Наш прекрасный зоосад. Записки о школьной жизни 70-х.

Наш прекрасный зоосад.

Записки о школьной жизни 70-х

Андрей Ланкинен

     
     Наша школа располагалась в только что отстроенном новом районе Ленинграда-на Гражданке, куда устремились тысячи, изможденных коммунальными квартирами без ванн и удобств , странными соседями,  общими сортирами,граждан. Одновременно в городе  создавалось несколько новых районов с коробочными домами и крохотными квартирками ,с кухнями, где можно было поставить только маленький пластиковый  стол и два стула да повесить полку, в которую ты почти упирался головой . Остряки называли новостройки так: ФРГ, ГДР,КНР и США. 
     Расшифровывались эти аббревиатуры следующим образом: ФРГ – « фешенебельный район Гражданки», ГДР- «Гражданка дальше Ручья», т.е. Гражданка дальше реки Ручей-совсем далеко от центров цивилизации,
КНР-« Купчинская народная республика» 
-район Купчино  и США –«слышен шум аэродрома» - новая урбанизация недалеко от аэропорта Пулково.
     Так вот наша школа находилась в ФРГ. Фешенебельность состояла в том, что мы месили грязь по самые те ,  добирались до центра на вонючем дымящимся автобусе, переполненном людьми,о котором шутили: 
« Летит , как бешеный , скобарями обвешанный!». 
      Но все равно люди были счастливы, что вырвались из плена коммуналок. 
      Кроме того, в районе уже были какие-никакие магазины, недалеко располагалось большое количество академических научных институтов, куда по утрам спешили с папками и портфелям академики и научные сотрудники,  там были большие лесопарки, где осенью собирали грибы и ягоды , берёзовые рощи, где можно было гулять с собаками, ходить зимой на лыжах по чистому снегу и даже луг, покрытый весёлым лиловым и белым клевером с кружащимися над ним шмелями. Но не зря же его прозвали «фешенебельным!»
      В классе, по случайному стечению обстоятельств, а не по злому или хитрому  замыслу, учились дети, носившие  фамилии Козлов, Овечкин, Уткин, Баранович, Коровин,Котик, Гусева, Птичкина, Петухов, Собачкина и даже девочка, вырывавшаяся из общего строя домашних питомцев ,по фамилии Попугаева и т.п - всех не помню. 
Такие фамилии были у двух третей этого класса, поэтому
в школе класс называли: « Наш прекрасный зоосад»!
   Конечно же, ничего такого обидного или оскорбительного в это название не вкладывалось- обычные русские фамилии. Никакой сегрегации или пренебрежения, обычный школьный юмор, потому что по количеству упомянутых животных и птиц класс  соответствовало размеру скотного двора и птичника небольшого колхоза. Мы дружили, парни играли вместе в «козла», девочки  в « классики» , тряслись как очумелые  на дискотеках, тайно курили и целовались  и, как все дети, давали друг другу клички. О судьбе  некоторых представителей "зоосада" я бы и хотел рассказать.
    Уткина звали « Утя». Он был маленький развесёлый мальчик и сидел на первой парте. Он неистово шпарил на барабанной установке в школьном ансамбле и развлекал девочек, имитируя Мирей Матье с её знаменитым шлягером «Чао,бамбино, сорри!», хотя  не знал ни слова по-французски. 
     На уроках литературы он перекидывался записочками с девчонками, рисовал карикатуры на учителей и извлекал писклявые звуки хихикающего мышонка, вместо того, чтобы внимать и оценивать важность поэмы Блока « Двенадцать» в истории русской литературы и революционном процессе, пока однажды не довёл до белого каления седого, высокого, худого и доброго учителя, который сказал ему: « Уткин, твоя фамилия потеряла где-то в ходе истории букву «Ж». 
    Ты должен бы называться «Жуткин!»- все заржали, и больше всех сам «Утя».
     Совсем другим был учитель математики « Максимыч», который совсем не отличался чадолюбием. 
    Проводя контрольный опрос, он входил в класс, открывал журнал, делал длинную драматическую паузу, глядя из под очков на  замерший в мертвой тишине класс, и медленно вёл пальцем по списку журнала до тех пор, пока в удушающем безмолвии и оцепенении класса не раздавался  полуобморочный вскрик ужаса на выдохе какой-нибудь Птичкиной: « А, Ах!»  .     
      Даже « Утя» прекращал обезьянничать , пищать и переписываться, потому что расправа « Максимыча» была ужасной: вызов к доске, пытка заумными формулами, неразрешимыми и бессмысленными задачами, «двойка» в журнал, длинная запись в дневник и вызов родителей в школу . 
      Но зря некоторые думают, что дети  так глупы.
      Для противодействия действиям «Мансимыча» они организовали внутришкольный бартер. 
 Дело в том, что были дети,  настолько способные к математике и алгебре, что решали все три варианта контрольных работ, коварно заготовленные злобным «Максимычем».  
     Они записывали их и передавали последующему классу, за что получали, например, варианты  по аудированию на английском или контрольной по русскому языку, в котором их успехи не были столь впечатляющи. 
     Стратегия и тактика « Максимыча» была полностью опрокинута грамотными действиями детских подразделений.

