Тайна Медной горы

Тайна Медной горы

***

Маруся бежала, не разбирая дороги, не чувствуя боли – ни в босых ступнях, ни в покалеченном запястье левой руки – очевидно, вывихнутом и все еще туго сжатом браслетом наручников. Влажные от ночной росы ветки больно хлестали ее по голым плечам и по лицу. Она рефлекторно зажмуривалась всякий раз, когда удары приходились по глазам.

Выскочив из дома, где ее не ждало ничего кроме мучений и смерти, Маруся не знала, куда точно ей нужно направиться. Выскочив за дверь, кинулась в заросли, думая лишь о здоровенном мужике, который остался в избушке и которого не мог надолго задержать удар бутылкой по голове. И теперь, движимая животным чувством самосохранения, Маруся все дальше и дальше углублялась в раскинувшийся на горе лесочек, в те места, которые казались ей наиболее заросшими. В голове было одно – скрыться от преследования, забиться под поваленное дерево или в яму и там дождаться восхода солнца.

Маруся хотела верить: утром она спасется. Убийцы… а как она поняла, мерзавцев было двое… прекратят ее искать. Или хотя бы будут вынуждены действовать с большой осторожностью. Ведь их смогут заметить люди: город с широкой полосой частного сектора находился совсем рядом. Да, городок нельзя было увидеть из избушки, где Маруся провела ужасные часы своего заточения. Не был он хорошо заметен с речного пляжа, где прошли ее последние перед похищением счастливые минуты.

Когда Маруся с   Максом – своим возлюбленным – ехали на отдых, то увидели в пути большое стадо коров и пастуха верхом на серой лошади, за которой, забавно семенил жеребенок.

Утром коров снова выгонят на выпас. А значит, у нее будет шанс добраться до стада: прокрасться в высокой траве или же добежать с криками. Пастух ее услышит, увидит. И даже если похититель и его подельник окажутся поблизости, это будет уже неопасно. Если пожилой пастух побоится вступиться за нее, преследователи не рискнут ловить ее на его глазах, а уж тем более – убивать.

Маруся даже думать не хотела о том, что подонки решат разом избавиться и от нее, и от нечаянного свидетеля… хотя это страшное предположение все же мелькнуло в ее голове: как-никак она была женой прокурорского работника и за годы совместной жизни наслушалась от мужа о всяких ужасах.

Женщина остановилась, чтобы отдышаться и оглядеться. Видимость была очень слабой из-за тумана и плотных облаков, затянувших небо. Кроме того, Марусю подводило зрение. «Слепышок» – так называл ее муж из-за минус шести на обоих глазах, и она полностью соответствовала этому ласковому прозвищу: без очков была беспомощной. Поэтому, просыпаясь, первым делом надевала очки или линзы. В то злополучное утро она надела линзы. А позже, в палатке взялась менять их на другие – с голубым оттенком, которые делали еще более насыщеннее натуральный цвет ее собственных глаз. Одну она так и не успела надеть, а другая вылетела в тот самый миг, когда ворвавшийся внутрь мужчина ударил ее кулаком в лицо.

…Маруся остановилась, опершись о кривое высохшее дерево, и подслеповато огляделась вокруг. Нужно было восстановить сбившееся дыхание.

– Курить тебе надо бросать, подруга, – обратилась женщина шепотом к себе, как она это всегда делала, попадая в сложные ситуации. – В фитнес-зал начать ходить или хотя бы в бассейн. Это что же ты: тридцать пять лет, а после небольшой пробежки пыхтишь, как столетняя старушка?

Немного отдышавшись, Маруся продолжила двигаться дальше, пробираясь уже практически на ощупь, и скоро буквально уперлась в почти отвесный склон. Дальше идти было некуда... Но женщина не успела испугаться из-за этого, поскольку тут же получила более вескую причину для паники.

Из-за облаков выглянула луна, и ее бледный свет безжалостно показал Марусе: лесочек, в потемках показавшийся ей почти непроходимой чащобой, на самом деле – не такой уж и густой. Он неплохо просматривался почти насквозь. Сквозь него даже ей, с ее плохим зрением, было видно край поля, которое она пересекла, сбежав из страшного домика. А сам-то он, домик, очень далеко? Маруся не знала.

Женщина почувствовала себя глупым домашним хомячком, нечаянно выбравшимся из клетки и загнанным кошкой в угол. И словно в подтверждение этого сравнения – вспомнился последний телефонный разговор с мужем.

– Ну что, Игорек, не ожидал, что я наберусь мужества уйти от тебя? Что я вообще от тебя смогу куда-то деться? А я – смогла. Смогла! И что теперь? Начнешь охотиться за мной, как кот за мышкой?

– Ты не мышь, дорогая, ты – хомячиха, – ответил ей Игорь тем самым мягким полунасмешливым тоном, который так зацепил ее в первый день знакомства, так нравился ей в первые годы супружества, и который стал ей столь ненавистным впоследствии. – Мышь – умный зверь, вырвавшись на волю, она наверняка знает, куда бежать и как прятаться. Хомяк же – другой: он привык к человеку и дармовой кормежке. Когда он оказывается вне клетки, то сам едва понимает, куда топает. Главное – зачем. Сбежавший хомяк помается-помается, а потом сам вернется к хозяину. Если, конечно, его кошка не сожрет.

– Я не вернусь к тебе. Обещаю!

– Сама, конечно, нет. Но ты захочешь, чтобы я тебя нашел и вернул. Будешь счастлива, когда это случится.

– Что ты натворила, подруга, а? – снова заговорила с  собой женщина, стуча зубами от холода. – Зачем сбежала? Подала бы на развод – делов-то! Хотела побольнее своего любимого Игоря уколоть, неприятностей ему устроить! Без пяти минут прокурор области, уважаемый человек, в момент превратился во всеобщее посмешище: жена умчала невесть куда с молодым любовником, в милицию надо обращаться, розыскное дело заводить. Всплывет, что у него вторая семья, что он законную супругу измучил ревностью. Начнут его обсуждать, осуждать… Глупость же самая настоящая! Кто его осудит? В его среде вторая семья – обычное дело… Коллеги ему посочувствуют только, а друзья семьи тебя же дурой и назовут. А кто ты, в самом деле, если не полная идиотка? Наворотила дел сгоряча. Вот и расхлебывай теперь!

– Так разве ж я знала, что оно так вот обернется? – плаксиво ответила себе Маруся. – Кто вообще мог такой ужас предвидеть? Что теперь? Скажи!

Хладнокровная Маруся ничего не ответила Марусе перепуганной, и последней пришлось выбирать из двух зол меньшее.

Женщина побоялась повернуть назад, ей была невыносима мысль о том, что она хотя бы на несколько метров окажется ближе к домику, из которого ей чудом удалось вырваться. Вскарабкаться наверх она не могла. Поэтому двинулась вдоль крутого склона. Она вновь заговорила с собой. Теперь умная Маруся ругала Марусю-глупышку за выбор яркого белого купальника, который преследователи могли легко заметить в темноте. Она щурилась, пытаясь разглядеть яму или нишу в горе, чтобы забиться внутрь, отсидеться до утра.

Теряя от страха здравомыслие, Маруся уже была готова укрываться в норе и сутки, и двое. Мерзнуть, обходиться без воды и пищи. Если прятаться достаточно долго – тогда те, от кого она сбежала, устанут ее искать. Может быть, решат, что жертва добралась до города, сообщила о  похищении, испугаются и сами кинутся в бега. Тогда она выйдет наружу…

Внезапно Маруся увидела черное пятно глубокого проема в горе и одновременно услышала приглушенные мужские голоса. Где-то совсем рядом!

Женщина не поняла, о чем они говорят. Но сам их звук плеткой подхлестнул ее. Упала на четвереньки и, обдирая кожу на коленках, поспешила к спасительной черноте. Едва успела погрузиться в нее, как к горе вышло двое мужчин.

– Вот здесь, здесь движение было. Куда эта дрянь могла деться? – спросил один.

– Скорее всего, сидит где-то за валуном. Или в пещерку какую забилась. Давай поглядим, – ответил второй.

Мужчины двинулись вдоль горы: один – вправо, другой – влево. Маруся отчетливо слышала, как к ее укрытию приближается человек, и сама – шаг за шагом – углублялась в темноту. Ох, как она боялась ощутить спиной стену пещерки! Женщина боялась издать даже легкий звук, понимая, что слух идущего по ее следу уловит любой шорох. В тот миг, когда из-под ее ног внезапно ушла земля и с шумом осыпалась вниз, беглянка на несколько секунд потеряла сознание от ужаса и не сообразила, что и сама она падает вместе с килограммами породы.

