Владимирская летопись

   - Где?! В городе на лавочке?!

   - С них требуют, они с нас требуют!

   - С тех, кто с них требует, тоже кто-то требует, и чем выше, тем меньше здравого смысла…

   Учителя зашумели, и Вера решила, что они специально прячутся за разные бумаги и отчёты, лишь бы не заниматься её сыном. Не поехать ли с жалобой прямо в город? Однако – она слышала в магазине – дорогу совсем разбили, и, может быть, автобусы откажутся ездить к ним в село. Нет, она дождётся конца совещания и выдаст этой бессовестной Марии Геннадьевне.

   Директриса трижды возвысила голос, призывая коллег к тишине, грубо оборвала Виктора Ивановича с его контрольной и дала слово своему заму по воспитательной части Александре Степановне.

64

   - Классные руководители…и не только… Вот у меня, как всегда, целая папка с положениями. Вообще-то за два дня. Конкурс по СПИДу… По правам ребёнка… Здесь чтецы, сочинения, викторина… Ещё один: «Лестница наук»… Так, экологический, музыкальный… Два патриотических, восьмидесятилетие чего-то и ещё… Вот интересный: годовщина какой-то фирмы – не поняла название, - и нужно про эту фирму сочинить стихи, рассказы, нарисовать рисунки. Обещают красивые грамоты победителям…

   - Сколько лет фирме?

   - Лет? Сейчас посмотрю… Шесть… Сказали: обязательно должны быть участники от каждой школы… Это касается вообще всех конкурсов… И ещё, пожалуйста, минуточку… Я понимаю: вам уже много наговорили, но что же делать? Так все сейчас работают… У нас два двухсотлетия и одно – сто пятьдесят. От каждого класса мероприятие. Как обычно: план в печатном и электронном виде с целями, задачами и прочим. Отчёт и фотографии… Да, вот ещё – чуть не упустила… конкурс спортивных фотографий. Делать только профессиональной камерой, и чтоб на глянцевой бумаге…

   - Где мы её возьмём?

   - Не знаю, но сказали, что это обязательно… И последний пока конкурс…

   - Надо же: так мало…

   - Всё шутите?

   - Чтоб не свихнуться…

   - Конкурс описания культуры страны. Почитайте положение, я не успела разобраться… И последнее… На этой неделе у нас день горного полярника, день строителя деревянных домов, день окончания Карапунской битвы, день двоюродных сестёр и братьев, день слесаря и день оценщика. С вас соответствующие мероприятия и фото, фото… Да, сдайте на проверку свои воспитательные программы, вы должны были внести изменения…

   Над самой головой Веры резко и оглушительно прозвенел звонок на урок, но за секунду до того она уловила последнюю фразу совещания, громко сказанную единственным учителем-мужчиной в этой школе Виктором Ивановичем.

   - Как хочется учить детей… Просто хорошо учить детей…

65

   Он же вышел из учительской следом за Марией Геннадьевной, пропуская её вперёд и раздражённо говоря:

   - … Представляешь, самая низкая зарплата учителей по ППС – в Уганде. Это в Африке. Двадцать шесть тысяч. Скажи, а кто у нас получает больше?..

   - Ещё краеведение вводят, - откликнулась коллега. – Повесили на меня, а учебников нет… Вы ко мне?

   - К вам, - против воли улыбнулась Вера. – Смотрю: хватает вам разной работы.

   - Да… - они пошли по коридору.. – Знаете… Стыдно признаться: я уже неделю на застилаю постель. В час легла, в шесть подскочила. Муж на вахте, а то получила бы… Вчера обнаружила: на телевизоре, на экране, толстый-толстый слой пыли. Я, наверное, с месяц его не включала… А вы что-то хотели узнать о Вове?.. Учится хорошо, на уроках всегда поднимает руку, домашние задания делает добросовестно. Любит трудные вопросы, над которыми надо подумать, предлагает интересные примеры…

   Учительница начала рассказывать, но Вера её почти не слушала: ещё до звонка она увидела, как её сын и одноклассница, с жалобой на которую он позвонил матери, уселись на пол и стали мирно рассматривать что-то в телефоне девочки. Сцена умилила женщину, и она даже удивилась своему недавнему озлоблению. Более того, решила сделать что-нибудь хорошее для школы, которую и сама когда-то закончила. Возможность появилась на первом этаже, в фойе.

   - Ну, ты даёшь! – обратился к Вере школьный рабочий Миша. – Сквозонула мимо, как ракета! Вообще-то, у нас пропускной режим! Надо было подойти, записаться!..

   - А то вы меня не знаете! Вот посмотрела, чем дети на переменах занимаются. Надо запретить им носить телефоны в школу. Не бегают, не играют. Ещё и зрение портят. Я своему сказала: до четырнадцати лет даже не проси, не куплю.

   - Я с тобой согласен. Они ещё и теряют свои телефоны. Потом претензии к нам. Учителя предлагали запретить. На родительском собрании. Родители были против. А детвора каждую перемену лезет в будку: скачивают игры.

   Вера постеснялась продолжать разговор: на собрание, где обсуждались

66

 телефоны, как и на все другие, она не приходила. Зато вспомнила, что у неё иногда побаливает в боку и повернула к ФАПу.

   Старенькое здание с недавно беленными стенами и давно не крашенными окнами и фронтоном чердака представляло собой реальное доказательство явления реинкарнации: несколько лет назад  нынешний ФАП  был почтой, до этого – ветеринарным пунктом, ещё ранее -  жилым домом, а в промежутках между принятием новых функций небольшой деревянный домик стоял в запустении, иногда по несколько лет. Ради исполнения обязанностей медицинского учреждения местная санитарка привела строение в более-менее приличное состояние, однако не в её силах было провести водопровод, и потому воду носили руками, и канализацию, отчего грязную воду выносили также вручную. Зимой топили печь, зато летом было прохладно, как и во всяком доме, построенном из бруса. Главным же недостатком владимирского ФАПа, который, впрочем, некоторые считали визитной карточкой, была постоянно скрипевшая входная дверь. Её многократно смазывали, даже снимали, мазали солидолом и вешали обратно, но дверь проявляла редкое упорство: скрипела, когда входили, когда выходили и даже когда на улице поднимался сильный ветер.

   Так и сейчас: дверь скрипнула, Вера вошла. С десяток больных, все старшего возраста, повернули на неё лица.

   - Ого, сколько вас! – удивилась женщина.

   - Это што! С утра в три раза больше було! Уже рассосались! Сидай рядом!

   Соседка, баба Таня Полякова, краснолицая, грузная, показала на свободный стул.  Вера с кем поздоровалась, кому кивнула и удивилась, что некоторых стариков не видела уже много лет.

   - А шо ты хотела?! Наша красавица только раз в неделю приезжает, ото и собрались!..

     - Знаю, она одна на три деревни.

    - Шо творится-то, шо творится!..

Было понятно, что собравшиеся в маленькой прихожей больные уже обсудили всё, что можно, и теперь скучали. Вера же никак не могла решить, остаться ей или уйти: с такой большой очередью и с таким пожилым народом на приём попадёшь только часа через два. К тому же бок сегодня болеть не

67

хотел, а надо будет подробно изложить жалобы. Так что на вопрос сидевшей напротив тётки Гусевой, что болит, она неопределённо отмахнулась рукой, что могло означать и «ерунда», и «уже не помогут».

   - А что творится? – спросила Вера бабу Таню.

   - А жара яка стоить! Люди, слышь ты, уже в погреба начали ховаться от жары! А тут ще пидемия якась новая наступаеть! Слыхала?!

   - Нет. Что за эпидемия?

   - А хто её разумиет! Хворать будем вси: и старики, и молодые!

   Вера посмотрела вокруг – некоторые согласно закивали. Похоже, здесь с эпидемией уже всё было решено, и возражать не имело смысла. Но надо было поддержать разговор.

   - Да, может, до нас не дойдёт…

   - Не дойдёт?! А чоловик твой де, на стройке?! Не вин, так другой хто завезуть заразу у сило!

   - Надо готовиться, - торжественным тоном объявила тётка Гусева.

