ДВОЕ И ГОРОД

            Вечер. Полупустой трамвай. Возле окна сидит женщина средних лет, средней полноты, в ничем не запоминающейся одежде. Не отрывая взгляда от городских пейзажей за окном, открывает сумочку, достает сигарету из пачки, зажигалку и закуривает. Курит, так же, не замечая никого вокруг, сбивает пепел на пол. Через минуту или две к ней подходит пенсионерка, тоже едущая в этом трамвае:

            - Здесь нельзя курить.

            - А? Что?

            - Я говорю, здесь нельзя курить, это общественный транспорт.

            - Извините, я задумалась, - бросает сигарету на пол и выходит на следующей остановке.

            Раннее утро, фонтан в городском парке, куда приезжие по традиции бросают монетки, чтоб вернуться. Случайный прохожий шарахается от внезапного шума и сопения, доносящегося от фонтана. Из воды появляется нечто. Оно в противогазе, камуфляжной куртке, обвешанной национальной символикой, прорезиненных брюках и сапогах. С трудом вылазит из фонтана и направляется к скамейке, где сидит примерно такое же, но без сапог и без противогаза. Нечто из фонтана протягивает в сторону скамейки правую руку. На раскрытой ладони горсть монеток.

*          *          *

            - А еще я предлагаю реформу языка, - провозгласил В.Финн, моя посуду. – Ты же знаешь, я великий реформатор.

            - Конечно, - привычно согласилась Ю, понимая, что следующий текст надо просто переждать.

            - Надо заменить слово "простой" на слово "нормальный". Особенно в словосочетании "простые люди".

            - Зачем? – последовал естественный, впрочем, без особого интереса, вопрос.

            - Представь себе какого-нибудь дорвавшегося до власти.

            - Думаешь, мне это надо?

            - Не надо, просто представь. Они любят, эти дорвавшиеся политики, произносить фразы типа: "Я говорил  с простыми людьми". Или "Я услышал мнение простых людей". Таким образом они подчерчивают свою близость к народу. Но и дистанцируются: народ, он вроде как простой, а я, дескать, сложный. А на самом деле он точно так же садится на унитаз, как и весь народ.

            - Фи!

            - Прости, если я тебя обидел словом "политик". Так вот, когда такой, извините за выражение, народный избранник, захочет сказать, что он с кем-то общался, пусть говорит "с нормальными людьми". Тогда все станет на свои места: все люди нормальные, а он – политик.

            - И ты, конечно же – самый нормальный.

            - А что, нет?

            - Как тебе сказать…

            - И как ты, бедняжка, живешь с психом?

            - Что делать, - вздохнула Ю. – Такова наша тяжелая женская доля.

            - А мыть посуду – мужская доля, да?

            - Мыть посуду – посильная мужская помощь. Тебе же это по силам?

            - По силам… Только… - В.Финн развернулся и не увидел Ю рядом.- Эй, где ты?

Из комнаты донеслось:

            - Через полчаса на нашем канале вы увидите политическое ток-шоу, а сейчас  –прямое включения демонстрации и митинга.

            - Милая, ты что, опять новости включила?

            Милая не услышала, а какой-то человек из телевизора принялся что-то громко и горячо вещать. "Опять врет", - тоскливо подумал В.Финн. Вытерев тарелки, он понял, что выдержать предвыборные выступления – не посуду перемыть, и даже не убрать в квартире. Это нечто большее. Он решительно направился в комнату.

            Ю удобно с ногами устроилась на диване. С экрана, вроде бы обращаясь к толпе перед ним, но точно фиксируя взглядом телекамеру, через которую он пытался войти и в квартиры телезрителей, произносил свой текст очередной кандидат в президенты:

            - Мы с вами, дорогие сограждане, стали свидетелями беспрецедентной лжи со стороны авантюристов, обманом захвативших власть…

            - Ты моя дорогая согражданка, - В.Финн присел рядом с Ю, зарылся в ее душистые волосы и губами нашел мочку уха.

            - …и банда расхитителей, прикрывающаяся популистскими лозунгами…

            - Не надо прикрываться лозунгами, - прошептал В.Финн, расстегнул две послушные пуговки на кофточке и нашел такую знакомую левую грудь Ю.

            - … пользуясь поддержкой финансовых кругов и высокопоставленных руководителей, - продолжал вещать кандидат.

            - Глупые они, - прокомментировал В.Финн, лаская Ю. – Не знают, что такое высоко поставленный. Вот эта – высоко поставленная. И эта тоже. А покровители – это то, что покрывает. Моя ладонь, например, покрывает?

            - … и совершенно не думают о простом народе, - отвечал В.Финну кандидат.

            - А простой народ волнуется, - шептал В.Финн. – Он весь в поисках… В поисках радости и наслаждения…

            - Искусственно повышая свой рейтинг…

            - Мой рейтинг не надо искусственно повышать, если ты рядом, он и так высок. Правда? – продолжал шептать В.Финн.

            - … пытаются обмануть избирателей…

            - Нашего избирателя не обманешь. Если он уже что-то выбрал для себя, то уже не упустит. Не отпустит. Возьмет свое…

            Накал страстей, что по ту сторону экрана, что по эту, увеличивался, пока не достиг своего апогея. Кандидат в президенты и В.Финн кончили вместе. На экране снова появилась телеведущая, чтобы сообщить о времени выступления следующего кандидата.

            -  Когда она там сказала, очередное выступление? - проговорил В.Финн, обессилено откидываясь на подушку.

            - Я не расслышала. Но, наверное, скоро. Как ты думаешь?

- Они просто маньяки какие-то. Такие гонки устраивают. Просто не дают передохнуть.

- Такие у нас выборы президента, - расслаблено сообщила политически грамотная Ю.

- Ну да, а потом еще выборы парламента. А кандидатов в депутаты там гораздо больше. Ты представляешь? Правда, там можно и за целую партию, а не за одного…

            - Да? А говорят, бывают еще и внеочередные перевыборы…

- Посмотрим, - довольно улыбнулся В.Финн, - насколько у нас на них хватит сил.

- У тебя, надеюсь, хватит.

- Не для себя, для народа стараюсь.

- Ты мой самый главный народный избранник.

- Угу, - промычал В.Финн, потому что говорить и целоваться одновременно невозможно.

*          *          *

            А потом, уже через много лет, В.Финн, целуя и лаская нежное, упругое и такое желанное тело Ю, все удивлялся: "Как же ей все эти годы удается оставаться такой молодой и привлекательной?"

            Хотя, может, дело было не только в ней, но и в нем?

*          *          *

            - А завтра мы идем в музей, - как-то в пятницу вечером объявила Ю.

            - Я поведу тебя в музей, сказала мне сестра, - продекламировал В.Финн, не вставая с дивана.

            - Почему "сестра"? – слегка обиделась Ю.