Придя в себя, она увидела вверху слабое пятно фиолетового ночного света и поняла: она находится глубоко под землей. Маруся пронзительно завизжала от ужаса, завопила: «Помогите! Пожалуйста, помогите! Я здесь!». На несколько мгновений преследователи показались ей меньшим кошмаром, чем перспектива остаться в яме, из которой она не сможет выбраться самостоятельно.

В эту самую минуту наверху решалась ее судьба.

– Что делать будем – вытащим ее наружу или подсветим фонариками да пристрелим? – высокий, крепко сложенный мужчина обращался к невысокому приятелю.

Крепыш двинулся было внутрь пещеры, но невысокий одним лишь движением руки остановил его.

– Куда? Уверен, что следом за этой шлюшкой под землю не улетишь? – ответил он на удивленный взгляд подельника. – Я бы туда не стал соваться. Да и как ты ее вытащишь? Скорее всего, это левая шахта. Там метров десять вниз. А то и больше.

Мужчина оскалился, прикусил верхнюю губу, а затем приоткрыл рот и несколько раз с силой толкнул языком верхний правый клык, словно желая убедиться, что зуб крепко стоит на месте. Не поворачивая головы, оглядел пещеру из-под белесых бровей.

– А что, много сюда народу шастает? – спросил он здоровяка, все еще не глядя на него.

– Да нет, не особо.

– Не особо – сколько человек за неделю?

– За неделю? Ну ты выдал! – хмыкнул крепыш. – Пару раз заблудшая парочка забрела по весне, а сейчас – осень уже.

– Так сюда никто не ходит?

– Кому ходить-то? Болотца же рядом. Скотину не гоняют, детей не пускают. За ягодами-грибами севернее…

– Значит, не особо…

Второй моментально понял, куда клонит его приятель.

– Точно! Вход в пещеру и так не шибко заметен. Завалим камнями и оставим шлюху внизу.

– Не завалим, а завалишь. Сам накосячил – сам и разгребай. Собственно, главное шумоизоляцию до утра обеспечить. Девка голос сорвет уже на первом часу – не оперная дива. Вдобавок, внизу – холодно и сыро. Говоришь, ты ей руку сломал…

– Сломал-сломал, сам слышал, как кость хрустнула…

– Вот-вот. Простудится, ослабеет. Если все хорошо пойдет – воспаление легких словит. Без воды, еды, лекарств, день-другой – и труп.

– Потом можно вернуться, достать ее и зарыть, – предложил здоровяк. – У нее под ногтями моя кожа. Освободил одну руку, хотел ее к койке прицепить, а сучка извернулась и мне всю морду разодрала.

– Неженка! Если бы не кинулся кровь смывать, она бы не сбежала.

– Так я ж ее бутылкой по затылку приложил. Вырубил. Кто ж знал, что она так быстро оклемается? Блин, этой же бутылкой мне врезала…

– Хватит ныть! – приказал невысокий. – Случилось – как случилось. Остынь. Не найдут ее здесь. Нету тела – нету дела. А когда гниение свою работу начнет, так и тело особенно делу не поможет. Все! Начинай камни  таскать.

Когда дело было завершено, низкорослый снова подал голос.

– Ты мне вот что скажи, друг дорогой, какого черта ты эту бабу сцапал? С прошлого раза месяца полтора прошло. Да и не похожа она на обычных шлюшек, которых не сразу хватятся. О чем думал?

– Не удержался. Ты бы ее видел. Карсотуля такая и – одна на берегу.

– Смотрю, ты последние мозги пропил. Сам же сказал, она еще в машине про мужа-зампрокурора орала. Фамилию назвала. Как ты сказал – Звягинцев?

– Ага. А что, слышал про такого?

– Слышал-слышал. Мужик он – зубастый. Со связями. Скоро областным прокурором станет. Вот в самом деле! В избушку какого хрена ее потащил? Ткнул бы ножом и бросил. Не понимал, какой шухер поднимется, когда ее приятель в ментовку кинется, что начнется, когда муж-рогоносец о похищении узнает?! Тут такое начнется… Звягинцев ведь не успокоится, пока свою бабу не найдет, хотя бы в виде трупа.

– Раз уж я ее поймал, что, просто так прирезать надо было? Попользоваться что ли было нельзя?

– Кретин! Ладно, пора по домам.

***

– Игорь, Игорек, – шептала Маруся с надеждой в кромешную темноту. – Ты же ищешь меня? Ты ведь меня найдешь? Ты же обещал. Ты прав: я буду очень рада, когда это случится. Клянусь: я сама попрошу у тебя прощения, никогда не упрекну за измену. Хочешь, останусь с тобой? Хочешь, уйду и ни на какое имущество претендовать не буду? Только сына мне оставь. Больше ни о чем не попрошу.

Игорек, ты, наверняка, уже выяснил, откуда я звонила. Найдешь Макса. Он скажет, где видел меня последний раз. А там, на месте, следы шин, ботинок. Это же все – хорошие улики, правда? Ты же всех ментов на уши поставишь. Найдешь домик, куда меня привезли. Догадаешься, куда я могла убежать. Меня будут искать волонтеры, а главное – спасатели с собаками. Они обязательно возьмут след.

Игорек, ты организуешь все это. Ты ведь – умный, целеустремленный. Ты меня не бросишь в беде! Не оставишь мать своего единственного ребенка!

Беглянка расплакалась.

– Спаси меня, Игорек, спаси! Во имя всего хорошего, что между нами было! Во имя нашей любви! Ведь ты любил меня, я знаю…

Женщина говорила и говорила, боясь замолчать и остаться один на один с темнотой.

– Макс, почему ты такой упрямый? – упрекала она друга, с которым сбежала от мужа. – Я же говорила: мы вполне обойдемся без коньяка – шашлык и с пивом хорош. Нет, уперся, как осел: я быстро туда-обратно, погрейся пока на солнышке, в речке поплавай…

– Прости меня, малыш! – обращалась к сыну, которого ради поездки на природу с новым возлюбленным отвела в дорогой развлекательный центр на весь день. – Я была уверена, что вечером вернусь и заберу тебя… Но тебя не выгнали на улицу – отвели в милицию, а ты уже большой, двенадцать лет. Конечно же, ты назвал имя мамы и папы, домашний адрес… папину должность… С ним сразу свяжутся. Он тебя заберет…  Господи, что он тебе про меня наговорит! Но ты пойми, я не могла больше терпеть. Бесконечные любовницы – одно, а вторая семья – уже другое. Как больно мне было, малыш, когда я узнала! Как больно!

Маруся дальше разговаривала – с мужем, сыном, другом, родителями, подругами, умерший несколько лет назад бабушкой – объясняла причины побега, описывала его детали и делилась планами на будущее. Она не заметила, как начало мутиться ее сознание. Лица людей, к которым она обращалась, все ярче и ярче всплывали в ее воображении. Порой женщине казалось, что она видит каждого в поглотившей ее черноте. Порой ей казалось, что она слышит ответы.

– Тебе нужно держаться, подруга, – наконец, сказала она самой себе. – Не знаю, сколько придется сидеть здесь, но ты справишься. Ты – сильная девочка. Попробуй уснуть: во сне время проходит быстрее.

Маруся улеглась, свернувшись калачиком, зажмурилась и изо всех сил постаралась ни о чем не думать. Сон не приходил. А может быть, и приходил, но, похожий на полубредовое забытье, практически не отличался от лихорадочного бодрствования.

Время от времени женщина поднималась на коленки и начинала ощупывать земляную стену, пытаясь найти участок, по которому она могла бы взобраться наверх. Вообще-то, она уже успела проделать это после того, как фиолетовый свет наверху сменился полной чернотой. И убедилась: отвесная стена вокруг нее не оставляла ей надежды подняться. А тоннель, узкий вход в который она нащупала, не обнадеживал ее, а только пугал. Она не хотела углубляться в него. Внутри ее могло завалить, она рисковала заблудиться и тем самым только усложнить работу спасателей.

…У Маруси поднялась температура: сказались босая пробежка по холоду и лежание на голой сырой земле. Силы таяли. Вновь и вновь начиная движение по кругу, она уже не могла понять, всю стену она ощупала или нет. Прошло еще какое-то время – несколько часов или суток, Маруся уже не могла понять – и в очередной раз, выйдя из топкого жаркого забытья, она уже не нашла в себе сил двигаться.