     Был ещё один примечательный персонаж-это учитель хореографии,  Михаил Николаевич. Он носил немыслимые узкие брюки-клёш с золотыми пуговицами на ширинке и яркие рубашки.   У него в арсенале было несколько париков, которые он менял в соответствие с днём недели. Один из них, выполненном в несколько «революционном толке» как бы подчёркивающим артистический и художественный  характер работы Михаила Николаевича, дети прозвали « Я упала с самосвала», но он, конечно, этого об этом даже не догадывался.

     Класс хореографии был оборудован станками, большими зеркалами,

черным  блестящим фортепьяно, аккомпаниаторшей со смешным для детей именем Мина Владимировна, и, собственно самим Михаилом Николаевичем-главным действующим лицом данного действия.

     Уроки были обязательны для всех вне зависимости от параметров  юных балерин и танцовщиков. В классе была одна круглая отличница, Кукушкина. Ее размеры были, мягко сказать, далеки от представления о воздушных образах балетных сильфид, виллис и фей. Она была добрая и  обязательная, но, как все девчонки, любила повредничать и иногда не давала списывать, за что слышала в свой адрес что-то вроде « Ух, ты, Мясо-жиро-комбинат промсосиска-лимонад!» ,после чего злоязычный и тощий двоечник получал учебником по голове и едва не лишался жизни от тяжёлой руки Кукушкиной. Но глядя на нее в балетном классе, когда она, как всегда исполнительная и прилежная, пыталась выполнить какой-нибудь « гран батман» все искренне осознавали бесспорное преимущество и мировое лидерство советской балетной школы.

