Попутчица или домик в лесу

                                            ПОПУТЧИЦА ИЛИ ДОМИК В ЛЕСУ

                                                                     (рассказ)

Жизнь наша складывается иногда таким образом, что утром не знаешь, что будет с тобой вечером. Вот и тогда в тот ясный морозный декабрьский день я ехал на работу и не думал и не гадал, чем закончится этот день. День начался плохо, с утра мы снова повздорили с женой. Ее постоянные упреки просто достали меня. Чтобы я не делал, за что бы я не брался – все было плохо. Жить в такой обстановке, когда не хочется возвращаться домой – не лучшие условия для нормальной работы, когда иногда много часов поводишь за рулем. Я ехал на работу, мысленно еще продолжая спор с женой. Этот спор закончился, когда я въехал во двор нашей фирмы. Поднимаясь к себе на второй этаж, я встретил своего коллегу Виктора Морозова.

- Тебя с утра уже спрашивал шеф.

- А для чего, не знаешь?

- Да вроде бы предстоит куда-то командировка.

- А куда?

- Точно не знаю, куда-то за Волгу.

- Да я только вчера вернулся.

Ворчал я просто так, для приличия. С удовольствием я ездил по командировкам, хотя бы потому, что можно было меньше бывать дома, да еще и хорошо платили за каждую. Постучав в двери кабинета шефа, я тихо вошел.

- Добрый день, Николай Иванович. Вы меня искали?

- Да, проходи, присаживайся. Есть дело. Нужно срочно съездить в городок Н. до Нового года, чтобы уладить вопрос о поставках их продукции в следующем году, а то они затянули с подписанием договора. И привези мне обязательно договор, подписанный еще в этом году. Я знаю, что ты только вчера вернулся из поездки, но кроме тебя это никто сделать не сможет. Уж будь добр, постарайся для общего дела. Обещаю тебе, что после Нового года будешь отдыхать две недели, и трогать тебя я не буду. Возьми служебную машину, в кассе возьми аванс, сколько посчитаешь нужным. Я бухгалтеру сейчас дам команду. И поезжай прямо сейчас. Домой заезжать будешь?

- Нет, у меня все с собой еще с той поездки.

- Возьми теплую одежду и, на всякий случай, и захвати с собой канистру с бензином. Неровен час, зима все-таки.

- Спасибо за заботу, Николай Иванович, я уже стреляный воробей.

- Ладно, поезжай, добрый тебе путь. И не забудь поздравить с наступающим Новым годом директора Виктора Евгеньевича, и передай ему от меня привет.

Я вышел из кабинета директора и сразу направился к себе. Первым делом взял карту и стал искать на ней этот город Н. Действительно, он был за Волгой, и путь к нему был не близким. Нужно будет ехать через Нижний Новгород, а далее по степям еще километров шестьсот. Да, пожалуй, за сутки тут не управиться. Сегодня 27 декабря, вторник. Если сегодня выехать, то 28-го буду там, 29-го постараюсь решить все вопросы и выехать обратно. 30-го к вечеру должен буду быть уже дома. Все должно получиться. В запасе остается еще один день 31-го. Ну, уж очень не хотелось бы встречать Новый год в дороге. На этом и порешили, - сказал я себе и направился в бухгалтерию. Через час я уже сидел в еще довольно новой служебной «Ауди», проверяя машину. В багажнике пустой канистры не оказалось, и домой за теплой одеждой заезжать не стал, о чем я в потом горько пожалел.

Выехал я перед обедом. День был ясным и морозным. Дорога до Нижнего Новгорода была не очень загруженная, что позволяло мне держать скорость на трассе не менее 100 км в час. Я рассчитывал до ночи добраться до Нижнего. Там в мотеле поспать несколько часов и на рассвете продолжить путь. Пока все получалось, как было запланировано. Доехал я до Нижнего без всяких приключений, удачно удалось устроиться в мотеле. Но когда я утром вышел во двор, погода мне не понравилась. Резко потеплело, небо было порыто густыми тяжелыми тучами, дул сильный западный ветер. Не иначе, как будет снежная буря, - подумал я. – А это очень некстати. По опыту знаю, какие в здешних местах бывают снежные бураны. Но делать было нечего, нужно было продолжать путь. И вот уже позади остались последние дома пригорода Нижнего, по ровной степи лежала бесконечная дорога. А погода все продолжала портиться. Казалось, что тучи опустились еще ниже и вот-вот пойдет снег.

Машин на дороге было мало, и я выжимал акселератор, стараясь гнать машину так, на сколько позволяла эта дорога. Через час умолк автомобильный приемник, значит, и мобильник уже вышел из последней зоны. Я взглянул на карту. До очередной заправки оставалось еще километров 50. Стрелка топливомера показывала еще половину бака. Все равно, нужно будет заправить полный бак. Жаль все-таки, что не послушал совета шефа и не взял пустую канистру. Пока ехал до заправки, стало еще теплее. Термометр показывал наружную температуру 0 градусов, но снега пока еще не было, а ветер все крепчал.

Порывы его, казалось, вот-вот снесут машину в кювет. Вот и заправка. Около нее стояло много машин, в основном, дальнобойщики. Рядом было кафе. При виде его я только теперь вспомнил, что с самого утра ничего не ел, так спешил в дорогу, а время было уже около 18 часов. Нужно было перекусить и заправиться, а еще размять затекшую от сидячки спину.

Поставив машину на стоянку, я прихватил с собой сумку с термосом и пластиковой коробкой, которые я постоянно беру с собой в дорогу. В дорожном кафе под названием «В путь» народа было довольно много, в небольшом зале было накурено и шумно, столики были высокие, сидячих мест не было, все ели стоя. Очевидно, это было так и предусмотрено, чтобы посетители долго не засиживались, побыстрее освобождая места для других. Свободное место нашлось за столиком в углу зала. Оставив там свою сумку, подошел к буфетной стойке. Заказал себе гуляш с гречкой, яичницу и чай. И еще попросил буфетчицу положить мне в мою походную коробку пару котлет и бутерброды с сыром и колбасой и наполнить в термос кофе. Через несколько минут заспанная официантка в далеко не свежем переднике принесла мне заказ. Как раз к этому времени место напротив освободилось, и его тут же заняла молодая женщина лет тридцати. Одета она была явно не по сезону. На ней было короткое демисезонное пальтишко синего цвета, короткая кожаная юбка и невысокие модные сапожки, доходящие ей до средины голени. На голове была вязанная шапочка тоже синего цвета, из-под которой выбивались светлые волосы. Голубые большие глаза, почти на половину лица подчеркивали голубые тени. Яркая помада выделяла красивый разрез губ. Встретишь такую, и не сможешь долго оторвать взгляд.

