1 Пятиминутка в районной больнице проходила нервозно. Главный врач, как параноик, дёргался сам и постоянно дёргал дежурного врача, сделав жертвой всех его прошлых, нынешних и будущих бед, беспрестанно задавая тому идиотские вопросы, абсолютно не слушая на них ответы. Он нервничал. И на то была веская причина. Его срочно вызывали в область, в министерство, а машина как назло не хотела заводиться. Потому он и сидел как на иголках. Шофёр, с головы до ног выпачканный в мазуте, никак не мог найти причину поломки и чувствовал задним местом, что за всё это его с позором выгонят с этого тёпленького местечка. Высокое начальство давно точило зуб на главного врача за его недора-ботки. А теперь потребовало аргументированного объяснения причин повы-сившейся смертности новорождённых в роддоме, низкого процента диспансеризации населения и не принятых до сих пор мер к дежурному фельдшеру, на которого месяц назад поступила жалоба по поводу его хамского поведения с ветераном войны, да ещё в нетрезвом состоянии. Всё это тянуло как минимум на строгий выговор. А это уже третий в этом году. Последствия были непредсказуемы… Главный врач не выдержал и поднялся. – Сядьте пока, – строго сказал он дежурному врачу, – потом продолжите нести свой бред начмеду. Она у нас очень добрая, и ваша ересь ей очень даже понравится. А мне пора срочно уезжать к высокому начальству, отчитываться за ваши недоработки и безобразия, которые вы тут творите в нашей больнице. Федотов, – он поискал глазами провинившегося фельдшера, – после пятиминутки зайдите к начмеду и ознакомьтесь с приказом. За систематическое пьянство на работе вы уволены. – Не имеете права! – прогудел Федотов. – У меня до этого случая взысканий по работе не было. Я буду жаловаться и с вашим приказом прямо сейчас пойду в суд. Правда на моей стороне! Вам каждый день можно на работе пить, а у меня был в тот день нервный срыв. Я развёлся с женой. А перед ветераном я давно извинился. – Закройте рот, Федотов! Вернусь – мы с вами предметно поговорим. Перегудов, – главный врач обратил свой взор к стоматологу, – вы не за-были, что сегодня в десять часов должны быть в военкомате на медицинской комиссии? – Не забыл. – Это замечательно! – лицо главного снова передёрнулось. – Надеюсь, вы в курсе, что ваша напарница Трофимова отпросилась и её сегодня не будет. Дочь с внучкой из Москвы встречает. Но и в этот раз вам несказанно повезло. С сегодняшнего дня у вас будут работать два интерна. Введите их в курс дела и сразу в военкомат, а не пиво пить! Кстати, они сейчас здесь или ещё гуляют? В заднем ряду послышалось шуршанье и поднялись молодой человек и девушка. – Замечательно! Принимайте, Василий Николаевич, молодых специали-стов. Поблажек не давать! Вопросы у молодёжи есть ко мне? – он попытался улыбнуться. – Нет, – хором ответили интерны. – Уже хорошо. А у остальных? Никто не проронил ни слова. – Этого и следовало ожидать. Екатерина Михайловна, – повернулся он к начмеду, – продолжайте, а я уехал. Очень надеюсь, что мою машину, наконец, починили, – и он быстро вышел из конференц-зала. По поводу приезда на практику будущих зубных врачей Перегудов, стоматолог районной поликлиники, выразил очень бурный восторг. И как не радоваться – руки развязываются. Интерны теперь будут работать за него, а он займётся своими делами, изредка проверяя, что они натворили. Не стоять же целый день над их душой. Считай, второй отпуск подкатил. Как в сказке! Да и Людмила Александровна, второй стоматолог, в крайнем случае подстрахует. Она женщина душевная, всегда на выручку придёт. – Как зовут