло вы потом привезете.

- А как это вам, Иван Алексаныч, идея такая с банькой в палатке пришла? – воскликнул Степка.

- Да какая там идея? Просто выход можно найти из любого положения. А на Руси баня – это все. Исстари так было. Поселяется  русский мужик на новом месте и, первым делом, строит не избу и не сарай, а нужник и баню, чтоб тело было свободно от всяких неудобств. А в здоровом теле – здоровый дух, как известно. Мы, вон, в баньке попарились, и душа возликовала. К морю потянулась, к соснам этим. Ветерок приятно задувает! Чудо!

А в Европах цивилизованных сначала крепости городят со стенами в полметра толщиной, а потом дома. А сауны и туалеты строить научились только лишь к XVIII веку.  Ни полета тебе, ни фантазии. Тьфу!

Баню, я вам скажу, где угодно и как угодно смастерить можно. Вот однажды на Урале я видел баню с паровозным котлом.

- С паровоза котел, что ли, сняли? – спросил Вихрь.

- Не-е, с паровоза никто  ничего не снимал. Впрочем, лучше я расскажу вам все по порядку.

Банька на железнодорожной станции

        Было это давно. В году…, страшно сказать, в каком году! Я тогда только-только 1-й курс на журфаке окончил. И был у меня в приятелях одногруппник с Урала. Звали его Павликом. Вот мы сессию сдали. Павлик говорит мне:

- Поехали на каникулы ко мне на Урал! У нас  там природа! Во!  Грибы всякие, ягоды, и трава по пояс! Пойдем с тобой на речку хариусов лучить.

- А что это такое - хариусы? И почему их лучить надо? – спрашиваю.

- Ну, хариус – это рыба. А ловят её не на удочку, а острогой, то есть, гарпуном,  ночью, и на лодке. Поскольку ночью ловят, то подсвечивают фонариком. Рыба на свет сплывается – тут её острогой и хряпают. Очень интересное дело!

Ну, я и согласился поехать на Урал. Стипуху получили, матушка мне еще на дорогу подбросила. И поехали.

Как мы добирались до Павликова дома, это особая история. Как-нибудь потом расскажу. Сейчас я про баню рассказываю.

В общем, живет Павлик с матерью и отцом в каком-то Задрипанске, который состоит из железнодорожной станции и поселка. Станция на горе  находится, а поселок  с горы спускается прямо к речке. Станция и поселок – это как два разных государства. На станции живут, в основном, приезжие работяги, а в поселке – местные рыбаки да охотники. Опять же, на станции находится контора леспромхоза, а в поселке -  контора лесхоза. Павлик сразу меня  просветил насчет разницы между лесхозом и леспромхозом. Это две конкурирующие и враждующие фирмы. Лесхоз занимается охраной и разведением леса, а леспромхоз, наоборот, этот лес вырубает и отправляет либо по железке, либо сплавом весной по речке, когда большая вода. Павликов отец работал начальником участка в лесхозе. Поэтому семья жила в поселке. То есть, за тридевять земель от станции.

Ну, мы на стации вышли из поезда и пошлепали в поселок. Пешком, разумеется. Автобусы и всякий общественный транспорт в поселке этом отродясь не водился. Там, кстати, и личного транспорта в виде легковых машин не встретишь. Ну, разве только у очень крутых пацанов. А так  - все больше мотоциклы, трактора да лошадки. И вовсе не потому, что дорог там нет хороших. Их там и впрямь нет. И вовсе не потому, что людям неохота строить, или средств на эти дороги нет. Просто дороги (в нашем с вами понимании) там вовсе не нужны. Зачем? Там же на  полгода все пути-дороги замерзают. Расчищаются зимники, и, пожалуйста – лучше всякого шоссе.

 Нет, ну, между крупными городами, естественно, имеются нормальные дороги: бетонки или гравийки. А мелким поселкам  они к чему? Все поселки на Урале изначально лепились либо  возле реки, либо возле железнодорожной магистрали. В крайнем случае, к какому-либо  отдаленному поселению протягивалась узкоколейка.

А вот что в обязательном порядке должно быть  у всякого хозяина на Урале, так это ружье, бензопила и моторка. Или, в крайнем случае, весельная лодка.

Ну, это я вам так, для  общего представления об Урале рассказал.

