№ 2 ПО НАСТОЯЩЕМУ

                                                      Глава   2

В  Голландском   отеле – в  особняке – тело  и  тело,   особъ  и   особъ – как  буквы   в  строке. Люди   здесь  разные:   некоторые   здесь  выделялись   как  гласные.  Те   скромные,   те – развязные,  тонкие   тут  и  властные.  Одни  стояли,  другие  сидели  в  этом    отеле.  Дамы   прекрасные,  не  огрызки,  и  самое  главное – все  артистки!   Любимицы  муз  и  граций – различных  градаций. Столько   красавиц – глаза  разбегаются  сами!  Но   Никола  Ретифа   волнует    одна – и  это  мадемуазель  Геан!  Она  сидела  возле  полковника,  своего  поклонника.  А  возле  Ретифа  разместилась  Жюни – они  общаются  между  собою  обое.  Это  что  же – тоже  и   госпожа  Фавар – находится  между  пар?  Вот  расселись  все  за  столом,   обильном  таком…  Полковник,  этот  болван,  снова  возле  Геан…   Жюни   Прюдом  господин  Никола  сообщил,   он  поведал    о  том,  каким  любви  огнем – он  охвачен – к  красавице  Геан,  к   ней,  красивой  и  стильной   тем  паче!  А  Жюни  считала – ни  много  ни  мало – его  своим  кавалером,  так  она  полагала  в  какой  то  мере…   Разочарованной   она  оказалась  как  тот,  кто  остается  один  на  вокзале…  Вот   пошло   представление – люди  один   за  другим  принялись  за  свои  выступления.   Поэты  читали  стихи,  хорошие,  как  духи,   кое – кто  музицировал,  кто  то  других   цитировал,  иные   здесь  танцевали  свои  трали  вали,  а  Никола  Кристиной  галлюцинировал!   Что   не  мешало  слушать  ему  свою  соседку – а   та  в  беседе  ему  сообщила – мило:   после  спектакля  начнется  другая  игра:   ей  наступит  пора!  Слуги  потушат  огни – и  в  ночи  каждый   мужчина   получит  право – обнять  ту,  которая  ему  по  нраву!  И  как  тут  не  целоваться – к  этому  все  стремятся…   Но  прежде  нужно  коснуться  руки  друг  друга – затем  иные  подробности:  потребности  и  потуги…  Кристина   Геан  исполнила  монолог  из   пьесы  «Воспитанница»  С   восторгом   думал   Ретиф   о  том,   что  она  его  современница!  Как  она  была  хороша – у  него  изнывала   душа…  Сам   Никола  не  рассчитывал  выступать – и  был  очень  удивлен,  когда  госпожа  Фавар   обратилась  к нему:    «А  вы   сударь,   чем   нас  порадуете?»   «О,   это  принц!» - воскликнула  мадемуазель  Прюдом   «от   него  нет  никакого   проку,   это   потомок  императора  Пер…   Пер…  Пертинакса» - выговорила   она   «вот   так!»  Несколько  человек  с  сомнением  покачали  головами.  Но  мадемуазель  Геан,  казалось,  задумалась  над  такими  словами.   Глаза  ее  блестели  от  любопытства.  «Сударь,   это  правда?»   напрямик  спросила  она.  Молодой   человек  воспрянул  духом.  Он   понял – это  его  звездный  час  сейчас!  Он   принялся  излагать  свою  родословную,  так  как  она  была  записана  его  дедом,  одним  из  Ретифов.  Причем  его  история  была  пародией   на  родословные  вообще,   как  он  понял  потом.  Рассказчик  выступал  блестяще.  Венецианский  посланник  притворился и  сделал  вид,  будто  он  верит  в  то,  что  юный  принц  говорит.  Итак,  вот  так  господин  Никола  говорил   говорил  говорил  комментарии  приводил   приводил   приводил.  Несколько  человек,  досадуя  на  то,  каким  успехом  пользуется  Ретиф   в  этом  обществе,  покинули  это  собрание – не  поверив  всем  этим  преданиям…  Теперь   на  юношу  были  устремлены  только  дружелюбные  взгляды.  Именно  так  и  смотрела  Ретифа  наяда.  Теперь  у  него  все  шло  так,  как  надо!  Как  каждому  артисту,   аплодисменты  были  ему  наградой.  «Как  здорово,  что  вы  принц!» - воскликнула  Геан.  «Я  принц,  склонившийся  ниц.  Преданный  вам,  сударыня!»   ответил  ей  парень.   «Расскажите  о  себе  еще!»   попросила  Геан.  «Расскажите,  кого  вы  любили».  «Я  любил…»   голос  его  дрогнул.  «Я   любил  женщину  очень  красивую…  И   во  многом  очень   похожую  на  вас!»   признался  он  перед  этой  сотней  глаз.  Исповеди   были  в  моде.  При  всем   народе   Никола  исповедовался  в  своей  любви   к  женщине,  с  которой   он  долгое  время  оставался  на  «вы».   Звали  ее  Маргарита  Фурнье,   и  не  сейчас,  но  тоже  для  глаз,  тоже  для  публики   он  переименует  ее  в  своих  «Мемуарах»  в  госпожу  Парангон.   Он  говорил   о  своей  любви,  такой  искренней,  чистой,  такой  речистой – и   тайной  крайне.   О   такой  красивой – слова  слова   сами  сами  просились:  произносились!  Он   рассказывал,  как  однажды  тайно,  ночью,  он  проник,  прокрался  в  комнату  к  прекрасной,  к  своей  любимой – и  простерся  ниц – перед  нею:  богиней  своею!   Он  рассказывал  как  он  искал  смерти  от  томительной  страсти.  От   госпожи  упреков  он  страдал  жестоко.   Но  этот  иней  он  предварял   улетавшим   журавлиным  клином…  Парк  облетел – парк  улетел…  Любовь  голосила – вместе  с  ветром  выла!   А  любоваться  луной  голодной – нет,  любить  так  не  модно!

 Любовь Красивая

x

Иллюстрация к: № 2 ПО НАСТОЯЩЕМУ