   - Приготовишься тут, - возразила ей из угла Ольга Сергеевна, бывший совхозный бухгалтер, теперь пенсионерка. – У меня двоюродный брат в нашем городе хотел привезти батюшку к тёще. Она у него верующая. Онкология. Лежачая уже, наверное, с год. Володя и Таня за ней ухаживали. А тут вдруг почувствовала, что стало хуже, попросила: привези отца Димитрия, пусть исповедует и что там ещё. В общем, приготовит, как ты говоришь.  Поехал. А батюшка сидит у компьютера.

   - Де?! – не поняла баба Таня.

   - У компьютера!

   - А!

   - Оказывается, у них, у священников, тоже  какие-то свои отчёты. Сидит и сидит, не может оторваться. Не дают. Тут Володе жена звонит: уже не надо.

   - Померла?!

   - Померла тёща. А тут и батюшка выходит к нему, Володя не удержался,

68

упрекнул. Тёща-то верующая, для неё это было важно.

   - Всим важно…

   - Ну да. Отец Димитрий извинился, конечно, и говорит: отчитывался перед своим начальством. А сам жалуется: мол, каждый месяц должен туда, выше, перечислять по восемьдесят тысяч рублей. А где их взять? По воскресеньям придёт в церковь человек тридцать – и то хорошо. В праздники чуть больше. А на содержание церкви, да семьи, да какие-никакие деньги помощникам, по ремонту, на бензин и прочее, по его подсчётам, нужно двести пятьдесят тысяч ежемесячно. Вот так. И на нём ещё пять деревенских общин, считая нашу церквушку, за которой Анна Цымбалюк присматривает… Ну, Володя много ещё чего рассказывал, что ему батюшка говорил в сердцах, я всё не запомнила… Конечно, на свечках много не наторгуешь…

   - На крестинах ещё, - возразила Гусева, недовольная, что её опровергли такими вескими аргументами.

   Не получилось:

   - Что тебе те крестины? Чтоб крестить, надо сначала родить. А много сейчас рожают? Племяннице вон под сорок, первого собралась родить. А у нас в селе? Скоро и школа, и детсад опустеют.

   Гусева окончательно обиделась и отвернулась, перебирая что-то в пакете. Только баба Таня продолжала вздыхать: «Грехи наши, грехи…», да из кабинета фельдшера доносились два громких голоса – Анны Ильиничны и мужской, который Вера узнала, едва ступив на порог ФАПа. Вскоре этот шумный голос, хорошо знакомый всей деревне, вышел вместе со своим обладателем в коридор:

   - До свиданья, до свиданья! Я всё понял! Ты, главное, Ильинична, сама не болей, а мы тут как-нибудь! Верно, женщины?!

   - Ну что, вылечили тебя, Николай? Или министру напишешь?

   Коробьёв Николай Валентинович, известный в селе как борец за правду, сначала осторожно прикрыл дверь за вошедшей в кабинет Ольгой Сергеевной, потом повернулся и ответил, стараясь говорить негромко:

   - У нас не вылечивают, у нас утешают. Или обнадёживают, если хорошо себя ведёшь. А что, женщины, телевизор смотрите? Какие сегодня новости?

69

   - Да какие? – ответили ему несколько голосов. – На Украине всё плохо. В Америке тоже плохо.

   - Ну, а у нас, в Расее, как?

   - Так про Россию не говорят… Может, скрывают что? Напиши в Москву.

   Вере тоже захотелось подразнить местного чудака, и она прибавила свою фразу к хору шутников:

   - Напиши, дядь Коль!

   Коробьёв сменил тон на серьёзный:

   - Ежели никуда не писать, власть забудет, что у неё есть народ. Вон озеро наше совсем перегородили  домиками, а вы молчите.

   - На что тебе то озеро? Ты же не купаешься.

   - Я не купаюсь, а наша детвора теперь плещется в речушке, где по колено. А мы в детстве и купались на озере, и рыбачили. Палатки ставили, ночевали. Чем же наши дети-внуки хуже? Отдали всё чужакам и улыбаетесь сидите…

   Коробьёв пошёл к выходу, и только баба Таня возразила вслед:

   - Щё мы можем? Всэ погано…

   … Когда Вера, наконец, после всех стариков зашла в кабинет Анны Ильиничны, то удивилась изменениям в интерьере, о которых ещё не знала: весь левый угол занял старый шкаф без дверок, заставленный коробочками, баночками и тюбиками.

   - Это теперь наша аптека, - ответила на удивлённый взгляд фельдшер.

   - Это – аптека? – Вера едва сдержалась, чтоб не расхохотаться: она вспомнила старую аптеку, небольшое, уютное, синего цвета здание в центре села, которое потом закрыли и разобрали.- Теперь такая, значит?..

   Вере нравилась процедура приёма у врачей или здесь, в селе, у своего фельдшера. Никто и нигде так не интересовался её жизнью и текущим состоянием, даже муж, дети или родители, которые жили здесь же, на соседней от её дома улице. Анна Ильинична заполнила несколько бумаг, предложила Вере подписать их, при этом медленно, с расстановкой объясняя

70

значение каждой. Только Вера всё пропускала мимо ушей, уверенная, что свой фельдшер плохого не предложит. Ильиничне позвонили. Она несколько раз повторила кому-то непонятливому о плане прививок и посещениях на дому. На её «всё отправила» в трубке продолжали недоверчиво стрекотать, и приходилось снова и снова убеждать и пояснять, что всё сделано и всё нормально.

   - Надоедают?.. – сочувственно спросила Вера, когда фельдшер отложила телефон.

   - Не дают спокойно работать. Извините. Давайте градусник, и измерим давление.

   Едва Вера узнала, что, несмотря на больной бок, давление у неё в норме, Ильиничне снова позвонили. Сначала она глянула, кто вызывает, после этого извинилась и взяла трубку. Через минуту постороннего разговора Вера поняла, что их фельдшеру звонят исключительно тупые люди: цифры по диспансеризации пришлось повторить несколько раз, убеждая при этом, что все отчёты, в том числе для ОМСа, давно отправлены. Впрочем, Вера была довольна, что её так долго принимают. Как настоящую больную. Хитрый бок по-прежнему не хотел о себе напоминать, а ведь на него необходимо было подробно и убедительно пожаловаться, чтоб не отвертелся.

   Наконец, приступили к Вериному самочувствию.

   - То болит, зараза, то не болит. И такой, гад, хитрый: как что делать – разболится. После обеда работы поменьше, можно отдохнуть – и он будто отдыхает. Даже забываю, с какой стороны ныло. Специально он что ли…

   Ильинична предложила лечь на кушетку, и снова кто-то ей позвонил. С трубкой под ухом она приступила к осмотру.

   - Здесь болит?.. У меня тридцать шесть часов курсов!.. Что?!. Я не вам. А здесь, выше?.. Да не выше, а тридцать шесть!.. Сколько?!. Вебинары?!. Я из-за этих вебинаров не могу приём вести и делать прививки!.. Да, согласна: учиться надо всю жизнь, но работать тоже иногда надо!..

   - Месяца два уже сильно побаливает…

   - Два?.. Сколько ещё часов набрать?!. А у меня, помимо работы, ещё семья и хозяйство! При зарплате в двадцать тысяч приходится держать!

71

  - Я понимаю. Так что, мне к хирургу ехать? Может, мазь какую?..

   - Хорошо, я поняла!.. А здесь не болит при надавливании?.. Я говорю: поняла!.. А так, при постукивании?.. Да не собираюсь я вам жаловаться: у меня пациент!

   - Я ж говорила: болит, собака, когда ему захочется. А сейчас, как назло, затаился…

   - Хорошо, можете вставать… Да я не вам! Я всё поняла: буду искать какие-нибудь свежие курсы! Всё!

   Вера стала обуваться, а в дверь заглянула санитарка.

   - Анна Ильинична, ты знаешь, что Борисовы вызывали скорую своему дедушке?

   - И что там?

   - Тебе не дозвонились, позвонили мне. У нас же лесовозы разбили дорогу, они поехали вокруг да ещё заезжали за кем-то в Алексеевке.

   - И что?!

   - А там, возле моста, застряли: эта «Агрохрень» или как там её перегоняла тяжёлые тракторы на свои поля, и мост не выдержал. Короче, Борисовы им позвонили: уже не надо, дед Юра помер.

