Всю жизнь

В пятницу не хочется идти на работу. Особенно, если это погожий сентябрьский день, и листва под ногами шуршит, словно уговаривая не торопиться. Особенно, если вспомнить, что клявшийся в любви мужчина обещал жениться, но вчера передумал. Хорошо, что сообщил за неделю до свадьбы, а не в ЗАГСе.

Последние пятьсот метров до редакции я плелась все медленнее и медленнее. Даже думать боялась, как меня там встретят. Можно было бы сослаться на болезнь, но клубок друзей в редакции достанет в любой точке мира. Лучше сразу. Я поставила себе задачу продержаться до вечера. Из принципа. В конце концов, я свободная женщина, а не брошенная. Там уже все знали, даже шеф.

- Не переживай, - он положил мне руку на плечико. – Иди в народ, он неисчерпаемый источник материала. В понедельник жду статью в номер.

Это была индульгенция. На остаток пятницы и выходные. Я гордо вырулила с автостоянки, затылком ощущая завистливые взгляды коллег. Впрочем, мысль о шопинге или бокале «Мартини» в тихом кафе восторга не вызывали.  Хотелось только к морю, на пустынный пляж, чтобы галька поблескивала на солнце после набежавшей волны. В тоскливом настроении меня всегда тянет именно туда, потому, что с детства  верю - на море не может быть плохо.

К морю мне было не добраться. Оставалась дача под Звенигородом. Время было раннее, и я надеялась выскочить из Москвы еще до вечернего автомобильного коллапса. Чтобы как-то успокоиться достала диски с цыганскими песнями. Они в моей машине вроде аптечки, помогают справиться с душевными переживаниями. Их у свободной женщины бывает немало.

По дороге попалась мне попутчица. Обычно я пассажиров не беру, да так мне стало жаль пожилую даму с сумками, что не устояла. Виктория Владимировна с таким восторгом слушала цыганские песни, что я не заметила, как выложила ей свою нелепую историю о несостоявшейся свадьбе. В ответ она поведала мне свою.

После войны ее родители получили квартиру в Ростове. В новом районе с однотипными домами. Виктория тогда училась на первом курсе университета. Однажды в июне родители уехали на выходные к родственникам, а Вика осталась дома. Готовилась к экзаменам.

- Представляешь, - оживленно рассказывала попутчица, - засиделась я за учебниками часов до двух ночи. Едва свет погасила и спать легла, как тут же заснула. Проснулась от того, что кто-то меня будит. Думала, родители вернулись. Приглядываюсь, а рядом парень какой-то. От страха онемела. Забилась в угол в ночнушке, ни жива, ни мертва. Только простынь на себя натянула. А этот, как ни в чем ни бывало, мои вещи в сумку собирает и меня поторапливает. Мол, одевайся быстрее. Когда он мою игрушку любимую в сумку кинул, меня такая обида взяла, что я заорала, что было сил.

 - Воры? – попробовала угадать я.

- Я тоже так думала, - кивнула Виктория. – Особенно, когда на мой крик еще один в окно залез. 

Только они мне рот заткнули чем-то и под белые руки – в окошко. Я вырываюсь, но они сильнее. Я давай царапаться. Они только посмеиваются. Первый вообще меня в плед обернул и на руки подхватил. 

 - Чеченцы? – попробовала угадать я.

 - Я впотьмах и с перепугу ничего не понимала, - махнула рукой попутчица.  – Только чувствую, первый тот вместе со мною на подоконник легко так запрыгнул и куда-то шагнул. А мы на четвертом этаже жили. Ну, думаю, вот и все. Разобьемся.

Виктория сделала паузу. То ли, чтобы произвести впечатление, то ли, вспоминая. Я даже от дороги оторвала взгляд, чтобы на нее посмотреть. А у нее ни капельки испуга на лице. Наоборот, улыбается. Потом неожиданно добавила.

 - Тогда я впервые его обняла. 
 - Кого? – не поняла я.
 - Лачо, - застенчиво отозвалась моя попутчица. – Испугалась высоты. Инстинктивно прижалась к нему, а он так ласково шепчет мне. «Не бойся, я тебя всю жизнь на руках носить буду».
 - Этот самый вор? – я терялась в догадках.
 - Он, родимый, - Вздохнула Виктория. – Напугал до смерти тогда, но слово свое сдержал.

Мы помолчали. Она – окунувшись в свои воспоминания, а я – пытаясь связать ее слова воедино.

 - Оказывается, - продолжила свой рассказ попутчица, - к моему окну была приставлена лестница пожарной машины. Лачо так меня на руках до самой земли нес. Не покачнулся.
 - Циркач, что ли? – недоумевала я.
 - Да, - кивнула Виктория. – Их цирк приехал на гастроли в Ростов. Он увидел на улице красивую девушку и влюбился. Приходил к ней свататься, но родители  о цыгане и слушать не хотели. Молодые договорились, что Лачо ее украдет. Она должна была сигнал подать – погасить лампу. Он с другом и пожарную машину угнал, и карету приготовил. Только, вот окном ошибся. Дом перепутал.

 - А вы, что же?
 - На земле попыталась вырваться, только меня, как мешок, через плечо – и в табор. Цыгане под Ростовом стояли и к свадьбе готовились. Невеста, как и положено, сопротивлялась. Все получилось натурально. Только в таборе меня распеленали и поняли, что ошиблись.
 - Отпустили? – не удержалась я.
 - Куда там! – улыбнулась Виктория. – Они ведь с утра уже праздновали. По традиции семья жениха организовывает свадьбу. Старейшины сказали, что это судьба. Баро решил, так тому и быть. Я вообще никакая была, а Лачо не посмел меня опозорить. Поклялся жизнь за меня отдать и на руках носить. Он во всем такой был.
 - Ну, а родители что же?

 - Наутро всем табором поехали в село, где мои родители гостили у родственников. Там и доиграли свадьбу, как положено. В доме невесты.
 - Вы серьезно?
 - Представьте себе, - она улыбнулась. – И ни разу не пожалела. Это, действительно, была моя судьба. Лачо носил меня на руках. Всю жизнь.

 Александр Асмолов