ПРОМО АВТОРА
Иван Соболев
 Иван Соболев

хотите заявить о себе?

АВТОРЫ ПРИГЛАШАЮТ

Серго - приглашает вас на свою авторскую страницу Серго: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Борис Лебедев - приглашает вас на свою авторскую страницу Борис Лебедев: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
kapral55 - приглашает вас на свою авторскую страницу kapral55: «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»
Ялинка  - приглашает вас на свою авторскую страницу Ялинка : «Привет всем! Приглашаю вас на мою авторскую страницу!»

МЕЦЕНАТЫ САЙТА

Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
Ялинка  - меценат Ялинка : «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»
kapral55 - меценат kapral55: «Я жертвую 10!»



ПОПУЛЯРНАЯ ПРОЗА
за 2019 год

Автор иконка Юлия Шулепова-Кава...
Стоит почитать Дебошир

Автор иконка Андрей Штин
Стоит почитать История о непослушных выдрятах

Автор иконка Роман SH.
Стоит почитать Читая,он плакал.

Автор иконка Андрей Штин
Стоит почитать Реформа чистоты

Автор иконка Андрей Штин
Стоит почитать Рыжик

ПОПУЛЯРНЫЕ СТИХИ
за 2019 год

Автор иконка Владимир Котиков
Стоит почитать Рождаются люди, живут и стареют...

Автор иконка Ося Флай
Стоит почитать Нам жизнь дана всего одна

Автор иконка Олесь Григ
Стоит почитать Хрусткий ледок

Автор иконка Елена Гай
Стоит почитать Вера Надежды

Автор иконка Владимир Котиков
Стоит почитать На те же грабли

БЛОГ РЕДАКТОРА

ПоследнееПомочь сайту
ПоследнееПроблемы с сайтом?
ПоследнееОбращение президента 2 апреля 2020
ПоследнееПечать книги в типографии
ПоследнееСвинья прощай!
ПоследнееОшибки в защите комментирования
ПоследнееНовые жанры в прозе и еще поиск

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К ПРОЗЕ

Вова РельефныйВова Рельефный: "Это про вашего дядю рассказ?" к произведению Дядя Виталик

СлаваСлава: "Животные, неважно какие, всегда делают людей лучше и отзывчивей." к произведению Скованные для жизни

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Ночные тревоги жаркого лета

СлаваСлава: "Благодарю за внимание!" к рецензии на Тамара Габриэлова. Своеобразный, но весьма необходимый урок.

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "Не просто "учиться-учиться-учиться" самим, но "учить-учить-учить"" к рецензии на

Do JamodatakajamaDo Jamodatakajama: "ахха.. хм... вот ведь как..." к рецензии на

Еще комментарии...

РЕЦЕНЗИИ И ОТЗЫВЫ К СТИХАМ

ЦементЦемент: "Вам спасибо и удачи!" к рецензии на Хамасовы слезы

СлаваСлава: "Этих героев никогда не забудут!" к стихотворению Шахтер

СлаваСлава: "Спасибо за эти нужные стихи!" к стихотворению Хамасовы слезы

VG36VG36: "Великолепно просто!" к стихотворению Захлопни дверь, за ней седая пелена

СлаваСлава: "Красиво написано." к стихотворению Не боюсь ужастиков

VG34VG34: " Очень интересно! " к рецензии на В моём шкафу есть маленькая полка

Еще комментарии...

Полезные ссылки

Что такое проза в интернете?

"Прошли те времена, когда бумажная книга была единственным вариантом для распространения своего творчества. Теперь любой автор, который хочет явить миру свою прозу может разместить её в интернете. Найти читателей и стать известным сегодня просто, как никогда. Для этого нужно лишь зарегистрироваться на любом из более менее известных литературных сайтов и выложить свой труд на суд людям. Миллионы потенциальных читателей не идут ни в какое сравнение с тиражами современных книг (2-5 тысяч экземпляров)".

Мы в соцсетях



Группа РУИЗДАТа вконтакте Группа РУИЗДАТа в Одноклассниках Группа РУИЗДАТа в твиттере Группа РУИЗДАТа в фейсбуке Ютуб канал Руиздата

Современная литература

"Автор хочет разместить свои стихи или прозу в интернете и получить читателей. Читатель хочет читать бесплатно и без регистрации книги современных авторов. Литературный сайт руиздат.ру предоставляет им эту возможность. Кроме этого, наш сайт позволяет читателям после регистрации: использовать закладки, книжную полку, следить за новостями избранных авторов и более комфортно писать комментарии".




Проклятье фаворитки


Владимир Стрельников Владимир Стрельников Жанр прозы:

Жанр прозы Мистика в прозе
1230 просмотров
0 рекомендуют
4 лайки
Возможно, вам будет удобней читать это произведение в виде для чтения. Нажмите сюда.
Проклятье фавориткиИногда сходятся даже тайны королевской Франции и армии СССР. В эпицентре два потомка общего предка, чьи судьбы сплетены воедино родовым проклятьем

.

Но, подъезжая к милицейскому посту на выезде с моста, Жормон обратил внимание, что сержант с жезлом внимательно вслушивается в сообщение портативной рации. Взгляд стража порядка тщательно обшаривал салоны проезжавших легковушек. На лейтенанте колючие пронзительные глаза остановились. Скользнули чуть ниже, на крестик... И тут же потеряли заинтересованность, перепрыгнули на следующую машину.

«Пацан!» — почти ощутимо разобрал мысль гаишника последний де Тампль. Как никогда Жормон был рад своей характеристике, озвученной Славиком. К тому же основное водное препятствие на его пути было пройдено. Да и враг, похоже, обозначился — полиция СССР.

Глава 15. Там, где бронепоезд не пройдет

До Димитровграда де Тампль не доехал. Просто неожиданно память Звягинцева подсказала, что перед городом стоит ещё один большой пост ГАИ. Если там остановят машину и увидят военную форму на заднем сиденье, внешняя моложавость уже не поможет. К тому же из всех документов у Мишеля присутствовал только солдатский военный билет.

На въезде в райцентр Чердаклы, курсант хлопнул себя ладонью по лбу:

— Бльин, я же к тётке обьещал зайти. Вон у той колонки останови, пожалюйста!

Славик притормозил. Всё время, пока Жормон облачался в «парадку», водила тревожно посматривал на червонец, лежащий у рычага передач.

— Спасибо тьебе! — Мишель пожал комбайнерскую лапищу и уверенно пошёл вдоль по пыльной неасфальтированной улице. Деньги остались в машине. Через пару секунд красная «четвёрка» была уже далеко.

Лейтенант бесцельно слонялся по райцентру, видом военной парадной формы привлекая к себе внимание всего дееспособного населения. На повестке стоял один-единственный вопрос — почему его ищет милиция? Что такого могло случиться? Открылись новые обстоятельства по делам об убийствах его возлюбленных? Установили причастность к взрыву в церкви? Но почему тогда просто не вызвали в военную прокуратуру или, на худой конец, не доставили туда под конвоем? Что за странные «кошки-мышки» ведут с ним? Ещё особист с его непонятками... Поражённый этой мыслью, Жормон встал посреди улицы. Сзади слегка звякнуло. Это едва успела притормозить девчонка-велосипедистка, с открытым ртом ехавшая за незнакомым парнем в красивой форме.

Особист! Сотрудник Комитета Государственной Безопасности СССР! Всё встало на места. Именно эту могущественную спецслужбу, стоящую на страже коммунистического режима, как раз и мог он заинтересовать.  Именно он, Мишель Жормон. Ведь для чекистов он чужой, враг, обманом проникший в святая святых Вооруженных Сил Советского Союза. Как же сразу-то не догадался! Полиции во всех странах прямолинейны. А вот спецслужбы как раз и играют со своими жертвами в одним им понятные игры.

