ПРОМО АВТОРА
Иван Соболев
 Иван Соболев

хотите заявить о себе?

АВТОРЫ ПРИГЛАШАЮТ

Серго - приглашает вас на свою авторскую страницу Серго: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Борис Лебедев - приглашает вас на свою авторскую страницу Борис Лебедев: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
kapral55 - приглашает вас на свою авторскую страницу kapral55: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»

МЕЦЕНАТЫ САЙТА

Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»



ПОПУЛЯРНАЯ ПРОЗА
за 2019 год

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Лошадь по имени Наташка

Автор иконка Андрей Штин
Стоит почитать Подлая провокация

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Солёный

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать День накануне развода

Автор иконка Сандра Сонер
Стоит почитать Самый первый

ПОПУЛЯРНЫЕ СТИХИ
за 2019 год

Автор иконка Владимир Котиков
Стоит почитать В нашей Бане... Шуточное

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Есть явление более грозное...

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Рок-опера жалкой души

Автор иконка  Натали
Стоит почитать Прости, что я была

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Мышь шуршит, дышит ночь, цветом виски

БЛОГ РЕДАКТОРА

ПоследнееПомочь сайту
ПоследнееПроблемы с сайтом?
ПоследнееОбращение президента 2 апреля 2020
ПоследнееПечать книги в типографии
ПоследнееСвинья прощай!
ПоследнееОшибки в защите комментирования
ПоследнееНовые жанры в прозе и еще поиск

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К ПРОЗЕ

Вова РельефныйВова Рельефный: "Это про вашего дядю рассказ?" к произведению Дядя Виталик

СлаваСлава: "Животные, неважно какие, всегда делают людей лучше и отзывчивей." к произведению Скованные для жизни

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Ночные тревоги жаркого лета

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Тамара Габриэлова. Своеобразный, но весьма необходимый урок.

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "Не просто "учиться-учиться-учиться" самим, но "учить-учить-учить"" к рецензии на

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "ахха.. хм... вот ведь как..." к рецензии на

Еще комментарии...

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К СТИХАМ

ЦементЦемент: "Вам спасибо и удачи!" к рецензии на Хамасовы слезы

СлаваСлава: "Этих героев никогда не забудут!" к стихотворению Шахтер

СлаваСлава: "Спасибо за эти нужные стихи!" к стихотворению Хамасовы слезы

VG36VG36: "Великолепно просто!" к стихотворению Захлопни дверь, за ней седая пелена

СлаваСлава: "Красиво написано." к стихотворению Не боюсь ужастиков

VG34VG34: " Очень интересно! " к рецензии на В моём шкафу есть маленькая полка

Еще комментарии...

СЛУЧАЙНЫЙ ТРУД

Ночь в деревне. Загадка для малышей
Просмотры:  108       Лайки:  0
Автор Павел И. Софинский

Полезные ссылки

Что такое проза в интернете?

"Прошли те времена, когда бумажная книга была единственным вариантом для распространения своего творчества. Теперь любой автор, который хочет явить миру свою прозу может разместить её в интернете. Найти читателей и стать известным сегодня просто, как никогда. Для этого нужно лишь зарегистрироваться на любом из более менее известных литературных сайтов и выложить свой труд на суд людям. Миллионы потенциальных читателей не идут ни в какое сравнение с тиражами современных книг (2-5 тысяч экземпляров)".

Мы в соцсетях



Группа РУИЗДАТа вконтакте Группа РУИЗДАТа в Одноклассниках Группа РУИЗДАТа в твиттере Группа РУИЗДАТа в фейсбуке Ютуб канал Руиздата

Современная литература

"Автор хочет разместить свои стихи или прозу в интернете и получить читателей. Читатель хочет читать бесплатно и без регистрации книги современных авторов. Литературный сайт руиздат.ру предоставляет им эту возможность. Кроме этого, наш сайт позволяет читателям после регистрации: использовать закладки, книжную полку, следить за новостями избранных авторов и более комфортно писать комментарии".




МАМА.(Мистико-эзотерический роман).


Киселев_ А_А_ Киселев_ А_А_ Жанр прозы:

Жанр прозы Мистика в прозе
2167 просмотров
0 рекомендуют
2 лайки
Возможно, вам будет удобней читать это произведение в виде для чтения. Нажмите сюда.
МАМА.(Мистико-эзотерический роман).Мистико-эзотерический роман. 390 листа. В стиле Ангелаида. На основе древнего мира. Точнее Рима. Во времена правления Цезаря Клавдия Тиберия. Насыщен изрядно эротикой. И гладиаторскими поединками на арене Рима. Также сражениями на границах с варварами одного из знаменитых легионов Рима.Шестого, легиона Феррата. Полон, тоже трагедизма, льющейся ручьями крови, и мистической развязки. Не претендует как и прочие мои повести и романы на историческую достоверность сюжета.(Исключительно, только для взрослых).

 

                          С небес на Землю

 

- Маленький  мой - тихо  шептала  она  своему  сыну – Тише, не  шуми пока, тише. 

  Сверкая  огненным  светом  синих  горящих  глаз  и  распустив  в стороны  светящиеся  астральным  светом  ангельские, похожие  на птичьи  крылья, она  шептала  ласково, будто  распевая  ему колыбельную, вполголоса  трелью  слившихся  воедино  нескольких голосов.

 - Мама  не  оставит  тебя - она  шептала  ему – Мама  придет  за  тобой, когда  наступит  время.

  Зильземир  прощался  со  своим  ребенком  в  доме  рыбака, его  жены  и двух  маленьких  дочерей. В  доме  на  берегу  древнего  Тибра  недалеко от  самого  Рима.

  Он  спустился  с  Небес  в  этот  дом  в  ярком  свечении  лучистого  астрального  света. В  момент  отсутствия  в  нем  его  жителей. В  жалкую  крестьянскую  рыбака  из  дерева  и  глины  лачугу.   

  Он  спешил. Спешил  оставить  здесь  своего  маленького  ребенка. Своего  сына. Сына  Небесного  ангела. Так  было  сейчас  нужно. Просто было  необходимо.

  Там, откуда  он  пришел  ему, теперь  не  было  места. Там  была настоящая  война. Между  Богом  и  ангелами. Сколько  их  там  пало  из-за  его  любви. Любви  к  своему  повелителю  и  Богу. Сколько  не сумевших  понять  этой  безумной  ангельской  неудержимой  любви. Итогом  которой, был  их  общий  Небесный  сын.

  Зильземир  изгнанник. Зильземир  не  прощенный. Зильземир  падший.   

  Он  изгнан  сам  на  эту  проклятую  самим  Богом  землю.

  Его  гнев. Гнев любимого. Гнев  за  свою  же  к  Зильземиру  любовь. Любовь, пошатнувшую  законы  Рая! Его  же  созданные  им  же  законы!

- О, мой  Создатель  и  мой  любимый! -  подняв  к  небесам  в  длинных  и  парящих  светящихся  ярким  пламенем  волосах  безумно  красивую  своим  лицом  голову, Зильземир  произнес - За, что, ты  караешь  меня! За  что, ты  караешь  своего  маленького  сына! Моя  любовь  к  тебе безгранична! И  я, не  виню  тебя  за  твой  выбор! Но  пожалей  своего сына! Мой  господин  Неба!

