Акварель

                                    Акварель

                                    (Рассказ)

                           Ч.1 Художник и его палитра

В поисках темы или жанра я не раз обращался за помощью к своему давнему приятелю, которого знал еще с детства.

Я позвонил ему по телефону ближе к полудню и рассказал о своей проблеме. Он тут же согласился и предложил выпить пива, поскольку на днях получил посылку и ему не терпелось угостить меня отменной астраханской воблой.

Стояла теплая весенняя погода. Мы встретились в назначенное время и заняли крайний столик, чтобы нам никто не мешал.

- Ну, что на этот раз?.. О чем душа писать желает? – Виктор отхлебнул пива и  принялся раздербанивать рыбу…

Приятель мой среднего возраста. Рано поседевшая шевелюра, умный, с хитрецой, взгляд серо-голубых глаз, красивые морщины, которые только украшали его лицо, говорили о том, что этот человек много повидал на своем веку и знал жизнь не понаслышке. Одевался он всегда модно, и всё, что он носил, гармонировало с его внутренним миром, настроением.  Когда-то Виктор неплохо зарабатывал рыбаком на судах дальнего плавания и умел чувствовать себя легко и комфортно в любой ситуации.

Вот и сегодня, несмотря на уже немолодой возраст, Виктор был одет в джинсовый костюм цвета индиго, модную, дорогую сорочку в клетку и светлые туфли. На среднем пальце его правой руки поблескивала золотая печатка с бриллиантом. Завершали выходной костюм не менее изящные солнцезащитные очки.

- Ну, выкладывай, на чем перо  точить собираешься? – оглядываясь по сторонам, повторил Виктор.

- Да... вот, хотелось бы что-нибудь про любовь нацарапать.

Я сделал паузу, дожидаясь, что он скажет. Он не спешил с ответом. Отхлебнул большой глоток пива, снял и протер очки и только затем, вновь надев их, заговорил.

- Про любовь, говоришь? Гм... это серьезно! Но ты ведь знаешь, мне нравились только красивые. Не скрою, я нередко терпел фиаско. Иногда женщины сами бегали за мной, но чаще те, которые мне не нравились. В общем, всяко бывало. Ну, а что касается умных да красивых, поверь, и такого добра на Руси немало. Поэтому и влюблялся я по уши не один раз, а целых четыре,  да по-настоящему, по самую макушку. Так-то вот.

- Ну, вот и расскажи о них обо всех… Или... лучше об одной… самой яркой.

- …Нет, приятель, - после недолгой паузы ответил Виктор. – Делить я их не собираюсь, как нельзя разделить по кускам жизнь. Это всё мое, со мной, во мне. Бери всех или ничего. Разве что о моей любви к супруге умолчу. Ты эту историю и так знаешь… Эх, хороша уральская рыбешка! Да с пивком! А рассказ мы тебе сделаем. Все будет путем.

Я откусил красный, обливающийся жирком, терпкий кусок икорки, запил его “Клинским” и включил диктофон.

                             Ч. 2  Лед и пламя

- Первый раз я влюбился в 15 лет. Людмила училась в одной школе со мной и была на два года младше меня. Я любил ее. Но без взаимности. Мы даже никогда не встречались, как друзья или знакомые, а если и разговаривали, то так, один-два раза, да и то, чтобы выяснить отношения. Хотя какие там могли быть отношения, когда ничего не было? Так - глупость, бред, сомообман! Впрочем, между нами и не могло ничего быть. Мы с ней были разными людьми – по характеру, внешности, мировоззрению. Но это я понял уже позже. А пока всё принимал в розовом цвете. И этот “серпантин” длился на протяжении пяти лет. Не скрою, я обожал ее, боготворил! Ей же, наоборот, было наплевать на меня, на мои чувства. И чем больше и дальше она уходила от меня, чем глубже становилась разница между нами, тем ярче разгорался во мне огонь любви, тем настойчивей я пытался достичь этого полюса недоступности и превратить этот холодный кусок льда в горячий поток искушения и блаженства.

