ПРОМО АВТОРА
Иван Соболев
 Иван Соболев

хотите заявить о себе?

АВТОРЫ ПРИГЛАШАЮТ

Серго - приглашает вас на свою авторскую страницу Серго: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Борис Лебедев - приглашает вас на свою авторскую страницу Борис Лебедев: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
kapral55 - приглашает вас на свою авторскую страницу kapral55: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»

МЕЦЕНАТЫ САЙТА

Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»



ПОПУЛЯРНАЯ ПРОЗА
за 2019 год

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Лошадь по имени Наташка

Автор иконка Анастасия Денисова
Стоит почитать "ДЛЯ МЕЧТЫ НЕТ ГРАНИЦ..."

Автор иконка станислав далецкий
Стоит почитать Про Кота

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Солёный

Автор иконка Роман SH.
Стоит почитать Читая,он плакал.

ПОПУЛЯРНЫЕ СТИХИ
за 2019 год

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Попалась в руки мне синица

Автор иконка Виктор Любецкий
Стоит почитать Всё с нами случилось — отнюдь не случайн...

Автор иконка  Натали
Стоит почитать Любимые не умирают

Автор иконка  Натали
Стоит почитать Понимание

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Тысяча и одна

БЛОГ РЕДАКТОРА

ПоследнееПомочь сайту
ПоследнееПроблемы с сайтом?
ПоследнееОбращение президента 2 апреля 2020
ПоследнееПечать книги в типографии
ПоследнееСвинья прощай!
ПоследнееОшибки в защите комментирования
ПоследнееНовые жанры в прозе и еще поиск

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К ПРОЗЕ

Вова РельефныйВова Рельефный: "Это про вашего дядю рассказ?" к произведению Дядя Виталик

СлаваСлава: "Животные, неважно какие, всегда делают людей лучше и отзывчивей." к произведению Скованные для жизни

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Ночные тревоги жаркого лета

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Тамара Габриэлова. Своеобразный, но весьма необходимый урок.

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "Не просто "учиться-учиться-учиться" самим, но "учить-учить-учить"" к рецензии на

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "ахха.. хм... вот ведь как..." к рецензии на

Еще комментарии...

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К СТИХАМ

ЦементЦемент: "Вам спасибо и удачи!" к рецензии на Хамасовы слезы

СлаваСлава: "Этих героев никогда не забудут!" к стихотворению Шахтер

СлаваСлава: "Спасибо за эти нужные стихи!" к стихотворению Хамасовы слезы

VG36VG36: "Великолепно просто!" к стихотворению Захлопни дверь, за ней седая пелена

СлаваСлава: "Красиво написано." к стихотворению Не боюсь ужастиков

VG34VG34: " Очень интересно! " к рецензии на В моём шкафу есть маленькая полка

Еще комментарии...

СЛУЧАЙНЫЙ ТРУД

Шутка
просмотры133       лайки0
автор Яна Янг

Полезные ссылки

Что такое проза в интернете?

"Прошли те времена, когда бумажная книга была единственным вариантом для распространения своего творчества. Теперь любой автор, который хочет явить миру свою прозу может разместить её в интернете. Найти читателей и стать известным сегодня просто, как никогда. Для этого нужно лишь зарегистрироваться на любом из более менее известных литературных сайтов и выложить свой труд на суд людям. Миллионы потенциальных читателей не идут ни в какое сравнение с тиражами современных книг (2-5 тысяч экземпляров)".

Мы в соцсетях



Группа РУИЗДАТа вконтакте Группа РУИЗДАТа в Одноклассниках Группа РУИЗДАТа в твиттере Группа РУИЗДАТа в фейсбуке Ютуб канал Руиздата

Современная литература

"Автор хочет разместить свои стихи или прозу в интернете и получить читателей. Читатель хочет читать бесплатно и без регистрации книги современных авторов. Литературный сайт руиздат.ру предоставляет им эту возможность. Кроме этого, наш сайт позволяет читателям после регистрации: использовать закладки, книжную полку, следить за новостями избранных авторов и более комфортно писать комментарии".




МАМА.(Мистико-эзотерический роман).


Киселев_ А_А_ Киселев_ А_А_ Жанр прозы:

Жанр прозы Мистика в прозе
2167 просмотров
0 рекомендуют
2 лайки
Возможно, вам будет удобней читать это произведение в виде для чтения. Нажмите сюда.
МАМА.(Мистико-эзотерический роман).Мистико-эзотерический роман. 390 листа. В стиле Ангелаида. На основе древнего мира. Точнее Рима. Во времена правления Цезаря Клавдия Тиберия. Насыщен изрядно эротикой. И гладиаторскими поединками на арене Рима. Также сражениями на границах с варварами одного из знаменитых легионов Рима.Шестого, легиона Феррата. Полон, тоже трагедизма, льющейся ручьями крови, и мистической развязки. Не претендует как и прочие мои повести и романы на историческую достоверность сюжета.(Исключительно, только для взрослых).

м, в  сенаторском ложе амфитеатра? А  может, так  получилось, что  в  этих скоротечных  арестах  о  нем  каким-то  образом  просто  забыли  на  время.   

   Лентул  Плабий  Вар  теперь  просто  боялся.

   Он  стал  бояться  всего. И  впервую  очередь  этого  прижитого  дочерью Луциллой  гладиатора  раба  в  своем  загородном  огромном  сенаторском доме. Луцилла  ненавидела  его  как  отца. Ненавидела  за  смерть  Сервилии Вар  своей  матери. Она  была  свидетелем  ее  убийства  и  ненавидела  отца за  это. И  носила  месть  в  своем  очерствевшем  дочери  сердце. И  кто  его знает? Вполне  возможно, могла  донести  на  своего  отца  главному  Претору Рима  Сеяну. И  особенно  теперь  после  этого  устроенного  покушения  на Цезаря  Рима  Тиберия  Клавдия  Нерона. Но  этот  Ритарий  раб  гладиатор смягчил  ее  жестокое  и  бесчувственное  ненавидящее  все, рабов, слуг  в этом  доме  и  его  самого  Лентула  как  отца  девичье  дочери  сердце.

Единственный  кого  она  еще  любила, и  продолжала, как  ни  странно, любить, это  был  ее  брат  Луций, который, тем  не  менее, презирал  ее, и  не любил, как  и  свою, и  ее  мать  Сервилию. За  их  бесконтрольное  позорящее их  род  Варов  распутство.

- Луцилла – произнес  зло  в  ответ  и  разочарованно  младший  Вар  все  еще словно  контуженный  тем, что  услышал  в  этом  родном  ему  доме - Луцилла – повторил  он – Она  моя  сестра  и  такая  же  тварь  как  ее  мать!

Почему  ты  не  придушил  ее  как  раньше  нашу  мать  тогда, когда  Касиус Лакриций  по  твоему  приказу  перерезал  всех  ее  слуг  и  служанок. И  сбросил  в  Тибр  с  обрыва  нашей  виллы?! Она  такая  же, как  она! Твоя жена  изменяла  тебе  и  позорила  нас  всех, и  наш  дом! И  род! И  ты  тогда убил  ее! И  был  прав, и  я  смотрел  на  своего  отца, как  на  настоящего сенатора  и  консула  Рима. Как  на  самого  сильного  человека  в  Риме. Сильнее, чем  сам  Тиберий. Я  тогда  считал, что  ты  достоин  больше  трона императора, чем  сам  Тиберий! А  сейчас, что  я  слышу  и  вижу! Может  ты, ослаб  за  это  время, папа?! Может  мне  нужно  взяться  за  управление  всей виллой?!