будущих светил отечественной стоматологии? – радостно подскочил он к ним после пятиминутки. – Лена. Максим, – представились радостные студенты. – Что это такое? – Василий Николаевич сделал нарочито сердитое лицо. – С сегодняшнего дня никаких Лен и Максов. Только по имени и отчеству! Теперь вы зубные врачи! – и он значительно поднял палец над головой и покрутил им. – И все отныне должны обращаться к вам именно так. Повторяю свой изначальный вопрос. Как зовут будущих светил отечественной стоматологии? – Елена Олеговна Павленко. – Максим Петрович Кирчан. – Другое дело, Елена Олеговна и Максим Петрович. Поздравляю вас с этим знаменательным событием! – он пожал каждому руку. – Меня зовут Василий Николаевич Перегудов. Они вошли в стоматологический кабинет. – В этом, можно сказать, историческом кабинете вы видите два кресла. Одно, – хлопнул он по подлокотнику рукой, – разумеется, моё, а второе – Людмилы Александровны. Её сегодня нет, отпросилась. Слышали, наверное: дочь с внучкой встречает. А пока… Пока Максим Петрович на моём месте занимается удалением зубов, а вы, Елена Олеговна, – лечением. Всё ясно? Надеюсь, что это вы умеете. Умеете или нет? – Умеем, – за всех ответила Лена. – Вот и славно. А помогать вам будет наша медицинская сестра Анна Юрьевна. Больные, разумеется, вас ждут в коридоре. Вперёд! А я?.. Я убежал в военкомат. Медкомиссия... Запомните и зарубите себе на носу: простить в этой жизни могут всё, но если не явитесь на эту долбаную медкомиссию, выговора не миновать. Поняли? Интерны кивнули головой. – А раз поняли, начинаем приём больных. До свидания. Сколько дней продлится моё пребывание в военкомате – не знаю. Будете всецело подчинены Людмиле Александровне, – и он ушёл, оставив интернов в недоумении. Настроение у Елены и Максима упало и разлилось по стоящим на столиках лоткам. Было как-то неожиданно в первый же день начинать самостоятельную жизнь. Но мосты для отступления были уже сожжены. – Лена, давай начнём приём, – неуверенно проговорил Максим. – А то простоим здесь до вечера как истуканы. Анна Юрьевна, приглашайте. Одного на удаление, другого на санацию… Дверь резко распахнулась, и просунувшаяся лохматая женская голова зло спросила: – Сегодня будут принимать, или расходиться? Между прочим, люди пришли сюда не от нечего делать. – Да-да, конечно, заходите. Вы удалять или лечить? – вежливо спросила Елена. – Мне удалять. Всю ночь не спала… Голова просто раскалывается. Горсть таблеток выпила… И ничего. – Проходите в это кресло, – хриплым голосом произнёс Максим. Он вымыл руки и надел перчатки. За соседним креслом зажужжала бормашина. Елена тоже начала работать. – Откройте рот, – было слышно, как Максим волнуется. – Вот этот, доктор, – женщина осторожно дотронулась до больного верхнего коренного зуба. – Понял вас, – ответил Максим. – Сейчас сделаем укольчик, и вашим мучениям придёт конец. Откройте широко рот и немного потерпите, – он сделал укол. – А теперь закройте его и минут пять посидите. Занемеет – и выдернем ваш зуб, – он улыбнулся. – Спасибо, доктор, – еле ворочая деревенеющим языком, проговорила женщина. Максим посмотрел на соседнее кресло. Там профессионально работала Елена. – Откройте, пожалуйста, рот, – снова попросил больную Максим и постучал по зубу ручкой зеркала. – Ой! – вскрикнула женщина. – Болит, как и болел. – Ничего страшного. Видно, большая гранулема, – и Максим произнёс ещё что-то непонятное ни для себя, ни для больной, что создало эффект взо-рвавшейся бомбы и повысило его значимость не только в своих глазах, но и в глазах окружающих. – Давайте я добавлю