   - Вот так вот… - Ильинична села на своё место за стол. – А дедуля хороший был… И в доме у них так всё аккуратно, чистенько… Ладно, сейчас я им позвоню…

   - Так ведь старый Борисов-то мне дальний родственник, - сообразила Вера. – Надо зайти, помочь что-нибудь. Всё, мне пока не до лечения…

   - И пока и вообще.

   - Что?

   - Значит, так. Ничего явного я у вас не обнаружила. Необходимо обратиться к специалисту. Возможно, придётся пройти УЗИ. Только в районной поликлинике хирурга теперь нет.

   - Помер?

72

   - Да вы что?.. Просто у нас в городе появилась частная поликлиника, и самые толковые врачи уволились и перешли туда. Ещё бы. Зарплаты выше, работа спокойнее. Позвали бы – я тоже, наверное, ушла.

   - А кто ж у нас будет?

   - А у вас, Вера Игоревна, скоро никого не будет. Отзовут лицензию, и всё. Кабинетов два, а должно быть минимум три. Нет санузла и водопровода. Нет даже кардиографа. Ой, я ж забыла заказать лекарства для этой вашей аптечки! – Ильинична кивнула на шкаф с лекарствами. – Морока с ней: каждую покупку фотографируешь, отсылаешь в город. У меня ж нет кассы.

   - А в частную – за деньги?

   - Да. Осмотр у них что-то около двух тысяч. Давать телефон? Туда тоже не сразу попадёшь, нужно загодя записываться.

   - Может, пришлют в районную другого хирурга…

   - Может, пришлют… А пока даже главврач уволился: деньги на ЦРБ  сократили вдвое. Он и так еле-еле концы с концами сводил… Претендентов на его место пока нет.

   Теперь Вере уже не хотелось долгого разговора о своей болезни: предстоящие похороны у родственников привлекали её больше лечения. Правда, добросовестная Ильинична сразу её не отпустила, но теперь, невпопад отвечая на вопросы и со всем соглашаясь, Вера старательно вспоминала не симптомы, а то, кем ей приходился дед Юра: то ли мужем сестры её бабушки, которая давно умерла, то ли бабушкиным двоюродным братом. Можно, конечно, назвать просто дедушкой, но спросят, почему никогда не заходила. «Ты с имя не родичайся, - говорила ей когда-то мать. – Вони жадные». Но на поминках жадничай-не жадничай, а всех пришедших накормишь, причём по первому классу, чтоб не осудили. Потому материн совет можно пока забыть.

   Вообще, во Владимировке давно сложилась стабильная группа селян, которые посещали все похороны, не отказывались ни от новомодных поминок на кладбище, ни от домашних поминок, даже если там оставались только близкие родственники покойного. В последние годы обычай провожать умершего всем селом забылся, и в зимнее время, в жару, в дождь за катафалком могло ехать лишь несколько машин и всё. Старушки

73

выходили на перекрёстки, провожали глазами сверстников и, не имея сил в истоптанных ногах, на кладбище не шли. Но Вера, тётка Люся, спившийся, вечно голодный Илюха и дурачок Гармошка местных покойников  не обижали и поминали до сорока дней, а иногда и до полугода. Особенно щепетильной в этом отношении была Люська, к которой иногда обращались даже родные усопшего или усопшей с просьбой точно определить девять дней, сорок, полгода и год.

   Двое из «похоронной» группы любили вкусно поесть и вернуться с поминок домой с карманами, полными конфет. Илюха, несмотря на то, что дома ел, скорее всего, не чаще раза в неделю, поминая, пил не три раза, а трижды по три, мало закусывал, потом плакал и от горя терял способность ходить. Его отвозили домой, или уводил-уносил Гармошка. Вера же, обладая чувством самоуважения, единственная в этой компании не мирилась с ролью простой халявщицы и всякий раз находила родственную, дружескую или соседскую связь с тем, кого провожали на деревенское кладбище. Она сразу же всех об этом извещала, потом повторяла ещё, а за столом садилась подальше от троицы единомышленников.

   Таким образом, выйдя из ФАПа, Вера не отправилась сразу к новым родственникам, которых постигло горе: и момент был неподходящий, и сначала нужно было точно определиться, кем ей приходился навсегда покинувший родное село старик. Теперь медленные мысли вели её по улице неторопливым шагом, однако сосредоточенные воспоминания не давали результата и место Веры в генеалогии семьи деда Юры никак не отыскивалось. Настроение опять испортилось, и, завидев высокое сухое дерево, украшавшее двор администрации, Вера решила посетить это главное здание села и в очередной раз высказать претензии в адрес местной власти. Претензии родились одновременно с открыванием входной двери.

   На этот раз Вера сильно просчиталась. Если в школу и в медпункт сегодня ей удалось войти внезапно и почти незаметно, то с властью такой номер не прошёл: власть внимательно следила за обстановкой в подведомственном населённом пункте и женщину, склонную к скандалам, заметила через одно из окон вовремя. Специалист Яровенко тут же оторвалась от компьютера и поспешила к выходу: в прошлый раз, когда Вера приходила сюда ругаться, со стены оторвался большой кусок штукатурки, в позапрошлый – сгорел принтер.

74

   - Вера, представляешь, Сергея Сергеевича вызвали в прокуратуру! - с ходу начала Светлана Олеговна, не пуская посетительницу внутрь.- Не дают главе работать!

   - В прокуратуру?.. Что – посадят?

   - Да ты что!.. Хотя… Неправильно оформил закупку канцтоваров на администрацию! Надо было обратиться в три организации, потом перечислить одной из них деньги, только потом забрать! Неделю без бумаги сидели, не на чём было печатать!

   - А во сколько вернётся? Может, зайду попозже…

   - Ой, до темна точно там будет! Ему ещё в санэпидстанцию надо: требуют с нас контроль питьевой воды! Будто мы лаборатория какая-то! А ещё со сметами! Там полный дурдом! Требуют входить в программы, а кто всё просчитает?! Некоторые сёла входят, потом мучаются: сметы сам приготовь, график работ по дням распиши! А подрядчики кто?! Шаражкины конторы, которые выставляют минимальную цену! Договоры с физлицами-то запретили! Раньше своих наймёшь, быстро сделают, и заплатим немного! А теперь на любую мелкую работу надо нанимать только юрлицо! А они поедут в деревню из-за копеечной работы?! Как ты думаешь?!

   - Я?.. – растерялась Вера.

   - Вот то-то! Всё, извини, у меня финотчёт горит! А то тоже в прокуратуру вызовут!

   - Ладно, пойду… Как там, передали моё заявление?

   - Конечно, передали! Участковый вчера заезжал, всё забрал, всё зафиксировал, будет работать!

   - С него работник… Эти Сидорята уже четвёртую курицу у меня воруют и сжирают. И где наш участковый? Всё пишет и пишет, кучу бумаг исписал. У него на каждую мою пропавшую курицу целая папка бумаг. Не хватает только биографий. Даже внешность каждой пришлось рассказывать…

   - Да, воровство это плохо!

   - Ты нашему Голове накажи: пусть подтолкнёт Черепахина. А то у меня курей скоро не останется. Сам будет яйца нести.

75

   - Обязательно скажу1 Как только приедет – скажу!

   … Вера пошла домой по той самой улице, по которой три часа назад неслась в школу. Агрессивные мысли её словно рассеялись из-за утренней спешки, остались на обочинах и теперь возвращались в хозяйскую голову. «Может, всё-таки стоило отчитать учительницу за плохую работу?.. Дети в коридорах школы занимаются Бог знает чем, девочки дерутся, как пацаны… На классное собрание не пришла - малой приболел – так ЭТА звонила, упрекала, мол, пришли четверо родителей, и всё. А кто тебе виноват, Мария Геннадьевна? Значит, не уважают родители. Не за что…»

   - Здравствуйте. Можно задать вам вопрос?

   От неожиданности Вера резко остановилась. Две невысокие женщины, очень похожие друг на друга одеждой и комплекцией, стояли на краю дороги, и Вера, двигавшаяся по середине улицы, не сразу их заметила.

   - Здрасте! Чё за вопрос?!