Я исподтишка наблюдал за ней, пока она ждала свой заказ, нервно постукивая вилкой по столу. Вскоре официантка принесла ее заказ какой-то салат и кофе. Она стала есть и потом подняла глаза не меня.

- Простите, - обратилась она ко мне, - Вы случайно путь держите не в сторону Йошкар-Олы?

Я утвердительно кивнул головой.

- Не смогли бы вы меня подбросить по пути? Понимаете, я опоздала на рейсовый автобус, и теперь мне приходится ждать его целые сутки или добираться попутными. Отец прислал телеграмму, что мать сильно заболела, почти при смерти. Нужно срочно ехать.

- А далеко вам еще ехать?

- До деревни Белорыбицы, это совсем недалеко от основной трассы. В деревню автобусы не ходят, от трассы мы добираемся пешком. Вы меня довезите, пожалуйста, до развилки, а дальше я сама дойду. Возьмите, пожалуйста, я вам заплачу.

- От чего же? – улыбнулся я, - почему бы не захватить. С симпатичной попутчицей и дорога окажется короче. А деньги не главное. Вы спокойно доешьте, а потом выходите. Моя машина белая Ауди в конце стоянки.

С этими словами я уложил свои пожитки в дорожную сумку и пошел к выходу.

- Ой, большущее вам спасибо, я мигом, - уже у дверей донеслись до меня ее слова.

Я подошел к машине, бросил сумку на заднее сидение, протер лобовое стекло и фары. Пока мы были в кафе, погода изменилась. Пошел снег, вначале мелкий, а потом все крупнее и крупнее. Ветер гнал хлопья снега почти горизонтально. Видимость резко упала. Я с тревогой поглядывал на небо. Погода не сулила ничего хорошего. Из дверей кафе появилась моя попутчица с небольшим рюкзачком за спиной и быстро, почти бегом, направилась в мою сторону.

- Вот и я, раз нам уж ехать вместе, давайте познакомимся, меня зовут Дина.

- А меня Вадим Петрович, можно просто Вадим. Очень приятно.

Уже через пять минут мы ехали по дороге, все дальше удаляясь от кафе, где я встретил эту свою попутчицу. Некоторое время мы молчали, не зная, о чем начать разговор.

- Вадим Петрович…

- Просто Вадим.

- Вадим, я знаю, что некоторые водители не любят, когда их забалтывают пассажиры. Как вы относитесь к разговорам в дороге?

- Да я в принципе не против, можно и поговорить. А вы работаете или учитесь?

- И то и другое, работаю в частной фирме и учусь заочно в инязе.

- И какой же язык вы осваиваете?

- Да, самый банальный и самый сейчас нужный – английский.

- А для чего он вам?

- Наша фирма выпускает продукцию, которую берут иностранные заказчики. А для ведения с ними дел, без английского не обойтись. Вот и приходится на старости лет снова садиться за парту.

- Ну, уж так «на старости»…

- Не скажите, вы не смотрите, что я бегаю, как девчонка, мне уж скоро будет тридцать.

- Подумаешь, тридцать. Школьница, промокашка… Вот мне уже за сорок. А вы замужем?

- Спасибо за комплимент, хотя и сомнительный. Я замужем была. Целых полгода.

- И что же так? Не сошлись характерами?

- Ааа, длинная история.

- Ну, если не хотите говорить – не говорите.

Некоторое время мы молчали, я напряженно всматривался в дорогу. Снег летел все плотнее, видимость упала до 50 метров, пришлось снизить скорость. К тому же, уже быстро темнело. Я включил фары, но от этого стало еще хуже, просто впереди появились два светлых круга, а дорогу почти не было видно. Ехать приходилось почти на ощупь. Благо по обеим сторонам дороги иногда мелькали редкие деревья и кусты.

- Так, где поворот на твою деревню? – спросил я, не поворачивая головы и не отрывая взгляда от дороги. Я и сам не заметил, как перешел в обращении к ней на ТЫ.

- После 419-го километра будет автобусная остановка. За ней сразу дорога уходит вправо.

Про себя я отметил, что несколько минут назад фары высветлили километровый столбик с цифрами «325». О, еще ехать и ехать, - подумал я. Но эта мысль не вызвало у меня неприятного чувства ожидания, чтобы это все скорее закончилось. Наоборот, мне не хотелось расставаться со своей неожиданной попутчицей. Я даже не отдавал себе отчет в том, что именно привлекает меня в этой женщине: то ли ее незаурядная внешность, то ли приятный голос, то ли манера разговаривать так непринужденно, и в то же время вкрадчиво. Мне нравились такого типа женщины.

- А далеко вам потом еще идти от остановки автобуса до деревни? – продолжал я расспросы.

- Если по дороге, то километров девять, а если через лес, то километра четыре.

- И ты собралась пешком среди ночи тащиться девять километров, да еще и в таком наряде?

- Я надеялась, что поймаю попутку, да и было еще совсем тепло, где-то около нуля.

- Ну, это просто твое легкомыслие. Ладно, так и быть, довезу я тебя до твоей деревни.

- Ой, спасибочки! -И нагнувшись, она чмокнула меня в щеку.

После этого ее проявления чувств то ли благодарности, то ли нежности мы неловко замолчали. Я по-прежнему не отводил взгляда от дороги. Что-то с погодой начало меняться. Хлопья снега стали меньше, но ветер еще больше усилился и постоянно гнал поземку, переметая дорогу, наметая вначале небольшие, а затем все больше и больше сугробы снега. На открытых участках ветер сметал снег, асфальт был почти чистым, а за малейшим препятствием кустом или кочкой тут же образовывался сугроб. Попадая в него, машина резко теряла скорость, и нас постоянно бросало то вперед, то назад. Стало заметно холодать, стрелка наружного термометра уже показывала -10. С каждой минутой снега на дороге становилось все больше.