- Ты  не  понимаешь! – прокричал  ему  Лентул  Плабий  Вар – Если  бы, не Луцилла!

- Если  бы  не  Луцилла, то, что, отец?! – проикричал  в  отчаянии, перебивая крик  своего  отца  и  чуть  не  со  слезами  на  глазах  ему  в  ответ  Луций Плабий  Вар - То, что?! Рухнул  весь  мир?!

- Если  бы  не  Луцилла, я  бы  не  отомстил  этому  Харонию  Магме! – произнес  скрипя  зубами  Лентул  Плабий  Вар  своему  Луцию  Плабию  Вару – Она  через  бывшую  свою  служанку  Сивиллу  организовала проигрышь  этого  на  арене  Харония  Магмы. И  мою  победу  над  ним.

- Сивиллу?! - произнес, крича, ошарашенный  всем  услышанным  Луций  Вар, так  и  не  понимая  своего  отца – Ту  Сивиллу, алжирку, что  ты  сослал  в  каменоломни. Ту, что лесбиянка  и  такая   же  проститкутка, как  и  моя  сестра?! Ту, что моя  мать  всегда прикрывала  и  трахалась  с  ней, как  и  Луцилла?!

- Да, она  сыграла  в  этом  немаловажную  роль – Лентул  взяв  себя  в  руки,  стал  сдержанно  говорить  с  сыном -  И  тоже  помогла  мне  уничтожить этого  Харония  Магму.

- Ты, отец, сумасшедший! – произнес, тоже  негромко  теперь, Луций  Плабий  Вар. И  глядя  горькими  глазами  на  отца  и  странно  улыбаясь – Вы  все  здесь  сошли  с  ума  в  мое  отсутствие. Это Луцилла  вас  всех  заставила здесь  почекаться. Она  сошла  еще  с  ума  тогда, когда  была  убита  в  этом доме  наша  мать. И  довела  и  тебя, отец  до  сумасшествия.

   Луций  встал  со  своег о перед  столом  отца  в  кабинете  и  его  креслом. Он  задом  отшел  на  несколько  шагов  назад.

- Вот, тварь! - он  произнес, и  его  глаза  уставились  в  стоящий  отцовский  в  кабинете  большой  стол -  Она тебе себя  не  предлагала, а?

   Старший  Вар, соскочмв  со  своего  золоченого  большого  кресла. Обогнув  практически  скачками  свой  тот  стол. Он  подлетел  к  сыну. Лентул  схватил  Луция  за  его  с  короткими  рукавами  на  груди, короткую  до  колен  тунику. Да  так, что  та  чуть  не  порвалась.

  На  младшем  Варе  уже  не  было  воинских  доспехов. Он  переоделся  в домашний  сына  сентора  костюм. Не  менее  красивый  и  подчеркивающий облик  знатной  особы. Белый  с  пурпуром  и  расшитый  золотыми  узорами, короткая  до  колен  туника  и  на  ногах  золоченые  сандалии  с  золотыми пряжками. Как  и  отец  в  золотых  браслетах  и  перстнях  на  пальцах  рук.

- Думай, что  говоришь, дурак! – прокричал  уже  Лентул  Плабий  Вар  на него – Ты  сам  давно  уже  дурак, как  и  все  в  этом  доме! Один  только  я думаю  о  будущем  нашей  семьи!

  Он  оттолкнул  его  от  себя  с  силой. И  тот  отлетел  от  него  и  чуть  даже  не  упал  на  мраморный  в  красивой  мозаике  пол  отцовского  верхнего  личного  кабинета.

- Иди, сядь  и  успокойся. Все  будет  хорошо, сын – произнес  крайне сдержанно, снова, но  попрежнему, скрипя  своими  зубами  Лентул  Плабий Вар – Все  будет  скоро  улажено. Мне  нужно  на это  хоть  на  какое-то время.

  Лентул  Вар  просто  отговаривался  оттого, что  лопухнулся  первый  раз в жизни. И  не  хотел, чтобы  это  повлияло  как-то  на  взгляды  о  нем  на родного  своего  такого  же  бескомпромиссного  и  предельно  жестокого, как и  он  сына. Но  это  теперь  плохо  у  него  получалось, и  он  чувствовал  себя в  его  глазах  чрезвычайно  униженно  и  болезненно  оскорбленным. А особенно  за  то, что  приходиться  еще  и  врать  Луцию, чтобы  не  выглядеть вообще  идиотом  и  лопухом  после  того, что  случилось. Но  он  сам  был виноват  сейчас, что  так  получилось. Это  все  его  дочь  Луцилла  и  жажда воровства  и  мести  привели  его  к  такому  плачевному  результату.

- Может  ты  мне  отец, чего-то  не  договариваешь - произнес, трясясь  от разочарований  и  бешенства  смешанного  с  горечью  и  злобой  Луций Плабий  Вар – Что  это  за  договор  с  моей  сестрой  проституткой  между вами?

- Замолчи! – снова  крикнул  на  Луция  Лентул  Плабий  Вар - Это, в  конце концов, мое  как  отца  и  хозяина  этого  дома  дело! Тебя  это  вообще  сейчас не  касается, Луций! Только  меня  и  Луциллы! Она  вообще  сошла  с  ума после  того, как  я  придушил  твою, и  ее  мать  Сервилию. Вот  прямо  здесь у  себя  дома! И  она  видела  ее  смерть! И  Луцилла  просто  сходила  с  ума изо  дня  в  день! Ты  и  сам  это  видел  Луций! Сам! Она  зверела  на  глазах  и  изводила  моих  на  вилле  рабов, и  я  не  мог  присеч  это  никак! Пока  она не  запала  на  этого  чертового  гладиатора  раба! И  наши  на  время интересы, не  пересеклись  и  не  совпали!

- Интересы - Луций, презрительно  сверкнув  своими  синими  сыновьими  глазами, встал  со  своего  кресла. И  повернувшись, пошел  к  двери  кабинета, собрался  на  выход. Было  уже  поздно  и  надо  было  идти  спать.

- Да, интересы – повторил  за  ним, глядя  ему  в  спину  своими  злыми, и обиженными  глазами  его  отец Лентул  Плабий  Вар – Это  она  помогла  мне сделать  это. Ты  и  сам  не  любил  этого  ланисту  и  презирал  его, как  и  я. И  я  тогда  на  арене  на  глазах  Тиберия  и  сенаторов  проиграл  ему, чуть ли, не  целое  состояние, и  не  мог  успокоиться  за  этот  проигрышь. Он  этот ланиста  и  сутенер  своих  гладиаторов  рабов  Хароний, чуть  не  разорил тогда  меня. И  Тиберий  издевательски  посмеясля  над  первым  сенатором Рима. Тиберий  смог  стерпеть  обиду, а  я  нет! Я  днем  и  ночью  жил  одной только  мыслью  и  местью  к  этому  Харонию  Диспицию Магме, который наверняка  хихикал  надо  мной  и  моим  проигрышем  и  всему  виной  этот, кстати, Ритарий  и  бледун, что  прижила  себе  Луцилла! И  он  здесь  у  нас  в доме. И  я, рано  или  поздно  его  прикончу! А  если  между  нами  встанет  и Луцилла, то  и  ее  убью, сын. Понял  меня, Луций Вар? Убью, твою  непутевую  сестру, как  и  ее  мать, эту  тварь  Сервилию, как  проститутку, позорящую  наш  род  и  дом  своими  похождениями! Я  не  убил  ее  тогда, когда  застукал  за  развратом  первый  раз  в  своем  этом  доме  с  теми привезенными  из  публичного  дома  городскими  проститутками  и лесбиянками  со  своими  служанками  и  рабами, и  устроившей  здесь ночные  позорные  пьяные  оргии, то  сейчас  убью  точно!

