ПОРОКИ ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ

АЛЕКСАНДР ФИНОГЕЕВ
ПОРОКИ ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ
Рассказ(Проа РУ) часть 1
1
Если бы всё в мире походило одно на другое, – зачем такая жизнь? Скука одна. Вышел на улицу, а там сотни жён и десятки тёщ идут тебе навстречу. А мужчины все как один похожи друг на друга, то есть на тебя.
Вот тогда бы человечество точно вымерло. От безысходности и отчаяния.
В жизни раздражитель нужен, а тут если и есть, то однообразный, серый и тупой.
Нет гормонального всплеска! С кем спишь, кому изменяешь?.. Ходишь от жены к жене.
И как результат – мужчины импотенты, а женщины – сплошь фригидны. Влечение друг к другу нулевое. Даже по пьянке.
Выпить не с кем. Не будешь же это делать с самим собой… А если вдруг будешь – значит, ты алкоголик. Только они пьют с зеркальным отражением. И надо идти лечиться… Опять же у самого себя.
И последнее.
Предположим, повысилась вдруг солнечная активность и тебя нестерпимо потянуло «налево». А через три дня – рези и гной в мочеиспускательном канале. Гонорея!..
И что? Где искать виновницу твоей хворобы? Может, это была на самом деле твоя жена? Или её двоюродная сестра? А ещё хуже – дама местного губернатора. Кто теперь знает?
Тьфу! Страшно и подумать о таком!
Как хорошо, что все мы разные. И по окрасу кожи, и по походке, характеру, цвету волос и глаз, объёму талии и размеру груди, по внешнему виду и даже по запаху…
И все активны и напористы.
И жена одна, и тёща одна, а любовниц несколько…
Друзей не счесть! И с каждой новой бутылкой их становится всё больше и больше.
И вся планета у твоих ног! И нет повода для уныния, скуки и тоски, ибо все разные и индивидуальные.
Коля Мараканов…
Кто-кто, а он был индивидуален во всём.
Природа при его создании не употребляла лобзика и стамеску, а обходилась, в основном, топором и кувалдой, слегка шлифонув его в конце своей работы грубой наждачкой.
Если бы Мараканова описал Чезаре Ломброзо – родоначальник антропологического направления в криминологии и уголовном праве, то получился бы портрет мелкого пакостника с неустойчивой психоэмоциональной лабильностью и склонностью к необдуманным поступкам в период алкогольного опьянения.
Не обладая талантом составления словесного портрета, всё же попытаюсь это сделать.
Был Коля не низок, не высок, а аккурат среднего роста. Плечи плавно переходили в грудь и живот, а те не задерживались, сползали на ягодицы, ибо понятие о талии у него полностью отсутствовало. И вся эта конструкция оканчивалась иксобразными ногами.
Непослушные жёсткие чёрные волосы на голове торчали во все стороны, как иголки у ёжика. Заострённый нос и слегка приподнтые вверх скулы были всегда румяны. Цвет румянца зависел от количества принятого «на грудь» дешёвого алкогольного напитка.
Верхнюю губу покрывали колючие чёрные усы, сглаживающие ушедшую внутрь нижнюю челюсть вместе с губой.
И всё же он не был уродом. Нормальный мужик, и ласковый, и обходительный, только со своими прибамбасами. Всё было при нём, только счастье всегда обходило стороной. Так он и шёл по жизни, довольствуясь ничтожным и малым.
Курил Коля самые дешёвые сигареты, а из алкогольных напитков предпочитал красную «гамулу». Если бы Бахус предвидел, что, прикрываясь его светлым именем, будут производить такую дурь, называемую алкоголем, а тем более пить её, он бы отказался от своей идеи создания пьянящего напитка. Но мы и производим это, и пьём тоже.
А народ мрёт!
И всем наплевать!
На вине Коля экономил деньги для новогоднего ресторана, ибо в Новый год он в обязательном порядке спал с новой женщиной. Эту традицию Мараканов в своей жизни никогда на менял.
Об одеколоне, мыле и зубной пасте даже и упоминать не буду.
Здесь всё гораздо проще.
Колина грудь была гладка, нага и нежна, как колено Орлеанской девственницы. Это приводило его в смятение, и он никогда не снимал майки, кроме как в бане, тем самым скрывая от человечества полное отсутствие волосяного покрова на его далеко не маленькой груди.
Вроде бы для одного человека всего этого было бы и предостаточно, но нет… У Коли была ещё одна, свойственная только ему одному, индивидуальность, очень высоко стоящая над всеми остальными.
