Предпоследнее письмо

В те давние времена, когда еще не было компьютеров, интернета и электронной почты (не удивляйся читатель, когда-то было такое время) люди писали друг другу письма на бумаге, клали их в конверты и кидали в почтовые ящики, которые висели почти на каждом доме. Именно в эти годы и произошла эта странная история…

Молодой коллежский регистратор губернского уезда возвращался домой после службы. Солнце припекало настолько сильно, что форменный костюм намок и Константину (а именно так и звали нашего героя) скорее хотелось окунуться в любимую с детства речушку, что протекала невдалеке от дома. Мечты о прохладной воде настолько захватили молодого человека, что он не сразу заметил разбитый почтовый ящик, лежащий неподалеку от дороги. Так как почтовая служба не находилась в ведении  управления, в котором работал Костя, то и обращать внимание на груду рассыпавшихся писем не стоило. Посему, вдохнув глубже жаркий воздух июля, Константин заспешил к дому. Вдруг в глаза ему бросился странный конверт синего цвета, который лежал в стороне от остальных писем. То ли цвет конверта, резко контрастирующий с привычным глазу служащего желто-белым оттенком бумаги Российской Империи, то ли одиночество этого письма, которое, казалось, собратья-эпистолярии выкинули на улицу из своей дружной компании, заставили нашего героя на секунду забыть о вожделенной прохладе. Молодой человек подошел к письму и потрогал его носком ботинка. Затем он оглянулся с вороватым видом, наклонился и поднял конверт. Если бы Константин знал, чем грозит ему знакомство с содержимым письма, и что он ни в коем случае не окунется сегодня в прозрачные воды Берешевки, он бы наверное сильно задумался, но любопытство, сравнимое по силе с любопытством пятнадцатилетней девушки перед первым серьезным поцелуем, вытеснило из головы любые мысли. Положив письмо во внутренний карман пиджака, Костя решительно направился в сторону дома.

 Он вбежал на крыльцо, заскочил в сени, скинул ботинки, пробурчал что-то неразборчивое на приветствие матери и поспешил на чердак. Забившись в самый пыльный угол чердака, Костя глубоко вдохнул носом воздух и достал письмо. Прежде всего, он осмотрел конверт. Бумага была явно иностранного производства, и Костя долго бы гадал, какой стране принадлежит мануфактура, на которой производят столь качественный продукт, если бы на конверте не был отчетливо виден штамп, на котором четко было пропечатано «PARIS». Кроме того, адрес на конверте был написан по-французски четким женским почерком. «Ух ты, из самого Парижа!» - , подумал Костя. В этот момент он почувствовал себя искателем сокровищ из романов своего любимого писателя Жюля Верна, которые в тайне от столоначальника читал под столом в рабочее время. Единственное, что пугало  - если письмо написано на французском языке, но все страхи были развеяны, как только наш герой открыл конверт, достал лист плотной бумаги и углубился в чтение:

«En outre, qui vivent a travers les siecles[1]. Знаешь, когда гуляешь по Монмартру и случайно, краем глаза, замечаешь влюбленную пару, то невольно задумываешься, а могло ли быть что-то подобное в моей жизни? И тут же даешь себе ответ: «Конечно могло». Даже более того, это было. Это было у нас  с тобой. Каждый раз, когда мы разговаривали, смотрели друг другу в глаза, когда наше дыхание сливалось в одно, а губы соприкасались, чтобы тут же разомкнуться. В эти моменты вокруг нас бушевал Монмартр. Мимы разыгрывали свои comédie[2], экипажи спешили развести клиентов по домам, чтобы поскорее обзавестись новыми, художники писали незабываемые французские пейзажи.

Ты когда-нибудь хотел бы пройти все улицы Парижа держа мою руку в своей?..»

Тут Костя отвлекся. Он представил, как идет за руку с девушкой по улицам Парижа, и ничего, кроме усталости  не почувствовал. «Странная какая-то. Уж лучше, где сесть. Кофей выпить» -, рационально рассудил Костя и вернулся к чтению.

«Ты когда-нибудь хотел бы пройти все улицы Парижа, держа мою руку в своей? Мне кажется, что я могла бы идти с тобой так всю жизнь. Если хочешь, я могу прекратить говорить об этом, если тебе неприятно. Правда, это могло бы случится в разговоре, ты бы укоризненно посмотрел на меня, и я тут же переключилась бы на какую-нибудь verbiage creux[3]. Но сейчас я пишу и не могу останавливаться. Я должна сказать все. От начала и до конца.