   Луций  стоя  и  не  поворачиваясь  спиной  к  отцу, слушал  его  уже  у  самих  золотом  отделанных  дверей  его  кабинета. Он  опустил  на  грудь голову  и  уперся  ей  в  дверь. Луций  молчал.

- Луцилла  предложила  сделку, и  я  не  отказался  от  этого - произнес, еще раз  повторяясь  Лентул  Плабий  Вар - Я  получаю  виллу  деньги  Хароиня, а она  этого  ублюдка  раба. Но  это  все  временно. Скоро  его  в  нашем  доме не  станет.

- Надо  ее  тоже  убить - произнес, негромко, но  злобно, взглянув  через  свое правое  плечо, разочарованно  на  отца  Луций  Плабий  Вар – Следом  за матерью.

  И  Луций  отворив  с  силой, пнув  ногой, дверь  кабинета  отца, вышел  в коридор  второго  этажа  виллы. Он  ушел к  себе  в  свою  комнату, громко топая  ногами  по  каменному  из  мрамора  полу  солдатскими  до  колен красными  калигами, и  заперся  там  на  весь  день  и  будущую  всю  оставшуюся  ночь.

 

                                             ***

- Это  не  твое  дело! – прокричала  своему  отцу  Луцилла  Вар – Это  мой личный  раб! И  я  что  хочу  то  с  ним  и  делаю!

  Луцилла  стояла  в  кабинете  перед  столом  ствоего  отца. Он  затащил  ее  к себе  утром, когда  она, быстро  выскочив  из  своей  комнаты  на  втором этаже  огромной  отцовской  виллы, хотела, быстро  сбегать  в  купальню, чтобы  подмыться, и  пройти  мимо  его  двери. Ганика  с  ней  небыло. Он остался  лежать  в  ложе  любви  и  наслаждался  новым  наступившим  утром.

- Его  место  в  каменоломнях! – прокричал  ей  в  ответ  Лентул  Плабий  Вар – Это  лучшее, что  он  еще  залуживает! Хотя  неизвестно, что  для  него теперь  будет  лучше, смерть  или  каменоломни!

   Луцилла  Вар  как  всегда  теперь  была  только  в  полупрозрачной  своей розового  цвета  одной  Инстите. Она  практически  теперь  не  одевалась. Она жила  от  постели  к  постели  с  гладиатором  Ритарием  Гаником. Она наклонила  на  дыщащую  жаром  любви  с  торчащими  из-под  инститы сосками  девичью  грудь  и  из-под  лобья  уставилась  синими  красивыми уже  злыми  глазами  на  Лентула  Плабия  Вара.

- Мы, кажется, договорились, ты  берешь  свое, а  я  получаю  свое! – прокричала  Луцилла  отцу  Лентулу  Плабию  Вару - Не  смей  даже  думать  о  расправе  над  ним! Если  убьешь  его, я  сожгу  этот  дом  вместе  со  всеми и  покончу  с  собой! Понял  меня, отец!

- Луций  приехал! – прокричал  он  ей - И  он  не  намерен  даже  пересекаться с  твоим  ебарем  ублюдком  в  этом  нашем  родовом  доме! Пора  раба убирать! Хватит  и  того, что  вы  здесь  часто  шляетесь  оба  голые. Хватит поигралась  и  достаточно, Луцилла! Он  такой  же  раб, как  и  все, что были до  него!

- Нет, ты  не  тронешь  его! Понял  меня, отец! Не  тронешь! Я  люблю  его! Люблю! - она  кричала  так  громко, что  казалось, вылетят  цветные  витражи на  золочонных  окнах  его  Лентула  Вара  кабинете – Наш  договор! Ты обещал  мне  эту сделку, а  я  обещала  помочь  тебе  в  этой  мести! Я не виновата, что  кто-то  тебя  опередил  с  этими  рабами. И ты  их  не  получил, но  ты  получил  достаточно  денег  из  закромов  Харония  Магмы, а  у  меня есть  мой  Ганик, мой  личный  раб  любовник. И  я  не  желаю  его  отдавать тебе  или  Луцию  на  растерзание. Я  сама  буду  решать, как  и  что  с  ним делать! Я  за  него, своей  бывшей  рабыне  и  служанке  Сивилле  сделала вольную, и  ты  ее  подписал  своей  рукой!

- Посмотри  на  себя, ты  дочь  первого  сенатора  Рима! – прокричал  ей Лентул  Плабий  Вар – Ты  практически  ходишь  по  дому  нагишом! В  одной инстите! Даже  перед  гостями! Без  какого-либо  стыда  и  совести! Даже перед  отцом  твоим! Ты  ведешь  себя  как  проститутка! И  вилла  превратилась  благодаря  тебе  в  публичный  дом! Ты, как  твоя  мать!

- Не  смей  его  трогать! – снова  прокричала  Луцилла  своему  отцу – Он  мой и  ты  его  не  получишь! Я  не  отдам  его  никому!

- Я  тебя  предупредил, Луцилла - проговорил  нервно  и  зло  Лентул  Плабий Вар – Луций  в  доме. И  я  не  гарантирую  уже  ничего, Луцилла.

- Я  не  боюсь  тебя, отец! – проикричала  Луцилла  Вар  своему  отцу - Ни тебя, ни  твоих  угроз! Не  боюсь  и  Луция!

- Свободна! – крикнул  Лентул  Вар  на  дочь – Я  не  желаю  больше  тебя тоже  видеть, как  ни  желает  Луций, но  знай, твоего  раба  в  доме  этом  не будет. И  я  решу, как  избавиться  от  него!

  Луцилла  в  слезах  вылетела  из  кабинета  своего  отца  и  побежала  в купальню  за  тем, что  хотела  до  этого  сделать. Потом  назад  вернуться. Она  уже  и  сама  боялась  встречи  с  братом  Луцием. Даже  случайной  в этой  вилле. И  тем  более  с  Гаником. Она  боялась  гнева  Луция. Она хорошо  знала  своего  родного  брата. И  боялась, что  тот  ворвется  в  ее комнату  с  оружиеми  и  кинется  на  Ганика.

 

                                               ***

  Зильземир  снова  стоял  в  комнате  двух  любовников. Он  стоял  один. Сейчас  совершенно  один, распустив  свои  красивые  из  астрального  света оперенные  птичьи  крылья. Миллемид  и  призрак  матери  Луция  и  Луциллы  Вар  Сервилии  где-то  сейчас  запропастились. Наверное, обговаривали  какие-то, может  быть  новые  договоры, и  прочие  правила между  собой. Зильземира  это  не  беспокоило. Совершенно  не  волновало  и его  не  беспокоило. Его  беспокоил  родной  сын. Она  хотела  вернуть  Ганика  себе. И  быстрее. Как  можно  быстрее. И  Зильземир  не  отходил  от постели  двух  любовников, стоя  напротив  ее  и  золоченого  в  цветном витраже  большого  красивого, как  и  сама  в  цветных  узорчатых  фресках комната  Луциллы  Вар  окна.