 Впереди показался большой военный грузовик на высоких колесах. Он уверенно шел по заснеженной дороге на скорости около 60. Обгонять его не было смысла, лучше было тянуться за ним, он торил нам дорогу. Теперь за дорогой можно было не следить, а только держаться за лидером. И наши разговоры ни о чем вновь возобновились. Она говорила много, я больше отмалчивался. И чем больше я ее слушал, тем больше она мне нравилась. Так продолжалось долго, пока внезапно впереди идущий грузовик не начал тормозить и вскоре свернул куда-то вправо. Мы лишились лидера, но в этот момент я увидел столб с цифрой «400». Теперь до поворота на ее деревню осталось ехать уже недалеко. После ухода лидера нам стало ехать намного тяжелей. Снега намело уже много, и он лежал на дороге не сугробами, а сплошным слоем. Последних 19 километров мы ехали почти час. За километровым столбиком метрах в ста фары высветлили автобусную остановку.

- Вон там, за остановкой сразу направо, - оживилась моя попутчица.

Я едва различил в сплошной пелене снега что-то наподобие дороги. Наша Ауди неохотно покинула трассу, хотя и покрытую снегом и свернула на грунтовую дорогу.

Машину сразу затрясло на невидимых ухабах. Казалось, что снега здесь было еще больше. Впереди ничего не было видно, я ехал почти наугад, слабо ориентируясь только по отдельным кустикам и высохшим стеблям какого-то бурьяна по обеим сторонам якобы дороги. Машина часто застревала в снегу, приходилось подавать назад, а затем рывком брать трудный участок. Не проехали мы и километра, как слева показался лес.

- Вот если бы через лес, то было бы ближе, всего километра четыре.

- А дорога через лес есть?

- Была когда-то, пока не построили окружную дорогу. Теперь по ней не ездят, она заросла, осталась только тропинка, ведущая к дому лесника и далее до деревни. В прошлом году лесник умер, у него никого не было, и сейчас стоит домик заброшенный, никому не нужный. Жаль старика, добрый мужик был. Когда я была еще маленькая, пойдешь в лес за ягодами или грибами, он тебя встретит, подскажет, где ягодные или грибные места, а то и позовет к себе в избу, напоит чаем с малиной, расспросит как дела дома и в школе.

Вдруг мы почувствовали сильный удар по днищу машины, и ее резко бросило вправо в кювет. Машина плавно стала сползать в куда-то в сторону, все больше кренясь вправо, почти ложась на борт. Чтобы не повалиться на Дину, я уцепился за руль. Наконец, сползание прекратилось, и машина остановилась с креном почти в 45 градусов. Мотор заглох. Только бы не пробило картер, - успел подумать я. Нужно было оценить обстановку. Открыл дверцу со стороны водителя и с трудом выбрался из машины, сразу провалившись по колени в снег. Ветер нес сухой снег, больно ударяя по лицу, шее, голым рукам. После тепла машины на улице казалось особенно холодно, очевидно, температура опустилась еще ниже. Сейчас уже было, по крайней мере, не менее градусов пятнадцати мороза.

Утопая в снегу, обошел вокруг застрявшей машины. Да, сели мы капитально, - констатировал я, - без посторонней помощи нам не обойтись. Самим нам никак не выбраться. А помощи ждать неоткуда. От трассы мы отъехали километра два, да и по ней машины ходят очень редко, особенно сейчас, в ночное время. И кто согласится переться сюда и вытаскивать нас даже за деньги? А по этой дороге машины могут и неделю не ездить. Что-то нужно было предпринимать. Вернулся в машину, и чтобы не валиться на Дину, открыл заднюю дверцу и залез на заднее сидение. Дина полулежала на правой дверце.

- Ну, как там дела?

- Плохо, сели капитально, самим нам не выбраться.

- И что будем делать?

- Пока не знаю, будем думать.

Я перегнулся через спинку сидения водителя, выключил сцепление и с замиранием сердца повернул ключ зажигания, моля Бога, чтобы мотор завелся. Мотор еще не успел остыть и завелся с полоборота. Облегченно вздохнул, одной проблемой стало меньше. Пока мотор работает, в машине будет тепло. А надолго ли? Когда бензин закончится, что будем делать? Да еще с таким креном даже оставшийся бензин не удастся весь использовать. Остается два выхода. Первый – возвращаться на трассу и ждать помощи от проезжающих машин или на них добраться до ближайшего населенного пункта. Но так можно прождать до утра. А в такую погоду можно там замерзнуть наверняка. Второй – идти в деревню. Туда, во-первых, доставить на место Дину, и во-вторых, в деревне должен быть тракторист, которого можно будет уговорить вытащить машину. Второй вариант предпочтительней, но идти ночью по такому снегу несколько километров до деревни, да еще в такой одежде Дины… Нужно посоветоваться с ней.

После долгого обсуждения выбрали все –таки второй вариант. Собравшись духом, стали выбираться из машины. Я помог Дине выбраться из покосившейся машины и достал ее рюкзак с заднего сидения и свою сумку. Выбравшись из машины, сразу окунулись в глубокий снег, мне он был выше колен, а ей доходил до самого паха. Мои ботинки, а ее сапожки сразу же наполнились снегом. Меня еще как-то спасали брюки, а ее ажурные колготки сразу промокли. Леденящий ветер со снегом тут же обрушился на нас.

- И куда нам теперь идти?

Она, пряча от ветра лицо руками, жестом показала в сторону темнеющего леса, расстояние до которого было метров триста. Утопая в снегу, который местами доходил нам до пояса, мы двинулись в этом направлении. Я шел впереди, а женщина пыталась ступать по моим следам. Каждый шаг давался с большим трудом. Ветер буквально валил с ног, сухой колючий снег бил по лицу, забивался за воротник, норовил забраться в каждую щель нашей одежды. Мы буквально ползли по этому открытому месту уже минут пятнадцать, а лес все не приближался. Мне казалось, что в лесу ветер будет не таким сильным, и мы изо всех сил стремились туда.