Мои друзья и ее подруги знали о страданиях молодого романтика и безучастности к ним холодной и расчетливой “фрейлины”. (Людмила была наполовину немкой.) Но никогда не вмешивались в наши отношения. Да и мы об этом их не просили: не было надобности. Так, можно сказать, “безмолвно, безнадежно” летели мои лучшие годы. Признаюсь, мне было стыдно и обидно за себя: за свою внешность, тупость, безынициативность. А ведь, чтобы завоевать сердце женщины, нужно немного - ум и деньги. Но у меня в то время ни того, ни другого не было. Я жил лишь надеждой и, как дурак, верил, что наступит день и час, когда ее разум озарится, она проникнется моими чувствами, и всепобеждающая любовь соединит наши сердца… Наивно… Чем ей было озарятся, когда во мне даже искры-то никакой не было! Короче - “блажен кто верует, тепло ему на свете”. Только от ее “тепла” я высыхал и все больше превращался в клоуна, поведение которого одинаково вызывало и смех, и слезы.

Виктор сделал паузу, допил пиво и попросил бармена повторить заказ.

- Да, я тебе не сказал, - продолжил он, - у меня ведь была ее фотография. Иногда, наедине, я часто вглядывался в милые сердцу черты: красивое с маленьким остреньким носиком личико, волевой взгляд карих глаз, за которыми улавливался холодный блеск ее нордического характера – педантичного, жесткого… Я не исключаю, что “историей нашей любви” я во многом обязан ее маме. Материнское чутье Марты Альбертовны подсказывало ей, что ее дочь Людмила должна иметь другие виды, соответствующие ее воспитанию и образу мышления. Я же в ее глазах был никто: хулиган, мальчишка, двоечник…

Однако я отвлекся. Так вот, ту фотографию я хранил в старой жестяной банке из-под индийского чая среди других дорогих мне вещей. Эту банку я каждый раз, в зависимости от обстоятельств, зарывал и вновь откапывал у старой яблони в саду. Там же, в саду, в уединении, глядя на фото, я разговаривал “со своей” Людмилой. Только там она могла меня слышать, только там я мог, никого не стесняясь, излить ей свою душу…

Почти каждый день на протяжении многих лет я встречал и провожал ее взглядом у нашего фонтана, когда она легкой походкой приходила за младшим братишкой в расположенный тут же недалеко детский сад. Я и сейчас помню ее в синем, в белый горошек, платье. Ниспадающие до плеч светло-каштановые волосы, маленькую ямку на ее подбородке, белые, на небольшом каблучке, босоножки. Словно загипнотизированный, я следил за каждым ее движением, вглядываясь в желанную до боли фигуру только-только начинающей взрослеть девушки. В те минуты я был беспредельно счастлив. Я летал… я мечтал… я любил. А вокруг бушевал май. И казалось, что жизнь бесконечна.

Иногда, оставаясь по вечерам один, я шел к ее дому. Садился на карусель, стоящую напротив ее балкона, и подолгу всматривался в светящиеся окна, ища в них знакомый силуэт…

Сгорая от безответной любви, я невольно пристрастился к алкоголю, стал покуривать травку, некоторое время даже успел “посидеть” на игле. Но любовь к Людмиле, стремление к чему-то светлому и высокому заглушили охоту к ложному кайфу. Любовь к женщине – вот он, настоящий кайф! Счастье, которому нет равного на этой земле!..

Закончив мореходку, я уехал работать в один из портовых городов Балтики. Написал ей несколько писем, но ответа не получил. Помню, предлагал ей что-то фантастическое, несбыточное – лишь бы она была рядом! – Всё напрасно. Она исключила меня из своей жизни, и я был ей совершенно неинтересен… Ты представить не можешь, как я был одинок! Полюбить другую? Но у меня тогда не было ни сил, ни желания. Слишком много душевных переживаний, я бы сказал, источников жизни, вытянула из меня эта первая любовь из маленького городка, стоящего в устье Волги. И, наверное, тогда, бродя по вечно зеленым и узким улочкам бывшего Кенигсберга, а ныне Калининграда, - ты чувствуешь иронию судьбы: немецкий город-порт – я решил, что надо меняться и доказать ей, что я лучше, интересней, что она ошибается. Докажу, думал я, как она жестока и несправедлива ко мне… Банальный максимализм, сентиментальность,  скажешь ты? Нет, друг. Это было серьезно. Это был мой вызов, если хочешь, испытание для меня.

Во-первых, необходимо было измениться внешне. Приодеться, сменить прическу, поменять имидж. Во-вторых, насытить себя знаниями, что не удалось сделать в школе и мореходке, т.е. расширить свой кругозор, стать гармонично развитой, духовно богатой личностью… Таким образом, уходя в свой первый рейс, я точно знал, что все свободное время уделю самообразованию, буду сидеть в судовой  библиотеке. Ну, а первое - наверстаю уже на берегу.