  Утренний  солнечный  тусклый  уже  свет  подымающегося  над  горизонтом  солнца  был  красного  почти  бардового  оттенка. Такого  яркого, что проходил  сквозь  все  неосязаемое  и  невидимое  обычным  глазом  человека женское  гибкое  ангельское  тело  Зильземира. Сквозь  его  сотканное  из астрального  света  одеяние  ангела  и  из  звездной  пыли  широкий  туго стянутый  на  его  талии  с  большой  пряжкой  пояс. Даже  звезды  и галактики  на  ангельской  длинной  до  самого  пола  хламиде  были  почти невидимы  от  переизбытка  красного  солнечного  света. Этот  свет  от  солнца  просто  поглотил  его. И, казалось, растворил  в  себе. Заставляя астральный  свет  соперничать  с  солнечным, и  прорываться  сквозь  него длинными  живыми  подвижными  лучами. Свет  проходил  сквозь  его раскрытые  в  стороны, оперенные  как  у  большой  птицы  крылья, и вьющиеся  на  незримом  астральном  ветру  длинные  русые  волосы.

   Зильземир  стоял  и  смотрел  на  своего  лежащего  на  большой  постели сына. Он  смотрел, но  не  решался  подойти  сейчас. Ганик  его  почувствовал и  два  уже  раза. Он  почувствовал  ангела  матери  руки  прикосновение  и присутствие  ее  рядом  с  ним. Он  пока  не  мог  ничего. Миллемид  запрещал ему  строго  настрого  приближаться  пока  к  своему  сыну. Так  было  надо. Это  было  крайне  мучительно  и  больно.

  Зильземир  не  понимал  почему, но  так  было  надо. Это  было, скорее всего, как-то  связано  с  этими  Варами. Как-то  с  этим  призраком  матери Луцциллы  Вар. С  этим  кровожадным  и  жестоким  римским  семейством. Он  тянул  руки  к  сыну, но  боялся  подойти. Боялся  все  испортить.

Испортить  все  своему  любовнику  Миллемиду  и  себе  тоже. Нужно  было терпеть. Терпеть  и  смиряться  с  правилами  продиктованными  Свыше самим  Отцом  Богом. Отцом  его  родного  сына. А  Ганик  лежал  на  постели и  смотрел  на  этот  красный  солнечный  свет встающего  над  горизонтом  солнца. Он  снова  ждал  Луциллу. Она  вот-вот, должна  была  прийти, и снова  разделить  с  ним  это  ложе  любви. Он  слышал, как  стоят  за  дверями ее  две  служанки, охраняя  его  покой. Она  им  приказала  там  стоять, выбежав  за  дверь, и  теперь  выскочила  из  кабинета  своего  отца Лентула Плабия  Вара, вся  в  слезах. Он  задернул  ее, подкараулив  в  коридоре. И  у них  был  более  чем  серьезный  о  Ганике  разговор.

  Луцилла  Вар  влетела  в  двери  своей  комнаты, и  Ганик  подскочил молнией  с  постели, и  бросился  было  к  ней, но  она  оттолнув  его  рукой, кинулась  с  свою  постель, сначала  упав  на  нее  лицом. А  потом перевернулась  и  уселась  на  ней, потупив  свой  обиженный  и  расстроенный  девичий  взор, взор  наполенный  болью  и  обидой.

   Ганик  встал  у  дверей  и  смотрел  на  любимую. Не  до  конца  понимая, что  произошло, но  явно  все  из-за  него. Все  из-за  него. Все  шло  к кровавой  развязке, и  Ганик  это  как  гладиатор  уже  чувствовал. Здесь кроме  рабов  и  слуг  все  были  ему  враги. И  он  без  своей  любимой Луциллы  Вар  не  выходил  из  дома  Варов. Теперь  стало  еще  хуже.

  Появился  Луций  Плабий  Вар. И  вот-вот, что-то  должно  было  произойти или  случиться.

  Быстро  светало  и  начиналяся  день. Солнце  все  жарче  светило  и  набирало  летнюю  температуру. И  все  в  комнате  Луциллы  Вар  и  Ганика  все окрасилось  кровавыми  оттенками. Предвещавшими  в  скором  времени  что-то  ужасное.

  Зильземир  почувствовал  это  тоже  как  ангел, но  не  мог  никак  оградить своего  сына  от  вероятной  надвигающейся  опасности. Да  и  не  должен был. Это  должно  было  уже  случиться. Это  то, что  должно  привести Ганика  к  исходной  точке  и  конечной  черте  своего  земного  пути. И  передать  его  в  руки  своей  Небесной  матери. Так  сказал  Миллемид Зильземиру.

  Сервилия  должна  тоже  получить  свое. Именно  сегодня  и  уже  скоро. Эта была  последняя  прошедшая  ночь  двух  влюбленных  в  этом  доме. Эта последняя  ночь  всей  семьи  первого  патриция  и  сенатора, консула  Рима  Лентула  Плабия  Вара.

 

                Глава ХII. Приговореный к смерти

 

  Она  сидела  на  своем  роскошном  в  простынях  из  цветной  ткани  ложе. Сидела  и  смотрела  на  себя, разглядывая  свои  широкие  в  бедрах  голые ноги  и  торчащую  острыми  соблазнительными  сосками  девичью  грудь.

Скрытую  под  тонкую  розового  оттенка  полупрозрачную  институ. Расшитую  золотыми  нитями, и  облегающую  ее  красивую  гибкую  фигуру. Стоял  уже  поздний  вечер. И  багровый  закат  окрасил  ее  девичью  комнату  в  красивые  оттенки, падая  на  мраморный  пол  и  красивую  в  узорах  фреску по  стенам  ее  комнаты. Через  золоченые  в  рамах  окна  в  цветных  витражах.

  За  окнами  лаяли  на  что-то  дворовые  собаки  и  далеко  в  конце  двора  в коровнике  мычали  коровы  и  ржали  в  конюшнях  лошади.

  Луцилла  смотрела  на  свои  тонкие  красивые  девичьи  руки  в  золотых браслетах, кольцах  и  перстнях. Она  молчала, и  Ганик  тоже  молчал, и  не говорил  ни  слова, стоя  в  дверях  ее  девичьей  комнаты  на  втором  этаже виллы. Он  смотрел  на  Луциллу  Вар  и  любовался  ее  красотой. Сейчас  он думал  о  ней  и  смотрел  на  Луциллу, как  уже  ее  раб  любовник, но  что было  странно, он  не  боялся. Сейчас  и  никого  вообще  в  этом  теперь  доме. Даже  Лентула  Плабия  Вара. Раньше  было  что-то  такое, что  пугало  его даже  как  мужчину  и  заставляло  опасаться. Может  это  из-за  других, которые  боялись  всего  кругом  и  боялись этих  Варов. После  всего  того, что он  слышал  о  Луцилле  от  Ардада. Ардада, которого, теперь  рядом  нет, а есть  только  она, Луцилла. Любящая  его  и, совсем  не  так  как  его  любила Сивилла. Эта  любовь  была  иной. Да, и  он  теперь  испытывал, что-то  совсем уже   другое в  себе. Что-то  новое  и  не  такое  как  при  Сивилле.

  Луцилла  нравилась  ему. Нравилась  вопреки  всему, что  он  о  ней  слышал.