И тогда на нее снизошло спокойствие, на гране полного безразличия к своей судьбе. Маруся вспомнила себя маленькой девочкой, которую папа учил плавать. Высокий кареглазый брюнет, он осторожно поддерживал ее за плечи и подбадривал: «Работай руками, держи голову над водой, дыши. Вот так. Вот так. Помни малышка, если ты чувствуешь, что не можешь больше плыть, то есть небольшая хитрость – переворачиваемся на спину, расправляем плечи, расслабляемся и лежим на воде. Вот так! Молодец! Вода тебя держит. Чувствуешь? Пусть тебя потихонечку несет теплым течением, а ты - отдыхай».

Женщина увидела над собой голубое небо и пушистые облака, ощутила нежную прохладу воды, услышала отцовский смех. Она позволила себя отдаться во власть волн, которые не причинят ей вреда, если она сохранит спокойствие.

Вдруг, Маруся ощутила ласковое прикосновение к щеке. Открыла глаза и прямо перед собой увидела лицо женщины. Большие зеленые глаза с сочувствием смотрели на нее.

– Не страшись, моя хорошая. Погоди немного, и все будет кончено, – приятным голосом сказала незнакомка.

Жар, недомогание, страх как рукой сняло. Маруся облегченно вздохнула: она спасена, ее отыскали. Она осматривала женщину в круге слабого, невесть откуда взявшегося, света. И удивилась: незнакомка была одета не как спасатель или милиционер – в белую рубаху с широкими рукавами. Она была необычайно красивой: высокий лоб, чистая кожа, огромные глаза, полные губы, густые медные оттенка волосы, заплетенные в толстую тугую косу. От женщины исходил непонятный, но очень приятный аромат.

Красавица протянула Марусе воды – не во фляжке, а в расписном деревянном ковшике. Потянувшись к ковшику, Маруся увидела, что ее собственная рука – в таком же белом рукаве. Маруся глянула на себя и ахнула: когда ее саму успели переодеть в белое платье?

– Что со мной? Когда мы уйдем отсюда?

– Скоро, скоро, – успокаивала ее женщина.  – Ты попей.

– Ты… вы – кто?

– Зови меня Хозяйкой.

– Я сплю? – догадалась Маруся. – Это сон?

– Нет, моя хорошая. Ты умираешь, – улыбнулась незнакомка.

По щекам Маруси потекли слезы.

– Что ты? Что ты? Плакать-то зачем? – по-доброму засмеялась Хозяйка. – Не нужно. Не страшись. Смерть для таких, как ты и я, – благо, избавление.

– Но мой сынок? Что с ним будет?

– Не страшись, – снова сказала ей Хозяйка. – Просто поверь мне: все будет хорошо.

Она легко поднялась и потянула за руку Марусю.

– Пойдем со мною. В мой дворец. К моим девушкам. Только сначала...

Женщина надела на шею Маруси зеленые бусы. Каждая бусина – в форме ягодки крыжовника.

– Малахит, – пояснила Хозяйка. – Нравится? Это – твой оберег и знак, что теперь ты – со мною.

На душе Маруси стало радостно. Она доверчиво последовала за красавицей, назвавшей себя Хозяйкой.

***

– Привет, молодежь! Чем могу помочь? – мужчина неопределенного возраста, одетый в черную футболку и черные линялые джинсы, обратился к группе молодых людей, вошедших в темный холл его гостиницы. Владельцу отеля можно было дать на вид и пятьдесят, и шестьдесят: седой, морщинистый, но при этом – открытое и доброжелательное лицо. Улыбка добавляла ему молодости и даже ребячливости. Выражение гнева или брезгливости его, однозначно, заметно бы состарило.

Трое парней и девушка с любопытством рассматривали просторную комнату: стены, обшитые деревянными панелями и увешанные картинами-иллюстрациями сказок Бажова; обшарпанную стойку ресепшена, стилизованную под старину; потертые кожаные диванчики.

Изящная голубоглазая блондинка оценивающим взглядом окидывала малахитовые статуэтки, расставленные там и сям.

– Кстати, будет лучше, если вы, красавица, затушите сигарету, – мужчина указал вверх через плечо большим пальцем левой руки на плакат на стене рядом с доской для ключей: толстый рыжий кот, брезгливо прикрыв лапой нос, взирал на переполненную окурками пепельницу.

Девушка недовольно скривилась и почти обиженно сказала:

– Мы забронировали у вас четыре номера. Не в сезон. Внесли вперед всю сумму. Так что вы, уважаемый, могли бы и повежливее разговаривать с постояльцами.

– Я – сама вежливость, – ответил хозяин гостиницы и снова улыбнулся. От улыбки его лицо помолодело лет на десять. – Я веду себя так со всеми гостями. Тем более, что понятия «сезон» и «не сезон» здесь нее существует – не курорт у моря. Люди едут круглогодично. Не толпами, конечно, но постоянно. Те, кто хотят здесь жить с удовольствием, не курят в холле. Подымить можно в номерах. Нормальная вытяжка, кондиционеры. Да и просто окно открыть можно или на балкон выйти. Охота травить себя никотином – пожалуйста.

Девушка открыла было рот, чтобы поставить мужчину, показавшегося ей наглецом, на место, но стоявший рядом с ней парень – высокий хорошо сложенный брюнет лет тридцати с собранными в хвост длинными густыми волосами – спокойно взял из ее пальцев дымящуюся сигарету  и метко направил ее в мусорную корзину.

Блондинка бросила на спутника гневный взгляд, но сдержалась и не произнесла ни слова, лишь покрепче вцепилась тонкими пальчиками в ремень своего рюкзачка.

– Едва ли стоит превращать знакомство в ссору из-за сущей чепухи, – парень погладил девушку по щеке, и гневная гримаска на ее лице сменилась смущенной улыбкой.

Парень протянул для приветствия руку хозяину гостиницы.

– Меня зовут Глеб, это Егор и Сергей, а вот эта шикарная леди – Оля. Обычно она не такая колючая, но уж очень вымоталась в дороге: пока ехали к вам, у нас то одна машина глохла, то вторая. Наверное, высшие силы не хотели нас сюда пускать. А вы, если я правильно помню, Семен Александрович Матвеев. Верно?

– Верно, но лучше зовите меня Санычем. Меня все хорошие люди так называют. Именно так хороших людей от плохих отличаю. И будем на ты. Терпеть ненавижу официальности, церемонности. Не при царском режиме живем. Зачем истязать себя всякими условностями, говорить друг другу: ах, извольте, да пожалуйста-мерси, – мужчина пожал руку Глебу, а затем – Егору и Сергею. Оля невольно хихикнула, но все же демонстративно отвернулась, делая вид, что ее неимоверно заинтересовала одна из картин.

– Так вы – те самые ребята с ю-туб канала «Непознанное рядом», которые хотят снимать у нас фильм про Хозяйку Медной горы? Ждал вас только завтра, но ничего: номера уже подготовлены, место для обоих ваших джипов в гараже освобождено. Комнаты – на втором этаже, а гараж покажет мой помощник и по совместительству зять Мишаня.

Семен Александрович кивнул сидевшему в углу на диванчике парню.

– Кто у вас водители? – спросил тот гостей. – Айда за мной! Поставим машины.

Егор с Сергеем вышли за Мишаней.

– Эта ночь – за счет заведения, – продолжил Семен Александрович, – и ужин тоже.

Глеб подал ему документы и, пока хозяин вносил в журнал необходимые записи, завершил вступительную часть:

– Мы заплатим за все: и за ужин сегодня вечером, и за дополнительную ночь в стенах «Большого Полоза», и за ваше интервью для нашего канала, и за все остальное. В общем и целом я уже говорил о том, то нам нужно, когда общался с тобой по телефону, Саныч. Детали давай обсудим прямо сейчас. Хорошо? Не поздно?

– Почему нет? У меня все равно старческая бессонница. Пройдем в мой кабинет.

***

– Присаживайся, Глеб, – Семен Александрович, кивнув в сторону стула, пододвинутого к рабочему столу, который выглядел так, будто его взяли со склада списанной мебели. На столе стояли две большие керамические кружки, источающими почти хмельной аромат кофе.

Глеб уселся на стул и, пощелкав языком, поменял кружки местами.

– Вот это номер! – хмыкнул Саныч. – Тебе осталось лишь сказать: «Отведай ты из моего кубка!». Что, мальчик, боишься, что я тебя отравлю? Шикарного клиента, посетившего мою скромную гостиницу не в сезон?

