ТЕРПИЛЫ

Небольшая очередь перед входом в консульство, в середине которой стоял Илья, сонно уткнулась в запертые ещё двери. Всех томила неопределенность. Известное дело, в консульстве могли отказать в миграционной визе, а могли, следуя изощренной логике, точно такому же просителю выдать заветное разрешение. Эта неопределенность тревожила. Чем ближе было время открытия заветной двери, тем больше в Илье нарастало беспокойство за дальнейшую свою судьбу. Если ему откажут, то единственный путь, который может спасти его истерзанное существо, будет закрыт. И тогда… Илья даже не хотел представить, что будет тогда.

-Вот вы говорите, Россия – тюрьма народов…- заговорил, обращаясь к Илье, полный мужчина.

-Я ничего такого не говорил! - поспешно возразил Илья.

-Да? Ну это все равно! Это де Кюстин говорил. Но вы могли бы такое сказать, ведь могли бы?

-Зачем?

-Что значит, зачем? – стал закипать полный, - что значит, зачем?

-Ты, - он неожиданно перешел на оскорбительное «ты», - ты для чего тут вообще стоишь? Ты, стесняюсь спросить, не из гэбни?

-Сам ты… - Илья не договорил.

Он аккуратно сплюнул на газон и бросил недобро:

- Умник!

- Господа, - обратился к ним худой сморщенный человечек в поношенном пальто, - не нужно здесь устраивать кипиш – вы не в церкви. Хотя, доложу я вам, мы тут все стоим, как бесправные суслики пред вратами святого Петра. И никому из нас неведомо, кто попадет в рай, а кого десница Божия низвергнет в геенну огненную.

-Допускаю, - полный мужчина снисходительно оглядел говорившего, - что вы суслик, а вот у меня дело решенное! Вот лично для меня это чистая формальность. Я человек известный и оппозиционер. А вот вы кто такой?

Он несильно толкнул поношенное пальто в тощую грудь. От толчка того развернуло и прижало к Илье. Ничуть не смутившись, человечек ему улыбнулся:

-Вы, я смотрю, в первый раз? Это ничего, я вас научу. Скажите тому господину, - он неопределенно махнул то ли в сторону дверей, то ли вверх в небеса, - что вас притесняют из-за вашей еврейской национальности.

-Я не еврей! – с достоинством ответил Илья.

Поношенное пальто вновь печально улыбнулось:

-Кто знает, кто знает…я, допустим, тоже не еврей, но мне это не мешает предъявить им антисемитизм, как факт угнетения моей личности. И вы знаете, это сработало с половиной моих родственников. Они таки уже на Брайтоне!

- Чушь! – снова встрял полный, - все уже устали от вашей бесконечной еврейской эмиграции! Сейчас актуально право политического беженца - право на убежище тем, кто столкнулся с политическим преследованием!

Он вернулся к светским манерам:

-Как у вас в смысле преследования, молодой человек? Есть что предъявить?

Илья наморщил лоб и задумался. Потом убежденно тряхнул головой:

-Нет, никаких преследований нету.

Два его собеседника удивленно переглянулись.

-То есть, как? Совсем? Ни-ни? – казалось сморщенный человечек не может поверить.

-Позвольте, - растерянно спросил полный, - тогда на каком основании вы собираетесь эмигрировать?

- Не знаю, - Илья пожал плечами и повторил, - не знаю. Но я уеду. Точно уеду! И заживу как-нибудь по-новому.

Илья неожиданно улыбнулся:

-В одно прекрасное ясное, светлое утро я начну новую жизнь, и она однозначно станет другой!

Оппозиционер скептически пожевал губами:

-Это кто ж вам наобещал такое? Каспаров?

-Нет, это Чехов, - смутился Илья

Полный и тощий снова переглянулись.

В это время заветная дверь распахнулась, и очередь нервно вздрогнула. Первая пятерка просителей быстро втянулась в полумрак консульского коридора. Соратники по стоянию замолчали и придали своим лицам значительность.

Прошел час, и дверь, отстоящая шагов на двадцать от входа, стала выпускать просителей, прошедших через чистилище и озаренных светом нового своего положения: званных, но отвергнутых и немногих, но избранных.

Полный, розовощекий мужчина вышел, оглянулся, словно по-новому увидел привычные улицы и дома и глубоко вдохнул стылый воздух. Через мгновение рядом с ним появился другой - в поношенном пальто и с неизменной светлой улыбкой на лице.

- Как я мог спутать Йом-Кипур* с Радж Капуром!? -  вскрикнул он и, хлопнув себя просторными рукавами пальто по бокам, медленно закончил, - не-ве-ро-ят-но!

-Отказали? – саркастически поинтересовался полный и вздохнул, - а я ведь вам говорил, говорил!

Они помолчали. Потом полный спросил:

-Что вы там говорили про еврейство? И это - в деталях, пожалуйста, и поподробнее - как нас антисемиты угнетают?

За их спинами распахнулась дверь, и на пороге появился Илья. Он был мрачен и теребил в руках четвертинку бумаги. Они взглянули на него с иронией.

Несостоявшийся еврей спросил:

-Ну мне чисто поржать. Как все было?

Илья покачал головой и ответил:

- Сказали в следующую среду приходить за паспортом и визой.

Нужно ли говорить, что свет в глазах отвергнутых померк, и дыхание от такой вселенской несправедливости остановилось?

Из вереницы проходивших мимо к ним вдруг кинулась миловидная девушка в черной косухе и кожаных в обтяжку брюках.

-Илья, - запричитала она, вцепившись тому в рукав, - я тебя ищу по квартирникам и подвалам! Что ты наделал? Зачем ты ушел?! Я не люблю того дебила! Ну, трахнулась с ним раз! Но только раз! Я не могу без тебя, Илья! Ты зачем здесь?

Она опасливо взглянула в сторону здания консульства и, наверное, поняла, отчего он здесь. Девица еще крепче прижалась к его плечу:

-Ты не уедешь, ты останешься со мной! Все пройдет, мы все вытерпим! А когда наступит наш час, мы не умрем, мы начнем жить счастливо и увидим небо в алмазах! Только нужно любить, Илюша! Нужно очень любить друг друга!

Илья стоял рядом с ней, плакал и рвал драгоценный клочок бумаги. Мелкие обрывки, подхваченные ветром, разносились вдоль тротуара и пропадали под ногами спешащих людей. Был месяц апрель.

* - Йом-Кипур - еврейский праздник; Радж Капур - индийский актер кино.

 day-off