Хроника норманской теории

Хроника норманской теории 

Предыстория

Викинги (норманны, варяги) – общее название скандинавских народов, более всего известных своими морскими походами и набегами на европейские земли. Эти набеги начинаются в VIII веке н.э., достигают пика в IX веке, а в последующие два столетии постепенно прекращаются.

Причинами походов викингов были, с одной стороны, перенаселённость приморских районов Скандинавского полуострова, нехватка пригодных для обработки земель, а с другой, общее потепление в эту эпоху, в частности, освобождение ото льда норвежских фьордов, Северного моря, северной части Атлантического океана и т.д., что способствовало прогрессу кораблестроения у скандинавов.

Если на Севере викинги совершали плавания в поисках новых, пригодных для заселения земель (там они достигли Гренландии и Северной Америки), то на юго-западе и юго-востоке Европы целью походов вначале являлся грабёж, затем здесь начинают создаваться опорные пункты для торговли, позже возникают государства викингов.  

Этот процесс наиболее активно идёт в IX веке: викинги вторгаются в германские земли, во Францию и Британию, в Испанию и Португалию, в  Северную Африку и Италию. В Британии центром их экспансии и одновременно торговли стал город Йорк, где образовалась «область датского права», во Франции они захватили обширные земли на западе страны, где позже было образовано герцогство Нормандское, на юге Италии викинги также основали своё государство.

В X веке правители викингов породнились со многими европейскими правящими домами: так английская династия всё больше становилась скандинавской, и, в конце концов, полностью стала ею после битвы при Гастингсе 14 октября 1066 года, где нормандский герцог Вильгельм II Завоеватель разбил войско английского короля Гарольда Годвинсона и захватил Англию (следует отметить, что и Гарольд был скандинавом по происхождению).

Понятно, что викинги не оставляли своим вниманием и восток Европы: в землях пруссов они держали в своих руках торговые центры Кауп и Трусо, откуда начинался «янтарный путь» в Средиземноморье; в Финляндии следы их длительного присутствия обнаружены на берегах озера Ванаявеси; на будущих русских землях археологические свидетельства о присутствии скандинавов найдены в Старой Ладоге, Тимерёве, Гнёздове, Шестовице и в ранних городах – Новгороде, Пскове, Киеве, Чернигове.

Таким образом, к IX веку викинги основали свои опорные пункты вдоль всего пути «из варяг в греки» и, так же как в Западной Европе, влияние викингов на жизнь местных народов усиливалось. Нет ничего удивительного, что именно викинги-варяги основали государство у восточных славян, как об этом прямо сообщает «Повесть временных лет».  Призванные на княжение Рюрик и его братья Синеус и Трувор были типичными представителями скандинавской знати. По одной из версий, Рюрик являлся викингом Рориком Ютландским (или Фрисландским) из рода южнодатских правителей династии Скьёльдунгов.

Имя Рюрик происходит из прагерманского языка, который является предком скандинавских языков: оно базируется на германских корнях hrōþaz – «слава» и rīk – «воин-правитель». Имена его братьев – Синеус и Трувор – происходят от древнескандинавских Signjótr и Þórvar. Эти имена хорошо известны в рунических надписях.

Само название государства восточных славян «Русь» возводится к древнескандинавскому rōþr «гребец» или róþskarlar – «гребцы, мореходы». «Рѹсью» («Русью») восточные славяне первоначально называли викингов из шведского Рудена, с которым у славян имелись устойчивые связи, поэтому именно к «роусьи» эти племена обратились с просьбой прислать посредника в междоусобных спорах. После вокняжения династии Рюрика в Ладоге и Новгороде этническое название правителей было перенесено на подвластный им народ по распространенной в Средние века модели (так, например, название восточно-балканских славян болгаре – от булгар, тюркских завоевателей; французы – по названию завоевателей-франков). Академик А. А. Зализняк считает, что слово «русь» вначале обозначало только норманнов, а затем с норманнской элиты перешло на славян, живущих вдоль пути из «варяг в греки».

Целый ряд имен и слов древнерусского языка имеет доказанное древнескандинавское происхождение: Глеб, Игорь, Олег, Ольга, Рюрик; варяги, вира, стяг, пуд, якорь, ябедник (старое значение — чиновник), кнут, голбец и другие.