  Ему  нравилась  ее  слегка  худосочная, но  красивая  широкая  в  бедрах девичья  фигура. Ее  полненькие округлые  до  маленьких  ступней  ноги. Ее овальный  с  красивым  пупком  живот  и  торчащая  постоянно  вперед острыми  сосками  двадцатипятилетней  сенаторской  дочки  грудь. Ее  цепкие как  капканы  тонкие  пальчиками  в  кольцах  и  золотых  бриллиантовых пестнях  и  на  плечах  и  браслетах  руки. И  он  постоянно  теперь  хотел  ее. Постоянно. И  почти  сразу  после  их  первого  близкого  контакта. Словно  они рождены  были  друг  для  друга. Раб  гладиатор  Рима. Ритарий  Ганик  и Луцилла  Вар, дочь  первого  патриция, сенатора  и  консула  Рима  Лентула Плабия  Вара. И  теперь  ему  было  уже  не  особо  важно, что  о  них  говорили. Главное  он  снова  любил. И  совершенно  было  плевать  на  этого  ее  отца старшего  Вара. Даже  на  все  его  угрозы  в  свой  адрес  и  предупреждения  о созможной  расправе. Ганик  просто  теперь  знал, пока  Луцилла  любит  его  до  сумасшедшей  дури, опасаться  ему  было  совершенно  нечего. Похоже, он стал  членом  их  семьи. Будучи  и  оставаясь  попрежнему  рабом. Еще  Луций Плабий  Вар, брат  Луциллы  Вар, которого  Ганик  пока  еще  не  видел, но который  был  уже  здесь  в  этом  доме. Он  приехал  из  дальнего  похода  и неожиданно  для  всех  и  для  самой  Луциллы. И  Луцилла  Вар  теперь  была какая-то  не  такая, как  раньше. Она, похоже, чего-то  опасалась  или  боялась. Все  в  доме  об  этом  говорили. И  Ганик  от  старого  Перфирия  и  женщин виллы  узнал, что  он  не  лучше  самого  старшего  Вара. Это  говорили скрытно  ему  буквально  на  ухо  рабы  этого  дома. Что  он  жесток, как  и  его отец  и  совершенно  холоден  ко  всему. Даже  к  своей  сестре  Луцилле. Что он  Луциллу  не  очень, то  любит. Особенно  после  смерти  матери. Что крайняя  жестокость  отца  и  смерть  Сервилии, матери  Луциллы  Вар повлияла  сильно  на  него, как  и  на  саму  Луциллу  Вар. Луций  стал  таким, каким  стал, учась  у  своего  отца  сенатора  и  консула  и  первого  патриция  Рима  Лентула  Плабия  Вара. Но Ганик  не  придал  и  этому  значения. Он  был  крепок  и  здоров  снова, и  теперь  и  не  было  той  странной  болезни, которая сбила  его  с  ног. И  тех, не  было  снов  в  том  болезненном  бреду. Главное была  Луцилла, и  он  ее  любил. И  теперь  не  думал  ни  о  чем. Он  даже  не думал  о  побеге.

   Ему  некуда  было  бежать. Было, похоже, его  забыли  и  бросили  все  в  его Олимпии. Возможно, продали  и  предали, еще  больного  отдали  Варам. А Сивилла  получила  вольную. Вероятно, Хароний  Диспиций  Магма  проиграл его  старшему  Вару  и  отдал  в  счет  долга. Хароний  мог  так  поступить  и  за хорошие  деньги. Те  деньги, которые, возможно, пообещала  ему  за  него  сама Луцилла  Вар. И  даже  приемная  мама  Сильвия, и  сводные  сестры  Камилла и  Урсулла, наверное, не  знали, где  ее  приемный  сын  и  сводный  брат. Может  их  даже  обманули  и  сказали, что  Ганика  больше  нет, и  он  погиб на  арене  и  его  похоронили  без  них. И  даже  показали  какую-либо гладиаторскую  могилу.

  Он  снова  отбросил  все  накатившие  в  его  рсоволосую и  кучерявую  голову все  эти  нехорошие  мысли  и  сосредоточился  на  Луцилле.

- «Все  же  красивая  сучка» - думал  Ганик - «И  как  только  в  такой  красоте может  прятаться  такой  зверь. Это  все  как-то  неправильно» -

   Он  стоял  и  смотрел, молча  на Луциллу, и  думал, что  может  все  в  любви и  в  ее  недостатке  и  понимании  в  отношениях  дочери  и  отца. Может  здесь есть  какая-то  семейная  скрытая  тайна  в  этом  семействе. Какая-то  скрытая личная  трагедия, которая  превратила  Луциллу  в  такое  развращенное  и жестокое  существо. Но  сейчас  она  уже  не  была  такой, какой  была  до этого. После  той  первой  их  близости. Когда  он  своими  зубами  просто  с неистовой  жадностью, нещадно  в  дикой  любовной  страсти, искусал  Луцилле  ее  молодую  тычащуюуся  торчащими  в  его  лицо  возбужденными  сосками, качающуюся  по  сторонам  двадцатипятилетнюю  девичью  молодой знатной  патрицианки  грудь. В  момент  их любовного  слияния. Такую  же  красивую  и  не  хуже  чем  у  Сивиллы.

- «Опять  вспомнилась  Сивилла» - вдруг  подумал  он, разглядывая, молча  и  не  сходя  со  своего  места  в  дверях  у  статуи  какой-то  мраморной  богини. Толи  Психеи, толи  Дриады, но  не  суть.

  Ганик  любовался  Луциллой, а  она, смотрела, на  свои  голые, стройные  в  короткой  инстите, красивые  девичьи  ноги. Она  гладила  их  своими  девичьими  руками, а  он  смотрел  на  нее. На те, ее  овальные, не  хуже  чем  у  Сивиллы  полные  бедра  и  икры. С  маленькими  ступнями  ноги, лежащими  на  их  любовном, общем  теперь ложе, в  ее  девичьей  большой  комнате.

  Что-то  было  теперь  с  ним  самим. Он  любил  ее. Он  любовался  ей. Еще тогда  в  Олимпии, он  положил  на  Луциллу  свой  тридцатилетнего  Ритария гладиатора  глаз. Еще  тогда  на  тех  смотринах  гладиатров, устроенных  в  ее честь, когда  она  схватила  его  за  его  в  сублигате  детородный  мужской член. Жестко  и  нагло  при  всех  и  при  Сивилле.

  Она  с  ума  сходила  по  нему. Она  не  могла  без  него  жить. Ее  любовь была  просто  безумна. И  все  ради  него. Чем  он  это  заслужил. Может  той победой  на  арене, когда  порубил  в  куски  всех  врагов. И  нес  на  мече голову  одного  из  убитых  им  лично  преступников. Сейчас  она  просто почему-то  не  смотрела  на  него. Просто  разглядывала  себя, свои  руки  и ноги. Потом, молча, поднялась  с  ложа  и, скинув  свою, институ  с  тонкого стройного  гибкого  тела, повернувшись  спиной  к  Ганику, подошла  к открытому  окну  своей  комнаты. Она, быстро  повернулась  к  нему  своим обнаженным  красивым  девичьим  телом. И  освещеная  вечернем, закатывающимся  солнцем  в  своем  окне  комнаты. Лучи  скользили  по  ее обнаженным  голым  плечам  и  обтекали  плавно  ее  девичьи  роскошные голые  ноги  и  крутые  овалами  бедра. Затеняя  все  остальное  и  придавая смуглый  оттенок  ее  телу. Грудям, животу  и  всему, что  было  ниже.