            - Классику надо не только почитать, но и почитывать, - не меняя позы, наставительно процитировал кого-то В.Финн.

            - Ну тебя, - Ю собралась обидеться по-настоящему, но В.Финн, почуяв неладное, повернул к ней голову и приоткрыл один глаз. – И куда мы завтра идем?

            - В Музей Революции.

            - Надо же, революция по-настоящему еще не начиналась, а музей уже организовали, - пробормотал В.Финн и спросил погромче: - И что, мы там будем лицезреть эпохальное изобретение доктора Гильотена, секретные фотографии революционных троек и дотронемся до фрагментов стены карцера?

            - Почему это?

            - Все это – последствия революций, а сама революция – это, конечно же, полуобнаженная красавица, танцующая канкан на развалинах старого мира.

            - Ты сегодня невыносим.

            - Как сор из избы, - эхом откликнулся В.Финн, и, не услышав ответа, распахнул второй глаз.

            Увидел он только спину Ю. Нельзя сказать, чтобы такое зрелище было для В.Финна в новинку. Но что-то неуловимое в плечах и затылке его насторожило. Что-то в спине было не так. Он тут же сменил тон.

            - Дорогая, я весь в твоем распоряжении. Впрочем,  как всегда. Когда идем?

            - Я же сказала – завтра.

            - Я уже готов. А что сегодня?

            - Не знаю.

            "Не знаю" бывают разные. Это "не знаю" означало "раз ты такой, то придумай что-нибудь сам, но только так, чтобы мне это понравилось". В.Финн придумал. То, на что хватило его фантазии. Судя по блаженной истоме после того, как все случилось, Ю это понравилось. Но на следующий день они все-таки пошли в музей.

*          *          *

Музей Революции размещался в монументальном здании Исторического музея. В.Финн вспомнил, что еще ребенком, бродя по просторным залам, он удивлялся, как такие огромные статуи можно было затащить на второй этаж. В фойе их встречала большая вывеска: "Музей Революции – залы 1-15. Музей истории мира – залы 19-21. Залы 16, 17, 18 на реконструкции".

            "Нормально. Вся мировая история в трех залах, - почему-то даже не удивился В.Финн и подошел к пожилой женщине, судя по всему, сотруднице музея.

            - Извините, а что в 16-м, 17-м и 18-м залах?

            - Зарезервированы под залы президентской славы, - отведя взгляд, ответила женщина.

            - Чего-чего? То есть, славы каких президентов?

            - Президента. Того, которого выберут. Он ведь обязательно совершит что-нибудь славное, - женщина грустно посмотрела на В.Финна.

            - Вы так думаете?

            - Нам так сказали, - женщина снова отвела взгляд.

            - И целых три зала?

            - Но он ведь долго будет президентом, - женщина снова печально глянула на В.Финна и, не дожидаясь следующего вопроса, добавила: - Нам так сказали.

            - Спасибо.

            В.Финн не стал больше мучить бедную женщину, которая, чтобы не потерять работу, вынуждена была говорить только то, что ей сказали. Хотя вопросов у него было превеликое множество. Но, отойдя на два шага, он не выдержал и вернулся, выбрав из всех самый волнующий его вопрос.

            - Извините, а где сейчас те большие скульптуры богов и богинь? По-моему, они были на втором этаже.

            - Там же. Зал античности. Теперь они входят в экспозицию музея революции.

            Как ей удалось произнести "музей революции" со строчных букв, наверное, известно только богам и богиням античности. Но В.Финн ее понял.

            - Большое вам спасибо.

            - А вы пройдите с экскурсией, все услышите сами. Вон, видите, группа собирается?

            Так они и сделали.

            Экскурсовод – молодая и где-то даже симпатичная девушка, - говорила напористо и иногда агрессивно, как будто спорила не то с экскурсантами, не то с экспонатами.

            - Наша экскурсия обзорная, продлится 48 минут. Все вопросы, если они появятся, вы сможете задать в конце экскурсии, на это выделяется две минуты. Потом у меня следующая группа. Так что не теряем времени, в быстром темпе, если кто-то отстанет, потом спросите друг у друга. Начали.

            Первый зал – древнейшая история революции.

            В.Финн никогда не думал, что он будет с таким изумлением и недоумением слушать экскурсовода. В ее тексте открывались такие дали и горизонты истории, о которых он и не подозревал, хотя и интересовался некоторыми периодами и даже эпохами.

            Оказывается, на территории нынешней страны, столицей которой и был Город, в незапамятные времена жило наидревнейшее племя. Было оно гордым, свободолюбивым и единственным на всей Земле. "От кого ж они хотели быть свободными, если были единственными?" – успел подумать В.Финн, но снова начал впитывать бесценную информацию от экскурсовода. Свое происхождение племя вело от Адама и Евы, которые, как показывают новейшие исследования, были той же национальности, что и большая часть нынешнего населения страны. Да и Творец (по некоторым источникам)… А как иначе он бы смог сотворить прародителей одной нации? Но данному факту посвящена отдельная экскурсия, которая еще находится в стадии разработки.

            На наличие древних поселений однозначно указывают результаты археологических раскопок: одна экспедиция состоялась тридцать лет назад и двенадцать экспедиций запланированы на ближайшие пять лет. Они обязательно что-нибудь раскопают. Также в качестве доказательства приводилась фотография макета избы, в которой могла жить одна семья из племени ("Да, они уже тогда строили дома и поселки городского типа!"). Макет воссоздавался революционными историками на основании несохранившихся наскальных рисунков и не дошедших до сегодняшнего дня чертежей. Письменность у наших пращуров была, но таблички для письма изготавливались из коровьих лепешек, а это очень недолговечные материал. До первого дождя.

            - Все расы, нации и народности произошли в результате миграций и расселения отдельных семей (а семьи тогда были многодетными, и жили он долго) по всей Земле, - просвещала экскурсовод внемлющую аудиторию. - Но потом, в силу ряда внешних причин, народы забыли о своем настоящем происхождении и начали писать свои варианты истории на разных языках (кстати, все языки – только варианты древнейшего праязыка, на котором и говорили в том племени). На самом деле перед вами – единственный истинный вариант истории человечества. Все герои древности, цари и правители средних веков являются нашими соплеменниками, если учитывать их корни, и этническими родственниками. Вот и получается, что вся история, которую вы учили в школе, может быть по праву отнесена к отечественной истории, венцом которой стала Революция. Поэтому в залы древности и средних веков мы не пойдем: они на верхних этажах, а наша экскурсия, напоминаю, обзорная, - и сразу от сотворения мира перейдем к событиям, которые ежедневно становятся новейшей историей.

