«Ave Maria» Хроника журналистского расследования

- Данил, а ты забыл, что ли, как мы с тобой в октябре к вам домой ездили?

- Что вы такое говорите, Марина Сергеевна? Какой такой дом?

- Мы ездили с тобой в дом к Лапкиной, где ты  проживал.

- А вы ничего не перепутали? Если вы имеете в виду тот дом, в котором я выступал с концертом? Так вы сами потащили меня. Дескать, хорошо заплатят. А я и повелся, как последний лох. Заплатили-то всего пятерку.

- Ты хочешь сказать, Данил, что в том доме ты давал концерт, и тебе заплатили за него пять тысяч?

- Ну да!

- Так, расскажи-ка нам об этом визите подробнее.

- Может, лучше я расскажу? Вы же знаете, как умеют  подростки фантазировать.

- Марина Сергеевна! Сейчас я беседую с Богдановым Данилом, а не с вами. Рассказывай, пожалуйста, Данил!

- Что я должен рассказать?

- Все! Куда ездили, зачем, с кем, что это был за дом, с кем ты там встречался, перед кем выступал?

- Ну, в общем, к нам в общагу пришла Марина Сергеевна и сказала, чтобы я никуда не уходил, потому что я должен выступить в доме какого-то крутого чела. Пообещала, что хорошо заплатят. А мне деньги нужны были, я  на комп собирал. Ну, на точку не пошел, а стал ждать.

- А точка – это что?

- Ну, где я обычно играю. Суббота же была. Самый доходный день. Потом ближе к обеду вот она пришла в комнату и велела прилично одеться. Ну, я оделся, взял флейту, и мы поехали на такси. Подъехали к большому дому.

- Многоэтажка?

- Не-е, частный. Но очень большой дом!

- Смотри, вот здесь снимки частных домов. Какой-нибудь тебе знаком?

- Ну, да! Вот этот! Там еще ворота шкодные такие, сами открываются. Я заметил. Ну, вот мы заехали во двор. Потом в дом пошли. Там народу много было. Я подумал, что какой-то сходняк. Тут смотрю: «баобаба» наша в толпе, и дочки вокруг неё. «Баобаба» как увидела нас…

- Ты хочешь сказать, Лапкина Анна Васильевна?

- Ну да, Лапкина. Она подскочила к нам. Радостная такая! Давай щебетать, типа того, что соскучилась. Я чуть с катушек не слетел. Что ли, в лесу зайцы  передохли? А тут еще девчонки её обниматься полезли.  Это ваще кранты! Думаю, вправду детдом вспомнили и радуются. Потом  «бао..», ну, Лапкина велела девчонкам занять меня и ушла с этой вот…

- Мариной Сергеевной.

- Ага, с Мариной Сергеевной. А девчонки повели меня дом показывать. Там целых три этажа было. Девчонки сказали, что тут их родственник живет. Мне, конечно, по барабану.  Интересно, само собой. Только я ни к чему не прикасался. Думаю, пропадет что-нибудь – на меня  будут всех собак вешать, мол, это я украл. У нас в детдоме часто так было:  в станице случится какая-нибудь кража, сразу на детдомовцев валят. Правда, на  пианино все-таки поиграл. Там у них где-то наверху такое электронное пианино стояло. Я такие только в магазине музыкальном видел. Ну, девчонки пристали, дескать, сыграй. Я поиграл немного. А они принялись фоткать. Кругом фоткали, хотя я их и не просил. Наоборот даже.

Потом все собрались в этом зале, где пианино стояло, и я играл. Публика мне очень даже не понравилась. В музыке, видать, не в теме. Никто и не слушал нормально. Все что-то шептались, вертелись, ходили туда-сюда. Противно было даже играть для них. А тут Лапкина сказала, чтоб все шли вниз, в столовую. Там столько всякой жратвы было! Весь стол завален. Но я почти ничего не ел. И вообще, долго не сидел. Я сказал, что мне ехать надо. Лапкина опять раскудахталась: почему так рано, может быть, я еще немного побуду?  И вообще, мои приятели могут подождать. Ага! Счастье большое мне с ними тут валандаться. А насчет приятелей я ваще не врубился. В общем, один мужик вывел меня во двор, сунул мне в руку пятерку и велел водителю отвезти меня, куда я укажу. Вот и все.

- Скажи, Данил, а ты часто бывал в этом доме?

- Чего?!

- Бывал там до этого визита и после?

- Вы чё, издеваетесь надо мною? Что я в том доме забыл? Не был я там никогда больше и не собираюсь вообще когда-нибудь появляться.

- Хорошо, Данил! Спасибо за информацию! Ты можешь уже идти. А мы тут ещё потолкуем.

- А-а, ну ладно! Пока!

- Ну, что, Марина Сергеевна, вы на это скажете?

- А что я должна сказать?

- Может быть, у вас имеется своя какая-нибудь версия относительно того, что рассказал Данил?

- Какая такая версия? Откуда я знаю, что это за дом, и кто там проживает? Меня попросили доставить Богданова по указанному адресу. Я привезла – вот и все. Что вы на меня так смотрите?

- Я думаю, что можно  вам сказать на этот счет. Но полагаю, что бы ни сказал, все будет впустую. Вы можете, Марина Сергеевна, ответить мне на один простенький вопрос?

- Пожалуйста!

- Скажите, почему вы выбрали профессию педагога?  Вы мечтали сеять разумное, вечное?

- Я не понимаю вашего вопроса. К чему это?

- Ведь вас же никто в пединститут не гнал в шею?

- Да, это был мой выбор.

- Выбрали бы вы себе что-нибудь менее ответственное. Работали бы где-нибудь в бухгалтерии, или, в крайнем случае, в библиотеке. А то ведь сколько юных душ искалечили.