Стопы…
– Ну и что? – скажете вы. – Стопы есть у всех. 
– Да, – отвечу я, – у каждой женщины тоже есть грудь. А спросите мужчину, всякая ли грудь его тревожит? 
– Нет, – ответит он и будет абсолютно прав. 
А вот Колины стопы источали жуткий, тошнотворный, омерзительный и душераздирающий запах. И что он только не предпринимал, но… природу победить невозможно. Его ген, отвечающий за запах стоп, был настолько велик, что превалировал над всеми своими собратьями. Там, где ступала его нога, всё живое мгновенно гибло. Сколько врачи с этим не боролись, эффект был минимален.
Есть такой анекдот: «От одного юноши всегда пахло калом. От этого с ним никто не дружил. Шли годы, организм требовал своего, прекрасно понимая, что жизнь есть соединение полов для зарождения нового поколения. Но… этому зарождению мешал запах. Что он только не предпринимал, ничего не помогало. В конце концом ему посоветовали съездить к бабке.
– Сынок, – говорит она, – ты купи хвойный экстракт. Только побольше. Набери в ванну горячей воды, высыпь туда весь этот порошок и полежи там часа два-три. Всё как рукой снимет.
Юноша сделал всё, как она сказала. В приподнятом настроении он вышел на улицу. Идёт, улыбается. Настроение – потрясающее. Навстречу – знакомый парень. Он останавливает его и спрашивает, чем от него пахнет. Парень долго нюхает, а потом говорит: «Такое впечатление, будто под ёлкой насрали».
Точно так же и здесь.
Для того, чтобы этот запах как-то скрыть, он зимой и летом ходил в ботинках, намертво перетягивая ступни шнурками. Это помогало. Но ненадолго. Вскоре кожа обуви пропитывалась этим ядом и тоже начинала смердеть так же едко, нисколько не уступая первоначальному источнику.
О носках здесь лучше даже и не упоминать.
Подобное доводилось чувствовать каждому в общественном транспорте, особенно летом.
И всё же Коля имел одно преимущество, которое притягивало к нему женщин. Он был офицером Военно-морского флота.
Николая иногда даже любили, но только после ресторана, когда градусы и гормоны закладывали носовые пазухи и надрывно дышать приходилось ртом. Но это была одноразовая любовь.
Мудрые люди давно подметили, что любовь приходит и уходит, а выпить хочется всегда! И Коля это знал тоже.
Николай не обладал размахом фантазии. Он тупо шёл по жизни, исключительно дорогой, где хороший асфальт никогда не валяется.
Коля сочетался браком не единожды и всегда на женщинах старше себя. И обязательно с детьми. Своих чад не имел. Видно, и он, и его бесчисленные жёны боялись передачи запаха по наследству. Этим он один в один походил на Вольфа Мессинга, который страшился передачи своего дара наследникам.
Первой брачной ночи у Николая никогда не было. И второй тоже. И слов любви ему не шептали. А в период наивысшего проявления страсти он издавал лишь звериный рык.
Для женщин он был лишь источником денег, а не только себя одеть и ребёнка накормить. Здесь Коля был как нельзя кстати. Присутствовал у него и ещё один плюс – полгода в море, полгода на берегу. Это не просто плюс, а целый плюсище.
Но как ни хороша любовь в шалаше, а в квартире всё же лучше. Вскоре эти жёны начинали угорать, страдать мигренью и резко ценить свежий воздух. Дети страдали не меньше их. Вот тогда проблема денег отступала на второй план и супруги расставались без взаимных притязаний.
Женщин, желающих себе счастья, – миллиард! И каждая втайне мечтает, что именно с ней Колины ноги перестанут пахнуть. Уж она-то этот запах точно изведёт.
Марш Мендельсона снова звучал если не в зале, то во
«влюблённых» сердцах, а алые щёки олицетворяли новое безоблачное счастье. Но вскоре всё повторялось с закономерным постоянством. В дом нельзя было не то что гостей позвать, самому идти не хотелось. И главное – какая гадость, никакими дезодорантами, никакой химией этот запах не уничтожался. А аромат помойки начинал казаться просто райским.
Но однажды Коле повезло. По крайней мере, такое предчувствие отмечалось. В это время он в очередной раз был холост. Николай возвращался из отпуска. На платформе, перегибаясь под тяжестью чемодана, тихо брела миловидная стройная девушка. Народ в утренней спешке толкал её, а она всё это покорно терпела и упорно несла свою поклажу. 