Рубашка под кителем взмокла от пота. Вот ведь блин! Врагу такого не пожелаешь. Однако надо что-то делать. На глаза Мишелю попался магазинчик «Одежда». А вот это кстати! Лейтенант подобрал себе дешёвые джинсы (ужасного пошива, из материала, напоминающего крашенную мешковину), рубашку с коротким рукавом, болоньевую ветровку и добротные кроссовки Ульяновской обувной фабрики. Тут же, в кабинке магазина, переоделся, а форму сложил в два пластиковых пакета. В гражданской одежде сразу почувствовал себя намного спокойнее.

Давешняя девчонка-провожатый указала местную почту, и «парадка» пошла до востребования на центральный почтамт города Харькова. Если всё будет хорошо, в сентябре Михаилу Звягинцеву нужно будет для доучивания явиться в танковое училище именно этого украинского города. А теперь можно и пообедать!

К сожалению, ресторанов, кафе и бистро в Чердаклах не водилось. С грехом пополам отыскался буфет на железнодорожной станции, где лейтенант попытался отравить свой организм «котлетами по-киевски» и выпечкой второй свежести. Сумма, полученная в сберкассе, таяла на глазах.

«Хреновый я шпион!» — с грустью констатировал последний де Тампль: «Необеспеченный!»

На улице стояла душная августовская жара. Небольшой ветерок, лениво гонявший по пыльным улицам бумажные фантики, почти не приносил облегчения. К тому же от разогретой «железки» распространялись запахи мазута и плавящегося гудрона. Мишель без особого удовольствия вышел из более-менее прохладного помещения. Просто сидеть и наблюдать за жирными мухами было ещё мучительнее.

Интересно, чем он так прогневил судьбу, что испытания сыплются словно яблоки на спьяну забредшего в сад Ньютона?  Неужели все это – плата за грехи предков? Другого объяснения, как ни крути, не подыскивалось.

Постепенно мысли приобретали более реалистическую окраску. Будем считать, что с первым основным вопросом, «кто виноват», разобрались. Оставался второй — «что делать?» Выбираться куда-либо по железной дороге не вариант. К ней, наверняка, будет приковано особое внимание. В России со времен царя-батюшки беглецов в первую очередь ловят на вокзалах и в поездах. По той же причине отпадает аэротранспорт. Остается автостоп. Вряд ли все «Славики» работают на КГБ. Но и на этот способ нужны деньги. А где их взять? Да и куда, собственно, выбираться? Не во Францию же. Поди докажи там, что ты лейтенант 317 механизированного полка Мишель Жормон, а не русский курсант Михаил Звягинцев. И что присягал Французской Республике, а не Советскому Союзу.

Стоп! А ведь Михаил клялся в верности как раз этому государству. Вот этими самыми губами. Формально Жормон сейчас им и является. Переход этого тела за «железный занавес» будет расцениваться как измена Родине. А де Тампли никогда не изменяли присяге. Правда, в средние века, полностью отслужив срок сюзерену, можно было с чистой совестью присягнуть хоть его противнику. Но, во-первых, Звягинцев ещё не отслужил оговоренный срок. А, во-вторых, в конце XX века понятия «патриотизм» и «офицерская честь» стали почти синонимами. Что по ту сторону «занавеса», что по эту.

Мишелю до рези в желудке захотелось домой. На сверкающие огнём неоновых реклам улицы Лионвиля, в чистенькие уютные бистро, где ослепительно улыбаются голоногие красивые девушки, и так легко завязываются интрижки. Вид перестроечной России напоминал лейтенанту фильмы о годах германской оккупации Франции. По крайней мере, тоскливая боль и растерянность в душе тут присутствовала та же. Он ведь уже закончил свою войну — Сильфия мертва. Почему же кошмар продолжается?

Впрочем, если быть до конца откровенным, это для Мишки война закончилась. Да и фаворитку именно он ухайдокал. Так что тебе, господин лейтенант, похоже, ещё барахтаться и барахтаться в тисках проклятья. Он непроизвольно перекрестился, и на душе стало легче. Мишель присмотрел раскидистый клён с прибитой к нему лавочкой, примостился в тени и продолжил нить рассуждений:

— Кто же, все-таки, я такой? По всем параметрам получается, что Звягинцев. Настоящий Жормон погиб несколько месяцев назад. Утонул в озере Сильфии. А то, что сейчас во мне страдает душа мертвеца, ещё ни о чём не говорит. Сумасшедшие сплошь и рядом считают себя Наполеонами или Людовиками. Поэтому, будем считать, с самооценкой определились. Далее. Дурдом меня не привлекает. А это значит, что нужно постараться жить так, как это делал бы сам Михаил. Благо его память вышла из подсознания.

Принятие решения быстро подняло настроение. А подсознание уже советовало — Звягинцев бы в данной ситуации попросту позвонил домой и попросил выслать его сберкнижку. Дома мать регулярно откладывала на неё деньги, и сейчас там скопилось около двух тысяч рублей. С такой суммой можно и побарахтаться. Вариант, конечно, тоже рисковый. Нужно появиться на почте, показать свои документы... А что, если действительно добраться до Димитровграда, а книжку попросить выслать на имя живущей там тёти Оли? Уж она-то наверняка обрадуется Михаилу. Своих детей у тётушки нет, и всю любовь она дарит племянникам. На первом курсе пару раз приезжала к Звягинцеву в училище, всё в гости звала. Вот, будем считать, и собрался.

К сожалению, подсознание ничего не говорило о месте проживания тети Оли. Зато адрес отыскался в записной книжке. Заказ переговоров занял ещё час. А затем голос матери Звягинцева заполнил алюминиевый «колокол» трубки казённого телефона. Она сразу поняла — с ребёнком что-то случилось:

— Миша, что у тебя с голосом, сынок?!

— У менья контузия, мама. Извиньи, я не могу по тельефону. Но мнье очьень нужны дьеньги.

— Сынок...

— Не перебьивай, мама. Пожалюйста, вышли мою сбьеркнижку на имья тети Ольи. И говорьи всем, что не знаешь где я.

— Что ты натворил, родненький?!

— Мама, повьерь, я не сделаль ничьего пльохого. Так польучилось, что у мьеня опять неприятности.

— Ох, Мишка, Мишка! Да что же за наказание-то такое?

— Потом, мама. Всьё потом.

Де Тампль со смешанным чувством повесил трубку. Ему было стыдно, что обманул чужую женщину. Но в то же время Мишель не мог отделаться от мысли, что действительно поговорил со своей матерью. Словно, набирая код Бузулука, ошибся и позвонил вдруг в Лион. Вот только во Франции у него нет никаких сбережений.

«Ну что ж — будем считать, программа-минимум нарисовалась. Нужно добраться до Димитровграда и получить Мишкины деньги. А там придет время задуматься и о программе-максимум!» На душе у лейтенанта стало легко и спокойно. Вот только откуда он взял эти странные определения?

* * *

— Э, пацан, филки есть?

Перед Жормоном стояла группа подростков, возглавляемая семнадцати-восемнадцатилетним живчиком. «Шпана!» — грустно констатировал де Тампль. «Причём, явно настроенная на взбучку наглому чужаку».

— Ну, есть...

— Давай! — живчик уверенно протянул руку, ухитрившись интонацией передать всё презрение к слабаку. Остальные волчата довольно наблюдали за действиями главаря. К сожалению, Мишель не унаследовал звягинцевского умения рукопашной схватки. Но кое-что мог.