Бледно-голубые глаза с усмешкой смотрели на Глеба. Тот пожал плечами.

– Ты, кажется, накапал в мою кружку немного коньяка… да-да, чтобы я согрелся. Понимаю. Но мне нельзя. Совсем. Ни капли.

 – Вот как? Почему?

– Закодированный.

Семен Александрович сел на свое место и поправил на носу очки-половинки.

– Давай-ка, Саныч, я начну.

Глеб раскрыл перед собой ежедневник.

– Итак, четыре номера на четыре дня и место в гараже для двух джипов – имеется, – начал парень. – Идем дальше: пятеро граждан, утверждающих, что встречались с Хозяйкой Медной горы, и готовых рассказать на камеру о подробностях своего общения с ней. Ты говорил, что проблем не возникнет.

– Уже готово. Все пятеро прямо-таки рвутся дать интервью крутому ю-туб каналу. И ни один из этих ценных свидетелей мистического явления ранее не светился в других передачах. Правда, тебе придется дать им несколько подсказок: у вас, наверняка, есть свой сюжет, своя главная идея, в русле которой должны идти словесные излияния. Парни готовы подкорректировать свои воспоминания в угоду мистической правде. А еще придется – скажу прямо – их отмыть: трое – вылитые бомжи-бомжами, накормить их, то есть заплатить за комплексный обед, который я им предоставлю, а также пообещать выпивку. Договариваемся на берегу – поить их в «Большом Полозе» не позволю. Дашь им денег – и пусть зенки заливают где-нибудь в другом месте. Дружеский совет: на водку им отстегнешь, только когда съемки закончишь, – а иначе они раньше времени наугощаются, и ты их трезвыми уже не увидишь.

– Отмоем, накормим, будет нужно – одежду прикупим, за интервью заплатим, а после съемок – на водку дадим.  Без вопросов.

Далее: опытный проводник, который проведет нас по пещерам и шахтам и поможет организовать съемки под землей. Нашел такого? И чтобы проблем с местными стражами порядка не возникло.

– Обижаешь, начальник. В твоем распоряжении будет лучший местный сталкер – Евгений Волков… Женька – мой хороший друг. По совместительству – командир роты нашей патрульно-постовой службы. Его ребята вас еще и охранять на месте съемок будут.

– Полицейский-сталкер? Забавно. Разве полицейским такое разрешается?

– Да уж, необычное увлечение. С другой стороны, чем ему, молодому-холостому парню, развлекать себя? Кроме того, это его личное увлечение. В его личное время. То, что он из него и подработку делает, так если рекламу  фамилией и номером телефона в газете не давать, кто ж ненужный узнает? По ценам – лишнего не возьмет. Но никаких интервью давать не станет. Сам понимаешь. Кроме того, расписку напишите, что – в случае чего – сопровождающие не несут ответственности за ваши увечья. Не переживай: проводник он опытный, если будете его слушаться – ничего плохого с вами не произойдет.

– Визит на выставку в вашем музее…

– С заведующей, Верой Серафимовной, я уже договорился. Внеплановая экспозиция организована.

– Оперативно сработано.

– Вера Серафимовна то же самое сказала, когда ты на следующий день после ее письменного согласия на сотрудничество перевел ей деньги на два ноут-бука и музыкальный центр. К слову, она все купила – уже в музее стоит. Ни копейки в карман не положила. Девочка живет выставочным залом. Выставка получилась – на загляденье. Реально. Она даже специальные баллоны-освежители по залу расставила. Чтобы чувствовался аромат хвои…

Для вас проведут персональную экскурсию. Верочка, я уж могу ее так называть, мы с ней сто лет знакомы, выразила готовность провести для вас дополнительные экскурсии. Если с первого раза отснять все, что нужно, не получится.

– Вот и славно. Теперь подходим к самому важному. Твое интервью. Читал вопросы?

– Читал. Вас интересуют мифы о Хозяйке, истории о фриках, которые приезжают сюда, спускаются в пещеры и шахты и чего-то там видят с пьяных или просто перепуганных глаз. А еще – исчезновения молоденьких девчонок двадцатилетней давности. Ничего нового. Во время съемки «Сватки провидцев» у меня все то же самое спрашивали. Конечно, для вас это расскажу другими словами… Ничего что я ваших уважаемых подписчиков фриками назвал?

– Ничего-ничего. Мы и сами их так называем. Кто еще в мистическую чушь на полном серьезе верить может? Как кандидат наук и практикующий психиатр, авторитетно скажу: призраков и всякое такое могут видеть только люди с нестабильной психикой. Чем сильнее отклонение – тем ярче видения и интереснее рассказы. Если же у кого на нестабильность накладывается алкоголизм или наркомания – такой персонаж сразу может в медиумы подаваться.  А другие, те, которые в это верят, – просто любители ужасткиков в документальном стиле…

– Мокьюментари стайл, – продемонстрировал Матвеев свои познания в современном языке.

– Идеальный стайл для любителей быть обманутыми.

Саныч засмеялся, чуть не поперхнувшись своим напитком.

– Ну, так хотя бы честно.

– Вот мы и подошли к самому важному, Саныч. К тому, о чем я тебе не говорил. Мне нужно не простое интервью с упором на серию нераскрытых похищений. Это можно легко получить, пообщавшись со следователем, например. Нет, мне нужен откровенный разговор. Эксклюзив. Чтобы ты рассказал то, о чем не упоминал ни в «Криминальной летописи России», ни в «Тайне за семью печатями», ни в «Под покровом секретности», ни – тем более – в «Схватке провидцев». Этим ребятам, насколько я знаю, ты не просто отказал в комментариях о личном, но еще и пригрозил: в случае давления – выставишь их гоп-бригаду за дверь и устроишь так, что ни один алкаш ничего им здесь не расскажет, а местные менты не дадут им на километр к заброшенным шахтам подойти. Я правильно тебя процитировал?

Семен Александрович молча отхлебнул кофе.

– Вижу, Саныч, ты уже понял, что я хочу от тебя услышать, и мне то же самое приготовился выдать. Не спеши. Сначала подумай о том, что на деньги, которые я тебе заплачу, ты запросто приведешь в порядок свою замызганную гостиницу. До пяти звезд не дотянешь, но – как минимум – сантехнику в порядок приведешь. Судя по тому, что я видел в номере Ольги…

Семен Александрович не спускал с Глеба наполнявшихся злобой глаз.

– Пойми меня правильно, Саныч. Сказки Бажова, городские легенды, рассказы фриков и даже цитаты из дела двадцатилетней давности, – наполнить передачу таким контентом не Бог весть какая заслуга. Наш канал не занимается тупым пересказом того, о чем другие раз пятьсот вещали. Мы даем реальный эксклюзив. Отсюда – несколько миллионов подписчиков, высоченные тарифы на рекламу. Отрывки из наших передач даже центральные каналы не цитируют без демонстрации логотипа «Непознанного».

Сюда я ехал именно за твоей историей. За историей человека, который лично участвовал в розыске девчат, пропавших при весьма подозрительных обстоятельствах. Мне нужен рассказ про мужчину в капитанских погонах, чья собственная дочь оказалась жертвой мерзавцев, личности которых до сих пор не установлены. Про человека, жизнь которого пошла под откос из-за того, что называют проклятием Хозяйки.

– Если бы ты, мальчик, сразу…

– Ты бы отказал, Саныч. Я это знал. Догадаться было несложно, тем более, что я – немного умею разбираться в людях. Сдержись, помолчи минуту. Озвучу свой главный аргумент. Помимо денег. Спустя двадцать лет, в течение которых ты, очевидно, каждый день вспоминал, обдумывал, анализировал, твои показания смогут дать толчок для нового расследования. Может, ты озвучишь нечто такое, что даст новую зацепку. Нечто, что лично тебе кажется сущей мелочью.

Твоя дочь и другие девочки… Может быть, для них это – последний шанс на правосудие. Шанс, не буду врать, не ахти какой, но все-таки… Повторюсь: у нашего канала огромная аудитория – за три миллиона подписчиков перевалило. За все время его существования представители правоохранительных структур семь раз запрашивали у нас черновые съемки передач. Трое преступников вычислены. Двоих удалось взять. Доказать вину. Сегодня сидят.

– А третий?

– На момент выхода передачи уже умер. От старости. Подумай, Саныч, – вновь попросил Глеб. – Подумай! Речь не о хайпе. По крайней мере, для тебя. Ну, а деньги тоже пригодятся.

Семен Александрович задумался.

– Я – не наивный дурачок… двадцать лет в погонах и поверь: способен понять, что дело – висяк.

