Небо

Спотыкаясь и прилипая подошвами к раскаленному асфальту Ленка быстро шла вниз по улице Рыбалко к перекрестку с Черновола. Палящее солнце успевало подсушивать слезы, льющиеся ручьем из глаз, и, тем не менее, большая часть этой проклятой соленой водички стекала по шее под белую блузку, образовывая мутные грязные пятна из размытой туши для ресниц. Ленке было все по барабану. Плевать. Совсем плевать. Пусть катится к этой стерве, пусть трижды сдохнет! Скотина! Как она купилась на слова? Сладкие, липкие, терпкие слова, которые, по факту, не значили ничего для этого грязного скота. А она… Все – это он. Мир – это он. Свет – это он. Цель – это он. Хреновая, черт бы его побрал, цель оказалась. А ведь… Нет! Про это лучше не думать. Заявление, платье, счастье. Запах счастья. Ощущение счастья. Своего! Настоящего! Когда его много! Столько, что можно резать кусками и дарить прохожим. Счастье ожидать нового, создавать новое, видеть новое! Для него! Чтоб он сдох! Двадцать раз! Тридцать раз! А туфли? Сорок раз!

Ленка подходила к светофору и пешеходному переходу. Слева, через дорогу, была видна автомойка с вечно открытыми дверьми. На скамеечке рядом с бетонной вазой для цветов у решетки стадиона сидели три мойщика и с удивлением смотрели на девушку. Ленка, подпрыгивая, миновала военный девятиэтажный дом, возле которого стояла женщина лет пятидесяти пяти с диатезной внучкой за руку. Женщина качнула головой, как бы стряхивая лишнее в попытке что-то вспомнить. Внучка тянулась тонкой веточкой к дохлому воробью на газоне и не обращала внимания на Ленку.

Водитель служебного «Мерседеса» ждал зеленого света на перекрестке с улицей Артема. Он спешил. Сейчас будет зеленый, сейчас… И он рванет вниз по Черновола прямо к Министерству транспорта. Он успеет. Черновола – широченная улица, ремонт дороги напротив нового квартала уже закончили, но ограждение не убрали. Но, если взять чуть правее к тротуару, то он не застрянет в среднем ряду. Зажегся желтый, и водитель придавил педаль газа.

Ленка быстрым шагом подошла к переходу. Мельком глянула влево – пустая дорога до самого подъема на холм, справа Черновола тоже была свободна до светофора у ОХМАДЕТа. Там, далеко внизу, стояло несколько машин на светофоре в ожидании зеленого. Лена рысью помчалась по переходу – зеленый растопыренный человечек уже начал мигать. Слева с верхней части Черновола из-за красного ограждения ремонта дороги выскользнула хищная тень «Мерседеса». Водитель начал поднимать трубку телефона и его взгляд уперся в имя абонента. Ленка краем глаза заметила движение и начала поворачивать голову влево. Именно в этот момент громадная черная туша врезалась в левое Ленкино бедро. Титанический удар отбросил ее на два десятка метров, она врезалась в бетонный фонарный столб, сломав позвоночник и руки, тело отлетело на металлическую решетку институтского забора, где и произошла, как говорят медики, травматическая ампутация правой конечности. Перемазанный грязью и кровью труп лежал мешком на тротуаре. На изуродованном лице был виден один открытый и уцелевший глаз. Прохожие кричали, двое мойщиков бежали к телу, третий с позеленевшим лицом сидел не скамеечке.

Ленка поняла все в момент удара. И когда она летела, как мяч, ей не было больно. И сейчас она смотрела на пятку своей оторванной ноги, лежащей на асфальте в нескольких метрах от ее лица. Просто смотрела. И думала, что надо было одевать утром новые носки под кроссовки. А то обувь слетела от удара и видна маленькая дырочка на пятке. Просто кошмар. Стыдуха какая…

Картинка мира расплывалась радужными пятнами, дрожала и шипела. Рядом с лицом появлялись какие-то ноги – в кроссовках, в черных туфлях, в босоножках. Джинсах. Юбках. Костюмных брюках. Ноги метались в разные стороны, исчезали и снова появлялись. Через какое-то время резко изменилась освещенность, как если бы вместо солнца начала светить ксеноновая фара. Ленка поняла, что ее нога пропала с асфальта. Снова появились ноги. Они были обуты в крепкие ботинки черно-коричневого цвета и одеты в синие форменные брюки.

- Вставайте, девушка!

Ноги стояли прямо перед Ленкиным лицом. Уверенно так стояли. Носок ботинка немного пододвинулся к Ленкиному лицу.

- Девушка! А ну вставайте немедленно! Нам работать надо!

Ленка была очень спокойна, не дышала и не шевелилась. Ну как может шевелиться мертвый человек! Что за чушь!

- Я сейчас вас за шкирку отсюда отволоку! А ну вставай!

- Как вы можете кричать на мертвого человека! Совесть бы поимели! – Ленка проговорила это и обомлела – она может говорить!

- Да, можешь. Теперь вставай. И иди.

- Так я же умерла!

- Говорю тебе, вставай.

Девушка пошевелилась и легко встала на ноги. На две. Она была цела. Даже не так – она была полностью цела и легка как ветер, как новая девушка, только собранная из новых запчастей. Перед нею стоял коротко, почти под ноль, стриженный седой мужчина в синем комбинезоне с логотипом в виде двух перекрещенных дверных ключей. Серые глаза светились необыкновенной силой.

- Ой спасибо вам! Я же снова жива! Как здорово! Что вы сделали? Как? Так я домой пойду? – затараторила Ленка. Мужчина посмотрел ей в глаза и девушка согнулась, чуть ни упав, от невероятно тяжелого взгляда.

- Встала? Молодец. Теперь иди. Нам работать надо. – сказал он, отвернулся и пошел в сторону домов через дорогу. Ленка обратила внимание на то, что на улице нет машин и людей. Посреди дороги стоял большой желтый фургон с таким же логотипом. Рядом беседовали несколько мужчин в синем. Седой подошел к этим «рабочим», как окрестила их Ленка и что-то сказал. Тут же рабочие начали расходится в разные стороны, и Лена заметила еще одну несуразность – рабочий шел к дому, стоящему в метрах пятидесяти от Лены, но он прошел это расстояние за пару шагов, при этом он не уменьшился ростом, а стал как бы выше – ростом до пятого этажа. Рабочий засунул руку прямо в дом и что-то там повернул. После этого он легко поднял дом и сложил его как газету – вдвое, вчетверо… Лена стояла с открытым ртом. Рабочий сложил дом в последний раз и засунул маленькую картонку в карман. Девушка обернулась – окружающий мир таял на глазах – рабочие складывали дома, деревья. Один из них начал скатывать улицу в рулон. На месте убранных декораций зияла чернота. Седой «прораб» снова подошел к девушке.

- Уходи. Ты не можешь тут быть после того, как я сверну небо.

- Что свернете?

- Небо. Ты глухая? Понимаю, что это все кажется странным. Ничего, привыкнешь.

- К чему? Как это – сворачивать небо?

- Молча. Работа такая. А тебе пора.

- Куда пора? Что пора?

- Домой пора. Дверь видишь?

Ленка увидела деревянную дверь с медной ручкой, стоявшую просто поверх живой колышущейся черноты.

- Да, вижу…

- Так давай, шевелись! Уже наигралась!

Седой прораб протянул руку вверх и ухватился за небо. Ленка бросилась к двери.

 Мащенко Олег