Когда-то, ещё в годы своей учебы, его с приятелями угораздило сцепиться с пьяным бойцом Иностранного легиона. Эти «псы войны», набираемые из отребья всех рас и национальностей, проходят жесточайшую подготовку на своих базах в Северной Африке. Правда, в самой Франции котируются ниже уровня нищих и проституток. Тем не менее, драться с ними даже будущим офицерам бронетанковых войск не рекомендуется. В той самой стычке Жормон отделался сломанной ключицей, а вот друзьям повезло куда меньше: Дюку «пёс» вывернул все три сустава на правой руке, а Метью откусил правое ухо. После этого легионер спокойно помог юному танкисту доставить изувеченных товарищей в госпиталь, а сам сдался патрулю военной жандармерии. Но перед этим успел доверительно поболтать с курсантом и дать несколько советов. В частности, советовал при численном превосходстве противника и невозможности спасения бегством, ошеломить врагов дикой выходкой и видом их собственной крови — выколоть лидеру супостатов глаза (лучше оба), откусить ухо или выломать палец.

Сейчас де Тампль был припёрт к стенке в буквальном смысле слова. Отдать шалопаям деньги, значит неминуемо попасть в лапы КГБ, где его расстреляют как шпиона. Драться, в обычном понимании термина, бессмысленно — задавят числом. Похоже, пришла пора опробовать методику «псов войны».

Мишель горестно вздохнул, и в тот же миг ухватился обеими руками за пальцы главаря. Отчаяние придало сил: он рванул захваченные фаланги в разные стороны, а затем резко надломил. Оглушительный рёв раздался сразу за спаренным хрустом. Не давая врагам опомниться, и подавив отвращение, француз впился зубами в ухо согнувшегося противника. Увидев кровь вожака, волчата брызнули в стороны. Живчик вырвался из «капкана» и припустил наутек, зажав целой рукой почти полностью откушенную раковину.

Жормон тоже не стал задерживаться в негостеприимном райцентре. Ночь его настигла километрах в десяти от Чердаклов. Довольно своевременно обнаружился небольшой стожок свежего сена, вполне заменивший кровать. Под утро, правда, лейтенант всё равно жутко замёрз, поэтому устроил себе импровизированную зарядку. Отмахал по просёлку пару километров бегом, пока кровь вновь не заструилась по жилам.

Звук близкого выстрела заставил присесть. Это не было громом боевого оружия, но то, что стреляли, сомнений не вызывало. Выметнувшаяся из-за ближайшего бугорка стайка диких уток и второй выстрел, сбивший одну, внесли ясность. До открытия охотничьего сезона оставалось чуть меньше месяца. Стрелявший мог быть только браконьером. Де Тампль рассмотрел за соседней посадкой корму синей «Нивы», усмехнулся и пошёл к месту падения кряквы. «Ворон ворону глаза не выклюет!» — пришло вдруг на ум.

— Стой, стрелять буду! — раздался вскоре злобный мужской окрик.

— Ты у мьеня ещё пар`оль потрьебуй, приьидурок!

Браконьер оказался немолодым крепышом со старенькой двустволкой двенадцатого калибра.

— А я вот иду, скучаю! — беззаботно продолжал балаболить Мишель, предусмотрительно остановившись под прицелом спаренного ствола. — Смотрью, попутчик отыскался!

— Какой я тебе, на …,  попутчик? Проваливай, пока цел!

— Ошибся ты, друг. Мне кольёса нужны, а у тьебя есть. Убьить ты мьеня не убьешь. Одно дело браконьерство, дрюгое —  сто втор`ая «мокрая» статья. Одьин выход — помочь хорьешему чьеловеку. А то ведь номерок-то твой сообщить куда нужьно, что раз пльюнуть!

Браконьер явно старался найти выход из дурацкого положения, но ничего путного сходу придумать не мог.

— Да нье переживай ты! Отвезьешь в Димьитровьгрьяд, я тьебе ещё и заплачу за бьензин и транспортные расходы. И всьё будьет отлично. Пойдёщь дальшье сьерых уток стрельять.

— Сколько заплатишь?

— А сколько скажьешь. А прьеделах разумного.

— Ты в бегах, что ли? Сорвался? — двустволка, наконец-то, опустилась.

— Вродье того. Парашют не открылся, рацию потьерял. Другьих шпионьов ужье пьереловили! Иду вот пьешком.

— Ну-ну, шпион ...! Поехали, коли так! Но «четвертной» заплатишь.

Мужик хозяйственно подобрал утку.

— Только нье по трассе поедьем. Нье льюблью я рисоваться.

На этот раз браконьер смотрел на Мишеля почти минуту.

— Может, ты правда шпион? — чувствовалось, что он не на шутку испуган. «Ну да, всё, связанное здесь с КГБ — это расстрельные статьи!»

— Я же тьебе говорью, дурья башка! Парашют не открылся, рацию потьерял! Чьего не ясно?

— Тогда полста! - безаппеляционно заявил браконьер.

— Ишь, размьечталься! Да тьебе на четвьертной мьесяц можно жить!

Мужик, похоже, совсем осмелел:

— Тогда иди и езжай на автобусе!

Мишель расмеялся:

— Тьебе селёдкой надо на базаре торговать, а нье браконьерьством заньиматься! Трьидцатник.

— Сорок пять!

Договорились на сорока рублях. Два часа езды по проселкам показались самым приятным времяпрепровождением, выпадавшим Жормону в последнее время. Ему всегда нравилось куда-нибудь ехать. Правда, все дороги в Димитровград, даже просёлочные, оказались перекрыты постами милиции.

Убедившись, что въехать без досмотра невозможно, водитель притормозил в ближайшей лесопосадке:

— Слушай, это что, на тебя посты выставлены?

В его голосе вновь зазвучал страх.

— Хочьется вьерить, что нет! — честно признался де Тампль. Отдав водителю обещанную сумму и выйдя из машины, сказал, словно в сердцах:

— Бльин! Так и придьётся возвращаться!

Он, действительно, отмахал пару километров в противоположную от города сторону, пока не убедился, что никто за ним не следит. Лишь тогда, крадучись, вернулся и вплавь преодолел небольшую речушку, отделявшую от заветного населенного пункта. Димитровград, раскинувший свои дома прямо посреди соснового бора, Мишелю понравился. Люди там проживали приятные и приветливые, и он быстро отыскал нужный адрес. Правда, дома тёти Оли не оказалось. Пришлось ждать до вечера, пока она не вернулась с работы.

Радости тётушки не было границ. В полном соответствии с русской традицией Жормона искупали (правда, не в парной, а в ванной), накормили, напоили и спать уложили. На следующий день хозяйка взяла накопившиеся отгулы и направилась с племянником по остальным дальним родственникам Звягинцева, о которых, наверное, он и сам не подозревал. То, что Михаил учился в военном училище, здорово облегчило де Тамплю неизбежные разговоры о родителях и их делах. Информации, почерпнутой из подсознания, в принципе, хватало. К тому же никто не удивлялся частым «не знаю!»

Через несколько дней на имя тёти Оли пришел почтовый перевод на две тысячи рублей. А в текстовом сообщении мать Звягинцева писала, что книжку сына решила пока не трогать, так как ей проще было снять свои деньги. Жормон взял пухлую пачку четвертных и почувствовал, как краска заливает от кончиков ушей до корней волос. Он ведь рассчитывал получить деньги Михаила, но не думал обирать его мать. Выхода, похоже, не оставалось: придётся постараться заменить этой женщине погибшего сына. Будем считать, что это его скромная плата за грехи отцов, навлекших на свой род проклятье госпожи Сильфии.