Короче, приползли  мы с Павликом к нему в дом. Мать нас встретила, накормила, напоила. Отдохнули  малость, пошли окрестности осматривать. Природа действительно хороша.

На другой день опять пошли в лес и на речку. Ночью Павлик показал мне, как надо хариусов лучить. Хариусов мы не налучили, а гарпун в речке утопили и сами чуть было вслед за ним не нырнули. Впрочем, вряд ли мы в этой речке утонули бы. Летом  речка здесь, как и все остальные мелкие притоки Чусовой, весьма мелководны. По весне, когда только-только лед сойдет, речки эти – страшное дело! Глубокие, быстрые, по-настоящему опасные. Но мы-то с Павликом уже в июле приехали. На мелководье и на перекатах речку эту и курица вброд перейдет. А на заводях – ничего, и купаться можно, и рыбу ловить. Ну, мы пару дней с Павликом покрутились по лесу и на речке, по поселку побродили, а потом Павлик говорит:

- Пойдем на станцию. Там я тебе такое чудо покажу. Ты сроду такого не видал.

- И что же это за чудо?

- Баня. Это, брат, наша местная достопримечательность. Поставили её ещё в шестидесятых годах, когда строили от нашей станции узкоколейку к горно-обогатительному комбинату. Потом уж и станцию новую построили, и новое депо, и нормальную колею к комбинату сделали, а баню эту оставили в первозданном виде как памятник.

- Чем же эта баня прославилась?

- А вот посмотришь сам и поймешь.

Пошли на станцию.

Деревянный сарай, который станцией называется, прошли, потом то прошли, что  принимают за депо. Идем по шпалам вдоль полотна к тупику. И уже в самом тупике предстает перед нами нечто невообразимое. Представьте себе паровоз. Старый-престарый паровоз  на рельсах стоит. Специально Степану рассказываю: паровоз – это такое средство передвижения по железной дороге, движущееся с помощью пара.

- Знаю, знаю! – замахал Степка руками. Видел я на картинках и в кино.

- Вот и прекрасно! Как известно, паровоз состоит из огромного котла, который впереди, словно огромное пузо, выпячивается. А над этим пузом возвышается в виде головы большая труба. Внизу тоненькие изящные  ноги-колеса упираются в рельсы, по  которым  паровоз бегает. За котлом располагается топка, которая греет воду в котле, а за топкой – кабина машиниста и его помощника. Тут же и кочегар, который  кормит топку углем. За кабиной идет тендер, в котором хранится запас угля, воды и всего, что нужно паровозу.

  И вот стоит перед нами этот старик: пузо выставил, трубу гордо поднял: ни дать не взять – заносчивый франт красуется перед публикой. А рядом с ним, прямо к паровозу притулившись, уселась приземистая черная изба, точно клуша, крылья, лапы и хвост прижала – и сидит. И сделана эта избушка вся исключительно из одних шпал. Стены – шпалы, крыша и пол – тоже шпалы. Двери, правда, настоящие. Но Павлик объяснил, что двери эти уже потом приделали. А поначалу вход в избушку куском брезента прикрывался.

- Что это такое?! -  изумился я.

- Это и есть баня!

- А почему рядом с паровозом?

- Да потому, что из паровозного котла в баню кипяток с паром доставляется. Там от котла через стену трубу провели. Топку в паровозе затопили, вода в котле закипела, кран повернули, и вода  прямо в баню потекла. Закончится в котле вода, паровоз по рельсам к водокачке подгонят, водой котел наполнят и опять к бане доставят. Купайся и парься хоть целые сутки за милую душу!

- Здорово! – говорю. – Кто же всю эту прелесть соорудил?

- Да рабочие, которые  дорогу делали. Понимаешь, когда начали строить узкоколейку, станции здесь еще не было. И депо уже потом здесь построили. Здесь вообще еще ничего не было. Поселок от железной дороги далеко, местность  гористая. А на этом самом месте и вовсе скалы были. Лес со всем его стройматериалом отсюда за тридевять земель.

Ну, рабочих на стройку пригнали, поселили кого в бараке, кого в палатках. О бане, конечно, никто и не подумал. А рабочему человеку без бани как? Решили мужики сами себе баньку сварганить. За бревнами далеко тащиться. Да и доставить не на чем. А шпал сюда навезли  столько, что и на три таких дороги хватило бы. Вот рабочие и решили из этих шпал баню поставить. Баню смастерили. А из чего печку делать? Где котел со всякими причиндалами доставать?

