«Ave Maria» Хроника журналистского расследования

Все   имена,   фамилии   и   адреса   вымышлены.

Автор просит извинения за случайные совпадения.

                                             Ю. Шулепова-Кавальони.

Пролог

«Бабушка, это кто поёт?

«Тише, внучок! Слушай! Это поет твоя мама».

«Это здесь написано, где ты включила?»

«Да, мой дорогой! Только ты пока помолчи и послушай».

«Бабушка, а как называется эта песня?»

« Аве Мария». Только это не песня, а молитва».

«А что это такое, молитва?»

«Это когда молят о чем-нибудь. Очень сильно просят».

«Бабушка, а где мама поет?»

« На сцене. Она выступала в концертах, когда училась в институте».

«А почему она так грустно поет?»

«Потому что это молитва. В этой молитве Мать молит Господа, чтобы Он уберег Её сына от несчастий и страданий».

«Моя мама тоже молит?»

«Все матери молят о своих детях»

«И обо мне тоже?»

«Ну да».

« А я где был, когда мама  молила?»

«Ты тогда еще не родился».

«Зачем же она тогда молила, если  я ещё не родился?»

«Она знала, что ты все равно когда-нибудь родишься».

12.03.2003. Бунгало У. Маркуса. Детройт, штат Мичиган

…«В номинации соло на флейте выступает юный музыкант из России Данила Богданов. Прошу  жюри и почтенную публику обратить внимание на то, что исполнителю всего  семь лет, и он играет исключительно на слух. Христофор Виллибальд Глюк, «Мелодия» из оперы «Орфей и Эвридика»…

Из темноты закулисья на сцену выбрался щупленький мальчуган с флейтой, которую он бережно прижимал левой рукой к груди. На вид ему было лет пять. Белокурые курчавые волосы мягко обрамляли его голову, которая казалась слишком большой при его маленьком росте.

Мальчуган важно прошествовал к дирижерскому пульту, за которым уже стоял дирижёр, и учтиво пожал маэстро руку. В зале послышалось некоторое оживление. Потом мальчуган по очереди пожал руки первой скрипке, второй, третьей…  Раздались аплодисменты. Малыш повернулся лицом к залу и поклонился публике, которая ответила музыканту восторженной овацией. Дирижёр взмахнул палочкой, оркестр заиграл, и  малыш поднёс флейту к губам.

…И зал замер. Вдруг откуда-то из поднебесья полилась волшебная мелодия. То сам Орфей запел свою волшебную песню, услаждая слух Аида и его жены Персефоны…

***

- Нет, ты только послушай, Дэн, что вытворяет этот малец!

- Ты о чём, Билл?

- Да  ты слушаешь трансляцию, или нет?

- Это ты о Паркеровском конкурсе?

- Ну да, черт тебя задери! Ты послушай, как играет этот сморчок из России!

- Ну, слушаю уже, слушаю.

- И молчи! Я хочу насладиться этой божественной музыкой. Невероятно!

- Действительно, прекрасно!

- А ты слышал, что ведущая об этом юном флейтисте сказала?

- О том, что он играет на слух?

- Ну да! Ты  же видишь – совершенно без нот.

- Да просто выучил наизусть.

- Ну, даже если и наизусть, то эта флейта, мой дорогой, уже сейчас заткнет за пояс любого маститого музыканта. Сто очков даю против одного, что Гран-при у этого пацана в кармане. Слушай, я сейчас позвоню Паркеру, чтобы он облагодетельствовал этого херувима.

- Зачем звонить? Думаю, Дэвид и сам давно уж мальчугана приметил. Ты смотри, как публика взорвалась.

- Так неистово, что пацан реально испугался и удрал  со сцены.

- Ну, вот, уже  несут  назад. Бедный ребёнок! По-моему, он ещё не понимает того, что он гений.

- Нет, Дэн, я все-таки позвоню Паркеру. Он должен обласкать это чудо природы.

- Чудак ты, Билл, ей-богу!

05.03.2011. Краснодар, улица города.

- Представляешь, у меня тогда коленки задрожали, когда она объявила:  « Выступает юный музыкант из России Данила Богданов». Ну, думаю, всё – мне кранты! Так испугался.

Сколько же мне лет тогда было? Лет шесть или семь. Нет, все-таки семь, потому что в тот год я в школу пошел.

Чёрт возьми, совсем всё забыл насчёт конкурса. Так боялся, так дрожал – всё, как в тумане. Ну, потом все нормально было. Во втором туре я уже спокойно играл. Потом на последнем концерте награждение было. Ну, вручили мне  какую-то фиговину, типа, фигурку тяжелую, и диплом в рамочке. Сказали еще, что мне положены какие-то деньги. Только никаких денег я так и не увидел. Да и фиговину с рамочкой «баобабиха» у меня отобрала потом. А куда дела – не знаю. Я же еще маленький был. Что понимал? Да ничего ровным счетом. Думаю, ОНА меня просто надула. Ну, «баобабиха» эта.

А-а, да это у  нашей директрисы кликуха  такая. Деньги мои она, захапала, небось,. Когда я малой был еще, ничего насчет денег не понимал, а когда из детдома выпускался, мне заявили, что никаких денег у меня нет, кроме тех, которые мне в собесе начисляют. В общем, тут полный мрак.

Вообще, директриса эта, ну, «баобаба» - она полный отстой. Она такая здоровая, как шкаф, и упертая, как танк. Всех идиотами и скотами обзывала. Ух, как все её боялись и ненавидели. Я, небось, на конкурсе том потому и выиграл, что боялся эту сволочь. Она же меня сопровождала. На людях была такая добренькая, приветливая. А мне все твердила, что если Гран-при не возьму, то из детдома вышвырнет, как щенка. А куда я тогда мог податься. У меня же никого на всём белом свете.

Это я сейчас кум королю. Как хочу, так и живу. И никто мне не указ. Вот, сам себе зарабатываю. Ну, живу я,  конечно, в общаге училища. Ну, я там, типа, учусь. Только на фиг мне эта их учёба.

А в общаге, в общем-то, классно. Ребята прикольные. У меня с ними все тип-топ. Я им деньги даю, они мне жрачку подкидывают. В общем, нормально.

Училки заставляют на занятия ходить. А они мне нужны? Не собираюсь я технарем становиться. Я музыкантом хочу стать. В детдоме мне лапшу на уши вешали, что, мол, после выпуска определят в музучилище. А пригнали  сюда. У них, видите ли, разнарядка.

Не-е, училки не в курсе, что я тут играю. Да что они вообще видят, кроме своих предметов? Каждая думает, что если чел её предмета не знает, то он баран, тупой на всю голову. Сами они тупые!

А мне играть надо, чтобы навык не потерять. Да и деньги нужны.

Не-е, я не каждый день тут стою. В основном, в выходные дни и в праздники. Тогда народу много, и платят хорошо.

Нет, менты не гоняют. А чего им гонять? Тут  по всей улице много всяких музыкантов. И людям нравится. Поначалу было, что шпана какая-то ко мне привязалась. Ну, мент знакомый шуранул эту братву – больше не доставали. Да к тому же, местные тут меня крышуют. Понятно, что я им за это отстегиваю. И в общаге с пацанами я бабками делюсь. Всем хорошо.

Не-е, я играю, в основном, классику. Это же флейта. Рок и шансон она не выдаст. А популярной классики валом. Люди подходят, иногда просят конкретно что-нибудь сыграть. Ну, вот, например, Глюка или Свиридова. Часто просят показать «Шутку» Баха. Красивая вещь! Хочешь, сыграю?

05.03.2011. Краснодар, гостиница.

Выходит, это и есть тот самый мальчишка, который выиграл Гран-при у Паркера в 2003 году. Крепко зацепил меня тогда этот малец. А уж о Билле и говорить не стоит. Он тогда несколько раз звонил Дэвиду. Тогда мальчуган тоже играл Глюка. Боже!  Я чувствовал, что сами небеса помогают мальчику.

Но почему этот шкет играет здесь, на улице? Он же должен учиться в музыкалке, выступать на сценах, играть с лучшими оркестрами страны. А он здесь, в провинции.  Учится, по его словам, в каком-то техническом училище и музицирует на улице, как какой-то заурядный бродяжка! Как так вышло? И  ещё детдом. Он сирота, стало быть? Тогда как он стал играть и откуда у него флейта?

Нет, я буду последним скотиной, если не выясню всё об этом вундеркинде.

08.03. 2011. Краснодар, улица города.

- А-а, это ты опять? Я тебя узнал. Ты мне столько бабок отвалил. Тебе вправду понравилась моя музыка?