обезболивающего. Откройте ещё раз ротик. Максим сделал ещё один укол. И ещё попросил посидеть минуты три. – Ну а теперь приступим. Должно всё занеметь. Открывайте смело рот. Для начала ещё раз постучу. – М-м-м… – промычала больная, закрывая рот рукой, язык которой уже не поворачивался во рту. – Да что это такое? – Максим вытер рукавом халата обильно выступив-ший на лбу пот. – Елена Олеговна, подойдите, пожалуйста, сюда. Её анестезия не берёт. – Посидите минуточку, – сказала Елена больному, – я сейчас подойду. Пока сплюньте и закройте рот. – Что у тебя? – спросила она у Максима. – Два раза делал анестезию, а зуб продолжает болеть. – Откройте, пожалуйста, широко рот, – попросила она больную, опустив пониже подголовник. Осмотрев полость рта, Лена зло взглянула на Максима, постучала кулаком по своей голове и попросила шприц с обезболивающим. – Не волнуйтесь, женщина, – Лена приветливо улыбнулась. – У вас дей-ствительно очень сложный зуб. К тому же он многокорневой. Доктор всё сде-лал правильно. Ещё один укол – и будем рвать. – Может, вырвете так? – простонала больная. – После этих уколов я нижнюю челюсть вообще не чувствую. – Не переживайте, такое встречается, но не часто. Вы особый клиент. Открываем рот, – она снова уколола больную. – Я пошла к себе, а доктор остальное доделает. Потом обратилась к Максиму: – После этого отведи больную в процедурную. Пусть там ей прокапают глюкозу и сделают укол кордиамина. У вас нет сахарного диабета? Больная отрицательно закивала головой. – Вот и хорошо. Вскоре с больным зубом было покончено. Когда приём закончился и сокурсники остались одни, Елена набросилась на Максима. – Ты что, дебил? Ты что обезболивал? У больной болит верхний зуб, а ты обезболиваешь нижнюю челюсть! – закричала она на него. – Вы учились в академии или пиво постоянно пили? Не нравится или не получается – смени профессию, не калечь людей. Кем ты выйдешь в свет после окончания академии? Ты хоть понял, недоумок, что сегодня сделал? Это хорошо, что у женщины сердце здоровое. От такого количества лекарства, которое мы ей ввели сегодня, всё что угодно могло развиться. Максим не проронил ни слова. Он повернулся и отошёл к окну. Было стыдно и обидно за такой ляпсус. – Будь в дальнейшем внимателен, – понизила голос Лена, – и не обижайся. На правду нельзя обижаться. А вечером я тебе дам учебник, полистай его хорошенько. – Есть у меня этот учебник. – Замечательно! Теперь то, что прогулял, восстанавливай! Стыдно начинать свою работу с подобных ляпсусов… Ладно, не дуйся. Первый блин всегда комом. Главное, чтоб второй не пригорел. 2 Перегудов влетел во двор, когда автобус собирался отъезжать. – А вот и наш крупнейший зубной специалист, – хмыкнул невропатолог. – Надо было раньше выехать. Пусть бы пешочком прошёлся, ножки размял, – съязвила лор-врач, котрая всегда всем и всеми была недовольна. – Чего опаздываешь? – поинтересовался начальник отдела военкомата, большой друг Перегудова. – Главный сегодня лютовал. Должен был в министерство поехать, в Пензу, за подарками от начальства, а машина возьми и сломайся. Вот он всех собак на нас и спустил. Плюс ко мне интерны приехали, надо было инструктаж провести, показать, рассказать… – Какой ты, Василий Николаевич, оказывается, у нас деловой, – зло рассмеялась лор-специалист. – Ты лучше скажи нам, чего твоя вторая половина с нами не здоровается, чем это мы ей не угодили? И чего это ты не ночуешь дома? – До чего ты, Мила Михайловна, жёлчная женщина. Про супругу одно могу сказать: культуры ей при рождении не досталось. А тебе скажу другое: помнишь, в