И тут я обнаружил, что Дина начала выбиваться из сил, и очень замерзла. У меня самого замерзло лицо и окоченели ноги, а спина от тяжелой ходьбы вся взмокла. Дина же, кажется, замерзла вся в ее легком наряде. Тогда я подозвал ее к себе, распахнул свою меховую летную куртку и одну полу накинул ей на плечи. Она обняла меня за талию и так мы, обнявшись, двинулись дальше. Сквозь шум ветра я едва услышал ее слова, произнесенные замерзшими губами:

- Здесь где-то должна начинаться дорога к домику. Летом я бы бее сразу нашла, а сейчас все покрыто снегом, я никак не пойму.

Хотя было почти совсем темно, но даже в этих условиях темный лес можно было отличить от белого снега. Среди этого темного массива едва была заметна небольшая прогалина, очевидно, именно там начиналась эта дорога. Мы двинулись в ту сторону. И не ошиблись. В этом месте лес расступался, образуя не то тропинку, не то узкую дорогу. Когда-то здесь видимо ездили на лошадях, возили лес, продукты в деревню. Скорее всего, это был кратчайший путь от трассы к деревне, а потом, когда построили окружную дорогу, эту совсем забросили. Уже несколько минут мы шли по лесу по этой дороге. Темные ели, березы и какие-то кусты, казалось, нехотя расступались, уступая нам дорогу. Действительно, здесь ветер был не таким сильным, как на открытом месте, теперь он не валил с ног и не бил снегом в лицо. Снег теперь падал откуда-то сверху. На наших головных уборах и плечах постепенно образовывались целые шапки, которые приходилось постоянно стряхивать. Дина окончательно выбилась из сил, и села прямо в снег.

- Я больше не могу. Иди сам, в деревне кого-нибудь попросишь помочь и придешь за мной потом.

- Ты с ума сошла! Я тебя одну не оставляю. Ты просто здесь замерзнешь, пока я буду ходить. Отдохни немножко, и пойдем дальше. Ты говорила, что по дороге есть домик лесника. Там, может быть, мы и передохнем.

Сам я тоже устал, но какие-то силы еще остались. Правда, ноги совсем окоченели, и я уже переставал их чувствовать. Представляю, как было Дине. С большим трудом мне удалось ее поднять, и я буквально поволок ее дальше. Сколько мы так двигались, я не знаю. Время то ли остановилось, то ли вообще перестало существовать. Наконец, впереди показалось что-то большое и темное, явно отличающееся по форме от очертаний леса. Подойдя поближе, я увидел, что это, действительно, был дом. Большой бревенчатый дом старой постройки с двором, окруженным забором местами повалившимся. Ворота и калитка еще уцелели. Калитка открылась со скрипом. Мы подошли к дому и в изнеможении опустились на заснеженное крыльцо. Дина дрожала вся, ее бил озноб, у нее зуб на зуб не попадал. Я снял свою куртку и накинул ей на плечи, а сам поднялся и стал соображать, как попасть в дом. К счастью, это оказалось совсем просто. Наружная дверь была закрыта на клямку, заткнутую каким-то сучком. Я толнул ее, она нехотя со скрипом отворилась. Я вошел в сени и в глубине слева при свете зажженной спички увидел дверь в дом. Она оказалась тоже не запертой.

 Просторная комната с большой русской печкой в углу, большим деревянным столом из грубо отесанных досок и лавкой у стены пахнула на меня чем-то нежилым. Долго принюхиваться я не стал, и пошел за Диной. Завел ее в комнату и усадил на лавку, а сам стал думать, как затопить печь, потому что в доме было ничуть не теплее, чем на улице. Просто здесь не было ветра и снега. Когда мы входили в дом, я заметил у самого дома поленницу с еще сохранившимися с давних пор дровами. Сейчас она была нам, как нельзя, кстати. Я набрал целую охапку дров и потащил их в дом. Поленья были огромные, зажечь такие сразу явно не удастся. С помощью охотничьего ножа, который постоянно был в моей сумке, я наколол щепок и зажег огонь в печи. Дрова были сухие и разгорелись сразу. Правда печка поначалу дымила, а потом сильный ветер подхватил дым из трубы и дело пошло.

Яркие языки пламени из печи через открытую заслонку бликами освещали комнату. Оттуда веяло теплом. Но мне показалось этого мало. Я разжег огонь еще и в плите, пристроенной к печке. В сваленных в углу вещах нашелся старый чайник. К счастью, он оказался целым. Я набрал свежего снега и поставил его на плиту. От плиты сразу повеяло теплом, пока печка еще только прогревалась. Дина тянула замерзшие пальцы к плите. Лицо ее было белое, как снег, а губы синие.

- Я совсем не чувствую ног, - едва вымолвила она дрожащим голосом.

Нагнувшись, стянул с нее сапожки с до сих пор еще не растаявшим снегом и потрогал замерзшие ноги. Они казались ледяными. Нужно было что-то срочно предпринимать.

- Снимай колготки, -приказал я.

Пока она замерзшими руками стягивала с себя колготки, почти примерзшие к ее ногам, я достал из своей сумки заветную фляжку со спиртом, которую я обязательно всегда вожу с собой. В чайнике снег уже почти растаял. Налил треть стакана спирта и разбавил таким же количеством воды.

- Теперь выпей вот это.

- Такое выпить я не смогу.

- Пей! Надо, а то обязательно простудишься!

Мой бескомпромиссный и уверенный тон заставил ее подчиниться. Пока она собиралась с духом влить в себя эту смесь, я налил в крышку от термоса кофе и приготовился дать ей сразу же запить. Она, зажмурив глаза, стала медленно пить эту жидкость. Я не выдержал:

- Делать это нужно одним глотком! Раз – и все!

Дина вылила в рот оставшийся разбавленный спирт, с трудом проглотила и тут же задохнулась, сидя с открытым ртом и хватая воздух, как рыба, вытащенная на берег.

- На, сразу запей.

- Ну и гадость! Как вы, мужики, это пьете?- сказала она отдышавшись.

