Донёс или не донёс?

Умер мой близкий приятель. Но это был тот случай, когда я особо не горевал. И не потому, что я такой уж бессердечный, а просто незадолго до его смерти у нас состоялся очень уж откровенный разговор, и я, будучи в сильном подпитии, высказался чересчур объективно про нашу элиту. А, протрезвев, бздливо задергался: не стукнет ли он на меня за эти нелестные речи?

Вообще-то я ему доверяю, все-таки столько лет вместе пахали, еще в лихие 90-е капитализм строили… Но в нашем возрасте может всякое случиться, мозги-то уже крошатся, да и конъюнктура сейчас к этому располагает. Мы люди послушные, общественно чувствительные, может, понадеялся, что заметят такого бдительного старика, снова призовут в строй, в крайнем случае, на какое-нибудь ток-шоу вытянут…

Поэтому на следующий же день я позвонил ему и постарался аккуратненько отмежеваться от моих заявлений. – Я вчера, – сказал я ему, – наговорил много глупостей, поэтому ты к этим моим инфантильным филиппикам серьезно не относись… – Да чего ты волнуешься? – хмыкнул он, – я уж и забыл, чего ты там проповедовал…

Но чтобы как-то закрепить эту его забывчивость, я, зная его пристрастие к бабам, пообещал познакомить его с одной милой и еще не старой аптекаршей возле нашего дома… Он, понятно, клюнул, и я решил, что дело сделано – зачем ему при такой перспективе меня закладывать?

А где-то через неделю вдруг узнаю, что он, ни с того ни с сего, помер. Неприятно это, конечно, для меня было (эдак ведь и со мной может такая же внезапная история выйти!), но зато теперь можно было уже не трепыхаться по поводу той моей болтовни. Улетучилась вместе с ним, слава Богу, эта моя дурацкая откровенность...

Но что-то меня все же тяготило. А вдруг он успел перед смертью на меня капнуть, много ли на это времени надо? Или оставил какие-то записи, черновичок… Он ведь мог и прямо на смертном ложе, в последних своих словах, заявить на меня…

И вскоре после похорон я на всякий случай отправился к его сыну, которого я знавал еще малолеткой. Спрашиваю его, как бы между прочим: – Не говорил ли отец что-то перед смертью обо мне? – Сынок сразу насторожился: – Что вы имеете в виду? Наследство? – Да при чем тут наследство?! – говорю, – какой я наследник?! Я имею в виду какие-то его мысли, впечатления о нашем последнем разговоре…

– Да нет, не говорил.

– А может, что-то в записях его осталось? Посмотри в компьютере, в телефоне. Для меня это очень важно…

– Я всё уже смотрел – и в телефоне, и в его ноутбуке, там в основном женщины и стихи.

– А он что, стихи писал? Так, может, в стихах про меня что-то выдал?

– Про вас ничего нет, – уже с раздражением сказал он.

– Жаль, – произнес я со скорбным видом. – Для меня каждое его слово обо мне имеет значение… – И я по-отцовски обнял парня.

Теперь можно было уже действительно расслабиться и хладнокровно всё взвесить. С чего я вдруг решил, что он меня выдаст? Кому ж тогда вообще верить?! Чушь какая-то! Похоже, просто нервы сдают.

Конечно, чисто гипотетически он может и на том свете на меня стукнуть. Но это уже будет не так страшно, главное, чтобы здесь всё обошлось,  а уж там, если что, я как-нибудь это дело улажу.

 александр ларин