- Спрашиваешь!  Сыграй еще раз вот это самое «Адажио» Альбинони, которое ты только что исполнил!

- А ты музыкант, что ли?

- Почему ты так решил?

- Ну, сечёшь в классике.

- Нет, я журналист. Меня зовут Дэн Маркус.

- Имя у тебя какое-то американское. Ты что, америкос или англосакс?

- Нет. Здорово ты играешь! Тебе бы хорошее оркестровое сопровождение или хотя бы приличного аккомпаниатора.

- Шутишь, что ли? Вон, видишь, какое у меня  «сопровождение». Как сейчас начну домой собираться, мигом облепят собирать дань.

- Слушай, давай так сделаем: я этим твоим ухажёрам прямо сейчас заплачу, сколько там полагается, и мы пойдем с тобой в кафешку. Ты же с утра, небось, тут торчишь? С утра, надо полагать, во рту ни крошки.

- Ну, типа того.

- Давай, зови свою братву!

- Эй, парни! Дуйте сюда! Я ухожу.

- Господа, сколько он сегодня вам должен? Ничего, если я баксами расплачусь? Другой валюты у меня нет, а маэстро мне сейчас нужен. Ну, вот, и ладушки! Приятно иметь дело с порядочными пацанами. Вот так. Пошли, приятель!    Я так понимаю, что звать тебя Данилом?

- Ну, типа, да. Только меня все Моцартом зовут.

- Давно?

- Ну, с детдома.

- Понятно. Моцарт был  вундеркиндом, и ты что-то вроде того?

-  Ага.

- А что, Моцарт, эта кафешка тебе подойдет?

- Вполне. Только, может, пойдем в другую? Здесь слишком дорого, и чаевые надо платить.

- Не  переживай: я тебя угощаю. А баксов у меня хватит и на десяток таких парней, как ты.

- Сдается мне, что ты всё-таки америкос, если деньгами  швыряешься, как простыми бумажками.

- Я же сказал, что не америкос, хотя месяц назад прилетел из Штатов. Я русский.

- А что ты в Штатах делал?

- Жил, учился и работал.

- И теперь на них работаешь?

- Я работаю в их компании, но не на них. Я независимый журналист-международник.

- А что это значит?

- Это значит, что я сам себе голова. Пишу  только о том, что мне интересно и что важно для людей.

- А живёшь где?

- Пока в Питере. Потом видно будет. Ты музыке где обучался?

- Нигде. Я сам.

- Вот те на! А ноты знаешь?

- Не-а.

- Как же ты играешь такие  сложные вещи?

- По памяти на слух.

- Ну, брат, слух у тебя феноменальный. Валить тебе надо из училища в консерваторию.

- Я уже думал об этом. Отправил документы для поступления, а мне ответили, что сначала надо окончить музыкальную школу, потом музучилище, а после этого я могу поступать в консерваторию.

- Это верно. Таков порядок. Но всякий порядок можно корректировать.

- Что это значит?

- Это значит, что надо ехать на прослушивание.

- Если бы у меня были такие бабки, как у тебя…

- Ладно, решение этого вопроса оставим на потом.

- Ты что, собираешься писать обо мне?

- Может быть. А флейта у тебя откуда?

- Это мамина.

- А мама где?

- Умерла. Я еще совсем маленьким был. Потом жил с бабушкой. Бабушка во время пожара сгорела. Мне было тогда пять лет.

- И тебя определили в детдом.

- Ага. От мамы с бабушкой у меня только флейта и осталась. Я её все время с собой таскал. А в  тот день, когда случился пожар, я был у учителя на занятии. Он иногда  показывал мне, как играть на флейте.

- А  у мамы флейта как оказалась?

- Купила. Когда я родился, врачи сказали ей, что у меня лёгкие слабые. Вот она и купила эту флейту для меня, чтоб я развивал лёгкие. Потом, когда мы с бабушкой остались вдвоем, она  показала мне эту флейту. Я стал пробовать играть. А потом бабушка  повела меня в музыкальную школу. Но там меня не приняли. Сказали, что я мал еще: мне тогда еще не было пяти лет. Ну, бабушка нашла для меня учителя-духовика, и он стал учить меня. Ну, а потом я попал в детдом.

-  В детском доме тебя вполне могли определить в музыкальную школу.

- Ой, да кому это нужно было? Там как узнали, что я играю, стали посылать на всякие мероприятия. Что я мог сделать?

- Ну, Моцарт, история у тебя весьма красочная, как я посмотрю.

- Слушай, Дэн, ты, пожалуйста, не пиши ничего обо мне.

- Почему?

- Ты напишешь всякое такое, а меня попрут отсюда, а то еще и из училища выгонят. И куда я тогда денусь? Мне до совершеннолетия надо где-то как-то перекантоваться.

- Ладно, обещаю: писать ничего не буду! Но постараюсь чем-нибудь помочь.

10.03.2011. Краснодар, техническое училище.

- Здравствуйте, Виталий Васильевич! Я  Дэн Маркус. Мы созванивались с вами сегодня утром.

- Здравствуйте, здравствуйте, дорогой!  Я вас уже жду. Проходите, пожалуйста, сюда, присаживайтесь! И я весь во внимании. Что привело вас в наш скромный храм наук? Насколько я понял, вы у нас в городе прямо из Соединенных Штатов?

- Да Бог с вами! Я прилетел из Питера. Просто работаю в отделе агентства «Ассошиэйтед Пресс». В Питере у нас имеется корпункт. Обычная международная практика.

-Да-да. И все-таки Санкт-Петербург, Москва – это, я так понимаю, что-то серьёзное приключилось. Так чем мы вам обязаны?

- Да, в общем-то, совершенно ничем. У вас тут учится некий Данила Богданов.

- Ах, вот оно что? Что же на сей раз натворил этот обормот, коль скоро даже международная пресса им заинтересовалась?

- А что, он способен что-то натворить?

- Я вам скажу так, что он ни на что другое не способен, кроме как что-то натворить. Уважаемый господин Маркус…

- Называйте меня просто Дэн.

- Ну  да, Дэн Маркус.  Этот человек на сегодняшний день у нас в училище – самая большая головная боль.

- Очень интересно! Что же он у вас тут такое натворил?

- В том-то и дело, что этот человек у нас тут вообще ничего не творит. Я имею в виду,  в плане учебы и всей учебной деятельности. Весь учебный год наш Богданов откровенно бездельничает. Он не сдал ни одного зачёта, ни одного экзамена и не посетил ни одного семинара. На занятиях он появляется от случая к случаю. И загнать его в аудиторию невозможно никакими средствами. При всем этом он регулярно получает стипендию, бесплатно питается в столовой и бесплатно живет в общежитии. Как вам это нравится?

- Но как же вы его держите в училище?

- А что приходится делать, если он круглый сирота. Его впихнули к нам из детского дома по разнарядке. Оттуда выпихнули, а к нам впихнули. И мы обязаны содержать и учить его до совершеннолетия, то есть, все 4 года. Ему же только пятнадцать. Вот мы и нянчимся.

- И много  у вас таких детдомовцев?

- Детдомовцев много, но такой – только один. Другие хоть для виду в учебных классах появляются, а этот утром встанет, позавтракает в столовой, дудку свою подхватит – прямиком в город. Что ж, привязывать его прикажете? Или на цепь сажать?

- Не дудку, Виталий Васильевич, а флейту. Он идет на улицу  музицировать.

- Да какая разница? Он же не занимается. Эх, да что говорить? Замучились мы с ним: и ругали, и стыдили, и уговаривали… Ни одна административная комиссия не проходит без обсуждения его вопроса. На него ничто не действует. Мы говорим ему, а он стоит, голову опустив, и думает о своём. Вот и весь Богданов.

- А он сам по себе какой, конфликтный? Скажем, с одногруппниками или в общежитии?

- Представьте себе, что со сверстниками у него полное взаимопонимание. Они его даже выгораживают. Прямо странно.  Подростки обычно бездельников не уважают.

- А почему вы считаете, что он бездельник? Вы же сами сказали, что  с утра уходит в город «с дудкой». Значит, играет. А музицирование – это тяжёлый труд.

- Да-да, он действительно играет. И говорят, даже неплохо. Его за это, говорят, Моцартом прозвали.

- А вы сами слышали, как он играет?

- Откуда же?  У нас же не музыкальное заведение.

- Ну, а самодеятельность у вас какая-нибудь имеется: концерты всякие, праздники, вечера? Там он участвует как-нибудь?