- Вот так пьем и мучаемся, - сказал я, подражая грузинскому акценту.

Теперь нужно было заняться ее ногами. Они по-прежнему были ледяными. Я вспомнил, что в куче всяких вещей, сваленного в углу, видел меховую варежку. Она в этих условиях оказалась самым необходимым инструментом. Я вспомнил, как нас в армии учили как нужно бороться с обморожениями. Вывернув ее мехом нарушу, я стал ею растрать ей ноги. Нас учили, что нельзя растирать замерзшие конечности снегом, а только сукном или шерстью. Вот меховая варежка и пригодилась. Но пока мои усилия не давали ощутимого результата. Нужно было попарить ноги. В сенях я видел большую жестяную выварку, заполненную какими-то тряпками. Только бы она оказалась целой! На наше счастье, она не успела проржаветь до конца. Быстро заполнил ее снегом и поставил на уже раскаленную плиту. В избе становилось все теплее. Теперь уже теплый дух шел и от печи. Снег в выварке быстро таял, и мне приходилось несколько раз добавлять его чтобы получить нужное количество воды. Наконец, вода нагрелась до нужной температуры и я поставил выварку перед сидящей женщиной. Она опустила в нее ноги.

- Ой, как иголками колет! – вскрикнула она, вытаскивая ноги.

- А ты постепенно опускай.

Мокрые края кожаной юбки холодили бедра. Заметив это, я скомандовал:

- Снимай юбку!

Она умоляюще вскинула на меня глаза.

- Нечего стесняться. Считай, что ты в больнице, а я доктор. Речь идет о твоем здоровье. Да не смотри ты не меня так. Делай что говорю!

Через несколько минут юбка, а за ней и свитер сушились на веревке, протянутой над плитой. Свитер оказался тоже мокрым в районе воротника, очевидно из-за снега набившегося сверху, когда мы добирались сюда. Дина сидела на лавке перед печкой в одном бюстгальтере и трусиках с накинутой на плечи моей меховой курткой. Но ее по-прежнему всю трясло. Согретые водой ноги ниже коленей обрели чувствительность, но бедра и все тело были холодными. Сверху на печке лежала большая овечья шкура. Она оказалась очень пыльной, и мне пришлось на улице долго ее трясти, вытряхивая пыль, накопившуюся в ней годами. Пришлось даже почистить ее снегом. Потом подержал ее некоторое время над плитой, пока она не согрелась и не подсохла, после чего расстелил ее на лавке.

- Ложись на живот.

Девушка послушно легла на шкуру, и я стал варежкой растирать все ее тело, начиная с ног. Когда я дошел до спины, мне стал мешать лямки бюстгальтера. Не секунды не задумываясь, я расстегнул их и края отбросил в стоны, продолжая усиленно растирать тело. Постепенно оно согревалось и розовело.

- Теперь повернись и ложись на спину, - продолжал командовать я.

Она как-то вся съежилась, но выполнила мою команду, при этом стыдливо закрывая ладонями грудь. Я помог ей освободиться от мешавшей мне детали женского туалета и продолжил свою работу, стараясь меньше касаться эрогенных зон. Все тело ее снаружи теперь уже согрелось, а изнутри свое действие стала оказывать огненная жидкость. Лицо ее раскраснелось и она стала прерывисто дышать. Вдруг подняла руки, оторвав ладони от грудей, попытаясь обнять меня за шею, и потянулась ко мне губами. Я отрицательно покачал головой. Она удивленно вскинула брови.

- Ты что, я тебе не нравлюсь? Или ты не мужчина ? Ты что, голубой или импотент? – уже пьяным голосом выкрикивала она вопросы.

- Не то и не другое. Я настоящий мужчина, а не самец, поэтому не позволяю себе воспользоваться твоей минутной слабостью. Будь ты девушкой, которая обслуживает водителей на дорогах, я бы долго не задумывался. Ты мне нравишься, и даже очень. Но у тебя в крови сейчас гуляет алкоголь, и еще обстановка располагает к этому. Ты сама не соображаешь, что делаешь. А завтра ты, возможно, пожалеешь...

- Глупый, столько лет прожил, а так и не научился понимать женщин. Я поняла. Ты просто хранишь верность своей жене.

С этими словами она отвернулась и схватила с веревки уже высохший бюстгальтер и стала поспешно надевать его на себя. Я с улыбкой помог ей застегнуть его на спине, а она только нервно дернула плечом и потянулась за свитером.

- Погоди, он еще не высох. Ложись, я тебя просто укрою курткой, лежи, отдыхай.

Теперь за здоровье Дины можно было не беспокоиться, все, что можно было сделать, я сделал. Максимум, что ей теперь грозит – это насморк. Можно было уже заняться и собой. Ботинки насквозь, носки и брюки до колен были мокрыми. Правда, от беготни по дому и тепла от печки и плиты ноги немного отошли, но по-прежнему были мокрыми и холодными. Я снял ботинки и поставил их сушить у плиты рядом с сапожками Дины. Мокрые носки и брюки повесил на веревку над плитой. В выварке вода уже остыла, пришлось ее снова подогревать. Шлепая босыми ногами по деревянному, давно не мытому полу, чувствовал холод еще не прогретого дома, хотя воздух в комнате уже заметно прогрелся. Паря ноги в выварке, думал, что теперь делать дальше. Часы показывали уже второй час ночи. С тех пор, как мы покинули машину, прошло уже почти три часа.

Так или иначе, но нужно было как-то устраиваться спать. Лавка была очень узкой, вдвоем нам на ней не разместиться. Пол был холодный и, думаю, он еще не скоро согреется. Оставалось единственное место – на печке. Обломком старого веника я смел пыль с лежанки на печке, затем помог Дине забраться наверх, где она удобно устроилась на овечьей шкуре. Укрыл ее курткой, а на ноги положил ее пальтишко. Вскоре она уснула. Мне пришлось дожидаться, пока прогорят все поленья в печке и плите, и только тогда я закрыл заслонку трубы. Еще при свете догорающих углей налил себе из фляги в стакан на два пальца спирта и выпил залпом, запив талой водой из чайника. Уже в полной темноте, сняв с себя рубашку и майку, забрался наверх к Дине и нырнул под куртку и пальто. Дина лежала на боку, повернувшись ко мне спиной. Она уже крепок спала. Я еще долго лежал на спине без сна. Конечно, русская печь - это большое благо, она спасает людей от лютых холодов. Но лежанка на ней это все-таки не кровать. И овечья шкура не перина и даже не матрас, и под ней не пружины и не поролон, а жесткие кирпичи. Лежать на ней было жестко и неудобно. Но усталость после тяжелого дня и, разливающиееся внутри тепло после выпитого сделали свое дело. Я вскоре уснул.

