Бестужев-Марлинский

       Летом 1977 года я жил в сельском доме у берега моря в районе Адлерского мыса. Вставал рано утром и шел вдоль дачных линий на рынок. Там завтракал обычно жареной форелью, которую запивал чешским пивом. Путь мой пролегал через платановый парк, где на центральной площадке стояла бронзовая пушечка. Под ней находился валун с табличкой: «А.А. Бестужев-Марлинский (1797–1837). Пал в боях за Адлер».

       Я не так давно закончил филологический факультет педагогического института и знал об этом человеке, что он был писателем-декабристом, что вместе с Рылеевым редактировал «Полярную звезду», в которой печатались Пушкин, Жуковский, Батюшков, Вяземский и другие. Вдвоем они сочиняли и распространяли антиправительственные частушки. Одну из них мы с Горбатовым (будущим автором музыки «Старого кафе») распевали прилюдно на мотив французского шлягера. Записываю по памяти:

Ты скажи-говори,

Как в России цари

Правят,

Ты скажи поскорей,

Как в России царей

Давят;

Как капралы Петра

Провожали с двора

Тихо,

А жена пред дворцом

Разъезжала верхом

Лихо;

Как курносый злодей

Воцарился по ней –

Горе,

Но Господь, русский Бог,

Бедным людям помог

Вскоре...

       Олимпийский Сочи полностью стер идиллическую картину моей молодости, я с трудом нашел ту самую пушечку среди нагромождения современных построек...

       Вчера прочитал у Тургенева: «Марлинский теперь устарел – никто его не читает и даже над именем его глумятся; но в тридцатых годах он гремел, как никто, – и Пушкин, по понятию тогдашней молодежи, не мог идти в сравнение с ним. Он не только пользовался славой первого русского писателя; он даже – что гораздо труднее и реже встречается – до некоторой степени наложил свою печать на современное ему поколение».

       По словам Тургенева, подражали героям Александра Александровича Марлинского (литературный псевдоним) преимущественно в провинции и преимущественно в среде армейских офицеров среднего звена. Подражатели разговаривали языком его повестей, держались сумрачно и сдержанно, но «с бурей в душе и пламенем в крови», как лейтенант Белозор из знаменитого в те времена «Фрегата Надежды».

       У Бестужева-Марлинского и у его поколения были одни кумиры: лорд Байрон, якобы умерший за свободу Греции, Французская революция, якобы принесшая на землю справедливость, декабристы, якобы боровшиеся за простой народ, Наполеон, якобы имевший «святые принципы». Как знакомо это преклонение перед Западом...

       До восстания на Сенатской площади в декабре 1825 года, которое многим его участникам казалось веселой прогулкой, карьера Александра Бестужева развивалась блестяще: он получил чин штабс-капитана, зарабатывал приличные деньги своим пером, а потом пошло всё наперекосяк. Первым из декабристов он струхнул и перед Следственной комиссией раскрыл планы заговорщиков по уничтожению царской фамилии. Затем они сами охотно стали доносить друг на друга, даже сводить мелочные счеты, так что генерал-адъютант Левашов заметил: это не офицеры, а сопли...

       Расплатились, однако, участники заговора по полной... Бестужев провел пару лет в Петропавловской крепости, после чего жил на поселении в Якутске до самого конца двадцатых годов. Потом власти удовлетворили его просьбу о переводе рядовым на Кавказ в действующую армию. Лермонтов застал Александра Александровича уже спившимся унтер-офицером, зато героем... Положил он голову за други своя...

09.08.2016

 Михаил Кедровский