ПРОМО АВТОРА
Иван Соболев
 Иван Соболев

хотите заявить о себе?

АВТОРЫ ПРИГЛАШАЮТ

Серго - приглашает вас на свою авторскую страницу Серго: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Борис Лебедев - приглашает вас на свою авторскую страницу Борис Лебедев: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
kapral55 - приглашает вас на свою авторскую страницу kapral55: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»

МЕЦЕНАТЫ САЙТА

Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»



ПОПУЛЯРНАЯ ПРОЗА
за 2019 год

Автор иконка Сергей Вольновит
Стоит почитать КОМАНДИРОВКА

Автор иконка Владимир Котиков
Стоит почитать Марсианский дворник

Автор иконка Сандра Сонер
Стоит почитать Самый первый

Автор иконка генрих кранц 
Стоит почитать В объятиях Золушки

Автор иконка Сергей Вольновит
Стоит почитать ДОМ НА ЗЕМЛЕ

ПОПУЛЯРНЫЕ СТИХИ
за 2019 год

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Над белым утром

Автор иконка Виктор Любецкий
Стоит почитать Только верю — найдём выход из темноты...

Автор иконка Вера Сыродоева
Стоит почитать Поздняя осень

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Бараны в креслах

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать У окна

БЛОГ РЕДАКТОРА

ПоследнееПомочь сайту
ПоследнееПроблемы с сайтом?
ПоследнееОбращение президента 2 апреля 2020
ПоследнееПечать книги в типографии
ПоследнееСвинья прощай!
ПоследнееОшибки в защите комментирования
ПоследнееНовые жанры в прозе и еще поиск

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К ПРОЗЕ

Вова РельефныйВова Рельефный: "Это про вашего дядю рассказ?" к произведению Дядя Виталик

СлаваСлава: "Животные, неважно какие, всегда делают людей лучше и отзывчивей." к произведению Скованные для жизни

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Ночные тревоги жаркого лета

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Тамара Габриэлова. Своеобразный, но весьма необходимый урок.

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "Не просто "учиться-учиться-учиться" самим, но "учить-учить-учить"" к рецензии на

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "ахха.. хм... вот ведь как..." к рецензии на

Еще комментарии...

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К СТИХАМ

ЦементЦемент: "Вам спасибо и удачи!" к рецензии на Хамасовы слезы

СлаваСлава: "Этих героев никогда не забудут!" к стихотворению Шахтер

СлаваСлава: "Спасибо за эти нужные стихи!" к стихотворению Хамасовы слезы

VG36VG36: "Великолепно просто!" к стихотворению Захлопни дверь, за ней седая пелена

СлаваСлава: "Красиво написано." к стихотворению Не боюсь ужастиков

VG34VG34: " Очень интересно! " к рецензии на В моём шкафу есть маленькая полка

Еще комментарии...

Полезные ссылки

Что такое проза в интернете?

"Прошли те времена, когда бумажная книга была единственным вариантом для распространения своего творчества. Теперь любой автор, который хочет явить миру свою прозу может разместить её в интернете. Найти читателей и стать известным сегодня просто, как никогда. Для этого нужно лишь зарегистрироваться на любом из более менее известных литературных сайтов и выложить свой труд на суд людям. Миллионы потенциальных читателей не идут ни в какое сравнение с тиражами современных книг (2-5 тысяч экземпляров)".

Мы в соцсетях



Группа РУИЗДАТа вконтакте Группа РУИЗДАТа в Одноклассниках Группа РУИЗДАТа в твиттере Группа РУИЗДАТа в фейсбуке Ютуб канал Руиздата

Современная литература

"Автор хочет разместить свои стихи или прозу в интернете и получить читателей. Читатель хочет читать бесплатно и без регистрации книги современных авторов. Литературный сайт руиздат.ру предоставляет им эту возможность. Кроме этого, наш сайт позволяет читателям после регистрации: использовать закладки, книжную полку, следить за новостями избранных авторов и более комфортно писать комментарии".




СКАЗЫ ПРО БИЗНЕС (рассказы сибирского предпринимателя)


petermuratov petermuratov Жанр прозы:

Жанр прозы Проза для души
346 просмотров
0 рекомендуют
1 лайки
Возможно, вам будет удобней читать это произведение в виде для чтения. Нажмите сюда.
Анонс в самом названии

СКАЗЫ ПРО БИЗНЕС

  (рассказы сибирского предпринимателя)

  

   Компаньону Евгению,

   супруге Светлане

   посвящаю

  

  Вступление

  

  Таких 'сказов' в нашей стране можно услышать миллионы. Кому-то они могут показаться самыми обыкновенными, ничем не примечательными - нашел-де чем удивить. Не спорю, это не мемуары олигархов, которые могут поведать нечто такое... Зато мои Сказы автобиографичны и правдивы, их герои живут среди нас, все персонажи абсолютно реальные. Кому-то я изменил имя, кому-то - нет, а кого-то не назвал по имени вообще.

  Не раз сюжеты будущих Сказов излагались мною устно в различных компаниях, и всегда воспринимались слушателями очень живо. Но слово прозвучит и исчезнет. И, со временем, всё забывается. Как говорил Проспер Меримэ, одну книгу в жизни может написать каждый. Может. Но далеко не каждый это делает. Однажды я попробовал, и первая моя книга 'Встретимся на 'Сковородке' (воспоминания о Казанском университете), вроде бы, получилась. Как сказал один мой читатель, чувствуется, что написано непрофессионалом, зато точно не на заказ. И, говорит, присутствует самое главное: 'схвачен' и воспроизведен колорит места и времени. Но если удалось передать ощущение времени относительно стабильного периода нашей истории - последней пятилетки 'развитого социализма', то события более поздних 'веселых' времён тем более должны получиться колоритно и объемно.

  Писались мои Сказы не один год, охватывая значительный промежуток времени. Наш брат, коммерсант, неразговорчив, и, тем более, не 'писуч'. Поэтому я, в прошлом уличный торговец с ученой степенью, вновь взявшись за перо, постарался исполнить, как мне кажется, нужную миссию. В результате, получилась своеобразная трилогия.

  Еще один немаловажный аспект восприятия 'Сказов про бизнес' озвучил хороший знакомый, замдекана одного из факультетов родной Альма-матер, который в жизни ничем, кроме науки и преподавания, не занимался. Прочитав первый вариант электронной версии Сказов, он признался: 'Спасибо тебе за то, что ознакомил с совершенно неизвестной мне стороной жизни, абсолютно неведомой сферой деятельности!'

  Что ж, рад стараться! Бизнесом, предпринимательством, я никогда заниматься не планировал. Более того, большую часть жизни был уверен, что 'занимаются бизнесом' только в 'нехороших' капиталистических странах. И вообще, это - однозначно плохо. Подобную аксиому я впитал с 'молоком матери'. Однако их величествам Истории и Судьбе было угодно столкнуть меня в мутное море рыночной стихии, да еще на изломе эпох, в начале знаменитых 'лихих девяностых'.

  Как и все советские люди, я не сомневался: жизнь, распланированная на многие годы вперед - это великое социальное благо, главное достижение социалистического строя. Школа - ВУЗ - НИИ - научная карьера - тема - диссертация - степень... Никто не спорит, это - хорошо. Признаюсь, даже начав предпринимать, сам долго не мог честно ответить себе - бизнес это 'плохо' или 'хорошо'? Сейчас, слава Богу, разобрался: пожалуй, всё же не так плохо, как представлялось 'в младенчестве'.

  Необходимость пристальной слежки за конкурентами, ожидание от них очередных активных действий, чреватых неприятными сюрпризами, непреходящее ощущение зыбкости и непостоянства текущего положения держали в постоянном напряжении. Зато вошедшая в ежедневную привычку 'готовность номер один', предвосхищение ситуации, когда 'враг прорвет линию фронта', приучили всегда находиться 'в форме'. Более того, прихо-дилось постоянно играть на опережение, просчитывать предполагаемые ходы конкурентов и логику их действий. Всё это, видимо, способствовало выработке не самых лучших черт характера.

  Однако, не я придумал правила игры. С приходом мутного времени Перестройки в нашей стране начался культ Рынка, как панацеи от всех бед в экономике. Рынком грезили, его идеализировали, возносили до небес. Но с уходом Горбачева, а вместе с ним и его главного детища, первоначально замышлявшегося как 'обновление социализма', иллюзии испарились достаточно быстро. Пришел черед 'рыночных реформ', увертюрой которых стала 'шоковая терапия'. Рынок широко 'улыбнулся', и все сразу увидали его 'зубки'. Как говорится, 'за что боролись...'

  Но, несмотря на все издержки перестройки и периода реформ, я рад, что мне выпало жить в это время, и что я не свалил из России. Способность к критическому переосмыслению жизни и разумному риску всегда и во всем были залогом успеха, тогда как уныние - грех. Жизнь оказалась очень насыщенной. Человек опять стал активным добытчиком, вновь возник Интерес. Появилась масса личностей, которые не состоялись бы при 'развитом социализме', многие обнаружили в себе способности, о которых раньше и не подозревали. Правда, будь тогда мне столько же лет, сколько сейчас, неизвестно, как бы все обернулось: силы и мозги уже далеко не те.