- Вот этого я вам не могу сказать. Самодеятельность у нас, конечно, имеется. Этим даже специальный педагог дополнительного образования занимается. Концерты и все такое прочее,  разумеется, у нас регулярно бывают. И на конкурсы всякие своих ребят посылаем. Но Богданов, насколько я знаю, ни в чем таком не участвует. Даже обидно:  где-то там играет, а в родном училище выступать не хочет. Что ему стоило бы хотя бы в каком конкурсе поучаствовать за честь учебного заведения?

- Кстати, о конкурсах. Вы знаете о том, что ваш Данила Богданов был победителем  Международного Паркеровского конкурса юных музыкантов? Правда, это было в 2003 году. Но он единственный российский ребёнок, взявший Гран-при на этом  ежегодном конкурсе.

- Это правда?! Неужели он так хорошо играет?

- Виталий Васильевич, он божественно играет. Я сам слышал его исполнение. Он гений. Чудо-ребёнок. Потому  и прозвали его Моцартом.

- Боже мой! Кто бы мог подумать?! У меня нет слов. Международный конкурс! А где же он проходил?

-  В Милане. Вы можете найти сведения о конкурсе и запись  выступлений в Интернете. Я полагаю, нашего Богданова вы легко узнаете, хотя тогда он был еще совсем маленьким.

- Но почему же в документах у него нет ни одного слова о конкурсе?

- Это я тоже очень хотел бы знать.

- В конце концов, что он у нас тут тогда делает? Его же место в музыкальном училище, в консерватории!  Где там еще можно учиться музыке?

- Я тоже так думаю. И полагаю, что этого мальчика следует определить именно туда, куда направила его природа.

- А что я теперь в этой ситуации должен делать?

-  Вы можете сделать  что-нибудь, чтобы этот мальчик был аттестован в этом году?

- Понимаю, понимаю. Чтобы его можно было определить переводом?

- Ну да.

- Я, конечно, переговорю с преподавателями. Ну, и сам своей властью…  Только надо, чтоб его куда-нибудь приняли, чтоб не получилось так, что мы будем с ним еще три года маяться. А он с нами.

- Ну, это уж я возьму на себя.

- А вы уверены, что сможете довести это дело до конца?

- Абсолютно. Я свяжусь с Паркером.

- А кто это  такой?

- Это тот самый основатель и руководитель международного конкурса его имени. Он должен запомнить этого мальчика.

- Вы можете рассчитывать на мою всемерную поддержку.

- Спасибо! Скажите, из какого детского дома Богданов был к вам направлен?

- Так из Черноморского или Красногорского. К нам обычно оттуда сирот направляют. Впрочем, знаете ли,  лучше уточнить в учебной части. Я сейчас распоряжусь, чтобы принесли его документы. А еще я вам очень даже рекомендую пообщаться с Мариной Сергеевной. Это наш социальный педагог. Именно она целиком занимается сиротами. Да я  сейчас её приглашу.

Наташа, пригласи, пожалуйста, ко мне Марину Сергеевну. Как нет? Ах, да, совсем забыл! Она сегодня на каком-то там совещании.

Господин Маркус, боюсь, что вам еще раз придется к нам заглянуть. Если позволите, то я позвоню вам, когда Марина Сергеевна будет на месте.

- О кей! Я буду вам очень признателен!

11.03.2011. Краснодар, гостиница.

-Алло, Билл! Да, это я. Ну, конечно, из России. Нет, сейчас в Краснодаре. Как видишь, добрался. Нет, у своих ещё не был. Не было времени. Честно говоря, я сам ещё не совсем в седле. Ну что ты? Я не отказываюсь. Я, между прочим, именно затем сюда и приехал, чтобы встретиться. Но не могу же я просто так с бухты-барахты. Нет, месяца не хватило. Как ты советовал, утверждался на новом месте.

         Ну да, с работой все в порядке. Встретили хорошо, предоставили жилье. Джорж распинался насчет дружбы с тобой. Правда, я что-то никогда не обнаруживал его в твоих друзьях. Ну, да Бог с ним. Вообще он мужик нормальный. На свои хлеба отправил меня с дорогой душой. Да я и сам кумекаю, что если справлялись с делами до меня, то и теперь с ними вполне справятся. Дал, правда, мне маленькое заданьице. Я отправил ему материал, но боюсь, что он не удовлетворит  Джоржа.

          Нет, дело не во мне. Просто не хочу отправлять ему «дезу», а та информация, какую он хотел получить, не может быть в реале по определению.

          Ладно, об этом потом. У меня к тебе одна маленькая просьба. Ты помнишь, Билл, тот самый Паркеровский международный конкурс юных музыкантов в 2003 году? Ну,  тогда  ты мне все уши прожужжал насчет парнишки, который на флейте играл на  слух и взял Гран-при. Вот-вот, именно этот самый чудо-ребёнок из России. Ты тогда еще Паркеру в Милан собирался звонить. Ну да! Звонил? Очень хорошо! А теперь опять ему позвонить   сможешь? Ну, естественно,  насчёт этого же парнишки. Его Данила Богданов зовут, если ты забыл.

               Ах, не забыл? Прекрасно! Так  ты сможешь позвонить? Ну, если бы не было нужно, то я не стал бы тебя беспокоить. Представляешь, Билл, недавно я встретил этого самого мальчишку здесь, в Краснодаре.

                Ты что молчишь? Да-да, встретил. Именно его, именно здесь, в Краснодаре.

                 Совершенно случайно.  Вышел из гостиницы по улице прошвырнуться, а он стоит возле какого-то бутика и играет. Я  услышал и обалдел. Он же  играл  Глюка. Ты же знаешь мое чутьё к музыке. Я сразу узнал манеру. Ну, конечно, теперь парень совсем не так выглядит, но играет все так же божественно. Даже без аккомпанемента. Представляешь, он умудряется партию этого самого аккомпанемента вставлять в мелодию.

            Что он там делал на улице? Зарабатывал, Билл. Представляешь, он работает бродячим музыкантом.

            А ты полагал, что он совершенствует свое мастерство в консерватории? Билл, его даже в музыкальную школу не определили. Его впихнули в техническое училище. Ага! Гвозди заколачивать да топором махать.  Да потому, что он сирота. Все время в детдоме воспитывался. А та бабёнка, которая вокруг него вертелась в ходе конкурса,  — вовсе не мать ему была, а директриса детдома. Она же его, надо полагать и развела на бабки.

         Нет, это только мое предположение. И потому я хочу установить истину. Билл, парень сейчас без денег, без музыкального образования, без дома и без работы. Вот он и зарабатывает тем, что играет.

            Ты сможешь мне помочь? Мне надо точно знать, что и сколько парень получил тогда за Гран-при.   

          Прекрасно! Звони, как только что-нибудь выяснишь! Гудбай!

13. 03. 2011. Краснодар, гостиница.

          Я думаю, что мне пора наведаться к родственникам. Вот завтра с утра и отправлюсь. Предварительно звонить не буду. Лучше сразу приехать — и все, чтоб никаких волнений не было. Жаль, конечно, что бабушка с Олей здесь живут, а отец там, в Тимашевске. Сразу одним махом всех и навестил бы. Хотя, честно говоря, с отцом мне не очень-то хочется встречаться. Вроде и обиды никакой нет, а простить не могу его предательства. Кинул, как собачку, в чужой стране, в чужом городе, среди чужих людей. Хорошо, что Билл оказался человеком. Вот, кто по-настоящему стал мне отцом: выучил, дал путёвку в жизнь. А ещё не могу простить, что всем врал о том, что  меня нет в живых. Ну, ладно, всем врал, потому что надо было для каких-то целей, а матери-то зачем врал? Мог ведь правду рассказать, чтоб спокойна была. А то ведь угробил её этим.

         Так. Как же всё-таки мне это дело провернуть? Может, стоит сестренку встретить у парадного академии? Подойти, вручить цветы и сказать: «Привет, Ольга Николаевна! Вы меня не узнаете? А я ваш блудный брат. Прошу любить и жаловать!» Ну, а дальше — как  получится.

       Нет, это слишком банально и пошло. К тому же, может сильно повлиять на её нервную систему. Надо поехать к ним домой. Вместе они уж точно не помрут  ни от радости, ни от удивления, ни ещё от какой-нибудь эмоциональной встряски.

Да, поеду домой.  У сестры как раз после обеда практика в больнице, и бабуля по утрам всегда дома. Так что самое время. Надо ехать. Что это я трушу, как первоклассник? Разве я в чём-нибудь виноват перед ними? Если в чём и виноват, то в том только, что был тогда слишком молодой и неопытный, чтобы противостоять отцу и его чёртовой политике, ради  которой он меня загнал на другой конец  Земли. Где теперь его политика? Где тот самый электорат, которого он боялся потерять из-за меня?