  Зильземир  опустил, горящий  синим  огнем, свой  взор  своих  красивых наполненных  слезами  и  неудержимой  любовью  и  горем  синих  глаз на  светящееся  ангельским, как  и  он, светом  перед  ним  маленькое  и живое  создание. Лежащего  перед  ним  на  столе  рыбака  в  рыбацкой избушке. И  улыбающееся  своей  любящей  его  матери, что-то лопоча детским  писклявым  голоском. Пускающего  слюнявые  детские младенца  пузыри. И  превращающегося, постепенно  в  обычного земного  ребенка.

- Маленький  мой - пел  Зильземир  на  нескольких  языках, своему отпрыску  от  Бога, прикасаясь  нежно  руками  и  пальцами  к  нему в драгоценных  неземных  изумрудах  перстнях  и  кольцах.

 - Папа  простит  нас. Придет  время  и  он  простит  нас - пел  он  ему - Простит  твою  мать  за  ее  к  нему  любовь  и  безумную  красоту. Сумевшую  затмить  его  Божественный  разум. Нужно  только подождать. 

  Он   услышал  голоса  недалеко  от  этого  покосившегося  маленького дома  на  краю  Селенфии, деревни  рыбаков  и  крестьян  у  самой практически  воды  вблизи  Апиевой  дороги, выложенной  и вымощенной  руками  пленных  рабов  большим  булыжником.   

  Зильземир  сверкнул  светом  синих  своих  астральных  небесного ангела  глаз  и  в  отчаянии  произнес, тихо  наклонившись  и  целуя малыша, своему  сыну – Запомни  свою  маму, мальчик  мой. Запомни  ее, какой  ты  ее  сейчас  видишь. 

  Он  произнес  это, роняя  ангельские  искрящиеся  и  превращающиеся в  сверкающие  алмазы  слезы  на  машущего  маленькими  пухленькими ручонками  малыша. Малыша, ловящего  его  длинные  волосы. Волосы сверкающие  ярким  астральным  светом, и  парящие  в  воздухе. Над склоненным  над  ним  небесным  ангелом. Волосы, меняющие  свою сущую  истинную  природу  и  цвет. Превращающиеся  в  обычные  русые волосы  земной  женщины. Очень  красивой  молодой  женщины. Женщины  врезавшейся  в  память  маленького  ангельского  ребенка. Женщины  оставившей  его  здесь  в  маленьком  свертке  ткани. Одного на  произвол  судьбы  в  неизвестном  доме. И, неизвестном  ему  еще жестоком  человеческом  мире. Поспешно, спасаясь  от преследования  и  мести. Гнева  своего  взбешенного  небесного  супруга.

  Зильземир  боялся  не  за  себя. Он  боялся  за  это  маленькое  существо рожденное  ею. Там  возле  Божественного  его  Трона. Там  у  ног  своего Повелителя. И  он  был  в  гневе. В  гневе  за  свое  временное  и  безумное помешательство. Помешательство  от  любви  к  ней.

  Он  очарованный  небесной  красотой  Зильземира  создал  его. Этого малыша  в  ее  утробе. И  прейдя  в  себя, изгнал  из  Рая. Изгнал  вместе  с ребенком. Он  не  мог  простить  себя  за  это  временное  безумие, посеявшее  зерно  раздора  между  ним  и  его  подчиненными. Нарушив свои  им  же  созданные  законы, он  преступил  сам  их, перед  лицом всех, кто  был  в  его  подчинении  в  Раю. Эта  их  двоих  безумная  и страстная  любовь  переполошила все  Небеса. И  вот  Зильземир  спешит. Спешит  оставить  его  сына  здесь  в  этой  жалкой  рыбацкой  лачуге. Чтобы  замести  следы, и  спасти  себя  и  уберечь  его  этого  маленького малыша. Маленькое  ее  ангельской  утробы  творение. Он  спешит  от войны  там  наверху. Оттуда, где  врагом  стал  ей  сам  ее  любимый  и чуть  ли  ни  все  Небесные  ангелы. Где  все  стали  друг  другу непримиримыми  врагами. И  многих  уже  нет. Нет  тех, кто  заступился за  Зильземира. Они  убиты  руками  своих  же  братьев  и  самим  Богом. А  те, кто  остался  там, жаждут  только  отмщения  и  смерти  ему  ангелу, сбежавшему  с  Небес  из  родного  Отцовского  дома.

  Ему  не остается  ничего, как  только  так поступить  и  спрятать ребенка. Бросив  его  здесь. И  прячась  самому  в  облике  этой несчастной  плачущей  женщины. Прятаться  самой  от  преследования  и быть, где-то  с  ним  незримо. Охранять  его, присматривая  со  стороны.

  Почему  он  поступил  так?! Зильземир  не  мог  его  понять. Почему  так все  вышло? Но  этот  его  и  ее  общий  ребенок  переполошил  там  всех наверху. И  разозлил  его. Всему  виной  бесполая  любовь. Любовь между ангелами. Ангелами, не  имеющими  пола. Таковыми  изначально рожденными  и  созданными  из  астрального  света  самим  Создателем, ревностно  охраняющим  законы  безбрачия  в  своем  Мире. Всему  виной  эта  возможность  менять  пол  при  желании, и  лишь  разница  в том  чего  больше. Больше  ты  женщина  или  мужчина. Разница  в самом  сердце, разуме  и  душе  самого  ангела. Разница, определяющая сам  пол  Небесной  сущности. И  вот  теперь, он  сам  создавший  этот Небесный  мир  и  их. Сам  стал  жертвой  безумной  любовной  страсти. Сам  основоположник  всех  сводов  и  законов  мироздания  и  бытия. Сам  перешагнул  черту  дозволенного. Потому  как  сам  не  имел  пола.

  Эта  неискоренимая  особенность  всех  рожденных  в  Хаосе  Левиафанов. Всех  его  братьев  и  сестер. Природа  его  матери. Великого дракона  Хаоса. Природа  самой  Тиамат.

  Он, Бог, сын  самой  Тиамат. Самого  дракона  Хаоса. Сын, созданный из  ее  энергии  и  сотворивший  свой  мир  из  самого  себя. Сын, отрекшийся  от  ее  мира  и  создавший  свой  мир, не  смог  изменить  то, кем  был  сам  рожден  изначально. И  не  смог  создать  то, что не уподобилось  бы  ему  самому. И  что  навлекло  несчастья  в  созданном им  же  Небесном  Раю.

  Этот  им  же  созданный  из  яркого  лучистого астрального  света  небесный  ангел. Этот  ангел, красота  которого  совратила  его. Его, самого  Бога. Создателя всего сущего и несущего. Красота Зильземира. Красота  самого  красивого  ангела  в  его  Небесном  Раю. Красота, принесшая  раздор  и  войну  в  его  мире, за  что  он  не  смог  ее простить. Именно  ее, а  не  его. Потому, как  именно  этот  ангел  был  в своем  разуме  и  душе, на  свою  же  беду, больше  женщиной, чем мужчиной. И  вот, она  оставила  своего  сына  в  этой  жалкой крестьянской  рыбака  лачуге  на  берегу  Тибра. И, простившись  с сыном, быстро  растворилась  в  воздухе, покидая  его  и  этот  дом  в  тот момент, когда  на  пороге  его  уже  появились  хозяева. Рыбак  уже  не молодой  и  потрепанный  своим  крестьянским  положением. И  его  жена  с  двумя   пятнадцатилетними  дочерьми.