   Женщины были неместные. Они кротко улыбались и держали в руках какие-то книжки. Вера, решив, что чужачки разыскивают знакомых, приготовилась блеснуть знанием деревни.

   - Вы же знаете, что по миру сейчас идёт страшная эпидемия? Даже учёные говорят, что выживут немногие.

   - Так до нас не дошло…

   - Эпидемии, милая, идут, не останавливаясь и по городам, и по сёлам. Люди всюду колесят, всякую заразу на себя собирают, домой везут.

   - А медицина нынче сама знаешь какая, - прибавила вторая женщина. – От простых болезней не может исцелить, а тут такая страшная хворь…

   - Божье наказание всем нам.

   - За грехи неисчислимые.

   Вера вспомнила районного хирурга, который вместо того, чтоб вылечить её бок, дезертировал из поликлиники, и согласилась с незнакомками. Одно ей не нравилось: уж слишком слащаво обе улыбались и при этом настойчиво ловили её взгляд. Но беспокойные Верины глаза не умели долго смотреть в одну точку.

76

   - Вот и получается, милая, что от государства и его врачей помощи ждать не приходится.

   - Но Бог милостив: хорошие люди по воскресеньям собираются вместе и молят Его о прощении и спасении. Вот здесь написан адрес. Это в городе. Приезжай с мужем, с детьми, со знакомыми.

   - Кто беспечен или надеется на себя – погибнет. А мы соединим наши молитвы и спасёмся.

   - У тебя есть дети?

   - Конечно.

   - Спасай их. Только с нами у твоих детей есть шанс выжить.

   - Это церковь что ли? – спросила Вера, рассматривая буклетик. – Так у нас своя есть…

   - Церковь, да не такая. В тех церквях священники всю правду про эпидемию скрывают.

   - А мы уже работаем: молим Бога. Мы уже сопротивляемся новой чуме.

   - И победим. Потому что не сидим сложа руки.

   - И тебя с детьми спасём. Наш пастырь Натан в этом уверен, а если он говорит, то так оно и есть.

   - Обязательно приезжайте. И не одна.

   - Мы поможем.

   Из десятков фраз, произнесённых дуэтом быстро и эмоционально, практичный ум Веры осмыслил только последние.

   - Так помогите мне с курами, а то с нашего Черепахи никакого толку.

   - С курами? – пропел дуэт растерянно. – С черепахой?

   - Сидорята…Сидоровы курей моих таскают, а Черепахин – ничего. Точно говорят: птицу видят по помёту. Может, вы как-то в городе посодействуете?

   Женщины помялись, одна из них протянула Вере синюю книжицу, и «спасительницы» потопали дальше.

77

   - Уже четырёх курочек, гады, сожрали! – сказала Вера им в спину, но те не обернулись. Очевидно, спасать от мировой эпидемии курей они не планировали.

***

   Проповедницы ходили по селу до самого вечера. Владимирцы, которых они встречали по пути или подзывали из дворов, брошюры иногда брали, но приехать на общую молитву в город не обещали. Некоторые, как Вера Охрименко, вспоминали, что в селе есть своя церковь, правда, на вопрос, ходят ли они в неё, отвечали уклончиво: «Будет большой праздник – пойду» или «А когда там служба? Никто ж не говорит…»

   Таким образом, чужие для этого села женщины произвели своего рода опрос местного населения, хотя это не было целью их приезда во Владимировку, тем более что остановились они у столь давней знакомой, что та вспоминала их минут двадцать, прежде чем пустила в дом. Выводы, которые проповедницы сделали, были следующие: данное село пребывает в состоянии язычества и слова «дай Бог» применяет в основном по отношению к природе и урожаю; собрать людей для общей молитвы можно, но не в городе, а здесь, на месте, для чего требуется найти вместительное помещение.

   Обсудив всё это, борцы с эпидемией отправились к Цымбалюкам и убедили Анну Фёдоровну, что хотят побывать в местной церкви. Семёна Петровича не убедили: уж очень ему не понравилось слащавое поведение обеих чужачек. Посему он также отправился с женой, сославшись на то, что вечерние комары уже не дают работать по хозяйству. В церкви проповедницы всё внимательно осмотрели и объявили, что в ближайшее воскресенье их пастырь проведёт здесь общедеревенское моление, о чём они завтра же известят – устно и через объявления – всё село. Для сей молитвы бабе Ане велено было убрать все иконы, кроме лика Христа. Тут только супруги Цымбалюки поняли, с кем имеют дело, и попросили чужачек на выход. На церковном (бывшем клубном) крыльце состоялась перепалка, переходящая – со стороны деда Семёна – в ругань. Шум привлёк тех, кто в это время проходил мимо. Сначала остановились Коля Крючков и Толя Ковалёв, возвращавшиеся с заработка, потом трое подростков, направлявшиеся в центр села, где в это время собиралась владимирская молодёжь. Мимо ехал Васька, по прозвищу Рокер, который передвигался по

78

селу на мотоблоке с тележкой. Толпа заинтересовала его, и, заглушив свою быстроходную технику, он подошёл узнать, что произошло. На местном уровне Васька был известен тем, что ежедневно возил жену в тележке в магазин за покупками. Толстая супруга по причине комплекции и больных ног почти не ходила, но мужу деньги не доверяла. Коля и Толя не преминули пошутить, что пора Ваське присоединять вторую тележку: в одну сажать жену, во вторую – её зад. Впрочем, в отличие от примерного мужа, они подошли к церкви не из любопытства, а по причинам корыстным. И посему, вникнув в спор Цымбалюков и чужих женщин, главные деревенские шутники поинтересовались у последних, сколько платят в их Общей церкви спасения. Узнав, что ничего, и, наоборот, платить надо ей, мужики встали на сторону «баб Ани» и «дед Семёна», надеясь, что те отблагодарят их за поддержку.

   Конфликт продолжался недолго. Мимо церкви проезжала Вероника и, так как Цымбалюки были родственниками Козловых, остановилась и спросила, что происходит. Городской девушке хватило одной фразы, чтобы прекратить покушение на местный храм. «Церковь является собственностью Русской православной церкви. У вас  есть письменное разрешение от собственника на проведение мероприятия?» То ли эти официальные слова, то ли другие – из уст Толяна («валите отсюда, сатанистки, пока вам в лоб молнией не захерачило») – подействовали на агрессивных проповедниц настолько, что они прекратили свои домогательства и утопали прочь. Цымбалюки, оскорблённые и расстроенные, отправились домой, Васька-Рокер поехал пересказать событие жене, остальные направились к центру села, причём Коля и Толя напросились к Веронике, чтобы та подвезла их до магазина.

***

   «Владимировка, как и вся страна, сумела быстро залечить раны, нанесённые войной. Вернулись демобилизованные солдаты. Совхоз имени Ленина с каждым годом увеличивал материальную базу и расширял социальную инфраструктуру. В 1950-е годы были построены два новых коровника, новый зерноток, свиноферма, больница, новый детсад; в 1960-е – птицеферма, консервный завод, а также новая двухэтажная школа; в 1970-е – ферма КРС, новые почта, магазин, совхозная контора, баня; в 1980-е – пилорама, машинный двор, кормоцех, молочный блок, 18 домов для совхозников, второй магазин. Постоянно увеличивались посевные площади:

79

с середины 1950-х до 1980-х – вдвое (с четырёх тысяч гектаров до восьми с половиной).  Число жителей с 1945 г. по 1987 г. выросло с 840 до 1254. Дирекция совхоза совместно с партийной ячейкой ежегодно, в осеннее время, проводила общее собрание работников, на котором докладывало о результатах работы. Отличившиеся совхозники награждались ценными подарками, особо отличившиеся – медалями и орденами: директор Морозов В.П. – орденом Трудового Красного знамени, бригадир Лебедько Т.В. – медалью «За трудовую доблесть», доярка Цымбалюк А.Ф. – орденом «Знак почёта», механизатор Сапожкин Н.Т. – медалью «За трудовую доблесть», свинарка Павлюк Н.К. – орденом Славы 3 степени.

   По решению общего собрания (1974 г.) в центре села, между почтой и магазином, поставлен монумент в виде головы В.И.Ленина, возле которого школа ежегодно принимала ребят в октябрята, пионеры и комсомольцы.