Жалко маму! Рано ушла от нас. Как бы сейчас я прижал  её к груди! Долго, долго держал бы в объятиях, а потом целую вечность смотрел бы в её глаза, синие и бездонные, как море. Прости, мама! Все эти годы только ты всегда была рядом, была единственным утешением и спасением. Я знал, что  тебе нелегко, что ты постоянно тоскуешь обо мне. Но что я мог сделать, когда я был так далеко от  дома и от Родины? Я не мог тебе даже  ни позвонить, ни написать. Отец постарался, чтобы вся связь с вами была полностью заблокирована.

Спасибо Биллу! Он один меня понимал и поддерживал. А потом, когда тебя не стало, он долго не решался мне об этом сказать. В общем-то, сказал, когда я выпустился из Стенворда.  Я хотел тогда сразу же рвануть в Россию, но Билл убедил меня, что теперь нет смысла. Тебя я уже не верну, а в Россию я должен вернуться зрелым, успешным и независимым человеком, способным не только принимать удары судьбы, но и умело их отражать.

И вот теперь я стал таким, мама...

Я независимый журналист-международник, эксперт в области культурных связей между народами, член Ассоциации независимых журналистов. Я силён, свободен, успешен. Но я не чувствую себя счастливым. У меня нет тебя, и нет рядом любимой женщины, которая могла бы понять меня и утешить.

14.03.2011. Краснодар, пос. Яблоновский

- Как же ты меня узнала-то, бабуня?

- Да как же не признать, когда вы с Оленькой одно лицо. Она, как и ты, в мать. И притом, я видела тебя по телевизору. Ты там с каким-то политиком не нашим схлестнулся. Правда, говорили вы там тоже не по-нашему, а все, о чем вы спорили, наш переводчик объяснял. Я уж и не помню, в чём там дело было. Я-то не слова слушала, а в  лицо твое всматривалась. А ещё раньше мне Коля, отец твой, сказывал, что ты живой, но живешь в Америке у его брательника. Но я и без него знала, что ты жив-здоров, и во все эти басни насчёт твоей погибели нисколько не верило. Сердце все время вещало, что ты где-то там живешь. И мама твоя  с самого начала знала, что ты живой. Потому как женское сердце — вещун. А потом уж отец как-то пришел и сказал, где ты и что с тобой.

- Так, значит, отец все рассказал?

- А как же? Не сразу, но рассказал. Говорил, что так надо для всех нас.

- Отчего же она умерла? Я-то считал, что  от горя.

- Ну, и горе, конечно было. Опять же, тосковала по тебе. Как иначе? А умерла она от своей болезни. Не берегла она себя. В больнице работала, а по врачам ходить не любила. Вот и запустила свою болячку. Когда кинулась, уже поздно было. Мучилась сильно, а умерла тихо. Перед смертью только об одном тужила, что с тобой повидаться не смогла. А ещё просила, чтоб ты на отца зла не держал. Он тоже, милый мой, много пережил. Нам всем тут не сладко было.

- А Оля почему с утра ушла? У неё же сегодня практика должна быть?

- Да переменилось там что-то с практикой. Вот она сейчас и заступила на дежурство. А после обеда уже и дома будет. Может, вечером сходим вместе к матери на могилку? Мы тут её похоронили, чтоб всем вместе  на одной земле быть.

-  Хорошо тут у вас, бабуня! Так бы вот и не уезжал бы отсюда никуда.

- А ты и не уезжай никуда. Нешто здесь нет для тебя  работы?

- Работа везде есть, а только у меня она пока там.

15.03.2011. Краснодар, пос. Яблоновский

- Оля, ты с отцом видишься?

- Конечно.

- Часто?

- Ну, как получается. Раньше  чаще, а теперь у меня преддипломная практика, потом диплом, ГОСы. Времени свободного совсем нет. Но если что, то созваниваемся.

-  И ты на него совсем зла не держишь?

- За что?

- За маму.

- Да он-то в чём виноват, если мама сама себя не берегла. Да и работа у неё была просто невыносимая. Представляешь, целые сутки на ногах. Геркулес бы не выдержал такого режима. А она еще шабашкой занималась. А ты, я вижу, на него зуб держишь. Я тебя понимаю. Но все-таки напрасно. Вы просто друг друга не понимаете. Но если у вас с ним какие-то разборки, то причём тут мама?

- Ну, ладно, закрыли тему.

- А ты давно в Россию приехал?

- В конце февраля.

- И не нашел времени, чтоб к нам заглянуть?

- Я был очень занят.

- А где ты работаешь?

- В агентстве «Ассошиэйтед Пресс».

- Корреспондентом?

- Вроде как да.

- А почему «вроде»?

- Потому что я независимый журналист.

- Как это понимать?

- Так, что я сам себе ищу  темы, сам подбираю материал, если надо, то сам веду расследования, но публиковать и предоставлять эфирное время мне должно мое агентство. Конечно, если мои материалы не противоречат политики, которую ведёт агентство.

- А если твои материалы противоречат  этой политики?

- Я могу обратиться в любое другое агентство или компанию.

- Понятно. А над чем, к примеру, ты сейчас работаешь?

- Ну, об этом ещё пока рано говорить. Дело весьма запутанное.

- Это как-то связано с Краснодаром?

- Связано.

- Я так понимаю, что если бы не это дело, то ты к нам и не приехал бы?

- Нет. Ты неправильно понимаешь. В Краснодар я ехал специально для того, чтобы встретиться с вами. А это дело я уже тут нашёл.

- Значит, ты будешь тут, пока не разберёшься со своим делом?

- Не знаю. Ничего ещё пока не знаю. Слушай, сестрёнка, я хочу спросить тебя: от мамы какие-нибудь бумаги для меня остались?

- Ты хочешь узнать, получала ли мама какую-нибудь корреспонденцию от твоей девушки, из-за которой отец тебя увёз?

- Ну, в общем-то, да. Да, меня именно это интересует.

- Я не знаю, получала ли мама от неё что-нибудь, имела ли с нею какую-нибудь связь, но какие-то бумаги для тебя она оставила. Что в них там — не знаю. У меня нет обыкновения копаться в чужих документах. Они у бабушки. Спроси у неё.

16.03.2011. Краснодар, Яблоновский.

- Так что, внучок, нашёл ты в маминых бумагах, что тебе нужно?

- Нашёл, бабуня, ещё как нашёл. А где Оля?

- Так в академию уехала. У них там какие-то преддипломные занятия. А начинаются они рано. Вот она спозаранку-то и поехала. Пока доберётся...

- Ну, так и мне пора ехать.

- Как? Уже так скоро? И не нагляделась на тебя, родимый.

- Да наглядишься ещё. Я скоро опять приеду. А сейчас дела ждут.

- В прошлый раз тоже обещались с отцом скоро вернуться. Отец вернулся, а ты на целых  16 лет пропал.

- Теперь, бабуня, не пропаду. Не горюй, как управлюсь с делами, так сразу и к вам нагряну.

- Ты хоть к Олиному диплому приедешь?

- Обязательно приеду! Обещаю.

- Да чего уж! Тебе там звонят?

- Да. Извини! Сейчас.  Да, Билл! Привет! Все в порядке. Я в гостях у бабуни. Да, и с сестрой виделся. С отцом  - нет. Он не с ними живет. Ну да!

Что узнал? Ехать мне надо? Куда? В Милан? А что, Паркер там? А зачем тогда ехать? Ах, к дирижёру. Ну да, понял: сначала надо ехать в Москву. Погоди, я запишу. Диктуй. «В Москве встретиться с руководителем проекта «Юные музыканты России» Скворцовым Виктором Александровичем». Адрес. «Москва, Кутузовский проспект, 112, корпус 6, офис 2»

Записал. Дальше. Ага! Понял, да понял я, что именно он собирал российских участников того конкурса. Ладно, ладно. Уж постараюсь выжать из него всю информацию. А в Милан зачем? А-а, ну понятно. Как величать-то этого дирижёра? Погоди, сейчас запишу. «Теодоро Раммини». Прекрасно. Ты разговаривал непосредственно с Дэвидом Паркером? Я могу сослаться на него в разговоре с указанными лицами? Отлично! Огромное спасибо, дружище! Сегодня же вылетаю в Москву. Заскочу только здесь еще в одно местечко.

16.03.2011. Краснодар. Министерство образования.

- Меня интересует Черноморский детский дом.

- Что там опять в этом детском доме приключилось? По-моему, все проблемы по нему мы уже решили.

