такая жизнь

Такая жизнь.

Грань.

      Они случайно встретились в магазине. Учитель и бывший ученик. Она, наверное, по слепоте своей и не обратила бы на него внимания, но он вежливо поздоровался, назвав ее по имени-отчеству. Взглянув на него, она увидела перед собой какое-то опустившееся существо. С опухшим по известной причине лицом, с мутными, ничего не выражающими глазами. Он надоедливо просил дать в долг банку пива…ему отказывали… а он все просил и просил…

…Много лет тому назад класс был в походе на море с ночевкой. Когда все ребята разошлись по своим интересам (кто-то просто бродил по берегу моря, кто-то сидел недалеко от костра и рассказывал страшилки), учитель и ученик остались поддерживать костер. Он по-хозяйски ломал сучья и бросал их в пламя, потом садился на бревнышко,  смотрел в огонь и молчал, молчал, молчал. И от этого костра, который освещал лишь небольшой круг, от тихого шороха волн, от молчания этого мальчика веяло каким-то уютом, спокойствием. В его живых глазах отражались искорки пламени, а когда он иногда смотрел на звезды – вечернее небо с яркими капельками-звездочками.

     Когда он перешел эту грань?

Дружба навек.

    Они дружили, как говорится, «с горшка». Вместе ходили в детский сад, жили в одном дворе окно в  окно, пошли в один класс в одну и ту же школу. Они всегда были вместе: где один, там и другой. Про таких  говорили «не разлей вода». Даже на уроках физкультуры они стояли рядом, и когда звучала команда «по порядку номеров рассчитаться», они звонко выкрикивали: «Седьмой! Восьмой!»

     Почему за ними закрепилось это прозвище « Семь-восемь», никто объяснить не мог, но школу они  закончили и остались в памяти одноклассников и учителей именно как «седьмой» и « восьмой».

     Они думали, что никогда не расстанутся, но жизнь внесла свои коррективы: один связал свою жизнь с авиацией, другой поступил в горный институт. Сначала они иногда перезванивались, потом  связи растерялись…

…В начале августа по Донецку был нанесен авиаудар. Седьмой скинул бомбы на  указанный объект…Сверху ему не было видно, ка по Летной улице в это время бежал человек. Взрыв… веер осколков…острая боль…

    «Будь ты проклят…», - прошептал восьмой, глядя потухающими глазами вслед удаляющемуся самолету…

Все мимо.

       На вокзале, в зале ожидания на лавочке, спал пожилой человек с орденской  планкой  на пиджаке. Утром он приехал на поезде в город по своим делам, а в пять вечера этот же поезд  снова доставит  его домой, на приграничную станцию.

      Мимо шли люди…Кто-то, глядя на спящего, завидовал его крепкому сну… Кто-то равнодушно отворачивался… Кто-то ворчливо бормотал: «Развалился на целой лавке…» Двое проходящих парней засмеялись: «Вот дед надрался с утра!». А человек спал. А, может, не спал?..

  … После четырех часов дня начали подтягиваться пассажиры. Подошли и освободившиеся односельчане. Не стали будить: ночь в поезде выдалась трудной.  Летняя жара, на каждой маленькой станции заходили пассажиры (пока устроятся, угомонятся!). Какой тут сон пожилому человеку? И он спал…

       Подошел поезд, объявили посадку. Пассажиры засуетились, а человек спит… Тут знакомый парнишка, ехавший с ним в одном вагоне, потрогал его за плечо: «Дед, вставай! Уже наш поезд отправляется!» А человек спит…Нет, он не спит, он умер…

Белое  и черное.

     По мокрой улице не спеша брела старушка, боясь упасть прямо под ноги прохожим: раздавят и не почувствуют! Она выглядела довольно бедно, если не сказать убого, но чистенько. Старая, местами растянутая кофта, темная юбка, на ногах стоптанные на одну сторону туфли. В руках старушка держала потертую сумку и видавший виды зонтик ( на случай, если снова пойдет дождь). Дойдя до перекрестка, она остановилась, дожидаясь зеленого света. Мимо пролетела шикарная красная машина, обдав старушку веером воды из лужи, образовавшейся после недавнего дождя. Старушка вздрогнула от неожиданности и стала потихоньку переходить дорогу, потому что на светофоре  уже горел зеленый свет. Она шла в магазин за покупками. У нее сегодня счастливый день: принесли пенсию!

     Отложив деньги на квартплату и расходы на лекарство, старушка  обнаружила, что даже может сегодня устроить для себя своего рода пир.

     В магазине было немного народа. Старушка стала в очередь, терпеливо дождалась, когда продавец сможет ее обслужить. Когда очередь дошла до нее, старушка попросила 200 г. печенья, бутылочку питьевого йогурта и 200г. докторской колбасы.

     Дома, в своей маленькой однокомнатной квартирке, она включила старенький телевизор  и стала смотреть сериал о чужой счастливой и безбедной жизни, запивая печенье любимым йогуртом…

…Шикарная красная машина, на скорости пронесшаяся мимо какой-то старушки на перекрестке, через несколько минут остановилась у Гипермаркета. Красавица, в модной одежде ( сколько пенсий может стоить ее костюм?), в дорогих туфлях на высоком каблуке, вальяжно вышла из машины и зашла в магазин. Она пренебрежительно прошла мимо молочного отдела (йогурт - фу!...), выбрала сервелат за четыреста с лишним рублей, купила еще кое-что, так , по мелочи. Два увесистых пакета служащий магазина помог загрузить ей в машину.

     Дома, в своей шикарной пятикомнатной квартире ( куда одной столько места?), она включила плазменный телевизор на полстены и стала  смотреть сериал о чужой счастливой и безбедной жизни, заедая шампанское своей любимой клубникой со сливками…

Страшный выбор.

   Часы в прихожей мерно отбивали ночь: двенадцать, час, второй. Не спалось…Какая-то тревога потихоньку вползла в сердце, в мозг…Она встала и, чтобы не будить своими ночными приступами страха домашних, пошла на кухню. Взяла любимые судоку, пробовала хоть как-то отвлечься, порешать, но всё  было  безуспешно… Ощущение  чего-то надвигающегося страшного тревожило…

     Молодежь в соседней квартире, с вечера собравшаяся «потусить», немного успокоилась. Она всех их знала еще, как говорится, с  материнской утробы, поэтому некоторый шум за стеной ее не сильно раздражал: покуролесят и разойдутся.

     Потом  за стеной в ванной ( звукоизоляция в многоквартирных домах оставляет желать лучшего)  что-то грузно упало…раздалось достаточно четкое « вставай», «ты что?»…потом захлопали двери… кто-то быстро сбежал по лестнице…Опять двери…опять бормотание…

     Она почувствовала: случилось непоправимое. Через какое-то время  все стихло, но она так и не смогла в эту ночь уснуть…

     Утром, прийдя на работу, она узнала страшную новость: в соседней квартире два трупа. Передоз. Стало  жутко от этой новости. Совсем мальчишки…всего по 25 лет…

  …Сидя у гроба возле матери, потерявшей единственного сына, она укоряла себя, что не  вышла, не поинтересовалась, что там  случилось в соседней квартире. Останавливало внушенное  с детства правило: после 9 вечера не звонить, не ходить по гостям и вообще не тревожить людей. Тем более в 2 часа ночи…Теперь укоры совести меркли перед материнским горем.

   Монотонно качаясь из стороны в сторону, мать бессмысленно глядела на свою кровиночку  и бормотала: «Надо уважать выбор своих детей…Надо уважать выбор своих детей…Господи! Какой же страшный выбор!»

 Анна Шипкова