Четвертый

Кирилл повалился на кровать. Ему ужасно хотелось спать, глаза слипались, но жуткие мысли ползли в голову и не давали уснуть. Уже четвертые сутки не давали. 

Об этом объявили четыре дня назад. Во время дневных новостей на замену главному ведущему неожиданно пришел какой-то плохо выбритый и пьяный мужик, уселся в кресло и сделал объявление на всю страну, периодически матерясь под нос и всхлипывая: «Ученые NASA сделали заявление, что сегодня, пятнадцатого сентября две тысячи девятнадцатого года, со станций в северной Америке и Канаде отправятся восемьсот девяносто два пассажирских корабля, на которых пятьдесят пять тысяч шесть сот двадцать человек отправятся на недостроенную станцию на Марсе. Среди членов экипажа самые умные и богатые люди планеты, в том числе президенты сотни стран, премьер министры ста пятидесяти, мультимиллионеры, миллиардеры, их семьи и друзья. Причина столь быстрого отправления – астероид «Четвертый», что по расчетам ученых, войдет в атмосферу Земли девятнадцатого сентября две тысячи девятнадцатого года, - тут новоиспечённый диктор взглянул в камеру, по его щеке прокатилась слеза, - людям, что остались тут, остается видимо, надеяться на чудо. NASA и NATO заявили, что не будут предпринимать никаких попыток уничтожить или изменить курс астероида, так как высшее руководство не отдавало никаких приказов» - тут связь оборвалась, а через день в эфир стали выходить только священники, фанатики и псевдо-ученые, рассказывающие о каре, мировых заговорах и спасении. 

Кирилл залился слезами. Он плакал уже много раз с момента обращения, но слез все еще не хватало, что бы ослабить боль. Его родители, так и не получив ответа на бесконечные звонки к своему старшому сыну, уехали к младшему, но и часа не проходило, что бы они не звонили Кириллу. Тот, в свою очередь, заперся в квартире, подаренной родителями, и стал ждать «Четвертого». 

На третью ночь в небе стала видна еще одна звезда. Она была желтого, как солнце, цвета, и в разы ярче всех остальных звезд. Казалось, что весь мир в ту ночь был прикован к ней взглядом, хотя далеко не все могли ее увидеть. Желтый огонек на небе мерцал, как будто пытаясь утешить человечество перед его гибелью. Но никто не так и не смог уснуть. 

На второй день Кирилл выбросил компьютер в окно. Следом за ним полетел монитор, микроволновка, динамики, радио, телевизор, утюг, пылесос. Он так же пытался оторвать от пола посудомойку, но эта затея закончилась разбитой плиткой на кухне. Около пяти часов вечера потух свет. В ту же ночь на улице слышались крики, вопли, визг, смех, выстрелы. В городе началась паника и мародёрство. Власть исчезла. Под утро в воздухе появился запах краски. 

На утро третьего дня электричество неожиданно вернулось. Кирилл, подзарядив телефон, удивился возможности подсоединиться к интернету. Полазив в ленте новостей, он узнал, что полиция вместе с военными смогли организоваться и восстановили в городе порядок. Они сделали заявление, что они хотят «встретить гибель человечество или Чудо Господне, как подобает людям, не поддаваясь жестоким инстинктам». В городе стали раздавать еду и алкоголь, привозя все прямо с заводов. Кто-то даже раздавал наркотики. «Последняя власть» была не против. Тот день был особенно труден. Кириллу на телефон пытались дозвониться родственники, немногие друзья, некоторые из бывших девушек. Он так и не взял трубки. 

Небольшая церковь напротив его дома заполнилась людьми. В какой-то момент Кирилл почувствовал рвение присоединится к ним, но быстро откинул эту мысль. Если на небе уже даже днем было видно «Четвертого», то Бог явно покинул эту планету. Теперь будь ты хоть в церкви, хоть дома, ближе к нему уже не станешь. 

Вечером третьего дня Кирилл достал с верхней полки на кухне бутылку водки, коньяк, домашние мамино вино и остатки рома. Выпив пол бутылки коньяка, он сел в угол своей комнаты и начал плакать. «Четвертый» появился в его жизни совсем не вовремя. Родители только отдали ему квартиру, начался третий курс университета, он только задумал написать серию небольших картин. Это лето было для него жестоким, он порвал отношения со многими друзьями, бросил девушку, с которой был уже четыре года, собирался серьезно поговорить с родителями. Он пережил все это, и как раз хотел начать новую жизнь, как вдруг… «Четвертый». Теперь, стоя пред его взором, он понимал, что лучше бы он жил со своими ошибками, чем с одиночеством. 