Используя полученный капитал, Мишель добрался до Самары. Дорога выдалась дальней, через множество окольных посёлков, минуя все более-менее значимые автомобильные трассы. А вот в самом бывшем Куйбышеве француз решил рискнуть. В одном из магазинчиков ему попался светлый короткий парик, здорово менявший внешность. Посмотрев на себя в зеркало, Мишель оценил увиденного юношу максимум годами пятнадцатью-шестнадцатью. Характеристика Славика срабатывала на сто процентов! А так как в советских автодорожных кассах не требовали удостоверение личности, де Тампль спокойно купил билет на междугородний автобус до Бузулука.

Всю дорогу он безмятежно проспал. Но, уже въехав в пределы родины Звягинцева, почувствовал знакомые уколы опасности. Один из приятелей Михаила жил на другом конце города, и мысль о визите к нему не вызывала неприятного предчувствия. Пешая прогулка немного успокоила. К тому же Бузулук, хоть и не тонувший в соснах, как Димитровград, всё же радовал глаз обильной зеленью тополей и клёнов. Дышалось здесь тоже неплохо.

Друга звали Михаил Болотников. Это был высокий, нескладный любитель китайского ушу с добрыми близорукими глазами. Визиту он тоже обрадовался, искренне бросился обниматься. Жормон в очередной раз понял, какой утратой для всех этих людей явится смерть Звягинцева.

— Слушай, Миха! — вывел из задумчивости голос тёзки. — Ко мне люди приходили, из милиции. Тобой интересовались. Ты натворил чего-то?

— Типа того... Давно приходьили?

— Да дня три назад.

Взгляд де  Тампля упал на телефон в прихожей. Длинный провод от него тянулся в зал. Де Тампль сделал два шага и увидел там второй аппарат.

— Слушай,  Мьинька. Позвоньи ко мне домой. Спросьи мать, приехал я или ньет. Вроде бы, просто бьеспокоишься. Обычно же я пораньше являлся.

— Да нет проблем!

Жормон взял вторую трубку и накрыл мембрану ладонью, чтобы не выдать себя неосторожными звуками. Телефон соединился после второго гудка. Голос у матери Звягинцева был слишком напряженным:

— Да? Кто это?

— Здравствуйте, тетя Кать! Это я, Михаил! Я хотел узнать: Мишка приехал-нет? Мы уж соскучились по нему!

(«Почему она затаила дыхание?»)

— Нет, Миша, он ещё не приехал. У него там дела какие-то. Больше не звони сюда никогда!

В трубке запищали короткие гудки.

«Вот оно!!!» — ухнуло сердце Жормона. И опыт, и подсознание в один голос твердили, что мать Звягинцева никогда не сказала бы старейшему другу сына «Не звони сюда никогда!» Наверное, тоже догадалась, что звонок мог быть непростым и, как и Наташа, передала сигнал опасности: «Не приходи!» Мишель знал, что это означает. На квартире у Звягинцевых была засада.

Глава 16. Дранг нах Харьков!

Нужно уносить ноги. Вряд ли противников можно считать глупыми. Наверняка тоже раскусили хитрость с предупреждающей фразой и сейчас выясняют, откуда поступил звонок. Взгляд де Тампля зацепился за старенький велосипед «Урал».

— Мьинька, мне вьелосипедь нужьен.

— А как же я? — растерялся Болотников.

— Новый купьишь! — Жормон выгреб из кармана кипу ассигнаций, что-то около восьмидесяти рублей. — Только не говорьи пока никому!

Не успел Мишель отъехать и сотни метров, как услышал приближавшийся вой сирен. Противники, действительно, дураками не были. Из города пришлось выбираться самыми глухими тропками, протоптанными, наверное, пастухами и алкоголиками. Все более-менее значимые дороги оказались заблокированы передвижными постами милиции и военными патрулями. Велосипед тут оказался поистине уникальной находкой.

Что-то подсказывало Мишелю, что следовало придерживаться лесопосадок. Он старательно выбирал дороги поглуше, прижимался к самой обочине. Вскоре слева раздался шум вертолетных лопастей. Велосипед тут же въехал в кусты, а сам беглец схоронился под их густой кроной. Тёмно-зелёный Ми-2 с красной звездой на борту пролетел почти над самой головой. Над дальним концом поля вертолет изменил маршрут и прошёл над соседней посадкой. Ещё через десяток минут настороженного движения Жормону пришлось прятаться от аппарата с другим бортовым номером. Потом от третьего. Похоже, в воздух подняли все эскадрильи Бузулукского учебного центра ДОСААФ.

«Нужно прятаться в лесу!» Километрах в пятнадцати-двадцати начинался знаменитый Бузулукский бор. Подсознание Звягинцева тут же подсказало: «А там, в рабочем поселке Колтубановский, живет Димка Пасько. Он наверняка поможет!» Движение, приобретшее смысл, всегда даётся легче. Жормону удалось благополучно добраться до реки Самары. На правобережье высились золотистые сосны — там уже начинался бор. Но как реку-то преодолеть? Велосипед на себе не перевезти, а соваться на мост равносильно концу игры.

Около получаса Мишель искал брод. Самарка, вообще-то, не баловала глубинами. Но, тем не менее, упорно не давала возможности просто перейти себя. Пришлось идти на очередную жертву. Тем более до Колтубановского осталось не более десяти километров. Велосипед упокоился на дне омута, а лейтенант, связав одежду в узелок, переплыл очередное глубокое место.

Жутко хотелось есть. То же подсознание показало растение борщевик, чья сердцевина съедобна. Жормон выкорчевал все заросли этого лопуха с колючими листьями, но голода не утолил. Пара полян с зарослями земляники тоже особо не помогла. Зато комары вволю напились звягинцевской крови.

В п. Колтубановский Жормон попал уже к вечеру. Лёгкое чувство тревоги вновь появилось, поэтому прямо домой к Пасько он не пошёл. Вместо этого облюбовал кусок невысокого ограждения школы, стоящей напротив. На этот раз долго ждать не пришлось. Димка с каким-то накрытым ведром вышел из калитки минут через десять. Не заметив друга, деловито направился вверх по улице. Мишель дал ему удалиться метров на сто и пошёл следом. Свернул в проулок... Пасько не было!

Лейтенант бросился бежать, но через пару метров сильные руки схватили его голову, зажали рот и втянули в какой-то закуток.

— Тихо-тихо, Мишка! Это я! — раздался прямо в ухо горячий шёпот Пасько. Тиски рук ослабли.

— Тьфу, чьёртушка! Чьють не задушиль!

Димка радостно обнял Звягинцева:

— А ко мне полчаса назад участковый приходил, тобой интересовался. Кучу мерзостей понарассказывал. Ты, правда, всех этих баб укокошил?

— Не я, Дим, не я...

— Понятно!

Бывший воин-«афганец», Пасько весьма своеобразно относился к советскому правительству, использовавшему своих солдат в Афганистане, а затем бросившему на произвол судьбы. Кроме того, он больше всего ценил настоящую мужскую дружбу.

— Ладно, потом поговорим. Тебе спрятаться, что ли нужно?

— Да нье помешает.

— Надолго не могу. Но месяца на два, максимум — три, найдём вариант.

Жормон в очередной раз изумился способности Звягинцева находить настоящих друзей. Что бы вот так, не спрашивая ни о чём, предлагали помощь. Между тем Пасько продолжал:

— Не хочу, что бы нас видели вместе. Народ здесь гнилой, обязательно кто-нибудь «стукнет» в ментовку. Тоннель за переездом помнишь?