- Что вы себе позволяете?

- Это я должен спросить у вас: что вы себе позволяете, если мальчик не желает даже называть вас по имени-отчеству. Думаю, что мы с вами еще встретимся для более предметного разговора.

- Вы угрожаете мне?

- Боже упаси! Я просто информирую вас о том, что вас могут вызвать в прокуратуру или в суд для дачи показаний.

07.05.2011. Краснодар. Улица города.

- Петя, а ты слышал, как Данил играет?

- К сожалению, не довелось.

- Ну, так пойдем, послушаем. Только не будем подходить к нему близко, чтобы не смущать.

- Это далеко отсюда?

- Рядом с Выставочным залом.

- Неплохое место выбрал.

- Ну, да, богемное. Рядом Музыкальный театр и  Театр кукол. Странно, почему никто из деятелей этой богемы до сих пор не  обратил должного внимания на бриллиант, который сверкает у них под носом?

- А я тебе скажу почему. Во-первых, потому что они просто в упор не видят и не слышат этого музыканта. Никому нет никакого дела до него. Ну, пиликает там какой-то бродяга. Мало их на улице, что ли? Прислушиваться мы не можем.

-  Да чего же тут прислушиваться-то? Тем более, людям с музыкальным слухом?

- Э-э, брат! С  музыкальным или с немузыкальным, а слушать и слышать друг друга мы не умеем. За 20 лет нашей оголтелой демократии люди научились слушать только себя. Тебе приходилось наблюдать со стороны, как обычно люди разговаривают друг с другом?

- Как разговаривают?

- Очень забавно! Зрелище неописуемое. Скажем, встречаются два приятеля где-нибудь на улице. Здороваются, обнимаются, руки жмут. Потом кто-нибудь из них спрашивает другого: «Как дела?» Или: «Как живешь?» Собеседник не успевает рта открыть для того, чтобы ответить на вопрос, как задавший вопрос сам начинает рассказывать о своих новостях и проблемах.  Но первый-то уже настроился на то, чтобы ответить на то, каковы у него дела. И он в тот момент, когда собеседник делает паузу, подробно отвечает на вопрос. Но тот его не слушает. Он выкладывает свои новости. В общем, разговор принимает примерно такой характер:

1-й: «Понимаешь, я сегодня слегка опоздал на работу – всего на пять минут. А шеф набросился на меня, словно я прогулял полдня»

2-й: «… и меня эта стерва вместо того, чтобы спокойно выслушать, стала упрекать бог знает в чем».

1-й: «… понятное дело, что после такого приема я был в расстроенных чувствах».

2-й: «… она, конечно, потом извинилась. А что  толку: осадок-то остался».

1-й: «… представляешь, после этого у меня разыгралась печень».

2-й: « … с моим-то сердцем переносить подобные встряски…» - и дальше все в таком же духе.

Каждый говорит о своем и совершенно не слышит, о чем ему рассказывает собеседник. Да и не нужно ему слышать о чьих-то проблемах. Он торопится свои  свалить на кого-нибудь и успокоиться.

- О, да-а! Картина очень знакомая. Ты прав: мы разучились слушать и слышать, искренне сочувствовать и сопереживать, подстраивая свою душевную струну к струне ближнего. Отсюда и  душевная черствость, и расстройство в отношениях.

- А что касается нашей современной богемы, то большая часть всяких деятелей искусства чрезвычайно ревнива к чужим успехам. Вот  этот гениальный мальчик играет у них под боком. А вдруг он добьется успеха и переплюнет их, заслуженных и народных?  Гляди, потеснит кого-нибудь с Олимпа. Не-ет, пусть уж он лучше прозябает где-нибудь на улице.

- Противно все это!

- Согласен! Но что поделаешь? Борьба за существование.

- Стой! Смотри вперед! Вон там, на той стороне  играет. Слышишь?

- Ага! Давай, еще чуть-чуть подойдем. Что он сейчас играет?

- Это «Адажио» Алессандро Марчелло.

- Чудная вещь!

- Обрати внимание, как он умудряется вести мелодию и одновременно вставлять в неё фрагменты аккомпанемента.

- Действительно! Кажется, что он играет сразу на двух флейтах. Слушай, это что-то удивительное!

- То-то и оно! Понимаешь, аккомпанемент можно сыграть пианисту, органисту, гитаристу или баянисту. Но на скрипке, флейте, гобое и любом другом духовом инструменте – это невозможно. Тут надо играть либо аккомпанемент, либо мелодию. А он умудряется все это совмещать. Это мастерство, мой друг!

- Ладно, пошли! Не будем травить душу. Что ты собираешься предпринимать в ближайшее время?

- Думаю посетить отдел опеки и попечительства.

- Прекрасно! Все, что ты там нароешь, мы приобщим к материалам для прокуратуры. Я полагаю, что у нас уже достаточно оснований для похода туда. Кстати, как у тебя движется работа у нашей фигурантки?

- Прекрасно! Она совершенно не стесняется нарушать все мыслимые и немыслимые законы и предписания.

- Ладно, об этом поговорим позже. А ты  уж сворачивай там  свою деятельность. Я тоже своего Петеньку, пожалуй, отзову. Хотя не думаю, что это будет легко. Представь себе, ему в этом центре понравилось. Что ни говори, а преподаватели там работают неплохо. Дело свое знают.  Жаль, что в скором времени, вся эта  частная лавочка должна будет закрыться.

- И куда тогда пойдут преподаватели?

- Не волнуйся. Хороший специалист найдет себе работу везде. К примеру, учительнице по письму и чтению, которая занимается с Петенькой, я намерен предложить репетиторство прямо у Васи на дому. Вася не против. Я говорил с ним уже об этом.