            "Ну что ж, - думал В.Финн, шагая за экскурсоводом в следующий зал. – Следующим логическим шагом, скорее всего, будет утверждение нехитрого тезиса. Раз был единый предок, и мы – его прямые потомки по национальному признаку, то теперь для восстановления исторической справедливости главенствующая роль в мировом сообществе должна принадлежать именно нам. Где-то, правда, я это уже слышал. Но если уже и сам Творец …, то куда от правды деваться".

*          *          *

            А экспозиция зала новейшей истории начиналась с портрета будущего президента. Пока он, конечно, был только кандидатом, но, по мнению подавляющего большинства ни от кого не зависимых зарубежных и отечественных экспертов и политологов, именно он с огромным перевесом должен победить сразу в первом туре на безусловно демократических и прозрачных выборах. Под портретом размещались личные вещи будущего правителя страны, имеющей такую глубокую и обширную историю.

Парта – за ней в первом классе сидел тогда еще никому не известный, но уже выдающийся мальчик. На парте ручка и тетрадь – точные копии тех, которые держал в руках смышленый первоклассник. На стене – свидетельства школьных успехов. Грамота об участии в спортивных соревнованиях (без указания вида спорта и занятого места), воспоминания учителей о способном подростке (без указания отметок), аттестат об окончании школы со всеми пятерками (восстановленный директором школы, срочно вышедшей на пенсию).

Институт. Экскурсовод с гордостью, как будто это было ее личное достижение, сообщила, что будущий глава государства поступил в институт с первого раза и без всякой посторонней помощи. То, что во время поступления отец абитуриента занимал высокий пост в руководстве области и курировал одновременно и сельское хозяйство и образование, не имело никакого значения, заверила она экскурсантов. Несколько фотографий аудиторий института (крестиком помечено место, где, по воспоминаниям однокурсников сидел способный студент). Копия дипломной работы (оригинал затерялся в архиве, поэтому преподаватели написали работу заново, по памяти).

Начало трудовой деятельности. История о трудолюбивом младшем клерке, который собирал упавшие скрепки, укладывал их в коробки и снова продавал фирме, в которой он работал, показалась В.Финну знакомой. Он заскучал и стал думать.

"До чего же легко внушить людям какую-нибудь простую мысль. Отключи информационные каналы, дающие другую точку зрения, по оставшимся в течение двух -трех месяцев вдалбливай одно и то же. Плюс пару провокаций, желательно с жертвами. Чья-то гибель – прекрасный информационный повод. Траур, опять теснее сплотимся, и все. Готово. Люди в большинстве своем думать не хотят, они хотят потреблять готовое, в крайнем случае, полуфабрикат, из которого легко сделать нужный вывод. Кому нужный? Тому, кто и фабрикует полуфабрикаты. Но если люди не думают, то они или не хотят или не умеют? Может, их надо учить думать…"

В.Финн почувствовал, что попал на какую-то глубокую и плодотворную мысль, но додумать до конца не смог. Его отвлекла Ю. Она дергала его за рукав и шептала в самое ухо:

- Смотри, смотри, там мы с тобой!

Перед ними была большая фотография митинга: сцена, плакаты, флаги, толпа. Каждая голова в толпе была не больше спичечной головки.

- Вот там, в углу, внизу. Видишь? Когда мы из леса вернулись, помнишь? Точно мы.

Сколько В.Финн не всматривался, ни в одном затылке не мог распознать ни себя, ни Ю. Больше того, даже само предположение о том, что он может быть на митинге среди политически озабоченных людей, обидело его. Он вдруг осознал, что он не просто не любит, а испытывает отвращение к толпе. Неважно, к какой: болельщикам после футбольного матча или гражданским активистам на демонстрации. У тут у него произошло раздвоение личности. Одна его половина говорила: "Что с тобой? Глас народа – глас Божий". Вторая половина возражала: "Это не народ. Это толпа. Народ другой". Первая половина продолжала: "Какой "другой"? Народ, собранный по определенному поводу, и есть твоя толпа". Вторая возражала: "Народ умеет мыслить. Толпа повинуется лидеру". Закончить диалог на фундаментальную тему ему опять помешала Ю.

- Это что, твоя знакомая? – зашипела она ему в самое ухо.

- Кто?

- Вон та, в синем платье.

- С чего ты взяла? Первый раз ее вижу.

- Ты все время на нее смотришь.

- Ни на кого я не смотрю.

- Смотришь, я же вижу.

Их спор прервала экскурсовод.

- Эй, вы там, в задних рядах! Я же сказала: все вопросы и впечатления в конце экскурсии. Я и так тут голос надрываю, а у меня еще сегодня три группы.

Ю и В.Финн послушно замолчали и обратили все свое внимание на экспонаты. В стеклянных ящиках размещались: кусок тротуарной плитки; грязная пивная бутылка, наполненная темной жидкостью, с биркой "Зажигательная смесь"; автомобильная покрышка. Далее стояло то, что В.Финн мгновенно для себя окрестил "чучелом национальной гвардии". На манекен были надеты: строительная каска, медицинская марлевая повязка; камуфляжная куртка и брюки цвета хаки, заправленные в высокие армейские ботинки. На руках манекена были нитяные перчатки, в которых хорошие хозяйки работают в огороде. Чучело опиралось на сбитый из необструганных досок щит. Весь этот экспонат был густо усеян значками и ленточками с национальной, националистической и нацистской символикой.

- Здесь вы видите боевое облачение одного из гражданских активистов, любезно переданное им в дар музею. Кстати, сейчас он исполняет обязанности директора музея. Конечно, активист, а не то, что вы видите. Перейдем к следующему экспонату. Перед вами секретный план захвата государственных зданий, разработанный лично незаконно избранным действующим президентом и его приспешниками.

"Зачем ему захватывать государственные здания, если он и так президент? – промелькнуло в голове у В.Финна, но экскурсовод уже отвечала на его вопрос.

- Этот план должен был вступить в действие в случае возвращения гражданскому сообществу – конечно же, с помощью вооруженных отрядов сил самообороны, - таких зданий, как: администрация президента, Национальный банк, Кабинет министров и помещения столовой парламента. Вот как они собирались отобрать у народа указанные здания…

Пока экскурсовод подробно посвящала внемлющую аудиторию в коварство тайных замыслов правящей верхушки, В.Финн снова впал в прострацию.

"Неужели все это на самом деле? Неужели все это со мной? Здесь и сейчас. И я свидетель. Почти соучастник… И этот бред – это всерьез. Надо держаться. Когда попадаешь в сумасшедший дом, главное – не свихнуться".

Из задумчивости его вывел звенящий голос экскурсовода.