– Такое я слышу постоянно, но… Еще раз: двое утырков, веривших в свою безнаказанность, сидят за решеткой. Вспомни свою девочку. Разве она бы не хотела, чтобы ты дал ей шанс на правосудие?

Саныч недовольно скривился.

Глеб вынул из ежедневника снимок и сунул его под нос владельцу «Полоза»: с фото на мужчину взглянуло девичье лицо – смеющееся лицо его дочери.

– Откуда у тебя?

 – Копия снимка из уголовного дела. Это – тоже.

Глеб – словно карту из колоды – выложил перед Санычем еще один снимок – обгорелого трупа.

– Узнаешь? Он бы тоже хотел получить шанс на справедливость.

Саныч печально хмыкнул.

– Я этих людей и без твоих картинок помню.

– Это тоже помнишь?

Парень извлек из кармана небольшой зеленый малахитовый диск с выгравированной ящеркой.

– Все оттуда же, оттуда, – предвосхитил Глеб вопрос своего собеседника.

Саныч взял в руку диск, оказавшийся дешевеньким женским кулончиком, и тут же выронил его на стол, словно простенькая вещица обожгла ему ладонь. Он даже тихонько охнул. Глеб сделал вид, что не заметил этого.

– Так, что? По рукам?

Мужчина сначала пожал плечами, затем подумал и, наконец, кивнул.

***

Было уже за полночь. Матвеев не ушел в свою комнату. Снова заварил себе кофе. Щедро влил в него коньяку.

Оставленный Глебом на столе кулон то и дело притягивал взгляд Саныча. От вещицы как будто исходили невидимые волны некой энергии. Матвеев несколько раз брал ее в руки, потом швырял на стол. В итоге засунул подвеску в карман линялых джинсов.

Глеб сразу не понравился Санычу. Парень выглядел, на его взгляд через чур породистыми, через чур самонадеянным, даже высокомерным, хотя держался по-простому и вежливо. Благодаря почти двадцати годам оперативной работы мужчина мог легко и практически безошибочно определять суть любого человека. В госте он сразу увидел самоуверенного типчика – одного из тех, кто народился на свет с золотой ложкой во рту. Получил отличное образование, достиг профессиональных высот – благодаря небедным и, скорее всего, высоко поставленным родителям. Саныч охарактеризовал бы его, как одного из тех, кто железобетонно уверен, что он всего достиг сам: своими мозгами, волевыми усилиями и самоотверженным трудом. И смотрят на тех, кто оказался менее успешными в жизни, свысока. Саныч не любил таких. Тем не менее, взаимодействие с Глебом обещало быть финансово выгодным. А дела в его маленькой гостинице, действительно, шли не очень. Сам он как мог крутился-вертелся, стараясь сохранить средней уровень благополучия. Хорошо, что помогал зять. А дочка уже пару лет назад переехала в областной центр, нашла там работу и приезжала к отцу и мужу все реже и реже – по выходным и по праздникам, если не было других дел. Однако, он на нее не обижался… то есть обижался не сильно…

Но не только легкая неприязнь к парню, который казался Санычу незаслуженно обласканным судьбой, оказалась причиной его неожиданного волнения.

Разговор с самонадеянным молодчиком, владельцем ю-туб канала, внезапно пробудил в мужчине воспоминания, которые он когда-то невероятным усилием воли похоронил в глубинах своего сознания. Он даже не ожидал от себя, что именно теперь, спустя столько лет, он способен так живо вспомнить былую боль…

Алина… дочь его жены от первого брака. Он всегда считал ее своей собственной девочкой. Супруга даже порой пеняла ему на то, что он любит ее больше родной дочки Инны…

Ему было за тридцать, когда он встретил Аллу. Влюбился с первого взгляда, как мальчишка. Почему, за что – он и сам не знал. Один взгляд карих, почти черных, глаз – и он понял: пропал. Известие о том, что у любимой есть ребенок от первого брака, его даже порадовало. Мужчина не мог не заметить, женщина относится к нему без особых восторгов. Значит, будет рада, что его не напугало наличие ребенка. Саныч легко находил с детьми общий язык и был уверен: ему удастся понравиться дочери Аллы. Это заставит ее получше присмотреться к ухажеру. Ему казалось: даже если Алла выйдет за него замуж просто по расчету, банально увидев в нем подходящий матримониальный вариант, то со временем она обязательно его полюбит. Он все для этого сделает.

Саныч очень старался, но – увы! – Алла так и не полюбила его по-настоящему. Он не мог этого не замечать, но был счастлив лишь от того, что она живет с ним, заботится о нем, хранит ему верность, родила ему Инночку. Пусть в последние годы их брака Алла, будучи неизлечимо больной, срывала на муже свои обиды на жизнь и первого мужа, страх приближающейся смерти. В течение невозможных месяцев, пока Матвеев не мог смириться со смертью супруги, он был готов отдать хоть правую руку, хоть левую ногу за возможность вернуться в любой день их совместной жизни – пусть даже в день, наполненный истериками и слезами Аллы. Снова пройти через приступы ее гнева, агрессии, выслушать потоки несправедливых обвинений и грязных оскорблений – все лучше, чем видеть на фотографии лицо близкого человека, который уже никогда не будет рядом.

Через год после смерти жены, вернувшись домой после поминального обеда в столовой, мужчина убрал подальше все альбомы с семейными фотографиями. Видеть лица родных, ушедших в мир иной, было для него невыносимой мукой. Страданиями, которые – а он это осознавал – обязательно отправят его на тот свет и не дадут поставить на ноги младшую дочь.

Постепенно образы увядающей от возраста и страшной болезни Аллы и взрослой Алины стирались из памяти Саныча, оставляя лишь лица молодой цветущей женщины и маленькой смешливой девочки.

…

– А вот и он. Знакомьтесь: Алина… Семен Александрович… Дочка, ты можешь называть его дядей Семой…

Женщина слегка за тридцать с плохо скрываемым волнением представляла дочери своего друга. Мужчину, за которого она собиралась выйти замуж.

– Мама, мама, а я его знаю! – выкрикнула десятилетняя девочка. – Это тот самый милиционер, который снял нашего Ваську с дерева. Я тебе рассказывала, помнишь?

Мужчина, присев за столик в кафе-мороженного, пристально взглянул на девочку, и его лицо расплылось в радостной улыбке.

– Точно, малышка! Мы, действительно, знакомы: ты пыталась стащить с дерева черного котенка, а я тебе помог. Да-да, ты еще называла свое имя: Алина. Но я и подумать не мог, что эта вот симпатяшка – дочка моей любимой женщины…

– Сема! – смущенно одернула его Алла Петровна.

– Да ладно тебе! – отмахнулся Семен Александрович. – Мы ведь уже – семья. Я-то, дурак, волновался перед встречей: боялся – приведешь с собой какую-нибудь глупую заносчивую особу. А тут – моя старая знакомая!

Девочка звонко засмеялась.

– Ты мне сразу понравился!

– Ты мне тоже, малышка. Ну, так как, будем знакомиться поближе? Я уже заказал тебе шоколадное мороженное и апельсиновый сок, маме – клубничное мороженное и коктейль, себе – кофе. Не люблю сладкое. Куда пойдем потом – в парк или в кино? Приказывай, моя принцесса!

Алла Петровна выглядела ошарашенной.

– Не переживай, милая, – обратился к ней Семен Александрович и снова заговорил с девочкой: – Если хочешь, называй меня Санычем. Меня так все хорошие люди называют.

Потом наклонился к уху  Алины и громким шепотом, так, чтобы Алла тоже слышала, проговорил:

– Если захочешь назвать папой – буду только рад. Собственно, это не важно, ты уже и без того – моя дочка.

Он ни капли не кривил душой. Может, потому что Алина и Алла были похожи, как две капли воды. Нежность, который Семен Александрович испытывал от одного взгляда на избранницу, распространился и на девочку. Все те черты, которые он так обожал в Алле, он моментально увидел и в маленькой Алинке. Всю ту искреннюю привязанность, которую он так мечтал получить от супруги, он в итоге получил от этой девочки.

***

– Восход будем снимать во-он оттуда. Егорушка, бери дальний план, чтобы природы в кадр побольше попало. Серега, твоя задача – отснять, как солнце будет над контуром горы появляться, чтобы светило красиво получилось. Ну чего копаемся, ребята? Пропустим рассвет – завтра снова ни свет ни заря вставать придется.