Битвы вокруг норманской теории

В раннем средневековье норманское происхождение древнерусского государства и правящей династии не вызывало никаких споров. Родство с викингами королевских домов Европы было, как уже отмечалось, обычным явлением и нисколько не умаляло местных правителей. Положение изменилось после долгого монголо-татарского ига, когда Россия, созданная из осколков Древней Руси, пытается вновь войти на равных в число европейских стран и даже подчеркнуть своё особое положение. Не случайно в начале XVI века возникает теория «Москва – Третий Рим» (о ней будет сказано ниже), а в середине этого же века первый русский царь Иван Грозный яростно спорил со шведским королём Юханом III, доказывая, что русская династия ведёт своё происхождение не от варягов,      а от «Августа-кесаря».

Через полтора века после этого положение резко изменилось: Пётр I, «прорубив окно в Европу», напротив, был заинтересован в доказательстве древних связей России с европейскими династиями. Приглашённые им немецкие учёные (своих в России тогда не было), добросовестно изучив русские летописи, подтвердили норманскую теорию. Однако эти учёные (Байер, за ним Шлёцер и Миллер) не помышляли о том, чтобы унизить россиян, да Пётр и не позволил бы этого сделать. Норманская теория удачно вписалась в общую идеологию петровского времени и, опять-таки, не вызывала споров – до тех пор, пока на престол в 1741 году не взошла Елизавета Петровна.

Она захватила власть в результате государственного переворота, свергнув последнего представителя другой ветви Романовых – малолетнего императора Ивана VI Антоновича. Как всякому узурпатору, Елизавете было крайне важно доказать, что совершённый ею переворот был благом для страны, а предыдущее правление представляло собой сплошной кошмар. Для доказательства этого использовался миф о немецком засилье в правление  Анны Иоанновны (1730-1740), бабушки Ивана Антоновича. Её фаворитом был курляндский герцог Бирон, отсюда этот период получил название «бироновщины»; при Елизавете «бироновщина» описывалась самыми чёрными красками: утверждалось, что немцы обладали всей полной власти в России, творя страшные притеснения русским людям.

Между тем, верхушку власти при Анне Иоанновне составляли в основном те же лица, что были при Петре I – и русские, и немцы, – а политика её в целом была продолжением петровских реформ.  Бирон, объявленный при Елизавете воплощением зла, действительно неважно отзывался о русских, но исключительно в частных беседах, а в общественной жизни неукоснительно соблюдал русские традиции, посещал православные церковные службы, пусть и принадлежал к лютеранству, и был, в сущности, не злым человеком.  Россия сделалась для него вторым Отчеством: вернувшись из двадцатилетней ссылки, куда Бирон был отправлен Елизаветой, он верно служил России до конца жизни. Что же  касается жестокости правления Анны Иоанновны, оно мало чем отличалось от петровского, даже было сравнительно мягче него.

Тем не менее, Елизавета всячески подчёркивала, что в отличие от предшественников ведёт политику в русских интересах. Борьба за «русскость» была перенесена и в научные споры, её возглавил Ломоносов. Он выступил с яростной критикой норманской теории, применяя своеобразные аргументы: так, он утверждал, что Рюрик, Синеус и Трувор были славянами и имена их тоже славянские. Никаких серьёзных доказательств этому не существовало, но Ломоносов упорно громил несчастных немецких учёных, продолжавших придерживаться «норманизма» – порой дело доходило до настоящих драк, причём, Ломоносов каждый раз отделывался незначительными наказаниями за рукоприкладство, настолько его идеи были созвучны правительственным.

В XIX веке изучение норманской теории стало более спокойным: к концу девятнадцатого столетия большинство исследователей принимало её, не ставя, однако, под сомнение способность славян самостоятельно создать государство. Главным здесь было наличие экономических и социальных предпосылок к его созданию, а не национальность первых русских князей.

Положение снова изменилось в период «сталинской империи». Исключительность советско-российского государства опять приобрела довлеющее значение в противоборстве с Западом, и норманская теория была объявлена орудием враждебных России сил. Этому способствовало использование «норманизма», доведённого до абсурда, до отрицания способности славян к самоуправлению, в идеологии нацистской Германии. Конечно, Гитлер, призывая немцев к походу на Восток, к зачистке «жизненного пространства» для германской нации, опирался не столько на «норманизм», сколько на расовую теорию о неполноценности славян вообще и русского народа, в частности, но и «норманизм» сыграл определённую роль в захватнических планах нацистов.