А тут вместо старого паровоза новенький мотовозик  из Чусовой пригнали. Он на дизеле работает. Ну, а паровоз куда? Не на металлолом же сдавать! Тут кто-то и сообразил, что можно паровоз  для банно-прачечного дела приспособить. Вот так и приспособили.

- А сейчас эта баня функционирует?

- Вполне! Только в этом году  кочегар по пьяному делу в бане задохнулся, а нового пока еще не нашли. Ну, баня временно не работает.

- Что, слишком уж кочегарское дело сложное, что не могут найти специалиста?

- Да какое там сложное? Просто  прежнему кочегару не оплачивали его работу. Теперь задарма кто пойдет работать?

                                                          ***

 -  Так что, братцы мои,  не удалось мне в этой баньке попариться, - закончил я свой рассказ.

- А вот я сейчас вспомнил интересную историю насчет бани, - сказал Медведь. – Мне эту историю поведал  мой дальний родственник по материнской линии. Вы его не знаете. Он живет в другом городе. А зовут его Володькой.

Всю жизнь Володька проработал на Северах. Вахтовым способом. То работал учетчиком в Западной Сибири, то  лесорубил на Урале, то был сплавщиком на Енисее. Короче, помотался по белу свету от всей души. В конце концов, вернулся на Кубань и теперь живет в Абинске в собственном домике.

Ну, вот рассказал он мне как-то, как в одном  поселке километрах в двухстах от Оби парился  у одного своего приятеля из бичей прямо в доме.

- А что это такое – «бичи»? – спросил Степан.

- А, ну, это переводится как «бывший интеллигентный человек» сокращенно. Попросту, это всякий бродяга, не имеющий постоянного места жительства и работы.

- Что-то вроде бомжа?

- Ну, бомж – это совсем уж опустившийся  бродяга, который вообще не имеет жилья и работы. А  бич – это все-таки интеллигентный человек. И он где-то работает, хотя и не на престижном месте.

- Понятно.

- Степан, ты, пожалуйста, не перебивай! – попросил я. – А то нить рассказа прерывается. Давай, Вадим, продолжай!

Банька  в тайге

        Как-то раз на одной из многих жизненных дорог встретил Володька случайно  знакомого мужика, с которым на Урале в одной бригаде он лес валил. Поздоровались, разговорились. То да сё – много чего вспомнили. Тут  этот  мужик говорит:

- В Ханты-Мансийске лесорубы требуются. Желательно, чтоб с опытом работы.

- Ну! – сказал Володька.

- Может, надумаешь поехать? Работа – как везде, а зарплата высокая. Еще и северная надбавка.

- А ты сам поедешь?

- Я уже там полгода работаю. Ребята в бригаде классные, и условия хорошие: общежитие, столовая, клуб, кино - и все такое. Через неделю у меня отпуск заканчивается. Если надумаешь, можем вместе поехать.

Обменялись телефонами. Приятель обещал позвонить. На том и договорились.

 К концу недели мужик действительно позвонил и опять принялся прельщать Володьку, приглашая на работу. А Володька как раз в это время без работы маялся. Ну, он и согласился поехать в Ханты-Мансийск.

« Этот самый Ханты- Мансийск, или попросту – Ханты, оказался чуть ли не на краю света: на Севере Западной Сибири. А то место, где мужикова бригада работала – и вовсе у черта на куличках. Километров сто еще на северо-восток пришлось лететь на вертолете. Наконец, прибыли в поселок под названием… впрочем, неважно, как он назывался.  Главное, что это был хантейский  поселок. То есть, там жили, в основном местный народ: ханты. Ханты занимались исключительно охотой и рыболовством. А всю остальную работу выполняли приезжие русские. Лесорубы, сплавщики, трактористы, шоферы, учителя, медицинские  и торговые работники – все они были русскими, которые приехали с «большой» земли. «Большая» земля – это все, что за пределами поселка. Это потому, что сам поселок находился на своеобразном острове. С одной стороны его текла река, а остальные три стороны подпирали тайга и болота. Отрезан был поселок от всего мира этими естественными преградами. Добраться до поселка можно было только по воздуху или по воде в летний период. Зимой по реке прокладывался санный путь. Но по реке хоть летом, хоть зимой добираться до районного центра нужно долго: часов 7-8. Потому и «большая» земля. А сам поселок считался «малой» землей. Общественной бани здесь отродясь не бывало. Прачечной тоже.  Охотники-ханты совсем не имели обыкновения строить бани, потому что не мылись месяцами. Русские, осевшие здесь надолго, строили бани в своих дворах.  Приезжие  либо к местным русским в баню  напрашивались, либо дома в корыте мылись. А лесорубы срубили себе баню прямо в лесу, неподалеку от поселка, откуда они  вырубку начинали.