- Перед вами макет и архитектурный план переустройства центральной и исторической части города. После нашей окончательной и бесповоротной победы здесь будет Площадь Революции, от нее к зданию парламента и Кабинету министров пройдет бульвар Революционного правительства. В другую сторону пойдет проспект Героев Революции, а от него в разные стороны будут расходиться улицы, названные по фамилиям членов революционного правительства …

Старой части Города не было. Вместо нее на чертежах и макете располагались: офисные небоскребы, стилизованные под избы; торгово-развлекательные комплексы в виде ярмарочных балаганов; площадь с фонтанами, которая при соответствующей подсветке (если смотреть сверху) должна была символизировать поле пшеницы, как символ плодородия и богатства всей страны.

"Господи, а Город-то в чем перед вами виноват? – подумал В.Финн. – Правда, за свою историю он видел столько разрушителей и реорганизаторов, что, надеюсь, выдержит и этих".

- Теперь вопросы. Две минуты. Вы там, сзади, хотели что-то спросить, - экскурсовод смотрела на В.Финна.

- Я? – растерялся В.Финн и покрутил головой в надежде, что обращаются не к нему. Надежды были тщетны, от него ждали вопроса. Он напрягся и выдал, что смог. - Скажите, здесь, в музее, где-то были скульптуры обнаженных мужчин и женщин. Богов. Где они сейчас?

- Кажется, вы не туда попали, - холодно отчеканила экскурсовод. – Это Музей Революции, а не бордель.

Как ей удалось произнести название музея не просто с заглавных, а с огромных плакатных букв, неизвестно даже обнаженным богам.

*          *          *

            А однажды В.Финн пришел домой поздно, злой, со ссадиной на щеке и в разорванной рубашке. В ответ на вполне естественный вопрос Ю он ответил:

            - Меня заставляли на улице петь гимн.

            - Чей?

            - Наш.

            - Так почему…

            - Милая, - почему-то слово "милая" прозвучало очень жестко. – Я буду петь, что хочу, и когда хочу. И совсем не по команде какого-то сброда.

            Больше вопросов не было, а был тихий семейный ужин. А потом бурная ночь, причем таким активным и даже почти грубым В.Финна Ю еще не ощущала. Но сегодня ей это даже понравилось.

*          *          *

            А В.Финн снова искал работу. Найти работу во время перемен – отдельное искусство. Он таким искусством не владел.

- Ты ходил по объявлению?

- Ходил.

- И что?

- То же самое. То ли я им не подошел, то ли они мне, - бросил он, зачем-то ожесточенно роясь в шкафу.

            - Тебя опять никуда не берут…

Ю тихо заплакала. В.Финн с неожиданной злостью повернулся к ней.

            - Почему я должен доказывать каждому идиоту, что я хороший?! Что я умный и подхожу для их дурацкой работы? Что, из резюме не видно? Я и так выкладываюсь перед ними, чуть ли не раздеваюсь. А в таком году я такое сделал, а в таком – такое, а вот я еще и это и это умею. Вот он я весь! Голый на блюде! Меня сверху зеленью присыпать, соусом полить и подавать к столу можно. Берите, ешьте! Не берут. Не нужен. Я. Им. А они мне нужны?

            - Нужны, - прошептала сквозь слезы Ю.

            - Да на кой черт! – зарычал В.Финн и вдруг осекся. – Милая, не плачь, извини. Ну, скажи, разве я не прав?

            - Не знаю.

            - Любимая, давай, уедем отсюда.

            - Куда?

            - Не знаю, куда-нибудь. В глушь, в деревню, в пустыню, к черту на рога!

            - Ты думаешь, там будет лучше?

            - Не знаю… Не знаю, - после паузы добавил В.Финн. – Знаю только, что с тобой мне везде будет хорошо.

            - А мне?

            - Тебе со мной тоже. Но не везде. Да, об этом я не подумал… Да, тебе глушь не подойдет… Я понял. Ради тебя. Изогнусь в три погибели, но что-нибудь найду. Извини, иди ко мне.

            Потом он все-таки нашел работу. Не ахти какую, но какая была.

*          *          *

            А  потом В.Финн придумал вечный двигатель. То есть, не совсем вечный, и совсем не двигатель, но раз сам творец так называет свое детище, то кто с ним будет спорить? Не Ю, это уж точно. Он попытался ей объяснить принцип действия своего изобретения: мол, вокруг нас полно энергии, надо просто с умом ее взять, сохранить и передать. "Ты о солнечных батареях?" – показала свою техническую осведомленность Ю. Нет, они не так эффективны. Вокруг нас есть другие виды космической энергии, вот ее с умом и надо брать. Далее шел текст, поясняющий принципы действия нового устройства и проблемы его создания. Ю показалось, что В.Финн говорит сам с собой, и она, сев перед зеркалом, стала расчесывать волосы. Через некоторое время что-то в тексте ее насторожило, и она снова начала прислушиваться. Речь шла о том, что в прошлом некоторые гениальные ученые тоже доходили до такой же мысли, что и В.Финн, но после их смерти (а умирали они почему-то внезапно и при неизвестных обстоятельствах) все их исследования странным образом исчезали.

            - Так что, это опасно? - взволновалась Ю.

            - Не опасней, чем жить в любой стране.

            Дальше было что-то о том, что правительства под давлением нефтяных, газовых и энергетических корпораций специально закрывают или засекречивают некоторые разработки, заставляя людей тратить деньги на уже известные энергоносители. Но если можно все сделать бесплатно – солнце же светит бесплатно! – то зачем платить? Людям от этого будет только лучше. А корпорации… Ну что ж, чем выкачивать из Земли природные ресурсы, пусть лучше займутся чем-нибудь полезным. Полетами на Луну, например.

            - Постой, ты еще  кому-нибудь об этом рассказывал?

            - Кому? Неучам, с которыми приходится работать? Ты – мой первый слушатель и доверенное лицо.

            - Тогда, как доверенное лицо, говорю тебе – и не рассказывай.

            - Почему?

            - Сам говорил: корпорации, правительства. И потом все равно тебе надо сделать, как это у вас называется… Пробник.

            - Контрольный образец? Испытательный стенд?

            - Ты понял. Вот и сделай дома. Заодно и лампочку перед входной дверью поменяешь – мигать начала.

            - Ты серьезно? Я думал запатентовать, потом найти институт или лабораторию, найти деньги под исследования и изготовление… так все делают.

            - Но ты же у меня не "все". Ты же умный, ты же сможешь.

            На это В.Финн не нашел, что ответить.

            Но уже через месяц на окраине города ("далеко, но так дешево!") он купил небольшое отдельно стоящее здание цеха заброшенного завода ("там такие высокие потолки! Элементарно можно сделать второй этаж") и оборудовал там свою лабораторию. Недостатком было то, что Ю стала реже его видеть – он часто оставался там ночевать, но зато никакое правительство об этом ничего не знало.