Подсознание Звягинцева услужливо выдало картинку путепровода, через который юные друзья ездили на велосипедах на речку.

— Помню.

— Отлично, жди там. Я вскоре подскочу и отвезу тебя к одной бабе. Можешь у неё пожить на квартире. Деньги-то есть?

— Да, с деньгами нье пробльема.

— Ну, тогда легче. Вот только, что мы ей говорить о тебе будем?

Мишель немного подумал:

— Скажем, что я — Мишка Созрьелов. Учусь в Ульяновском польитехнич`еском на пьервом курсе. Сьюда отдохнуть прьиехаль

— Так, ладно. А я значит, с твоим старшим братишкой полтора года в Афгане служил. Короче, договорились. Слушай, а ты чего заикаешься так?

— Контузьило мьеня.

— О,  ...! И тебе, похоже, досталось... Ладно, постой здесь минут пять, а потом иди в тонель! — Димка хлопнул лейтенанта по плечу, подхватил подозрительно лёгкое ведро и направился в сторону дома. Через оговорённое время и де Тампль покинул импровизированное убежище.

Под бетонным сводом путепровода, уже основательно загаженном и заваленном мусором, прождал не больше десяти минут. Пасько подъехал на отцовском «Урале» с коляскойЮ протянул другу мотошлем и большие очки. Мишель снял свой «подростковый» парик:

— На. Потом выкьиньешь где-нибудь!

Димка молча справился с изумлением, засунул волосатую шапочку себе за пазуху и плавно включил передачу. Мотоцикл резво помчал вглубь бора.

Примерно через полчаса достигли небольшого посёлка, примыкавшего к лесной базе отдыха. Пасько остановился перед обветшавшей избушкой и начал деловито закатывать мотоцикл во двор. Подворье было обычным: куры и утки, пара свиней, большой огород. Но на всём лежала какая-то печать запустения. Чувствовалось отсутствие крепкой мужской руки.

— Кто здесь жьивёт?

— Сейчас увидишь.

На крыльцо как раз вышла хозяйка — молодая полноватая женщина с загорелым неухоженным лицом простушки, на котором светились грустные глаза.

— Здорово, Ирок! — радостно приветствовал Димка. По тому, как по-хозяйски он обращался с подворьем и по радости, вспыхнувшей на лице хозяйки, Жормон сделал вывод о довольно тесной близости их отношений. Затем заметил золотое кольцо на пальце женщины и удивился: «Замужняя? Ничего не понимаю!» Впрочем, сомнения вскоре разрешились.

— Твоему сколько осталось до «откидки»?

— Ещё восемь месяцев. Ты чего приехал-то?

— Да вот квартиранта тебе привез. Примешь?

— На ... он мне сдался? Тебя приму, если не испугаешься.

— Не, Ирок, я не могу. Ты же знаешь. А это братишка моего кореша армейского. Не могу я просто так пацанчика бросить. На тебя вся надежда — выручай мать! Мальчишка смирный, воспитанный. Ещё и денежку заплатит. Ему всего делов-то — месяц-два отдохнуть до нового учебного года.

— Школьник, что ли? — Жормона окинули оценивающим взглядом.

— Да не, мать! Бери выше — студент. Будущий анжинер. Может, по хозяйству тебе чем поможет. Поможешь, Миха?

— Коньечно, помогу! – скромно отозвался де Тампль.

— А денежку какую платить будешь? – Ирина уже что-то просчитывала.

— Чьервонец сразу и по чьервонцу за каждую прожитую неделю.

— Ну, заходите, коли так!

Вскоре стол уставили различные закуски, овощи и маринады. Откуда-то возникла бутылка зеленоватого самогона. Как завершающий штрих Димка выложил кулёк карамели, которой хозяйка искренне обрадовалась. Сразу две конфетки исчезли за щекой. Похоже, цивилизация сюда добиралась редко. На столе, в основном, стояли дары леса, собственного хозяйства и огорода.

Русская самогонка почти моментально дала по мозгам французскому лейтенанту. Очнулся он уже в разобранной постели. В темноте его тискали жадные женские руки, мягкие губы покрывали поцелуями, а жар разгорячённого тела говорил всё без слов. Когда он сгробастал Ирину и подмял под себя, она лишь сладко простонала:

— Студентик! Миленький…

Именно этого Жормону и не хватало все долгие дни бегства.

* * *

Месяц прошёл в хлопотах, заботах и мероприятиях, которые с натяжкой можно было назвать активным отдыхом. Мишель научился косить траву для свиней, задавать корм птицам, полоть огород. Однажды Ирина послала на колхозную ферму, купить мешок комбикорма у сторожа. Однако Михеичу, как звали дедка, было скучно в одиночку пить принесенный самогон. В результате Жормон сначала научился «бегать за добавкой, а потом, уже еле держащийся на ногах, привел к дому хозяйки целую подводу с мешками зерноотходов. Потом, правда, дополнительно «кланялся» Михеичу флягой браги.

За это время лейтенант подправил Ирине заборы, заново навесил двери и калитки, восстановил в доме электропроводку и провёл свет в курятник. Хозяйка нарадоваться не могла своим «мужичком». А по вечерам он посвящал её в тонкости интимных взаимоотношений мужчины и женщины. Ирина, и до того привлекательная, за месяц буквально расцвела. Превратилась в настоящую красавицу: пышную, крепкую, румяную, с ослепительной улыбкой и лучащимися счастьем глазами. Бабы уже кивали на улице:

— Ишь, Ирку-то как ейный хахаль охаживает! Прямо на глазах бабёнка распускается... Ох, вернется Пашка —не сносить всем башки!

Муж хозяйки, Павел Сазонов, уже четвёртый год скитался по зонам, отбывая наказание за пьяную драку с нанесением тяжких телесных повреждений. Вдвоём с дружком они чуть не убил третьего собутыльника — лесоруба Михася, которого Пашка приревновал к Ирине. Нраву Сазлнов был тяжёлого, пил много и оттого ещё больше дурел. Жену бил смертным боем, а она по бабьей привычке терпела. «Бьёт, значит любит!»

Лишь сейчас Ирина поняла, что можно просто жить с любимым и быть счастливой. Что совсем не обязательно по вечерам на неё должен опускаться мужицкий кулак. А для подтверждения любви есть и другие, более приятные части тела. Правда, чем ближе подходил сентябрь, тем более грустными становились её глаза и более неистовыми ласки.

— Студентик, милый, не бросай меня! — взмолилась однажды ночью. — Разведусь я со своим дураком, на край света за тобою уеду! Только скажи...

Жормон молча привлек её к себе. Почувствовал на плече горячие женские слезы. Что сказать? Куда взять с собою? Разве что в подвалы Лубянки.

— Не рьеви, дурьеха. Что-ньибудь придумаем! Жив буду, постараюсь приехать к тебе зимой.

— Я буду ждать. Я очень-очень буду ждать тебя, Миша! — в голосе Ирины звучала такая искренность надежда, что у лейтенанта самого слёзы на глаза навернулись. Ещё никогда его так не любили.

Однако пришло время прощаться. Несмотря ни на что, де Тампль должен был вернуться в армию и исполнить требования военной присяги. Странно, но подсознание почему-то молчало. Впрочем, Жормон и сам знал, что идёт на смертельный риск.

Димка помог ему купить железнодорожный билет до Москвы, и 27 августа 1991 года Мишель распрощался с Ириной. Он знал, что больше её не увидит. Поцеловав, сел на мотоцикл Пасько:

— Ириш, я там тебе дьеньги на комоде оставил. На хозяйство.