      Кукушкина получила золотую медаль и стала отличным  детским хирургом, и думаю, что все-таки эти уроки ей очень в жизни пригодились.
     Судьба «Ути» была ужасна. Он закончил ВУЗ, начал работать, но его главным увлечением была рыбалка. Ведь все утки любят вылавливать маленьких серебряных рыбешек. 
     Любил он и зимнюю рыбалку. Он взял свой любимый железный ящичек рыбака, наполненный   снастями, сел на электричку и поехал на Ладожское озеро, вышел на лёд, где невдалеке сидели и удили такие же чудаки или сверлили лунки во льду . 
   Он  отошёл от них, чтобы не вступать в конкуренцию и вдруг огромная льдина треснула, раскололась и перевернулась прямо на «Утю», ударила его и он моментально ушёл в тёмную глубину белой Ладоги. Сделать было ничего нельзя! Тело его так и не нашли.
Да спаси, господи, душу его! 
     Баранoвич мечтал стать скульптором, да и отец его был художником. Он плохо учился и все время таскал в школу атласы по искусству и обучению  канонам рисования и лепки с  правилами  изображения различных частей человеческого тела.
      Однажды на перемене он,как странствующий маг или фокусник из цирка, вытащил откуда-то из за пазухи очередной рваный  талмуд и радостно заорал, тыкая толстым пальцем в картинку : 
« Смотрите же все! У меня греческий нос!» 
    Все внимательно  посмотрели в книгу, потом на  шнобель  Барановича и сказали с грустной иронией и неприкрытым сожалением: « Ну,да,типа!»
     Баранович был в бешенстве. За греческий нос он был готов разорвать в клочья любого!
     Но все-таки он стал скульптором, и дома у меня висит барельеф, подаренный  Барановичем, выполненный в виде осколка греческой вазы, изображающей обнаженных мужчину и женщину. 
    У Петухова мама работала в школе, причём она была "завучихой" и "историчкой", что очень усугубляло его жизнь и делало ее почти беспросветной.
     Поскольку школа была переполнена, и учителя работали в три смены, весь процесс воспитания и умиротворения подвижного Петухова был перенесён в стены школы. 
     Когда он шёл, беззаботно приплясывая и посвистывая по коридору, дверь кабинета завуча тихо приоткрывалась, оттуда высовывалась длинная рука завуча и затягивала несчастного Петухова туда, как в  морскую бездну. 
     Бог знает, что там внутри происходило, но явно ничего хорошего, потому что потом дня три он сидел на уроках окаменевший,сложивший локотки на парте ,как девочка-отличница с большими бантами, не дерзил учителям и тянул руку для ответов. 
     Козлова естественно звали «Козел». 
    После школы он стал директором овощного магазина и полностью оправдал свою детскую кличку, торгуя гнилой картошкой, капустой и морковью. 
    В лавке стояли бесконечные ряды пыльных банок с томатным соком, бочки с  огромными зелёно-жёлтыми  солеными огурцами, а тётка в чёрном переднике включала грохочущий как локомотив  конвейер для подачи гнилого и грязного картофеля, ловко пропихивала его в сумки и авоськи толстой палкой. 
    Но « Козел» не унывал от такой тусклой атмосферы,  а только приговаривал, подбрасывая кочан капусты:
« У капусты, у капусты есть зелёная башка,
Ты купи кочан капусты станет жизнь тебе легка!»
Или :
« У моркошки нету ножек, 
Только попка с витамином,
Поделись моркошкой с тещей,
 Навсегда ей станешь  милым!»  
Ну, и все в таком духе. Торговля шла бойко, благодаря живому творчеству народа, сотрудников системы «Плодовощторга».
    В один прекрасный день в класс явилась, как злая фея из сказки, старшая пионервожатая Соня Кац, поправила пионерский галстук на большой груди, посмотрела на портрет Ленина, висящий на стене, и строго сказала:
« Интересно, когда же наш прекрасный зоосад выполнит задание по сбору макулатуры, в которой так нуждается советский народ, руководимый коммунистической партией, и народное хозяйство?» 
    На следующий день ,после уроков, все поплелись выполнять план: обходить подъезды и помойки, чтобы притащить в школу горы старых газет, журналов и прочей бумаги, чтобы не уронить себя в глазах советского народа и не подорвать народное хозяйство, его индустриальную мощь, и Соня Кац, наконец-то, отлипла.

     Где-то в третей четверти кажый год по школе разносился  страшный слух-“зубники приехали!” На первом этаже открывался стоматологический кабинет и каждый трепеща ждал, когда подойдет очередь и его туда вызовут. В кабинете  стояла бор-машина с ременным приводом и сидела тетя-врач и загадочным голосом диктовала сухонькой медсестре “ Пломба-кариез, пломба, кариез”, которая записывала это в желтую карточку, после чего редкий маленький пациент не подвергался почти средневековой экзекуции на дребезжащей машине. Один из парней класса пустил слух, что существует очень быстрая бор-машина и называется “ Турбина”, но где точно и в какой клинике не знает.

     Я пришел домой и спросил отца. Он с пониманием посмотрел на меня и сказал : “ Ты знаешь, а раньше были машины с ножным приводом. Так что было в сто раз хуже! Ведь нога доктора уставала! Иди, брат, лечись!” Удивительный оптимизм советского народа, не правда ли?
     Да, все это было. Может быть, человеку и свойственно идеализировать прошлое, но я, наоборот смотрю на него с грустью и немного, совсем немного, с иронией . 
    Но я твёрдо знаю, что эти дети, ходившие и зимой и летом в своей одинаковой  убогой одежде не жаждали наживы и власти,не кичились мобильниками и тряпками, деньгами родителей, не подличали и врали только по своей детской необходимости.
      Мне жаль, что не будет больше нашего ФРГ, а на его месте возник совсем другой город - город гипермаркетов, ярких витрин и безудержного потребления, как полубожества, как основы жизненного успеха.
      Больно, что безвозвратно ушло то время, когда наши родители были с нами и вешали нам ключи на шею, потому, что все время были на работе, но в выходные водили в музеи и театры,что не соберется вместе наш веселый и прекрасный зоосад, мы не пошалим и не побежим по полю с лиловым и белым клевером!

 Андрей Ланкинен

x

Иллюстрация к: Наш прекрасный зоосад. Записки о школьной жизни 70-х.