– Разрешите, я вам помогу, – Николай уверенно взялся за ручку чемодана. – Что вы такое тяжёлое везёте? Разве можно это нести 
этакой маленькой девочке? Вас что, никто не встречает или вы отдыхать приехали? 
– Просто папа с мамой вчера уехали к знакомым в Новороссийск, а я возвращаюсь от бабушки из Симферополя. У неё такая замечательная библиотека… Я немного порылась и остановиться не смогла. Вот, везу. Жажда познания, – она наивно пожала плечами и мило улыбнулась. 
– А я с отпуска возвращаюсь. На корабль. 
– Наверное, интересно служить на корабле? Если бы я была мальчишкой, непременно была бы моряком. 
Девушка Коле понравилась. От неё веяло задором и молодостью. 
– Вы спешите? – спросил Николай останавливаясь. – Если нет, давайте чуточку передохнём. Уж больно тяжёл ваш груз. Я отвезу вас на такси, если не возражаете, – он достал сигарету, закурил. 
– Не надо. Я сама как-нибудь доберусь. Вы, наверное, торопитесь. Что вы такое курите? – замахала она руками. – Прямо яд какой-то! 
– Извините, привык к этой гадости с Нахимовского училища, – важно кашлянул Коля. 
– Вы были нахимовцем? Как интересно! 
– А вот давайте встретимся, я вам столько расскажу… Меня Колей зовут. 
– А меня Лариса. Я согласна. Сейчас запишу вам свой телефон. 
2 
Молодые люди стали встречаться. Появился взаимный интерес. Лариса постоянно о чём-то болтала. Женщины обожают, когда их слушают. Коля же беспрестанно курил. Бог не одарил его при рождении ораторскими способностями. 
Так прошли две недели. 
Коля теперь с нетерпением ждал встречи с Ларисой. С ней он чувствовал себя легко и свободно. Даже что-то доброе шевелилось у него в груди. Командование корабля восхищалось трудолюбием Николая. Человек просто на глазах менялся, мужал, взрослел и даже хорошел. 
Приближалось Первое мая. Весна буквально «сносила крышу». 
Мозги кипели, а сердце хлесталось, как безумное. 
Коля впервые влюбился и очень дорожил этим чувством. Он видел, что Лариса к нему относится не просто как к обычному знакомому. Её глаза тоже искрились, излучая радушие и душевное тепло при виде Николая. И они при расставании даже один раз поцеловались. 
3 
Воскресным утром Коля смотрелся как огурчик: отглаженная форма, начищенные до зеркального блеска ботинки и выбритое до синевы лицо делали его похожим на провинившегося херувима. Он зашёл в каюту начмеда, над кроватью которого висела табличка «Не буди лихо, пока тихо». 
– Доктор, дезодорант есть? 
– Допустим. Похмелиться хочешь? 
– Я не пью. Дай побрызгаться, а то мой закончился. 
– Ой ли?! Ты меня начинаешь пугать своей порядочностью. Разве может репейник превратиться в жасмин? Для этого требуются миллиарды лет. А ты вот так и сразу… Отбрось эти иллюзии. Давай я тебе для уравновешивания психики спиртику плесну. 
– Не хочу. Дезодорант дай! 
– Может, температуру померить? Или послушать? Не нравишься ты мне. 
– Короче… 
– Точно, заболел человек. Возьми в шкафчике. 
Достав флакон, Мараканов минут пять обильно поливал всего себя. 
– Хорош! Увлёкся. Собираешься, как на женитьбу, – доктор силой забрал дезодорант. 
– Не каркай, – прошепелявил Коля, пристально осматривая себя в зеркале. 
– Пошёл вон! Хоть бы спасибо сказал. 
– Обойдёшься, – и вышел. 
4 
Купив на рынке три красные розы, он позвонил Ларисе. Сегодня Николай принял решение признаться ей в любви и предложить руку, сердце и всё остальное, чем богат. 
– Ларочка, – взволнованным голосом проговорил в трубку, – мне необходимо сейчас с тобой встретиться, хочу тебе что-то важное сказать. Можно, я к тебе приеду? 
Лариса ждала этой минуты с нетерпением. 
Любовь – штука странная. Это чувство обычно возникает внезапно… Свяжет по рукам и ногам, аж рассудок теряешь. Тут и плачешь, и смеёшься подобно умалишённому… И всё это сразу, и всё одновременно. 
Люди мгновенно замечают в тебе эту перемену и радуются вместе с тобой. 
Но и закончиться любовь тоже может в одно мгновенье. 
Лариса влюбилась в этого неказистого офицера сразу. А почему, понять не могла. Был он какой-то весь жалкий и несчастный. Его хотелось прижать к себе, приласкать и согреть. В ней проснулось неизведанное доселе материнское чувство. 