Я так и сделал. За полгода, проведенных в море, я практически заново прошел школьный курс по литературе, истории, естественным дисциплинам. Прочитал немало книг по философии, чтобы затем использовать знания при поступлении в институт. Я жаждал учиться. И эта жажда незаметно превратилась в самоцель. Теперь я многое понимал в жизни, и любовь стала казаться мне не такой уж розово-голубой, как я это представлял раньше.

Спустя полгода я появился в родном порту с деньгами и неплохой для начала базой в моей мозговой коробке. Я хорошо оделся, приобрел приятные манеры, опыт общения с дамами. Мне не было и полных двадцати, когда я решил начать жизнь заново.

В отпуск, в родной южный город, я вернулся уже уверенным в себе. От прежнего мальчишки, безоглядно скачащего за одной и той же юбкой, не осталось и следа. Европейская жизнь меня многому научила. А главное - я стал понимать женщин: угадывать их желания, страсти, похоть. Отличать кокетство от бездумного фиглярства. Предпочитать ум – красоте. Я не скажу, что узнал о женщинах всё. Но то, что я уже читал – одну из этих самых интересных и сокровенных “книг” - было очевидно. Наверное, поэтому меня не очень-то расстроило замужество Людмилы.

Александр, как звали ее супруга, был мне знаком. Это был ее бывший одноклассник. Нормальный парень, ничем особо не выделяющийся среди других. Мужик, одним словом. Меня, признаюсь, даже расстроил выбор Людмилы. Зато я лишний раз убедился, что мы с ней были абсолютно разными. Нет, ей никогда не был нужен романтик, повеса с непредсказуемым будущим. Она предпочитала стабильность – нормальный муж, машина, дача, родительская опека и т.п. Я не знаю, любила ли она Александра и счастливым ли был их брак. Меня это уже не интересовало. Я стал другим. И все же в глубине души я понимал, что первая заноза еще долго будет сидеть в моем сердце. И только новая любовь способна окончательно вылечить меня. Поэтому я  не задержался у родителей и спустя неделю уехал в Калининград. Все, что я почерпнул из своего первого неудавшегося опыта, - это то, что любовь - коварная штука. Но не стоит отчаиваться. Нужно найти себя, не потеряться, а то захлебнешься в ее горьких соленых водах. А жизнь продолжается, и от нее (от жизни) можно ждать каких угодно сюрпризов...

                                  Ч.3 “Чайка”

Через неделю я вновь позвонил Виктору.  Когда я сказал ему, что рассказ готов, но необходимо уточнить кое-какие детали, он послал меня к черту. Правда при этом  не забыл добавить, что журналист имеет право на домысел, а писатель - на вымысел. Только в этом случае, подчеркнул он, может родиться стоящая вещь.

- Так что бросай свои рассказы и приходи ко мне. Выпьем отличного португальского портвейна – подарок московского друга. У меня и поговорим, - заключил он.

По дороге я купил в гастрономе небольшой кусочек салями и сыр. Солнце уже клонилось к закату, и вечер, как мне казалось, обещал быть интересным.

Хозяин встретил меня по-домашнему – в футболке и шортах.

- Проходи в комнату и поставь наше любимое, из семидесятых. А я пока приготовлю всё, что надо.

На журнальном столике стояла литровая бутылка с рубиновым напитком. Жены не было: она была в командировке. Я поставил “Пинк Флойд” и поудобней расположился в кресле.

- Вот видишь? – вошел Виктор с подносом, на котором вместе с сыром и колбасой были еще тонко нарезанные кусочки копченой говядины с лимоном. – Шестидесятидолларовый портвейн! Лучший в Европе! Между прочим, двадцать градусов. Давай расслабимся. Доставай свою машинку, у меня есть кое-что для тебя…

- Так за что выпьем? – сказал он, подавая мне бокал.

- Я полагаю, за вторую любовь?!

- Логично… Будь здоров!

… Из второго рейса я пришел уже заматерелым моряком. Жизнь портовых городов мира выпестовала меня. Я уже точно знал, что мне нужно. Ну, а что такое портовые города, я думаю, тебе долго объяснять не надо. Респектабельные рестораны и “красные фонари” борделей. Валюта и девочки. И бесконечная сказка любви, где всё так понятно и просто.

Отдохнув и на славу погуляв в родном порту, я на две недельки махнул на юг, навестить родителей и повидаться с друзьями.