- Да, собственно, проблемы самого детского дома в данный момент меня   не волнуют. Я хотел бы детально ознакомиться с личностью директора этого дома.

- Вы готовите по этому заведению публикацию?

- Я веду журналистское расследование, связанное с деятельностью директора этого дома.

- Простите, какого директора: нынешнего или предыдущего?

- Меня интересует женщина, которая руководила детским домом в 2003 году.

- Ну, тогда вам нужна Лапкина. Но в прошлом году мы её уволили. То есть, предложили ей уволиться по собственному желанию.

- А по какой причине ей предложено было уволиться?

- Ну, как бы это вам поделикатнее выразиться? Она очень любит деньги.

- Кто же их не любит?

 - У неё, знаете ли, слишком уж нездоровая любовь. Она использовала бюджетные деньги не по назначению. И потому министерство направило в детский дом комиссию. Факты подтвердились. И Лапкиной предложили уволиться, чтобы дело не пошло дальше.

- Простите, как её полностью величают?

- Лапкина Анна Васильевна.

- Где она работает сейчас?

- Абсолютно без понятия. Мы уволили её с условием, что в сфере образования она не будет работать. Так что у нас она точно не работает.

- А что вы можете вообще о ней сказать?

- По правде, я очень плохо знаю эту самую Лапкину. Когда работала комиссия, а потом Лапкина увольнялась, я только-только приступила к работе. Но о скандале в Черноморском детдоме хорошо знала, поскольку о нём только тогда и говорили. А моя первая поездка  как раз и была в этот детский дом. Лапкина уже уволилась, а я ездила представлять нового  руководителя. Сейчас там работает очень хороший человек, настоящий педагог.

- Но, может, у вас есть сведения о том, где сейчас работает эта самая Лапкина? Или хотя бы где проживает?

- В её личном деле, наверняка, имеются сведения о том, где она проживает. Личные дела бывших сотрудников обычно хранятся в архиве соответствующего отдела Министерства. Вы можете обратиться туда.

- А что она представляет собой, вы этого, конечно, не знаете?

- Ну, да. Я же сказала, что мне не довелось с нею общаться. И тут, к сожалению, не могу вам помочь. Впрочем, у нас тут работает инспектор, которая давно уже  курирует этот детский дом. Думаю, что она сможет вам многое рассказать. Вот, пожалуйста, её данные: Корольчук Зинаида Павловна. Зайдите в 304 кабинет. Это на третьем этаже.

- А она сейчас на месте?

- Сейчас выясню.

16.03.2011. Краснодар. Министерство образования.

- Да-да, молодой человек, Лапкину я хорошо знаю. При мне её направляли в Черноморский детский дом, при мне же и уволили.

Ну, что я могу сказать? Очень энергичная женщина. Энергия, знаете ли, из неё ключом била. Хватка у неё была деловая и цепкая. В общем, все качества успешного руководителя. Собственно, из-за этих качеств её и направили в этот детский дом. До Лапкиной там работала женщина в возрасте. Она, конечно, была хорошим человеком: дети её любили, сотрудники уважали. Но как руководитель она была слабая. Ну, мы её с почётом отправили на пенсию, а на её место поставили Лапкину.

- Скажите, а какое у Лапкиной образование? И где она работала до того, как её направили в Черноморский детский дом?

- Ну, образование у неё, конечно, высшее. Но не конкретно педагогическое. Дай бог памяти, по-моему, экономическое. Ну да, именно экономическое. Она все время со своими бухгалтерами конфликтовала, уповая как раз на то, что она сама экономист. Бухгалтеров меняла, как перчатки. Либо они сами от неё уходили, либо она их за что-то увольняла и ссылалась на то, что они в экономике не смыслят. «Я, - говорит, - сама экономист, и не могу допустить у себя на работе дармоедов». Вообще, она всех своих сотрудников считала дармоедами. Но при Лапкиной все показатели были на высоте. Дисциплина при ней была образцовая. Крутая была бабёнка.

- Простите, а что вы можете рассказать о Международном конкурсе юных музыкантов в 2003 году? Лапкина возила на этот конкурс своего подопечного. Вы должны быть в курсе. Ведь это с ведома Министерства она с ребёнком на этот конкурс отправилась?

- Да, конечно же, в курсе. Такое событие  подобного масштаба никак не могло пройти мимо Министерства. Это же не какой-нибудь там смотр самодеятельности. А Лапкиной, скажу я вам, крупно повезло. Представляете, у неё в детдоме обнаружился уникальный ребёнок. Просто чудо какое-то. Так, сейчас вспомню. Фамилия у него такая, что от имени происходит.

- Богданов, вы хотели сказать?

- Ну да! Так, значит, вы в курсе?

- Да я, собственно, именно по делу Богданова и обратился к вам.

- А что с ним такое случилось?!

- Вы не беспокойтесь. С ним все в порядке. Скажите, в Италию его Лапкина сопровождала?

- Ну да! А кто же ещё должен был? Она, между прочим, все самые серьёзные дела никому не поручала. Только сама. А тут такая поездка.

- Она прямо сразу из Краснодара в Италию отправилась?

- Да нет, что вы? Сначала она повезла мальчика в Москву. Там ведь происходил отбор конкурсантов, ну, российских, конечно.

- Я полагаю, что все командировочные документы оформлялись здесь?

- Разумеется. Кто бы её отсюда выпустил без нужных документов? Это же не какая-то там частная поездка.

- Она одна сопровождала мальчика?

-  Одна, одна. По документам, конечно. Правда, были разговоры, что с ними ещё старшая дочка Лапкиной ездила. Но это, знаете ли, не возбраняется. За свой счет Лапкина могла кого угодно повезти.

- В Милан Богданова тоже Лапкина сопровождала?

- Естественно!

- Скажите, а Лапкина в Министерство какой-нибудь отчёт о поездке предоставляла?

- Обижаете, молодой человек! Ну, конечно же, сразу же по возвращении полный отчет выдала: и финансовый, и текстовый с фотографиями и видео. Текстовый мы потом в методцентр отправили, а финансовый — в бухгалтерию. Все было в порядке: чеки, билеты, квитанции. Оставшуюся наличку она сдала в кассу.

- А призовые деньги?

- Какие такие призовые?

- Ну, мальчик ведь взял Гран-при на конкурсе. А Гран-при — это не только диплом и какая-нибудь там статуэтка, или медаль. Это еще и деньги. Причём, немалые. Я не могу прямо сейчас вам сказать, в какой конкретно сумме определялся главный приз конкурса. Но уверен, что эта сумма позволила бы мальчику в течение нескольких лет жить в Москве и учиться в консерватории. А его, как мне известно, даже в музыкальную школу не определили. Он учится в техническом училище. Это с его талантом! Не слишком ли мы расточительны с национальным достоянием?

- Ну, я не знаю...  И о каких-то призовых деньгах я впервые от вас слышу. Лапкина об этом ничего не докладывала.

17.03.2011. Москва. Центральная музыкальная школа.

- Да, уважаемый Виктор Александрович, встретиться с вами мне рекомендовал руководитель проекта Паркер Дэвид. Надеюсь, вы знаете этого человека?

- Как не знать? Мы с ним давно и успешно сотрудничаем. А что вас конкретно интересует?

- Меня интересует Паркеровский конкурс юных музыкантов 2003 года. Вы помните этот конкурс?

- Как не помнить? Это же был первый конкурс, в котором принимала участие Россия. К тому же, именно тогда Россия взяла Гран-при. К сожалению, потом мы уже никогда не достигали таких высот, хотя и были очень близки к этому.

- Что вы говорите?!

- О-о! В тот год все члены жюри были единодушны в пользу юного музыканта Данилы Богданова. Да и сам Паркер был просто в восторге от нашего финалиста. Данилка был вне конкуренции. Когда на следующий год мы приехали уже без  Богданова, Паркер был разочарован. Видимо, поэтому никто из наших детей не вышел в финал. Играли-то наши детки не хуже других.

- Много ребят возили  вы на этот первый ваш конкурс?

- Вовсе нет. Всего восемь человек. По одному в каждой номинации: фортепиано, скрипка, виолончель, гитара, флейта, гобой, труба.

- Семь получается.

- Ну да, поначалу семь и было. Данилку мы уж потом включили. И попали в самое яблочко. Он ведь тогда всех покорил: и у нас, и в Милане. Представляете, стоит  на сцене этакий щупленький белокурый херувимчик с флейтой, которая кажется слишком огромной в его руках. Думаешь, как он вообще её удерживает? А он такие чудеса вытворяет! Да еще все наизусть. Поначалу все посчитали, что память у него такая феноменальная. Ну как, скажите мне, можно сыграть Концерт №5 Моцарта, ни разу не заглянув в ноты? Потом оказалось, что он и ноты-то не знает. Вообще никак. Все играл на слух. Представляете, какой надо иметь музыкальный слух, чтобы так все запомнить и ни разу нигде не ошибиться.