В результате, норманская теория в СССР долго была под запретом: она вновь была введена в научный оборот лишь в позднесоветские времена. В современной России битвы между норманистами и антинорманистами возобновились, причём, первых считают теперь чуть ли не русофобами, а вторых – защитниками традиционных российских ценностей. Примечательно, что несмотря на сложные отношения с Западом и антироссийскую риторику определённых политических кругов на Западе, никто из западных политиков не пользуется норманской теорией для обоснования неполноценности россиян. Это было бы нелепым анахронизмом, – в представлении Запада норманнская теория давно отошла в область чисто научных споров.

Тем не менее, в самой России борьба с норманской теорий продолжается, и этому невозможно найти объяснение, если не обратиться к подсознательным мотивам.

Подсознательные мотивы борьбы с норманской теорией

Подсознательные или бессознательные мотивы играют большую роль в поведении как отдельных личностей, так и общества в целом. После исследований Фрейда, Юнга и Адлера это стало неопровержимой истиной.

Адлер подробно исследовал, в частности, комплекс неполноценности – совокупность психологических и эмоциональных ощущений человека, выражающихся в чувстве собственной ущербности. Одним из симптомов комплекса неполноценности может быть демонстрация сигналов, которыми страдающий им человек пытается обратить на себя внимание остальных людей. Компенсация ощущения неполноценности часто происходит путём повышенной агрессивности и чрезмерного высокомерия, что свидетельствует о нарушенном чувстве собственного достоинства. Ранее Фрейд писал, что подобные состояния могут приводить к девиантному, то есть ненормальному поведению, служить причиной неврастении и психопатии.  Юнг считал, что эти явления свойственны не только отдельным личностям, но коллективному организму (коллективное бессознательное). В обществе комплекс неполноценности развивается, в том числе под воздействием политических и социальных факторов и может охватывать целые народы.

В истории известно немало подобных случаев. В средние века Испания, например, почти семьсот лет находилась под властью арабов. Когда она освободилась, начался компенсаторный процесс преодоления комплекса неполноценности, проявившийся в утверждении собственной исключительности и повышенной агрессивности по отношению к другим народностям. Под лозунгом «Одна страна, одна вера, один народ» из Испании были изгнаны арабы и евреи, началась зловещая деятельность инквизиции, преследующей всех инаковерующих и инакомыслящих.

Грубое вмешательство в европейские дела под знаком собственного превосходства, попытки создания всемирной империи закончились тем, что Испания стала отставать от ведущих стран и превратилась со временем во второстепенную державу. В XX веке диктатор Франко попытался компенсировать с националистическими идеями комплекс неполноценности Испании и тоже потерпел поражение, в конечном счёте.

Среди других европейских народов комплексом национальной неполноценности страдали немцы, которые долгое время не имели единого государства. Отношение к немцам было довольно пренебрежительным, даже в русской литературе XIX века их изображали в лучшем случае милыми чудаками.

Создание Германской империи Бисмарком проходило с подчёркиванием исключительности и превосходства немецкой нации над прочими народами, агрессивностью по отношению к ним. Это стало одним из факторов, вызвавших Первую мировую войну: поражение в войне лишь усилило комплекс национальной неполноценности, чем воспользовался Гитлер. Нацистская идеология утверждала абсолютное превосходство немецкой нации во всём, не стесняясь подтасовывать примеры из истории. После поражения во Второй мировой войне и краха нацизма немцам пришлось с большим трудом изживать комплекс неполноценности, основываясь на реальных достижениях новой Германии.

Комплексом национальной неполноценности страдали в некоторой степени и США, ведь до середины девятнадцатого столетия это была захолустная страна на задворках цивилизованного мира. Но в отличие от Германии, тут были сильны демократические институты власти, что смягчило проявления этого комплекса – впрочем, совсем преодолеть его США не смогли, что видно из событий XX века.

Древняя Русь не знала комплекса неполноценности, занимая после образования государства достойное место среди европейских стран; русские князья участвовали в европейской политике, устанавливали родственные связи с правящими домами Европы. Всё изменилось в период продолжавшегося двести пятьдесят лет монголо-татарского ига: Русь была изолирована от Европы, отстала от неё в своём развитии, прежние связи были утрачены. Европейцы считали русские земли частью «великой Татарии», а русских князей – слугами татарских ханов.

