Остранённая роза

«Знаешь… - И она вдруг остановилась, взглянула на меня с чуть заметно вспыхнувшей улыбкой тогда, при нашей последней встрече: - Разреши мне на «ты…»

И, кажется, в её интонации не было вопроса, скорее, отзвук уверенности.

С той странной женщиной хотелось бы встретиться еще раз, но… И не скажу, что была красива… осанка там, лицо, но когда вижу подобных, проносится: если бы снимала фильм, то непременно взяла бы на главную роль, - есть в таких лицах нечто непрерывно меняющееся, ускользающее, то, что хочется высматривать и считывать. А странная потому, что несколько дней назад в скверике подошла ко мне, трогательно улыбнулась, села рядом и сразу вроде как извинилась: вот так, мол, подхожу только к тем, кого «прочитаю», как определила своё влечение к незнакомому человеку, и потом подойду еще раз, а третьего не бывает.

- Ну, что ж, - улыбнулась я на её неожиданное предложение перейти на «ты», - хотя имени своего Вы не назвали, но давайте… давай на «ты», пока не поздно.

Нет, не уловила юмора… а, может, и не услышала? Отвернулась, смотрит на еще зеленую травку под липой. Думает ли о том, что хочет поведать? А, может, решает: стоит ли рассказывать… или с чего начать? А уже идём с ней по периметру сквера, вспугивая стайку голубей, взлетающих над оградой и громко хлопающих крыльями.

- Тогда я в троллейбусе ехала, - всё же слышу тихий голос. - Было жарко, салон набит людьми… - и взмахивает рукой, словно хочет отстраниться них. -  Только через три остановки наконец-то и стало свободней. – Вздохнула, будто бы только что ощутив ту саму свободу и замолчала. Ну, что же ты, моя незнакомка, раз начала… - И вдруг увидела букет жёлтых роз. Бедненькие, подумалось, как же им тяжко в этом букете!

- Любопытное ощущение, - ухмыльнулась я, перешагивая лужицу.

Но кажется, она не услышала меня:

- Не люблю, когда розы… в букете. Не люблю, не люблю! - и в голосе забилась капризная нотка. - Однако, экзальтированная особа, эта симпатичная женщина. - Сидела я спиной к своему любимому заднему сиденью, смотрела то на уплывающие дома, деревья, то на этот букет… - И снова замолчала. Опять видит тот букет? - Но понимаешь, в центре его, над жёлтыми розами, возвышалась одна… одна отстранённая роза: тёмно-оранжевая, с бархатистым алым оттенком на кончиках лепестков. - Может, хотела сказать остранённая? Поправить? Нет, не буду. - Словно опустили её в кровь… потом подвесили, кровь стекла, но всё ж остался чуть заметный окрас на лепестках.

Ну, зачем она о крови-то? Странная... Замолчала, подошла к скамейке, присела, наклонилась, уставилась на опавшие листья и, кажется, забыла обо мне… Но нет, взглянула, улыбнулась:

- Прости, не о том я… - Выпрямилась, откинулась на спинку скамейки. - Но кроме алого окраса по краям лепестков, были на них еще и светлые пятнышки… как искорки согревающие, и это придавало розе какое-то удивительную прелесть! Я всё взглядывала, смотрела на неё, лишь иногда отворачиваясь к окну… - Как это? Даже и не взглянула в чьих руках букет? Спрошу сейчас… - Да видела, видела того, кто держал букет. Красивый мужчина... - Ну и чудо! Услышала меня! -  А, впрочем, не то что красивый, а… – Молчит. Не нашла подходящей метафоры… да, наверное, и не ищет, просто сейчас - с ним. - В городе нашем такие - только наездом, и сразу по одежде заметны, по… Ты и сама знаешь, что некий «аромат» от той, более возвышенной жизни сразу ощущается. – «Возвышенной». Может, не возвышенной, а… Ладно, пусть будет, как она… – Разве думала, что такой!.. подойдёт ко мне? Но вот…

- Но вот красивый мужчина подошёл к очаровательно женщине, мило улыбнулся, протянул странную розу и…

- Да, подошёл, протянул! - И даже румянец чуть пробился на щеках! - И еще сказал: «Женщина, пожалуйста, возьмите эту розу, она так вам к лицу!». – Не ошиблась я! Но взяла ли она эту остранённую розу? - И я взяла… взяла, лишь взглянув на него. Но тут распахнулись створки троллейбуса, и он вышел.

Пошутить, что, мол, и правильно сделала, розы на дороге не валяются? Нет, не буду. Тем более, что она, кажется, забыла обо мне. Ну да, наверное, и сейчас - с той розой. Ладно, дам себе обет молчания и буду только слушать.