12.05.2011. Краснодар. Пос. Яблоновский.

- Дэн, ты все ещё держишь на отца обиду?

- Нет, конечно. Он мой отец.

- Ты с ним виделся?

- Нет пока еще. Все как-то некогда. Замотался вконец.

- Так, может, съездим вместе? Он будет рад.

- Давай съездим! Только не сейчас. Страхов завалил меня  всякими неотложными поручениями.

- Что он за человек, этот Страхов?

- Петр, что ли?

- А разве у тебя в компаньонах есть еще какой-то Страхов?

- Петр замечательный адвокат.

- Я не о профессиональных качествах спрашиваю. Каков он сам по себе?

- Замечательный человек!

- У тебя в словарном запасе кроме слова «замечательный» есть еще какие-нибудь определения?

- Искренний, отзывчивый, ответственный, начитанный, честный, добропорядочный. В народе его называют «Держись, братва».

- Ка-ак?!

- Держись, братва. Ну, кликуха такая. Благодарные клиенты так его окрестили в Москве. У него там, в самом начале его адвокатской карьеры очень забавная история приключилась. Сам он об этом скромно умалчивает. А мне эту историю поведала Энни.

- А это кто?

- Энни – шеф-редактор Московского бюро агентства «Ассошиэйтед Пресс». Мы с нею давние приятели. Кстати, именно она меня со Страховым познакомила.

- Так расскажи мне эту историю!

- С удовольствием! Только эту историю я знаю со слов Энни.  А ей еще кто-то рассказал. В общем, что в этой истории правда, а что из области фантазии – никто не знает. Абсолютная правда лишь в том, что итогом этой истории стала кликуха «Держись, братва».

В общем, дело это было очень давно. Наш Петр Алексеевич Страхов был по тем временам просто Петька, юный выпускник юридического факультета. Ехал как-то он в трамвае в свой родной университет, а может, наоборот, из университета. Короче, ехал в трамвае. Тут в трамвай вползают двое малолетних карапузов  цыганской наружности. Вернее, малыш 5-6 лет и малышка 7 – 8  лет. Устраиваются  у входа в начале вагона и принимаются громко петь нечто очень популярное в то время. Исполнивши свой вокальный шедевр, ребятишки пошли  вдоль вагона собирать аплодисменты. Через пару-тройку дней Петя опять встретил в трамвае этих артистов, занимающихся этим же ремеслом. И чуткая Петина душа дрогнула. После третьего концерта Петя вышел из вагона вместе с певцами, остановил их и завел с ними беседу на предмет того, кто они и почему промышляют таким образом?

Сначала ребятишки, конечно, упорно отказывались давать интервью, потом принялись безбожно врать. Но Петя  привел малышей в «Макдональдс» и прилично покормил, после чего, разомлев от сытной пищи, малыши разговорились и поведали свою невеселую историю. Выяснилось, что ребята вовсе не цыганчата. С цыганами у них вообще ничего общего не было. Они были чеченцами. Во время 2-й чеченской кампании родители ребятишек погибли под завалами дома в Грозном в результате артобстрела. Самих детишек вытащил из-под завалов русский офицер. Потом он привез малышей в Москву и поселил у себя в квартире, где он жил с матерью. Определить малышей куда-то законным образом  этот офицер не успел, так как у него закончился отпуск, поэтому парень договорился с каким-то чиновником, чтобы тот позаботился о сиротах, оставил детей на время с матерью, а сам опять уехал в Чечню. Чиновник  приказал матери офицера никуда детей не отпускать и обещал в скором времени определить детей в детдом. Но тут матери пришло извещение, что сын её погиб в Чечне. Она собралась и поехала хоронить сына, а детям наказала сидеть дома и ждать  её возвращения. Пока она ездила, чиновник пришел за детьми и повел их в какое-то учреждение. Там он детей оставил, а сам уехал по делам. Дети ждали, ждали, потом вышли  из учреждения и пошли искать дом этого офицера. Понятное дело, что заблудились. Добрели до какого-то вокзала. И там познакомились с мальчишками постарше, которые тоже бродяжничали по городу, занимаясь самым различным промыслом. Мальчишки привели малышей к «страшному и лохматому дяденьке». Тот распорядился устроить ребят в одном из заброшенных вагонов,  в котором ютились бродяги, бомжи и прочий неустроенный народ. Детей накормили, обласкали и посоветовали им  самим зарабатывать на пропитание.  А поскольку вся «вагонная» ребятня промышляла в основном попрошайничеством или исполнительским искусством, то наши бедолаги избрали  артистическое поприще, обнаружив в себе склонность к этому виду деятельности.

- И много они  зарабатывали за день?

- По-разному по их словам. Но из  своего заработка значительную  долю они отстегивали этому самому «страшному  дяденьке». В общем, жилось им несладко. Вот на эту пору и повстречался им наш Петя. Выслушав грустную историю, Петя повел детей в студенческую общагу, где жил сам, обучаясь в универе. Поселил в своей комнате и принялся вместе со своими сожителями по комнате  устаивать судьбу этих малышей. Пока хлопотал насчет устройства их в детдом или интернат, «лохматый» каким-то образом узнал, где находятся дети, и выкрал мальчика из общежития. Как он выкрал и зачем, этого никто не знал. Петя, конечно же, поначалу был в трансе от случившегося, но потом рассердился. Очень рассердился на «лохматого» и на всю его компанию, «Ну, держись, братва!» - в гневе воскликнул он и поклялся положить свою жизнь, но найти мальчика и покарать похитителя.

- Ну, и нашел?