  Взять науку. Градация реального успеха в ней сильно размыта. Многие научные сотрудники только и делают, что годами изображают бурную деятельность, бахвалятся друг перед другом какими-то совершенно рядовыми публикациями, тезисами конференций, годами кочующими из сборника в сборник, зорко следят за порядком перечисления фамилий в списках авторов статей, капризничают, плетут интриги. Все-таки настоящих личностей в науке единицы. Кое-кто из моих бывших коллег по институту, со свойственным почти всем людям науки самомнением и высокомерием (я, признаться, и сам был таким), были уверены, что коммерсанты, оторвавшись 'от науки', непременно деградируют: с вами, 'купи-продаями', и так все ясно, о чем говорить? Я иногда даже старался немного позлить таких 'праведников', изрекая: 'Моей стране миллион честных предпринимателей сейчас намного нужнее миллиона статистов от науки!' Ведь еще не так давно советская идеология очень гордилась тем, что треть (!) всех научных сотрудников мира насчитывалась в стране 'победившего пролетариата', не уступая рабочему классу по численности. Впрочем, на бесспорности своего утверждения относительно 'нужности' не настаиваю.

  Сегодня, с высоты прожитых лет, я могу достаточно объективно сравнивать два огромных сообщества людей: бизнеса и науки. Что можно констатировать? Игроков среди бизнесменов намного больше. Именно игроков, мгновенно соображающих, великолепно комбинирующих, правильно стратегически и тактически мыслящих. Ведь в бизнесе, особенно крупном, без этого не выжить. Но интеллектуальный уровень у научных сотрудников выше. В то же время, не берусь угадать, сборная какого из этих сообществ победит в двустороннем шахматном турнире. Но вот кого больше среди тех, кто правильно ответит на вопрос, скажем, 'в каком веке жил Петрарка', сомнения не вызывает.

  С другой стороны, возьмем, к примеру, математика, точнее, человека с математическим складом ума. Он может стать и физиком, и химиком, и биологом, и географом, сложнее, правда, с гуманитарными дисциплинами. Но это не столь важно. Важнее, что 'чистый' химик-биолог-географ никогда не станет математиком. Так и бизнес. В нем полно бывших тружеников науки, но вот обратная рокировка, в смысле, способность не обремененного научным прошлым бизнесмена стать ученым, крайне сомнительна. Но не дай Бог, чтоб вновь настали времена, даже столь уникальные и неповторимые, когда кандидаты наук рядами и колоннами шли в торгаши. Каждому - своё.

  Бизнес - это сама жизнь. Люди, им занимающиеся, неугомонны и креативны, старательны и находчивы, скромные и не очень. Ну, а в жизни как без песен? Сами знаете: 'И тот, кто с песней по жизни шагает...' Вот только песни бывают самые разные: веселые и грустные, быстрые и протяжные. Они звучат, звучат повсюду, звучат всегда. У каждого своя любимая песенка - в разных тональностях, с разными тембрами и ритмами. И спел что-то, по мере способностей, каждый. 'Споемте ж, друзья...'

  Споем, споем... В звучащем многоголосии я явственно различаю каждый знакомый мне голосок, где соло, где дуэтом, где трио, состав ансамблей может меняться, как на эстраде. В процессе деловой деятельности, перипетии жизни, нестандартные ситуации, разнообразие выбора действий позволяют проявляться истинным способностям и натуре каждого 'игрока-певца'. Столько колоритных образов прошло, и еще, не сомневаюсь, пройдут перед тобой, столько 'песенных' сюжетов возникнет! Тут, хочешь - не хочешь, запоешь.

  И вообще, промелькнет еще какое-то время, я превращусь в старого, мечтающего побыстрее сдохнуть склеротика. А Сказы останутся, их прочтут дети и внуки, а, может быть, и правнуки. А прочитав, скажут: 'М-да, были времена...'

  

  

  

  

  СКАЗ ПЕРВЫЙ.

  ПРО СФЕРЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ И ДРУГА МОЕГО РУДАЛЯ, ОНЫЕ ПРОШЕДШИЙ

  

  Пролог

  

  Знакомьтесь: Рудаль Габдрауфович Кадыров, 1963 года рождения, уроженец Сабинского района Республики Татарстан. Золотой медалист русской школы в селе Кузайкино Альметьевского района, выпускник Казанского университета (биофак, кафедра генетики) 1985 года с красным дипломом.

  Герой моего Сказа получил распределение, как и я, во Всесоюзный НИИ Молекулярной биологии (ВНИИ МБ) НПО 'Вектор' в Кольцово Новосибирской области. Быстро вырос до должности старшего научного сотрудника, руководил темами, хотя ученой степени не имел. Был любимым сотрудником начальницы отдела Агнессы Царевой - яркой умной женщины, жены директора института, академика Льва Сандахчиева (царство им обоим небесное).

  Женился Рудаль в 1986 году на землячке, выпускнице Казанского финансово-экономического института, сын Артур - бывший одноклассник моего сына, оба ныне студенты Новосибирского университета.

  Наш герой умён, логичен, трезвомыслящ, рукаст, неэмоционален и рационален. По натуре лидер. Силён физически, вынослив, неприхотлив, скромен в быту. Но заносчив и высокомерен. Имеет дурную привычку самоутвердиться за счет критики, а то и язвительного смакования недостатков другого. Завышенное самомнение часто приводило к неумению Рудаля работать в команде. Типичный 'волк-одиночка'. Колоритный, деятельный, метущийся, жаждущий легких денег, которые где-то рядом. Однако привычка всё брать на себя мешала сосредоточению усилий на развитие бизнеса, на создание устойчиво работающей системы. Ему постоянно приходилось отвлекаться на текучку и рутину, что снижало конкурентоспособность деятельности и, в итоге, нередко приводило к озлоблению и унынию. Вдобавок Рудаль долгое время руководствовался не совсем верной установкой: работать, по возможности, нужно чужими (заемными, кредитными) деньгами, своими не рисковать. Всё это вело к шараханию из одного рода деятельности в другой. Но именно многовекторность приложения его усилий представляет наибольший интерес.

  В те времена многим казалось: нашел! Вот, наконец-то, то, благодаря чему я 'взлечу'! Многое было внове, свободных ниш, до поры, до времени, хватало, лидеры еще не обозначились, а небольшие обороты позволяли довольно легко перескакивать из 'темы' в 'тему'. В результате, передо мною прошла целая галерея портретов 'героев нашего времени', простите за плагиат. Я долго выбирал собирательный персонаж, который стал бы наиболее характерным и, в тоже время, обладал выраженной харизмой. И, наконец, остановил свой выбор на моем хорошем друге, земляке, однокашнике. Рудаль, пожалуй, идеально подходит под определение типичного предпринимателя девяностых годов, когда в стране всё вставало и 'устаканивалось' на обломках 'развитого социализма', когда вовсю шел процесс массовой 'селекции' в предпринимательской среде нашей страны, ведь 'ломанулись' в бизнес миллионы и миллионы.

  Выбрал я его еще и потому, что хорошо зная Рудаля, как человека, постарался изложить о нем с теплотой и приязнью, дружеской иронией и участием. Прочитал ли Кадыров про себя, любимого? Да, прочитал. Как отреагировал? Достойно. Состоялась даже небольшая литературная дуэль, которая, возможно, станет основой следующей книги, тем более, мне еще многое бы хотелось поведать читателю. Забегая вперед, отмечу: значимых успехов в бизнесе Рудалю добиться так и не удалось, что, безусловно, само по себе задевает самолюбие амбициозного, изобретательного и умного человека. Но, может быть, именно благодаря мне 'образ твой и имя переживут века'. А потому, прости, если что, дорогой Рудальчик, гафу ит, джяным!

  Но обо всем по порядку.

  

  Глава 1. 'Разбег'

  

  Экономисты соседнего с Кольцово новосибирского Академгородка, 'колыбели' Перестройки, пользовались репутацией главных специалистов по рынку. Они регулярно проводили весьма недешевые, но модные, в то время, экономические учебы. Каждая уважающая себя организация считала престижным и знаковым послать поучиться своих сотрудников рыночному уму-разуму. Вот и наш институт не отставал в этом от других, правда, лишь приближенные к руководству имели возможность постичь азы рыночной науки. Рудалю, благодаря директору, который его знал и уважал, иногда удавалось попадать в 'сонм избранных'. Однако вместе с полученной на учебах информацией Кадырову быстро пришло печальное осознание того факта, что предполагаемое место нашего 'Вектора' в рыночных условиях - одно емкое и нехорошее слово. Но, стоит отметить, об этом смутно догадывался не один он.

  Тогда же, в самом конце восьмидесятых, наш герой приобрел первый опыт предпринимательства. Рудаль основательно увлекся английским языком и овладел им до глубин. Стал брать платные заказы на переводы в Государственной научно-технической публичной библиотеке, быстро и, самое главное, очень качественно справляясь с непростой работой. Купил печатную машинку, поскольку за отпечатывание переведенных текстов полагалась солидная доплата. Еще и быструю печать вслепую освоил, получая надбавку за срочность переводов. Мгновенно заимел хорошую репутацию и зарабатывал очень приличные, для тех времен, деньги.