            Буквально через полгода лаборатория начала давать первые плоды. В.Финн притащил домой огромный облупленный ящик (Ю накрыла ящик скатертью, получив клятвенное заверение В.Финна покрасить его в ближайшее время), и теперь все электроприборы были подключены только к ящику. Первое время инспекторы электрокомпании удивлялись нулям на счетчике, но Ю так натурально жаловалась им, что приходится экономить на всем, даже на телевизоре и на холодильнике, что они поверили и перестали приходить. Лаборатория В.Финна, конечно же, тоже работала от такого же ящика, только больших размеров.

            Дальше В.Финн занялся миниатюризацией. Компьютеры, телевизор и бытовая техника работали  от коробочек размером с пачку сигарет, фен – от цилиндрика размером с батарейку, но дальше В.Финн не пошел. "Надо специальное оборудование, микроскопы, - не хочу". И вот наступил момент, когда В.Финн грустно сообщил:

            - У меня застой. На своем уровне я сделал все, что смог. Тупик. Или надо дальше, но мне нужна специализированная помощь, или в другую сторону. Или вширь.

            - А вширь - это как?

            - Продавать дешевую электроэнергию трудовому населению страны.

            - Вширь не надо. Ты умеешь продавать?

            - Нет, это один из талантов, которых  у меня нет.

            - Вот и не надо. Иди в сторону.

            - В какую?

            - Ты же умный, ты сообразишь.

             И опять В.Финн не нашел, что ответить. Но уже через неделю он показал Ю список из десятка наименований различных проектов, самым понятным из которых ей показался "Антигравитационное устройство" ("На нем можно летать", - пояснил В.Финн.).

            - Ну, как тебе? – гордо спросил В.Финн, помахивая списком.

            - Впечатляет, - спокойно ответила Ю.

            - И за что мне взяться в первую очередь?

            - А ты не мог бы… - Ю помедлила с окончанием фразы. – Взяться за что-нибудь на своей работе?

            - Где?

            - Там, где ты работаешь. Где деньги получаешь.

            - Да ты что! Они там такой ерундой занимаются по сравнению  с этим, - В.Финн снова взмахнул списком. – Мелочевка, дешевка, ни одной стоящей задачи.

            - Тем легче тебе будет что-нибудь придумать.

            - Зачем?!

            - Может, премию получишь. Нам кровать новую надо купить. Хочешь новую кровать?

            - Мне и на старой неплохо.

            - А мне уже нет. Я недавно такую видела… Случайно, конечно. Вот увидишь – тебе тоже понравится.

            - Кровать… - растерялся В.Финн, даже не обратив внимания на то, как можно "случайно" найти в магазине кровать.

            - Или что-нибудь другое. Что захочешь: занавески, посудомоечную машину. Но лучше кровать.

            - И что я для них сделаю?

            - Ты же у меня умный. Обязательно что-нибудь придумаешь.

            И снова В.Финн не нашел, что ответить. Но что-то придумал и получил премию. Потом придумал еще что-то и еще. И они съездили на выходные на высокогорное озеро. Он опять что-то придумал, и его повысили в должности.

            После того, как он оформил патент на "Устройство для ускорения изготовления и уменьшения себестоимости пищевых добавок", и толстый научный журнал опубликовал статью о его изобретении (конечно, только после получения предоплаты от автора), ему предложили более высокую должность в другой компании. После недолгого совещания с Ю он согласился. В квартире появились дамский туалетный столик с большим зеркалом и новый диван. И хотя В.Финн все еще пропадал вечерами в своей лаборатории, а иногда и оставался там ночевать, Ю уже относилась к этому гораздо спокойнее.

*          *          *

            А потом Ю купила автомобиль. То, что первый взнос размером почти в половину стоимости и прочие расходы оплатил В.Финн, не имело никакого значения. Ю купила себе автомобиль.

            Процесс подготовки к данному действу был долгим, чтобы не сказать мучительным. Сначала Ю приставала к В.Финну с вопросами, почему он сам не покупает себе машину. При этом она уже представляла себя на переднем сидении внедорожника (В.Финну подходит только внедорожник) необычного цвета (например, вишневого), подкрашивающей губы и глаза и, между делом, дающей указания ее личному водителю (В.Финну), куда ее отвезти.

            Но потенциальный водитель почему-то напрочь отказывался становиться водителем действительным. В ответ на ее намеки и вопросы он отмалчивался, переводил разговор на другую тему, мямлил какие-то объяснения, казавшиеся ему самому весомыми. В конце концов, он придумал фразу, которая поставила точку в этой части истории. Он сказал: "Меня к машине не тянет. Не хочу, чтобы еще одним плохим водителем стало больше".

            Поняв, что здесь толку не добиться, Ю перешла ко второму этапу. Она начала представлять за рулем себя. Но за рулем какого авто?

            Внедорожники она отмела сразу. Молодая красивая девушка за рулем внедорожника – фи! – явно любовница стареющего бизнесмена. Потом Ю отмела все мини- и микро-модели. Без аргументов, просто отмела и все. Кабриолет? Нет, слишком вызывающе. Оставался достаточно широкий класс седанов. Далее выбор пошел по названиям фирм (эта нравится, эту не знаю – значит плохая, а об этой говорили, что лучше не надо и т.п.). В результате – полтора десятка моделей. Теперь цвет. А как эта модель будет смотреться кремовой? А оливковой? Где-то сбоку, не очень далеко, но в стороне, висел вопрос экономичности. Ну и пусть висит.

            Впрочем, такой многофакторный поиск и отсев выглядит логичным и последовательным только в литературном изложении. На самом деле все происходило примерно так:

            Прыгая по разнообразным сайтам в сети:

            "Нет, эта не пойдет. Какая-то она насупленная. А здесь что? Внедорожникам отмена. Хотя… Этот. И смотрится неплохо, как обычная машина. Нет. Пока нет. Дальше. Ой, какая симпатичная! Но маленькая. А это что у нас? Ага, фирма серьезная. Но говорят, что ее скоро перепродадут. А вот эта ничего. Но только не красная. Была бы хотя бы голубая, тогда еще ничего. Ой, а эта похожа на ту, в начале. Где я ее видела? Нет, не здесь. Что это был за сайт?"

            И так далее, в таком же духе.

            Но это были еще цветочки по сравнению с тем моментом, когда осталось выбрать одну из четырех – пяти моделей. Тут начались такие внутренние монологи и потоки сознания, которые никакому Джеймсу Джойсу и не снились. Иногда все это заканчивалось примерно так:

            Ю: (подбегая к В.Финну) Ну не хочу я эту машину, понимаешь? Не хочу! Ты же видел ее – она и сзади какая-то обрубленная, и спереди вида не имеет, и салон маленький. Ты же сам видел!

            В.Финн: (ошарашено) Ты о чем?

            Ю: Об этом. (Убегает, прибегает, размахивая рекламным проспектом) Об этом. (Тычет проспект под нос В.Финну) Ну разве это машина?

            В.Финн: (Разглядывая проспект) Машина. Вот написано: "Автомобиль".