- Разумеется! Как рассказала Энни, Петр поставил на уши всю чиновничью Москву в ходе своих поисков, но свою клятву сдержал. Детей, в конце концов, определил в детдом, а лохматого босса бродяг засадил в тюрьму за похищение ребенка. Когда Страхов определился со своей юридической деятельностью и поступил в коллегию адвокатов, он всерьёз занялся проблемой бездомных детей и малолетних правонарушителей и преступников. Он их защищал, устраивал их судьбу, многим помог стать на ноги. Вот малолетняя московская шпана и прозвала  его «Дядя Петя – держись, братва». Говорят, что, приступив к очередному делу, непременно восклицает: «Ну, держись, братва!». А потом копает так, что «братве», обижающей детей, действительно приходится только держаться или сразу же сдаваться властям. Так что, Оленька, если наш Держисьбратва взялся за дело Данилы Богданова, то непременно доведет до конца.

16.05.2011. Краснодар. Прокуратура.

- Ну, что ж, уважаемый Петр Алексеевич, я внимательно ознакомился с представленными вами документами, касающимися дела несовершеннолетнего Данилы Богданова, и пришел к выводу, что этих материалов вполне достаточно, чтобы принять их к производству. Я уже подготовил постановление о прокурорской проверке. Сегодня подпишу сразу же, как только вы ознакомитесь с моими рекомендациями и  представите заявление самого Богданова, как мы с вами договаривались.

- Да, я принес это заявление.

- Отлично! Тогда я предлагаю к действию следующее. Первое: создание группы  для проверки. В группу я привлек двух замечательных следователей, а также включил вас. Думаю, что трех человек вполне хватит.

- Скажите, а журналиста Дэна Маркуса можно включить в эту группу?

- К сожалению, нельзя. Он не является гражданином России. А наша проверка не входит в категорию международных. Но в ходе работы вы вполне можете использовать услуги Маркуса по своему усмотрению. Это законом не возбраняется. Теперь относительно предмета проверки. По этому поводу я уже дал указание вашим будущим  партнерам. Сейчас я приглашу их сюда. Вы будете проверять все, что касается банковских  счетов Богданова. Весь путь их движения от открытия вклада до сегодняшнего момента. Одновременно с этим вы  проверяете историю опекунства и законности соблюдения всех прав и интересов ребенка-сироты. Что касается этого  дела, то  не вам мне что-либо подсказывать. Уж вы-то на этих делах собаку съели.

Что касается нынешней предпринимательской деятельности гражданки Лапкиной, то в рамках данной проверки мы не можем заниматься этой стороной жизни Лапкиной. Тут надобно открывать отдельную проверку. А пока предпринимательницей пусть занимаются налоговики. Я уже направил им предписание. Думаю, что ваши с Маркусом наблюдения очень пригодятся налоговой инспекции. По итогам их проверки мы в дальнейшем можем определить наши действия. В любом случае, от нас эта бизнес-леди теперь никуда не уйдет. За что вам, конечно, огромное спасибо! Ну, что, будем знакомиться с коллегами по работе. Я приглашаю.

17.05.2011. Краснодар. Гостиница.

- Дэн, я думаю, тебе пора уже сворачивать свою педагогическую деятельность.

- Да я еще на прошлой неделе свернул.  В субботу зашел к Лапкиной в кабинет и попросил расчета. Слышал бы ты, как она орала.

- Чем же ты её рассердил?

- Тем, что потребовал полный расчет. Видишь ли, когда я заявил ей, что нашел себе более прибыльную работу, она без всяких комментариев выдала мне 3000 рублей. Я спросил: «Почему только  три  тысячи?» Она ответила, что по договору я получаю третью часть заработанного. Я провел 20 групповых занятий. 450 рублей Лапкина умножила на 20, получилось девять тысяч. Третью часть от этой суммы она мне и выдала.

Я  не согласился с такой арифметикой. «Во-первых, - напомнил я, - вы со мной никакого договора не составляли. Во-вторых, помимо двадцати групповых занятий я провел ещё восемь индивидуальных с её дочерьми. Индивидуальное занятие у вас стоит 500 рублей. И за эти занятия вы должны мне третью часть». «Я думала, что с моими девочками вы позанимаетесь бесплатно», - заявила она. Я возразил, объяснивши, что мне все равно, чьи дети. Занятия-то я проводил. Лапкина скривила морду, но полезла в стол и вытащила еще полторы тысячи рублей.

Я взял эти деньги и заявил ей, что она должна мне еще 31 тысячу  рублей. А потом спокойно объяснил, что она выплатила мне деньги за 20 занятий с одним ребенком. А я занимался с тридцатью четырьмя детьми. И я заработал центру 102 тысячи. Третья часть – моя. И вот тут она принялась орать и обзывать меня последними словами. А затем, заявив, что не даст мне ни копейки больше, потребовала, чтобы я немедленно убирался прочь. «Кто ты такой, чтобы требовать у меня что-то?!» - провизжала она, выскочив из-за стола. Я предъявил ей  паспорт журналиста-международника и сказал, что если бы она с самого начала знала, кто я такой, то точно повела бы себя намного скромнее. Ну, и чтобы она совсем уж успокоилась, заявил, что весь  наш диалог я записал на диктофон. Как журналист я имею на это право.

Что с нею стало  потом, мне уже было не интересно.

16. 06. 2011. Краснодар. Прокуратура.