  Через годик у него возникла некоторая сумма, а в голову пришла оригинальная и смелая идея. Рудаль купил хороший коротковолновик, позволявший довольно чисто ловить радиостанцию Би-би-си. Он стал записывать на магнитофон популярные информационные передачи и речи тогдашнего британского премьера Маргарет Тэтчер. Делалось это с дальним прицелом. Всё записанное Рудаль перевел и отпечатал, 'разжевав' сложные места. Далее расположил тексты по возрастанию сложности содержания и издал, в виде небольшой брошюрки, самоучитель 'Учитесь английскому у Маргарет Тэтчер' тиражом 1000 экземпляров. Аудиокассета с записью прилагалась. Советский стандарт языкового образования ('читаю и перевожу со словарем') многих уже не устраивал, а специальных пособий по прикладному английскому языку в продаже толком не было. Издательства, теряя госзаказы (о чем подробней в Сказе втором), тогда потихоньку стали 'крениться набок', поэтому одно из них оперативно выполнило заказ Рудаля.

  Однако денег на рекламу отчаянно не хватало, поскольку самоучитель был издан в кредит. Как же оповестить о нем страну, ведь рядовая реклама никак не соответствовала масштабу личности знаменитой 'учительницы'? Тогда Рудаль написал небольшую статью, озаглавив 'Дадут ли Маргарет Тэтчер советский орден?' Напомню, 'железная леди' слыла ястребом, врагом СССР, одно название должно было сразу же привлечь внимание.

  Статья была примерно такого содержания. 'Великий футболист Пеле получил орден за ликвидацию неграмотности в Бразилии: после выхода в свет его книги 'Я - Пеле' миллионы неграмотных бразильцев засели за буквари, посчитав своим святым долгом самостоятельно прочитать книгу кумира. Вот и Маргарет Тэтчер, 'лучший друг' россиян, учит нас английскому! Не верите? Купите самоучитель и убедитесь в этом сами! Пеле по праву заслужил бразильский орден, неужели и у нас не найдется скром-ненького орденочка для самой 'железной' леди на свете?..' Рудаль разослал эту статью в центральные издания ('Правда', 'Известия', 'АиФ' и другие).

  Тогда еще не было засилья рекламы на страницах газет, а расценки на нее не лишали дара речи. Да и сама статья не выглядела рекламной - курьез, веселая история, не более того! В раскусывании и изобличении скрытой рекламы тогдашние газетчики тоже не были искушены, всему своё время. Скажете - авантюра? В самом махровом виде! Но она удалась! Статью напечатала одна из центральных газет, 'Труд', по-моему. Не 'АиФ', конечно, но всё же. Безусловно, статью слегка подредактировали, но смысл не исказили. И самое главное! Был указан адрес, по которому можно было приобщиться к 'аглицкому' самой миссис Тэтчер!

  Последовал вал заказов, весь тираж ушел влет! Вдохновленный успехом Рудаль брошюрку переиздал. Но, понятное дело, во второй раз подобный фокус уже бы не 'проконал'. Не беда. Кадыров придумал новый трюк. Он позвонил на Би-би-си и голосом невинного ребенка поведал: распространяю, мол, свой самоучитель, в основе которого речи госпожи Тэтчер. Не нарушаются ли при этом чьи-нибудь права, а если нарушаются, не могли бы они прислать письменное разрешение на использование этих материалов. Рудаль резонно полагал, что любой ответ 'пользуемых' англичан можно будет обратить себе во благо: официальное разрешение - прекрасная реклама, судебное разбирательство - еще лучше! Можно вообще прогреметь на весь разваливающийся Союз! Он был не силен в 'непереводимой игре слов с использованием местных идиоматических выражений', но суть ответа уловил: 'глотание судебной пыли' ему было 'оттуда' гарантировано.

  Но, к сожалению, грозные на словах дети Туманного Альбиона ничего не предприняли, хотя Рудаль еще пару раз их дразнил. Поэтому второй тираж самоучителя застрял. Много экземпляров пришлось просто раздарить.

  Всё это время он продолжал трудиться в институте, но, скорее, по инерции. Будучи руководителем темы, Рудаль должен был написать годовой отчет, но этому мешал хронический цейтнот, возникший из-за его бурной деятельности на стороне. Да и институтская мотивация, честно говоря, уже не вдохновляла, даже казалась несерьезной. Помню, как куратор из отдела координации искренне возмущалась: 'Как это так? Взять и не написать годовой отчет?! Да за это морду бить надо!!!' В ее 'совковом' сознании подобное 'новое' явление не укладывалось, еще и червячок зависти грыз, ведь парень чувствовал себя совсем неплохо, зарабатывая на жизнь чем-то абсолютно ей недоступным. Некогда обожавшая Рудаля начальница отдела и ее муж-директор тоже возмутились, недвусмысленно напомнив ему о перспективе выделения служебной двухкомнатной квартиры. Но Кадырова уже было не остановить. Фортиссимо его прощального аккорда, обращенного к руководству, впечатлило: 'Да я на своей голове сделаю денег в десять раз больше, чем вы вдвоем'!

  Правда, время показало, что Рудаль чуток погорячился: директора часто становились соучредителями дочерних фирм, возникавших на базе больших объединений, подобных нашему. Увести активы в закрытые структуры, являвшимися островками относительного благополучия, было тогда очень популярно. Статус директора дорогого стоил, поэтому 'весовая категория' Рудаля всегда была несопоставимо ниже, несмотря на его смелые амбиции.

  Но 'хлопнуть дверью' Рудаль уже мог себе позволить: на одной из экономических учеб в Академгородке он удачно познакомился с директором новосибирского оловокомбината. Наш герой ему понравился. 'Оловянный генерал' горестно посетовал, мол, у меня в отделе маркетинга (тогда это слово еще только-только учились произносить) сидят одни 'безъязыкие пни'. И предложил: 'Переходи ко мне на 'оловяшку'!'

  

  Глава 2. 'Толчок'

  

  Рудаль сразу же отлично себя зарекомендовал: он был единственным сотрудником отдела, кто мог ночью, с шумами в трубке, провести телефонные переговоры на английском. Ведь современных средств телекоммуникационной связи тогда еще не существовало. Вчерашний ученый очень старался: прорабатывал информации больше, чем остальные сотрудники вместе взятые (каталоги, прайс-листы), занимался растаможкой. Обращать же внимание на злобное шипение бездарного коллектива отдела Рудаль считал для себя за низкое. Эта 'кодла' расценивала выдвижение невесть откуда взявшегося 'любимчика' директора вопиюще несправедливым и незаслуженным. А 'любимчик' еще и фирмочку при комбинате организовал - перепродавал оргтехнику, барыши делил с руководством.

  Парень решил: вот она, 'госпожа Удача'! Купил 'Жигули' седьмой модели, иномарок тогда еще почти не ввозили. По бартеру на олово отхватил новую 'Таврию' - эдакую немного облагороженную разновидность 'Запорожца': модель только-только пошла в серию и считалась крутой. Сейчас это может показаться невероятным, но Рудалю удалось обменять чудо украинского автопрома на однокомнатную квартиру. Был такой период, правда, совсем короткий, когда некоторые, от 'большого' ума, меняли якобы бесплатно доставшуюся от государства недвижимость на небесплатную движимость! А проблема жилья стояла перед ним во весь рост: потеряв возможность получения служебной квартиры, Рудаль продолжал жить на подселении.

  Помнится, позже говорю как-то Рудалю:

  - Представляю, как человек, совершивший подобный обмен, сейчас локти себе кусает!

  Рудаль, глубоко вздохнув, дал честный ответ, после чего рухнул в моих глазах, как удачливый меняла:

  - А я что, лучше? Мне за 'семерочку' двухкомнатную предлагали, я отказался, настолько ее, родимую, любил! Продал бы хату, сейчас купил бы 'Мерседес'!

  Но не всё обстояло столь удручающе: вскоре, добавив, он превратил однокомнатную в трехкомнатную квартиру. Рисуясь перед нами, Рудаль как-то выдал: 'Что-то жить скучно стало: чуть поднатужусь, куплю вертолет и что?' К слову, такое полупрезрительное отношение к деньгам он так и сохранил на всю жизнь. Уверяет даже, что считает себя неудачником из-за того, что всю жизнь пришлось деньгам служить.

  К тому времени, у Рудаля зашли в тупик отношения с женой, несмотря на наличие сына, которого он очень любил. Будучи интересным молодым мужчиной, при деньгах, на колесах, Рудаль обнаружил в себе всепоглощающую страсть к молодым женщинам. Эта страсть не утихла до сих пор, даже усилилась ('седина в бороду...').

  Но пришло время приватизации. Руководитель 'оловяшки' решил стать хозяином своего предприятия, однако не все из его некогда 'ближнего круга' всё правильно поняли. Некоторые управленцы со стажем, уверовав в свою незаменимость, наивно полагали, что директор им чем-то обязан. Подробностей не знаю, но известно, что, грамотно проведя акционирование и реорганизацию, он получил контрольный пакет акций своего предприятия. А кто не усвоил новые 'правила игры', не взирая на стаж и былые заслуги перед комбинатом, оказались на улице. Стаж у Рудаля был без году неделя, в активе лишь преходящая благосклонность со стороны свежеиспеченного 'оловянного' босса, и, видимо, где-то в его адрес наш герой тоже 'высказался'. Одним словом, вылетел Рудаль из 'оловяшки', правда, весьма ценившиеся акции комбината сохранил.