Le plus grand ami[4], не ты ли первый заговорил со мной тогда? Я стояла на берегу Сены, даже не помышляя о встрече. Мне хотелось только одного, чтобы ты подошел и обнял меня. Откуда я могла знать, что ты появишься в моей жизни? Знала. Просто знала. Женщины гораздо острее чувствуют такие вещи. Я хотела, чтобы ты появился, так и произошло. А потом как ты помнишь было все. И это было безумие чувств. Ни в русском, ни во французском языке нет таких слов, чтобы описать то, что происходило с нами. Вспомни, мы практически все время молчали. А помнишь (мне немного неловко об этом говорить), нашу первую ночь вдвоем. В ту ночь, в том гостиничном номере прозвучало всего два слова, ты сказал: «Моя» и я ответила: «De tout temps[5]». А потом было безумство. Самое великое из безумств, которое только было между мужчиной и женщиной за всю историю человечества…»

Тут Костя густо покраснел. Весь его эротический опыт ограничивался подглядыванием за соседской девчонкой в семилетнем возрасте, когда мать отодрала его за уши, и редкими снами, в которых фигурировала дочь местного купца в ночной рубашке, приглашавшая отведать галушек со сметаной. Правда, в последнее время подобные сны участились, что навевало на молодого человека тоску и беспокойство. Костя спустился вниз, выпил стакан киселя и вышел на улицу подышать воздухом.

В небе зажигались звезды. Жара спала и пахло морем. Хотя Константин ни разу не был на море и видел его только на картинках, он был уверен, что морской воздух пахнет именно так. Молодой человек поднял глаза к небу и впервые в жизни задумался об устройстве мира. Он думал о том, что где-то на земле живут умные и красивые люди, что они встречаются, беседуют, улыбаются друг другу, читают вечерние газеты, целуют на ночь своих детей. Он впервые задумался о том, что можно быть счастливым, не только потому, что выиграл в орлянку у соседа.

Константин зажег свечу, поднялся на чердак и взглянул на конверт. Он понял, что обязательно дочитает письмо до конца, и что это будет уже другой Костя. Он взял в руки бумагу:

«Ты знаешь, когда я думаю о тебе, я не могу оценить время. Не существует прошлого, настоящего и будущего. Есть только одно большое время, в котором ты есть, в котором есть мы.

Я только одно хочу знать: думаешь ли ты так же, как и я? Я уверена, что думаешь. Ведь по другому и быть не может. Мы части одного целого, которое появилось на свет еще до нашего рождения. Оно ждало, когда на свете появимся мы, и оно обнимет нас, приведет друг к другу, чтобы больше никогда не расставаться.

 В письмах обычно принято говорить о temps[6]. Ну что ж, у нас все хорошо. Дождь сменяется солнцем и наоборот. Не забывай обо мне. Ты просто не можешь забыть о части себя, ты не способен, ты не в праве, ты не в силах. Впрочем, как и я…

Аdieu![7]

P. S.: Если вы зададитесь вопросом, кому написано это письмо, то ответ прост: оно написано Вам. Тому человеку, который найдет его среди вороха других писем и прочтет. Все, что здесь написано не выдумка. Все это действительно было. Между мной и вами. Между мной и тобой, тем, кто сейчас читает это письмо. К сожалению, я не знаю твоего имени, поэтому не могу обратиться, но знай, что все здесь написано - истинная правда. И если захочешь, ты вспомнишь, что все так и было. Но это предпоследнее письмо. А последнее письмо напишешь ты сам. Нет, конечно, не мне. Ты напишешь его той, с которой все это у тебя будет. И ты будешь это помнить. Ты напишешь его той, глаза которой скажут гораздо больше, чем любые строки. Той, которая ждет тебя прямо сейчас, но ты еще даже не догадываешься об этом. Мне было хорошо с тобой. Но это неправильно: говорить в прошедшем времени, мне и сейчас хорошо с тобой, и будет всегда, потому что я от тебя никуда не ухожу, я всегда с тобой…»

Костя почувствовал тишину. Никогда настолько сильно он не ощущал тишину. Он чувствовал ее всем телом. Он не знал, что ему делать, он хотел бежать, но понимал, что бежать некуда. Ему хотелось кричать, но его крик мог быть истолкован неверно. И тогда Костя заплакал. Это были теплые слезы. Они текли по его лицу, а Костя улыбался.

Он думал о многом. Он думал о красоте ночного звездного неба, о том , что с утра надо будет покормить кур, о горных снегах и морских приливах, о новом картузе, о сладком поцелуе, о выщербленной мостовой, о запахе ее волос и о самых нежных объятиях. Мысли путались в его голове и сливались в один клубок. И только одно он знал совершенно точно, что возьмет бумагу, перо и напишет последнее письмо. Не сейчас. Чуть позже. Ждать осталось совсем не долго. Ведь где-то совсем близко живет она, та   qui vivent a travers les siecles[8].

[1] En outre, qui vivent a travers les siecles (фр.) – Тому, с кем пройду через столетия

[2] Comédie (фр.) - комедия

[3] verbiage creux  (фр.) – пустая болтовня

[4] Le plus grand ami (фр.) – Мой самый любимый друг

[5] De tout temps (фр.) – Во все времена

[6] Temps (фр.) - погода

[7] Аdieu! (фр.) - Прощай

[8] qui vivent a travers les siecles (фр.) – с которой пройду через столетия

 Игорь Мирошниченко