- Поздравляю вас, дорогие коллеги! Вы провели колоссальнейшую работу, причем, в очень сжатые сроки. Молодцы! Четко, грамотно, оперативно. Теперь у нас есть все основания  для передачи этих материалов в суд. С судьей я уже сегодня разговаривал.  Со стороны  обвинения выступать буду я сам. С делом я уже полностью ознакомился. Вы, уважаемый Петр Алексеевич, естественно, будете представлять потерпевшую сторону, поскольку мы не  можем  задействовать  мальчика в судебном разбирательстве. Защиту Лапкина уже нашла себе. С нею я имел беседу. Ведет она себя, прямо сказать, воинственно. Но у неё нет ничего против очевидных фактов. Задержания  до суда я не стал требовать, но все движимое и недвижимое имущество решением суда  на прошлой неделе было арестовано до конца судебного разбирательства.  И сразу  же приставы произвели опись этого самого имущества. Верите ли, коллеги, только вчера закончили. Там у неё приобретенного с начала 2009 года столько набралось! Честное слово, даже поверить трудно. Частный дом в Краснодаре, частный дом в станице Горской, квартира в новостройке для матери, офисное помещение в Краснодаре, две легковых иномарки и один внедорожник. Про всякую мебель и технику и говорить не стоит: все очень дорогое и в большом количестве. Запасалась бабенка основательно. Чтоб и на детей, и на внуков, и на всех родственников хватило. Но на себя оформила только офисное помещение. Спрашивается, почему? Потому что рыльце в пушку. А вот в каком пушку, нам с вами и надлежит доказать на суде. Материалов и свидетельских показаний предостаточно. Важнейшим документом является признание инспектора Черноморского отдела по делам опеки и попечительства Семеновой Тамары Сергеевны, которая выдавала Лапкиной фиктивные разрешения на получение денег со счетов Богданова. Она же и оформила на Лапкину и опекунство. А это серьезные основания для того, чтобы  привлекать её как соучастницу преступления. К сожалению, мы не можем привлечь к ответственности социального педагога училища Гурову М.С.. Но думаю, что суд вынесет частное определение на её счет и направит в министерство образования.

Петр Алексеевич, вам я особо благодарен! Прошу вас  задержаться в Краснодаре до суда. Еще есть кое-какие нюансы, которые мы с вами должны отрегулировать. И еще я хотел бы, чтобы вы организовали мне встречу с мистером Маркусом. Разумеется, в неофициальной обстановке. Я просто считаю своим долгом выразить ему свою признательность  за помощь, которую он оказал нашим правоохранительным органам.

- Спасибо! Я непременно передам ему вашу просьбу!

14.07.2011. Краснодар. На улице города.

- Вот, собственно, и все, Дэн. Как говорится, справедливость восторжествовала, порок наказан. Процесс хоть и затянулся слегка, но прошел без сучка и задоринки. Как адвокат обвиняемой ни старался выставить Лапкину жертвой обстоятельств, суд был целиком на стороне прокурора.

-  А как иначе? Какая она жертва? Хищница, стервятница, жрущая  беззащитных сирот.

- Да уж, она ведь не только Данилу обокрала. В течение всех лет работы в детдоме она  с помощью своей подельницы обворовывала многих детей, снимая с их счетов значительные суммы.

- С другой стороны, куда смотрели надзорные органы? Неужели, никто ничего за столько лет не обнаружил?

- Кто  знает? Может, и знал кто обо всех аферах в детдоме. Да ведь у нас как бывает? Кто-то не желал связываться с агрессивной преступницей, по принципу «себе дороже», кто-то не мог, поскольку находился в зависимости от неё, а кого-то, возможно, она прикармливала. Ну да, ладно! Этому делу мы положили конец.

- Что дали-то ей, ты так и не сказал. Я не смог прийти в суд на оглашение приговора, поскольку ждал врача для бабуни. Гипертония, а лечиться серьезно не хочет. Вот и приходится время от времени вызывать «скорую». Как только Оленька все эти годы выдерживала бабушкино упрямство насчет болячек?

- Наверное, поэтому она и пошла учиться на медика, чтобы лечить бабушку прямо на дому.

- Я тоже так думаю. Так что там с приговором?

- Лапкиной пять лет общего режима с полным возмещением ущерба. Семеновой – три года. И это с учетом всех смягчающих обстоятельств.

- Какие еще смягчающие?

- Ну, ты же знаешь,  Лапкина – многодетная мать. У неё имеются несовершеннолетние дети. У Семеновой тоже. Но и этого срока, я думаю, им хватит для того, чтобы серьезно подумать о своем образе жизни.

- Ага! Горбатого могила исправляет. А что с возвращением денег?

- Ну, сразу, скорее всего, Даниле не возвратят его деньги. У Лапкиной на счетах ничего нет: все вложила в недвижимость. Но, поскольку вся недвижимость и движимость арестована, то, скорее всего, будет производиться аукцион по продаже всего имущества. Мы этот вопрос с прокурором уже обсуждали. Ждали решения суда. После вхождения решения в силу  мы вплотную займемся этим делом. Думаю, что после продажи всего, что у нее там есть, хватит и на возмещение ущерба, и её детям на хлебушек с маслицем.

- К тому же, она сама, скорее всего, отсидит две трети и освободится по УДО.

- Ну, это от её поведения будет зависеть.

- Ты Моцарту не сообщил еще о результатах суда?

- Нет еще. Мы вместе пойдем к нему. Ты лучше скажи, какую это особу ты встречал возле меда вчера?  Очень  миленькая девушка, как я заметил.

- Это моя сестренка Оля.

- Ах, так это она и есть – твоя замечательная сестра?  Я именно такой и представлял её. Познакомишь?

- Ого! Прямо с места в карьер. Она  еще молодая для амурных дел.

- Молодая, это как?

- Ей всего 22 года. И у неё еще даже парня не было.

- Вот я и стану ей парнем.

- Да ты же старый.

- Чего? К твоему сведению, я младше тебя на два года. Мне еще нет и тридцати. Для твоей сестренки самый раз.

- Ну, ты и прохвост!

- Так познакомишь?

- Слушай, вы  с нею сговорились, что ли: познакомь да познакомь. Она тоже мне всю плешь проела насчет тебя.