  Что делать? Опять переводить - 'в лом', пособия по английскому языку второго издания лежат колом, в институт мосты сожжены, да и крепко на боку он. Пришлось даже продать акции оловокомбината, чтоб на что-то жить. Переживания, связанные с фиаско на 'оловяшке', переросли в депрессию, когда пришлось разбежаться с одной пассией, выпившей у Рудаля крови больше, чем какая-либо другая. Та кукла, помнится, обожала рестораны, с тех пор у него выработалось стойкое к ним отвращение.

  Мы с друзьями 'приводили' его в норму: как-то нажрались до скотского состояния, выбросили табуретки и стулья из окна его квартиры на шестом этаже (в последний момент Рудаль успел, накрыв телом, спасти магнитофон-кормилец), разбили посуду и бутылки об стены и потолок, благо, жена с сыном находились тогда в Казани, кто-то 'метнул харч'. Происходила вся эта вакханалия в третьем часу ночи, поэтому вскоре раздался звонок в дверь. Пришла соседка в ночной рубашке (одинокая женщина) и как-то неопределенно поинтересовалась: 'Веселимся, мальчики?' Рудаль, сбиваясь и икая, попытался что-то объяснить, а другой, увидев в полумраке женские очертания, возопил: 'Женщина, постойте!' Соседушка прошла в комнату, но, завидев ее, мы подняли жуткое ржание, тыча на нее пальцами. В итоге, соседка, разобидевшись, ушла, пригрозив вызвать милицию, а с Рудалем несколько лет не здоровалась.

  На следующий день он, страшно матерясь, соскабливал с пола месиво из засохшей блевотины, стекла и крови (кто-то разрезал ногу), снимал со стен разорванные в клочья куски обоев (имелся запас, он переклеил, и жена даже ничего не заметила), собирал под окнами мебель. Однако спустя много времени, все же признался, что мы тогда ему очень помогли, встряхнули, и вновь пробудили интерес к жизни...

  Забыл упомянуть одну деталь. Трудясь на 'оловяшке', Рудаль приобрел ценный опыт работы брокером на товарно-сырьевой бирже. Сейчас это профессия, брокер на бирже, уже почти забыта, но тогда была очень популярна.

  Если помните, рухнувшие в начале девяностых годов хозяйственные связи между предприятиями и развал Союза привели к тому, что несчастные производители, коих месяц от месяца становилось все меньше, не знали, куда сунуться со своей продукцией, ежедневно дешевеющей из-за гиперинфляции. Поэтому, как грибы после дождя, стали плодиться биржи, процветал бартер, а оказывать 'посреднические услуги' было очень престижно. Особенно крутым считалось, когда на вопрос 'чем занимаешься' звучал высокомерный ответ: 'металлами'. Оформляя свое первое свидетельство индивидуального предпринимателя, помимо 'торгово-закупочной деятельности', я тоже застолбил 'оказание посреднических услуг'. Хотя ни разу их никому не оказал. Не сподобил Господь.

  Понятно, олово хорошо уходило, а партию 'Таврий', одна из которых когда-то превратилась в однокомнатную квартиру, Рудаль сделал на бирже. Там-то он и заимел кое-какие полезные контакты, поэтому, выйдя с нашей 'помощью' из депрессии, решил их максимально использовать и вновь отправиться в 'автономное плавание'.

  Взял в компаньоны Серегу. Это он орал 'женщина, постойте!' и сильно порезал ногу о стекло. К концу 'оловянного века' Рудаля, Серега болтался неприкаянным, сменив кучу рабочих мест. Впереди небольшая глава о нем с иллюстрацией того, как НЕ НАДО строить свою жизнь. Кореша торговали всем, что попадалось под руку, возможности для этого имелись. И дела поначалу пошли.

  Помню, как они меняли по бартеру отечественные цветные телевизоры на оловянный припой, не имея в наличии ни того, ни другого. Имелись лишь договоренности, и то, по-моему, устные. А за 'базар', как известно, полагалось 'отвечать'. И вот, обрушились штрафные санкции: телевизор в день! Это в те-то времена, когда обычный труженик работал на цветной телевизор полгода! Вечерами кореша устраивали поминки по очередному 'безвременно ушедшему' телевизору... Зато когда, наконец-то, бартер состоялся, и они получили свои телевизоры, то ими пришлось забить под потолок всё что можно - и гаражи Рудаля, и Серегину комнату! Но, самое главное, за одну сделку (за месяц!) удалось заработать на две двухкомнатные квартиры! Во, времена! Во, авантюристы! Хорошо хоть не аферисты - никого не кидали. Даже Евгений Коновалов, мой компаньон, похвалил: 'Рудаль по мелочам не работает, Рудаль крупную рыбу ловит'. Кадыров оставил себе некогда разгромленную трехкомнатную квартиру, а жену с сыном переселил в 'двушку'.

  Но Серега, имея средства на двухкомнатную хату, повел себя просто удивительно.

  

  Глава 3. Серега

  

  Итак, Серега - уроженец Севастополя, выпускник биофака Ленинград-ского университета. Самбист-перворазрядник, здоров как бык, хотя и невысок. Он был немного старше нас: не сумев поступить сразу после школы в ВУЗ, загремел на три года на Краснознаменный Черноморский флот. Ратная служба наложила на него своеобразный отпечаток.

   Серега прибыл в Кольцово по распределению, как и все мы. Поселился в одной комнате с Рудалем, точнее, в бывшем красном уголке общежития. В свое время, руководство нашего института судорожно 'хватало' молодых специалистов и холостых, и семейных, не думая о последствиях. Вот и выходило так, что расселяли нас в общаге, где придется: по подсобкам, сушилкам, кухням, хорошо хоть не в туалетах и постирочных. Прямо по Высоцкому: 'все жили скромно, вровень так, система коридорная...'

  В том же году, что Рудаль, Серега женился на симпатичной татарочке из Казани и сотворил позже двоих дочерей. В нашем институте ему сразу же всё не понравилось. Имея независимый, довольно вздорный характер, он пошел к директору и потребовал уволить по собственному желанию. Но уволиться с такой формулировкой молодому специалисту было, практически, невозможно до истечения трех лет после распределения, а по тридцать третьей статье (прогулы) всё-таки не хотелось. Живописав Сандахчиеву своё недовольство и нежелание с этим мириться, он, ко всеобщему нашему удивлению, получил 'вольную': директор решил с ним не связываться, дескать, гуляй, парень. Но, как и Рудаль, Серега потерял возможность получить служебное жилье и надолго застрял в общаге.

  Не беда, решил он: еще заработаю 'на хату'. Потом Серега недолго работал в одном институте Академгородка, стелил полы, сторожил ночами на стройке, трудился где-то в Казани (жена обеих дочек ездила рожать к родителям). Довелось даже разводить овцебыков на острове Врангеля, что в Северном Ледовитом океане. Но с рождением второй дочери, к сожалению, у супруги резко ухудшилось здоровье, нужны были деньги и на лечение, и на нормальное жилье. Тут и подвернулся Рудаль со своим предложением.

  Хорошо, вот деньги на жилье. Но что делает Серега? Я, говорит, сперва заплачу налоги, это - 'мой патриотический долг'! Своеобразный отпечаток флотской службы дал о себе знать, он любил с пафосом заявить: 'я давал присягу!', 'я обязан!' и тому подобное. Причем говорил это совершенно искренне, что, само по себе, неплохо, но не в его положении. Тогда толком еще не было налоговой службы, все деньги - черный нал, поэтому сколько вносить налогов и платить ли их вообще каждый решал самостоятельно.

  А на дворе начало незабываемых 'лихих девяностых'! Вспомните развал страны, галопирующую инфляцию, обесценивание вкладов, всероссийский 'лохотрон' под названием ваучеризация, тотальное безверие, локальные войны, разгул преступности и прочие прелести времени бессовестного разграбления, 'прихватизации', некогда 'общенародного достояния'. Пришла пора первоначального накопления капиталов при полном самоустранении государства из всех сфер экономики под болтовню о свободном рынке и демократических ценностях.

  Зато Серега платит ВСЕ налоги! Пока он с упоением исполнял 'свой патриотический долг', гиперинфляция 'съела' одну комнату. Рудаль ему: 'Бери 'отнёшку', беги из общаги! Потом, черт с тобой, еще заработаем!' Он - нет, мне, мол, нужна двухкомнатная. И пока Серега искал двухкомнатную (по цене однокомнатной), гиперинфляция 'оставила' денег только на комнату. Но и ее он не купил! Рядом с их комнатой в общаге освободилась соседняя через стенку, жена получила от института разрешение на вселение (тогда приток молодых специалистов иссяк, а народ из института разбегался). Серега пробил проход в стене - вот вам и две комнаты!

  В итоге, 'недобитую' инфляцией сумму бывший краснофлотец дал нам с Женей на покупку грузовика под щадящие 20% в месяц. Получается, 240% в год! Горлохват? Нет, товарищи дорогие, тогда, в основном, давали под 30% в месяц, так что... Во, были времена! И укатил с семьей отдыхать в Севастополь, сдав мне на содержание своего кота Кешу.

