СЕРЕБРИТСЯ КОВЫЛЬ…
Вдоль откосов железнодорожного полотна, натянуты, как струны стальных рельсов, столько долгих лет живет в полосе отчуждения не тронутая плугом земля. Ранней весной, едва сойдет снег, зарождаются, а летом благоухают, раскинувшись пестрым ковром, цветы и травы.
Осенью полыхают багряно-желтым костром, сгорая, чтобы со звоном капели возродиться вновь. Извечный круговорот жизни, подобный восходу и закату солнца. Но всегда неповторим, ярок, многолик и неожиданно радостен…
И снова лучезарный июнь бредет по проселкам и травам. В открытые окна вагона поезда-тихохода на участке от Семи Колодезей до Керчи ветер приносит пряные запахи степи. В пологие склоны косогора вросли, словно разбросанные рукой Геракла, мшисто-зеленоватые и серые камни. Они похожи на овечью отару, прилегшую отдохнуть. И вдруг впереди... Озеро? Нет, не озеро — засеребрилась поляна. Ковыль — верный спутник степи — низко стелется, блестящей ртутью растекается по земле. Ветер словно гребенкой приглаживает струящиеся нити. Все другие травы и цветы отступили перед ковылем, не дерзнув яркими красками нарушить его разлив. И поэтому поляна светится, как зеркало озера, окаймленного разнотравьем. Ветер ласкает седые пряди.
То там, то здесь, словно исполняя танец маленьких лебедей, рассыпались на лугу хрупкие ромашки - балерины. Плетется, цепляясь усиками за колючие ветки шиповника с лиловыми цветками, розовый душистый горошек. Вижу, как пчеловод обкашивает траву в зарослях дикой смородины и шиповника. Трава веером рассыпается под узким лезвием косы.
Возле коновязи у белопенной акации, утонув оглоблями в траве, приткнулась двуколка с намотанной на втулки колес травой. Чуть поодаль пасется лошадь, рядом, вскидывая тонкие ноги, резвится красногрудый жеребенок. Редкая для нынешнего индустриального времени картина, хотя нет худа без добра. Из-за изношенности машин, тракторов и комбайнов и отсутствия средств на приобретение новой техники и горючего, крестьяне все чаще обзаводятся гужевым транспортом.
Лошадь на подворье фермеров, крестьян нынче не является большой редкостью. В одном селе, мне сказывали земляки, живут несколько осликов — трудяг. Так один из них горластый Орфей раньше петухов устраивает односельчанам утреннюю побудку своим громким, как Иерихонская труба, голосом. Любители поспать ворчат на хозяина парнокопытных, но ослу не прикажешь, у него свой режим.
Наблюдая за сельскими ребятишками, оседлавшими скакунов, с теплотой в сердце вспоминаю ту далекую пору, когда с ровесниками верхом на конях уходили в ночное. В углях костра пекли картошку. Очарованные тишиной, стрекотом кузнечиков, замирали под высоким звездным небом. Тогда на полевой дороге легко было отыскать подкову на счастье.
Ощущение первозданности природы, загадочности и волшебства... Многим нынешним детям, подросткам это чувство неведомо. Чаще всего они видят пейзажи из окон вагона, автобуса или легковушки. А хорошо бы пробежаться по траве и ощутить животворящий ток земли, ласковость ее шершавых, пахнущих цветами и травой ладоней. Серебрится ковыль. Радует взор, согревает сердце.
26 мая 2016
Иллюстрация к: СЕРЕБРИТСЯ КОВЫЛЬ....