- Я  вернусь  за  тобой - сказала  она, исчезая  у  ребенка  на  его  глазах. Сверкнув  горечью  синих  как  океан, заплаканных  слезами  женских глаз, напоследок  своему  совсем  еще  маленькому  небесному  сыну - Я вернусь  за  тобой  и  верну  тебя  в  твой  по  праву  рождения  Рай.

 

                        Часть I. На Аппиевой дороге

 

- Едут! –  прокричал  Ганик.

  Он  под  чириканье  на  улице  воробьев  и  карканье  ворон, влетел  в  избушку, как  ненормальный  с  выпученными  глазами.

 - Едут, шесть  всадников! – он  прокричал – Шесть  всадника едут  в  Рим! 

  Он  пробежал  до  деревянного  стола, где  у  горящего  очага, почти  развалившегося  от  ветхости  дома,  возилась его  приемная  земная  мать.

 - Мама! А, где  Урсула  и  Камила?! - он, громко запалившись  слегка  от быстрого  бега, прокричал, кареглазой  женщине. В  старенькой, крестьянской изношенной  уже  до  дыр  длинной  до  пола, подпоясанной  простым  тонким поясом  из  холстины  домашней  тунике. Надетой, на  ее  голое  тело, и  на  босую  ногу. С  забранными  в  хвост  длинными  и  торчащими  во  все  стороны  вьющимися  уже  с  сединой  черными  волосами.

- Что  ты  так  разорался, сын – Мать  произнесла  ему.

  Она  испугалась  и  даже  вздрогнула.

 - Весь  дом  переполошил – она  прикрикнула  на  своего  сына – Они  еще  спят.

  Сильвия  подошла  к  своему  сыну  Ганику  и  его  спросила - Кто едет?

- Всадники, мама – уже  спокойнее  произнес  Ганик – Я  слышал  от  ребят, сам  едет  Германик  и  командующий  легионами  Блез. Они  едут  в  Рим. К императору Тиберию.

  Ганик  взял  за  обе  руки  свою  приемную  мать  и  произнес  ей - Я  хочу  увидеть  Рим.

  Он  не  видел  и  не  был  с  рождения  в  нем, хотя  Ганик  с  сестрами  и матерью  жили, буквально  у  него  под  боком. Он  не  видел  римских  воинов  всадников. Приемная  мама  всегда  прятала  его, еще  совсем  маленького, как  кто  проезжал  по  этой  дороге  мимо  Селенфии. Внутри  их старенького  перекошенного  временем  крестьянского  дома.

- Я  не  пущу  тебя  туда. И  ты  это  знаешь, Ганик – она  произнесла  ему  строго – Я  боюсь  за  тебя, сын  мой.

  Она  оставила  его  стоять  посреди  дома, и  пошла  снова  к  глиняной  печке, где  варилась  опять  рыба, и  запах  стоял  на  весь  дом.

 - Камилла  и  Урсула  спят  еще – она  ему произнесла  негромко - Ты же знаешь  они  еще  маленькие. А  ты  вырос  вперед  их. Кто  ты, я  и  не  знаю до  сих  пор

  Она  говорила  высокому  и  здоровому  широкоплечему  парню, на  вид  лет уже  двадцатидевяти  или  даже  старше. Одетому, тоже  по-крестьянски  в  короткую  до  колен тогу, с  короткими  рукавами. С  сильными, мускулистыми  руками  и  босыми  запыленными  уличной  пылью  ногами.

 - С  того  момента  как  нашли  с  твоим  приемным  отцом  тебя  здесь  в  этом  доме – она  произнесла  Ганику - Твой  возраст  я  не  могу  определить. И  не  знаю, откуда  ты, Ганик. Сыночек  мой. И  я  боюсь  за  тебя. Особенно, после  того  как  умер Митрий, твой  отец.

  Приемный  отец  Ганика, тоже  уже  в  годах  рыбак. Лет  пятидесяти  с  лишним, и  старше  приемной  его  сорокалетней  матери. Которая   уже  выглядела  порядком  измученной  от  такой  вот  крестьянской  нелегкой  жизни.

  Митрий  Пул, утонул  в  Тибре. Пошел  рыбачить  и  утонул. Вообще  не  ясно  даже  как, но  его  нашли  мертвым  уже  на берегу. И  похоронили  недалеко  от  селения  Селенфия. Говорят, видели даже, как  он  выполз  на  берег, но  нахлебался  воды. И  не  смог  прийти  в себя.

  И  вот,  Ганик, жил  только  с  приемной  не  родной  ему матерью  и  двумя  сводными  ему  сестрами  Урсулой  и  Камилой. На  самом  краю  своей  деревни  в  той  старой  завалившейся  набок  избушке.

  Они  были, чуть  ли  не самыми  бедными  из  всех  крестьян  в  деревне. И  жили  на  одной  пойманной  теперь  Гаником  рыбе.

- Скоро  там  будут  гладиаторские  игры, мама – он, стоя  перед  ней, посреди  дома  произнес  ей.

  Ганик   разочарованно  посмотрел  на  неродную  свою, но очень  любящую  его  как своих  дочерей  крестьянку  мать, заботливую, и  невероятно  добрую  и  снова  произнес – Я  не  был  ни  разу  в  Риме. Ни  разу  не  видел  гладиаторов, только  от  мальчишек  слышал  о  них. Говорят, они  красивые  и  сильные  все  как  один, и  есть  даже  школы, где  их  учат  драться  друг  против  друга  на  забаву  горожан  Рима.

- Я  сказала, нет, значит, нет – ответила  строже  ему  Сильвия.

- Мама! - он  упрашивал  ее, но  она  не  согалашалась.

  Он, Ганик, выросший  непонятно  как  до  возраста  практически  уже  взрослого  мужчины  с  полугодовалого  младенца  всего  за  пять  лет. И  Сильвия  прятала  его  ото  всех. Благо  их  почти  завалившаяся  крестьянская  рыбацкая  хижина  стояла   в  стороне  от  самой   деревни. И  Ганика  видели  не  часто, даже  соседи  крестьяне. Хотя  не  раз  задавались  вопросом  о  возрасте  Ганика. И  постоянно  Сильвии  этим  докучали. Особенно  селянки, женщины. И  Сильвия  боялась, чтобы  слух  не  разнесся  далеко. И  особенно  до  самого  Рима. Она  постоянно  прятала  Ганика  от  посторонних  глаз. Особенно, проезжих  по  Апиевой  дороге  в  город.

  Но  сегодня  Ганика  было  не удержать. Он  так  и  рвался  туда, на  ту  дорогу. 

- Нет, мальчик  мой – Сильвия  строго  произнесла  ему - Все  соседи  и  те знают, что  с  тобой, что-то  не  так. И  они  смотрят  на  нас  косо  и  боятся. Я тоже  боюсь, чтобы  сюда  не  нагрянула  какая-нибудь  стража  из  города  или  солдаты. Узнай  о  тебе  и  какой  ты.

- Тем  лучше, если  я  уйду  отсюда, когда-нибудь – он  произнес  уже серьезнее - Я  уже  взрослый  почти, ты  сама  мне сказала.