Провинциальная жизнь захолустного городка, хоть и любимого мною, выбивала меня из привычного ритма жизни. Единственным местом развлечения был наш клуб, куда ходили на танцы. Туда-то по вечерам и “ныряли” мы с друзьями. Обычно я не танцевал. Стоял в сторонке. Убивал время, слушая музыку. И вот однажды ко мне подошла девушка лет 17-18. Лариса (так она назвалась) пригласила меня потанцевать с ней.

- А Вы меня не помните? – спросила она. - Я Вашу сестренку знаю и не раз видела Вас с ней. Мы даже как-то разговаривали вместе.

Я пожал плечами, давая понять, что не припоминаю такого случая. Она попросила ее проводить. Мы молча шли до ее дома, думая, наверно, каждый о своем. Возле подъезда расстались, договорившись встретиться на следующем танцевальном вечере…

Лариса показалось мне достаточно привлекательной девушкой. В ней было обаяние, легкое кокетство и некоторый шарм - словом, она была в моем вкусе. Да и я, надо полагать, чем-то нравился ей. И всё же побаивался наших взаимоотношений. Перспектива  вновь оказаться в дураках меня не прельщала. Для меня любовь – это было уже серьезно. Поэтому я решил не спешить и повнимательней присмотреться к моей новой знакомой. Тем более что скоро я опять уходил в рейс, и мысль о красивой одинокой девушке, ждущей своего друга не Бог весть откуда, меня не устраивала.

Тем временем наши встречи становились всё чаще, беседы - более доверительны и откровенны. Накануне отъезда я пригласил ее в ресторан. Так сказать, отпраздновать разлуку. Мы прекрасно провели время: хорошая закуска, белое вино, коньяк, музыка поднимали настроение, настраивали на лирический лад… По окончании вечеринки, уже садясь в такси, она предложила поехать к ней домой.

- Предки на свадьбе, и до утра мы могли бы побыть одни.

Взяли по пути шампанского и через несколько минут подкатили к ее дому. Квартира родителей Ларисы была небольшой, но показалась мне уютной и даже комфортной. Пока я разливал шампанское на роскошном туркменском ковре и искал подходящую пластинку, моя подруга успела принять душ. Минут через десять она появилась в коротком розовом халатике. Я обратил внимание, что последняя пуговка на нем была не застегнута. Лариса села рядом со мной, кокетливо приподняла подол халата и, обнажив хорошенькие ножки, взглянула на меня томным взглядом своих изумрудных глаз. Мы выпили за любовь, поцеловались… опять выпили. Ковер был очень  мягким, мы катались по нему. Я упивался ее красивым упругим телом, ласкал губы и волосы. Она не сопротивлялась, и я без труда снял с нее халатик, под которым, кроме нее самой, ничего не было. Она молча лежала с закрытыми глазами, и я понял: она хочет меня...

… Потом мы молча лежали обнявшись - голые и счастливые. Балкон был распахнут, и мы слышали, как шумел проливной дождь. Допив шампанское, мы поклялись в любви и верности друг другу. Вставать не хотелось, и еще какое-то  время мы продолжали любовную игру…

Неожиданно щелкнул дверной замок. Я быстро выскочил в соседнюю комнату, на ходу подхватывая разбросанную одежду…

Ты не поверишь, но перед ее родителями я предстал в импортном вельветовом костюме, правда, без носков и рубашки. Носки лежали в карманах куртки, а рубашка была скомкана у меня за пазухой. Взъерошенный и жалкий, извиняясь, я  прошел к входной двери. Лариса как-то неумело оправдывалась... Напрасно. Все и так было ясно как божий день.

На следующее утро я улетал в Калининград. Самолет задерживался на два часа. Я взял такси и поехал из аэропорта в институт, где училась Лариса, попросил водителя не глушить мотор: нужно было увидеть ее и проститься…

Мы долго стояли, держа друг друга за руки. Она говорила, что любит меня, обещала писать. Я обнял ее и  поцеловал. “Не пройдет и полгода, и я появлюсь”,- попробовал я утешить ее словами Высоцкого. “Чтобы снова уйти на полгода?” - ответила она в унисон и грустно посмотрела мне в глаза. Я тогда не придал значения этим словам и тону, которым они были сказаны. А зря. Для нее, как я потом осознал, “мой” этап закончился. У восемнадцатилетней, полной сил и здоровья, красивой девушки жизнь только начиналась, и в ее планы не входило  ждать.