прошлую субботу твой благоверный пришёл домой под утро? Так он со мной был. Сначала в бане, а потом… – Перегудов хрипло засмеялся. – И где потом? Чего недоговариваешь? – А чего договаривать? Алкоголь залепил глаза и затуманил разум. А с Веркой я давно хочу развестись. Возьму и женюсь на Ларисе из регистратуры. А чего?.. Хорошая, спокойная женщина, а мужика нет. Непорядок. А я ещё конь! – Ой, не смешите меня, конь!.. Козёл, одно слово! На живодёрню надо такого коня… Машина подъехала к школе. – Товарищи врачи, – нарочито строго произнёс начальник отдела, – работаем по старой схеме два дня. Сегодня осматриваем два десятых класса и завтра два. Все специалисты трудятся в спортзале, и только господин Перегудов в стоматологическом кабинете. Ключ от кабинета, Василий Николаевич, возьмёте у завуча. Вижу, что у вас созрел вопрос в отношении школьного зубного врача. Отвечаю: она ушла в декретный отпуск. – Час от часу не легче, – буркнул Перегудов. – Не бурчите. Вы после окончания работы подойдёте ко мне персонально. Есть кое-какие вопросы для обсуждения текущего момента. – Слушаюсь! – бодро ответил Василий Николаевич. – Если возникнут другие вопросы или проблемы, – продолжил работник военкомата, – я буду всё время находиться в библиотеке, а если ненароком куда отлучусь, найдёте по телефону. У кого нет моего номера, возьмёте у Василия Николаевича. После окончания работы свои документы сдадите Леночке, – показал он на конопатую рыжую девицу. – Она постоянно будет находиться среди вас. Думаю, до обеда справитесь. Желаю удачи! – А после решения текущего вопроса Перегудов придёт на работу? – снова вставила свой пятак Мила Михайловна. – Непременно придёт: он ответственный и очень порядочный человек. – Хорошо, если это будет так. Из-за слабой организованности и разгильдяйства школьников медосмотр затянулся почти до часа дня. В пятнадцать минут второго Перегудов вошёл в библиотеку, счастливо улыбаясь. – Михаил Петрович, – отрапортовал он начальнику отдела, – прибыл по вашему приказанию! – Готов? – Так точно! – Тогда поехали в край непуганых птиц, где человек человеку друг, товарищ и брат, но иногда и сестра… Как расклад пойдёт. – Мне кажется, в этом краю мы уже бывали. – А вот и нет. – Тогда куда в этот раз? – Туда, где кончается асфальт и нас никто не знает. – Не знаю, как тебя, а меня знают везде. – Не выставляйте себя героем эпохи. У нас сегодня не показательные выступления. Мы едем к моим родителям в деревню. Стол уже накрыт и только ждёт своих гостей. Мы за ним будем не лишние. Там и заночуем. – Деловая мысль и знатное предложение. Всё-таки зря говорят, что у военных нет мозгов, а голова лишь для ношения фуражки… – Наслушался какой-то ереси и несёт чёрт-те чё. – Не судите строго, маэстро. Идите, а я последую за вами. 3 Главный врач, как и следовало ожидать, опоздал на два часа и прибыл в министерство, когда у всех начался обед. Проклиная всё и всех, он зашёл в кафе и выпил бутылку воды. Есть не хотелось. Целый час он бесцельно ходил по улице и беспрестанно курил, погру-жённый в невесёлые мысли. Всё в этом мире заканчивается. Закончился и обед. И началось его хож-дение по мукам из кабинета в кабинет, от одного начальника к другому, которые высказывали одну и ту же мысль: он бездельник, тунеядец и проныра, а слово «взяточник» произносили завуалированно. Чтобы грамотно отвечать, нужно знать обстановку, самому вникнуть в решаемую проблему и иметь собственные мысли по устранению имеемых недостатков, а не читать написанное с листа. Выслушав везде о том, как он плох, Алексей Владимирович пошёл к