   (В середине 1990-х голова стала разрушаться, и на том же постаменте был установлен памятник владимирцам, погибшим в Великой Отечественной войне)».

***

   Как это часто бывает, мужская дружба крепка до тех пор, пока между друзьями не появляется женщина. Едва Коля и Толя выбрались из машины Вероники, как первый накинулся на приятеля и собутыльника с упрёками:

   - Чего хвост распустил, как павлин общипанный?! Нашёл ровню! Да у неё одна губа толще твоей рожи! Скажу ТВОЕЙ, что ты с нашей звездой хочешь уехать в город – будешь неделю ночевать в собачьей будке!

   - Какой хвост, придурок?! А сам, что, не клеился?! – обиделся Толя.

   - Ещё какой хвост! Зубов нету, а как увидишь симпотную бабу – сразу хвост веером! И что я заметил: чем меньше у человека мозгов, тем красочнее оперение! Это и к Нике относится!

   - Пошёл ты, дурак! Сам тогда драку устроил, а зубы вышибли мне!

   - Не надо закон нарушать, балда!

   - Какой ещё закон?!

   - Задираешься только в том случае, ежели умеешь быстро бегать!

80

   Препираясь, приятели дошли до дверей магазина, но тут Коля вдруг резко остановился.

   - Ты чё?

   - Сегодня в моей семье будет праздник: всё заработанное отнесу домой.

   - Не выпьем что ли?.. Столько вкалывали…

   - А я зачем здесь? Объявления на двери читать? Кстати, тебе не нужны утята? Смотри: недорого.

   - Себе купи. Зимой на мясо пригласишь.

   - Мясо – вредное. Мы лучше пивка выпьем. Видишь, дед Семён отделился от благоверной и приближается к данному торговому заведению. Видать, супружница послала…за манной крупой.

   - Сама что не пошла?

   - Не в настроении. Достали эти сектантки. Всё, помогай.

   - Семён Петрович, всё нормально? Отбились?

   - Отбились… Безбожники…

   Цымбалюк остановился у крыльца магазина. Хитрые ухмылки деревенских шутников напомнили ему слащавые улыбочки пришлых проповедниц, быстро превратившиеся в злобные гримасы. Он тряхнул головой, чтобы рассеять сходство: всё-таки парни помогали защищать церковь.

   - А мы как вовремя, да? Толян говорит: «Идём мимо», а я: «Нет, баб Ане нужна наша помощь».

   - Я тоже, - поддакнул Толя. – Если для баб Ани, то я хоть в бой!

   - Да, спасибо… - согласился дед Семён, ещё не догадываясь, куда клонит парочка выпивох.

   - Смотрю: в магазин идёте… - нежно продолжил Коля. – Нам бы тоже не мешало…стресс снять. А то я этих ведьм чуть не побил. Честное слово.

   Коля так искренне и чистосердечно посмотрел в глаза, что старик даже не догадался спросить, почему чужой стресс должен нейтрализовываться за его

81

счёт, и через пять минут вынес защитникам православной веры полторашку пива. Как только бутылка оказалась в руках Крючкова, тон его с вежливо-вкрадчивого сменился на нагловато-насмешливый: алкогольный бес, давно поработивший его душу, перестал притворяться ангелочком.

   - Вот ты, Петрович, ходишь в церковь, Богу молишься, а объясни нам, дуракам, - он показал пальцем на приятеля, но тот не заметил, так как смотрел на пену, которая подымалась к открытому горлышку бутылки, - кто он такой, Бог. И эта, как её… Троица.

   Дед Семён, в отличие от Коли и Толи, развалившихся на примагазинной лавочке, не собирался тратить вечер на беседы и ответил коротко:

   - В церкви есть хорошие книги, всё объясняют. Возьми, почитай.

   - Да я ж там ничего не пойму: моих недоделанных девяти классов на умные книги не хватит. Только на «Курочку Рябу». Ты нам в двух словах объясни, по-простому. Бог же не только для умных, он для всех. Или не так?

   Коля приготовился слушать: начал осторожно разливать пиво в высокие пластиковые стаканчики.

   - По-простому?.. Про Троицу?.. – дед Семён посмотрел под ноги. - А ты ж, Николай, трактористом работал?

   - Да, кажись…

   - Объясни вот этому муравью в двух словах устройство дизельного двигателя. Там же ничего сложного нет…

   Старик усмехнулся на озадаченных приятелей и пошёл своей дорогой.

   - Ты что-нибудь понял? – спросил Коля.

   - Понял: ты себе больше налил, - ответил Толя.

   - Ну, тогда – за твой косой глаз! – и приятели чокнулись.

   … Наверное, любой согласится, что первая рюмка или первый стакан – самые приятные. Но почему-то на них никто не останавливается и упорно продолжает путь через менее приятные к тем, которые уже не вмещаются. Коля и Толя, выпив по стаканчику, закурили и ещё шире расплылись по лавочке, как будто пиво увеличило и разрыхлило их тела. Толя на местном

82

диалекте, то есть словами, до которых не добрался даже сам Даль, заявил, что жизнь прекрасна; Коля напомнил, кто сотворил прекрасное: «Со мной не пропадёшь. И выпьем, и заработок целый».

   На середине второго стакана к магазину подъехал глава села Гусев.

   - Сейчас скажет: «Всё пьёте?»

   - А ты ему: «Не всё, только элитные напитки».

   Гусев солидно выбрался из машины, оглядел центр села с полуразрушенными зданиями и мусором, группу молодёжи, сидевшую на мотоциклах и на фундаменте исчезнувшего ещё при Ельцине хозмага, после – с осуждением посмотрел на выпиравший из земли угол бетонной плиты, из-за которого всем нужно было осторожно подъезжать к магазину. И это был юбилейный, двести пятидесятый взгляд главы поселения на опасную помеху для транспорта.

   - Всё пьёте? – спросил Гусев, заметив Колю и Толю. – На виду у детей?

   - Не всё, - предсказуемо ответил Коля. – Только то, чем добрые люди угощают. Ты вот никогда не догадаешься, недобрый человек…

   - С чего бы это я вам наливал?.. Потом дома скандалите…

   - Как: «с чего»? За спасение церкви.

   - Не смеши меня, Крючков. Чтобы ты спасал церковь…

   - Толян, по ходу, наш голова вообще не в курсе того, что творится на селе.

   - Ты чё, Сергеич, ничего не знаешь? Сектанты ж хотели нашу церковь себе отобрать. Чуть бабу Аню с дедом Семёном не ухайдокали, да мы с Коляном вовремя подоспели: отбились.

   - А вы не брешете?.. Я спрошу у Цымбалюков.

   - Спроси, спроси! Целая банда сатанистов на двух чёрных джипах подкатила к церкви!..

   - На трёх!

   - Да, на трёх, но третий я прогнал: кирпичом запустил! Старики закрылись в церкви, те давай бревном вышибать дверь, но тут народ набежал, мы с

83

Толяном с ходу в бой! Короче, прогнали!

   - И где ж они теперь, эти сектанты? – всё ещё не доверяя, спросил Гусев.

   - Где-где?! Разбежались по окрестностям! Сейчас допьём и будем отлавливать! Но сначала надо снять стресс. Битва была серьёзная. Ты бы поддержал пивчишком…воинов света.

   - Обойдётесь… Сначала выясню, откуда возле церкви бревно и что там на самом деле произошло… А вы, если такие герои, лучше б не сектантов гоняли – а то ещё заявят в полицию – а защитили своего соседа от коллекторов. Тем более он никаких кредитов в принципе не мог взять…

   - Какого соседа?

   - Чулизина.

   - Гармошку?.. К нему что, коллекторы приезжали?

   - Видать, его паспортными данными кто-то воспользовался и, соответственно, не платит за кредит. К Чулизиным приехали…часа два назад…а он… Ну, что дурачок может в этом соображать? Расплакались вдвоём с матерью. Те говорят: продавайте дом, живите в сарае. Я, конечно, сообщил в полицию, но это дела банковские, кто их разберёт… Коллекторы у нас беспредельничают строго по закону…

   Главе позвонили, и последние слова он договаривал уже на ходу и доставая из кармана телефон.