— Не надо мне ничего!

— Надо. Сьебе что-нибудь купишь, на худой конец. А прьиехать я постараюсь.

Он хлопнул друга по спине, и «Урал» умчал лейтенанта от вида слёз нежданной жены.  На душе было мерзко. Словно ехал на собственную казнь.

До столицы Жормон следовать не рискнул. Сошёл раньше и на попутках обогнул мегаполис. В небольшом посёлке вновь купил билет на поезд — до Харькова. И без приключений прибыл в пункт назначения. Чувство опасности, всё-таки, прорезалось. Но было каким-то тупым, неотвратимым. Жормон уже ощущал себя попавшим в капкан. Он знал, что его обнаружили и сейчас просто «ведут», гадая, что жертва намерена делать дальше.

Мишель зашёл на главпочтампт, получил собственную посылку с «парадкой» и в ближайшем ателье привел её в нормальный вид. Военная форма сразу придала уверенности. Он выяснил, где находится танковое училище, спустился в метро. Ощущение слежки не проходило, хотя ни одного «топтуна» лейтенант не заметил.

Жормон добрался до нужной станции, пересел на трамвай. Училище оказалось всего в двух остановках от станции метро. Прямо перед входом стоял величественный постамент с ярко-зелёным танком. Прославленным русским «Т-34», с огромным знаком «Гвардия» на башне. Лейтенант облегчённо выдохнул. Всё-таки, он добрался! Осталось доложить о прибытии к новому месту службы. А дальше — хоть трава не расти.

Он буквально выпорхнул из вагона, устремился через переход к воротам КПП... И две чёрные «Волги» отрезали курсанта от воинской части. Выскочившие из них люди с глазами опытных волкодавов (как у «псов» Иностранного легиона) грамотно окружили. Жормон и пикнуть не успел, как ему уже зафиксировали локти и с неотвратимостью снежной лавины увлекли во внутренность ближайшего автомобиля. Дверца не успела захлопнуться, а «Волга» уже тронулась. На КПП никто ничего не заметил — в действиях господ в штатском ощущался оттачиваемый годами профессионализм.

— Звягинцев Михаил Игоревич?

— Так точно.

Перед носом словно из воздуха материализовалось необыкновенно авторитетное красное удостоверение:

— Особый отдел. Вам придётся проехать с нами!

Лейтенант совершенно не удивился, когда малоприятное путешествие завершилось во дворе Управления КГБ СССР по Харьковской области.

Глава 17. Избавление

Камера, в которую втолкнули Жормона, не могла похвастать богатством мебелировки: двухтумбовый стол с антикварной лампой, привинченный к полу табурет напротив, под потолком — сорокасвечовая лампочка с жестяным абажуром. Похоже, обстановка тут не менялась со времён Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с бандитизмом, саботажем и контрреволюцией. Мишеля усадили на стул, и начался стандартный допрос, с которого раскручивали в отношении Звягинцева уголовные дела. Назвав требуемые анкетные данные Михаила, лейтенант поинтересовался:

— Извиньите, а за чтё мьеня задьержали?

— Вопросы здесь задаю я! — ответил следователь классической фразой.

— А почьему?..

Договорить Жормон не успел, так как кулак одного из «псов» хряснул по загривку. Настроение задавать вопросы сразу пропало.

— Расскажите о взрыве церкви в городе Ульяновске.

«Значит вот где собака зарыта!»

— Боюсь, ничьем не смогу вам помочь...

Теперь его «простимулировали» подзатыльником.

«Ну и сволочь же эта Сильфия! Опять умудрилась в дерьмо засунуть!»

Следователь повторил вопрос. Затем добавил:

— Звягинцев, ваша причастность к взрыву доказана. Не усугубляйте свою вину. Официально предупреждаю – чистосердечное признание смягчает наказание.

— Всё это, коньечно, хорошо. Только не взрываль я церковь.

Мишель приготовился к удару.

— Зато Вы взорвали Сильфию Аштаротскую, тем самым причинив разрушения культовому зданию.

Лучше бы его стукнул охранник. От изумления аж потерял дар речи.

— П-простите!

Следователь усмехнулся:

— Давайте познакомимся ещё раз. Я — Чигирёв Иван Матвеевич, старший оперуполномоченный Комитета Государственной Безопасности СССР. А вы, если не ошибаюсь, Мишель Анри Жормон, 1965 года рождения, уроженец города Лион Французской Республики.

Лейтенант подавленно молчал. «Всё кончено. Меня расстреляют как шпиона. Хотя видит Бог — я ни в чём не виноват!»

— Мишель Анриевич, вам, действительно, лучше всё рассказать. А мы проверим то, что уже знаем.

Чигирёв повелительно махнул рукой, и молчаливый охранник вышел из камеры. Не смотря на возникшую доверительность, Жормон тяжело вздохнул:

— Не скажу я вам ничьего. Расстрельивайте.

— За что?

— Нье знаю. Если нье прьидумали, то отпустьите.

Иван Матвеевич довольно расхохотался.

— А вы крепкий орешек, Мишель Анриевич. Тем приятнее будет с вами работать.

Очевидно, он нажал какую-то кнопку. Так как дверь распахнулась и вошли два верзилы. Закатали Мишелю правый рукав и ловко сделали какую-то инъекцию. Через пару минут всё поплыло перед глазами, мышцы перестали слушаться. Чекисты удовлетворенно кивнули, но в этот момент Мишель почувствовал, как что-то уверенно берёт управление его разладившимся организмом на себя.

— Ваше имя, фамилия, отчество? — повторил Чигирёв первый вопрос.

— Звягинцев Михаил Игоревич! — уверенно ответило тело (Жормон был полностью отодвинут в угол сознания). Теперь растерялись комитетчики.

— При каких обстоятельствах вы взорвали церковь?

— Вы же сами их назвали! — в голосе допрашиваемого, полностью утратившем акцент, сквозила ирония.

— Расскажите подробнее.

— Считаю это излишним.

— Я требую, рассказывайте! — Иван Матвеевич заметно нервничал.

— А я не хочу!

Чекисты растерянно переглянулись. Они явно не ожидали таких ответов. Первым опомнился Чигирёв:

— Где Вы находились с первого по двадцать седьмое августа?

— Где и обычно.

— А где вы обычно находитесь?

— Рядом со своим телом.

Иван Матвеевич внимательно посмотрел на допрашиваемого:

— Вы имеете в виду рядом с телом Жормона?

— Нет, со своим.

— Но в нем же находится Мишель Жормон!

— Это наши личные проблемы.

— А что случилось с вами, Михаил Игоревич?

 Допрашиваемый грустно усмехнулся:

— Да ничего необычного. Умер я. Теперь вот ангелу-хранителю Мишеля помогаю. Пока, вроде, получается.

— Звягинцев, нас интересует метод пересадки души. Как это делается?

— Откуда я знаю. Как-то само получилось. А может, герцогиня покойная постаралась. Теперь уже неважно.

— Где находилось Ваше тело с 1 по 27 августа? — Чигирёв не собирался упускать инициативу.

— Это неважно.

— Это важно.

— А я сказал — нет! И отвалите от нас с Мишелем!

Больше от допрашиваемого не удалось добиться ни слова. Ни помогли ни дополнительные уколы «сыворотки правды», ни сеансы гипноза. В конце концов, Жормона усыпили и отправили в московский специализированный институт КГБ СССР.

