Полет

Глубокий, полупрозрачный от возраста старик шел через улицу. Улица тихая, машин на ней совсем нет – выходной, но если бы машины были, то здесь бы возникла приличная пробка. Ведь старик, опираясь на свою палку, шел очень медленно.

Он был очень стар, и наверняка у его подъезда совсем скоро появится дурацкая красная крышка и кривобокий автобус с грязноватыми креповыми лентами, соседи торопливо пробегут мимо дурацкого продолговатого ящика и скроются в подъезде, а потом дюжие руки – раз-раз! – забросят удивительно легкий ящик в автобус, и никто больше никогда не вспомнит о нем.

Но никто бы не сказал, что старик, обремененный годами и болезнями, с трудом, кряхтя и ворча, перебирается через дорогу, под бордюрами которой мягко колыхались полупрозрачные валики и рулоны тополиного пуха.

Легко и плавно, как этот пух, старик плыл над асфальтом, словно несомый чуть заметным ветерком.

Старик медленно повернул ко мне голову, и я увидел его лицо – безмятежное, светлое, в серебристом нимбе седых волос. Он с ласковой улыбкой смотрел на меня своими ясными голубыми глазами, и небо то ли отражалось в них, то ли глядело из этих глаз.

Улица тихо светилась, застыв в созерцании полета старика над асфальтом, и все вокруг замерло в созерцании этого полета - и облака в извилистой полосе неба над улицей, и птицы, опасающиеся кошек, и кошки, стерегущие птиц, и пчелы над акацией, и листва, и все машины, люди и звуки во всем городе, а старик, которого мне только что было так легко представить в дурацком ящике с красной крышкой, вдруг оказался здесь единственным по-настоящему живым.

2013

 Максим Федорченко