- И поэтому вы сразу взяли его в группу?

- Ну, не сразу, конечно. Я же сказал, что группу по кастингу и по результатам отборочного конкурса  мы  полностью набрали. Кстати сказать, кастинг был довольно жёсткий. Отбирали претендентов из музыкальных школ и студий. Потом были всякие репетиции, конкурсные концерты. Наконец, я собрал всю группу для генеральной репетиции перед выездом в Милан.

И тут заявляется этакая дородная дамочка с мальчуганом и просит меня его прослушать. Я говорю ей, что группу мы уже набрали, больше нам не надо. Да и мальчуган больно какой-то маленький. В его возрасте играют обычно на уровне начальных классов музыкальной школы. А нам же надо показать высокий класс. Эта дамочка меня культурно выслушала, потом  стала просить хотя бы просто прослушать. Дескать, с самого юга ехали, а выходит — зря. Ну, и все в таком духе.

Я согласился. Предложил прямо сразу же тут и прослушать.  Но она...

В общем, попался я на уловку этой женщины, как дурак. Очень неприятная вышла история: до сих пор вспоминаю с паршивым чувством. Хотя в результате, как оказалось, с мальчиком мы оказались в большом выигрыше.

Короче, женщина эта, которая, как я узнал позже, была вовсе не матерью мальчугана и даже не родственницей, а директором детского дома, в котором мальчик воспитывался, предложила мне прослушать ребёнка в тихой и спокойной обстановке. Чтобы никто из посторонних не вмешивался со своими комментариями. Ей ценно именно моё суждение.

Я сказал, что дома у себя я не устраиваю всяких прослушиваний. Дома я отдыхаю от дел. В моем кабинете фортепиано нет. А все прослушивания мы обычно проводим здесь, в концертном зале.

Ну, она тут же предложила мне устроить прослушивание в гостинице, где они остановились. Дескать, она специально забронировала номер с инструментом, чтобы мальчик мог репетировать. Аккомпаниатор у них свой. Я согласился.

Вечером после репетиций я поехал в гостиницу. Там меня уже ждали: дамочка с мальчиком и аккомпаниатор. Как потом оказалось, аккомпаниатором  была собственная дочь  директрисы.

Помню, что в тот день я очень устал, был голоден, дома меня уже давно ждали, поэтому я сразу приступил к прослушиванию.

Молодой человек, вы не можете себе представить, как заворожил меня этот малыш своей игрой! Я влюбился в него с первых же минут. Как он играл! Казалось, что не флейта, а сама душа  принялась рассказывать нам о своих тайнах. Я забыл, что передо мной играет мальчик 6-7 лет отроду, потому что так мастерски может владеть инструментом  уже зрелый музыкант, который  обычно играет по вдохновению, не думая совершенно о технике.

- И что же он сыграл?

- Сначала сыграл «Мелодию» Глюка. Потом я попросил ещё что-нибудь показать. Он сыграл «Шутку» Баха.  И я почувствовал нутром эту игривость, весёлость и непосредственность, какую, наверное, и представлял себе великий композитор, когда сочинял эту вещь.  Я уже представил этого мальчика на сцене Миланского театра «Ла Скала»,  потому что твердо решил  включить этого вундеркинда в состав участников конкурса.

Я долго еще слушал бы малыша, наслаждаясь прелестью его игры, но тут опекунша предложила мне слегка перекусить. Она долго извинялась за то, что отняла у меня столько времени. Она говорила, что чувствует себя неловко и хочет хотя бы чем-нибудь искупить свою назойливость.

В общем, я и на это согласился. Тем более, что я был  изрядно  голоден. Либо от сытного ужина, либо от усталости, но я полагаю, что эта женщина мне что-то влила или всыпала в еду, я как-то быстро отключился. И что было потом, я совершенно не помню.

Утром проснулся я с жуткой головной болью в гостиничном номере. В комнате никого не было. Пока я озирался и одевался, вошла эта мошенница и объявила мне, что я спал с её дочерью, но она готова мне простить всё, если я повезу их всех в Милан. В качестве аргумента  она предъявила мне снимки, в которых я запечатлён в постели с молодой девицей.

Я готов был растерзать её на части, но вынужден был согласиться на её условия. В этой истории меня бесило больше всего то, что и без этой  афёры я готов был повезти  мальчика на конкурс.

- А что было с этими снимками потом?

- К её чести надо сказать, что  снимки она нигде не демонстрировала. А после   при мне их и уничтожила.  В дальнейшем, ну  после конкурса, с этой женщиной  я, слава богу,  больше никогда не встречался. А что касается мальчика, то на следующем конкурсе и сам Паркер, и остальные члены жюри интересовались, почему я не привез Богданова на конкурс. Я отвечал, что потерял с ним связь.. Я действительно ничего не знаю, где он сейчас и  как живет.  Я так понимаю, что вы собираетесь писать о мальчике? Значит,  вы что-то о нем знаете?

- Знаю. С ним все в порядке. Но, Виктор Александрович, скажите, вы устроите его в Центральное музыкальное училище, если я его к вам привезу?

- Непременно! С дорогой душой! Я буду даже рад этому.

18.03. 2011. Москва. Московское бюро агентства «Ассошиэйтед Пресс».

- Привет, Энни!

- Ну, наконец-то, явился  блудный сын! Я уж думала, что ты нарочно меня избегаешь.

- Как можно, Энн? Ты же  знаешь, дорогая, как я к тебе отношусь. По приезде я сразу же впрягся в дело. Потом вообще  отправился на юг.

- Как тебя приняли в Питере?

- Прекрасно! Джорж – парень вполне удобоваримый. Но с тобой я чувствовал бы себя более комфортно.

- Почему тогда напрашивался именно в Санкт-Петербург?

- Энн, в Питере мне надо отыскать близкого  человека,  с которым я расстался 16 лет назад. А эти поиски – дело не одного дня. Согласись, что мотаться  из Москвы  в Питер и обратно – хлопотное занятие. Вот как найду, сразу же переберусь к тебе. Обещаю!

- И на каком же этапе твои поиски?

- Да ни на каком. Пока еще не продвинулся ни на йоту.

- Может, помочь тебе?  У меня есть связи в здешних органах.

- Спасибо, Энн!  Возможно, я ещё обращусь к тебе. Но сейчас  пока у меня есть маленькая зацепка. Я попробую воспользоваться ею.

- Ну, а сейчас ты с каким делом в столицу нагрянул? Только не говори, пожалуйста, что приехал специально ко мне на аудиенцию. Все равно не поверю. Знаю же, что сюда ты между делом заскочил.

- Ты права. Но обрати внимание: не мог не заскочить.

- Ну, дружище, и на том спасибо! Ладно. Ты где остановился?

- Пока ещё нигде.

- Вот и хорошо. Поедешь ко мне. У меня апартаменты – гуляй, не хочу! Поселю тебя подальше от всех глаз, чтоб никто не беспокоил.

- Да я, в общем-то, всего на пару дней приехал. Мне надо лететь в Милан.

- Что, срочно?

- Очень.

- Ладно. А в ресторане-то мы с тобой  поужинаем, или как?

- Спрашиваешь! Конечно. Сегодня вечером я весь твой.

- Тогда до вечера.  Мой шофер отвезет тебя ко мне. Держи ключи. А у меня сейчас встреча. Я побегу. А вечером ты все мне о себе расскажешь.

18.03. 2011. Москва. Ресторан «Кафе Пушкин»

- Ну, рассказывай, как тебя встретили в Питере?

- Ты мне уже задавала этот вопрос. И я ответил, что прекрасно встретили.

- Я помню. Меня интересует, кто тебя встречал,  и куда тебя определили? В Пулково сам Джорж приезжал?

- Нет, он отправил своего репортера.

- А я его просила, чтобы сам поехал.

- Зачем?  Встретили, и ладно.

- Дэн, люди должны знать свое место. А Джорж, между прочим, своим местом обязан мне.

- А что, место под солнцем у всех разное?

- Можно подумать, что ты сомневаешься.

- И какое же место, по-твоему, у меня?

- Под солнцем, мой дорогой.  Ты не забывай, что ты Маркус. И этим все сказано. Где  Джорж тебя поселил?

- Он снял квартиру. Хотя  я, можно сказать, ею и не пользовался. Я уехал в Краснодар.