- Ну, вот, видишь, у нас с нею обоюдный интерес.

- Раз интерес, то я покоряюсь. В субботу мы с нею поедем к отцу в Тимашевск. Ты можешь к нам присоединиться.

-  Лучше, чтобы вы ко мне присоединились. У меня же машина, а у вас машины нет. Я могу вас прокатить с ветерком туда и обратно.

- О, кей! Мы поедем на твоей машине. Это будет здорово!

- Кстати, помнится, ты рассказывал, что наш Моцарт родом из Тимашевска. Его же оттуда в Черноморский детдом доставили?

- Ну да! Точно! Я все собирался туда съездить, да из-за этих судебных дел как-то не сподобился.

- Давай, мы сделаем так. Я заброшу вас к вашему папеньке, а сам проеду по адресу. Возможно, что и разузнаю о додетдомовской жизни нашего подопечного. Адрес-то у тебя есть?

- В том-то и дело, что нет. Известна только улица. А дом, как мне сказали, находился где-то в начале улицы.

- Ладно, давай название улицы.

- Колхозная.

- Я прошвырнусь по этой самой Колхозной. Может, что и выясню. А потом заеду за вами, и мы вернемся в Краснодар.

- Отлично!  Что ж, теперь пошли искать нашего музыканта. Надо же  выдать ему отчет о результатах суда.

23.07.2011. Краснодарский край. Трасса «Староминская-Краснодар».

- Вообще-то, Петр Алексеевич, я жду с нетерпением, когда ты начнешь мне рассказывать о результатах своих изысканий на улице Колхозной.

- Дэн, может быть, мы все-таки доедем до Краснодара? В гостинице в спокойной и непринужденной  обстановке  я все тебе и расскажу. Все-таки я за рулем. Я должен за дорогой следить, а не болтать.

-  Сюда ехали, так ты трещал, как пулемет, хотя тоже должен был следить за дорогой. Рассказывай-ка, голубчик, что ты там нарыл? Ольге тоже, я думаю, интересно будет послушать.

- Ну, если ты настаиваешь.  Только не перебивай, пожалуйста, я уж буду со всеми подробностями.

- Валяй!

- Как нам с тобой было известно, дом, где жили бабушка с внуком Данилой, в 2001 году сгорел по невыясненным причинам. Бабушка погибла при пожаре, а Данилка в это время был на занятии по музыке.

- Петя, я все это уже знаю. Давай, рассказывай по существу!

- Я же просил тебя не перебивать! А то я потеряю нить рассказа. Я начал с пожара, потому что именно пожар и стал отправной точкой моих поисков. Я поехал в начало улицы и принялся обхаживать все дворы подряд, спрашивая людей, помнят ли они что-нибудь о пожаре, случившимся 10 лет назад?  В одном из дворов какой-то немолодой мужик вспомнил об этом происшествии и указал  адрес, где стоял сгоревший дом. Понятно, что на месте сгоревшего дома сейчас стоит новый, что в доме живут совершенно посторонние  люди, которые, естественно, о прежних хозяевах участка ничего не знают. Как они сказали, им действительно в местной администрации выделили просто пустой участок, на месте которого когда-то стоял дом. Дом сгорел, участок расчистили и выставили на продажу. О бывших владельцах знают только то, что знает администрация и  все соседи. Ну, и посоветовали мне либо обратиться в администрацию, либо поспрашивать соседей, которые живут здесь давно. В администрацию я не поехал, потому что суббота. Поэтому продолжил обход соседей.

В одном  дворе на другой стороне улицы женщина рассказала, что хорошо знала мальчика, поскольку  тот играл с её сынишкой, который был одних лет с мальчиком. Дети постоянно вертелись у неё во дворе. Еще эта женщина вспомнила, как Данилкина семья  поселилась в этом доме. Семья состояла из двух женщин и  Данилки. По словам словоохотливой соседки я узнал, что дом,  который впоследствии сгорел, был совсем не пригоден для жилья. По сути, это был не дом, а саманная хата, в которой много лет никто не жил. По слухам, семью вселили в эту хату, потому что молодая женщина устраивалась работать в местную музыкальную школу учительницей.  Ей как молодой  специалистке  на селе полагалось жилье. Вот и предоставили ей то, что никому не нужно было. Но женщины  сразу же  принялись благоустраивать свое ветхое жилище. Иногда они обращались к соседям за чем-нибудь для ремонта. А к этой женщине, с которой я разговаривал,  они обращались чаще всего. Осенью молодая женщина заболела, на работу не вышла, а потом и вовсе умерла. С ребенком осталась бабушка. И прожили бабушка с внуком еще в этой хате года три до самого пожара.

А еще рассказала эта соседка, что фамилия у мальчика вовсе не такая, какую я назвал, а другая. «Как! – изумился я, - разве их фамилия была не Богдановы?» «Да нет же, - ответила женщина, -  другая. А Богдановым называли мальчика по имени его матери. Мать звали Богданой. Вот про мальчика и говорили: Богданов сын. То есть сын женщины по имени Богдана»…

Что с тобой, Дэн? Ты что?!

- Останови машину!..

24.07.2011. Краснодар. Пос. Яблоновский.

- Ну, брат, напугал ты нас с Олей капитально!

- А что такое было?

-   Отключился ты – вот, что было.   Я было стал тебя в чувство приводить, а ты – ни гу-гу.  Ну, я вытащил тебя из машины, давай откачивать. Оля  «скорую» вызвала. Благо,  что мы уж возле Краснодара были. Да  и то, когда я второй раз  звонил,  заявил, что ты очень важный гражданин США, и если помрешь у нас здесь, в Краснодаре,  то будет большой международный скандал. Быстро пригнали реанимобиль. Всю дорогу старались избежать международного скандала. Повезли в краевую больницу. Но по дороге я уговорил врача  привезти  всех сюда. Подписал  бумагу – и вот мы здесь. А ты чего это отключился? Может, я сильно машину гнал?