На все письма, что я писал ей из-за границы, она ни разу не ответила. А получить весточку от любимой за тысячи миль от берега в какой-нибудь бананово-лимонной стране, поверь, дорогого стоит, - и мой приятель наполнил стаканы. - Таким образом, я в очередной раз убедился в коварстве и непостоянстве женщин и еще больше закалился в “борьбе” с ними, - улыбаясь, закончил он.

-          Но это не конец истории, - вдруг оживился Виктор, наслаждаясь портвейном. - В итоге всё оказалось вполне в духе романтизма или мыльной оперы. Главное – мы остались друзьями.

По приезде в свой родной город я узнал, что у Ларисы было много поклонников и она время зря не теряла. Но это были уже ее проблемы. Мы разошлись… А встретились мы с ней совершенно случайно восемь лет спустя (!). И где бы ты думал? В церкви! Она крестила свою дочь, а я - сына. От нее я узнал, что после нашей “размолвки” она вышла замуж за летчика и уехала жить в другой город. Жизнь у нее там не сложилась, и она вернулась к родителям. Вторично вышла замуж. Но опять неудачно. В общем, крещение наших детей вновь сблизило нас, но чисто по-дружески. Я был женат, жену свою любил и изменять ей не собирался. Когда мы встречались с Ларисой, это были встречи двух некогда близко  знакомых людей, не больше. Мы делились семейными радостями и невзгодами. Она радовалась за меня, за мою судьбу. Я же, наоборот, жалел ее. За десять лет, что прошли  после ее первого замужества, она еще пять-шесть раз выходила замуж. Но была ли она счастлива? Вряд ли.

А потом я с семьей переехал в Иваново и сейчас изредка позваниваю ей. Мне кажется, мы оба довольны, что когда-то судьба свела нас. Пусть на короткое время. Но мы были счастливы и благодарны друг другу за это.

Я во многом обязан Ларисе. Именно любовь к ней окончательно освободила меня от “тени” Людмилы, преследовавшей меня время от времени. Лариса как бы привила мне уже подзабытый вкус любовной интриги. Мне было одновременно трудно и легко с ней, безумно сладко и до боли горько, стыдно и тщеславно. И, может, только поэтому я и рад всегда встрече с ней - с моей “чайкой”, как когда-то я называл ее.

Он замолчал и, устало подмигнув, предложил выпить. Затем уперся взглядом в одну точку и о чем-то глубоко задумался. Я посчитал, что ему захотелось побыть одному и, ни говоря ни слова, направился к двери.

На улице зажглись фонари. Я шагал по ночному городу, и мне было немножко грустно.

                            Ч. 4 Каменный цветок

В следующий раз мы выбрались с Виктором за грибами. После июльских проливных дождей собирать грибы ранним утром, когда воздух особенно чист и прозрачен, одно удовольствие. Их было всюду много. Набив корзины, мы вышли на небольшую полянку, окруженную березняком. Было около одиннадцати часов, и солнце весело припекало. Уютно расположившись под сенью огромной березы, мы развели костер и приготовились перекусить. Виктор аккуратно расстелил полотенце и стал раскладывать на нем нехитрую снедь: отварную картошку, сало, соленые огурчики, банку тушенки, хлеб, лук, колбаску. Нашлась и  бутылочка,  и два стаканчика к ней.

На свежем воздухе всегда естся с большим  аппетитом. Выпив за удачную “тихую охоту”, Виктор вопросительно взглянул на меня.

- Ну что, продолжения ждешь?

- Валяй, если по настроению.

- Настроение всегда должно быть, а то жить скучно, неинтересно. Вот ты - молодец! Всё что-то пишешь, меркуешь. Занятие, прямо скажу, полезное и нужное. Но ведь каждая написанная вещь сродни произведению художника, композитора и, если хочешь, даже конструктора!

- Согласен, - утвердительно кивнул я головой.

- Так-то оно так, но в любом случае необходимы муза, настрой, вдохновение. А чтобы получилось что-то стоящее, нужна гармония ума и сердца. Однако что-то я расфилософствовался. Видно, погода действует… или водка? А ну-ка, плесни по граммулечке и включай свою шарманку. На этот раз песня моя будет печальной.

… В двадцать с небольшим я бросил море и приехал домой, к родителям. За плечами, как я уже говорил, у меня был определенный жизненный опыт. И физически, и духовно, и даже материально я чувствовал себя в полном ажуре. А потому новый поворот событий на любовной ниве меня не очень-то волновал. Что будет - то будет.