Оля расхаживала по полянке на берегу реки. Одетая в комбинезон защитного цвета и берцы, она выглядела потрясающе. Упакованные в джинсы и плотные ветровки парни возились с камерами и треногами, настраивали оборудование.

– Помолчи, женщина, не мешай! Все в лучшем виде сделано будет, – пообещал Сергей. – Текст повтори, чтобы не запинаться перед камерой. Не то Глеб опять пригрозит логопеда в команду нанять.

– Смотри как бы для тебя дефектолога не наняли, умник, – по-доброму отшутилась Оля, – чтобы он помог тебе мелкую моторику улучшить.

– Зачем тебе светило снимать понадобилось, деточка? Ты у нас сама – солнышко ясное! – вступил в разговор Егор.

Язвительный тон не обманул девушку: слишком явным было восхищение в карих глазах оператора. Она подошла к нему и приобняла за плечи.

– Да знаете вы, знаете, что я вас люблю, – нараспев протянула девушка. – Ой, Егорушка, ты же уже привык к тому, что я всегда нервничаю в первый день съемок, разве нет? Ведь первый день – он трудный самый. Как он пройдет – так и вся командировка сложится. Лучше успокой меня, скажи: не переживай, наша лапочка, все будет хорошо.

Она звонко чмокнула Егора в плохо выбритую щеку, а затем принялась тереть след парламутровой помады клетчатым носовым платочком.

– Надо тебе на двадцать третье февраля бритву подарить, от щетины ничего не оттирается. Ну и ладно! Давай тогда поярче сделаю!

И она – с очаровательной улыбкой – снова поцеловала оператора.

– Олечка, лапочка ты наша, все будет хорошо! – снова заговорил Сергей. – Иди цветочки пособирай. Только помолчи. Хоть минуточку.

– А ты не ревнуй, бука! Не ревнуй, я и тебя поцелую!

Девушка вприпрыжку подбежала к Сергею, одарила поцелуем и его. Парень изо всех сил попытался изобразить неудовольствие, но не выдержал – засмеялся.

– Первая боевая готовность! – продолжала командовать Оля. – Мальчики, включаем камеры!

Над горой начала заниматься заря.

– Началось! Началось! – девушка по-детски радовалась восходящему солнцу. – Мальчики, красота-то какая! Красоти-ища! С этих кадров и начнем фильм. Можно я в прицел посмотрю? Можно?

Оля кинулась было к камерам, но оба оператора одновременно выставили назад руки. Девушка замерла на месте.

***

– Хозяйка Медной горы, Данила-мастер, его верная Екатерина, а также другие герои знаменитых сказов Павла Бажова, – они жили в этих краях, гуляли здесь, любовались вот на эти горы, – стоящая перед камерой Ольга широко развела руки в стороны, обращая внимание зрителей на окружающий ее пейзаж. – Сегодня мы – в Екатеринбургской области, в районе знаменитого Гумешевского медного рудника, где раньше добывали карбонат меди, известный нам под названием малахит. Прекрасный поделочный материал, который и сегодня высоко ценится – из него делают сувениры, украшения, картины. Мы помним, что из него был изготовлен таинственный каменный цветок.

Не сводя глаз с объектива и обворожительно улыбаясь, Оля начала медленно идти вперед, вещая с сексапильной хрипотцой в голосе:

– К середине двадцатого века гумешковое месторождение было выработано. Но эти горы не остались забытыми, потому что персонажи сказов Бажова внезапно – не побоюсь это слова – ожили. А именно – их главная героиня – Хозяйка Медной горы. Она словно сошла со страниц любимыми нами с детства сказок. Стала появляться в округе, заговаривать с людьми. Нет-нет, не думайте, что я шучу. На нашем канале нет места нелепым шуткам и необоснованным высказываниям. Множатся рассказы тех, кто, так или иначе, сталкивался с Хозяйкой. Первые очевидцы молчали из опасений, что им не поверят. Боялись, что их назовут ненормальными. Но когда самые смелые заговорили, оказалось, что видевших Хозяйку не так уж и мало.

Время от времени жители расположенного поблизости городка Зеленоградска, действительно, сталкиваются с непознанным. На склонах этих гор замечают белую женскую фигуру, словно попавшую в наш мир из параллельной реальности. К некоторым припозднившимся грибникам или рыбакам женский фантом подходит близко, с иными даже заговаривает. Слово «фантом» я использую условно. Свидетели говорят, что женщина выглядела как живая. Она заговаривала с ними, шутила. Лишь спустя время люди догадывались, что общались с Хозяйкой.

Но продолжим. Всякий раз появление того, что я наазову фантомом, становится предвестником чего-то плохого. Порой – только для самого свидетеля, а порой – для всего города. Но об этом – чуть позже.

Слухи о фантоме хорошо известны не только в округе, но и далеко за пределами области. Десятки любителей побродить по старым шахтам – официальным и так называемым левым – приезжают сюда каждый год. Парни и девушки спускаются в заброшенные штольни, бродят по лабиринтам пещер. Одни хотят лично увидеть таинственную женщину, заснять гостью из страны теней на фото или видео. Другие мечтают обнаружить сокровищницу Большого Полоза. Помним о таком персонаже сказов Бажова? Добивались ли все эти люди успеха, спросите вы. Отвечу честно: не знаю.

Наш канал не доверяет неподтвержденным россказням, каким бы авторитетным в своих кругах не являлся рассказчик. Не собираемся мы и ковыряться  в террабайтах цифровой съемки, залитых в интернет, чтобы определить, какие из роликов, на которых можно увидеть женский призрак или гиганского змея, – настоящие, а какие представляют собой шедевры компьютерной графики. Мы предпочитаем провести свое собственное расследование. Тем более, что повод для него имеется: не просто городские легенды, а настоящее уголовное дело.

Я не шучу. Двадцать лет назад Зеленоградск пребывал в страхе: родители боялись отпускать дочек в школу, в кружки, к подружкам в гости. А все потому, что одна за другой здесь пропадали молоденькие девушки. Все они были в возрасте до восемнадцати лет. Все были красавицами. И не одна, выйдя в один далеко не прекрасный день из дома, больше никогда не вернулась к маме и папе. Люди в погонах искали маньяка-убийцу или же поставщика красавиц в индустрию секс-рабства. Напрасно. Судьба пропавших девчат до сих пор покрыта мраком тайны.

Оля прищурилась. Ее голос стал жестче:

– Для многих жителей Зеленоградска причина неудачи была очевидной. Люди считали, что девочек похищали не существа из плоти и крови: их, дескать, забирала в свои чертоги Хозяйка Медной горы. Мол, скучно стало ей одной ходить по шикарным малахитовым хоромам.

Полицейские лишь отмахивались от этих слухов, не обращали внимания на свидетельства очевидцев, которые утверждали: перед каждым похищением на горе возникал белый женский образ.

Но вот от чего не могли отмахнуться стражи правопорядка: в комнатах пропавших девчушек были обнаружены странные малахитовые украшения – одинаковые зеленые подвесочки с нехитрой гравировкой в виде маленькой юркой ящерки. Да, говорили, что такие подвесочки – не редкость в здешних магазинах и все же…

Изучив все факты и данные, мы задались вопросом: оказались ли десятки показаний очевидцев появления женского фантома лишь плодом истерии, вызванной страхом за юных жительниц провинциального города? Другой вопрос: не сыграли ли похитители девчат на городской легенде, подбрасывая в личные вещи пропавших подвесочки?

Может быть. Очень даже может быть. Но давайте задумаемся, хотя бы на миг: вдруг сами сказки Павла Бажова, были написаны на основе действительно имевших место фактов? Таких, что не укладывались в рамки реалистической картины мира? Таких, которые проще было назвать прекрасной выдумкой? Что если существа, вдохновившие Бажова, существовали в реальности? Что они однажды решили скрыться от глаз людских и многие годы никак себя не проявляли? Что если теперь они – по неизвестным для нас причинам – активизировались? Что если фантом, ставший прототипом Хозяйки Медной горы, по каким-то причинам вновь вышел в мир живых людей?

Сегодня мы попробуем разобраться в этом!

Произнеся последние слова, Ольга замерла на несколько секунд так – как будто кто-то поставил ее на паузу, а потом с шумом выдохнула и снова, прекратив выглядеть сексапильно-загадочной, превратилась в милашку-хохотушку.

– Ну как, мальчики?

– Как всегда блестяще! – прокомментировал Сергей. – Только ты забыла про один вопрос.

– Какой?

Оля подбежала к джипу, на капоте которого лежала ее матерчатая сумка, вытащила из нее листки со сценарием и принялась их перебирать.