  Вспомнился интересный эпизод. Первого октября 1993 года я защитился, можно хотя бы сделать точную привязку ко времени. Банкет у меня дома. Серега танцует с Ритой Гайнуллиной из нашей лаборатории, она сейчас в Америке. Музыка громкая, о чем они оживленно беседуют - не разобрать. Вдруг музыка прерывается, и в возникшей паузе я слышу Ритин эмоционально заданный вопрос: 'Я все понимаю! Но где же взять первоначальный капитал?!' Ага, думаю, ясно, о чем речь. А Серега в ответ: 'Хе-хе-хе...'

  У него до сих пор осталась дурацкая привычка в любом споре так посмеиваться, а означает противный смешок следующее: 'Ну, как же тебе, дебилу, это понятней объяснить?' Причем хихикает даже если не прав и осознает это. Тут опять загремела музыка, я ничего не слышу, только вижу, как он, танцуя, что-то Рите убежденно излагает, энергично жестикулируя.

  Но где-то в 1994 году предприятия России, которым посчастливилось выжить, стали обзаводиться собственными коммерческими подразделения-ми, и рынок посреднических услуг стал стремительно сужаться. Кто-то этого 'не просек', но многие быстро поняли и сменили сферы деятельности. Тогда же, помнится, премьером стал Черномырдин, сменивший 'певца свободного Рынка' Гайдара, и до памятного дефолта августа 1998 года многострадальная держава обрела видимость какой-то стабильности. Инфляция резко снизилась, курс доллара более-менее стабилизировался. А времена 'шоковой терапии' навсегда остались связанными в памяти народной с именами Гайдара, Чубайса, Бурбулиса, Коха, Немцова, Сосковца, Козырева и прочих деятелей.

  Рудаль правильно оценил ситуацию и пристроился к своему корешку Вове, представлявшему интересы одной литовской мебельной фабрики.

  А вот Серега остался один. Рудаль разочаровался в нем как в деловом партнере, они устали друг от друга, но некоторое время еще сохраняли приятельские отношения. Кратковременный успех 'хождения в бизнес' вскружил голову. Пахать на кого-то Сереге казалось зазорным, но деньги быстро кончались.

  А в беспризорной общаге нашего 'загибавшегося' института воняло все крепче: ничего не ремонтировалось, с уборкой туго, туалеты загажены, а на некоторых этажах вообще заколочены (кстати, тоже вышло, как у Высоцкого: 'на 38 комнаток всего одна уборная'). И если раньше там проживали молодые специалисты, которые организовывали дежурства, субботники, то вскоре стали селиться кто ни попадя. Всё пошло вразнос.

  Болея душой за товарища, Рудаль всё повторял: 'Надо пристроить Серегу'. Я часто предлагал Сереге вакансии: было жаль, что бездействует толковый работник. Не раз и не два мы с Женей вполне серьезно предлагали обсудить возможность его долевого участия в нашем деле, благо доверять ему можно было железно. Все предложения с нашей стороны закончились, когда Серега, выдав фирменное 'хе-хе-хе', вызывающе продекларировал: 'Я выбираю здоровый образ жизни!' А вы, мол, голуби, морозьте сопли, не спите ночами, рискуйте жизнью и здоровьем - я выше этого.

  Вскоре объявил себя коммунистом, занял совершенно нетерпимую по отношению ко всем более-менее состоятельным людям позицию, даже бравировал этим, неизменно вкупе с ехидным 'хе-хе-хе'. Дескать, все, кто во власти - однозначно преступники, богат - значит, непременно вор и так далее. Рудаль как-то с грустью сказал, мол, переменится власть - не сомневаюсь: за нами придет Серега, в кожаной куртке с красным бантом на груди и с маузером. В ночь перед казнью посидит с нами в камере, морально поддержит, но на рассвете все равно, прищурившись, собственноручно расстреляет.

  Пример Сереги меня еще больше убедил в том, что коммунизм - никакая не самостоятельная философская категория. Это вполне объяснимое, ситуационно обусловленное состояние сознания отдельного индивидуума или группы таковых. Эта 'болезнь' имеет социальную принадлежность, подобно педикулезу или туберкулезу. Но она, как и другие, вполне излечима, однако может стать затяжной, а при определенных обстоятельствах - хронической. Но только начни, к примеру, своё дело - и, как правило, от твоих коммунистических взглядов не останется и следа.

  В очередном идеологическом споре я как-то выдал Сереге: 'А ведь ты, друг, не праведник - ты 'запомоился' о бизнес. Деньги на грузовик под нехилые проценты у кого мы занимали? У тебя были, а у нас нет! Да и лекцию на тему 'Где взять первоначальный капитал', при случае, запросто сумеешь прочесть. Просто, элементарно облажавшись в бизнесе, ты решил сменить систему взглядов, подвести под нее сомнительный теоретический фундамент'. Он, выдав свое неизменное 'хе-хе-хе', так посмотрел на меня, что с тех пор я не сомневаюсь в обоснованности предположения Рудаля насчет расстрела.

  Но это полбеды. Самоутвержденье пустым философствованием (и все с пафосом, с горящими глазами!) вкупе с безденежьем вызвало активное недовольство его жены. И тут он нашел оригинальный 'выход': объявил, что любовь прошла. Гениально просто! Практически освободив себя от финансовых обязательств перед семьей, устроился инструктором плавания в школу на грошовую зарплату (зато вожделенный здоровый образ жизни!). Правда, судьба хоть чуточку улыбнулась его супруге, хотя какая это, к черту, улыбка! Умерли ее родители в Казани, но даже чтоб съездить на похороны, денег не было. Мы с Рудалем безвозмездно сбрасывались ей на билеты - Серега, кстати, об этом до сих пор не знает. Она продала квартиру в Казани, купила в Кольцово и смогла, наконец-то, вырваться с дочками из общаги.

  И остался Серега один. Печальный результат: нищета, уныние, озлобленность и одиночество. И это - здоровый, образованный, неглупый мужик! Всё, хватит о нем.

  

  

  

  Глава 4. 'Полет'

  

  Но как там с мебелью у Рудаля? Новый компаньон Вова, некогда молодой специалист, тоже когда-то жил с семьей в нашей общаге. Первую скрипку в их тандеме играл он, направление деятельности тоже выбрал Вова. Подчиненное положение Рудалю не нравилось, поскольку по деловым качествам он был, пожалуй, посильней.

  Компаньоны сняли торговые площади в городе и стали торговать. Сразу наехали рэкетиры, предложили 'крышу', явно переоценив 'услуги'. 'За базаром' выяснилось, что они от одного авторитета - бывшего научного сотрудника нашего многострадального института. Подумать только!

  Как рассказывали однокурсники будущего авторитета, он со студенческой поры был несколько приблатненным, занимался запрещенным в те годы каратэ и враждовал с грузинской томской диаспорой. Особенно не любил одного наглого студента якобы голубых княжеских кровей, регулярно 'воспитывая' того с помощью грубой физической силы. 'Князек', который подтверждал высокий титул исключительно деньгами, при помощи своей 'свиты' отвечал ему тем же. Наш каратист опять вылавливал 'батоно князька', тот вновь собирал 'свиту' - и так почти всё студенчество. В институте 'любитель грузин' работал старшим научным сотрудником и имел кандидатскую степень. Но выделялся каким-то свирепым, нехарактерным для человека науки взглядом. Рассказывали, что как-то раз даже 'навтыкал' заместителю директора по общим вопросам в его кабинете. Видимо, за дело: тот зам, помню, был откровенным хамом и матершинником.

  Склонный к криминалу 'сэнээс' вел с Рудалем одну научную тему, но с началом развала в институте, как и многие, уволился, уехав из Кольцова. Следы его затерялись. Ходили слухи, что он стал вести клуб восточных единоборств в самом криминальном районе Новосибирска. И вот, столь неожиданным образом 'нашелся'. Рудаль с ним связался, тот, широко улыбаясь, прикатил, свёл дружбу, снизил размер 'дани' почти до нуля. Словом, 'базар был перетёрт конкретно'.

  Кадыров резонно посчитал это своей крупной личной заслугой, что пошатнуло руководящее положение Вовы, начались ссоры, изнурительные выяснения отношений. Вдобавок Литва всё дальше отдалялась от России, время доставки товара и затраты на растаможку росли и росли, цены на мебель тоже неуклонно ползли вверх. Отечественные производители мебели, качество продукции которых стало не хуже, усугубляли их положение. И начала их контора мало-помалу 'заваливаться набок'. Вскоре мебельная тема 'волею Божею помре'.

  Следующим направлением деятельности Рудаля стала оптовая торговля медицинскими препаратами. Аптечная тема была очень перспективной, рынок огромен, почти необъятен. Правда, для работы требовалась лицензия, которую необходимо было переоформлять раз в три года. Напрягали также постоянно меняющиеся правила игры. Но тогда эти правила были еще 'сырыми', а штаты фармкомитетов толком не укомплектованными. Коллективы самих аптек - усталые женщины среднего и старшего возраста, необученные плавать в мутном море рыночной стихии. Стали бурно плодиться частные аптечные точки, их тоже требовалось охватить. Новых, агрессивно рекламируемых препаратов развелось видимо-невидимо. И народ с энтузиазмом ринулся лечиться!

