Израиль

Михаил Тулуевский

;    Уезжаю, – сказал он друзьям, – в Израиль. Вот уж страна – не нашей чета –  природа, история, люди! Говорят, даже деньги дают! Чтобы там, значит, жили. Так что я собираюсь, а остальные – как хотят.
    И вот такая песня на каждом шагу, чего ни коснись. Про погоду говорят – лучшая в мире погода в Израиле, про женщин – красивей евреек никого не найти, про экономику – так постабильней тамошней – поискать, и все в таком же духе.    
   Короче говоря, не прошло и трех месяцев, как собрался наш Сашенька, билетик купил, визочку получил, оформил все, что полагается, а вечером собрал у себя всех друзей и знакомых, и устроил пир горой. Веселились, песни орали до утра,  потом посадили его в такси –  и в аэропорт! Вдруг вечером глядят –  а он уж дома, сидит, как ни в чем ни бывало, телевизор смотрит. Его расспрашивать – что, да как, а он надулся и молчит. Хорошо еще, что у Леши Свиридова в аэропорту знакомая была. Она и рассказала, что прошел Санек и контроль, и таможню, а как посадку объявили, вдруг повернулся – и к выходу! Да так быстро, что никто и опомниться не успел. А ночью, говорила Людка, приходящая Сашкина жена, бормотал Санек что-то во сне, плакал, кричал даже, просил у кого-то прощения, обещал исправиться! 
  Но  меньше чем через месяц началась та же история: разговоры снова только про Израиль: да как там хорошо, да как там люди живут, да что там свобода.
;    Я, – говорит, – дня здесь не останусь, минутки даже, так что будьте, граждане, здоровы! 
   Снова пошел хлопотать, снова виза, посольство, билет на самолет, и вот садится Санек в такси, приезжает в аэропорт,  подходит к турникету, а потом вдруг поворачивает – и домой. Сломя голову. А ночью до того разволновался, что с ним сердечный приступ приключился, машину скорой помощи вызывали, в больнице неделю лежал! Врачи при выписке сказали, что предынфарктное состояние случилось с Саньком, что нельзя ему ни переездов, ни перелетов, а пуще прежнего – нельзя ему волноваться, ну вот ни капельки!
А уж в Израильском посольстве не знают, что и делать. Даже приезжали к нему, беседовали. А он и им про старое: мол, Израиль – это рай на земле, а здесь ему воздуха не хватает, не говоря уж про тепло, и чем скорее он отсюда уедет, тем лучше. Старая песня, одним словом.
;    Знаете что, уважаемый, – ему говорят, – мы, собственно, не против, чтобы Вы у нас жили. Но уж Вы тоже определитесь, пожалуйста, как-нибудь!
;    Я определился, – кричит он им в ответ, – дня тут не останусь! 
;    Тогда, чтобы Вы нас опять не подвели, мы Вас сами уж до аэропорта доставим и на самолет посадим, для верности. Согласны?
;    Я в машине поеду – не поверю, в самолет сяду – не поверю, а вот как на вашу землю ступлю – до смерти напьюсь! От счастья.
    И вот уж утром в пятницу приехали за ним, в машину посадили, до аэропорта довезли. Пошел Санек веселый, радостный до турникета, вот и турникет миновал, контроль, досмотр. Потом  вещи в багаж сдал и к самолету поехал. 
  И вот тут вдруг ударило Саньку под сердце, в голове замутило, сдавило что-то в груди! Перед глазами туман, сизый такой, плотный, стелется, идти не дает. Ноги вязнут, воздуха нет – а рядом стоит кто-то  в платье из простого ситчика, да  в платочке сереньком. Держит Санька за руки, не хочет отпустить! А потом будто ветерок подул, тихий ветерок, ласковый, разогнал туман, сгинула  та женщина, и оказался Саша Гольдман посреди чудной и незнакомой долины: позади море плещется, кругом песок да камень красный, жарко, а впереди шум, как морской. Шум все ближе, ближе, и вдруг понял Санька, что это голоса. Много, много голосов. Люди, море людей! Сам Израиль, прекрасный и загорелый, шел ему  навстречу. В странных  каких-то накидках, с бубнами, веселые и босоногие, люди пели, плясали, смеялись, музыканты играли простую, но необыкновенно славную мелодию, все протягивали Саньке руки, кто-то сунул кусок лепешки, женщины заглядывали  ему в глаза, мужчины хлопали по плечам, дети задорно хохотали.  Бешенная Хава Нагила сводила с ума, звала и манила, люди кричали и прыгали как сумасшедшие! Праздник! Праздник. Пляшите евреи, у вас гость, дорогой гость, долгожданный. 
   Засмеялся Санька, вскинул голову и потерялся в толпе. Пошел наш дружок в бесконечное и веселое путешествие со своим народом, в которое и мы все когда-нибудь отправимся, рано или поздно. 
  Все. 
  Без исключения!.. 
 … Но, знаете, когда скорая помощь увозила мертвое тело, почудилось одному из фельдшеров, что какая-то женщина, в русском будто бы платке, как ребенка, держит Сашку на руках, качает, к себе прижимает, да  приговаривает:
Спи, Сашенька, спи, маленький, не бойся, деточка, никому тебя мамка не отдаст, ни бабаю, ни серому волку, ни чужому дядьке! Спи, Санечка, спи, родненький!   

2004 г.

 Тулуевсктй