* * *

Почти месяц шли странные обследования тела Звягинцева, многие из которых имели к медицине весьма отдалённое отношение. Его не допрашивали, кормили и содержали в мягкой камере, напоминающей помещения для буйнопомешанных. Жормон даже начал привыкать к такому «растительному» существованию. Но беззаботное время имеет одно неприятное свойство — оно быстро заканчивается. Что такой момент наступил, лейтенант понял, едва увидев волевое, по-мужицки красивое лицо Чигирёва. На этот раз беседа проходила в одном из медицинских кабинетов, больше напоминавшем рубку первого межзвёздного корабля.

— Мишель Анриевич! — контрразведчик сразу приступил к делу. — Нами создана установка, способная пересаживать души людей.

— Ну что ж. Примьите мои поздрявления. А я здесь при чьём?

— Не преуменьшайте своей роли, Мишель Анриевич. Вам это не идёт. К тому же есть одна маленькая особенность...

Жормон насторожился. А Иван Матвеевич опять радушно улыбнулся:

— Да-да, интуиция вас не подводит! Вытащить душу мы можем самостоятельно. Но вот удержать её и вставить в нужного человека удаётся лишь в вашем присутствии.

Чекист выдержал эффектную паузу, давая возможность как следует осознать услышанное.

— Вы, Мишель Анриевич, являетесь живым катализатором успешной реакции. Надеюсь, вы понимаете, насколько серьёзны мои откровения?

— Да уж, могу себье представить.

— Не можете, дорогой Мишель Анриевич, не можете. У вас теперь только один путь — стать бесценным помощником Комитета Государственной Безопасности СССР.

— За кого вы мьеня приньимаете?! — возмущенно вскинулся де Тампль.

— За разумного человека. Я вас не тороплю, подумайте. Все возможности будут открыты перед вами. Абсолютно все.

Лицо лейтенанта стало очень жёстким:

— Вы сами сказальи какой я бесценный. Спасьибо. Учту. И зарубьите себье на носу — никаким образом помогать вам я не буду!

— Судя по Вашему решительному тону — это окончательный ответ?

— Да!!! — Жормону не нравилось спокойствие чекиста.

— Ну что ж. Другого, признаться, от вас и не ожидал. Но я ведь предупредил, Мишель Анриевич — у вас только один путь. Уж извините, второго мы вам не оставляем.

Иван Матвеевич подал какой-то знак. Почти в тот же миг открылась дальняя дверь, и в комнату вошли две скованные наручниками испуганные женщины. За их спинами маячили молчаливые фигуры «псов». В глазах де Тампля потемнело: перед ним стояли Наташа Малышева и Ирина Сазонова.

— Миша! — почти одновременно воскликнули они. Чигирёв вторично махнул рукой, и пленницы исчезли из кабинета.

— Как вы понимаете, Мишель Анриевич, это наша страховка.

— Мьерзавцы!!!

— Ну, что поделать? Работа такая. Так вот, если что-то случится с вами, ну не дай бог, конечно — то же самое ждёт и обеих девушек. Вдруг повеситься, там, решите или ещё чего. Тем более будет неприятно, что умрут аж четыре человека.

— Как это «четыре»?

— А вы не догадываетесь? — Чигирёв был сама забота. — Да беременна наша Ирина свет Степановна. Вот уж неожиданность-то!

Жормон опустил голову. Действительно, в поселке с контрацептивами дела обстояли хуже, чем с карамелью. Вот ведь сволочи! Но как они смогли? Впрочем, ещё во Франции слышал о мощи и безжалостности русского КГБ.

— Да, кстати! — словно только сейчас вспомнил, вскинулся чекист. — Вот барышни нам подопытными и послужат. Сначала из Ирины свет Степановны к Наталье Витальевне душу «подселим», а потом наоборот. А там, благословясь, и вовсе местами поменяем. Как вам план, Мишель Анриевич?

— Мьерзавцы!!!

Иван Матвеевич картинно развел руками. Ну, вот такие мы, мол.

* * *

Все три запланированных эксперимента прошли успешно. Жормон каждый раз с замиранием всматривался в лица девушек, всем сердцем желая, чтобы его «катализатор» не отказал. Сама установка «душеловки» была похожа на огромный манипулятор, с чем-то вроде лазерной фрезы на конце. Именно её силовые лучи отсоединяли душу от тела и  переносили с места на место. А вот удерживало нежные крылатые сгустки лишь присутствие рядом Мишеля. Советские ученые так и не смогли разгадать, что за воздействие он оказывал.

Когда закончился третий эксперимент, и в теле Ирины оказалась Наташа (с которой до этого проделали аналогичную операцию), Жормон тусклым голосом обратился к седому академику, управлявшему установкой:

— Семьён Артуровьич, а вам не кажьется, что пьересадка души — это огромный стресс для пациента?

— Отчего же не кажется, коллега? Абсолютно с вами согласен.

— А вы уверьены, что п`ростой чьеловек сможьет это выдержать?

— Но мы же с вами наблюдаем прекрасные результаты! — академик провокационно взглянул на «катализатор», предчувствуя оригинальную идею.

— А есльи произойдут непрьедвиденные реакции прьи возвращении в собственное тьело? Этого же ещьё мы нье набльюдальи. Вы вьедь собьираетесь своих шпионов когда-ньибудь назад возвращьять?

Семен Артурович погрозил сухоньким пальчиком:

— Вы, коллега, просто девочек своих хотите собрать такими, какими они были. Хотя, вынужден признать, что-то научное в вашей догадке есть. Завтра попробуем.

— Почьему завтра? Давайте сейчас! Я ничьють не устал!

Академик захихикал:

— Эх, молодежь, молодежь! Впрочем, если Иван Матвеевич не возражает, я могу ещё потренироваться в пересадке.

Чигирёву, возглавлявшему проект, возразить было нечего. Он решил «побаловать» подопечного. Тем покладистее будет при работе за границей.

Установка вновь ощетинилась лучами, и душа Ирины поплыла обратно. Затем в противоположном направлении проследовал крылатый сгусток Наташи. Всё шло без накладок. Но едва у Малышевой появился первый проблеск жизни, Жормон сорвался с места и прыгнул под фрезу «душеловки». Академик прореагировал с завидной сноровкой: тут же обесточил прибор. Однако тело «катализатора» уже лежало безжизненным кулём. К нему кинулись сразу три врача, но их помощь не потребовалась — де Тампль сам сел на полу и словно спросонья потряс головой.

— Уф! — вытер холодный пот со лба Чигирёв. – Ну и напугали вы нас, Мишель Ан...

Лицо Звягинцева сияло таким счастьем, что у всех чекистов моментально испортилось настроение. Они уже поняли, что произошло что-то непоправимое. Физиономия курсанта словно приобретала другие черты.

— В чем дело, драгоценные? — весело спросил он опешивших аспирантов. — Кого хороним? Если Мишеля, так поздно спохватились. Он уже год как официально представился.

— Кто вы? — грозно рыкнул Иван Матвеевич.

— Как кто? Звягинцев Михаил Игоревич. Собственной персоной. Прошу любить и жаловать.

— В установку!!! Проверить на катализатор!

Сильные руки схватили курсанта, пристегнули ремнями. Но уже ничто не могло испортить его безоблачного настроения:

— Поздно, ребята! Жормон уж, поди, к раю подлетает!

Он-то уже знал, что через два дня «триумвират славянских президентов» развалит Советский Союз, и в КГБ СССР станет не до него. Тем более, что деньги на дальнейшие исследования скоро иссякнут, а целая череда опытов выдаст однозначный результат: данный человек уникальным катализатором реакции пересадки души не является.