- Ты  еще  ребенок, Ганик – произнесла  мать  и  подошла  к  своему приемному  сыну. И  добавила  – И  это  еще  больше  беспокоит  меня. Просто  ребенок, выросший  очень  быстро  и  не  по  понятным  естественным  причинам. Так  обычные  дети  не  растут. И  хорошо, что  мы живем  на  большом  отдалении  от  остальных  соседей. И  они  тебя  редко видят. И  быстро  забывают  о  тебе. Но  это  временно. Когда-нибудь  все равно  случиться  что-нибудь  нехорошее. И  я  это  чувствую, Ганик.

  Ганик  подошел  к  Сильвии  и  поцеловал  приемную  мать.

  Она  ему  опять  напомнила  о  его  возрасте. Но  кто, он  не  знал, и  не  знала, ни  она, ни  сводные  сестры, ни  его покойный  рыбак  отец.

  Ганик  видел  странные  сны. Странные  и  настолько  четкие  и  ясные, что сам  их  не  мог  объяснить.

  Он  видел  себя, почти  постоянно  бредущим  по  какой-то  неземной пустыне. Сплошной  бесконечной  и  бескрайней  пустыне. Почти  все  время в  одном  и  том  же  эпизоде  и  месте. Среди  потрескавшейся  выжженной  солнцем  земли  и  валяющихся  камней. Подымающим  под  собой, босыми своими  ногами, с  ее  поверхности  песок  и  пыль. Этот  сон, он  видел  с самого  малолетства. С  разницей  ощущений  себя  в  них  от  совсем  маленького  мальчишки  до  уже  вполне  взрослого  мужчины. Именно  в  возрасте  двадцатидевяти  лет, он  начал  видеть  эти  сны  вообще  регулярно  с  завидным  постоянством. И  видеть  ее. Странную. Бредущую, чуть  поодаль  от  него  в  оборванном  в  подоле  истрепанного  рубища  платья. Еще  не шибко  старую, вполне  привлекательного  вида  русоволосую  женщину, которая  даже  общалась  с  ним  в  тех  снах  и  называла  его  своим  сыном.

  Раньше  она  была  моложе, когда  он  был  совсем  маленьким. Когда  она оставила  его  в  избушке  рыбака  и  его  жены, и  он  странным  образом запомнил  ее  тогда  гораздо, более  молодое  лицо. Так  ему  казалось. Но прошло, не  более, пяти  лет  до  его  почти  взросления, но  она  не  изменилась. Не  изменилась  в  его  тех  странных  снах. Только  стала  несколько  старше, как  ему показалось, но  попрежнему  называла  его  своим  родным  сыном  и  клялась  в  любви  к  потерянному  ребенку.

   Кто  она? Кто эта  женщина? Называющая  себя  его  матерью?

   Он  рос  слишком  быстро для  человеческого  ребенка. За  пять  лет, он  вымахал  в  почти  взрослого  здорового  не  обиженного  здоровьем  и  силой  мужчину. На  вид  лет  почти  уже  тридцати. Но  был  внутри, как, ни  странно  мальчишкой, лет  не  старше  пятнадцати. Прошли  годы, а  его  разум  и  внутренний  возраст  был  еще  как  у  мальчишки. Но  выглядел  Ганик  уже  как  взрослый  мужчина. И  внезапно  остановился  на  этой  отметке. Не  взрослея  и  не  молодея. Странно  это  было  как-то. Опередив  в  росте  и  физическом  развитии  своих  сводных  теперь  уже  двадцатилетних  сестер  близняшек, которые  были  старше  его  тогда, лет  пятнадцати, когда  он  появился  неизвестно  откуда  у  них  дома. Совсем, практически  еще  грудным  малышом, и  вырос  за  эти  пять  лет  во  взрослого  почти  мужчину. Пугая  самих  сестер  и  приемных  обоих  родителей. И  вот  они  сейчас  его  сестренки  еще  лет  двадцати  молодые  совсем, кучерявые  с  русыми  и  черными  волосами  девчонки, с  синими  и  карими  игривыми  глазами. А  он, уже  почти  взрослый  мужчина. И  это  за  какие-то  пять  лет.

  Старый   рыбак  его  приемный  отец  Митрий  Пул, до  того  как  погиб, пряча  его  с  его  приемной  матерью  Сильвией   от  соседей. Всем  потом говорил, что  он  от  умершей  сестры  его  жены. Но  те, все  равно  видели, как  Ганик  рос. Ото  дня  ко  дню, физически  выправляясь  в  красивого молодого  сильного  физически  и  довольно  крепкого  и  здорового  мужчину.

  Даже  местные  молодые  деревенские  по  берегу  Тибра  крестьянки. Двадцатилетние  пылающие  любовными  страстями  и  фантазиями  девицы. Стали  приставать  к  Ганику  со  своей  любовью. Хотя  он  не  понимал  еще, что  это  такое. Он  был  внутренне  по  разуму  еще  лет  пятнадцати. Совсем мальчишка. И  не  понимал, всего, чего  хотят  эти  резвые  на  выдане  и необузданные  в  плотских  желаниях  по  отношению  к  нему  крестьянки. И мама  его  приемная  всегда  отгоняла  их  от  него. Она  заботилась  о  нем, понимая  все. И   то, что  он  был  странный  в  развитии  и  необычный ребенок.

  Она  Сильвия, понимала, что  Ганик  появился  не  просто  так  в  ее крестьянской  женской  судьбе  и  жизни. И  он  не  был  даже  совсем  человеком. И  когда-нибудь  все  изменится, и  измениться  в корне  его  судьба. Но  до  этого  момента, она  берегла  его, как  и  своих дочерей. Он  был  ее  хоть  и  приемным, но  единственным  теперь  сыном. Сыном  одинокой   вдовы  крестьянки. И  у  Ганика  зародилась  мечта, которая  сама  по себе  пришла  как  к  нему, пока  он  сидел  на  берегу  Тибра  и  рыбачил.

  Он  мечтал  стать  известным  и  знаменитым. Известным, на  весь  Рим. Любой  ценой  или  если  придется, даже  кровью.

  Но  он  тепереь  хотел  только  одного  и  только  этого. Вытянуть   свою  эту  приемную  семью  из  того  места, где  они  были. Из  мира  бедности. Помочь  сестрам  и  матери. И  помочь, хоть  как-то  улучшить  их  крестьянскую  жизнь.

  С  того  самого  момента  он  только  и  рвался  в  сам  Рим. Он  знал, он чувствовал, что  там  его  ждет  яркая  судьба. Неизвестно  еще  какая, но  очень  яркая  и  интересная. Что-то  тянуло  его  туда. Туда, где  он  еще  не был  ни  разу, но  очень  хотел.

 

                                           ***

  На  каменной  дороге  из  крупных  больших  булыжников  появились всадники. Целая  группа  всадников  в  блестящих  военных  доспехах. Сверкающих  на  ярком  солнце  и  на  их  красных  военных  одеждах. Коротких  красных  туниках, которые  носили  исключительно  только высшие  воины  Рима. Украшенных  красивой  золоченой  оборкой  по нижнему  краю  и  коротким  рукавам. С  широкими  с  золотоми  бляшками поясами  белтеусами, перекрещенными  и  связанными  на  бедрах  солдат римской  гвардии. И  мечами  гладиями  и  кинжалами  на  них. В  солдатских сандалиях, похожих  на  сапоги, закрывающие  почти  целиком  голени  ног   калигах. В  блестящих  медных  шлемах  с  гребнями  птеругами  с оформлением  из  страусинных  разноцветных  наверху  перьев. В  красных широких  застегнутых  на  правом  плече  медной  пряжкой  фибулой отороченных  золоченой  оборкой  по  нижнему  краю, как  и  их  одежда, длинных  воинских  плащах  лацернах.