Допив коньяк и начав водку, Кирилл понял, что от него ничего не останется уже завтра ночью, и от этой мысли попытался заснуть. В три часа ночи он вдруг открыл глаза и осознал, что до сих пор не спит. Все это время он провел в своих воспоминаниях. От первого шага до медали по карате, от первого поцелуя до последнего секса, от первого рисунка до последней картины, от первого класса до поступления на дизайнера в местный университет. У него все это была, была вся эта жизнь, но вскоре ее не станет. 

На утро четвертого дня на улице раздался взрыв и автоматная очередь. Девятнадцатое сентября две тысячи девятнадцатого года началось с расстрела прихожан в маленькой католической церкви напротив дома Кирилла. Сам он выбежав к окну почти ничего не увидел, хотя на секунду ему показалось, что он заметил лицо матери в убегающей толпе, но нет, его мать ведь находилась в другом конце города у младшего брата, да она и никогда не была верующей, так что же ей делать в церкви? 

Запах краски в воздухе усилился. В интернете писали, что это из за «Четвертого», а Кирилл потихоньку стал сходить с ума. Как видимо, и весь мир. 

В обед что-то в голове переключилось, и он стал убирать свою квартиру. Наводя порядок вокруг, он чувствовал, что ему становилось чуточку легче. Убрав, он повалился в кровать. 

На часах было 21:19 – самое время, что бы допить вино и ром. Совершив половину задуманного, Кирилл вдруг стал говорить, разговаривать, даже не с самим собой – с «Четвертым»: 

- Ну и когда, когда ты выглянешь из-за горизонта и посмотришь на нас? Тебе ведь до нас осталось недолго, правда? Еще чу-чуть и ты врежешься с треском и визгом в нашу маленькую планету. И знаешь что? Она готова! Именно сейчас она полностью созрела для того, что бы ты стер нас с лица этой вселенной. Хотя, правда, жаль, что пятьдесят пять тысяч человек не почувствуют тебя на своей шкуре, но авось они перегрызут друг друга, или какие-то умники-вояки заложили туда бомбу и подорвут ее, как время придет. Они ведь знали это заранее? Они знали давно, что это произойдет. Может они действительно не нашли оружия против тебя, а может, решили так решить проблему перенаселения плохими генами? Типа, очищение человечества, все такое. Хотя могут ли гены считаться хорошими, если способны истреблять плохие гены? Не знаю, не знаю, к черту эту философщину! Земля та может быть и готова, но я то нет! Я столько всего не сделал, у меня столько всего еще не получилось, а тут ты. Может каким-то нытикам, или тем, у кого все есть ты и нужен, но мне – нет. У меня нет любимой девушки, с которой я могу заняться сексом и посидеть напоследок, нет друга, с которым мы могли бы чокнуться бутылками с пивом в последний раз. У меня нет даже человека, которому я могу сказать банальное: «Я тебя люблю». Родители, и то уехали к младшему, а меня одаривают «любезными звонками». Ну, спасибо и на этом. Мне нечего терять, но твою же мать, от этого мне еще хуже! 

Вдруг из-за стены, как ироничный ответ на эту молитву донёсся стон соседки и грубое: «О да» от соседа. 

- Да ты, блядь, издеваешься! – крикнул Кирилл, метнув бутылку в стекло балконной двери. Оно разлетелось вдребезги, в комнату залетел свежий воздух. 

Кирилл резко развернулся к дубовой двери и принялся молотить ее кулаками, брызгая во все стороны кровью и слюной, приговаривая: 

- Сука, сука, сука, сука. 

Вдруг приступ ярости закончился, Кирилл упал на колени, ударил об дверь головой. На секунду он подумал, что снова расплачется, но сам для себя неожиданно втянул в себя слезы, поднялся, вытащил из кармана телефон. 

- А знаешь что? Пошел ты нахер! – крикнул он «Четвертому», который уже во всю сиял на небе, больше солнца, ярче луны. 

Кирилл судорожно взял телефон, набрал то самое банальное «Я тебя люблю» и отправил контакту с именем «Мама». 

Ступая босыми ногами по разбитому стеклу, он вышел на балкон. Замахнувшись как можно сильнее, он швырнул телефон прямо в огромное неровное светило на небе, как бы пытаясь показать ему, что он еще не сдался. 

Вернувшись к двери, он принял позу «На старт». Резко начав бежать, он стал кричать от боли в кровоточащих ногах. Схватившись обеими руками за подоконник, он с воплем победы перекинул свое тело него и отправился с седьмого этажа прямо навстречу ласковым лучам «Четвертого».

 Не Булгаков

x

Иллюстрация к: Четвертый