- Нет, Петя, это была она.

- Кто? Где была?

- Богдана – мать Данилкина. Она та самая женщина, которую я ищу.

-  Н-ну…  погоди! Может, все-таки и не она. Мало ли? Хотя имя, конечно, редкое.

-  Она это, она! Я чувствую. Еще музыкальная школа. Она же  музыке училась. Вполне могла преподавать. Да и по времени все сходится.

- Ну, брат, проверять все  равно надо.

- Выходит, Петя, это я Данилкин отец?

- С чего это ты взял?

- С того, что когда мы с Богданой расстались, она ждала ребенка.

- Ну, ты даешь! То-то я смотрю, что вы с Данилкой похожи. Думал, что совпадение. А оно, значит, вот какие дела!  Анализ  на  ДНК вам нужно сдавать – вот что! Тогда и  будем думать, что почём.

- А если подтвердится, что я ему скажу? Что будем делать-то?

- Во, чудак! Радоваться будем! Такого сына обрел! Но пока  обо всем этом – молчок! С анализом ДНК я сам все устрою. А сейчас поднимайся! Нечего вылеживаться. Вон, бабушка с Олей возвращаются.

- Откуда?

- С рынка. Они с утра на рынок погнали, а меня с тобой нянчиться оставили. А бабушка у тебя – мировая женщина!

- Это без комментариев!

- Ну, тогда все понятно.

30.07.2011. Краснодар. Общежитие училища.

- Моцарт, что я вижу?! Скажи мне, уважаемый маэстро, где это можно записать о том, что ты сидишь в общаге в самое прибыльное для твоего бизнеса время, да еще держишь в руках учебник?  У меня  галлюцинации, обман  зрения, или в Антарктиде созрел огурец? Чего смеёшься, негодный мальчишка? Немедленно швыряй учебник под кровать, хватай флейту и отправляйся на работу! И тогда я поверю, что имею дело с Моцартом, который не признает никакого дела, кроме музыки, ненавидит всякое учение и совершенно не собирается «махать на стройке топором».

- Ха! Я, может, пересмотрел свои взгляды!

- Не смеши меня, Моцарт! С какого перепугу ты стал бы пересматривать свои взгляды?

- Мне дядя Петя сказал, что я должен сдать все «хвосты», чтобы меня могли перевести в музыкальное училище. Он договорился с директором.

- Ну, раз дядя Петя сказал, тогда конечно! Какие могут быть комментарии? А сожители твои где?

- Какие сожители?

- Ну, в комнате которые с тобой живут. Ты же не  один здесь в комнате.

- Так ведь каникулы уже у всех. Люди сдали все и по домам разъехались.

- А ты, стало быть, остался. Один. И все лето собираешься тут торчать?

- Ну, не знаю.  У меня разве есть варианты?

- А если бы был дом, поехал бы домой?

- Конечно. Но ты же знаешь, что никакого дома у меня нет. Что спрашивать-то?

- А если бы я тебя пригласил к себе домой, поехал бы?

- Но ты же не приглашаешь?

- Тогда я тебя приглашаю. Поехали, Моцарт, ко мне домой!

- Куда? В Штаты, в Питер, в гостиницу?

- Я сказал: домой. У меня в Краснодаре живут родственники: бабушка и сестра. Они живут в доме. Их дом – это и мой дом.

- А сейчас там кто?

- Как кто? Моя родная бабушка и сестра Оля.

- А-а, эта такая красивая девушка?

- Ага, значит, и ты попался ей на крючок?

- А кто еще попался?

- Твой обожаемый дядя Петя. С некоторых пор он тоже стал чувствовать в нашем доме себя как дома. Так что у тебя, маэстро, будет хорошая компания. Ну, так что, поехали?

- На чем поедем?

- На машине, приятель. Вон, там под окнами стоит машина твоего любимого дяди Пети. Устал, небось, ждать  нас.

- А как же  учебники?

- Можешь швырнуть их под кровать, а можешь взять с собой. Но я лично швырнул бы.

- Нет, я все-таки поставлю их на полку.

30.07.2011. Краснодар. Пос. Яблоновский.

- Боже мой! Счастье-то какое! Наконец-то мне внука долгожданного привезли! Я уж думала, что помру, так и не увидевши тебя, мой золотой! Иди ко мне, Данилка! Я прижму тебя к сердцу! Экой ты большой вырос! А рожа-то точно наша: комаровская.

- Да подойди ты, пень, к бабушке! Чего уставился-то? Это же твоя родная бабушка.

- К-как, родная? Моя б-бабушка умерла.

- Умерла, мой мальчик, другая – мамина мама. А это  бабушка твоего отца.

- Господи! И вихры такие же, как у батьки, и глазищи – весь портрет! Неужто, никто не мог увидеть и сразу сообразить?

- Ну, Антонина Михайловна, кое-кто видел и соображал. Да вот я, кстати, результаты анализов ДНК приготовил. Ты, Дэн, хотел удостовериться? Пожалуйста, можешь ознакомиться!

- Ч-что это все значит? Вы  это… меня разыгрываете?

- Никак нет, мой мальчик! Все очень серьёзно. Я же сказал тебе, что это твоя родная бабушка. Я еще никому так безбожно не врал.

- А отец мой где?

- Вот он, твой отец!  Собственной персоной!

- Ты…  ты… ты мой отец?! Нет, это неправда! Неправда! Вы всё врёте! Вы смеётесь надо мной! Зачем?!  Зачем?! Отпустите меня! Отвезите меня обратно! Я не хочу! Я ничего не хочу!!!