Освободившись от ига, Россия стремилась преодолеть комплекс неполноценности, но сделать это на основе реальных достижений было невозможно, поскольку они были очень скромными по сравнению с Европой, находившейся на невиданном подъёме в эпоху Возрождения.  Отсюда возникают фантастические теории о собственном превосходстве, вроде «Москва – Третий Рим»: монах Филофей, создавший её, утверждал, что московский князь – прямой преемник римских и византийских императоров, а России предстоит собрать под своей рукой все христианские народы. Иван Грозный пошёл ещё дальше по этому иллюзорному пути, собираясь построить «град небесный Иерусалим» в России, а себя рассматривая как исполнителя божьей воли и предвестника царства божьего на земле.

В XVII веке Россия начинает медленное движение в сторону европеизации, но отставание было ещё очень значительным, и комплекс неполноценности, соответственно, проявлялся даже в мелочах. Иностранные дипломаты, приезжавшие в это время в Россию, жаловались, что с русскими сложно иметь дело, поскольку они бесконечно долго обсуждают всякие мелочи посольского этикета, боясь уронить достоинство царя. При этом о достоинстве самих русских речь не шла: все они называются холопами, то есть рабами государя, –  так он их именует, и так они себя называют, говорили иностранцы.

В начале XVIII века Пётр I, начавший «вестернизацию» страны, выступил с резкой критикой прежних обычаев, «затхлой старины», мешавшей России двигаться вперёд. Он был убеждён, что величие державы строится не на отживших традициях, а на прогрессе по европейскому образцу. Однако строя великую империю и пытаясь воспитать настоящих её граждан, он использовал варварские методы («варварскими методами боролся с варварством», по определению Маркса): казни и пытки приняли массовой масштаб, насилие достигло запредельной черты. Ключевский писал, что Пётр хотел кнутом и дыбой  создать новую породу людей в России – добропорядочных граждан.

В XX веке Сталин в новых условиях и новой форме повторяет опыт по строительству передового государства практически теми же методами. Тотальный контроль, страх за личную безопасность, пытки в застенках НКВД, сотни тысяч расстрелянных, миллионы заключённых, ГУЛАГ никак не способствовали формированию чувства собственного достоинства в советских людях. Формально они имели большие права, а на деле по-прежнему ощущали свою неполноценность, избавиться от которой им не удалось до самого краха советской системы.

Не удивительно, что в девяностые годы, когда Россия была унижена и растоптана, комплекс национальной неполноценности проявился ещё сильнее; не исчез он и в нынешнее время, – при этом степень нервозности и неадекватности тем больше, чем меньше достижения страны. Достаточно посмотреть телевизионные передачи, где с неврастеническими припадками и психопатическими выпадами отстаивается исключительность России, а Запад представляется как одна большая империя зла, и всё, что идёт оттуда, воспринимаются с буйной агрессией. Бывают случаи, когда телеведущий выталкивает взашей из студии оппонента, чьи высказывания не вписываются в общую линию. 

Порой не обходится без уголовных преследований: недавно одного историка пытались привлечь к уголовной ответственности за слова о «коллаборационизме» Александра Невского, тесно сотрудничавшего с Ордой. Наиболее мягкие критики этого историка указывали, что нельзя, де, оценивать действия исторических деятелей с современных позиций. Между тем, только так и следует поступать, а если оценивать, исходя из представлений прошлого, тогда надо оправдывать и инквизицию, ведь в то время считалась нормальным и необходимым сжигать еретиков; надо оправдывать и еврейские погромы, ведь евреев считали когда-то врагами и погубителями всех христиан. Надо оправдывать зверства Ивана Грозного, жестокость Петра I, репрессии Сталина – всё это имеет объяснения с учётом особенностей каждой исторической эпохи. Однако объяснение и оправдание – разные вещи: есть такое, что можно объяснить, но нельзя оправдать, и лишь подобным образом следует подходить к оценке исторических событий и деятелей.

Возвращаясь к норманской теории, можно сделать вывод: споры, продолжающиеся в России вокруг неё, свидетельствуют о том, что комплекс национальной неполноценности в нашей стране ещё не преодолён. Попытки опровергнуть призвание варягов имеют не столько научную, сколько идеологическую подоплёку, которая тесно сплетается с подсознательным чувством собственной ущербности.     

 Брячеслав Галимов