Ю: Это не машина, это – неизвестно что.

В.Финн: Может, кому-то и нравится. По крайней мере ее разработчикам.

Ю: А мне – нет. А мне она не нра-вит-ся!

В.Финн: А что, ее кто-то тебе предложил?

Ю: Нет. Но она мне все равно не нравится.

В.Финн: А-а.

Ю: Не хочу я ее.

В.Финн: А-а.

Ю: Что ты все акаешь! Сказал бы уже что-нибудь!

В.Финн: Не нравится – не бери.

Ю: Вот и не буду.

В.Финн: Вот и не бери.

Ю: И не буду (уходит с гордо поднятой головой).

Закончилось это тем, что Ю повела В.Финна в уже выбранный ею автосалон показывать уже выбранный ею автомобиль. В.Финн, ничего не понимавший в автомобилях, кроме того, что они должны ездить, меланхолично, под звучащим фоном текстом менеджера автосалона, открыл и хлопнул задней дверью, потом открыл и хлопнул передней дверью, через стекло заглянул  в салон, зачем-то нажал на капот и равнодушно отвернулся от настойчиво предлагаемого средства передвижения.

В углу стояла другая машина. В.Финн решительно направился к ней. Ю и менеджер переглянулись и пошли за ним, при этом менеджер, не переставая, продолжал рассказывать о достоинствах уже выбранного автомобиля. В.Финн посмотрел на машину в углу и сказал:

- Эта.

-  Она несколько дороже той, - мягко начал менеджер, но В.Финн его прервал.

- Сколько?

Менеджер назвал сумму.

В.Финн повернулся к Ю.

- Тебе нравится?

- Да, я на нее тоже смотрела, но по ценам…

- Оформляйте, - бросил В.Финн менеджеру. – И где у вас тут курят?

Вот так Ю купила автомобиль.

*          *          *

А как-то они собрались поехать за  город. У Ю к тому времени был уже приличный водительский стаж (четыре месяца), и она решила, что пора ей выбираться из узких улиц Города на широкую трассу.

Естественно, встал вопрос: а куда, собственно ехать? В.Финн предложил просто погулять по лесу. Ю обещала подумать и уже через два дня сообщила, что ей рекомендовали один ресторан, километрах в сорока от Города. Никакого бетона, деревянное здание, интерьер – под старину, натуральная глиняная посуда, словом, полный уход от цивилизации. "А вилки дают, или надо есть руками?" – поинтересовался В.Финн, но был проигнорирован. А порции какие! Тарелки размером с поднос. Все натуральное, никаких консервантов и пищевых добавок. Мясо – свежайшее, овощи и зелень – только что с огорода. "А яйца только что из-под курицы", - снова вставил В.Финн, но опять был проигнорирован. А обслуживание! Не разбалованные официанты действительно могут объяснить, что это за блюдо, обслуживают быстро, со вниманием. "И при выходе спрашивают, куда вас поцеловать", - хотел было сказать В.Финн, но понял, что это будет слишком и промолчал. Таким образом, при одном воздержавшимся, большинством был решен вопрос о цели поездки.

*          *          *

А после того, как они выехали из смутного лабиринта городских улиц, В.Финн позволил себе расслабиться под негромкую музыку ретро – радиостанции. Но кроме музыки в машине существовали и другие звуки:

(стук ногтем по пластику, голос Ю): Ой, неужели я тебя не заправила! Миленькая, потерпи еще немножко, по дороге найдем заправку. Чуть-чуть потерпи. Уже скоро, (далее реплика, которая в театральных кругах называется "апарт") черт, как же я забыла ее заправить? Ну, еще немного. (Звонок телефона, голос Ю) Да, привет! Конечно могу, я за рулем… Да ты что? А какого цвета? Ох, ты! А сколько стоит? Серьезно? (попискивание датчика уровня топлива). Нет, не обращай внимания, у меня бензин закачивается. Не знаю, толкать будем. Будет. Ну, рассказывай, что там еще? Вот так, прямо сразу? Ну, она и героиня! А он что?.. Ну, правильно, мужчины всегда делают вид, что им надо подумать. Подожди, иду на обгон… Все, могу говорить (попискивание датчика уровня топлива). Да заткнись ты уже! Это я не тебе. Сейчас, подожди, закурю. Все, могу говорить дальше… (Звук автомобильного сигнала). Да куда ж ты, зараза, прешь! Это я не тебе. Полный придурок, из правого ряда сразу в крайний. Ну, и что дальше? Ого. Серьезно…

(голос В.Финна): Знак, заправка через полкилометра.

(голос Ю): Да, хорошо, это я не тебе, скоро заправка. И?... А он что?.. Да ну их всех!..

(голос В.Финна): Сейчас притормози.

(голос Ю): Все, иду на заправку, пока, потом перезвоню. Пока – пока.

(голос В.Финна): Если ты сама все организуешь, я схожу в туалет.

Далее, кроме музыки,  все звуки из салона автомобиля переместились наружу.

*          *          *

А по дороге можно увидеть множество рекламных биллбордов.

Например: "Любите свою страну!"

В.Финн тут же отреагировал:

- На кого рассчитал слоган? "Покупайте стиральный порошок", - понятное дело, на домохозяек. "Отличное масло для двигателя", - ясно, что для владельцев автомобиля. А это для кого?

- Для всех, - не отрываясь от дороги, ответила Ю.

- Для всех, значит ни для кого. Мимо. Глупо потраченные деньги и рекламные площади.

- Посоветуй им.

- А смысл? Они варятся внутри себя. Одни платят деньги за объявления, другие эти объявления развешивают. И результат, как в данном случае, никого не интересует. Ты не заметила, что здесь двойная осевая?

- И что?

- А то, что нельзя пересекать двойную осевую, тем более в населенном пункте, для обгона.

- А что, уже населенный пункт?

- Дорогая, а ты вообще на знаки внимание обращаешь?

- Конечно, светофоры я вижу.

- Светофоры - одно, а знаки – совершенно другое.

- Я не могу отвлекаться, я слежу за дорогой.

- Понял, не мешаю…

- Почему ты молчишь? – спросила Ю через некоторое время.

- Чтобы тебя не отвлекать.

- Ты меня не отвлекаешь, меня только знаки отвлекают.

- А-а… По-моему, на следующей развилке нам направо.

- Налево.

- Я по карте смотрел. Там нарисовано направо.

- Я тоже смотрела. Нам туда, - непререкаемым тоном сказала Ю и помахала левой рукой в правую сторону.

- По-моему, ты показала направо.

- Ты что, не можешь отличить, где право, а где лево? Какая это рука?

- Рука левая, а…

- Вот и все.

На развилке они повернули туда, куда надо, и благополучно доехали туда, куда хотели.