– Чего ты плетешь? Я все вопросы озвучила! – возмутилась она.

– Нет-нет, ты самое главное забыла: «Какой диагноз можно поставить людям, верящим во всю ту чушь, которую я сейчас несу?».

Парни расхохотались.

Девушка сначала надула губки: «Да ну вас!», а потом не выдержала и тоже засмеялась.

Тут к ним подъехал второй джип. Глеб вышел наружу.

– Что, ребята, успешно отсняли восход и первую сцену? Нормально получилось? – спросил он.

– Ага, – ответила Оля. – Еще нужно природу побольше поснимать: луг, речку, к горе съездить, вон на то пепелище… оно хорошо в кадре смотреться будет. Глеб Васильевич, мне операторы на весь день нужны. Пусть всякую траву крупным планом поснимают, камни, речку, волны. Ящерка там, змейка, если попадутся… А потом, я еще ту часть не записала, где педалируется идея причастности Хозяйки Медной горы к пропажам девушек… доказательства… версию о том, что она – призрак жестоко убитой женщины… Ну, мы же все это обсуждали, Глеб Васильевич. И закат – лучше тоже прямо сегодня… Вдруг потом погода испортится.

– Не испортится, Ольга Андреевна, не испортится. Я же делал запрос в метеослужбу.

Девушка напряглась: перед тем, как отправляться в командировку, она попросила Глеба, чтобы он отдал ей на откуп натурную съемку, предоставил ей возможность проявить себя. Ей хотелось доказать коллективу студии: она – полноправный член команды, который достоин уважения благодаря своим профессиональным качествам, а не из-за своей помолвки с боссом. Хотелось привезти максимально большой объем материала, чтобы никто не бухтел: из чего перебивки делать, как местный колорит передать, на фоне чего исторические отсылки давать?

Глеб невольно улыбнулся, увидев тревогу в огромных голубых глазах своей избранницы. Как сейчас его любимая Оленька была похожа на маленькую девочку, которой папа не хочет купить обещанную куклу!

– Конечно, Ольга Андреевна, конечно. Я помню твои креативные предложения. Я же сразу поддержал их. Но есть один момент. Меня немного беспокоит Саныч. Контракт-то он подписал. Только что.  Но лучше с интервью не затягивать: уж очень он нервный мужик. Давай, я прямо сегодня сделаем запись, и я ему деньги переведу. Даже побольше, чем изначально обещал. Когда сумма на счет капнет, он уже задний ход не даст.

Так что, ребята, собирайтесь: прямо сейчас заберем Саныча, вместе с ним съездим в выставочный зал, на подготовленную для нас выставку. И сразу же… я настаиваю: сразу же… поедем в гостиницу и запишем его интервью. Егор, ты меня слышал? Мы – за Санычем и в выставочный зал, а ты – готовь кабинет для записи. Чтобы этот офицер советской закалки после выставки очухаться не успел: только вошел – и сразу за микрофон! И Ольга на него – со своими вопросами…

– Зачем его вообще в выставочный зал тащить? – спросил Сергей. – Только место в машине будет занимать.

– Для накала эмоций. Его эмоций. С нашими-то все в порядке. Заведующая зала звонила: сказала, что в ходе подготовки экспозиции ее девочки нашли какой-то очень интересный экспонат. Санычу, как человеку, участвовавшему в расследовании, будет очень полезно его увидеть.

– Что за экспонат? – спросила Оля.

– Мой хороший, пусть это будет сюрприз, который сподвигнет тебя на экспромт. Ты особенно хороша своими экспромтами.

***

– «Малахитница» – так называется выставка в музее Зеленоградска, открывшаяся за три дня до нашего приезда, – рассказывала Ольга, проходя вдоль ряда картин. – Мы не могли упустить такого превосходного шанса поближе познакомиться с образом главной героини нашего сюжета. Среди экспонатов – малахитовые картины, поделки из природного камня. Все они изображают Хозяйку Медной горы.

Девушка остановилась перед картиной из каменной крошки. В обрамлении широкой деревянной рамы – статная женщина в зеленом сарафане и кокошнике.

– Перед людьми Хозяйка представала либо в виде пленительной красавицы с шикарной косой, лежащей неподвижно, либо в виде зеленой ящерки, – продолжила Ольга. – На первый взгляд, оба воплощения – милы и даже трогательны.

Однако немного было желающих встретиться с владычицей Медной горы. О чем говорят легенды? Те, о которых мы читали в сказах Бажова. Помните? Худому с ней встретиться – горе, и доброму – радости мало. Старики говаривали, что Хозяйка – жестока и бессердечна. Не терпит она жадности в людях. Но перед чистыми сердцем мастерами готова распахнуть свои сокровищницы, рада помочь им повысить искусность. В качестве главного испытания Хозяйка дает сложные задания. Как Даниле-мастеру.

Заказ Хозяйки – превосходный повод проявить себя. Да не всякий мастер берется за выполнение: каждый школьник знает историю о том, как Данила-мастер чуть с ума не сошел. И даже сегодня далеко не каждый готов поддаться искушению последовать зову творческого порыва, навеянного Хозяйкой. Иной искусный мастер, художник, поэт, писатель, почувствовав внезапное вдохновение на тему Медной горы, тут же примется воплощать в жизнь навеянные сказами Бажова идеи. Начнет с энтузиазмом, а потом остановится, задумается, да и бросит…

Оля замерла, давая Сергею закончить эту часть съемок. Потом подошла к другой стене выставочного зала и опять продолжила.

– Вы спросите меня, дорогие мои зрители: «Почему же ты, Оля, рассказываешь нам обо всем этом в настоящем времени? К чему это твой  презент симпл?». Ответ прост: вспомните мой рассказ о пропавших девушках…

– Стоп-стоп-стоп!

Глеб, все это время стоявший в сторонке вместе с Матвеевым, захлопал в ладоши и выступил вперед.

– Здесь нам нужно прерваться.

– В чем дело? – Сергей оторвался от экрана своей камеры.

– В чем дело? – эхом отозвалась Ольга.

– У меня небольшое предложение.

– Надеюсь, рационализаторское? – со смехом спросил Саныч, который наблюдал за съемкой, как взрослый – за глупой детской игрой.

– Что? – не поняла Оля.

– Он шутит, Ольга Андреевна, шутит, не берите в голову, – Глеб с легкой укоризной улыбнулся Санычу. – Когда я предварительно просматривал экспозицию, то заметил одну интересную картину. Она выполнена маслом, но думается мне, идеально подойдет для перехода к главной части выпуска. Она находится в соседнем зале.

– Вера Серафимовна, – обратился он к директору выставочного зала, – проводите нас?

– Конечно, за мной! – позвала всех Вера Серафимовна – миниатюрная коротко стриженная брюнеточка, выглядевшая настолько девичьи-молодо, что ей бы больше подошло обращение Верочкой. Неудивительно, что Матвеев назвал ее девочкой.

– Саныч, пошли с нами! – бросил через плечо Глеб, направляясь к широкой арке, ведущей в смежный зал.

Вера Серафимовна процокала на высоченных шпильках к завешенному простыней полотну. Оля встала рядом. Сергей установил камеру. Глеб кивнул оператору, давая команду начинать съемку, и сдернул с картины белое полотно.

– Картина «Медной Горы Прелестница» была написана десять лет назад, – защебетала Вера Серафимовна, очевидно следуя заранее полученным инструкциям. – Ее автор – Виталий Вячеславович Кошкин, один из наших городских художников. Он преподавал историю в местном колледже, а в свободное время занимался живописью. Один из лучших наших пейзажистов. «Прелестница» – единственный портрет, написанный им. Виталий Вячеславович утверждал, что увидел этот образ во сне. Женщина пришла к нему, когда он выехал на этюды к горе и остался заночевать в машине.

Сон был очень похожим на явь. Прелестница постучала ему в лобовое стекло. Сначала художник принял ее за настоящую женщину, которая заблудилась. Она была одета в современную одежду: синюю маечку и джинсы. Вот как здесь, на картине. А когда историк покинул автомобиль, то увидел, что она – прозрачная. Но Кошкин не испугался встречи с призраком. Он рассказывал, что сразу ощутил – от нее не исходит никакой опасности. Спросил, что она от него хочет. Та ответила: ее прислала Хозяйка, ей нужно, чтобы Виталий-мастер… именно так она его и назвала… написал ее портрет, но не показывал свое творение никому в течение десяти лет. Художник уверял, что после этих слов женщина перестала быть прозрачной – выглядела совершенно реальной.

