Катька и Жан-Жак Руссо

            Девушка вздохнула, отложила книгу и откинулась на спинку дивана. Минуту она мечтательно смотрела в пространство. Вдруг в дверь постучали.

            Она впустила двух молодых мужчин.

            – А именинница где? – спросил один их них, невысокий, с пышными рыжими волосами.

            – Света в ресторане.

– А мы напрягались, поздравить твою сеструху спешили…  Опять  папик этот плешивый увез?

Девушка кивнула и сообщила с гордостью:         

            – Он на Свете жениться собирается.

– Ага, жди! – засмеялся рыжий. – Кто ж на таких женится? Он же не совсем дурак.

            По миловидному, совсем юному лицу  девушки пробежала тень.

            – Короче, Катька, гуляем!

            Второй, толстый, с одутловатым лицом, поставил на стол две бутылки водки. Катя пошла на кухню. Гости плюхнулись на диван.

            – А вчера, – со смехом заговорил рыжий, видимо, продолжая прерванный разговор, – выхожу я, короче, с Жанкой из кабака, а навстречу – Дашка. – Он выругался. – Шуму было! Сцепились! Я обеим – по морде. Еле разнял, короче… А сегодня прибежала…

            – Кто? Дашка? – равнодушно спросил толстяк.

            – Ну. Любит, мол, все такое…

            – А ты?

            – Да послал ее, короче…  Достала уже! – Они помолчали. Рыжий взял с дивана книгу, толстую, в красивом переплете, взвесил ее на руке, искренне изумился: – Катька, ты что, реально такие книжки читаешь?

            – Читаю! – донеслось из кухни.

            Он раскрыл книгу наугад и прочитал:

            – «Если моя пылкая и робкая любовь иногда и позволяла мне несмело прикоснуться к твоему прелестному стану…» Что за прикол? «… стану – то скажи, отважился я хоть раз грубо и дерзко осквернить эту святыню?» – Идиотский, с повизгиваниями, смех рыжего слился с животным хохотом толстяка. Успокоившись, рыжий перевернул несколько страниц и не без выражения прочел: – «Стоит любви проститься с честью, и она лишается самой большой своей прелести; дабы чувствовать всю цену любви, сердцу надобно восхищаться ею и возвышать нас самих, возвышая предмет нашего чувства. Лишите ее идеи совершенства…» Уф, – он перевел дух, – «…и вы ее лишите уважения, и от любви ничего не останется.»  – Они снова засмеялись. Рыжий взглянул на обложку. – Жан-Жак Руссо.  «Юлия или Новая Элоиза», короче.

            Девушка принесла закуску и два стакана. Он помахал книгой.

            – Катька, это что за фуфло?

            – Дай сюда, Стас. – Она отобрала книгу. – Тебе этого не понять.

            – А ты типа того  что понимаешь? – презрительно усмехнулся рыжий. Он заглянул её в глаза. – Тебе ли такие книжки читать?

            Толстяк пододвинул стол к дивану, откупорил бутылку и попросил еще стакан.

            – Я пить не буду, – сказала Катя.

            – Когда это ты от водяры отказывалась? – удивился Стас. Он налил полстакана и потянул ей. –  У Светки же сегодня день рождения. Неужели за сеструху не выпьешь?

            Она выпила.

            Вскоре открыли вторую бутылку. Рыжий посмотрел на настенные часы.

            – Загуляла виновница торжества. – Он повернулся к Кате, сидевшей на диване между ним и толстяком, и произнес ерническим тоном: – Позволь, короче, прикоснуться к твоему прелестному стану.

            Толстый захохотал. Стас обнял девушку за талию. Она попыталась освободиться и встала. Он нахмурился.

            – Катька, да что с тобой сегодня? Тебе ли из себя кого-то строить?

           – Что как не родная? – добавил, осклабившись, толстяк. – Ты к нам всегда добрая была.

Стас привлек ее к себе.

                                                                                 ***

            Через полтора часа  веселье было в полном разгаре. Катя, уже сильно пьяная, веселилась больше всех. Радостными криками встретили новых гостей: пьяную женщину в летах и двоих мужчин. Те принесли с собой еще водки.

                                                                                 ***

            Стас проснулся в девять утра. Встал, зевнул, нетвердыми шагами пошел в ванную. И тотчас же выскочил оттуда. Тормоша спавших вповалку собутыльников, он шептал испуганно:

            – Сваливаем! Катька повесилась!

 Владимир Ноллетов