  Луцилла  смотрела  опять  на  Ганика  с  вожделением  и  еще  с  чем-то странным  в  своих  красивых  уже  не  таких  как  раньше  хищных, а  наоборот теперь  влюбленных  и  ласковых  глазах, жаждущих  любви  и  безудержных страстей. Она  руками  распустила  свои  волосы, встряхнув  головой, и  разлохматив  свои  русые  длинные  волосы, которые  пали  на  ее  те  голые  освещенные  ярким  заходящим  солнцем  девичьи  узкие  плечи.

- Иди  сюда, любимый  мой - произнесла  Луцилла – Иди  ко  мне  сейчас  же, любимый  мой  Ганик. Она, подойдя  снова  к  постели, встала  на  нее  на колени.

- Иди  ко  мне, я  хочу  тебя - произнесла  снова  она  Ганику - Я  хочу  твоей  снова  любви. Я  хочу, чтобы  было  больно. Сделай  это. Сделай  меня  счастливой, Ганик  мой, мой  любимый.   

  Луцилла  опрокинулась  на  спину, раскинувшись  на  своем  постельном  в дорогих  простынях  и  тканях  ложе. Запрокинув  вверх  девичьи  руки. И  не сводя  своих  наполненных  развратом  влюбленных  глаз  с  ненаглядного  ей Ганика, подошедшего  теперь  к  ее  постели.

- Отец  хочет  избавиться  от  тебя – прозвучал  вдруг  нежный  и  тихий  ее голос – Он  хочет  разорвать  наш  с  ним  договор. Он  может, это  сделать. Он  такой, он  может  приказать  убить  тебя, и  я  этого  не  допущу.

- Пусть  попробует, любимая - ответил  ей  Ганик – Я  все  еще  тот  Ритарий гладиатор. И  я  поубиваю  всех, кто  встанет  на  моем  пути.

- Нет, любимый  мой, нет! – произнесла  Луцилла  и  приподнялась  на  локтях, на  постели - Не вздумай! 

  Луцилла  была  напугана, и  Ганик  первый  раз  это  увидел  в  ее  лице - Я куплю  тебе  дом  в  самом  Риме. Где  мы  будем  встречаться  там  без  ведома  моего  отца.

- Но  он  и  там  меня  достанет – произнес  Ганик - Этот  его  дружок  Марк Квинт  Цимбериус, начальник  всей  жандармерии  Рима. Он, так  или  иначе, меня  достанет. Он  придумает  как. И  там, в  Риме  это  будет  еще  проще сделать, чем  здесь  в  вашем  доме, милая  моя.

- Мой  брат  дома – произнесла  Луцилла – Луций  Плабий  Вар  приехал  с войны  с  границ  Рима. И  он  тоже  в  бешенстве, и  я  боюсь, что  что-то случиться. Я  заметила, как  отец  оживился  при  его  приезде. Он  что-нибудь придумает  против  нас, любимый! Я  бы  отпустила  тебя  тайно. И  даже  дала бы  денег  на  побег, но  не  проживу  и  дня  без  тебя. Я  просто  покончу  с собой  от  одиночества  и  тоски.

  Луцилла  задышала  как  ненормальная  всей  своей  девичьей  полной  с торчащими  возбужденными  сосками  голой  грудью.

- Я  не  поеду  никуда, и  бежать  не  собираюсь – произнес  жестко  в  голосе Ганик – Я  никогда  не  бежал  с  песка  амфитеатра  и  сейчас  не  побегу. Если приму  гибель  то, только  у  ног  твоих, любимая – он  произнес, страстно дыша  и  раздеваясь. А  Луцилла, словно  уже  позабыв  о, их  только  что трагичном  разговоре, упала  навзничь  на  свою  постель, расставив  как  можно  шире  свои  полненькие  девичьи  снова  перед  ним  ноги, подставляя свою  раскрывшуюся  девичью, возбужденную  под  волосатым  рыжим  лобком  мокрую  от  половых  выделений  промежность, позволяя  взять  ее. Снова  и  этой  ночью. Позволяя  ее  любить. И  сама  готовая  одарить любимого  безумной  страстью  и  любовью. А  Ганик  сбросив  свою  серую раба  гладиатора  тунику  и  широкий  пояс  с  медными  бляшками  прямо  на пол  перед  ложем  любви, залез  на  нее  сверху. Он  снял  и  сублигату  с мужских  бедер  и  гениталий, и  взгромоздившись  всем  своим  накачанным мощным  Ритария  гладиатора  телом  на  Луциллу  Вар, уже  стонущую, и дышащую  страстно  и  возбужденно  ему  прямо  в  его  лицо. Ожидая  его  поцелуев. Подставляя  свою  вздыбленную  с  торчащими затвердевшими  от  возбуждения  сосками  девичью  грудь  и  для  его торчащего  меж  ее  раскинутых  ног  детородного  большого  члена  свою раскрытую  половыми  губами  промежность.

- Любимый  мой – тихо  простонала, жарко  дыша  Луцилла, и  обхватила  его шею – Люби  меня, люби  и  не  бойся  никого  здесь. Здесь  все  твое. И  я, твоя, миленький  мой.

  Она  целовала  его, прижавшись  к  нему  грудью. К  его  широкой  мужской мощной  и  красивой  гладиатора  груди. И  он  снова  почувствовал  это… Почувствовал  легкое  нежное  почти  неощутимое  прикосновение. Прикосновение  чьей-то  руки. Женской  руки. Ганик  ощутил  все  пять  пальцев  и  ладонь.

  И  он  почувствовал  это. Но  продолжал  заниматься  любовью  с  Луциллой  Вар, отбросив  все  лишнее, жадно  тоже, ее¸ целуя  везде, где  только  можно.

  Поза  меняла  позу. Положение, положение. И  никто  им  не  мешал. Они любили  друг  друга, как  никто  не  мог  себя  так  любить. Ганик  никогда  не получал  такого  наслаждения  как  сейчас, даже  когда  занимался  любовью  с  Сивиллой. Это  была  совсем  другая  любовь, смешанная  с  болью  и  даже кровью. Доведя  себя  до  полного  сексуального  дикого  звериного исступления, Ганик  искусал  всю  Луцилле  грудь  до  самой  крови. Искусал зубами  торчащие   взбужденные  девичьи  на  груди  соски. А  она, сдирая  буквально  кожу, исцарапала  его  спину  в  клочья  своими  ногтями  и  тонкими  в  золотых  бриллиантовых  перстнях  пальцами. Они  для  обострения  ощущений  били  друг  друга, по  лицу разбивая  лица  в  кровь. Слизывая  поцелуями  ее  текущую  с  разбитых  губ  и носа. Но  не  прерывались, ни  на  минуту  соединившись  половыми  органами в  диком  сексуальном  и  безудержном  оргазме.