Жениться я не собирался. Две несостоявшиеся любви маячили где-то далеко от моего причала, и я, не стесненный в деньгах, а уж во времени тем более, с головой окунулся в омут любовных страстей. Новая работенка была хотя и несложной, но денежной, и это позволяло мне каждый год проводить отпуск на черноморских курортах. Там я “оттягивался” по полной программе и, довольный и счастливый, возвращался домой. В городе тоже не гнушался новыми знакомствами с прекрасным полом.

Я влюблялся, расставался, снова влюблялся и вновь искал очередное вдохновение. Нет, я не вел беспорядочную половую жизнь. Все мои знакомые подруги были из хороших интеллигентных семей, умницы, с которыми только одно общение приносило радость. Да и сам я тогда учился заочно в институте. Словом, круг, где я вращался, был интересным, и всё у меня, как говорится, было о` кей.

Виктор сделал паузу, подкинул дровишек в костер и продолжил.

- Ты знаешь, я человек сентиментальный. Люблю природу. Люблю, когда идет дождь или большими хлопьями валит снег. Люблю осень, особенно ее начальный период. Во-во, именно “когда в багрец и золото одетые леса”…

Осенью, гуляя по нашему парку, я начал примечать, что почти в одно и то же время со мной на прогулку выходит молодая женщина лет 23-25 с маленьким ребенком, лежащим в детской коляске. Сначала мы старались не обращать друг на друга внимания. Мало ли – люди отдыхают. Но вот однажды настал удобный случай для знакомства. Я помог ей занести коляску по-ступенькам на набережную пляжа. Неожиданно для себя представился. “Надя”, - ответила она. Мы разговорились и дальше гуляли вдвоем. Наши встречи стали регулярными. От нее я узнал, что живет она одна с сыном, находится в декретном отпуске, и замужем никогда не была. Это вдохновило меня. Видно, думал я, молодой красивой женщине тоже досталось от жизни, и мы были с ней вроде как союзниками. По крайней мере, мне так показалось.

У моей новой знакомой была стройная фигура, высокий умный лоб. Она носила очки. Было заметно, что передо мной образованный, рациональный и крепко стоящий на ногах человек. Как я узнал далее, Надежда закончила один из самых в стране престижных институтов, отлично разбиралась в экономике, финансах, то есть как раз в тех областях, где я чувствовал себя полным профаном. Кроме того, она была прекрасной портнихой, свободно владела английским и неплохо музицировала на пианино. Короче, она меня заинтересовала. Согласись, большая редкость быть одновременно и умной, и красивой. И какой, подумал я тогда, дурак оставил эту женщину с ребенком?.. Но, при всех ее добродетелях, был у нее один недостаток. Это была гордячка - себялюбивая, независимая. Правда, понял я это слишком поздно. Она понимала, что такой тип женщин обычно нравится мужчинам, и играла по своим правилам. Мои ухаживания - а я умел это делать неплохо - сначала забавляли ее, а затем начали надоедать. Я же, наоборот, всё острее чувствовал привязанность к ней. Меня как магнитом тянуло к этой сильной женщине. Но она умела держать дистанцию. Иногда мне казалось, жизнь так отхлестала ее, что чувства ее отвердели, ненависть к мужчинам застила глаза, а под сердцем она носила камень… Так месяц за месяцем я мучился в догадках. Но в один прекрасный день, мило беседуя за бутылочкой “марочного” у нее дома, я открыто предложил ей постель. К моему удивлению, она не возражала. Я пробыл у нее до восхода солнца. Но когда уходил, то почему-то не чувствовал себя победителем, как это часто бывает с нашим братом в подобных случаях. Она же всем своим поведением показывала, что ничего между нами не произошло. Я же желал большего – жениться на ней. Тут-то и начались мои новые страдания: Надежда стала избегать меня. А если и случалось поговорить, то она всегда повторяла одну и ту же фразу: “У нас ничего не было!”

Наивный болван! Я только потом понял, что она любила другого! И с  глупой надеждой ждала его - женатого. Мне же во всей этой истории была уготована роль громоотвода. Просто я скрашивал ей одиночество, а в ту ночь лишь удовлетворил желание женщины.

Я перестал к ней ходить, хотя боль в душе не унималась. Мне было обидно за себя, за свои чувства, за любовь к этому каменному цветку.