Ну, вот, прибыли мы в поселок, и я сразу же понял, что жизнь здесь далеко не такая райская, какую мне мой приятель расписал. Общежитием оказался старый  рубленный барак на две длиннющие комнаты с коридором посередине. Поселковая столовая работала с 9  до 5. Обслуживала, в основном, местных жителей. У себя в бригаде мы сами кашеварили по очереди. Клуб в поселке был, но работала там только библиотека. Опять же, книжки читала местная интеллигенция: учителя и конторские работники. Открывался клуб только по вечерам в выходные дни, когда кино крутили. Местные довольствовались телевизорами у себя дома. А зарплата зависела от выработки и плана. Выработаешь план – получишь хорошо. План же определялся на всю бригаду. Кто хорошо работал, кто ни шатко ни валко, а кто и вовсе плохо – получали все одинаково в зависимости от разряда и специализации. Бригадир получал больше всех. Потом на очереди были  вальщики высшего разряда, затем  лесорубы, которые готовили площадки для валки леса, тоже высшего разряда, потом трелевщики, чокеровщики, обрубщики сучьев и ветвей  – и так далее по ранжиру. Трактористы, лебедчики и машинисты кранов и погрузчиков  получали по своему тарифу. Меньше всех получали разнорабочие. У них и разряд был самый низкий, и специализации никакой.

Я работал вальщиком леса, поэтому зарабатывал неплохо, но совсем не так, как  расписывал мой товарищ.

А вот бригадир наш,  действительно, был классный мужик. Каждому в бригаде он был, словно отец родной. Он, как мог, заботился обо всех и о каждом. Ребята искренне уважали его. А я с ним сдружился, когда мы  выяснили, что земляки, да еще почти одногодки.

Несколько раз бригадир приглашал меня к себе в гости. Жил он   в отдельном домике, а не в общежитии. Ему положено было по штату отдельное жилье. Когда я первый раз его посетил, то с удивлением обнаружил, что он большой любитель чтения.  Вдоль стены от пола до потолка бригадир соорудил стеллаж, который полностью был уставлен книгами. Книги он приобретал по почте или в книжном магазине в Хантах, а часть книг с собой привез.

Как-то пришел я к бригадиру в субботу ближе к вечеру. Это было  в начале декабря.

- Ну, что, земляк, попаримся в баньке? – предложил он.

- У тебя, что ли своя баня имеется? – спрашиваю.

- А как же? Такая баня, какую ты сроду не видал. Вот она у меня тут, родная! – и отодвигает ширму, разделяющую кухню на две половины.

Батюшки-светы! За ширмой оказалось  отгороженное  на всю высоту комнаты сооружение, обклеенное клеёнкой. Этакая комнатка типа кладовки. Только внутри этой «кладовки» находилась большая деревянная бочка. В таких бочках у нас на юге на полях возят воду. А здесь, на севере, хозяйки обычно засаливают рыбу, грибы, ягоды и квасят капусту. В барах и кафе в таких бочках продают пиво или квас. Эта бочка точно была из-под пива. Внизу сбоку из бочки торчал кран, от которого под пол тянулась труба.

- Это баня? – воскликнул я.