 И сейчас, вспоминая ту ночь, я удивляюсь себе, почему меня тогда не волновала и не возбуждала рядом лежащая почти обнаженная и такая манящая и желанная женщина?и Видимо, взятая на себя роль благородного рыцаря и доктора, не позволяла выйти из этого образа. Но тогда я просто уснул.

Проснулся я, когда было еще темно. Только через грязные стекла маленького окошка струился слабый свет. Спал я плохо, жесткое ложе не давало возможности расслабить тело. Дина же, так и проспала всю ночь на одном боку. Пока я еще лежал с открытыми глазами, вспоминая события вчерашнего дня, меня больше занимало не прошлое, а то, что будет дальше. Постепенно в голове вырисовывался план. Оставив здесь Дину, я пойду в деревню. Надеюсь, в деревне найдется трактор, который вытащит мою машину на трассу и сможет забрать из домика Дину. Но пока нужно еще добраться до деревни.

Когда мы встали, я своими планами  поделился с Диной. Она вначале не хотела отпускать меня одного, то ли из боязни оставаться одной, то ли из страха за меня, что я заблужусь в лесу и не найду деревню. С большим трудом мне удалось убедить ее, что одному мне удастся быстрее добраться до деревни, и что ее одежда не позволяет идти ей по глубокому снегу. Она вынуждена была согласиться . Я еще с вечера в углу заметил военные химические сапоги, которые решил сегодня использовать для ходьбы по глубокому снегу. Правда, один из них был рваный, но все равно, в нем был идти лучше, чем просто в ботинках. За импровизированным завтраком бутербродами и кофе из термоса Дина мне посоветовала не самому искать трактор по деревне, а обратиться к ее родителям. Они быстрее смогут это сделать. Все утро и за завтраком Дина как-то внимательно и, как мне показалось оценивающе, смотрела на меня. Потом сказала:

- По дороге ты меня спросил, почему я разошлась с мужем. Так вот, он оказался бисексуалом. Как-то я пришла с работы пораньше и застала его в постели с … мужчиной. Мне стало так противно, что я убежала и больше ни одного дня не жила с ним. Вот ты скажи, неужели можно испытывать какие-то чувства к себе подобному? Ну, я понимаю, можно дружить, можно уважать, в конце концов, любить как друга, но чтобы ложиться с ним в постель… Это же должно быть противно.

- Я тоже этого не понимаю. Ни разу я не испытывал сексуальных чувств к мужчине. Но, к сожалению, есть такие люди. Если верить статистике, то каждый восьмой мужчина и каждая десятая женщина нетрадиционной ориентации, только большинство из них это скрывает. Есть и бисиксуалы. Что тут поделаешь, их не винить в этом нужно, а жалеть. Позже я понял, что, затеяв этот разговор, Дина, на всякий случай, выясняла мою сексуальную ориентацию.

После завтрака я принес еще две охапки дров, затопил печку и наказал Дине постоянно поддерживать огонь, чтобы не замерзнуть. За ночь изба успела выстыть, только печь оставалась еще чуть теплой.

В надетых поверх ботинок и брюк химических чулках я вышел на крыльцо. Было абсолютно тихо, словно вчера и не было никакого снега и бурана. Только огромные сугробы лежали вокруг, и на деревьях висели большущие шапки. Поднималось низкое декабрьское солнце. Сейчас при ясном дневном свете дорога в деревню легко угадывалась, и я был уверен, что не заблужусь. Дина мне подробно рассказала, как найти дом ее родителей.

Провожая меня, она заботливо поправила воротник моей куртки и, как бы невзначай, провела рукой по моей щеке с уже за сутки отросшей щетиной. Что-то было в ее этом жесте нежное и ласкающее. Захватив свою неразлучную сумку, я спустился с крыльца, помахал Дине рукой и зашагал в сторону деревни. Зашагал, это конечно, было громко сказано. Я делал каждый шаг, втыкая ногу в снег и проваливаясь по колено, а иногда и повыше. По словам Дины, до деревни оставалось километра 3, но я затратил на них больше двух часов.

Наконец, лес расступился, и я оказался перед деревней. Она лежала в долине, окруженной лесом, и отсюда, с опушки леса была видна, как на ладони. Деревня была небольшой, домов двадцать пять – тридцать, расположенных довольно компактно. Засыпанная снегом, залитая солнцем в этот морозный день она казалась патриархально-сказочной. Было абсолютно тихо, на небе не было ни облачка, из труб деревенских изб столбами поднимался дым и где-то там, наверху расплывался, объединялся, образуя легкое облачко. От вида этой картины веяло каким-то родным, чисто русским. Не знаю, откуда это во мне, эта тяга к сельской жизни. Родился и вырос я в городе, и не представляю себе жизни в этих условиях, но почему-то радует душу вид этих деревянных домов, тепло от печек, запах дыма, запах парного молока и свежеиспеченного домашнего хлеба, неторопливый уклад жизни. После городской суеты жизнь здесь кажется спокойной и размеренной, чего так не хватает нам там.

Любоваться долго этой красотой не приходилось, нужно было двигаться дальше. Буквально доплыл я до ближайшего дома, стоящего на околице. Во дворе мужик в ватнике чистил снег деревянной лопатой. На мой вопрос, как найти дом Рыбаковых, он показал мне на большой дом, и сказал, что это единственный дом под черепицей. О том, что дом был покрыт черепицей, я мог только догадываться, потому что все крыши были сейчас покрыты полуметровым слое снега и выглядели одинаково. Но все-таки пошел в указанном направлении. Калитка была заперта изнутри. Я постучал. Во дворе громко залаяла собака. На крыльце появился мужчина.