  Луцилла  терзала  голову  Ганика, вцепившись  в  его  кучерявые  русые  короткостриженные  волосы, дергая  ее  по  сторонам, безжалостно  руками, громко  стеная  от  ощущений  проникшего  в  ее  под  рыжим  волосатым лобком  промежность  мужского  торчащего  члена. Где-то  там  внутри  себя, Луцилла  ощущала  его, и  она  извивалась  на  ложе  под  ним, под  своим горячо  любимым  Гаником, как  змея, как  извивалась  насаженная  на  его  здоровеный  торчащий  мужской  детородный  орган  когда-то  его  любимая  Сивилла. Прямо  на  спине  из стороны  тоже  в  сторону, разметав  свои  русые  растрепанные  по  изголовью  длинные  волосы. Обхватив  мужские  напряженные  в  работе  Ганика  голые  ягодицы  своими  вокруг  ногами. А,  то  вообще  забросив  их  ему  на  плечи. Так  никогда  не  делала  Сивилла  и  те  германки  рабыни  Миллена  и Алекта. Горела  как  огонь  вся  и  пылала  жаром  любви, истекая  потом, мокрая, и  скользкая. А  он, схватив  ее  за  шею, буквально  душил  ее. И  ей  это  нравилось. Эта  дикая  безудержная  любовь, любовь  близкая  к  самой  смерти  и  страданиям, доведенная  ими  обоими  до  предельных  крайностей. Звериная  и  жестокая. И  здесь  в  этой  ее  комнате  никто  им  обоим  не мешал  заниматься  этим. Никто. Даже  сам  отец  Луциллы  сенатор  и  консул  Лентул  Плабий  Вар. Сколько  не  отговаривая  свою  с  ума  сошедшую  от любви  к  этому  рабу  гладиатору  дочь. Угрожая  расправой  ее  братом, приехавшим  с  войны  Луцием  Плабием  Варом. Все  было  бессмысленно  и  бесполезно.

 

                                            ***

  Зильземир  и  Сервилия  стояли  по  обе  стороны  их  любовного  ложа  двух влюбленных. Две  матери. Ангел  и  призрак. Они  были  свидетелями любовной  оргии  своих  двух  детей. Они  слышали  и  видели  все. И  смотрели  друг  на  друга  через  их  любовное, скрипящее, сотрясающееся  в  любовной  оргии  ложе. Их  дети, ребенок  ангела  Неба  и  ребенок  земной  женщины. Вмести  и  в  одной  постели. И  они  смотрели  друг  на  друга  и  на  них. На  Ганика  и  Луциллу. Голых, и  мокрых  от  горячего  любовного  пота.

  Они  не  осуждали  их. Нет. Они  просто  смотрели  и  все. Смотрели  из  мира  невидимого  обычными  человеческими  глазами. Смотрели  на  них  и  боялись  за  них. Сервилия  за  свою  любимую  дочь, желая  все  исправить  в  этом  доме, но, понимая, что  этого  уже  не  сделать  никак, по-другому. Так  как  только  обещал  ей  Миллемид. Зильземир  просто  желал  скорее  вернуть  себе  сына  Ганика. И  чем  скорее, тем  лучше  и  уже  неважно  как, лишь  бы  вернуть  матери  своего  родного  Небесного  сына.

  Он  был  не  против  любви  земной  женщины  и  ангела  Неба. Он  был  лишь  против  зла  причиняемого  ее  ребенку. И  мать  готова  была  на  все, чтобы  уберечь  его  от  этого  и  вернуть  себе. О  том  же  говорила  и  стоящая  по  ту сторону  сотрясающейся  от  любовной  оргии  влюбленных  постели  давно уже  мертвая  Сервилия. Она  теперь  еще  больше  хотела, как  и  Зильземир  завершения  всего  и  освобождение  своей  греховной  души. Но  еще  больше  Сервилия  хотела  вернуть  себе  дочь. Больше  даже  чем  своего  сына, отняв  ее  у  мужа  Лентула  Плабия  Вара. И  покинуть  этот  страшный  заполненный  болью  и  ужасами  дом.

- Завтра  уже, Зильземир – произнес  Миллемид, прислонившись, обняв  за  гибкую  женскую  талию  и  широкий  из  звездной  пыли  пояс, уткнувшись  губами  любовника  ангела  нежно  и  ласково  целуя  Зильземира.

  Он  появился  неожиданно, и  как  всегда  любил  делать. 

- Завтра  утром  он  будет  твой. Твой  сын, Зильземир. Потерпи  еще  совсем  немного. Еще  совсем  немного. А  Сервилия  заберет  свою  дочь. Я  все  решил  и  так  и  будет, Зильземир, любимый  мой. Только  потерпи  до  утра  и  не  лезь  никуда, даже  если  что-то  произойдет  в  скором  времени.

  Миллемид  видел, как  эти  двое  просто  хотели  своего. И  оба  хотели практически  теперь  одного  и  того  же. Просто  вернуть  себе  своих оставленных  на  грешной  земле  детей. И  оба  теперь  были  в  подчинении ангела  Миллемида. И  вынуждены  были  мучительно терпеть. И  только  терпеливо  и  молча  смотреть  на  то, что  произойдет  дальше.

- Завтра  с  этим  кровожадным  семейством  будет  покончено. Ты, Зильземир сам  положешь  этому  конец – произнес  Миллемид.

- Я – переспросил  у  него,  удивленно  Зильземир.

- Да, именно  ты, Зильземир – произнес  Миллемид – Именно  ты. Ты  даже  сам  еще  не  знаешь  как? Но  сделаешь  это, я  знаю. А  я  роль  свою  почти  уже  выполнил. Я  спас  всех  кого  должен  был  спасти. И  решил практически  все  поставленные  мне  самим  Всевышним  на  земле  задачи.

  Он  прижал  еще  сильнее  за  талию  Зильземира, глядя  своими  черными, как  бескрайний  звездный  космос  глазами, горящими  красным  огнем  в  его любовника  синие, горящие  светом  Неба  женские  глаза  Зильземира  и  произнес  еще  – Я  спас  его  товарищей  и  друзей. И  они  теперь  и  сейчас, именно  пребывают  мирно  в  моем  Тантале.

- Где  это? – переспросил  Зильземир – Я  вижу, мой  ненаглядный  Миллемид создал  свой  мир  и  за  спиной  у  нашего  Бога. Смотри  милый, чтобы  он  об этом  не  узнал. И  где  тот  твой  мир, любимый? 

   Зильземир  сам   прижался  к  своему  любовнику  и  хитро  улыбнулся  ему. Он  произнес - Скажи  на  будущее, может, поделим  его  между  собой.

- Не  спрашивай, мой  лукавый  соблазнитель  Зильземир – ответил  Миллемид – Я  тебе  все  равно  не  скажу. Но  скажу  одно…

   Миллемид  прильнул  острым  кончиком  своего  носа  к  утонченному  кончику  носа  любимой  и  произнес – Они  все  там  как  в  Раю. Почти  таком, же, как  у  нашего  Бога. И  они  теперь  все  здоровы  и  счастливы. Наш  Творец  приказал  истребить  их, но  я  не  послушал  его. Я  их  полюбил  также, как  Бог  любит  своего  сына  Ганика  теперь, милая  моя. Все, кого  я  спас  ради  твоего  сына, Зильземир. И  они  под  моим  неусыпным  постоянным  будут  теперь  присмотром. Они  первые  поселенцы  из  людей  в  том  моем  мире, мире  о  котором  не  знает  наш  общий  Созатель  и  Отец, любимая. Я  их  спас  и  сейчас  их  ищут  по  всему  Риму, как  всех  прочих преступников. Переворачивая  все  вокруг. И  полиция  с  жандармерией  и даже  преторианцы  самого  Императора  Рима  Тиберия. Я  спас  всех  с  виллы Олимпия. И  Лентул  Вар  не  получил  того, чего  хотел. Он  не  получил  своих новых  рабов  как  и  сам  Тиберий. Я  их  увел  всех  их  из-под  самого  их носа. Они  теперь  все  свободны  и  счастливы. Остался  только  твой  любимый  сын  Ганик, твой  сын  Зильземир. И  ты  его  завтра  утром  получишь  и  унесешь  его  своего  любимого  сына  в  Рай  его  Небесного  отца.