Со временем я забыл ее. Пролетела холодная зима, наступила оттепель. И каково было моё удивление, когда я случайно узнал от соседки, что Надя вышла замуж за инородца, некрасивого и вообще не под стать ей. Но еще больше я был поражен тем, что Надежда не прожила с ним и полгода. (Его родители изначально были против брака с русской женщиной, к тому же с ребенком.) Он ушел от нее, оставив у нее на руках еще одного сына…

Черт возьми! Я ничего не понимаю в женщинах. Я, читавший Бальзака, Мопассана, Пушкина и других знатоков женской натуры, поднимаю вверх руки и опускаюсь на колени перед их гением! “Господи, ну что за “чудо” ты сотворил?”

… Спустя два года Надежда продала квартиру и с двумя малолетними детьми уехала куда-то на Украину, где жила ее сестра с семьей.

Там она удачно устроилась на работу в какую-то коммерческую фирму, пристроила детей. Одна сумела вырастить их, но семейного счастья так и не нашла. Поговаривали, что она частенько вспоминала меня, жалела, что так незаслуженно жестоко обошлась со мной. И всё могло быть иначе в ее судьбе, а всему виной - ее характер, себялюбие, возведенное в гордыню. Тем не менее эта женщина оставила в моей жизни неизгладимый след. Я понял ошибку, которую совершил по отношению к ней: искренность и открытость моих чувств пугали ее, были ей непонятны и навсегда развели нас. Прав был классик: “Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей!”…

Не так давно я ездил на могилы своих предков в мой родной далекий южный город. Там я узнал, что Надежда погибла в автомобильной катастрофе. Ей не было и сорока лет…

Виктор встал, прошелся по поляне. Раскинул широко руки, воздел их к солнцу и неожиданно произнес:

- А, хорошо, красиво!?

- Что? – недоуменно спросил я.

- Погода, говорю, классная… Осталось там что-нибудь у нас?.. Давай, насыпай. Выпьем за жизнь! Она того стоит.

Я молча согласился.

                                 Ч. 5 Черное и белое

-          Я хочу рассказать тебе еще одну историю, четвертую, как и обещал, - начал Виктор при нашей встрече в парке, где он обычно прогуливал свою собаку. – Но это не любовная сказка о наших с супругой отношениях. Это будет рассказ о двух девушках, женщинах, по-разному распорядившихся своей судьбой.

Мы присели на лавочку. Виктор выпустил Джина погулять самостоятельно, а сам вытащил из небольшой сумки чекушку и бутерброды,  предложил выпить. Был прохладный осенний вечер, и я с удовольствием поддержал компанию…

… Жили в нашем дворе две девчонки: Марина и Света. Жили в одном доме, учились в одном классе. Словом, подружки. Марина – невысокая блондинка, довольно симпатичная, но глуповатая. Светлана же была высокой, стройной, красивой девушкой. Про таких в наше время говорили – кровь с молоком. Сегодня бы сказали – модель. Марина была из обычной рабочей семьи. Училась на твердые троечки и о чем-то большом в своей жизни, как мне кажется, не мечтала. Светлана, наоборот, воспитывалась в интеллигентной семье, достаточно зажиточной – машина, дача и т.п. Училась на четыре и пять. Ну, что ещё?.. Марина слыла среди нас, пацанов, девчонкой жадноватой. Да и денег у нее не водилось. Светлана же была, что называется, “рубаха-парень”. К тому же всегда при деньгах. Ребята так и кружили вокруг нее, а заодно и вокруг Марины. Замечу, одевались девчонки по-модному. Сам знаешь: в 70-е если  на тебе джинсы,  значит, ты – супер.

Гулять подружки стали рановато, в 15-16 лет. Сначала в компании наших ребят. Но потом им это надоело, и они решили повысить уровень. Всё чаще их можно было заметить в кругу взрослых парней двадцатипятилетних и даже старше. Почти каждый вечер за ними приезжала машина, а то и две, и они исчезали до позднего вечера или до утра. Было нетрудно догадаться, где и как они проводят время. В то время все любовные страсти кипели на дачах или в каких-нибудь подпольных притонах. Девчонки пристрастились к выпивке, затем к наркоте, курить же они начали еще раньше. Со временем их партнеры всё чаще менялись, передавая  “сладкую парочку”  “по наследству”.

Нас, ребят со двора, всё это сначала забавляло. А потом  девчонок стало просто жаль. Все понимали, что они стремительно катятся вниз. Но помочь им мы уже были не в силах. Правда, был случай, когда из-за Светки один мой приятель вскрыл себе вены. Но она этого не оценила. Ее и Марину засасывала трясина “свободной” любви и кайфа.