- Здравствуйте, это дом Рыбаковых?

- Здравствуйте, а вам кого?

- Мне Осипа Ивановича.

- Ну, это буду я. А что вы хотели? Да, замолкни ты! – это он уже прикрикнул на собаку, которая надрывалась от лая. – Сейчас открою.

Через пару минут мы уже были в доме, и я рассказывал хозяевам о наших ночных приключениях. К моему удивлению, хозяйка дома, которая назвалась Марией Владимировной, была на ногах и выглядела достаточно здоровой. Осип Иванович сразу засуетился.

- Сейчас сбегаю к Петьке рыжему, у него есть свой трактор, он уже с утра катается по деревне. Он поможет вытащить машину и заберет из домика Дину.

Надев полушубок и валенки, он вышел из дома. Мария Владимировна засуетилась у печки, собираясь покормить меня завтраком. И при этом как бы оправдывалась передо мной.

- Осип просто спорол горячку. Не так уж плохо мне было, просто в очередной раз сердце прихватило. Он вызвал врача из района и телеграмму отбил Дине. Приехала врачиха, сделала мне два укола и сразу полегчало. А Дину только зря сорвали с работы.

На столе появилась аппетитно пахнущая яичница с салом и луком, домашний творог, домашнее масло и сегодня только выпеченный домашний хлеб. Все было удивительно вкусным. Ел все это с большим аппетитом, хотя после перекуса в лесном домике особого голода не ощущал.

- Может, рюмочку выпьете? С мороза для сугреву. Мы сами его делаем, не покупной.

- Спасибо, не надо, я за рулем. А сейчас с этим делом строго. В другое время я бы с удовольствием.

Пока хозяйка наливала мне в тонкий стакан с подстаканником чай из самовара, на улице у дома послышался звук тракторного мотора. Это уже подкатили Осип Иванович с Петькой рыжим. Я стал одеваться, отказавшись от чая, нужно было спешить. Кабина трактора оказалась довольно тесной, так что мы с Петькой едва в ней поместились. Пришлось оказаться от моего плана. Мне хотелось заехать вначале за Диной, а потом уже ехать за машиной. Но втроем в кабине нам не поместиться. Пришлось ехать за машиной, а потом Петька заберет Дину уже сам. Жаль, мне не удастся попрощаться с ней.

Распростившись с гостеприимными хозяевами, мы по окружной дороге направились в сторону трассы. Огромные задние колеса трактора легко преодолевали полуметровый слой снега, и мы быстро катили по новой деревенской дороге. Вот именно такой транспорт здесь и нужен. Мою машину мы увидели, а скорее догадались по большому сугробу, в который она превратилась. Петька достал трос, зацепи им за форкоп машины и легко, одним рывком вытащил ее из кювета на дорогу. Разворачиваться я не стал, слишком уж была узкой дорога, и так он меня дотащил задом и до трассы. Пока я очищал от снега машину, Петька стоял и дожидался пока я запущу двигатель. И только убедившись, что у меня все в порядке, собрался уезжать. Я расплатился с ним и стал объяснять, как проехать к домику лесника.

- Да знаю я, я сто раз там был, - успокоил он меня.

Мы распрощались, и я покатил дальше по трассе. За ночь трассу очистили и теперь нужно было нагонять потерянное время. Дорога была пустынной и однообразной, встречных машин было мало, и мысли мои все время возвращались к Дине. В памяти я снова и снова прокручивал все события прошлого дня, начиная со знакомства в кафе на заправке и кончая моментом, когда я уходил из домика в деревню. Мы с ней знакомы были всего 18 часов. Почему же она так сейчас волнует меня? Остался горький осадок от того, что я даже не успел попрощаться с ней. Что бы я сказал ей на прощанье? Что бы она мне ответила? И тут до меня дошло, что я даже не спросил ее, где она работает, в каком городе.

Раз она была замужем, значит, у нее уже другая фамилия, не Рыбакова. И тут же я остановил себя: а для чего мне это все нужно? Я что, собираюсь ее искать или встречаться с ней? Старался себя убедить, что это была все лишь мимолетная ничего не значащая встреча. Так почему же она до сих пор не выходит у меня из головы?

Так, то вспоминая яркие, волнующие моменты, когда я натирал рукавицей ее обнаженное тело или, или когда мы лежали с ней рядом на печке, то убеждая себя в бесперспективности этих воспоминаний, я к концу рабочего дня добрался к месту назначения. К счастью, директор оказался на месте. После того, как я предал ему привет от Николая Ивановича, он расплылся в улыбке и спросил:

- Ну, как там он?

- Да, ничего вроде бы, работает.

- По-прежнему курит свою трубку? Мы с ним, учились в одной группе в институте. Тогда он безбожно курил.

- Сейчас что-то я не замечал. Может быть он бросил…

Пока мы так с ним болтали, он по селектору попросил секретаршу пригласить юриста к нему в кабинет. Через несколько минут вошел мужчина маленького роста с абсолютно голым черепом.

- Сергей Иванович, принеси мне сейчас последний договор о поставках.

- Тот, который вы вчера подписали? Так я его приготовил к отправке, завтра отправлю.

- Отправлять не надо, этот молодой человек сам его отвезет.

- Хорошо, сейчас принесу, только запакую, - с этими словами он покинул кабинет.

- Большое спасибо вам, Виктор Евгеньевич. И с наступающим вас.

- Спасибо, и тебя тоже. И привет Николаю Ивановичу. Ночевать где будешь?

- Я не буду оставаться, поеду, нужно до Нового года домой добраться, погоды вон какие.

- Ну, смотри сам, тебе виднее. Сам зайти к юристу и забери договор.

Так неожиданно быстро мне удалось решить все свои вопросы. Задерживаться в городе Н. я не стал, и тут же отправился в обратный путь, только успев наскоро поужинать в придорожном кафе. Ночь была тихая и безлунная, только звезды на морозном небе ярко горели. Машин на трассе снова было мало, поэтому я мог выжимал из машины все, что она могла. Уже за полночь проехал я 419-й километр. С каким-то непонятным чувством тоски посмотрел в сторону дороги, где прошлой ночью мы застряли. Где-то там, за лесом в доме родителей сейчас Дина. Вспоминает ли она обо мне?