- К родственникам?

- Да. Но и у них я гостил совсем мало. Сказал же, что дело у меня в Краснодаре подвернулось.

- Это как-то связано с поисками твоей женщины?

- Почему ты решила, что я ищу женщину?

- А кого же ты ещё можешь искать в Питере? Ты же сам говорил мне в Детройте, что мечтаешь поехать в Питер, чтобы там найти женщину твоей мечты. Разве не помнишь? Я потому и не возражала, чтобы ты отправился прямо сразу в Санкт-Петербург, когда тебе утвердили Россию.

- Значит, ты  знала обо всем с самого начала?

- Ну да! Мне Билл о тебе все рассказал, еще когда ты в Стенфорд поступал.

- Слушай, Энн, ты Дэвида Паркера знаешь?

- Очень хорошо знаю. Они же с Маркусом приятели. К тому же, Дэвид тоже из Стенфорда.

- Что ты говоришь?

- Ну да. Когда я приехала в Калифорнию, Дэвид, по-моему, уже выпустился  из  университета. И я встретилась с ним только уже у Билли  Маркуса.

- Ты что-нибудь знаешь о его проекте «Юные музыканты»?

- Конечно, знаю. Видишь ли, Дэн, в 2002 году у Дэвида умер сын, которому было всего семь лет. Когда Дэвид лишился единственного сына, он решил по примеру Стенфордов в память о мальчике создать нечто благотворительное в пользу музыкально одаренных детей. И он основал Международный детский конкурс юных музыкантов. Вот уже лет десять этот конкурс ежегодно собирает юных дарований.

- А средства?

- Поначалу Дэвид вложил в проект свои сбережения. Через год конкурс не только полностью окупил себя, но и собрал достаточный фонд средств  для премий, предназначенных победителям для развития их дальнейшего музыкального образования.

- А в каких примерно цифрах  выражаются призовые суммы?

- В больших цифрах, Дэн. К примеру, Гран-при  стоит... Ой, это жутко какие деньги! Первые места в номинациях, конечно, дешевле, но тоже стоят немало. Фиксированных сумм нет, потому что все зависит от вложений различных спонсоров конкурса. А спонсоры – это ведущие мировые магнаты шоу-бизнеса, продюсерских компаний, ну, и различных медийных агентств. Наше агентство тоже, между прочим, вносит свою лепту в этот конкурс. Мы же так или иначе освещаем этот конкурс и в эфире, и в СМИ.

- Похоже, Паркер хорошо раскрутил это дело.

- Не то слово. А ты почему этим конкурсом заинтересовался?

-Энн, ты помнишь, мы с Уильямом рассказывали тебе о русском мальчике-флейтисте, который в 2003 году взял Гран-при на конкурсе у Паркера?

- Конечно, помню. Билл так загрузился насчёт этого флейтиста. По-моему, он даже порывался слетать в Европу к Паркеру, чтобы повидать этого чудо-ребёнка. Кажется, там всё дело было в том, что этот вундеркинд все произведения играл на слух.

- Ну да!

- О-о! Я помню: у нас в студии  все принялись делать на него ставки насчёт того, сколько у него будет ошибок во время исполнения. Мы же тогда вели трансляцию с этого конкурса. Представь себе, все наши ставки полетели к чёрту, потому что он не сделал ни одной ошибки. Феноменально!

- Да-да, именно так и было. Во всех трех турах он не совершил ни одной ошибки.

- А с чего это ты вспомнил про тот конкурс?

- С того, что неделю назад я встретил этого мальчишку в Краснодаре.

- Я не ослышалась? Его самого? На концерте?

- На каком концерте, Энни? Он играл на улице, как бродячий музыкант.

- Ты шутишь?

- Если бы это была только шутка. Я сразу узнал его. Он, конечно, вырос, выглядит уж не так робко, как тогда, но играет все так же божественно. И все так же на  слух.

- Так он, что, нигде все это время не учился?

- Он учился в общеобразовательной школе «чему-нибудь и как-нибудь».

- Почему?

- Это довольно длинная история. Я сейчас именно ею и занимаюсь. И пока ещё многого не знаю. Но  хочу все узнать и помочь мальчишке.

- Дэн, если будет нужна моя помощь, я всегда на проводе.

21.03. 2011 года. Милан. Оперный театр «Ла Скала».

- Маэстро Раммини, я приехал к вам  из России специально для того, чтобы услышать от вас историю вашего сотрудничества с русским мальчиком-флейтистом, выступавшем на Паркеровском конкурсе юных музыкантов в 2003 году. Этот мальчик взял тогда Гран-при. Вы помните этого мальчика?

- Как не помнить, мистер Маркус? Данила Богданов. Такие встречи в жизни не забываются. Это же был уникум, каких на Земле не было никогда. Кстати, расскажите мне скорее, если вы, конечно, знаете, этот мальчик жив, здоров?

- Спешу  успокоить вас:  он жив и здоров и все так же играет на слух.

- Разве он не учился музыкальной грамоте?

- К сожалению, нет.

- Но я же просил  его  русских покровителей, чтобы они немедленно занялись музыкальным образованием ребенка. Я готов был сам взять его к себе и сделать из него великого музыканта. Почему они не сделали этого?

- Синьор Раммини, мне придется слишком много рассказывать, чтобы ответить на ваш вопрос. Расскажите лучше вы мне о мальчике все, что можете! А я даю вам честное слово джентльмена, что приложу все усилия к тому, чтобы наш вундеркинд получил все для дальнейшего развития его дарования.

- Я вам верю, молодой человек.

- Так рассказывайте, пожалуйста!

- Я его хорошо помню, мистер Маркус. Это был чрезвычайно очаровательный и милый ребенок. Выглядел он несколько младше своего возраста. Ему нельзя было дать больше пяти лет. И он был таким непосредственным и простодушным. На первой репетиции с оркестром, не дожидаясь своей очереди, он выгреб из-за кулис на сцену и стал простодушно бродить между оркестрантами, с любопытством разглядывая инструменты, пюпитры, ноты. Он что-то там у музыкантов выспрашивал, они не понимали его слов и добродушно улыбались. Короче, этот человечек сразу же нашел со своими партнерами контакт. Его увели за ручку, а потом так же за ручку привели на сцену для исполнения своего номера. Первым произведением, которое он должен был исполнить, было, кажется,  «Адажио» Альбинони. Ну да, именно «Адажио». Я поставил перед ним ноты, опустил пюпитр соответственно его роста.  Но он решительно заявил, что будет играть без всяких нот, потому что «и так знает». Тут мне сказали, что мальчик совсем не знает нот. Можете представить мое тогдашнее возмущение? Как это не знает нот? А что я должен делать с оркестром, если он запутается, забудет, наконец, потеряет ритм? Как я должен ему помочь?  Руководитель русской группы меня успокоил. Дескать, не волнуйтесь, он не подведет  и прекрасно сыграется с оркестром. На всякий случай я поставил его возле себя и попросил поглядывать на мои руки. Я не знаю, поглядывал он или нет, но сыграл он безукоризненно с первого же раза. Я сказал ему «браво» и пожал  ему руку. Он молча поклонился в пустой зал, потом тоже пожал мне руку.

Оркестранты были в восторге. Следующую репетицию мы начинали с него, чтобы поднять себе настроение.

Его первое выступление в 1-м туре было ошеломляющим. Симпатию жюри и зрителей он вызвал еще до исполнения тем, что по моему примеру пожал руки оркестрантам первого ряда. Видите ли, мистер Маркус, очередность выступлений  на  детских конкурсах  проводится не по жеребьевке, как обычно, а по возрасту. Самые маленькие выступают первыми, чтобы «не сгореть»  раньше времени в ожидании своего выступления. Данни на том конкурсе был самым маленьким по возрасту исполнителем, поэтому он и открывал концерт. В свой самый первый выход к оркестру на концерте я обычно пожимаю руку первой скрипке. Такой обычай. Ну, вот и тут: я вышел на сцену, пожал руку  первой скрипке,  а потом прошел на свое место. Следом за мной вышел Данни с флейтой. Ну, и он тоже по моему примеру пожал руку первой скрипке, потом второй, третьей…  Весь ряд обошел. А потом еще развернулся к публике и поклонился залу в пояс. И так это у него естественно вышло…

Представляете, что творилось в зале?

Он играл «Мелодию» Глюка.

- Да, я знаю. Этот момент я  видел по телевизору. Концерт передавали у нас в Штатах по трансляции.

- Ну, тогда что мне рассказывать? Вы помните тот шквал аплодисментов? И как Данни испугался и удрал со сцены?