- Конечно! В баке на печке я нагреваю до кипения воду. На дно бочки укладываю ветки с хвоей. Можно еловые, пихтовые, сосновые или кедровые – какие попадутся. Кипящую воду из бака я выливаю в бочку, наполняя бочку водой  чуть больше половины. Перегородку с клеёнкой я плотно закрываю со всех сторон, чтобы внутри было жарко и собрался пар. Когда вода в бочке слегка остынет, я залезаю в бочку и погружаюсь в воду по шею. Чтобы надышаться хорошо хвойным паром, я накрываю бочку вместе с моей головой махровым полотенцем. И сижу вот так. Вода в бочке подстынет, я добавляю кипятка из бака, который все время стоит на плите. А чтобы бочка не переполнялась водой, я сливаю лишнюю воду с помощью крана. Вода по трубе выливается во двор. Вот и все! Париться в бочке здорово точно так же, как в бане. Попаришься этак – и всю неделю здоровый и бодрый бегаешь.

-  Это хорошо! Но жаль, что эта баня только для одного человека.

-  Ну, в том смысле, что никто тебя не похлещет  веником – это да. Но по очереди могут париться сколько угодно людей. Главное, чтоб воды хватило. Её ведь менять приходится после каждого. Сегодня я воды натаскал много: полный бак на печке и еще две бочки с водой  у меня стоят в сенцах. Короче, нам с тобой на двоих через глаза хватит. Я тебя как гостя, так и быть, первым пропущу.

Попарился я у бригадира в бочке и, действительно, словно на свет заново родился. Такая благодать! Ощущение необыкновенное!

Говорю я Володьке:

- Небось, в банный день у этого бригадира вся кухня в тумане? От пара.

Володька отвечает:

- Ничего подобного. Бочка-то стоит за плотной перегородкой, клеёнкой обтянутой. К тому же, еще и ширма. Жара, конечно, в кухне африканская. Но  за ночь вся жара из квартиры  быстро уходит, потому что отопление печное. Жара уходит, а тепло остается, потому что  дерево хорошо тепло хранит. Не зря же на севере самые лучшие дома  - те, которые из бревен срублены».

                                            ***

- Ну, а потом твой Володька пользовался еще бригадировой баней?

- Я тоже спрашивал. Володька говорит, что после того каждую субботу они с бригадиром банный день устраивали. Иногда еще кого-нибудь в компанию к себе приглашали.

- А после баньки, небось, изнутри еще грелись?

- Ну, это уж как водится. Какая баня без водочки, селедочки и грибочков с солеными огурчиками?

-Эх, мужики!- воскликнул Вихров. -  Неправильная у нас с вами баня получается, если мы только чай с сухариками попиваем. Где водочка, селедочка, грибочки с огурцами?

- Зачем тебе водочка? – говорю. – Сейчас лето.  К тому же, мы на юге живем. У нас тут и без водочки от жары высохнуть можно.

- Не лето, а осень.

- Да у нас и осень такая, как у них лето, - поясняю Вихрову.

- И потом, Вихрь, - поддержал  Медведь, -  где ты там в Заполярье на  можжевеловых ветках чай вскипятишь?

Бани в пустыне, в снегу и в городской квартире.

       - А мы с дедом  в прошлом году в Москву ездили и останавливались у каких-то его знакомых, - вдруг подал голос Степан. – Так вот у этих знакомых  тоже прямо в квартире имеется баня. Они её сауной называют. А дом, между прочим, многоэтажный. Правда, эта баня не на кухне и даже не в ванной находится. Для неё специальное помещение имеется рядом с ванной.

- Ну, сейчас в новостройках не только в Москве, но и во многих городах в квартирах бани  имеются, - заметил Медведь. – Эка, новость!

- В квартирах баня – действительно, не новость, - сказал я. – А что вы скажете насчет того, что наши строители газопровода в Туркмении устроили баню посреди пустыни?

- Чего, чего? – отозвался Вихрь. – Посреди пустыни?  Из чего же они её построили? Из песка, что ли?

- Ладно, - добавил Вадим, - Из песка еще что-то построить можно. А где они  в пустыне воду взяли для бани?

- Рассказываю, - говорю. – Еще когда был Советский Союз, в шестидесятых, или семидесятых годах наши вели ветку газопровода от Каспия  на Ташкент.  Значительная часть этой ветки пролегала через пустыню Кара-Кум. Строить в пустыне что-нибудь – это, я вам скажу, работа не для слабонервных. Жара под пятьдесят, солнце палит, питьевая  вода на вес золота. А тут еще песок во все щели и дырки лезет и внедряется во все человеческие органы. Ад кромешный, а не существование! Местный народ, конечно, к такому своему климату с рождения приучен. А каково русскому человеку? К тому же, и не помоешься  по-человечески. В общем, беда без бани. Построить баню нашему человеку – плевое дело, если есть из чего. А в пустыне из чего смастеришь? Из труб? Так в них свариться на такой жаре можно. А ночью околеть от холода.