*          *          *

            А ресторан действительно оказался таким, как его описывала Ю. И когда принесли огромную порцию горячего мяса, салат из свежих овощей и особенно, когда на столе появился запотевший графинчик, В.Финн в полной мере ощутил прелесть иметь личного водителя со своим автомобилем.

*          *          *

- А знаешь, что такое "принцип конвейера"? – как-то спросил В.Финн, по своему обыкновению, валяясь на диване.

- Конвейер? Это такая штука, которая двигается? – спросила Ю, что-то разбирая в платяном шкафу.

- Двигаться он стал позже. Главное в конвейере то, что большая серьезная проблема, например, сборка автомобиля, делится на массу мелких задач, с каждой из которых может справиться и ребенок.

- Использование детского труда?

- Хорошо, пусть не ребенок. Неквалифицированный работник.

- И что? При чем здесь мы?

- При том, что какой бы сложной не была политическая ситуация в стране, если ее разложить на массу мелких вопросов – ответов, все сразу проясняется.

- Как это? Кстати, наверное, я уже выброшу эти туфли. Они уже давно вышли из моды.

- Выбрасывай.

- Это твои туфли.

- Тогда оставь. Я потом посмотрю. Так вот, вопрос: "Как вы относитесь к нашему президенту?" Ответ: "По-моему, наш президент – яркая иллюстрация к тезису о том, что государством может управлять любая кухарка. Или грузчик". Кстати, сразу становится бессмысленным вопрос, нужен ли нам другой президент? На всякий случай ответ – нужен. Вопрос: "Вы поддерживаете нынешнее правительство?" Ответ: "Это сборище моральных уродов".

- Почему "моральных уродов"? Ты будешь еще носить эту футболку? Она уже старая.

- Буду. А уроды вот почему. Каждый вор в глубине души знает, что воровать – плохо. И внутренне готов к тому, что его за это посадят в тюрьму. Каждый человек знает, что обманывать нехорошо, и, если он врет, то испытывает внутренний дискомфорт. У политиков напрочь отсутствует понимание того, что такое хорошо, и что такое плохо. Они совершенно спокойно и врут, и воруют. У них нет внутренних ограничителей. Нет морали. Потому и моральные уроды.

- Ой, а я и забыла про эту кофточку!

- Или еще, вопрос: "Считаете ли вы, что стране поможет вмешательство со стороны?" Ответ: "Категорически, нет. Никакого вмешательства, особенно со стороны тех, кто называет себя демократами. Сами разберемся".

- А положительные ответы у тебя есть?.. Сколько же здесь ненужных вещей…

- Конечно. Вопрос: "Считаете ли вы, что существует другое мнение, кроме вашего?" Ответ: "Безусловно. Даже, если я с ним не согласен". Вопрос: "А если это мнение большинства в стране, или в регионе?" Ответ: "Придется согласиться. Или уехать".

- Почему сразу "уехать"? А выборы?.. Это точно надо выбросить…

- Выборы – красивая вывеска для смены интерьера. Ну, подумай сама – они все живые люди. Куда они денутся, если их не выберут? Испарятся? Улетят на Марс? Они просто пересядут в другие кабинеты, и так же будут руководить и воровать. Ничего не изменится.

- Ты пессимист, - заявила Ю. – Посмотри, мне еще хорошо в этом платье?

- Тебе, милая, во всем хорошо. А еще лучше без всякого платья.

- Ты посмотришь, или нет?

- Ты прекрасна, - повернувшись на бок, провозгласил В.Финн.

- Болтун, - фыркнула Ю, в глубине души все-таки довольная его оценкой. – Иди к своим конвейерам.

- Вопрос: "Зачем ты пересматриваешь содержимое шкафа? Мы что, куда-то идем?"

- Это два вопроса.

- Значит, нужны два ответа. Простых.

- Так надо. Может, и идем.

- И я об этом ничего не знаю?

- Узнаешь. Когда время придет.

- "Когда оно придет, мое время…", - тоном трагика старой школы начал завывать В.Финн и вдруг после небольшой паузы нормальным голосом сказал.  – А поехали просто покатаемся по Городу.

- Как это "просто покатаемся"?

- А вот так, - он даже присел на диване. – Я такие улочки знаю в старом Городе, если не проедем, то просто пройдемся. Проветримся.

- У меня, знаешь, еще сколько дел! Я только начала…

- А я тебя в ресторан свожу.

- Это я тебя свожу, в смысле довезу. И на ресторан у тебя нет денег, ты же сам говорил.

- Есть. Я от тебя спрятал. Специально спрятал, что потом тебя же сводить в ресторан. Хочешь?

- Ну, не знаю… И что мне надеть?

- Ты только что мне показывала платье. Ты в нем обворожительна. Я хочу тебя видеть в ресторане в этом платье.

И они поехали в ресторан. На такси.

*          *          *

            - А? Что?

            Сквозь дрему В.Финн слышал возбужденный голос Ю, но слов было не разобрать. Голос продолжал возмущаться. Пришлось просыпаться.

            Оказалось, что В.Финн благополучно заснул под выпуск новостей, а политически активная Ю досмотрела его до конца и теперь высказывала свое отношение к увиденному и услышанному.

- Ты видел, что они придумали!?

- Что? – левый глаз никак не хотел открываться.

- Они вводят дополнительную регистрацию машин!

- Каких?

- Личных. Автомобилей.

- Зачем?

- Чтобы их можно было в любой момент отобрать.

- Мудро. А зачем? – левый глаз открылся, и начало возвращаться дремавшее сознание.

- Все автомобили теперь должны проходить дополнительную регистрацию в военных мобилизационных пунктах. И если им понадобится твой автомобиль для проведения антитеррористических операций, они его могут забрать.

- Насовсем?

- На время. Потом обещают вернуть.

- В каком виде? При таких операциях обычно стреляют.

- Не говорят. Ничего. Кто будет ремонтировать, кто будет возмещать ущерб – ничего.

- Нормальное идиотское решение. Что тебя волнует?

- Ничего я им не отдам! Мою машинку у меня забирать! Мою славную! Регистрироваться! А как же! Разбежалась!

Только теперь В.Финн понял настоящую причину возмущения Ю.

- Да, милая, ты же у нас автовладелец…

- Пусть свои машины отдают! - продолжала бушевать Ю. – Докатились! То они всех призывают служить, потом на нужды армии собирают с людей деньги и продукты, а теперь еще и отдать им свои автомобили? И что дальше? Квартиру? Одежду?..

По ее доверию новому правительству был нанесен если не сокрушительный, то серьезный удар.

"Вот так непродуманные решения одних меняют политические взгляды других. Еще парочку таких решений, и Ю окончательно перейдет из лагеря сторонников в глухую оппозицию", - глубокомысленно подумал В.Финн и пошел на кухню пить чай.