   Коля и Толя переглянулись, пожали плечами.

   - Конечно, можно и защитить… Но что, у нас других дел нету? Наливай.

   - Да, в другой раз мы обязательно поможем…

   Гусев зашёл в магазин, Коля и Толя осторожно приподняли мягкие стаканчики на уровень губ.

   - Здравствуйте, алкоголики!! Даю вам шанс искупить грехи!!

   Громкие слова так неожиданно раздались над лавочкой, что оба расплескали своё пиво.

   - Блин, Валентиныч! Ты чё, из-под земли вылез?!

84

   - Читайте и подписывайтесь!! Если у вас ещё осталась хоть капля гражданской совести!!

   Новый человек у магазина, правдолюбец Коробьёв, протянул парочке со стаканами лист бумаги на планшетке и ручку.

   - Опять в президенты идёшь? – спросил Коля, выпивая. – Так уже выбрали, ты опоздал…

   - Это петиция в защиту так называемого Захаровского Березняка, который уже несколько дней выпиливается подчистую! Будете подписывать?!

   - Ну, ты б сходил, Валентиныч, разобрался конкретно, - посоветовал Толя. – Что толку с этих бумажек? В прокуратурах с них самолётики делают…

   - Я ходил! Точнее, ездил на велосипеде! Я ж не сижу под магазином, не пропиваю родное село!

   - И что: тебя там не убили?

   - Я, говорит, новый зять мэра! А ты кто?! Сейчас, мол, наша власть, наше время! Мы хозяева страны! А вы, говорит, копошитесь в земле, как червяки, и не высовывайтесь, а то и землю отберём!

   - Да пусть забирает. Я и так пол-огорода бросил: пахать не на что…

   - Вот так все и рассуждают! Сначала Березняк, потом огороды, а не будем сопротивляться – и дома! Слышали про закон о ТОРах?! Мы вообще не хозяева на своей земле! Я спрашиваю: на каких основаниях уничтожаете лес?! Было какое-то решение, постановление, аукцион?! А он мне: мы всё решаем без аукционов! Я говорю: восстанавливать лес будете, планируете высадить саженцы?! А он: дурак что ли?! Выпилю, продам – и куплю дом в Крыму! Супруга очень хочет в Крым! Сдался нам этот Дальний Восток! Во как! Понятно?! А вы сидите, пьёте спокойненько!

   - Да, хреновые дела, Валентиныч-человек… - растягивая слова и неторопливо всасывая в себя пиво, согласился Коля. – Надо того…жаловаться выше…выше…

   - Вот и он мне, этот зять: захочешь жаловаться – в администрацию, в прокуратуру, полицию не ходи: везде пошлют! Ещё и с работы вылетишь, если работаешь! Понятно?! Целая мафия! Я ему: это незаконно! А он: мы и

85

есть закон! Мы их сочиняем! Какие нам нужны! Надо будет: найдём закон, по которому ты сядешь! Например, за то, что дышишь в моём лесу!

   - Вообще-то, они добрые люди… Обычно живьём закапывают…

   - Революция нужна, - предложил Толя и громко икнул. – Баррикады…как в этом…как его…году…

   - И что?! Лучше будет?!

   - Воровать перестанут…мильярдами… Порядок наведут…

   - «Наведут» - это про кого?!. Что, новый президент приедет в наше село, выкосит двухметровый бурьян под твоим двором?! Привезёт из Москвы банку краски и покрасит твой забор, который лет двадцать назад был синего цвета, а теперь облезлого?! А потом поедет спасать наш Березняк?! Так его не хватит на все березняки и на все заборы! Будете подписывать или я пойду дальше?!

   - А с тебя что толку? – обиделся Толя. – Бегаешь со своей бумажкой, как…секретарша… А мы сегодня реальное дело сделали: церковь спасли… Вот где ты был, когда сектанты на двух автобусах, с цепями, битами подъехали…связали баб Аню и хотели забрать всё себе? А мы не допустили. Я…да вон Колян…

   - Так и было, - подтвердил свидетель Коля. – С битами, ножами и газовыми пистолетами.

   - Вы – спасли церковь?! Сектанты на автобусах?!. А это не те две женщины, которые бродили по селу?!. Брехуны! Где вы и где церковь!

   Защитник леса махнул рукой и собрался было уходить, но в дверях магазина появился глава Гусев и окликнул его.

   - Коробьёв, ты опять учудил?! Тебя участковый предупреждал?! Из районной администрации предупреждали?! Всё неймётся?!

   - Ты, Сергей, ещё ФСБ забыл.

   - Какое ФСБ?! Ты что, допрыгался?!

   - Пока – как ты говоришь – «предупредили». Только учтите: я действую в рамках Конституции, а у вас никаких рамок, только руки загребущие и глаза

86

алчущие!

   Правдолюбец быстро зашагал прочь от магазина, а Гусев остался в растерянности.

   - Чё, Сергеич, правда что ли? Им уже органы интересуются?

   - Да кто его знает. Может, шутит… Придумал какую-то Партию совести в интернете и записывает всех желающих… Допрыгается…

   - Точно. Вместе на Колыму поплывёте: он – политический, ты – по уголовке.

   - Так! Через минуту не уберётесь – вызову участкового и составим протокол о распитии спиртных напитков в общественном месте! Всё понятно?!

   - Так точно, товарищ генерал!

   - Даю одну минуту!

   Глава уехал, а Коля предложил обмыть будущий протокол и разлил по стаканчикам последнее пиво.

   Выпили. Переглянулись. В мутных глазах друг друга прочитали одну и ту же мысль: мало. Поэтому остались на лавочке и закурили.

   - … А чё этот попрыгунчик базарил про мой забор?.. Забор мой ему не нравится?

   - «Облезлый», - говорит… И трава в два метра… И то верно: зачем тебе забор, если через траву ничего не видно и никакой враг не пролезет?.. В принципе, у тебя крепость…

   - Да? А в рыло хочешь?

   - Подожди ты со своим рылом: вон хозяин сюда едет. Помоги раскрутить ещё нам на бультик.

   - Какой хозяин?.. У меня нет хозяев…

   Большая чёрная машина, больше похожая на броневик, чем на легковушку, подъехала к самому магазину, и из открывшейся водительской дверцы появились сначала ноги, потом папки с бумагами и только после этого

87

владелец того и другого – Сергей Петрович Медведев.

   - Петрович! Двадцать восемь! Всего за час! – выкрикнул Колян.

   - Ты о чём, Крючков?

   - Я ж тебе толкую: двадцать восемь человек! Ты в районные депутаты идёшь или нет?

   - Документы подал… А что?

   - А то! Ты ещё не начал свою предвыборную компанию, а мы уже начали! Твою! Всего за час сагитировали двадцать восемь человек проголосовать за тебя! Мы можем и до закрытия твоего магазина просидеть: народ-то идёт и идёт! Только нам нужен допинг, а то агитируешь-агитируешь, и горло пересыхает! Намёк понимаешь?!

   - Да, и церковь отстояли… - поддакнул Толя.

   - При чём тут церковь? – не понял Медведев.

   - А при том! – снова затараторил Колян. – Сегодня сектанты пытались отжать нашу церковь, а мы помогли Цымбалюкам отбиться! И не просто помогли, а всем говорили, что действуем по указанию кандидата в районную Думу Медведева Сэ Пэ! Наверное, теперь про тебя в газете напишут: защитник веры! Этой…христианской! Может, наградят!

   - Сдалась мне ваша церковь… Я б уже давно разобрал этот клуб, пока какой-нибудь дурачок не поджёг.  Этим всё и кончится… Сколько за зиму сгорело домов?..

   - Ну, так что? Нам продолжать агитировать за тебя народ? Ты намёки понимаешь? Мы тут уже языки натёрли расписывать, каким ты будешь хорошим депутатом: дороги починишь, пастбища людям вернёшь, работа появится в деревнях…

   Медведев ничего не ответил, только задумчиво посмотрел на добровольных помощников и, заблокировав двери машины, пошёл в магазин.