  Их  было  больше, чем  трое. Еще  к  троим  всадникам  едущим  впереди, еще  трое, что  примыкали  трое, что  ехали  сзади.

  Казалось, они  ехали  прямо  в  саму  Селенфию. Всадники  верхом  на украшенных  красивой  военной  попоной  и  сбруей  лошадях, подымая  пыль на  дороге, спешили  в  Рим. И  может  на  беду, а  может  на  само  счастье, проезжали  мимо  дома  Ганика.

  Дом  Ганика  и  его  сестренок  и  приемной  матери  Сильвии, как   раз  стоял  совсем  недалеко  от  этой  Апиевой  дороги  и  первым  с  этой  стороны  самой  дороги.

  Чуть  не  сбив  ногами  на  пороге  с  воробьем  в  зубах  домашнюю  кошку, Ганик  выскочил  из  своего  крестьянского  рыбацкого  дома  в  момент  как раз  к  их  появлению. Он  подлетел  к  краю  самой  Апиевой  из вымощенного  булыжником  запыленной  ветрами  дороге. Стоя  там босоногий  в  своей  рыбака  крестьянина  дряхлой  и  порядком  уже  изношенной, как  и  у  его  приемной  матери  Сильвии  одежде.

  Первым  ехал  сам  Германик, племянник  Тиберия  по  родственной  линии Юлия  Октавиана  Августа. Сын  Нерона  Клавдия  Друза  старшего, брата Тиберия  Клавдия  Нерона.

  Германик  Юлий  Клавдиан  был  сыном  его  родной  сестры  Октавии. И мать  Тиберия  всегда  Тиберию  напоминала  об  опасности  захвата  власти, которой  Тиберий  боялся. Боялся  из-за  популярности  Германика  Клавдиана среди  солдат  легионов. Он  был  легатом  половины  легионов императорской  армии, и  главным  Трибуном  и  патрицием  Рима. И представлял  для  Тиберия определенную  военную  опасность. У  самого  же  императора  Тиберия власти  такой  и  популярности  не  было. Кроме  того, у  Германика  было много  детей, включая  самого  будущего  императора  Гая  Германика Калигулу, но  это  дальнейшая  история, не  имеющая  к  этой  никакого  пока  отношения.

  Так  вот  первым  ехал  Германик  Юлий  Клавдиан. За  ним, чуть  сзади военачальник  и  правая  рука  Германика  и  такой  же  подчиненный, как  и теперь  императору  Рима  Тиберию, тоже  легат  и  генерал  Гай  Семпроний Блез. Рядом  с  ним  еще  один  бравый  солдат  и  ветеран  Рима, и  ординарец самого  Гая  Семпрония  Блеза, центурион  Октавий  Рудий  Мела. А  следом еще  трое. Двое  младших  командующих, центурион  Династий  Римий  Мерва  и  Сесмий  Лукулл  Капуллион. Тоже, при  боевом  оружии  и  такой же  военной  одежде. И  еще  один. Из  числа  гражданских. В  короткой, белого  цвета  с  золоченной  тоже  оторочкой  по  нижнему  краю  и  коротким  рукавам  походной  одежды  богатого  римлянина. И  в  кожаных  красных  сапогах  зажиточного  горожанина  калцеях. С  кинжалом  на гладиаторском  поясе  с  металлическими  бляшками. И в сером  плаще  пенуле  с  рукавами  на  белой  в  пятнах  лошади. Лет  где-то  пятидесяти. Не  высокого  роста. Со смуглым  лицом  и  зелеными  из-под  вздернутых  бровей, на вылупку, маленькими, но  далеко  не  глупыми  и  очень  хитрыми  глазами. С небольшим  пузиком  под  своей  походной  одеждой  конника, и  седой  не  по  годам  полностью  головой. С  короткой, как  и  у  всех  военных  стрижкой. О  нем  то  и  пойдет  в  дальнейшем  речь.

  Всадники, подымая  пыль, копытами  лошадей, подъезжали  к  стоящему  на обочине  дороги  любопытному  и  с  интересом  смотрящему  на  них  Ганику.

  Он  на  свою  беду, а  может  и  на  счастье, стоял  один  здесь, и  никого  не было  как  раз  рядом. Все, кто  знал  о  прибытии  верховых  едущих  в  Рим, тоже  выбежали  из  своих  жилищ, но  были  гораздо  ниже  по  самой  Апиевой дороге. Ближе  к  самой  деревне  Селенфии.

  Вот  Ганик  и  оказался  тем, кто  первый  попался  на  глаза  конникам  в красивых  сверкающих  на  ярком  солнце  раннего  утра  блестящих  медью доспехах  и  красных  плащах.

   Первый  едущий  всадник  поднял  вперед  и  вытянул  раскрытой  ладонью вниз  в  приветствии  ему  Ганику  правую  в  перстнях  руку. Обычно  так приветствовали  высокородные  римляне  друг  друга  или  военные. Так  же приветствовали  самого  императора  Рима.

  Тот  всадник, вероятно, это  сделал  просто  в  шутку. Но  Ганик  этого  не знал. И  тоже  в  ответ  поднял  так  же, вверх  и  ладонью  вниз  впереди  себя вытянутую  руку. Всадники, было, видно  удивленно  переглянулись  и слышно  было, как  захохотали, подъехав  к  стоящему  Ганику.

  Лошадь  первого  из  них  в  красном  длинном  плаще  и  в  золотистых военных  доспехах  и  шлеме, остановилась, прямо  у  самого  Ганика.

- Ты, видно, глупец  или  очень  смелый  человек! - громко  произнес  всадник – Коли  сделал  тоже  самое!

   Он  не  переставал  хохотать, присматриваясь  к  молодому  на  вид  неплохо сложенному  парню. Всадник  был  тоже  молод  и  высокого  роста.

- Как  тебя  звать, смельчак? - перестав  смеяться, как  и  за  ним, остальные всадники  уже  спокойнее  произнес  первый  всадник, сидя  на  лошади.

- Ганик – произнес  Ганик – А  вы, кто  будете? Вы  сам, Германик?

  Всадники  все  переглянулись, а  первый  смотрел, не  отрываясь  от  Ганика, и  заулыбался, глядя  на  молодого  крепкого  парня. Его  серые  бесцветные широко  открытые  глаза, на  мужественном  прямоносом  с  легкими морщинами  молодом  лице, лет  тридцати  пяти  умудренного  военным делом  воина, уставились  на  Ганика. Он, молча, слез  с  коня, и  встал  перед молодым  здоровым  парнем. Он, не  произнеся  пока  ни  слова, взял его  Ганика  правую  сильную  и  крепкую  как  уже  почти  взрослого  мужчины  руку  в  свою. В  красивых  больших  золотых  перстнях  почти  на каждом  пальце. И  посмотрел  на  нее. Удовлетворенно  и  тоже  молча. И  потом  обеими  руками  взял  Ганика  за  его  плечи.