Школу подружки закончили плохо. Никуда не поступили. Попорхавши еще год - другой, в маленьком городке вовсе всем приелись. Тогда они уехали в другой город и поступили там на работу на какую-то швейную фабрику. Видно, решили начать свою жизнь заново. Но не прошло двух-трех лет, как их с треском выперли из общежития, где они жили, из-за пьяного дебоша. А затем - и из города.

Вернувшись домой, они еще некоторое время “держали кураж”. Совращали малолеток. Частенько их можно было увидеть пьяными, с подбитым глазом, в помятой и неопрятной одежде. Словом, бабенки опускались на самое дно.

Но в жизни порой бывает, как в лотерее. Кто-то вытягивает счастливый билет, кто-то проигрывает вчистую. Так случилось и с нашими героинями. Как-то, встретив на танцах заезжего молоденького офицерика, Марина тут же смекнула: или сейчас - или никогда! Короче говоря, опутав этого олуха, она через две недели выскочила за него замуж и уехала. Долго скиталась с ним по гарнизонам, пока, наконец, их часть не определили на постоянное место дислокации где-то в Бурятии. Там сейчас она и живет.

Прошло почти двадцать лет. У нее взрослая дочь, муж – подполковник. Живет хорошо, в достатке. Даже родителям помогает. Вот так из заурядной девчонки , на которую все махнули рукой, вышла вполне самодостаточная  офицерская жена. Не знаю, любит ли она своего мужа, но то, что этот человек вернул ее к жизни – бесспорно. У них  счастливая семья.

У Светланы же всё случилось диаметрально противоположно. Она  в жизни так и не нашла себя. Вышла замуж за парня, который на три года был моложе ее, родила ему трех дочерей. Жили молодые отдельно: пьянствовали, наркоманили. Но беда не приходит одна. Запил отец Светланы, пенсионер. Да так,  что пропил  всё в его доме, потом - дачу, машину… Последний раз его видели играющим на гармошке на местном рынке – зарабатывал на очередную бутылку. Вскоре дядя Саша, так его звали (хороший, кстати, был мужик. Светка вся в него была), умер. Через год, не вынеся горя, в пустой, обнищавшей квартире умерла его жена. Рассказывали, будто перед своей кончиной мать заставила Светлану поклясться, что она бросит пить, возьмется, наконец, за ум и воспитание девочек… Увы! Света не продержалась и полугода, ее опять затянул омут разгула. Жизнь с каждым днем превращалась в кромешный ад.

Приезжая к родителям, Марина частенько бывала у Светы. Приносила детям конфеты, подарки. Плакала, рассказывая мне про Светку и ее семью. И мне казалось, что для неё Светкина судьба уже была ясна. А потом... В одной из пьяных потасовок, на глазах жены и детей, подвыпившие дружки убили мужа Светы. Судебные разбирательства вконец изматывают рано постаревшую молодую женщину, и она тяжело заболевает. У нее сначала отказывают ноги, затем - и остальная часть  тела. Полгода парализованная Светлана не поднимается с постели. Она уже не пьет, не курит и даже не плачет. Она понимает, что жизнь ее закончилась в 35 лет.

Когда ее хоронили, то казалось, в гробу лежит девяностолетняя старуха. Рядом стояли ее дети и удивленно смотрели по сторонам, будто не понимали: кого хоронят? После поминок сестра Светы взяла к себе ее старшую дочь. Двух других - прилетевший на похороны откуда-то из Крыма старший брат мужа Светланы. Семья рассыпалась в прах. Встретятся ли когда-нибудь сестры? Как сложится у них жизнь?

Смерть Светланы потрясла нас.

Я и сейчас представляю ее, всегда смеющуюся и красивую, с  длинными ногами и томными, как у газели, глазами. Добрая, ласковая наша Светка! За что судьба так покарала тебя? Может, за твою безалаберную молодость? Но ведь Маринка-то смогла, выстояла… А ты?!

Виктор встал и окликнул Джина. Холодало.

- Завтра с семьей уезжаю в отпуск, на юг, на Родину. Хочу успеть погулять в нашем парке, посмотреть краски осени. Они у нас не такие, как здесь, а мягкие, легкие - как акварель. Там я всегда отдыхаю воспоминаниями, ведь они, признаться, не всегда бывают приятными... Но тепло памяти прожитых лет делают их неповторимыми,  родными.

- Может, по случаю, посошок? – предложил я.

- Ты, как всегда, проницателен, дружище. А это немаловажно в твоей профессии.

И мы направились к ближайшему бару.

(Имена и события вымышлены.)

2002 г.

 Валентин