Экспериментальные мучения продолжались почти половину дня. Но к вечеру даже самому упёртому лаборанту стало ясно, что «метод Сильфии» прекратил своЁ существование. Как-то сам собой образовался траурный перекур. Неожиданно его скорбную тишину нарушил усталый, но уверенный голос Звягинцева, всё ещё притянутого ремнями к испытательному стенду:

— Э, милейшие, отпустили бы вы девушек домой!

— Может тебе еще спину вареньем намазать? — злобно отозвался один из специалистов.

— Зачем? А вот доучиться в «военке» я бы не отказался!

Комитетчики озадаченно уставились на вернувшегося в своё тело курсанта. Он же безмятежно лежал на кушетке и грустно улыбался:

— Ничего у вас не получится, драгоценные. Я ужё был мертв, а Жормон теперь окончательно умер. А значит, и проклятие рода де Тамплей сбылось в полном объеме. Нет больше ни самой госпожи Сильфии, ни её проклятья, ни одноименного метода. Финита ля комедия!

Прошла ещё пара минут, и задорный голос Звягинцева ободрил перепуганных очнувшихся женщин:

— Выше нос, красавицы! Я жив, а значит, и с вами они ничего не сделают. Уговор дороже денег. Так ведь, Иван Матвеевич?

Чигирёв криво усмехнулся, и курсант понятливо покачал головой:

— Вот значит как. Интересы государственной безопасности превыше человеческих жизней... А может, всё-таки, дадите доучиться, мужчины? Не каждый день, поди, человек воскресает.

Чекисты смущенно молчали, поглядывая на руководителя. А у Чигирёва на душе не то, что кошки скребли — словно прайд взбесившихся львов рвал когтями всё и вся… Летел к чертям весь проект «метод Сильфии». Туда же, похоже, направлялась как его личная карьера, так и научное признание академика. А с учётом повышенной секретности разработки просматривался лишь один приемлемый выход: признать направление бесперспективным и «зачистить» всё. В первую очередь — не оправдавший себя биоматериал.

А безмятежное лицо Звягинцева, уже похоже начинавшего осознавать безысходность положения, ещё светилось искренним счастьем воскрешения. Комитетчик опустил глаза и сглотнул сухой комок, так некстати перекрывший горло. Он уже видел такие глаза…

Бледное палящее небо Афганистана. 1982 год, провинция Баграм. Перед ним, тогда ещё молодым дерзким капитаном, недавно назначенным советником ХАДа (афганской контрразведки) сидел грязный, оборванный и вонючий человек, заросший редкой спутанной бородёнкой. Несмотря на связанные руки, его глаза сияли таким же счастьем. Это был младший сержант Соболев из артиллерийского полка, стоящего на окраине Кабула, который пропал со своей позиции около  еми месяцев назад. И теперь он считал, что вышел к своим.

По утверждению Соболева, всё это время он провёл в плену у «духов», но несколько недель назад смог сбежать из земляной ямы, расположенной в кишлаке Паси-Шахи-Мардан. При этом, якобы, голыми руками задавил часового... Чего не могло быть в принципе, так как по данным разведки в данном пункте провинции Парван размещался штаб группировки Ахмад Шах Масуда, одного из наиболее удачливых лидеров мятежников. У «Пандшерского льва» тогда под ружьем находилось более пяти тысяч отборных моджахедов. Уйти от таких, да ещё после полугода недоедания и постоянных побоев… Скажем так, представлялось весьма маловероятным. Поэтому, по мнению руководства Чигирёва, Соболев в плену был завербован пакистанскими или даже американскими инструкторами душманов. В связи с чем от капитана потребовали «расколоть» перебежчика и добиться признания как в факте своей измены Родине, так и в попытке совершения диверсии на объектах Ограниченного контингента Советских войск в Афганистане. То есть, раскрутить громкое, «расстрельное» дело, за которое можно рассчитывать на очередные повышения, ордена и триумфальное возвращение в Союз. Подальше от ужасов бесконечной войны.

А вот он тогда поверил мальчишке! Слишком уж неподдельное счастье светилось в его глазах. Сам пошёл с отрядом спецназа Второго Мусульманского батальона, взяв Соболева в качестве проводника. В итоге: серия успешных операций, и «неустрашимый» Ахмад Шах Масуд вынужден заключить второе перемирие с русскими «мушаверами»... Год назад чекист в очередной раз виделся с Лёшкой Соболевым. Как раз его звёздочки старшего лейтенанта «обмыли». Так и остался несломленный солдатик в рядах спецназа ГРУ. Да и за то Панджшерское ущелье оба в 1985-м по «Красной Звезде» получили...

Иван Матвеевич решительно встал и направился к кушетке. В гробовой тишине принялся раскрывать замки привязных ремней:

— В общем, так, Миша. Ты помнишь мой разговор с Жормоном?

— Конечно.

— Так вот — наш уговор остаётся в силе.

— Как это? – настроение у воскресшего слегка потускнело.

— С твоими девочками ничего не произойдет до тех пор, пока ты остаёшься бесценным помощником Комитета Государственной Безопасности.

Звягинцев сел на кушетке и потёр затекшие запястья:

— Да, но каким образом? Я ведь больше не «катализатор»!

— Ну и что? Неужели служить своей стране можно только в качестве уникального феномена?

Чигирёву очень нравилось, как держался Звягинцев. Чувствуется та же порода, что у Жормона.  Но в отличие от усопшего врага, кадрового офицера одной из стран НАТО, русский де Тампль однозначно воспринимался как свой, советский. Его ответ лишь подтвердил первое впечатление:

— Так я же и прошусь обратно, в военное училище!

На этот раз улыбка Ивана Матвеевича излучала искреннее радушие:

— А хочешь служить в Комитете?

Растерянность курсанта достигла предела:

— Я – чекистом?! Но я же недостоин. Да и с иностранными языками у меня плохо... Впрочем, о чем я? Французский-то выучил.

— Вот и отлично! — прервал его сомнения Чигирёв. — Высшее образование получишь на одном из закрытых факультетов «Дзержинки». А с девушками...  Одну можешь прямо сейчас в жёны выбрать! Вторую тоже никто не обидит.

Звягинцев обалдело посмотрел на Наташу, перевёл взгляд на Ирину, затем на её живот. Наконец, что-то решил для себя:

— Эх, родственничек, как был кобелём французским… Ладно, хоть помер по-людски!

Он подошёл к стенду, к которому была прикручена Сазонова. Сразу же, словно по команде, лаборанты бросились отвязывать девушек. А Чигирёв, глядя на суету, загрустил: «Похоже, полковником мне уже не бывать!»


21 марта 2020

4 лайки
0 рекомендуют

Понравилось произведение? Расскажи друзьям!

Последние отзывы и рецензии на
«Проклятье фаворитки»

Иконка автора Данила ДёминДанила Дёмин пишет рецензию 24 марта 0:04
Начинающий мастер, поработайте пожалуйста над плавностью композиции, а то всё так лихо, что иногда не успеваешь переключаться от одного к другому. Ну, и пейзажей бы побольше без клише фраз. А так рекомендую к прочтению!
Владимир Стрельников отвечает 25 марта 20:49

Спасибо. Про пейзажи-то и клише понятно, над этим уже работаю. А вот "плавностью повествования" слегка озадачили
Перейти к рецензии (1)Написать свой отзыв к рецензии

Просмотр всех рецензий и отзывов (2) | Добавить свою рецензию

Добавить закладку | Просмотр закладок | Добавить на полку

Вернуться назад








© 2014-2019 Сайт, где можно почитать прозу 18+
Правила пользования сайтом :: Договор с сайтом
Рейтинг@Mail.ru Частный вебмастерЧастный вебмастер