- Добрый  может  получиться  воин - неожиданно  он  произнес, и  оглянулся на  своих  подчиненных, сидящих  сзади  за  ним  на  лошадях.

 - Как  скажешь, Гай  Семпроний  Блез? – он  произнес  и  отошел  несколько  назад, словно давая  возможность  еще  одному  всаднику  обратиться  к  Ганику.

  Второй  тот, кто  был  на  лошади  с  левой  стороны  подъехал  и  поравнялся верхом. Тоже  слез  с  лошади  и  подошел  к  Ганику.

  Он  был  ниже  гораздо  первого  всадника. Несколько  толстоват  и  коренаст. Значительно  старше  и  в преклонном  возрасте. С  морщинистым  почти  квадратным  лицом, тоже  прямоносым  и, лет  не  менее  пятидесяти  с  лишним  на  вид. И, тоже  с  серыми  бесцветными  глазами. Он, снял  шлем  с перьями. И, осмотрел  всего  с  ног  до  головы  Ганика.

- Отлично  сложен  для  воина – произнес  тот, которого  первый  всадник назвал  его  именем  Гай  Семпроний  Блез – Сколько  тебе? – он  задал Ганику  вопрос.

- Мне  пятнадцать  лет - ответил  даже, не  думая  Ганик, и  не, понимая  сам, что  говорит, по  своей  детской  еще  наивности.

  Второй  всадник  в  годах  посмотрел  на  первого, стоящего  чуть  на  отделении  его  и   от  Ганика.

- Пятнадцать?! – удивленно  произнес  первый   высокий, лет  тридцати  с  серыми  бесцветными  глазами, и  видимо  здесь  самый  старший  конник  воин.

- Выглядишь  как  взрослый  вполне  мужчина – проинес  он, и  он  повернул голову  к  еще  одному  всаднику  из  заднего  ряда. И  тот, поняв  его  жест, подъехав, тоже  на  лошади, спрыгнул  быстро  на  землю.

- Обрати  внимание – произнес  он  и  обратился  к  тому, что  теперь  тоже  стоял  перед  Гаником - Мы  нашли, кажется  уклониста  дезертира, Октавий  Мела.

  Тот  третий, стоя  рядом  с  пятидесятилетним  почти  уже  стариком  воином, тоже  осмотрел  всего  с  ног  до  головы  стоящего  на  краю  Апиевой  дороги  Ганика.

  Первый  и  самый  главный  из  всадников, молча, и  уже  не  улыбаясь, подошел  из  отдаления, и  поровнялся  с  двумя  воинами, и  снова  взял  Ганика  за  правую  руку, своей  тоже  правой  рукой. Он  крепко  сжимал  ему  кисть  руки  и  пальцы, сдавливая  мощной  хваткой, привыкшей  держать  меч  гладий  в  бою, и  смотрел  в  лицо  Ганику. Словно  ожидая  от  него, что  ему  будет  больно. Но  понял, что  рука  Ганика  не  слабей  его  руки, и  не  менее, крепче, чем  у него. И  ослабил  свою  хватку.

 - Отличная,  крепкая  рука, чтобы  держать  щит  и  меч – произнес  он - Как  раз  для  того  и  создана.

   Он  отпустил  руку  Ганика, и  повернул  голову  к  третьему, еще  сидящему  на  коне,  тоже  в  блестящих  доспехах  с  правой  стороны  воину. И  тот,  тоже  слез  с коня  и  подошел  к  ним.

 - Что  будем  делать? – спросил  он  уже  своих  троих  воинов  в  блестящих  шлемах  и  красных  воинских  плащах.

  Он  смотрел  на  Ганика  не  очень  дружелюбно, но  Ганик  их  всех  не понимал. Не  понимал, что  значит  слово  дезертир  и  уклонист.

  Первый  и, видимо  тот, кто  главный  высокий  воин  в  блестящем  в страусинных  перьях  шлеме  отошел  от  Ганика  снова  немного  назад, и  смотрел  на  него. Он, словно, что-то  думал.

 - Как  твое  имя? - он  вдруг  переспросил  Ганика  еще  раз.

- Ганик – ответил  ему  Ганик.

 - Почему  не  в  армии? – он  спросил  Ганика  снова. Но  Ганик  и  понятия  не  имел, что  это  такое  армия. Он  молчал  и  не  знал, как  ответить.

- Что, молчишь?! – уже  серьезнее  и  громко  спросил  второй  из  воинов, тот,  что  был  старше  всех  и  седой, которого  первый  конник  назвал  Гаем  Сепронием  Блезом - Отвечай  сейчас  же! 

   Он  положил  левую  руку  на  свой  меч. А  правой, взялся  за  рукоять  своего  длинного  в  золотой  оправе  ножен  кинжала.

- А  что  такое, армия? – спросил  неуверенным  голосом  Ганик, действительно  первый  раз  слыша это.

   Он  прожил  в  своем  доме  со  сводными  сестрами  и  приемной матерью, и  речь  об  армии  не  раз  не  заходила  при  их  разговорах. Даже  при  еще  живом  приемном  отце. И  Ганик, действительно  ничего  об  армии  толком  не  знал. Приемные  его  родители  даже  речи  специально, видимо  не  заводили  об  этом. Пряча  его  ото  всех. Он  вообще  мало  чего  знал. Только  о  гладиаторах  Рима. Потому, что  об  этом  постоянно  трещали  сельские  мальчишки.

- Он, видно, дурак! – произнес  громко  стоящий  рядом  с  седым  стариком  воин  и  засмеялся. Ему, вторя  замеялся  и  самый  первый, и  самый  главный  из  всадников. И  даже  сам  пятидесятилетний  старик, из  военных. И  подхватили, смеясь  над  Гаником  еще  двое, более  младших  воинов, тоже  в  красных  плащах  с мечами  гладиями  на  широких  воинских  поясах  и  сидящих  на  лошадях  Сесмий  Лукулл  Капуллион  и  Династий  Рудий  Мерва. Имен, которых  Ганик  тоже  не  знал.

  Один  из  них  смеясь, крикнул – Придурком  рожден  он, потому  и  не  в  армии!

- Зато  он  неплохо  сложен! – перекрикивая  смеющихся, громко  произнес  с  короткой  стрижкой  человек  с  зелеными  хитрыми  на  вылупку  маленькими  глазами.

  Он  как-то  оставался  сзади  всех  и  верхом  на своей  лошади. Он  и ехал  сзади  всех, но  тут  проявил  видимый  интерес  к  двадцатидевятилетнему  Ганику. Похоже, Ганик  произвел  на  него  хорошее  впечатление  своей  высокой  широкоплечей  мускулистой  фигурой.

  Он  тоже  спрыгнул  со  своего, как  и  у  первого  и  самого  главного  воина  белого, только  в  серых  пятнах  коня, и  подошел  к  стоящим  трем  в  красных  плащах  и  блестящих  медью  доспехов  конникам.