Женщина сказала, что не может позировать художнику, что не позволит ему сделать фото. Он должен был лишь внимательно ее осмотреть, чтобы как следует запечатлеть ее в своей памяти. Она также попросила Виталия Вячеславовича, чтобы он получше рассмотрел ее руки. Кошкин рассказывал, что на запястьях у нее были кровавые следы – как от кандалов или наручников. Потом она поцеловала его в губы, и художник проснулся – в салоне своего автомобиля.

В личной беседе Виталий Вячеславович уверял меня, что ни на миг не подумал, что это был просто сон. Сразу понял: он только что пообщался с женщиной из другого мира. Но страха не испытывал. Наоборот: ощутил невероятный творческий подъем. А еще – с его же слов – он был убежден, что за создание этого портрета его ожидает некая большая награда. Он тут же завел машину и помчался домой. В течение суток был создан этот – не побоюсь громкого слова – шедевр! Вам нравится? Я вижу, какое впечатление она на вас производит, Оля… Ой, что это с вами?

– Господи! – бормотала Ольга, которая заметно занервничала, как только с картины было сброшено покрывало, но изо-всех сил пыталась держать себя в руках. Теперь же эмоции взяли верх. – Господи! Глеб! Глебушка! Ты это видишь?!

На глазах у изумленных сотрудников музея, едва не сбив с ног Саныча, она кинулась к жениху. Тот подхватил ее и прижал к себе.

– Спокойно, Ольга Андреевна! Не надо так кричать!

– Но Глеб! Глеб!

– Тише, я тоже это сразу заметил. Думал, показалось, но судя по твоей реакции…

– Какое «показалось»? Милый…

– И все же спросим профессионала. Саныч, нам с Ольгой это мерещится, или кошкинская «Прелестница»…

– Похожа, – растерянно проговорил Матвеев, не сводя глаз с полотна. – Одно лицо. По крайней мере, такой я ее запомнил по фотографиям… Звягинцева… собственной персоной…

Ольга ошарашенно переводила взгляд с Глеба на владельца гостиницы и обратно. Не менее изумленно выглядела и Вера Серафимовна.

– Серега, сюда! – распорядился Глеб. – Сейчас весь этот чудесный рассказ о призраке и художнике в исполнении Веры Александровны ты запишешь еще раз – на фоне портрета. Потом отдельно отсними сам портрет. С разных ракурсов. И еще в движении: чтобы создался эффект, как будто Прелестница следит глазами за зрителем. Сразу мне покажешь, если иллюзия будет неполной – переснимешь.

Вера Серафимовна, повторите, пожалуйста, ваше повествование на камеру. Не упустите ту часть истории, о которой вы мне рассказали раньше: что Кошкин сейчас лечится в Израиле и что деньги на терапию ему были выделены тогда, когда он потерял всякую надежду. Что художник верит, что возможность поездки в дорогую иностранную клинику стало наградой Хозяйки за создание портрета. И извините нашу ведущую. Она – впечатлительная, как и все блондинки.

Вера Серафимовна закивала головой. Сделала вид, она совершенно не удивлена реакцией ведущей модного ю-туб канала.

Теперь Саныч наблюдал за происходящим взглядом хищника, сидящего в засаде.

– Кошкин честно исполнил наказ призрака, – продолжала Вера Серафимова свой рассказ, пока Оля в объятиях Глеба по глоточку осушала бутылочку с минеральной водой. – Картина «Медной Горы Прелестница» десять лет находилась в мастерской художника. И о странной встрече никому не рассказывал, даже горячо любимой супруге, от которой, как он сам признавался, у него ни до ни после этого случая не было никаких секретов.

– Вера Серафимовна, почему Кошкин открыл эту тайну вам, позволил предать ее огласке? – выкрикнул вопрос Глеб.

– Виталий Вячеславович сказал, что эта женщина снова посетила его во сне и сказала, что время пришло, что он должен передать свою картину в городской музей. Чтобы ее экспонировали в выставочном зале. И даже сама предложила название для полотна – «Медной Горы Прелестница».

– Во и славно. Сейчас Ольга Андреевна, окончательно придет в себя, и мы займемся рассказом о нашем главном криминальном экспонатике.

– Я пришла в себя, Глеб, пришла! – Ольга стало стыдно за свое поведение, и она просительно смотрела на жениха.

Глеб погладил девушку по голове и зашептал ей что-то на ухо. Услышав слова парня, Оля застыла на месте.

– Серьезно? Почему… хотя бы за час… я же…

– Ты справишься, малышка. Я в тебя верю.  Направь все свои эмоции в кадр. Чтобы зрители вот также вопили друг другу: «Господи! Ты это видишь?!».

– Угу…

– Не «угу», а «ага».

Оля заулыбалась. Глеб оставил ее и подошел к Сергею.

– У нее руки дрожат. Слезы на глазах. Это хорошо. Это – самое главное. Бери крупным планом.

***

– Нет, это не дефект съемки… у меня на самом деле дрожат руки… дрожат губы… я, действительно, едва сдерживаю слезы… Для меня самой этот экспонат – верх неожиданности… И сейчас объясню, почему…

Ольга судорожно сглотнула, стараясь вернуть себе спокойствие.

– Готовясь к этой командировке, я тщательно изучала документы, оказавшиеся в распоряжении нашей команды… в том числе, и материалы уголовных дел… фотографии пропавших… их личных вещей… я запомнила каждое лицо… каждый предмет…

Отправляясь в Зеленоградск, я была готова ко многому, даже к встрече с призраком в старой шахте или пещере. Что ж, я действительно увидела нечто сверхъестественное, но не в шахте, не на склоне ночной горы… на картине Кошкина я увидела… нет, не фантома, а лицо реальной женщины… Марии Звягинцевой, которая была одной из пропавших… двадцать лет назад… Предпоследней пропавшей…

Оля глубоко вздохнула и продолжила, уже без пауз:

– Мария Звягинцева не была похожей на других исчезнувших: ей было тридцать пять лет. Она не была уроженкой Зеленоградска: приехала сюда на отдых с молодым другом. Пропала среди бела дня – с дикого речного пляжа, где находилась их палатка. Мария – единственная женщина, которую можно было сразу и совершенно точно назвать жертвой похищения: в палатке была обнаружена ее кровь, имелись следы борьбы. На песке у реки остались следы автомобильных шин.

В причастности к ее похищению подозревали ее… молодого друга Максима Степанова. Он отрицал вину. Утверждал, что за ними якобы следил некий мужчина на черной иномарке. Больше ничего правоохранителям узнать от друга Марии Звягинцевой не удалось. Он покончил с собой в изоляторе временного содержания.

Поскольку типаж Звягинцевой не соотносился с типажом пропадавших несовершеннолетних девушек, ее дело было выделено в отдельное производство. В итоге оно тоже осталось нераскрытым.

Через два месяцев после исчезновения Марии Звягинцевой пропала еще одна девочка. Таким образом, общее количество похищенных… да, мы будем называть их именно так, составило шестнадцать человек, с Марией – семнадцать.

Причем, семнадцатой стала приемная дочка одного из оперативных сотрудников, ведущих расследование серии похищений…

Оля сделала еще один глубокий вдох. Ее речь пошла более гладко.

– С этой девочкой, Алиной Матвеевой, связан еще один экспонат сегодняшней выставки, который вызвал у меня шок. Этот экспонат изначально не входил в список предметов, готовящихся к экспозиции. Сотрудники музея сами увидели его, когда, готовя выставку, развернули ткань, покрывающую полотно «Медной Горы Прелестница». Что-то звякнуло об пол… это было… вот…

Глеб подошел к Ольге и вложил в ее дрожащие ладошки широкий серебряный браслет. Потом вернулся к камере и кивнул девушке – продолжай!

– Такой браслет был на Алине Матвеевой в день ее исчезновения. Мы можем с большой долей вероятности утверждать, что у меня в руках – именно он. Посмотрите внимательно. На нем – следы грязи и, кажется, крови… Как он оказался завернутым вместе с картиной? Об этом мы сейчас мы можем только догадываться. Конечно, после того, как вещица побывала в руках музейных работников, в моих руках, сложно надеяться, что на нем могли бы остаться отпечатки пальцев тех мерзавцев, которые похитили девушку. И все же сразу после завершению съемки мы уберем его в пластиковый пакет, надеясь сохранить следы преступников. Надеемся, что находкой заинтересуются правоохранит... Читать следующую страницу »

Страница: 1 2 3 4 5 6