И как  же, вы думаете, наши  вышли из положения? Сняли с самосвала кузов и  наполнили его водой, а вокруг кузова со всех сторон развели костры, чтоб вода хорошо нагрелась. Над кузовом еще  навесили тент вроде купола, чтоб  жар не уходил. Вот в этом кузове и купались. А воду где брали? Да вертолетом цистерну с водой доставляли.

- А вы откуда узнали? – спросил Степан.

- Мне мой дядя Ваня рассказывал. Он как раз там работал  сварщиком. Еще он рассказывал, как однажды зимой он с товарищем устроил баню прямо в снегу. Причем, это уже в Заполярье было.

- В палатке, что ли? Или в чуме?

- Нет, именно  в снегу.  Мой дядя, как я уже вам сказал, по профессии газосварщик.  Варил он в своей жизни все и везде. То есть, по всему белу свету поездил. Газосварщики  на любой стройке – самый востребованный народ. Так вот, лет пятнадцать назад отправился он на Ямал. Там на месторождении газовый конденсат строили. Ну, отсюда вахтовым путем направили газосварщиков на эту стройку.

Работали там, конечно, летом. Зимой   на открытой местности не особенно наработаешь. Даже если в рукавицах, то держать на ветру и на морозе маску и горелку не очень приятно. И вот получилось так, что за лето не успели все сделать. Лето ведь там, как известно очень короткое. В мае снег начинает таять. Весна и лето сразу начинается там лишь в июне-июле. А в сентябре уже тундра покрывается первым снегом. В октябре уже хороший снег выпадает и приходят морозы. И лежит этот снег полгода, а с ним и морозы то слабее, то сильнее держатся уже до самого мая.

В общем, не успели сварщики за два месяца все сделать. А к концу года объект  надо было сдать. Ну, остались  мужики на объекте варить по морозцу. В сентябре-октябре  варить еще не тяжело было.  В ноябре уже морозы покрепчали. Да и снегу навалило, мама дорогая! А  на объекте  всего трое газосварщиков.

Тут начальник соседнего объекта звонит начальнику этого объекта, что, дескать, если  транспорт пришлешь, отправлю я к тебе еще двоих парней. У себя они уже все сделали.  Начальник этого объекта обрадовался, стал думать, что отправлять? Вертолет дорого, снегоход троих не возьмет. Остается только «Партизан». Это такой небольшой  вездеходик, вроде УАЗа. Здесь такая машина – просто палочка-выручалочка. Скорость приличная. Особенно, если ровная открытая местность. Но кого отправить на этом вездеходе? Шоферы все при деле, а из сварщиков только один мой дядя умел вездеходом управлять. Вот его начальник и отправил.

А дело было  как раз в обеденный перерыв, когда начальник объявил дяде Ване о том, что ему ехать надо. Дядя только-только в столовку зашел, чтоб плотно пообедать. Но  что такое обеденный перерыв в ноябре  на Ямале? Это значит, что через час уже наступят полные сумерки. Солнце только проглянуло и опять за горизонт уползло. Надо скорей ехать!

 Залил дядя полный бак бензина, взял еще канистру для запаса   и  набрал целую сумку сухого спирта на случай, если по дороге придется прогревать мотор. А свой обед из первого и второго он залил в котелок, закрыл плотно крышкой,  отрезал полбуханки хлеба и три кусочка сахара-рафинада в карман сунул. И вот, что он мне дальше рассказал.

«Поехал, стало быть. Часа через два был уже у соседей.  А соседи, ни много ни мало, в пятидесяти километрах соседствовали.  Подхватил я работников  и собрался назад ехать. А тамошний начальник говорит

- Погода портится, приятель. Оставайтесь на ночь здесь.

- Зачем?

-  Как бы вас пурга по пути не застала.

-  Да тут ехать-то всего два часа. Я думаю,  за два часа погода  не изменится.

-  И чего торопиться-то? Ночью все равно работать не будете. А завтра утром пораньше и поедете.