  Но даже при таких благоприятных условиях Рудаль не стал торопиться оформлять лицензию - это же лишние траты! Чтоб ее получить, требовалось иметь помещение под склад площадью не менее 70 квадратов, пару холодильников и вытяжку. Не желая тратиться, наш герой прибился к Сане по прозвищу Хлеб, у него столь вожделенная лицензия имелась.

  Хлеб - 1961 года рождения, выпускник Томского мединститута, здоровый, красивый и самоуверенный мачо, активный ловелас. Неплохой организатор, про таких говорят 'залезет без мыла в задницу', расчетлив, жаден, по натуре Пройда с большой буквы, позёр и хвастун. Любил вести праздный образ жизни, пить, гулять, играть в футбол.

  Рудаль завязал хорошие контакты с Алтайским витаминным заводом, часть продукции реализовывал сам, но большую разменивал у Хлеба и других оптовиков на другие препараты: чем шире предлагаемый ассортимент, тем интересней аптечной рознице с тобой сотрудничать. Сам сортировал, сам фасовал, сам возил товар, предпочитая работать с клиентами по области, где народ попроще.

  Но. Выручаемого черного нала Рудалю хватало лишь на 'поддержание штанов'. А вот с безналом, поступавшим на расчетный счет Хлеба, дело обстояло намного сложнее. Любой перевод упоминал лицензию, а ее-то у Рудаля как раз и не было. У Хлеба денежки всегда водились (содержал четыре аптечные точки), но он патологически не умел с ними расставаться. Рудаль даже сравнивал его с Раджой из 'Золотой антилопы': опасно, говорит, просто давать ему деньги в руки - прилипают, не отодрать. От долга Хлеб не отказывался, но предлагал вернуть его 'борзыми щенками', то есть не деньгами, а теми же медикаментами. А их опять еще нужно пристроить, получить за них перевод на расчетный счет Хлеба, и вновь услышать песенку про 'борзых щенков'. Словом, получался замкнутый круг. А уж пожить сладко Хлебушко любил!

  Итог: оборотных средств Рудалю не хватало, на реализацию давали с неохотой и дороже, а это существенно снижало прибыль. Плюс общее гадливое ощущение. И не поругаться - надо же дальше работать, и не 'наехать' - не отказывается же от долга. Я пару раз увещевал Рудаля:

  - Выправляй свою лицензию, иначе так и будешь 'стоять раком'! А лучше открой хотя бы одну свою аптечную точку, чем ты хуже Хлеба?

  - Ну, Петручио, всё не так просто...

  И начинались долгие рассуждения: для открытия аптеки, дескать, надо лицензировать помещение, нанять провизора, продавцов, купить торговое оборудование, кассу. Отладить поставки и учет намного большего, по сравнению с оптовым, розничного ассортимента. Лекарства нужно где-то хранить, а не только работать 'с колес'. И протчая, и протчая... В общем, требовалось создать сложную работающую систему, которую к тому же намного труднее укрыть от посторонних глаз. Ведь оптовика, особенно мелкого, попробуй, вылови!

  Тут 'на сцену' выходит следующий колоритный персонаж - Игорь Бурлевич, по прозвищу Бур, 1963 года рождения, муж сестры Рудаля Диля-ры. У зятька имелся опыт оптовой торговли обувью и трикотажем на рынке в московских Лужниках от фирмы родного брата. Бур, казахский подданный, решил окончательно перебраться с семьей в Россию, предложив Рудалю обмозговать новую тему: представительство белорусской трикотажной фабрики 'Купалинка', а уж 'явки, пароли, связи' ему известны. К тому же, преуспевающий брат-москвич пообещал по-родственному дать Игорю хороший кредит на развитие. Шел уже 1999 год.

  Однако имелись несколько существенных 'но'. Во-первых, отсутствие у Бура собственного первоначального капитала, во-вторых, российского гражданства вместе с социальным пакетом. В-третьих, жить им с дочкой-дошкольницей было негде: двухкомнатную квартиру в Караганде Игорь с Дилярой 'продали' за 400 (!) долларов - такая тогда была невеселая ситуация в Казахстане. Но выручали удивительный оптимизм и доброжелательность Бура, его здоровье (кандидат в мастера спорта по дзюдо) и любовь к музыке. Он сражал нас мастерским исполнением на гитаре 'Шутки' Баха, 'Грозы' Вивальди или 'Каприза' Паганини. Именно он обучил меня первым аккордам на гитаре.

  У нас в Сибири предостаточно русских эмигрантов из Казахстана и Средней Азии, и многие из них становятся успешными предпринимателями. Помогают упорство и целеустремленность, ведь переехать и начать всё с нуля ой, как непросто!

  Рудаль зарегистрировал Бурлевичей в своей трехкомнатной квартире, для проживания они сняли пустовавшее жилье наших общих знакомых, уехавших в Штаты. Взвесив все 'за' и 'против', родственнички решили стартовать в новом для Рудаля направлении. Но, подумал он, полностью уходить из аптечного бизнеса не стоит, пока перспективы новой 'трикотажной' темы неясны. Хотя Кадыров ничего не терял: ситуация-то теперь под его полным контролем, ведь Буру с семьей надо было выживать, а потому слушаться.

  И двинул Бур, освятив себя крестным знамением, в братскую Беларусь за товаром. Правда, своенравная Диляра решила от них не зависеть и устроилась бухгалтером в пельменный цех. Муженек с братцем негодовали, особенно Рудаль, он был убежден: сестрица обязана работать только с ними и 'под ними'. Я успокаивал его: что ж поделаешь, родная кровь - такая же упрямая, как и ты!

  Боже, как все мы ждали тот судьбоносный контейнер с трикотажем! На Игоря было больно смотреть, каждое утро начиналось с его нервного звонка в транспортную компанию: где вагон?! Наконец-то, спасительный контейнер пришел! Зятьки сняли склад, квадратов тридцать, и Бур ушел туда 'жить'. Казалось, что, с упоением перекладывая каждое изделие, он, после всех стрессов, проходил на складе курс психологической реабилитации.

  Тут Рудаль, хозяйски пощелкивая пальцами, показал себя как бай, во всей красе. Бур мирился с этим, хотя Кадыров, как коммерсант, объективно был сильней. Наш герой аж лицом посветлел: наконец-то у него такой послушный компаньон! Игорек всегда был холен и опрятен. Он даже на склад приходил прекрасно одетым, с кожаной папкой под мышкой - солидный и красивый. Однажды Рудаль заявился туда ближе к обеду, как всегда отдуваясь после быстрой ходьбы, в легонькой рубашке с короткими рукавами и в штиблетах. Когда он взбегал по лесенке, его вдруг окликнула уборщица, подошла и, осторожно оглянувшись, заботливо предупредила шепотом: 'А шеф-то ваш уже пришел!'

  Товар они, в основном, сдавали на реализацию мелким оптом. Мало-помалу пошла прибыль. И когда возникла еще одна интересная тема, стало возможным отвлечься и на нее.

  В Горном Алтае, в районном центре Турочак жил-был Леша Иванив, выпускник Казанского университета, кафедра охраны природы. По распределению он отбыл в 'солнечный' Магадан. 'Зашибив' приличную деньгу, Леша решил вернуться, как там выражаются, 'на материк'. Купил квартиру в Бийске, женился, сотворил дочь, развелся, разменял жильё, перевез мать с Украины. Перебрался в Турочак и, продав свою долю бийской недвижимости, построил хороший двухэтажный дом. Уф! Перевел дух. Огляделся... Оценил положение...

  Спору нет, природа кругом красивая: алтайские горы, прекрасная тайга, стремительная Бия, на берегу которой горделиво высится его дом, невдалеке живописное Телецкое озеро. Но заняться нечем, местное население весьма специфично, цивилизация не близко...

  Но вот, в 2000 году, выдался богатейший урожай кедрового ореха. Иванив подбросил идею всемогущему Рудалю - отчего бы на этом не заработать? Кадыров мгновенно собрал приличную сумму, даже меня уболтал одолжить на дело. Разместил, где мог, рекламные объявления о сдаче ореха оптом и командировал в Турочак Бура и еще одного мужичка (на нем останавливаться не буду). Сам же остался на связи. Иванив оперативно запустил информацию о приеме ореха - и вот, с ближних и дальних улусов алтайцы, кто на коне, кто на своих двоих, потянулись с товаром к его дому, предвкушая волнующее свидание с 'огненной водой' на вырученные за орех деньги. Нашим героям оставалось только взвешивать товар и складировать его для просушки в сенях дома Иванива. Ну и баловаться водочкой, париться в баньке, сигая нагишом в Бию, да развлекаться с аборигеночками.

  Вскоре в Новосибирск пошел первый КамАЗ с орехом нового урожая. Оптовики мигом расхватали товар прямо с колес, рентабельность рейса составила 400%! Срочно пошел второй КамАЗ - навар уменьшился уже наполовину. А третья ходка дала совсем небольшой прибыток: рынок, знаете ли. Рудаль трезво оценил ситуацию и вынес жесткий вердикт: 'Мужики, всё, 'путина' окончена'. Однако Иванив, не вняв советам, через неделю после отъезда удалой команды 'купцов' пригнал в Новосибирск четвертый КамАЗ. Сдал уже себе в убыток, да за транспорт... Но на водку и обратную дорогу неудачливому 'алтайцу' мужики все же скинулись.