- Ну, а потом… Потом поехала я к подруге. Ира на неделю уезжала в командировку, и я обещала присмотреть за её сынишкой. Когда она увидела розу, то сразу спросила: «И сколько за неё выбросила?», а я… Ну, зачем сказала, что мужчина подарил, зачем?! Ведь сразу же запела она свою песню: и кого ты только ищешь… Сашка такой денежный мужик!..  и ждёт тебя столько лет, и что она сама бы - за него, если б только…

Встала… нет подхватилась со скамейки, ссутулилась, быстро пошла по алее. Догнать, спросить, а что потом? Ведь рассказ о розе не мог закончиться вот так… Нет, остановилась, меня ждёт.

- Да нет, о розе еще не всё, ты послушай, что потом… – Эта странная снова меня услышала! - Поставила я её в вазочку, а когда Ира уехала, осталась наедине с нею. – Нет, не сыронизирую: и не скучно, мол, было? - И ты знаешь, все дни до возвращения подруги была почти счастлива, когда любовалась ею, подрезала её стебелёк, меняла воду, опрыскивала, укладывала на ночь в холодильник, чтобы отдохнула, а утром подкармливала чаем и отрывала чуть увядшие лепестки с теми самыми согревающими искорками…

Умолкла моя безымянная… и опять отстранилась, уединилась. Помолчу и я. Пусть возвратится, ведь ей, наверное, есть что досказать, а я, за неимением розы, полюбуюсь вот этим прекрасным клёном с редкими оранжевыми листочками, на которых тоже - искорки, правда, не согревающие, но всё же… Но всё же нет, не верю, что моя странная женщина была счастлива только розой, что-то еще было, что-то еще…

- И роза отвечала мне! – Остановилась, обернулась, и я увидела улыбку… Нет, не найду слов, чтобы как-то – о ней, но одно могу сказать: так улыбаются только счастливые женщины. – Роза помогала мне сохранить образ того мужчины, он не исчезал, не растворялся, а был со мной даже тогда, когда смотрела телевизор, играла с сынишкой Иры… - Взглянула-то как, словно спохватилась. Да не смущайся, понимаю тебя, понимаю! – А потом…

Но опять замолчала… И уже почти полный круг прошли вдоль ограды, но она...

Как же задорно и весело трепещут последние жёлтые листки клёна, всеми силами стараясь удержаться на ветке! А грачи-то, грачи… Чёрные и большие, как куры, деловито бродят по еще ярко-зеленой траве, выискивая что-то… Да, эту симпатичную женщину еще что-то терзает. Спросить, подтолкнуть к тому, чтобы выговорилась? Нет, пусть - сама.

- Перед тем, как уйти домой, сидели мы с Иркой на кухне, пили чай… - Успокоилась моя странная и, кажется, услышу финал рассказа. - Нет, кофе. Нет… - Ну, что ты, не всё ли равно, что вы пили? – А, впрочем, не всё ли равно, что… дело не в этом. - Сделала несколько шагов… остановилась, оглянулась. Взгляд-то какой возбужденный! - Ирка всё говорила и говорила, я молча смотрела на свою угасающую розу, но вдруг… - Куда ж ты опять? Нет, остановилась… уставилась на листья: - И вдруг Ирка вскочила и выкрикнула: «Ну, что ты всё смотришь на эту засохшую розу? Хватит!» И схватила её, переломала подсыхающий стебелёк и бросила в мусорное ведро. – Бедненькая, как же тебе стало тяжко на той кухне!.. Что, опять пошли? Хорошо, давай еще раз - по кругу и молча. Правда, дождик вот-вот, но зато, выговоришь, успокоишься и… - И ты знаешь, - перебила мои суматошные мысли, - с тех пор с Иркой почти не виделись, хотя она и пробовала… - Скажет ли что-то либо о попытках подруги примириться? Ведь должна бы… - Ведь не поняла, не поняла она, что вместе с розой сломала и во мне что-то! Да еще тот хруст…- Поморщилась… и даже слегка вздрогнула: - Он и сейчас во мне, во мне! - Рука-то как дрожит. Остановиться, приобнять? – А как-то прислала она мне букет… целый букет красных роз, а я… Ну, не должны розы - в букете!.. в толпе, в коллективе, в массе, в…  - Ну, пожалуйста, моя странная, успокойся! Как же хочется погладить тебя по голове! - Не-дол-жны! Они - сами по себе, и только!

- Понимаешь… - Всё же сниму с себя обет молчания и попробую утешить: - Розы, может, и не должны - в букете, в толпе, в коллективе, а вот человек…

Куда же ты? Пошла, ссутулилась… заспешила, скрылась за киоском.

Моя безымянная странная женщина, где ты? Может, снова сидишь у другой прекрасной розы?

А, может, при последней встрече еще с кем-то, приоткрываешь свою неслиянную душу, чтобы не так уж томилась, хотя бы иногда соприкасаясь с другой, - созвучной? Но как бы хотелось еще раз увидеть твою трогательную улыбку с теми самыми «искорками согревающими», которой ты одарила меня при первой встрече.

 Галина Сафонова-Пирус

x

Иллюстрация к: Остранённая роза