- Не, я обещал сегодня вернуться.

- Ну, как знаешь. – сказал начальник. Потом добавил:  Возьмите хотя бы с собой лопаты на случай, если заметет дорогу. И еще непременно захватите примус. Вдруг мотор надо будет разогреть.

- Примус  у меня там имеется.

- Это хорошо. Ну, счастливо доехать!

Положили мужики лопаты в кабину и  мы отправились в путь. А заметать стало прилично. Через какой-нибудь час пурга началась, а ветер еще сильнее задул.

Что такое ветер в Заполярье, это знает каждый, кто хотя бы раз там побывал. Иной раз в пургу и на ногах невозможно устоять. Короче, так заметать стало, что не только дороги, но даже друг друга на расстоянии полутора метров увидеть невозможно было. Куда ехать в полутьме? Остановились. Но долго ли устоишь на морозе при шквалистом ветре?

- Прятаться надо, - говорю. – А то замерзнем.

- Ничего, в кабине пересидим, - говорит один мужик.

А другой говорит:

- Надо было все-таки остаться на участке, переждать пургу.

- Надо было, надо! Сейчас надо подумать, как здесь её переждать. Не будем же всю ночь греть кабину мотором. Бензин сожжем, на чем  тогда добираться?

- Ну, значит, надо в снег забираться.

Это дело! Пургу лучше всего в сугробе пережидать. Поставили мы нашего «Партизана» так, чтобы ветер задерживал, вышли из кабины и принялись копать яму в снегу. Из ямы снег выгребаем и под «Партизана» сваливаем. С одной стороны мы снегом заваливаем машину, а с другой ветер. Уже полкабины завалили. И яма приличная образовалась. Докопали до самой земли. Потом  достали  из кабины примус, поставили на дно ямы и запалили. Скоро наша яма изнутри хорошим ледком покрылась. Ну, мы лопаты скрестили на сугробе сверху и бушлаты на них уложили. А сверху еще брезент. Он в этом вездеходе всегда про запас лежит. Получилась хорошая крыша.

А в яме все теплей и теплей становится. Что нам пурга и мороз? Мы еще как только начали копать, вытащили из вездехода канистру с бензином, ведро для воды, мой нынешний обед и  сухой паек, который мужикам на дорогу выдали.

Сидим. Ужин согрели, потом воду вскипятили. Поужинали. В яме уже так жарко стало, что мы разделись по пояс.

- Слушайте! Хорошо-то как! Прямо, как в бане. Жар от примуса, и пар из ведра.

- Ну, так  за чем дело? Давайте париться!

И мы разделись до трусов. Только валенки не сняли, потому что земля холодная. Здорово!

Сидим и друг друга  ремнями шлепаем, поскольку веников банных не прихватили с собой. Кто ж думал, что нам придется в снегу париться? Пошлепаем, пошлепаем, потом снегом оботремся, и опять давай шлепать. Сроду меня столько ремнем не отхаживали.

Так хорошо попарились, что и не заметили, как пурга закончилась. Тут нас мужики  с объекта и разыскали. Оказывается, мы совсем немного не доехали до нашего объекта.

А мужики потом рассказывали: пурга утихла, пустились ребята с объекта  искать нас. Проехали немного. Глядь! Сугроб огромный стоит. Это наш вездеход полностью замело. Ну, а из под сугроба то ли дым идет, то ли пар? И матюки на всю округу разлетаются. Подъезжают: батюшки светы! Пропащие  в трусах и валенках. Хохочут, матерятся  и снегом обтираются».

                                                                                    ***

- Интересная история! – сказал Медведь.

- А примус – это горелка такая? – спросил Степа.

- Ну да. На бензине или керосине   работает.

- Да что говорить? – отозвался Вихрь. – Баню можно где угодно сделать. Даже в обычной ванне или душевой кабине. Главное побольше пару напустить и нагреть банное пространство. И неважно, где ты и в чем паришься? Вся суть в том, что не может наш человек, чтобы не очиститься  телом и душой от всякой грязи. А баня – это чтоб уж от всей души очищаться и набираться новых сил.

- Это верно, - согласились мы и пошли  спать.  Рано утром надо было  Вихрова   провожать.

 Юлия Шулепова-Кавальони