*          *          *

А как-то под утро (Ю куда-то уехала по делам на несколько дней) В.Финну приснился эротический сон. Во сне В.Финнов было два. Первый сидел на диване в окружении двух девушек – брюнетка справа, блондинка слева, - причем из одежды на них было только кружевное белье: на брюнетке черное, на блондинке фиолетовое. Второй В.Финн располагался напротив и с удовольствием наблюдал эту сцену. И если у второго В.Финна из всех чувств работало только зрение, то у первого к зрению добавлялось осязание и, как бы это выразится, чувство желания. Девушки гладили первого В.Финна и что-то шептали, но ни один, ни второй ничего не слышали: первому было достаточно прикосновений, второму – наблюдения.

Блондинка повернулась, забросила свою ногу на ногу В.Финна и начала медленно расстегивать пуговицы его рубашки. Брюнетка одной рукой взъерошила его волосы, а второй гладила его колено, постепенно поднимаясь по ноге все выше и выше. И вот, когда рубашка была полностью расстегнута, а брюнетка добралась до молнии на брюках, у обоих В.Финнов проснулся слух, и явственно послышался голос Ю:

- Ты бы хоть отвернулся.

Два В.Финна замерли, глядя друг на друга. Кому из них была адресована фраза? И что теперь делать? Через несколько секунд второй (наблюдатель) решился перевести взгляд вправо. Блондинка пропала. Влево. Не было и брюнетки. Какое-то время два В.Финна ошеломленно смотрели друг на друга, потом первый тоже исчез. Второй повертел головой – никого и ничего. Сплошная темнота. Второй (и уже единственный) открыл глаза. За окном серело.

"Надо же, какой контроль! Даже во сне! Вот это талант!" – подумал В.Финн и через минуту снова уснул. Только уже без всяких сновидений.

*          *          *

            А самый лучший день – это не пятница с ее безумным вечером, как думает большинство. И не суббота, как полагают некоторые, за которую надо так много успеть. И уж, конечно, не воскресенье, напрочь отравленное мыслью о том, что завтра опять на работу.

            Самый лучший день – понедельник, когда тебе сообщают, что почему-то вдруг ночью сработала пожарная сигнализация, офис затопило, и надо подождать, пока клининговая компания не закончит свою работу, и все не просохнет. Вот это счастье! Правда, выпадает оно редко и не всем.

            В.Финну повезло (тогда он еще жил один): именно так в один из понедельников и случилось. Но вслед за бурной утренней радостью пришел серьезный вопрос: а чем сегодня заняться? Когда все расписано: подъем, умывание, дорога на работу, пребывание в офисе, дорога домой, а на выходные Ю что-нибудь придумает, - перспектива целого дня свободы заставляет, как минимум, растеряться. Находясь в ступоре. В.Финн выпил вторую и третью чашки кофе, не предусмотренные обычным ритуалом буднего дня, выкурил три лишние сигареты, и понял, что он зря тратит подаренное ему судьбой время. Что-то надо делать! Не валяться же целый день на диване – этим он и так иногда занимается по вечерам. Надо выходить на улицу. И он пошел.

            Что дальше? Позвонить немногочисленным знакомым? Но у них самый обычный понедельник, тем более утро. Будут заняты, пошлют, и правильно сделают. Позвонить Ю и выдернуть ее с работы хотя бы на полдня? Нет, не пойдет. Любовь любовью, а свое личное время тоже надо иметь. Куда же пойти?

            Ничего не придумав, В.Финн сел в автобус, едущий в центр, с вялой надеждой, что мысль его осенит по дороге. По пути он смотрел на улицы и дома как будто новым, освобожденным от привычки, взглядом.

В красивой и богатой надписи "Салон красоты" отвалилась первая буква "а". Получился такой милый "Слон красоты". Симпатично.

            Навстречу ехал автобус ритуальной службы (с черной полосой снаружи, венками и скорбящими родственниками внутри). На переднем стекле над водителем была табличка: "Счастливого пути". "Наверное, путь на кладбище тоже может быть для кого-то счастливым", - меланхолично подумал В.Финн.

            Витрина аптеки. Рекламная надпись: "У нас вы можете купить лекарства. Во всех остальных магазинах - то, что приведет вас к нам".

Не доезжая до конечной остановки, В.Финн вышел и пошел к своим любимым местам в старой части Города. По пути он миновал очередной митинг, крестный ход, перебранку, закончившуюся перестрелкой, но не очень-то обратил на них внимание. Он видел, что Город, несмотря на всяческие политические волнения, живет своей обычной жизнью. Все так же скучали молоденькие продавщицы в дорогих бутиках; все так же в спящем на скамейке парка было трудно отличить профессионального нищего от любительски пьяного; так же периодически срабатывала сигнализация в машинах, припаркованных на тротуаре, потому что люди, лавируя между ними, то и дело их задевали. И еще В.Финн с удовлетворением отметил, что, если судить по габаритам женщин на улицах, голод этому Городу не грозит.

В лабиринте узких улочек старой части Города было как всегда тихо и умиротворенно. "Если сейчас свернуть направо, то минут через десять дойдешь до Шоколадного дома. Он красивый. А если направо, потом налево, и еще поискать, то выйдешь на улицу, которая заканчивается лестницей. По-моему, она называется, Виноградная". Так он проводил сам с собой экскурсию, пока что-то вдруг не привлекло его внимание. Что-то рядом, что-то интересное. Покрутив головой, он увидел над зарешеченным окном первого этажа жилого дома вывеску "Лавка художника", выполненную на дереве и оформленную под старину. Рядом была деревянная, с резьбой, дверь. Перед дверью лежал половичок с надписью: "Вытирайте, но". Грех было не зайти. Он и зашел.

Звякнул дверной колокольчик. В довольно просторном помещении левый угол и часть стены занимали несколько стеллажей с разнокалиберными книгами. Стопки книг лежали и на стульях перед стеллажами, и на полу. Две стены занимали разнообразные картины, причем в правой стене между картинами виднелся проем, за которым угадывалась еще одна комната. Из проема высунулось усатое лицо, оценивающим взглядом прошлось по В.Финну, сказало: "А-а…", - и скрылось в проеме.

В.Финн начал осмотр с книг. К книжным полкам никак нельзя было применить слово "подбор". Рядом со старыми изданиями классиков прозы и поэзии стояли (кое-где перевернутые вверх ногами) книги последних нескольких лет. Некоторые из них были изданы кустарным способом, на серой бумаге, а несколько были напечатаны на принтере и переплетены вручную. Имена авторов В.Финну были неизвестны.

С картинами была та же ситуация, только классики отсутствовали, а присутствовала полная жанровая и стилистическая неразбериха. Во-первых, развешаны картины были кое-как, на разной высоте, и, чтобы рассмотреть некоторые, приходилось низко нагибаться. Во-вторых, рядом со вполне мирным и традиционным натюрмортом или пейзаже... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3