- Конечно, помню. Потом его кто-то принес на руках и поставил на пол.

- Да-да, руководитель русской группы. Он же за Данни и цветы принимал. В общем, уже на 1-м туре лично я не сомневался в том, чей будет Главный приз. По-моему, никто не сомневался. А как он играл «Вальс» Свиридова на последнем концерте! Боже! Такое было ощущение легкости и грациозности, что казалось:  все сейчас вспорхнет и закружится. Оркестранты тоже были в ударе.

Нет, мистер Маркус, такого выступления в моей практике больше никогда не было. Когда на следующий год русская группа приехала на конкурс без мальчика, мои оркестранты готовы были учинить забастовку. Мы все недоумевали: почему его нет? Где он?  И знаете, честное слово, на последующих конкурсах такого воодушевления и  такого праздника, какой был в тот год, мы уже  не ощущали.

23.03.2011. Москва. Офис агентства «Ассошиэйтед Пресс».

- Алло, Билл, привет! Да, это я. Ты можешь сейчас говорить? Нет, я сейчас в Москве  у Энни. Я знаю, что ты рад. Тебе, кстати, от неё привет. Нет, она нисколько не изменилась: все так же цветет и благоухает. У неё все в порядке.  И у меня тоже.

Билли, я хотел бы попросить тебя, чтобы ты дал мне номер телефона Паркера. Если можно, конечно. Ну да, я все по поводу нашего флейтиста. Разумеется, разговаривал и со Скворцовым, и с маэстро Раммини. У меня осталась еще пара вопросов к Дэвиду. Мне бы с ним связаться.

Что, можно прямо сейчас? Ах, он у тебя гостит! Боже, как здорово!  Ну, давай его сюда!

Алло! Мистер Паркер? Доброе утро! То есть, вечер… Да шут его знает, я совсем запутался с этими часовыми поясами. В общем, я хотел узнать у вас, мистер Паркер, если это, конечно, можно, каковы были денежные призы на конкурсе в 2003 году? Ну, естественно, меня интересует Гран-при. Я так понимаю, что Билл  ознакомил вас с тем, почему я интересуюсь данной проблемой. Совершенно верно, я занимаюсь делом Данилы Богданова. Сколько он получил тогда? 

Что-о?! Я не ослышался? Пятьсот тысяч баксов? И вы лично ему вручили грант? Ну да, понимаю: деньги перечислили в банк, а грант передали его представительнице в присутствии мальчика? Ага, еще раз повторите, с каким условием? Понятно. Деньги предназначены для дальнейшего музыкального образования. Ну да, Билл говорил мне, что и сам конкурс и премиальные вашего конкурса преследуют цель не только выявления юных дарований, но и развитие их таланта.

Еще вопрос, мистер Паркер. В вашем фонде как-то документально оформляются финансовые передвижения? Бога ради, извините меня, пожалуйста, за столь некорректный вопрос! Но мне придется здесь иметь дело с документами, и я должен буду сослаться на вашу документацию. Ну да. Я буду вам очень благодарен, если вы перешлете мне эти копии.

Спасибо огромное за  то, что вы сочли нужным уделить мне внимание!

23.03. 2011. Москва. Офис агентства «Ассошиэйтед Пресс».

- Ну что, Энн, меня можно поздравить. Кажется, я на пути к тому, чтобы раскопать занимательную авантюру. Можно ехать в Краснодар и разыгрывать последний акт пьесы под названием: «Моцарт возвращается на сцену».

- Ты хочешь сказать, что собираешься привезти  мальчика в Москву  на учебу в музыкальном училище?

- Ну да! Я об этом уже разговаривал со Скворцовым. Он обещал помочь.

- А если мальчик не захочет?

- То есть, как это не захочет?

- Не захочет – и все. Представь себе, он уже совсем не ребёнок. От учёбы, какой бы то ни было, он уже отвык. Отвратили добрые люди. Довольно продолжительное время, как ты сказал, он играет на улице и неплохо при этом зарабатывает. Во всяком случае, сейчас ему хватает того, что зарабатывает. Ему сейчас хорошо. Он привык уже к такой жизни. А ты предлагаешь ему бросить всю эту вольность ради того, чтобы впрячься в учёбу. Да не согласится он ни за что, хоть что ты ему будешь обещать.

- Я постараюсь его убедить.

- Дэн, ты пробовал  когда-нибудь убедить в чем-либо подростка, если он не видит для себя смысла в твоих убеждениях? Ты же сам рассказывал, что преподаватели училища пытались его убедить в том, что надо  учиться.

- Энн, они заставляли его учить технические дисциплины. А я буду предлагать ему изучать его любимую музыку.

- Да ведь он считает, что и без всякой учебы он прекрасно играет. Тем более, что он действительно прекрасно играет. Я сто очков даю, Дэн, что учиться  его теперь уже не заставишь.

- И что же мне с ним делать?

- Не знаю, Дэн. Думать надо. И вообще, по-моему, сейчас пока не надо на него давить. Ты лучше разберись с этой директрисой. А то свалит куда-нибудь в Европу, и никак ты её там не достанешь.

- Я думаю, что ты права, Энн.

25.03. 2011. Санкт-Петербург. Набережная  Фонтанки

- Чего надо-то тебе?

- Простите, я хотел бы узнать, здесь живет Комарова Богдана Николаевна?

- А ты кто такой?

- Я корреспондент. Вот моя пресс-карта.

- Правда, корреспондент. А почему тут не по-русски написано?

- Так я международный корреспондент.

- Ах, вона что? Нет тут никакой Комаровой.

- Совсем, что ли? Не проживает?

- Сказала же тебе: не проживает.

- Ну, может быть, проживала когда-нибудь?

- А я знаю? Я сама тут третий год живу. Сын мне тут комнату купил. Отделил, значит, мать свою родную. Женился на этой своей стерве, а мать уж мешать стала. Ну, вот он мне комнату и купил.

- Хорошо, что совсем на улицу не выгнал.

- Это верно, сынок. Слушай, тут у нас в квартире Михайловна живет, шут знает, с каких времен. Может, она знает про эту твою Комарову? Да что ты стоишь-то в дверях? Вон там третья дверь – это комната Михайловны. Только ты стучи сильнее, а то она плохо слышит.

25.03.2011. Санкт-Петербург. Набережная Фонтанки.

- Комарова, говоришь? А звать как? А-а, так это дочка её. А саму звали Кирилловной. Ага! Мария Кирилловна. Они вдвоем в соседней комнате жили. Потом, как уехали, так в этой комнате жил железнодорожник Сучков Василий. Потом он уехал на Урал, и после него жили двое молодых людей. Ну, муж и жена, вроде как. А потом они купили где-то в пригороде домик, и в квартире поселилась…

- Скажите, а сейчас в этой комнате кто-нибудь живет?

- Так я ж и рассказываю, что поселилась какая-то артистка. Но она все время на гастролях.

- И сейчас на гастролях?

- Ну  да. Ежели её уж  давно нет, значит, на гастролях. А когда возвернется – никто не знает.

- А вы случайно не знаете, куда уехали Комаровы?

- Откуда ж я могу знать? Как мальчонка народился, так они и уехали. Железнодорожник Василий сказывал, что на юга подались. Он  им помогал  вещи отправлять и потом отвозил на вокзал. А сама она шибко хворала, когда у ней мальчонка народился.

- Вы имеете в виду дочку?

- А кого же еще? У Кирилловны кто мог народиться? Так вот, дочка-то эта самая хворать стала, и мальчонка шибко слабенький был. Вот они и поехали, чтоб здоровье поправить. А куда поехали – никто не знает.

- Ничего они здесь не оставляли?

- А что они могли оставить? Вещей каких особенных у них не было. Жили они бедно. Дочка-то нигде не работала, потому как училась, а у матери пенсия маленькая была. Нет, ничего не оставили. Да и кому что они могли оставить? У них же, слышь, никакой родни не было.

- А у мальчонки этого отец был?

- Небось, был, раз мальчишка народился. А только где он, этот отец? Нагуляла она, видать, пацана пока на учебах  была.

- А где она училась?

- Да шут его знает! Тоже где-то на югах. Ой, не знаю я о них ничего. Скрытные они люди были. Никогда ни с кем не делились и ничего не рассказывали.

26.03.2011. Краснодар. Улица города.

- Привет, Моцарт!

- О! А я думал, что ты уж  совсем уехал.

- Дела были, брат, срочные. И мне действительно нужно  было уезжать  в Москву и Питер.

- А здесь ещё работа осталась?

- Осталась. А у тебя ... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3