- Ты куда, Данилка? Стой! Стой, Моцарт! Послушай!

30.07.2011. Краснодар. Пос. Яблоновский.

- О, господи! Кто же мог подумать, что он так отреагирует?

- А ты думал, что он сразу кинется тебе на шею с объятиями?

- Н-нет, но … все- таки… так!

- Это, наверное, у всех Комаровых в роду: чуть что – обморок или стрелой на улицу.

- Как ты думаешь, он его уговорит?

- Кто, Петька-то? Да он кого угодно уговорит. И потом Петр для Данилки –  господь бог, святой апостол и высший авторитет в одном лице. Не плачь, бабуня! Петя приведет  его.

- Господи, бедный мальчик!

- Кто: он или я?

- Оба. Что мне с вами делать?

- В угол их надо ставить, бабушка!

- А вот и мы!  Кого это, Оленька, вы собираетесь в угол ставить?

- Всех! Пойду я лучше на стол накрывать. А вы тут без меня  разбирайтесь, как хотите.

- Иди сюда, внучок, что я тебе скажу! Ты вот расстроился тут шибко из-за чего? Из-за того, что перетерпел в жизни много, что обманывали тебя частенько  недобрые люди. Вот ты всякую веру и потерял. И нам нынче не поверил. А мы тебе истинно родные люди. Вот, гляди, фотографию: батька твой каким был в твоем возрасте. Прямо совсем, как ты.  А  что не могли тебя долго найти, так не наша в том вина – так все сложилось. Но что было, все в прошлом. А теперь у тебя есть мы, а у нас есть ты. А я теперь и помереть могу спокойно с мыслями, что вы все в кучку собрались.

- Бабуня, давай не будем о смерти говорить! Тебе еще женить нашего малого надо!

- Ты помолчи! Я знаю, что говорю. У меня тоже душа изболелась. Оленька  расскажет, небось, сколь я слез пролила по всех вас. Как вспомню кого из вас, так и плачу. А тебя, мой родимый, я ведь видела, когда ты совсем маленький был. Тебе два  годика было на то время. Я втихаря от Танечки, когда она еще жива была, отыскала в её бумагах новый адрес Богданочки, ну, этот, Тимашевский,  да и поехала по адресу.

- А откуда у мамы был адрес?

- Так она, видать, потихоньку держала связь с твоею девочкой. Может, чем и помогала. А уж про Данилку-то знала точно.

-  Почему же ты мне про это сразу не сказала?

- А ты спрашивал? Вот я собралась да и поехала по адресу. А Богданочку-то бог уж забрал к себе. Я Марии Кирилловне, ну, бабушке твоей, говорю, мол, переезжайте к нам. Чего вы будете тут одни куковать? А  она  говорит: «Не могу стеснять вас. А свой дом, хоть и плохонький, да свой. Да и Богданочку я тут схоронила. Уж мы как-нибудь с Данилкой проживем». Ну, я поцеловала тебя, поплакала, да с тем мы и распрощались. А потом в другой раз приехала туда, а там ни дома уж не было, ни Данилки, никого. Ох, как долго я тужила да корила себя, что не забрала вас с собой в первый раз.  Я-то все время считала, что и ты вместе с бабушкой на том пожаре погорел. А когда Петя с Оленькой рассказали мне, что ты жив-здоров, все  глаза проглядела, ожидаючи. Словно на свет заново народилась. А ты, вона как, внучок! Бежать от меня удумал. Иди-ка сюда, шельмец, я вихры твои приглажу! И из дома теперь ни в какую общежитию не отпущу!

- Бабуня, осенью ему все равно придется уехать в Москву учиться.

- Это еще зачем? Здесь, что ли, учебы мало?

- Здесь, бабуня, он на строителя учился, а ему хочется музыкантом стать.

- Господи! Да  что же это творится?  Неужто,  и наглядеться не дадут?

- Бабушка, не плачьте! Честное слово, до осени я и сам  никуда не уеду. Только я все равно никак не могу врубиться: то никого не было, а то  сразу куча родни.

- Такое бывает, маэстро.

- Ах, милые вы дети мои! Заболтались мы тут, а Оленька, я чаю, давно уж на стол накрыла. Пойдемте-ка за стол да и пообедаем, чем  бог послал.

- Постойте! Я хочу, чтобы Данила окончательно поверил нам. Я тут приберёг одну уникальную запись. Шестнадцать лет назад я записал это на кассетник, потому что просто не мог не записать. А потом эта запись хранила мои чувства, утешала в дни тяжелых испытаний и вселяла надежду на скорую встречу с моей самой большой любовью. Слушайте же! Это «Аве Мария» Джулио Каччини…

- Мама!!! Мамочка! Я вспомнил! Вспомнил! Это моя мама поет! Это молитва! Мне бабушка включала…

… «Тише, внучок! Слушай! Это поет твоя мама».

«Это здесь написано, где ты включила?»

«Да, мой дорогой! Только ты пока помолчи и послушай».

«Бабушка, а как называется эта песня?»

« Аве Мария». Только это не песня, а молитва».

«А что это такое, молитва?»

«Это когда молят о чем-нибудь. Очень сильно просят».

«Бабушка, а где мама поет?»

« На сцене. Она выступала в концертах, когда училась в институте».

«А почему она так грустно поет?»

«Потому что это молитва. В этой молитве Мать молит Господа, чтобы Он уберег Её сына от несчастий и страданий».

«Моя мама тоже молит?»

«Все матери молят о своих детях»

- Да, сынок! Это поет твоя мама. Я сделал копию записи. Одну отдал Богдане, а другую оставил себе.

 Юлия Шулепова-Кавальони

x

Иллюстрация к: «Ave Maria» Хроника журналистского расследования