- Любимый  мой! – Зильземир  восторженно  произнес  и  обнял  Миллемида, целуя  его  в  губы. Он  повернул  голову  со  своими  длинными  вьющимися на  невидимом  астральном  ветру  русыми  волосами, сплетающимися  с черными  длинными  такими  же  волосами  Миллемида  в  противоположную  сторону  ложа  измученных  любовью  любовников. Там  стояла  Сервилия.

Стояла, молча, глядя  на  двоих  ангелов, и  тоже  ждала  своего  часа. Так  же  как  и  Зильземир. Стояла  по  другую  сторону  постели  своей  дочери Луциллы  и  лежащего  на  ней  сына  Зильземира  Ганика. Она  смотрел  на Зильземира  мертвыми  призрака  холодными  мертвыми  глазами. Глазами  не знающего  покоя  призрака  и  желающего  того  же, что  и  Зильземир. И слушала  стоны  и  жаркое  дыхание  двух  влюбленных  лежащих  перед  ней и  ангелом  Неба  с  другой  стороны  той  сотрясающейся  в  судорогах  и любовной  агонии  и  оргии  в  дорогих  простнынях  из  цветных  тканей ночного  ложа  любви.

                                              ***

  Cивилла, почувствовала, что  беременна. Она  почувствовала, что  у  нее  будет  ребенок. Это  так  было  внезапно  и  неожиданно  для  нее. Почувствовала  лежа  в  постели  в  гостинице  города. Она  купила  номер  в  самом  Риме. У нее  теперь  были  на  это  деньги, и  хотела  уехать  из  Рима, подальше, и поселиться  где-нибудь  и  даже  выйти  замуж.

  Она  почувствовала  ребенка  у  себя  под  сердцем.

  Раньше  такого  ощущения  не  было  вообще. Она  столько  раз  занималась  любовью  с  Гаником. И  вот  ребенок. И  это  его  ребенок. После  той последней  встречи. После  того  отравленного  ею  вина, которым  она  его  как  отца  этого  ребенка  напоила. Это  было  неожиданностью  для  Сивиллы. Она  даже  не  рассчитывала  забеременеть. Она  принимала  специальные  отвары   и  лекарства  для  того, чтобы  избежать  беременности. А тут…

- «Ганик» - вдруг  екнуло  в  ее  снова  сердце.

   Сивилла  и  так  не  спокойно себя  чувствовала  после  той  последней  встречи  с  Луциллой  Вар. А  теперь  ей  вообще  не  было  покоя. Она  осознала  мгновенно  все  свои  совершенные  ошибки. Этот  внутри  ее  ребенок  от  Ганика  заставил  ее  устыдиться, того, что  она  сделала, и  как  она вела  себя  с  ним. Как  с  вещью. Только  занималась  с  ним  любвью, и  то почти  молча. Практически  не  разговаривая  с  ним. Особенно  последнее время. Там  в  Олимпии. И  предала  его  за  эти  вот  деньги  и  вольную.

  Ей  стало  вдруг  стыдно  и  больно  за  такое  к  Ганику  отношение. А  он  ее любил  даже  больше, чем  тот  ее  хозяин  ланиста  гладиаторов  Олимпии  Хароний  Диспиций  Магма. А  она, просто  почти  не  разговаривая, занималась  с  ним  любовью  у  того  подвального  в  Олимпии  с  горячей водой  бассейна. Она  вообще  с  ним  мало  общалась, только, когда  ей хотелось  любви. И  то, только  бросив  пару  тройку  ласковых  ему  любовнику  гладиатору  слов. Сначала  все  был о не  так. Он  нравился  ей. Да  кому  он  только  не  нравился  в  той  школе  гладиаторов. И  она  была  тогда  куда  ласковее  с  ним  и  общительнее, но  последнее  время  их  любовь  была  почти  холодной  и  бессловесной. Даже  с  Хароинем  Магмой  она  была, куда  и  более  ласковой, чем  с  Гаником.

  Это  все  вольная  и  Луцилла  Варю. И  конечно  деньги. Деньги  за  душу  и  тело  ее  любимого  Ганика.

  Встав  с  гостиничной  постели, Сивилла  спешно  вышла  на  балкон  одного из  гостиничных  домов  Рима. Ее  разбудили  лающие  и  бегающие  под  утро по  Риму  бродячие  собаки. Где-то  далеко  прокричал  петух. Петух  в  каком-то  жилом  городском  дворе.

  Она  теперь  была  при  деньгах, и  главное  имела  документ, вольную, подписанную  самим  сенатором  и  консулом  Рима  Лентулом  Плабием  Варом. Документ, полученный  из  рук  его  дочери  самой  Луциллы  Вар. Ее  в прошлом  госпожи  и  любовницы.

- «Ганик» - снова  екнуло  где-то  внутри, когда  Сивилла  посмотрела  на встающее  утреннее  солнце  над  стенами  Вечного  города  - «Что  я натворила» - у  нее  отпечаталось  само  в  ее  женском  мозгу - Я преступница. Я  убийца  своего  собственного  любовника  и  отца  моего будущего  ребенка.

   Сивилла, аж, отшатнулась  от  ограждения  из  дерева  верхнего  яруса римской  гостиницы. У  нее  закружилось  все  вокруг, и  она  чуть  не  упала на  пол  здесь  же, теряя  равновесие, сползла  медленно  вниз, плюхнувшись на  колени. И  привалившись  к  самому  балкону.

  Раньше  она  никогда  не  была  в  Римских  гостиницах. Только  в публиарии и  женских  термах. И  то, по  разрешению  самой  ее  бывшей  хозяйки  и любовницы  Луцилы  Вар.

- «Луцилла  Вар» - прозвучало  в  ее  голове - «Она  сейчас  занимается  с  ним любовью. С  моим  Гаником. Я  продала  его  ей».  

  Сивилле  было  плохо. Ее  затощшнило. Ей  стало  противно  все  вокруг. Весь  этот  Рим  и  вся  эта  свобода. Эти  деньги, полученные  из  рук  самой Луциллы  Вар. И  особенно  это  теперь  ее  одиночество. Сивилла, конечно, могла  найти  себе  кого-нибудь  из  жителей  города. Она  была  не  плоха весьма  собой, но, но  Ганик. Совесть  не  стала  ей  давать  покоя. Она  эта&nb... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27


5 февраля 2018

2 лайки
0 рекомендуют

Понравилось произведение? Расскажи друзьям!

Последние отзывы и рецензии на
«МАМА.(Мистико-эзотерический роман).»

Нет отзывов и рецензий
Хотите стать первым?


Просмотр всех рецензий и отзывов (0) | Добавить свою рецензию

Добавить закладку | Просмотр закладок | Добавить на полку

Вернуться назад








© 2014-2019 Сайт, где можно почитать прозу 18+
Правила пользования сайтом :: Договор с сайтом
Рейтинг@Mail.ru Частный вебмастерЧастный вебмастер