– Конечно, Коленька, – сердце её неистово забилось в предвкушении чего-то сладкого, неизведанного и желанного, – обязательно приезжай. Я тебя очень сильно буду ждать. Я сейчас быстренько в магазин сбегаю. Пока ты едешь, мясо пожарю, салатик приготовлю. Хорошо, милый? Я быстренько! Не успеешь и до остановки дойти, как всё готово будет. Целую. Жду. 
По дороге, заглянув в бар и выпив для храбрости стакан красненького, Николай взял пачку самых дорогих сигарет и бутылку мускатного шампанского. 
«Надо бы и конфет шоколадных взять, – подумал он, но быстро отказался, решив, что они у неё должны быть. – Лучше вместо них взять бутылку портвейна. Она пусть шампанское пьёт, а я…» – и он довольно улыбнулся. 
5 
В маршрутном такси он тренировал речь признания в любви. Всё вокруг казалось розовым и величественным. Это сильно волновало его. Чтобы погасить лихорадочное состояние, Мараканов вышел из такси, зашёл в очередной бар и выпил стакан, но уже 
«Бычьей крови». Теперь Николай был готов ко всему. Жевательная резинка гасила дешёвое амбре. 
Лишь только рука дотронулась до звонка, дверь тут же распахнулась, будто за ней ждали этого. 
– Коленька, как ты вовремя! У меня уже всё готово. Раздевайся и проходи в зал. 
– Лариса, а это тебе, – протянул он букет. 
– Спасибо большое, – её глаза увлажнились. 
Она прижалась к Николаю – и их губы слились в блаженном поцелуе. 
– Какие у тебя, Коленька, колючие усы, – прошептала она сдавленным голосом. – Рубашку повесь на вешалку. Она у тебя вся мокрая. Ой! – она раскрыла полиэтиленовый пакет. – Я тоже шампанского купила, – весело рассмеялась Лариса. – А зачем ты портвейн взял? 
– Не люблю шипучие вина. А портвейн мне нравится. Я его буду пить! 
– Да? А папа называет его чернилами, – опять радостно захохотала она. – Иди, мой руки и садись. 
Когда Николай снял ботинки, запах мгновенно заполнил прихожую и кухню. И это было только начало... 
6 
– Разливай! – как можно торжественнее скомандовала Лариса, держа надушенный платочек возле носа. 
В её голосе звучали нотки разочарования и скорби. 
Коля, багровый, как переспелая вишня, быстро раскупорил бутылки. Фужер Ларисы заиграл мелкими брызгами, себе Николай налил портвейн в кружку для чая. 
– Лариса… 
– Коля, – попросила она, – давай просто выпьем, без всяких тостов. 
Не чокаясь, Николай залпом выпил содержимое полной кружки и сразу вылил в неё остатки из бутылки. Потом снова молча выпил. Он понимал, что судьба вновь над ним посмеялась. 
Запах начинал выедать глаза. Из покрасневших, выжженных удушливым газом глаз Ларисы ручьями по щекам катились слёзы. 
– Ну что, я пойду? Не ко двору пришёлся? Да? – ядовито спросил он. 
– Иди, Коля, – произнесла Лариса, затыкая нос платочком. 
Она понимала, что на этом этапе жизни её любовь перестала существовать. Причём не только к нему, но и ко всему человечеству. Вера в людей была потеряна полностью. Замуж идти она больше не хотела. 
– Дура! – пьяно прорычал Мараканов и со всей силы хлопнул дверью. 
7 
Николай вышел на улицу, присел на скамейку и закурил. Настроения как не бывало. 
Мимо нетрезвой походкой проходила женщина тридцати пяти – сорока лет. 
– Товарищ офицер, угостите даму сигаретой, – мило улыбнулась она. 
Он молча протянул пачку и спички. 
– Крутые сигареты куришь, – она сладко затянулась ароматным дымом. – И пахнешь вкусно. Пошли ко мне. Только бутылку возьми. Магазин вон, – ткнула она пальцем в сторону дома напротив. – Ты хочешь быть со мной?.. 
– Сиди здесь. Я сейчас приду, – и он не торопясь засеменил к гастроному. 
– Бери две, чтоб потом второй раз не ходить. И пива на утро! – прокричала она ему вслед. 
Жизнь Николая входила в привычное русло. 

Из книги Миражи тумана Николаев 2015

 ФИНОГЕЕВ АЛЕКСАНДР ВИТАЛЬЕВИЧ