   Вышел он нескоро, и приятели то прислушивались к выкрикам молодёжи, которая собралась неподалёку, то всерьёз обсуждали, не проколоть ли колесо человеку, который так жестоко обманывает их надежды. Наконец, Медведев

88

показался в дверях магазина. Только в руках у него ничего не было.  Подойдя к парочке жаждущих выпивки, он внимательно оглядел их и строго проговорил:

   - С народом можете разговаривать. Обо мне – только хорошее. И не афишируйте, куда я иду. Просто: перечисляйте всякие хорошие дела. Вот вам, - протянул он Коле пачку сигарет.

   - Тот взял сигареты, посмотрел на устрашающий рисунок и промычал:

   - Угу… Значит, хорошее?.. А что говорить, если спросят, почему твой сын поставил на дороге от Алексеевки треногу, и наших людей штрафуют за всякую ерунду?

   - Какую ещё треногу?.. А, ну да. Так это по закону. Всё оформлено, как положено.

   - А зачем он мужиков снимает на телефон?

   - Угрожают, гады. Мы их ещё привлечём к ответственности. Одичал народ: выскакивают из машин, пытаются разбить дорогую аппаратуру. Мы заставим подчиняться нашим законам.

   - Больше базару нет, Сергей Петрович. Так и будем говорить: голосуйте за Медведева, который со своим сопляком устроил рэкет на дорогах, надул народ, скупив по дешману земельные паи, чья жена травит деревню самогонкой вперемешку с техническим спиртом, кто когда-то сдал на металлолом совхозную пилораму…

   - Ты что, Крючков, башкой ударился?! Ты что мелешь?!

   - Пожалуйста, опровергни всё по пунктам, если сможешь. Да, а ещё разобрал бывшую совхозную баню и перетащил блоки себе во двор и посадил сверху тупорылого пса. Я из-за тебя уже лет двадцать не моюсь.

   - Да пошёл ты, алкаш! – Медведев вырвал из Колиных рук пачку сигарет и быстро уехал, гребанув колёсами камни.

   - Козёл! – полетело ему вслед ещё одно обвинение.

   -В натуре жаба, - согласился Толя. – У него целый магазин бухла и пожалел одну бутылку… А насчёт сэма Медведихи ты неправ.

89

   - Б…, испортил настроение… Придётся на свои напиться.

   - И про мой забор мы не договорили…

   - Иди ты на… со своим забором!

   - Значит, так? А ответить за базар?

   Приятели поднялись с лавки и приняли боевые стойки. Толя ударил первым, но промахнулся, упал, а победитель сплюнул и ушёл.

   … Спустя примерно три часа деревенская темнота озарится в двух местах большими пожарами. Первый устроит Толя Ковалёв, который придёт домой, погоняет семью и в порыве самокритики попытается навести порядок у себя под двором. Сгорят не только сухая трава, но и сарай. Второй ночной пожар шокирует всю деревню: Гармошка с матерью из страха перед коллекторами сожгут себя вместе с домом. Пожар будет настолько сильным, что следователь не сразу угадает в оплавленных кусочках металла значки, которые так любил носить Олег Чулизин на своём старинном пиджаке.

***

   Но это будет потом. А пока деревенская молодёжь школьного возраста сходится-съезжается неподалёку от магазина в месте, которое в их кругу называется «в центре». Если бы Коля и Толя не начали препираться насчёт заигрываний с Вероникой, то могли бы проследить дальнейший путь девушки от магазина и заметить, что она не сразу направилась на соседнюю улицу к однокласснице Жене Прохоренко, как говорила, а остановилась вплотную к молодёжной компании и о чём-то с ней побеседовала.

   - А вы – Ника? Та самая? Знаменитая певица? – спросила её младшая из девочек.

   - Та самая.

   - Круто! – воскликнуло сразу несколько голосов.

   Двум подросткам было велено заглушить мотоциклы.

   - А мы подписаны на ваш блог! Можно сделать с вами селфи?!.. Эй, братик, теху мою на базу! Быстро!

   - У вас тут в глухомани интернет хреново тянет, а завтра в моём блоге

90

смотрите ролики про свою деревню. Обработаю, выложу. Жаль, стримы здесь не прокатывают.

   - Хайпово! Обязательно посмотрим!

   - И чем местные тинейджеры занимаются по вечерам? Тусуются возле магазина?.. Может, расскажете мне на запись, как чилите? Только по чесноку.

   - Вовка расскажет!

   - Чё я?!. Пивасик пьём! Когда бабло есть!..

   - А что так? Заработать слабо?

   - В деревне заработаешь!.. На огородах что ли вкалывать?!.

   - Сейчас руками не зарабатывают.

   - Головой что ли?!

   - Да у него не голова, а…приборный щиток, чтоб закрепить глаза! Ну, и нос с ушами!

   - Слышь ты! Следи за базаром, когда говоришь!

   - Думай, что говоришь, когда базаришь!

   - Как тебя? Вова, да? Вон у тебя телефон в руках, там сейчас всё бабло и стригут. В двенадцать-тринадцать лет уже миллионеры. Слышали о таких?

   - Слышали! Вон сестра подписана на одну такую дуру!

   - Дура-не дура, а себя и семью обеспечивает.

   - Чё, нам тоже снимать, как жрём?!

   - Как ты жрёшь, точняк, сто миллионов лайков будет!

   Молодёжь дружно засмеялась. Вова обиделся, но не успел придумать, как ответить грубостью: Вероника продолжила.

   - Поедание – уже отстой. Вчерашний день. У вас экзотика – деревня. Хочешь, гусей-уток выкладывай, хочешь – как собаки подрались…

   - Во, кстати, кто снимал сегодня батл в школе?!

91

   - Какой батл?! Ты о чём, Светк?!

   - Что, не в курсах: шестиклашки друг другу чуть волосы не выдрали!..

   - Это Валька что ли с этой…кучеряшкой?! Тоже мне батл!

   - Такое и надо, ребятки. Пипл лучше всего в инете хавает необычное, хайповое. Вы думаете, я что-то супер-пупер выкладываю?.. А видите, на тачке езжу… Ладно, заболталась я с вами. Что там, школа стоит? Галина Игоревна, моя бывшая классная, ещё работает?

   - Работает!

   Вероника уехала, а школьники ещё несколько минут обсуждали её появление в селе и – главное – советы. Восьмиклассник Вова пообещал, что теперь будет за всеми следить, всех снимать на телефон и через пару месяцев сделает звёздами интернета всю школу, а себя – владельцем чёрного джипа. Девчонок больше заинтересовала необычная внешность знаменитости, и, естественно, всё новомодное они примерили к себе – на словах. Некоторое время вся разновозрастная и обоеполая компания находилась в состоянии гордости, что имеет отношение к человеку такого звёздного уровня, но свежий ветерок деревенского воздуха вернул к реальности, и вот уже девчонки посоветовали Вовке подкатать губу, а мальчишки девчонкам – сделать губы как у Ники и по ночам пугать одиноких пешеходов. Веселье, однако, длилось всего несколько минут.

   - Во, слышите? Сидорята катят. Сейчас поугораем, - сказал кто-то.

   - С ними поугораешь…

   - Чё? Прикольные пацаны, чисто по понятиям!

   - Дурак ты: «по понятиям». Металл собираешь, а все деньги – им, себе и «Чупа-чупса» не купишь.

   - Сама ты, Светка, дура! Не все, а долю на общак отдаю. Так положено. Здорово, Стас! Здорово, Макс!

   - Чё расселись, лохи?! Почему не встречаем?!

   - Да ты чё, Макс. Мы не лохи. Рофи?

   - Чё?! Реально базарь!

92

   - Да я чисто реально…

   - Зайцев, заводи свою колымагу, мне кое-куда надо сгонять!

   - Макс, у меня бензина только до дома доехать…

   - Мне по… ! До дома дотолкаешь!

   Молодёжь кисло захихикала, но не вся. Вова громче других.

   - Эх, ты, крыса, своих пацанов не хочешь выручить! Да я пошутил! Просто проверил тебя!.. А чё вы здесь сидите?! Тут воняет! Давай вон туда!

   - Это памятник.

   - И чё?! Обосраться?!

   - Памятник уважать надо.

   - Уважать надо зону! И АУЕ! Поняла?! Вот Вован уважает: зону греет! Серый уважает, Колян! Заяц, АУЕ уважаешь?!. Не слышу!