  Слезший  с  лошади  и  подошедший  к  стоящим  военным, Это  был  тот  в  гражданской  короткой  до  колен  и  с  короткими  рукавами  до  локтей, как  и  у  всех  конников  воинов, и  в  дорожной  серой  от  пыли  одежде. Тунике до  колен  с  золотой  вышивкой  по  краям. В  отличие  от  остальных, что  были  в  красных  воиских  туниках. В  сером, поверх  себя  и  с  рукавами  длинным  узким  кожанным  плащом  пенулой. Застегнутом  тоже  фибулой  на  правом  плече  из  обычной  меди. С  вычеканенной  львиной  головой. И  тоже, подпоясанный, широким  с  металлическими  бляшками  поясом. Стянувшим  его  хорошо  выделяющийся  округлый животик. Лет,  сорокадевяти  уже  поседевшего  головой  мужчины.

  Сразу видно  было, что  этот  человек  был, по проще  в  сравнении  с  другими  конниками. Но  тоже  не  из  бедных.

  Это  был  содержатель  школы  гладиаторов  при  Риме  Хароний  Диспиций Магма.

  Весомая  фигура  в  среде  ланист, как  и  его  школа  гладиаторов. Он  был человек  завидной  справедливости  и  честности. Правда  со  своими интересами  и  грехами  внутри  своей  столь  кристально  чистой  души. Но если  не  брать  это  во  внимание, то  человек  в  отличие  от  многих довольно  порядочный, но  весьма  жесткий, расчетливый  и  порой хладнокровный. И  даже  иногда  циничный. Особенно, когда  касалось споров  на  деньги. И  большие  денежные  ставки.

  У  ланисты  Харония  Магмы  была  отличная  гладиаторская  школа  при  самом  Риме, и  он  как  раз  был  в  поиске. И  ездил  по  своим  делам, чтобы  подыскать  себе  подходящий  товар  для  своей  Олимпии.

- Верно, Германик? – он  обратился  по  имени  к  главному  воину. Оценивая физические  данные  на  вид  и  глаз, стоящего  на краю  Апиевой  дороги  молодого  и  на  вид  очень  здоровго  и  сильного  крестьянского  парня.

 – Если  он  немного  и  вправду  не  в  себе – произнес  ланиста  Хароний  Диспиций  Магма -  Я  в  качестве  наказания  за  дезертирство, заберу  этого  крестянского  ублюдка  к  себе  в  гладиаторскую  школу. Мне  не  хватает  сейчас  Ритариев.

  Главный  воин  в  красном  длинном  и  широком  воинском  плаще  с золоченой  пряжкой  фибулой  на  правом  плече, отороченном  по  нижнему краю  золотой  каемкой, посмотрел  одобрительно  на  просьбу  человека  из гражданских.

- Хорошо – произнес  тот, кого  называли  главным  легатом  и  трибуном Германиком  Юлием  Клавдианом - Он  твой, Хароний.

  И  тут  же  обратился  громогласно  к  смотрящему  на  него  напуганными  глупыми  глазами  взрослого  мальчишки  Ганику.

- Слышешь, полоумный! - он  громко  обратился  к  молчавшему, теперь  как рыба  и  напуганному  Ганику – Ты  теперь  его  человек. Раз  он  заступился за  тебя. Не  подведи  его.

   Ганик  тогда  и  знать  не мог, как  его  меняестя  жизнь. Именно  сейчас. И  с  этой  самой  минутой, у  этой  Апиевой  дороги. И  неизвестно, чем  бы  для него  закончилась  эта  встреча. Если  бы  не  этот  его, пока  ему  неизвестный  заступник  из  гражданских. Оказавшийся, наверное, неслучайно  рядом  в  числе  конников  и  военных.

- Прошу  вас, господин! – вдруг  раздался  голос  матери  Ганика. Голос, буквально, напугал  всех  своим  криком. Даже  лошадей. И  те  даже  дернули  поводья  в  руках  конников. И  все  вздрогнули  и  повернули  головы  на  крик  бегущей  по  дороге  от  дома  Сильвии, приемной  матери  Ганика.

 - Прошу  вас, господин! - она  кричала  на  бегу, приподымая  подол  своего крестьянского  из  холстины  в  дырах  и  заплатах платья. Она  неслась  сломя  голову босиком  по  выжженной  траве  и  камням  к  Апиевой  дороге. Бежала  от  самой  деревни. И  своего  дома.

  Она  поняла, куда  убежал  ее  Ганик, и  уже  искала  его  и  нашла.

  Подбегая к  стоящим  у  Апиевой  дороги  военным  конникам  легионерам,  она  прокричала – Прошу  вас, господин, не  убивайте  моего  сына! Я  молю вас, господин!

   Она, подлетев, упала  на  голые  свои  женщины  колени  в пыль  самой  дороги  перед  всадниками. И  прижалась  к  голым  жилистым ногам  стоящего  Ганика  головой.

 - Он  у  меня  единственный  сын! – она  взмолилась  конникам -  Я виновата, что  прятала  его  от  армии! Я  должна  отвечать  за  это! Пощадите  моего ребенка! Он  немного  не  в  себе, господин!

- Нужен  он  кому-то - проговорил, брезгливо, сморщив  свое  лицо, главный  всадник  воин – Ответь  только  мне  женщина – произнес  громко  он – Он  у тебя  от  кого  такой? От  осла  или  козла?

  И  снова  засмеялся  и  добавил - Хоть  и  полудурок, но  здоровьем  не  обижен. На  нем  пахать  можно  вместо  лошади.

- Простите, господин! - она  продолжала  рыдать, словно  не  слыша  и  не понимая  его, и  прижиматься  седеющей  растрепанной  на  ветру  головой  к ногам  молодого  на  вид  взрослого  здорового  и  сильного  парня. Она тряслась  вся  от  страха  и  боли, и  Ганик  так  и  не  мог  понять, что происходит. Он  тоже, упал  рядом  с  матерью  на  колени. И, уставившись тупо  на  военных, молчал, обнял  свою  приемную  маму  Сильвию.

- Они, наверное, все  здесь  ненормальные – произнес  третий  в  блестящих  на  солнце   медью  доспехах  воин  и  в  красном  плаще. Центурион  по имени  Октавий  Рудий  Мела.

 – И  мать  и  ее  этот  дурак – произнес  он – Ты  хоть  не  оставляей  без  присмотра, этого  своего  дурака, мать.

  Сильвия  прижалась  к  своему  приемному  сыну, защищая  его, как  только можно. И  обняв  его  своими женскими  руками. Она  рыдала  навзрыд, и  это  тронуло  и  ранило  само  сердце  Ганика. Сейчас  что-то  произошло. Что-то  в  его  душе  и  его  голове.

  Он  даже  не  представлял  такой  к  нему  любви. К  приемышу  и  подкидышу. Неизвестно  откуда. 

  Он  просто  опустил  свою  с  вьющимися  русыми  волосами  голову  на  плечо  матери, потупив  с  вой  взор.

- Подыми  мать  на  ноги, недоумок! – произнес  тот, которого  называли  генерал  Гай  Семпроний  Блез.

- Замолчи, Блез! – произнес, обрывая  его, громко  и  резко  главный  всадник  по  имени  Германик  Юлий  Клавдиан, обращаясь  к  Блезу. И, сверкнув  недобрым  взглядом  серых  бесцветных  из-под  военного  шлема  с  перьями  глаз, сказал - Я  буду  решать  и  говорить  сейчас, как  быть  дальше, и  что делать.