  Однако результат проведенной операции был, в целом, блестящим. Бур прибарахлился, купил жене норковую шубу. А Рудаль разменял свою трехкомнатную квартиру, из окон которой когда-то выбрасывалась мебель, на четырехкомнатную. Меня это крайне удивило: так бездарно растратить драгоценный капитал, столь легко упавший с небес, точнее, с кедров! Но Кадыров напомнил: 'Я, Петручио, рискую только чужими деньгами'. Хлебу свое кредо он как-то изложил еще более кратко: 'Зарабатывать - на кредитных, заработанные - прожигать!'

  

  Глава 5. 'И два-двенадцать - теперь уже мой пройденный этап'

  

  А что же трикотаж? Жалобы Рудаля с Буром на 'проклятых конкурентов', у которых, язви их в печень, почему-то всегда изыскивались возможности для увеличения оборотов, я пропускал мимо ушей: помнил, как растеклись 'кедровые' денежки.

  Вскоре случилась катастрофа. Компаньон брата Бурлевича, которого Игорь и сам, вроде бы, неплохо знал, предложил большую партию игл для швейного производства по очень низкой цене. Более того, 'Купалинка' согласилась взять иглы в зачет оплаты очередной партии товара, причем по хорошей цене. Возникал приличный навар на пустом месте. Сделка состоялась, иглы поехали из Москвы прямиком в Беларусь. Но когда Бур прибыл за товаром, его 'обрадовали', дескать, вся партия игл бракованная, можем-де вернуть ее назад. Как и следовало ожидать, московский поставщик послал Бура подальше вместе с иглами, вдобавок выяснилось, что бессовестный 'кидала' и брату Игоря стал злейшим врагом - они полностью прекратили совместные дела и разорвали личные отношения.

  Ау-у, 'ореховый' гешефт! Имейся запас прочности, в виде достаточного объема оборотного капитала, положение выглядело бы не столь критичным. Но, увы! Это был сокрушительный удар, на развитии направления ставился крест. Подавленный Бур попросил Рудаля отдать его долю деньгами, исходя из стоимости остававшегося нереализованным, на тот момент, товара.

  - Ты понимаешь, что кончишься как равноправный компаньон? -разочарованно вопросил Рудаль, вспомнив, сколько поначалу у Игоря было амбиций.

  - Да, понимаю... - грустно выдохнул Бур.

  Отдадим должное Рудалю: сумев реализовать остатки товара, он не только вернул Буру его долю, но и закрыл все долги.

  Игорек скис, и тут Диляра доказала, что была дальновидна, не связавшись с ними. Всё время хандры Бура она кормила семью, к тому же, дочь пошла в школу - расходы, расходы, расходы. На службе ее ценили, дали приличный оклад, да и пельмени с варениками (немного разрешалось брать домой бесплатно) позволяли чуточку экономить. Благодарное руководство Диляры даже помогло ей с ипотекой. Впрочем Игорь быстро взял себя в руки. А вскоре они получили российское гражданство.

  'Кто виноват?' и 'что делать?'. Извечные русские вопросы. И если на первый вопрос ответ был очевиден, то второй для Рудаля с Игорем был намного сложней. Хорошо хоть, не 'загнулся' потихоньку хромавший лекарственный бизнес. Правда, к тому времени, а шел уже 2001 год, на аптечном рынке произошли кардинальные изменения.

  Во-первых, определились игроки-лидеры, имевшие огромные обороты и самый полный ассортимент медикаментов по низким ценам. Плюс их мощная рекламная раскрутка, удобные сайты, оперативная бесплатная доставка товара в аптеки. В Новосибирске - это, прежде всего, фирма 'Катрен', имеющая немало филиалов по России. Во-вторых, увидело свет постановление, запрещающее розничную торговлю вне специализированных помещений площадью менее 70 квадратных метров, то есть аптек. Это приговорило к смерти разветвленную сеть мелких аптечных точек, резко сузив поле деятельности для оптовиков. В-третьих, муниципальным аптекам вообще не оставили выбора, административно закрепив их за определенными поставщиками. В-четвертых, ужесточились правила выдачи лицензий. Честно говоря, этого и следовало ожидать: аптечный рынок - вещь особая, избыток оптовиков на нем - 'не есть гуд', это вам не трикотаж или орех.

  А в-пятых... аббревиатура 'ИП (индивидуальный предприниматель) Кадыров' стала звучать несколько одиозно, поскольку к власти в Чечне пришел ныне покойный президент Ахмад Кадыров. Как однажды, вздохнув, промолвил однофамилец чеченского президента: 'С некоторых пор перестали переспрашивать мою фамилию...' К счастью, он не успел ликвидировать своё ООО 'Купалинка' (название дублировало имя белорусской трикотажной фабрики, полноценного сотрудничества с которой толком так и не сложилось).

  В таких условиях смешно было сохранять существовавшую схему сотрудничества с Хлебом, метко именуемую в народе 'на подсосе'. Пришлось сделать то, что давно уже полагалось: выправить собственную лицензию. Не стану перегружать деталями, Рудаль ее всё же сделал. Ура!Казалось, на три года (срок действия лицензии) о многом можно было забыть. Помещение под аптечный склад ему по знакомству выделил тогдашний директор торгового центра Кольцова Сан Саныч. Душа компании и азартный игрок, он вместе с нами ходил к Рудалю в гости пить водочку и играть в бильярд, шахматы и преферанс (у Рудаля дома сейчас что-то вроде мужского клуба).

  Кадыров даже попытался открыть аптеку в Санычевом ТЦ. Он подыскал для нее более чем удачное месторасположение, предложив Санычу войти в долю. Директор с большим энтузиазмом отнесся к этому, и окрыленные надеждой компаньоны тут же взялись за планировку помещений - Саныч даже своим кабинетом пожертвовал, поскольку он находился рядом с предполагаемым входом. Они получили согласования пожарников, СЭС и других служб, но не срослось с главным: разрешением со стороны администрации поселка. Не хватило, как сейчас выражаются, 'администра-тивного ресурса': начиналась компания по реорганизации всей системы торговли в Кольцово, и Саныч стал стремительно терять свой некогда весомый и непререкаемый авторитет главного 'торговца' нашего поселка. В результате, плодами трудов Рудаля и Саныча воспользовался другой - более удачливый, авторитетный и разворотливый 'аптечник'.

  Вскоре Саныч вообще лишился теплого места директора ТЦ, а Рудаль, помимо перспективы открытия аптеки - складского помещения, лицензиро-ванного с таким трудом. Он перевез своё хозяйство в небольшую комнатку в подвале одной школы, но это помещение ни за что бы не лицензировали. Более того, комиссия могла нагрянуть с проверкой без предупреждения. Последствия такой проверки сомнений не вызывали. Что ни говори, всё-таки правильно стали наводить порядок на аптечном рынке, уж прости меня, Рудаль, за откровенность. С той поры если, когда бы то ни было, запев или засмеявшись, он вдруг резко замолкал, я знал - это всплыла мысль-заноза об опасности визита комиссии.

  Но жизнь текла своим чередом, комиссии не беспокоили, благо, Кольцово на отшибе. Ну и не без светлых полос в жизни: в директора Новосибирского завода медбиопрепаратов прошел по конкурсу бывший сотрудник нашего института Сергей Косых, хороший товарищ Рудаля. Кое-что Рудалю удавалось перехватывать от него по низким ценам на льготных условиях, даже Хлеб завидовал. Однако из-за 'Катрена' и других 'китов' рынка, полноценное сотрудничество Рудалю удавалось только с аптеками по районам области. Заодно удалось пристроить Бура менеджером в коммерческий отдел этого предприятия. Жизнь у него сразу же наполнилась новым содержанием, чему мы все, естественно, были очень рады.

  Далее, увы, по логике, темная полоса жизни. Чем ближе подходило время окончания действия лицензии, тем острее вставал вопрос: что же дальше. Дальнейшего развития лекарственной темы не просматривалось, работать же на кого-то Рудаль не умел в принципе.

  Изыскивая любую возможность заработать, Кадыров даже оптовыми закупками мяса в Казахстане успел позаниматься. В 'теории' обещала возникнуть двойная прибыль, на 'практике' же не заработал ничего. Еще и еле ноги унес, причем в буквальном смысле, пару раз чуть не лишившись жизни. Провел он там более месяца, поведав по возвращении о своих приключениях.

  Больше всего Рудаля поразило чисто восточное коварство, с которым ранее в жизни сталкиваться не доводилось, хотя он сам считает себя отчасти восточным человеком. Ему и в голову не приходило, что один обман может накручиваться на другой, как проценты на проценты: 'Вот представьте, вы пришли на наш рынок, видите, что вас обвешивают, но закрываете на это глаза, позволяя слегка себя обмануть. После этого вы уверены, что, по крайней мере, обсчитывать уже не станут - совести не хватит. Но там, оказалось, хватит! Тебя сначала обвесят, потом обсчитают, потом, уже обвесив и обсчитав, отдадут не всю сдачу. А ту, что получишь, окажется фальшивыми бумажками...'