   - Уважаю.

   - Уважать баблом надо! А ты не по понятиям живёшь! По понятиям мы уже тебя должны опустить! Правда, Стас?!

   - А то!.. Но мы к своим пацанам добрые, не сдаём блатным! Только надо включаться, надо башлять на общак! У тебя ведь скоро днюха?! Старики чего-нибудь подбросят?!

   - Чё, точно, днюха?!. С тебя доля, Заяц! Не доводи до счётчика!

   - А то в городе узнают, что ты не уважаешь АУЕ! Представляешь, что с тобой сделают?! О-о!..

   - Не, он не представляет! Ты Вода знаешь?!

   - Нет.

   - Зря! Влиятельный человек! Мы с ним сейчас в корефанах!

   - А Уса?!

   - Слушайте, что вы к нему прикопались? Это ему на днюху надо что-то дарить, а не он вам.

93

   - Утухни, Светка, а то погасим! Мы девок пока не трогаем, вот и не суйся в серьёзные разговоры!

   - А то будет, как в сказке: ложись, девка, большая и маленькая!

   Кое-кто захихикал на шутку.

   - А ты тронь, - предложила храбрая заступница одноклассника.

   - Чё, братом своим будешь пугать?!

   - Я и без брата вас не боюсь. Вы куда деньги с пацанов собираете? На общак?

   - А то! Зону греем!

   - Зону или свои задницы?

   - Чего?!

   - А кто каждую неделю едет в город, в сауну, пиво пьёт ящиками, на такси с малолетками раскатывает?.. Блатные в городе знают, на что вы деревенские деньги тратите?

   - Чё ты базаришь, сучка?! Какая сауна?!

   - Город у нас маленький, всё известно.

   - Заткнись, Светка, а то я тебе врежу, не посмотрю и на брата!

   - Врежешь – тогда тебя опустят. И в городе…как это…положенец…вовсе не Вода или Ус, про которых вы тут тёрли.

   - А кто?!

   - Я забыла погоняло. Но не эти точно.

   - Забыла – и заткнись!

   - Заткнусь, если ты расскажешь, кто моего соседа дядьку Петьку мусорам сдал. Он только для себя коноплю выращивал, курил себе потихоньку, слова плохого в жизни никому не сказал. А его в тюрьму.

   - Ты чё: предъявляешь нам?!

   - Просто у Серёги много друзей в полиции, вместе спортом занимаются.

94

Они говорят: во Владимировке кто-то постоянно стучит, всех сдаёт. А стучит, потому что сам боится сесть.

   - Стукача вычислим и порежем на куски.

   - Вычисли… Вы ж себя объявили ответственными за село.

   - Не ссы! Мы вычислим!.. Чё, пацаны, на озеро кто-нибудь ходил купаться?!

   - Мы ходили. Короче. На нас таких псов спустили! Еле убежали!

   - Беспредел! Отжали крутые озеро! Стас, надо псин травануть!

   - Можно! А ты, Вовик, сходил бы за новый свинарник! Там все старые пруды залили говном! Покупался бы!

   На этот раз с Вовы никто не посмеялся. Только Сидорята.

   - Заяц, клей нюхаешь?! – спросил Макс.

   - Нет.

   - Правильно! Короче, тема такая: есть спайсы! Надо толкнуть по деревне! Можно навариться! Кто возьмётся?!

***

   - Проходи, проходи! – повторяла Женя Прохоренко своей бывшей однокласснице и школьной подруге Веронике Козловой в те самые минуты, когда в центре села препирались братья Сидоровы и смелая девятиклассница Света, а Коля Крючков, бросивший товарища у магазина, решительно топал в сторону дома и заранее представлял благодарности жены за то, что не пропил свой дневной заработок – плату за работу на чужом арбузном поле.

   - Сейчас я тут доделаю дела, и можем пойти в дом! Хотя мы больше здесь, а в доме дети!

   - Ничего себе: кухня. Да это крутой охотничий домик. Мягкая мебель, плазма... А это что – душ?

   - Мы ж всё время в работе: коровы, сараи. Перед сном хочется помыться…

   - И кто всё это сделал? Неужели твой Женька?

95

    - Кто ж нам что-то сделает? Конечно, сами… Ничего себе! А я сразу и не присмотрелась: зрение уже не то. Это точно ты?

   - Что, постарела?

   - Вылитая Милка, моя корова… И губища такие же, и грудь… Это что ж – пятый размер?

   - А ты думала. Надо ж за собой следить.

   - При твоём-то росте такие титьки… Ну, ты даёшь… Да проходи же, проходи! Садись! Сюда или сюда! Куда хочешь!

   - Я в кресло. О, и потолок натяжной. И это, говоришь, рабочая кухня, где ты перегоняешь молоко?.. Ого, какие мойки!

   - Летом всё делаем под навесом. Туда тоже вода проведена. Зимой – здесь. Зимой – ты же знаешь – молока меньше. Где-то на месяц, вообще, себе отпуск делаем, не торгуем… Так что, пойдём в дом?

   - А там кто, твоя шпана?

   - Кто ж ещё? Уроки, наверное, уже сделали, уткнулись в компьютеры.

   - Не, посидим здесь, мне здесь нравится. У меня с собой кое-что интересненькое. Вспомним молодость, школу…наши танцульки…

   - Что ж не посидеть? И вспомнить есть что… Какая у тебя бутылка красивая. Коньяк?.. Тьфу ты, змея что ли?

   - Настояно на змее. Китайцы говорят, очень полезно для иммунитета и для…сама понимаешь чего. У вас в деревне такого не пробовали.

   - Пробовали. Полсела в Китае перебывала. Помогайками. И такую гадость поначалу тоже привозили… Лучше я тебя домашним вином угощу. Из собственного винограда.

   - Чтобы я пила самодельное!.. Женя, ты плохо обо мне думаешь!

   - Сначала попробуй, потом суди… Так, закусывать чем будем? Конфеты, пирог. Сегодня пекла. Колбасу ешь?

   - Ты что, не знаешь, какая сейчас колбаса? Шкура да соя…

96

   - Тогда сало. Своё. То есть от своих свиней.

   - Ещё лучше!

   - Подсаживайся. Сейчас я рюмашки… А сало – во рту тает. Ещё с собой в город возьмёшь. А то грудь спадёт…

   - Не спадёт. Фу, с чесноком. Ужас!- Ника пересела, но резко отдёргнулась.

   - Ну, за тебя, звезда ты наша, - перестала, наконец, суетиться хозяйка.

   - Спасибо, подруга.

   Женщины выпили. Каждая своё. Вероника продолжила осматривать помещение, Женя вспомнила и достала ещё что-то из холодильника.

   - Может, ты голодная, не ужинала? Накормлю.

   - Нет-нет, мать уже накормила. Только пьём… А твой ничего не скажет по поводу… - она показала на бутылки.

   - Мы ж с ним нечасто. Поэтому в рот друг другу не заглядываем. Даже на гулянках. Каждый сам себе отмеряет меру.

   - Да, заметно.

   - Что?

   - Заметно, что не алкоголики. Забор новенький, под двором красиво, двор засыпан…отсыпан… Короче, без грязи. Сараев всяких, гаражей… Прямо, целый квартал. Муж у тебя, конечно… Ещё и хозяйство… Наверное, целое стадо держите…

   - Да, забот хватает. Зато всё своё… Представляешь, дочка посчитала: консервации закрыли сто пятьдесят банок. Плюс морозильный ларь полностью забит. Так что голодными не будем.

   - Ну, тогда за тебя, подруга.

   - Давай… Блин. Ты только змеюку не выплесни себе…

   - Я сама как змеюка, - гостья сделала гримасу в адрес пресмыкающегося.

   - … Ты-то как, Ника Владимирская? Всё поёшь? – спросила Женя, когда выпили.

97

   Вероника поморщилась.

   - Да так. Пою немножко… Ну, не на стадионах, конечно…

   - А где?

   - Скажем так: пред избранной публикой.

   - Для крутых что ли?

   - Ну, да… Закрытые вечеринки, корпоративы, юбилеи и всякая семейная тусня. Один такой чел уже в третий раз женился, а я на всех трёх свадьбах была. Отпад, когда на природе.... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4