министру, человеку строгому и принципиальному. Он вошёл к нему жалкий, мокрый и бледный. Увидев это бесформенное тело, министр заорал так, что выгнулись стёкла в пластиковых окнах, а со стены упал портрет президента и разбился. – Пошёл вон отсюда, тунеядец! Пусть с тобой разбирается мой замести-тель! Видеть тебя не желаю! И запомни, что с этой минуты ты в больнице не главный. А теперь закрой дверь с той стороны! Главному сильно захотелось в туалет. – Евгений Фёдорович… – прошептал он. – Я, кажется, доступным языком вам сказал закрыть дверь с той стороны! Пошатываясь, Алексей Владимирович вышел из кабинета. – Алексей Владимирович, – позвала его сидевшая за огромном столом с приподнятыми краями секретарь, – распишитесь в получении приказа и примите мои соболезнования. Она протянула ему журнал для подписи и приказ, где чёрным по белому было написано, что он за наплевательское исполнение своих служебных обязанностей, невыполнение трудового законодательства, безделье и… Дальше он читать не стал, а сразу перешёл ко второму пункту, где его назначали главным врачом врачебной амбулатории в далёкое село на северо-востоке области. Пелена встала перед глазами. – Алексей Владимирович, вам плохо? – послышался далёкий голос секретаря. – Всё нормально, – замотал он головой. – Галина Семёновна просила вас зайти. – Спасибо, Мариночка, – и он, шаркая по ковровой дорожке каблуками, сгорбившись, направился по коридору в кабинет заместителя министра. – Свободна? – спросил он у другого секретаря не здороваясь. – Да. Заходите. – А-а-а, Алексей Владимирович, пришёл наконец. Садись и не изображай из себя передо мной мученика и невинно пострадавшего. Снят за дело. А точнее, за безделье. И хорошо, что сняли, благодарить нас должен. Прокуратура на тебя собирается завести уголовное дело по многим статьям, включая и коррупцию. Так что быстро пакуй вещи и… в добрый путь, пока не загремел за решётку. Вопросы ко мне есть? – Нет, – хрипло ответил Алексей Владимирович. – До свидания. Больше не задерживаю. Дела сдашь начмеду. И на полном серьёзе рекомендую не затягивать с отъездом, а то и правда поедешь в другом направлении. Алексей Владимирович вышел из здания, грузно опустился на ступеньки порога, понуро опустил голову и закурил. Посидев так немного и придя в себя, он встал и медленно направился к машине. – Заводи! – сказал он шофёру, сев в салон. – Поехали в «Золотой пету-шок». – Может, домой, Алексей Владимирович? – Ты меня плохо слышишь? Водитель, уяснив, что возвращение домой находится под большим вопросом, резко рванул с места. По внешнему виду главного врача он понял, что его увольнение не предвидится. Хоть это уже радовало. 4 Главный врач, в беспамятстве от выпитого, под утро был доставлен шофёром домой. На работу на следующий день он не пошёл. Перегудов явился в школу с отёкшим лицом и в маске от сильнейшего перегара. Трясущимися руками он осматривал юношеские рты. Душа требовала хотя бы пива. Лена безмятежно спала всю ночь, и её ничего не тревожило. Максим до глубокой ночи читал учебник. Пока его интересовали только методики обезболивания и удаления зубов. Утром он вышел сонный и уставший. Остальные врачи вели приём больных и занимались по специальности. Для них не так было важно, сняли главного врача или нет. Всё равно придёт новый и перемен никаких не будет. Он, как и все предыдущие, начнёт вить себе гнездо. Но каждый считал: сняли правильно, но слишком поздно. А главное, чтобы сегодня не задержали заработную плату. Из книги "Круги на воде" 2017 Николаев "Илион"
4 ноября 2017
Иллюстрация к: Перепетии дня