  Первый  воин  в  золоченых  красивых  доспехах  и  красной  военной короткой  тоге  и  красном  длинном  плаще, подошел  к  Ганику - Ты  знаешь, кто  я? - он  обратился  к  поднявшему свою  мать  с  земли  Ганику. И, не  дожидаясь  ответа, произнес - Я  командующий  императорских  легионов Рима  Германик  Юлий  Клавдиан. Я  брат  самого  императора  Рима  Цезаря Тиберия  Клавдия  Нерона. Ты, хоть  знаешь  такого? Кто  это? –

  Он  замолчал  ненадолго  и  смотрел, не  отрываясь  на  уже  самого напуганного  стоящего  с  плачущей  матерью  Ганика.

   Ганик  напугался  не  на  шутку  уже  за  себя  и  свою  ревущую  горькими слезами  мать. И, понимал, что  дело  худо. И, поэтому  молчал, считая вообще  ничего  не  говорить  теперь. Он, догадывался, кто  есть, кто. И  до того  как  Германик  назвал  свое  имя, но  промолчал. И  хоть  он  играл  с  пятнадцатилетними  деревенскими  мальчишками, он  не  был  дураком. Так  как  его  обозвали, его  сильно  задело. Хоть, он  был  еще  в  душе  не  погодам  выросший  во  взрослого  мужчину. И  Сильвия  его  берегла  ото всех  и  прятала  как  какую-нибудь  драгоценность. И  не  пускала  далеко  от своего  дома. А  он, хоть  и  покорно  слушался  ее  как  приемный  сын. Совершенно  не  переча  матери. Все  равно  убегал  из  своего  дома. И  он  все  прекрасно  понимал. И  понимал, теперь, что  его  жизнь  должна  измениться. И  он  не  хотел  быть  просто  как  его  приемный  отец  рыбаком  и  бедняком. Он  понял, что  достоин  большего. И  именно  сейчас. Он  уже  знал, что  делать. И  ему  еще  больше  захотелось  в  Рим.

- Ты, видно  и  впрямь  безумный – произнес Германик  Юлий  Клавдиан.

  И, молча, отвернувшись, сел  на  свою  лошадь. За  ним  последовали  остальные  двое.

  Главный  воин, и  конник, уже  с  лошади, дернув  красивую  золоченую сбрую, посмотрел  на  Ганика  и  стоящую  и  прижатую  теперь  сильными  мускулистыми  руками  сына  его  мать. Он  одернул  свой  по сторонам  свисающий  красный  широкий  с  золотой  по  краям  вышивкой воинский  плащ, поправил  гладий, висящий  на  широком  воинском  с  золочеными  вычеканенными  узорами  бляшками  поясе  и  в  золоченых  ножнах  кинжал. И  произнес  громко, чтобы  все  слышали – Раз  он  у  тебя  полоумный - он  обратился  к  рыдающей  от  страха  за  приемного  своего  сына  Сильвии – То, пусть  сидит  дома  и  не  лезет  на  проезжую  дорогу. Не  ровен  час, задавят.

   И  произнес  громко  своим  всадникам -  Поехали?! 

   Он  скомандовал  остальным, и  воины  быстро  поскакали  по  Апиевой дороге  в  сторону  Рима. Только  один  тот, кто  ехал  сзади, в  запыленной дорожной  одежде  обычного  римлянина. На  белой  в  серых  пятнах  лошади. В  серой  накидке  в  виде  кожаного  плаща  пенуле, с  седой  короткой  прямой  стрижкой  на  голове, приостановился  и  посмотрел  еще  раз  своими  маленькими  хитрыми  зелеными  на  вылупку  глазами. Видимо, запоминая  Ганика  на  лицо  и  оценивая  его  со  стороны.

  Хароний  Диспиций  Магма.

  Он  ехал  с  вотока. Вместе  с  воинами  и  все  еще  пустой. Без  своего  живого  товара.  Ему  не  повезло. Он  искал  для  своей  школы  рабов, но  не  нашел  никого. И  был  расстроен  своей  бесполезной  поездкой. Ганик  тогда  еще  не  знал, что  попадет  в  его  школу  гладиаторов. И  вся  его  жизнь  перевернется  в  одночасье.

   А  Сильвия  боялась  за  сына. Боялась  потому, что  знала  правду. Не  всю, но правду. Она  встречалась  втайне  от  своего  мужа, утонувшего  рыбака  с одной  странной  еще  довольно  на  вид  молодой  женщиной. Женщиной, очень  похожей  на  нищенку  или  бродяжку. Встретившись  с  ней  не  далеко от  их  дома. Она  приходила  со  стороны  Рима  в  Селенфию  по  Апиевой дороге. Та  женщина, несколько  странная  с  виду  и  по  манере  общения, сказала  и  предупредила  о  том, чтобы  она  берегла  его  как  родного  сына.

  Что  он  будет  таковым, каким  сейчас  есть. И  лучше  его, чтобы  держали за  ненормального. Это  будет  меньше  привлекать  к  нему  внимание, даже соседей. Сильвия  не  знала, кто  эта  женщина, но  советам  вняла.

  Но  не  все  было  так. Ганик  вырос  и  внимание  соседей  даже  возрасло  к  практически  взрослому  уже  парню. И  Сильвия боялась  за  него  больше, чем  даже  за  своих  пятнадцатилетних  дочерей.

- Мама -  произнес  Ганик – Что  они  говорили  про  армию? Что  такое дезертир? Почему  ты  так  напугалась  за  меня. И  просила  их, меня  не трогать? Я  же  им  ничего  не  сделал?

- Глупыш - выплакавшись, она  прижала  его  к  себе  и  прижалась  к  нему сама.

- Глупыш, ты  мой – она  повторила, оторвавшись, посмотрела  на  него, в  его  взрослого  мужчины  мальчишеские  глаза – Там  внизу  по  дороге  вся  деревня  и  все  твои  мальчишки, Ганик. Я  бегала  и  искала  тебя  по всей  деревне, а  нашла  здесь  вверху  по  дороге. Не  делай  так  больше. Понимаешь меня? Не  расстраивай  маму.

  Ганик  обнял сильными  своими  молодыми  руками, молча, приемную  свою мать  Сильвию, и  они  пошли  с  Апиевой  дороги  назад, под  громкое чириканье  прыгающих  по  земле  маленьких  воробьев  к  своей  рыбацкой завалившейся, почти  уже  набок  одинокой  от  всех  крестьянских  рыбацких домов  хижине.

 

                                              ***

  Он, разгоняя  каркающих  ворон, спустился  с  Небес  в  ярком  астральном свете. И  теперь, стоял  в  дорожной, обволакивающей  поднятой  его собственными  крыльями  серой  пыли. Он  смотрел  вослед  уходящей ... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27


5 февраля 2018

2 лайки
0 рекомендуют

Понравилось произведение? Расскажи друзьям!

Последние отзывы и рецензии на
«МАМА.(Мистико-эзотерический роман).»

Нет отзывов и рецензий
Хотите стать первым?


Просмотр всех рецензий и отзывов (0) | Добавить свою рецензию

Добавить закладку | Просмотр закладок | Добавить на полку

Вернуться назад








© 2014-2019 Сайт, где можно почитать прозу 18+
Правила пользования сайтом :: Договор с сайтом
Рейтинг@Mail.ru Частный вебмастерЧастный вебмастер