Ехал я, и от усталости слипались глаза. Но все-таки решил дотянуть до той заправки. На это ушло еще два часа. Переночевать на заправке было негде, поэтому я поставил машину на стоянку, и, не глуша двигатель, в ней так и уснул. Проснулся я, когда на улице было уже светло. Быстренько позавтракал в кафе, заправил машину и снова двинутся в путь. Теперь я уже был точно уверен, что успею вовремя добраться домой. Триста километров до Нижнего Новгорода проехал меньше чем за пять часов. В Нижнем останавливаться не стал даже на обед. На предприятии появился в конце рабочего дня. В кабинет директора я заглянул уже в 4 часа. У него шло какое-то совещание. Он увидел меня.

- Вот и наш герой. Уже вернулся? Ну как?

- Все в порядке. Договор у меня.

- Молодец. Подожди в приемной, я скоро закончу.

Я поболтал минут двадцать с секретаршей, пока совещание не закончилось и все покинули кабинет. В дверях появился сам Николай Иванович.

- Заходи. Присаживайся и рассказывай.

Я вкратце доложил ему, как прошла поездка, рассказал про ночной буран, пропустив, естественно, некоторые подробности, связанные с ночевкой в доме лесника.

- Ну, молодец. Спасибо. Вот тебе премия, - с этими словами он достал из ящика стола довольно пухлый конверт и передал мне. Теперь отдыхай, на работу можешь выходить после 13 января. Привет жене и мои поздравление ей с наступающим Новым годом.

Я поблагодарил его и вышел из кабинета. В деньгах я особенно не нуждался, но все-таки получить хорошие неучтенные деньги всегда приятно. Как говорится, лишних денег не бывает. Домой я ехал в прекрасном настроении. Но передавать привет жене мне не пришлось. Несмотря уже на поздний час, дома никого не было. Открыл дверь своим ключом. Квартира мне показалась какой-то необычно пустой и даже не жилой. Раздевшись, прошел в комнату. На столе лежала записка. Красивым женским почерком было написано: «Я ухожу от тебя. На развод подам сама».

В раздумье я молча опустился на стул. Вот и свершилось. Наш брак рухнул. Где-то подспудно мне может быть даже и хотел этого, особенно последние годы, но сейчас мне было тяжело и горько. Вместе мы с ней прожили почти девять лет. Поначалу детей заводить мы не спешили, хотелось пожить для себя, а потом, когда все-таки решились, ребенок родился мертвым. Потом было еще два выкидыша, после чего мы вообще прекратили всякие попытки. В наших отношениях, особенно за последние годы появилась какая-то враждебность, вечное недовольство друг другом. Ей не нравилась моя работа, она считала, что я мало зарабатываю, что при моих способностях я мог бы иметь свой бизнес, а не трудиться на «дядю». Очевидно, неудачи с рождением детей повлияли на ее психику. Она стала угрюмой, мало общительной и вечно недовольной всем. Трудно жить с таким человеком. Последние годы у нас были постоянные ссоры и скандалы. С одной стороны, я злился на нее и, с другой стороны, жалел. И даже при такой обстановке мне даже и не приходила в голову мысль о разводе. Но я не мог себе позволить бросить женщину с неудавшимся материнством. Теперь она ушла сама. Ну, что ж. Возражать я не буду, дам ей развод. Пусть устраивает свою жизнь, как умеет.

Как-то тягостно было на душе, радости от нежданно свалившейся свободы я пока не ощущал. Хотя, как сказать… И тут, словно молнией, озарила меня мысль о Дине. Теперь обстоятельства уже изменились, и я могу свободно мечтать об этой женщине. А почему только мечтать? Вспомнил расхожую поговорку: «Тут без бутылки не разобраться». Так я и сделал. Достал из холодильника початую бутылку коньяка и до полуночи осушил ее почти совсем без закуски. Поначалу, пил не хмелея, а потом как-то сразу, как будто ударили по голове. Уже после полуночи я добрался до кровати и, не раздеваясь, рухнул в нее.

Проснулся я утром, на удивление, с ясной головой. И тут же припомнилось все: и поездка, и ночной буран, и лесной домик, и Дина, и уход жены. Но, главное, Дина! Ведь я могу ее больше не встретить и тогда я никогда себе этого не прощу, если даже не сделаю попытки… Но как ее найти? Я ведь не знаю, где она живет и где работает. А зачем ее искать? Она сейчас у родителей, и наверняка, Новый год будет встречать в родительском доме. Сегодня только 30-е. Успею! Только что я скажу ей при встрече? А ничего говорить и не надо. Она умница, она сама все поймет, - уговаривал я себя.

Через четыре года мы с Диной и трехлетним Андрюшкой вновь посетили тот домик лесника. Только это было летом, когда мы навещали родителей Дины. В домике за это время, казалось, ничего не изменилось. По-прежнему стояла лавка у печки, как тогда я ее поставил, около нее все также стояла выварка, на лежанке печки продолжала пылиться овечья шкура. Пока Андрюшка бегал по избе и что-то высматривал в куче мусора в углу, мы стояли с ней в задумчивости, вспоминая ту нашу ночь.

- А ты знаешь, если бы в ту ночь ты не отказался от меня, наверное, у нас ничего бы и не получилось. Я тогда поняла, что имею дело с настоящим верным мужчиной, о котором мечтала всю жизнь, и так жалела, что ты уехал даже не попрощавшись. И как я обрадовалась, когда через два дня ты снова появился на пороге нашего дома. Ты тогда не сказал ни слова, но я поняла все сама.

Мы закрыли дверь дома снова на клямку, взяли на руки Андрюшку и молча пошли к машине. По дороге, не сговариваясь, оглянулись, мысленно пожелав этому домику стоять еще сто лет. Пусть он и другим поможет найти свое счастье. Видимо, добрый дух лесника продолжало жить в этом доме.

Клин, осень 2014 г.

 Киевский Вадим Аркадьевич

x

Иллюстрация к: Попутчица или домик в лесу