  Женя, помню, резюмировал.

  - Рудаль, знаешь, в чем была твоя ошибка? Ты был один, без команды, как всегда. Ты бегал, суетился, торговался. Ты не производил впечатления, а на Востоке признают только силу. Силу и внешнюю солидность. В следующий раз возьми с собой компаньона, можно глухонемого, но обязательно большого и толстого, как я.

  - Это еще зачем?

  - А ты говори всем, что это твой босс. И продолжай бегать, торговаться. Казахи тоже будут суетиться, но при этом непременно одним глазом все время будут косить на твоего 'босса': а как он реагирует? Потом станут обсуждать между собой: 'Крутой! Слова не сказал, глазом не моргнул! Серьезные ребята, надо с ними работать честно...'

  Мы посмеялись, однако в словах Жени мелькнула очень здравая мысль...

  И тут на 'свет рампы' выходит новый персонаж - Боря, точнее, Борис Владимирович, 1951 года рождения, колоритный человек широкой души, мастер спорта по борьбе. Боря утверждал, что одно время даже тренировался с трехкратным олимпийским чемпионом Карелиным, которого якобы хорошо знал. Забегая вперед, скажу, он много кого якобы хорошо знал, только вот это самое 'якобы' не обойти, не объехать. Трижды женат, четыре дочери самых разных возрастов, последняя жена была младше старшей дочери, а младшая дочь чуть старше внучки.

  По натуре Боря - Авантюрист с большой буквы. Занимался то лесом, то щебнем, то пилорамой, то автостоянками. Поначалу всегда успешно, но потом, посчитав, что 'дело в шляпе', уходил то в запой, то в очередной роман, то в охоту или рыбалку, благо здоровье и жажда жизни позволяли. Даже в КПЗ пару месяцев сидел. Исповедовал удивительный принцип: можно 'кинуть' - 'кидай'. Потому и конфликты с кредиторами постоянно происходили, как-то раз ему даже дом подожгли. Познакомились они с Рудалем случайно: последняя Борина жена и одна из подруг Рудаля были двоюродными сестрами.

  И потянулись друг к другу родственные души авантюристов. Боря подбил Рудаля на строительство автостоянки. Кадыров подготовил для этого финансовую основу: вывел часть активов из бесперспективного для него аптечного бизнеса, продал гараж - жизнь всё же немного подкорректировала его принципы. Необходимо отметить, автостояночный бизнес очень криминализован: просто так стоянку не откроешь. Чем ниже затратность и выше доходность, тем больше шансов, что тебе открутят голову, только сунься. Но Боря уверял, что у него всё 'схвачено', тылы прикрыты, на бумаге расчеты выглядели прекрасно, хотя я сразу поделился с Рудалем своим предчувствием: ставишь, мол, не на того игрока. Если к 'полтиннику' не нажито ничего, кроме понтов и богатой биографии, уже ничего и не наживётся, всё остальное - трёп. Но Рудаль, не прислушавшись ко мне, зажегся новой для него идеей.

  Они огородили территорию, разровняли щебень, поставили будку, наняли штат охранников, провели освещение. Постепенно набралась постоянная клиентура, каждый день чистоганом выходила приличная сумма. Бойцовские качества Бори тоже пригодились, ибо охранники регулярно напивались, срывали графики дежурств, что-то портили. За это полагалось увольнение или, в случае прощения, легкий 'грим на лицо'. Правда, если охранника всё-таки выгоняли, 'грим' он тоже получал, причем немного 'потяжелее' - на прощание и в назидание другим.

  Словом, дело пошло. Боря даже начал пространно рассуждать, надо ли Рудалю заниматься стоянкой, 'он же такой умный!' Но дальше намеков не шло, что успокаивало. Смущало одно: никак не могли оформиться документы на землю под стоянкой. Однако Боря уверял, что это временно, у него, мол, и в администрации района города, где работала стоянка, все схвачено. Но минул месяц, другой, третий... Рудаль и сам стал чуять - что-то не то, что-то не то...

  И вот, в один 'прекрасный' день на территории стоянки появились двое незнакомых Боре человека, которые, культурно поздоровавшись, представили ему пакет документов на землю под этой стоянкой, попросив освободить площадь. О буре эмоций и фонтанах речеизвержений упоминать нет смысла, ибо всё это никакого отношения к делу не имело, что с грустью осознавал и сам Боря. Апелляция к 'крыше' пользы не принесла: 'наехавшие' на стоянку братки сами были ею. Благо, вняв внутреннему голосу разума, Рудаль, к тому моменту, успел вывести основную часть своего вклада в эту авантюру. Остатки он добирал года два, даже забрав, в счет погашения долга, Борино охотничье ружье, но где-то на тридцатку пришлось махнуть рукой. 'Да, - подвел итог грустной теме Рудаль, - стоянку у Бори отобрали, как у ребенка!'

  Тут новая напасть. Директором завода медбиопрепаратов, где работал Бур, вплотную занялся ОБЭП, даже сюжет по местному телевидению о махинациях на том заводе выходил. Результат плачевен: Бур вылетел со своего теплого места, видимо, тоже кое в чем 'поучаствовал'.

  Конечно, можно было бы еще немного подергаться в дышащем на ладан аптечном направлении. Но работая без лицензии, в 'чёрную', приходилось постоянно рисковать, либо опять требовалось под кого-то 'ложиться'. Про Хлеба Рудаль и слышать не хотел. Продержаться некоторое время на плаву помогла Лиля Гайфуллина - коллега по бизнесу и однокурсница Рудаля. У нее была фармлицензия, поэтому он немного поработал от ее фирмы. Она же впоследствии приняла на реализацию от Рудаля все остатки товара, когда лекарственная тема, в конце концов, приказала, увы, долго жить.

  'На колу - мочало, начинай сначала'. Бур с Рудалем вновь стали раскидывать мозгом: 'что делать?'. Правда, теперь и у Бура имелся некоторый капиталец. Нужна была новая тема. Уже не помню с чьей подачи, она возникла! Маршрутное такси, в просторечии - 'маршрутка'.

  Зятья купили 'Газель' в равных долях, оформили транспортную лицензию, получили маршрут, неплохой, денежный. Кураторы маршрутов предпочитают иметь дело с шоферами-собственниками автомобилей, на руку и статус семейного человека (Рудаль официально развода не оформлял). Предполагалось, заработав денег, нанять водилу, купить вторую машину. Затем третью, и... как сказал поэт, 'я планов наших люблю громадьё'. Что ж, это вполне похвально.

  Но (опять треклятое 'но'). Началось с того, что они взяли машину, собранную в конце года. Точнее, со слов Рудаля, выбрал ее Бур. Поэтому 'Газель' слишком долго протягивалась, и, хотя была на гарантийном обслуживании, нередко выбывала из строя. А это финансовые потери, ведь сперва требовалось ее окупить, и только потом считать прибыль. Грызлись из-за графика вождений: каждый хотел отдыхать в выходные. Прежде чем кого-то нанимать, требовалось закрепиться на маршруте, проконтролировать расход бензина, изучить все 'подводные камни'. В перспективе сидеть за баранкой ни Рудаль, ни Бур не собирались.

  Новые приключения долго себя ожидать не заставили. Однажды их маршрутку послали на межгород, в Томск. Маршрутники это любят: деньги те же, а нервотрепки, по сравнению с мотаньем по городу, несравнимо меньше. Пылишь себе по трассе и не думаешь, все ли пассажиры рассчитались, или что какой-нибудь конкурент собрался подрезать перед самой остановкой.

  Поехал Рудаль. Стояла зима, стукнуло под тридцать, но в салоне тепло, урчит мотор, сонно мурлычет радио, бежит навстречу трасса. И вдруг машину задергало, движок заглох, не желая заводиться - карбюратор. Салон махом остыл, через десять минут пассажиры стали напоминать больших воробушков на канализационном люке в морозный денёк. Хорошо хоть орать не стали, понимая, что только от правильности действий водилы зависит их дальнейшая судьба. Хмурый Рудаль не слушающимися на морозе руками снял карбюратор, разобрал его, продул, поправил иглу, поставил назад, и, закрыв глаза, пробормотал 'ля илляхем илля Аллах'... Повернул ключ зажигания... и, о небо, машина завелась! Все 'удовольствие' длилось каких-то полчаса.

  А ведь вечером еще с людьми назад (в обе стороны почти 600 километров)! Весь обратный путь Рудаль возносил хвалу Все... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5


18 апреля 2020

1 лайки
0 рекомендуют

Понравилось произведение? Расскажи друзьям!

Последние отзывы и рецензии на
«СКАЗЫ ПРО БИЗНЕС (рассказы сибирского предпринимателя)»

Нет отзывов и рецензий
Хотите стать первым?


Просмотр всех рецензий и отзывов (0) | Добавить свою рецензию

Добавить закладку | Просмотр закладок | Добавить на полку

Вернуться назад








© 2014-2019 Сайт, где можно почитать прозу 18+
Правила пользования сайтом :: Договор с сайтом
Рейтинг@Mail.ru Частный вебмастерЧастный вебмастер